Страница:
Пока граф ошеломленно искал ответ, экипаж остановился возле подъезда Карлайл-Холла. Вивьен спустилась на тротуар и направилась к дому. Граф немедленно спрыгнул следом и тоже поднялся на крыльцо. Когда лакей распахнул парадную дверь, чтобы впустить госпожу, он невозмутимо переступил порог.
– Стьюксбери! Что вы делаете? – воскликнула Вивьен с озорным блеском в глазах. – Разве столь поздний визит допустим? Да еще когда в доме, кроме нас, никого нет!
– Недопустим, – мрачно согласился Оливер. – И все же оставить вас в состоянии полного бреда не могу. Только что вы высказали самую нелепую идею из всех, которые доводилось слышать даже от вас. А это, поверьте, немало.
Вивьен закатила глаза.
– Что же, в таком случае поступайте, как считаете нужным. Только не стойте в холле. Пройдите в гостиную и там читайте мне нотации. Майкл, принеси лорду Стьюксбери бутылку портвейна. От такой работы в горле пересохнет.
– Ничего не надо, – отменил распоряжение граф и вслед за Вивьен направился в гостиную, стараясь сдерживать свои эмоции в присутствии лакея. Но, едва оказавшись возле камина, пронзил собеседницу требовательным взглядом: – Признайтесь, что шутите. Специально пытаетесь вывести меня из равновесия.
Вивьен усмехнулась:
– Право, Оливер, я не привыкла строить жизненные планы с оглядкой на чью-то реакцию. Не понимаю, с какой стати вы так разбушевались. Дети вырастают и обзаводятся собственным жильем. Это нормально. Фиц тоже покупает дом.
– Но Фиц женат!
– А если бы не был женат? Скажем, купил бы дом год назад? Вы бы восприняли это как должное. Переезд Ройса ничуть вас не смутил.
– Небольшое уточнение. Будь вы мужчиной, проблем бы не возникло.
– Проблем не возникнет и сейчас – кроме как в вашей голове. Да, я хочу жить в собственном доме, и к тому есть немало веских оснований. Я взрослая, самостоятельная и вполне могу позволить себе приобрести дорогой особняк. В материальном отношении вполне независима: тетушка Миллисент оставила мне весьма убедительное наследство.
– Но дело отнюдь не в вашей тетушке или способности купить дом на собственные деньги. Речь идет об уместности и пристойности подобного шага.
– О, вот он, ваш конек! – презрительно воскликнула Вивьен. – Пристойность! Какое занудство!
– Вы можете сколько угодно презирать пристойность, и все же именно это понятие правит миром. – В голосе графа зазвучал металл.
– А вам никогда не приходило в голову, что любое понятие может оказаться ложным?
– Разумеется, приходило. Но суть не в этом.
– Так поведайте же скорее, в чем именно суть? – Вивьен нетерпеливо раскинула руки.
– В том, какой станет ваша жизнь после того, как вы осмелитесь нарушить общепринятые законы. Однажды потеряв доброе имя, вернуть его вряд ли удастся.
Вивьен взглянула с изумлением:
– Но я вовсе не собираюсь терять «доброе имя». Намерена всего лишь купить дом, а не стать куртизанкой!
Лорд Стьюксбери закрыл глаза и болезненно сморщился.
– Вивьен…
– Что за мысли! Я не предлагаю ничего скандального и давно вышла из возраста дебютантки. Перед вами взрослая женщина. Можно сказать, закоренелая старая дева.
– На старую деву вы не очень похожи.
– Мне двадцать восемь, я не скрываю. Даже бабушка перестала надеяться на удачную партию и теперь постоянно молится, чтобы я не сошла с ума и не выкинула чего-нибудь абсолютно неприличного.
– Ее нетрудно понять.
– И все же нет ничего необычного в том, что незамужняя женщина хочет жить самостоятельно.
– Только не при живом отце, у которого пустует несколько домов. К тому же у вас есть неженатый брат.
– Какая разница? – Вивьен воинственно шагнула навстречу оппоненту, независимо скрестила руки на груди и посмотрела с открытым вызовом. – Почему непременно надо жить с отцом или с братом?
Не уступая в упрямстве, граф тоже подошел ближе.
– Потому что они обязаны заботиться, оберегать, защищать, поддерживать!
– Кажется, я только что внятно заявила, что не нуждаюсь в поддержке. А что касается всего остального… отец не живет вместе со мной, равно как и Сейер. Если кто действительно заботится обо мне и защищает меня, то это слуги, а отказываться от их помощи я не собираюсь.
Стьюксбери покачал головой:
– Не притворяйтесь бестолковой. Речь идет не только о физической защите, и вы прекрасно это понимаете. Защищает принадлежность к семье, если хотите, сама фамилия.
– Вы полагаете, что как только я уеду из Карлайл-Холла, все вокруг сразу забудут, кто мой отец и кто мой брат?
– Плутовка! Вы так ловко переворачиваете каждый аргумент с ног на голову, что я уже не помню, о чем мы говорим. – Оливер отошел к камину, но тут же вернулся. – Главная проблема заключается в том, что ваш план нарушает все общепринятые правила.
– Да я и сама не слишком в них вписываюсь.
– Знаю. – Граф распростер руки точно так же, как несколько минут назад это сделала Вивьен, – жест театральный, а потому совершенно для него нехарактерный. Серые глаза неожиданно стали серебряными. – И это лишь усугубляет положение. Мы с вами говорим не о спокойной, рассудительной старой деве, которая собирается обосноваться вместе с овдовевшей кузиной в качестве дуэньи. Вы и так ведете себя неординарно. Правила приличия трещат по швам.
– Что ж, в таком случае мой поступок тем более никого не удивит.
– Возможно, и не удивит, но приведет в шок. Пойдут разговоры.
– Разговоры идут давным-давно. Существует некое сообщество, которое изначально шокировано самим фактом моего существования на белом свете. Вы прекрасно об этом знаете.
– Да, но небольшие чудачества молодой дамы, живущей в доме отца, недопустимы для независимой, самостоятельной особы.
– Не могу сказать, что собираюсь регулярно нарушать светские условности. Приглашу компаньонку. Дуэнью, если угодно. Не сомневаюсь, что Кэтрин Морком согласится ко мне переехать.
– Ваша кузина? Эта серая мышка? Да она не сумеет вас переубедить, даже если вы надумаете стать на голову посреди улицы!
– Наверняка. Потому что это будет означать, что я окончательно сошла с ума. Разве можно в чем-то переубедить сумасшедшую?
Оливер мрачно нахмурился:
– Только не надейтесь отвлечь меня своими шуточками.
– Не надеюсь. Вас ничем не отвлечешь, – немедленно парировала Вивьен.
– О Господи! Неужели вы не понимаете, что подумают люди? Что скажут? Начнут рассуждать о ваших свободных, раскованных манерах; вспомнят каждое чересчур смелое платье. – Взгляд скользнул к линии декольте, однако тотчас поднялся на более безопасный уровень. – А потом начнут домысливать, с какой это стати особа, располагающая великолепным особняком, надумала жить одна. И очень-очень скоро к вам приклеится ярлык женщины вольного поведения.
Гнев пронзил стрелой.
– Ах, так вот что вы обо мне думаете!
– Нет… – Граф собрался возразить, однако Вивьен прервала его резким движением руки и с горящим праведным гневом взором пошла в наступление.
– А я-то думала, что вы немного изменились. Оказывается, ничуть! Все такой же педантичный ханжа!
Ноздри графа нервно затрепетали, а на щеках выступили бурые пятна.
– Если я утверждаю, что платье демонстрирует слишком большую порцию вашей фигуры, это вовсе не означает, что я ханжа.
– По вашим стандартам! – Сгорая от возмущения, Вивьен подошла ближе.
– По общепринятым стандартам. Сегодня в зале все мужчины смотрели только на вас. Глаз отвести не могли.
– Что за нелепость! Я выглядела… модно. И стильно. Всего лишь.
– Вы выглядели восхитительно.
Вивьен замерла. Глаза широко раскрылись, а губы округлились в беззвучном изумленном возгласе. Оливер смотрел так, как никогда прежде. Во взгляде пылал не только гнев, но и новый, неведомый ей прежде огонь. Кажется, он собрался поцеловать ее… Удивительно, что внутри все внезапно растаяло. Оказывается, она тоже мечтала об этом поцелуе.
Однако уже в следующий момент все мысли вылетели из головы. Оливер шагнул ближе, обнял за талию, властно привлек и обжег ее рот горячими требовательными губами.
Глава третья
– Стьюксбери! Что вы делаете? – воскликнула Вивьен с озорным блеском в глазах. – Разве столь поздний визит допустим? Да еще когда в доме, кроме нас, никого нет!
– Недопустим, – мрачно согласился Оливер. – И все же оставить вас в состоянии полного бреда не могу. Только что вы высказали самую нелепую идею из всех, которые доводилось слышать даже от вас. А это, поверьте, немало.
Вивьен закатила глаза.
– Что же, в таком случае поступайте, как считаете нужным. Только не стойте в холле. Пройдите в гостиную и там читайте мне нотации. Майкл, принеси лорду Стьюксбери бутылку портвейна. От такой работы в горле пересохнет.
– Ничего не надо, – отменил распоряжение граф и вслед за Вивьен направился в гостиную, стараясь сдерживать свои эмоции в присутствии лакея. Но, едва оказавшись возле камина, пронзил собеседницу требовательным взглядом: – Признайтесь, что шутите. Специально пытаетесь вывести меня из равновесия.
Вивьен усмехнулась:
– Право, Оливер, я не привыкла строить жизненные планы с оглядкой на чью-то реакцию. Не понимаю, с какой стати вы так разбушевались. Дети вырастают и обзаводятся собственным жильем. Это нормально. Фиц тоже покупает дом.
– Но Фиц женат!
– А если бы не был женат? Скажем, купил бы дом год назад? Вы бы восприняли это как должное. Переезд Ройса ничуть вас не смутил.
– Небольшое уточнение. Будь вы мужчиной, проблем бы не возникло.
– Проблем не возникнет и сейчас – кроме как в вашей голове. Да, я хочу жить в собственном доме, и к тому есть немало веских оснований. Я взрослая, самостоятельная и вполне могу позволить себе приобрести дорогой особняк. В материальном отношении вполне независима: тетушка Миллисент оставила мне весьма убедительное наследство.
– Но дело отнюдь не в вашей тетушке или способности купить дом на собственные деньги. Речь идет об уместности и пристойности подобного шага.
– О, вот он, ваш конек! – презрительно воскликнула Вивьен. – Пристойность! Какое занудство!
– Вы можете сколько угодно презирать пристойность, и все же именно это понятие правит миром. – В голосе графа зазвучал металл.
– А вам никогда не приходило в голову, что любое понятие может оказаться ложным?
– Разумеется, приходило. Но суть не в этом.
– Так поведайте же скорее, в чем именно суть? – Вивьен нетерпеливо раскинула руки.
– В том, какой станет ваша жизнь после того, как вы осмелитесь нарушить общепринятые законы. Однажды потеряв доброе имя, вернуть его вряд ли удастся.
Вивьен взглянула с изумлением:
– Но я вовсе не собираюсь терять «доброе имя». Намерена всего лишь купить дом, а не стать куртизанкой!
Лорд Стьюксбери закрыл глаза и болезненно сморщился.
– Вивьен…
– Что за мысли! Я не предлагаю ничего скандального и давно вышла из возраста дебютантки. Перед вами взрослая женщина. Можно сказать, закоренелая старая дева.
– На старую деву вы не очень похожи.
– Мне двадцать восемь, я не скрываю. Даже бабушка перестала надеяться на удачную партию и теперь постоянно молится, чтобы я не сошла с ума и не выкинула чего-нибудь абсолютно неприличного.
– Ее нетрудно понять.
– И все же нет ничего необычного в том, что незамужняя женщина хочет жить самостоятельно.
– Только не при живом отце, у которого пустует несколько домов. К тому же у вас есть неженатый брат.
– Какая разница? – Вивьен воинственно шагнула навстречу оппоненту, независимо скрестила руки на груди и посмотрела с открытым вызовом. – Почему непременно надо жить с отцом или с братом?
Не уступая в упрямстве, граф тоже подошел ближе.
– Потому что они обязаны заботиться, оберегать, защищать, поддерживать!
– Кажется, я только что внятно заявила, что не нуждаюсь в поддержке. А что касается всего остального… отец не живет вместе со мной, равно как и Сейер. Если кто действительно заботится обо мне и защищает меня, то это слуги, а отказываться от их помощи я не собираюсь.
Стьюксбери покачал головой:
– Не притворяйтесь бестолковой. Речь идет не только о физической защите, и вы прекрасно это понимаете. Защищает принадлежность к семье, если хотите, сама фамилия.
– Вы полагаете, что как только я уеду из Карлайл-Холла, все вокруг сразу забудут, кто мой отец и кто мой брат?
– Плутовка! Вы так ловко переворачиваете каждый аргумент с ног на голову, что я уже не помню, о чем мы говорим. – Оливер отошел к камину, но тут же вернулся. – Главная проблема заключается в том, что ваш план нарушает все общепринятые правила.
– Да я и сама не слишком в них вписываюсь.
– Знаю. – Граф распростер руки точно так же, как несколько минут назад это сделала Вивьен, – жест театральный, а потому совершенно для него нехарактерный. Серые глаза неожиданно стали серебряными. – И это лишь усугубляет положение. Мы с вами говорим не о спокойной, рассудительной старой деве, которая собирается обосноваться вместе с овдовевшей кузиной в качестве дуэньи. Вы и так ведете себя неординарно. Правила приличия трещат по швам.
– Что ж, в таком случае мой поступок тем более никого не удивит.
– Возможно, и не удивит, но приведет в шок. Пойдут разговоры.
– Разговоры идут давным-давно. Существует некое сообщество, которое изначально шокировано самим фактом моего существования на белом свете. Вы прекрасно об этом знаете.
– Да, но небольшие чудачества молодой дамы, живущей в доме отца, недопустимы для независимой, самостоятельной особы.
– Не могу сказать, что собираюсь регулярно нарушать светские условности. Приглашу компаньонку. Дуэнью, если угодно. Не сомневаюсь, что Кэтрин Морком согласится ко мне переехать.
– Ваша кузина? Эта серая мышка? Да она не сумеет вас переубедить, даже если вы надумаете стать на голову посреди улицы!
– Наверняка. Потому что это будет означать, что я окончательно сошла с ума. Разве можно в чем-то переубедить сумасшедшую?
Оливер мрачно нахмурился:
– Только не надейтесь отвлечь меня своими шуточками.
– Не надеюсь. Вас ничем не отвлечешь, – немедленно парировала Вивьен.
– О Господи! Неужели вы не понимаете, что подумают люди? Что скажут? Начнут рассуждать о ваших свободных, раскованных манерах; вспомнят каждое чересчур смелое платье. – Взгляд скользнул к линии декольте, однако тотчас поднялся на более безопасный уровень. – А потом начнут домысливать, с какой это стати особа, располагающая великолепным особняком, надумала жить одна. И очень-очень скоро к вам приклеится ярлык женщины вольного поведения.
Гнев пронзил стрелой.
– Ах, так вот что вы обо мне думаете!
– Нет… – Граф собрался возразить, однако Вивьен прервала его резким движением руки и с горящим праведным гневом взором пошла в наступление.
– А я-то думала, что вы немного изменились. Оказывается, ничуть! Все такой же педантичный ханжа!
Ноздри графа нервно затрепетали, а на щеках выступили бурые пятна.
– Если я утверждаю, что платье демонстрирует слишком большую порцию вашей фигуры, это вовсе не означает, что я ханжа.
– По вашим стандартам! – Сгорая от возмущения, Вивьен подошла ближе.
– По общепринятым стандартам. Сегодня в зале все мужчины смотрели только на вас. Глаз отвести не могли.
– Что за нелепость! Я выглядела… модно. И стильно. Всего лишь.
– Вы выглядели восхитительно.
Вивьен замерла. Глаза широко раскрылись, а губы округлились в беззвучном изумленном возгласе. Оливер смотрел так, как никогда прежде. Во взгляде пылал не только гнев, но и новый, неведомый ей прежде огонь. Кажется, он собрался поцеловать ее… Удивительно, что внутри все внезапно растаяло. Оказывается, она тоже мечтала об этом поцелуе.
Однако уже в следующий момент все мысли вылетели из головы. Оливер шагнул ближе, обнял за талию, властно привлек и обжег ее рот горячими требовательными губами.
Глава третья
Вивьен стояла, не в силах пошевелиться. Его губы оказались мягкими, как бархат. Ничего подобного она не испытывала еще ни разу в жизни. Время от времени мужчины ее целовали, но до сих пор ни одному не удалось подчинить своей воле и подарить ощущение внезапного счастья. Ни разу мир не замыкался на поцелуе, кожа не горела, а дыхание не замирало в груди.
Руки сами собой поднялись, обвились вокруг сильной шеи. Вивьен прильнула мягко, с гибкостью плюща, как будто боялась потерять драгоценную близость. Оливер уже не просто обнимал, а прижимал жадно, своевольно и в то же время бережно. Губы требовали продолжения, и вот уже во рту оказался дерзкий язык. Вивьен вздрогнула от нового ощущения и вцепилась в плечи.
Трудно сказать, сколько времени прошло, прежде чем поцелуй утратил пыл. Оливер отстранился и посмотрел темными от страсти глазами. Лицо горело, а губы покраснели и едва заметно припухли. Дыхание вырывалось короткими неровными толчками. Вивьен тоже молча взирала на него: дар речи бесследно пропал. Оливер снова склонил голову, как будто хотел продолжить поцелуй, однако очнулся, сделал над собой усилие и сдержал порыв.
Быстро отошел и растерянно покачал головой.
– О Боже! Вивьен. – Он поднял руку и запустил пятерню в волосы. – Я… простите. Разве можно было давать себе волю? Извините. Я глупец.
Он стремительно повернулся и почти выбежал из комнаты.
Как это случилось? Как можно было допустить подобное?
Оливер быстро вышел из Карлайл-Холла и спустился по широким ступеням крыльца. Нетерпеливым взмахом руки отправил прочь поджидавшего возницу и зашагал по тротуару. Чего сейчас не следовало делать, так это медленно ехать в роскошном экипаже Вивьен, предательски хранившем запах ее духов. Нет, только энергичная ходьба способна вернуть хладнокровие и ясность мысли. Желание все еще пульсировало неумолимо и настойчиво, отказываясь обращать внимание на призывы разума.
Ноги послушно преодолевали квартал за кварталом, а сбивчивые мысли беспомощно крутились в водовороте безумных воспоминаний и напрасных сожалений. Рассудок отказывался оправдывать необъяснимый срыв. Поцеловать Вивьен Карлайл! И не просто поцеловать! Он ведь схватил ее в охапку и стиснул, словно девчонку из таверны! Завладел ртом нахально и… что скрывать, с острым наслаждением. Впрочем, в этом-то как раз ничего странного и не было. Разве найдется на свете мужчина, которому не доставит удовольствия поцелуй полной жизни, красивой, невероятно чувственной женщины? И все же достойный джентльмен, в полной мере обладающий здравым смыслом и чувством чести, должен уметь обуздывать дикие порывы. Какой бы привлекательной ни выглядела Вивьен, какие бы сумасшедшие поступки ни совершала, прежде всего она оставалась прекрасно воспитанной светской молодой особой, настоящей леди. Такой откровенный, полный страсти поцелуй подразумевал обещания и ожидания – рядом с Вивьен ни о чем подобном не приходилось даже мечтать.
Должно быть, он впал в безумие; иного объяснения не находилось. Непростительная слабость. Оливер с трудом верил в реальность свершившегося события и в глубине души смутно чувствовал, что виновата все-таки сама Вивьен.
Граф взбежал на крыльцо собственного дома и молча, забыв о приветствии, пролетел мимо привратника, что было для него совершено не характерно. Значительно труднее оказалось избежать общения с маленькой черно-белой собачкой, которая кубарем скатилась с лестницы и с радостным визгом бросилась хозяину на грудь. К счастью, к подобным проявлениям любви граф давно привык, ведь пес неизменно дежурил на подоконнике, ожидая его возвращения.
– Привет, привет, Пират, – пробормотал Стьюксбери с нежностью, которая удивила бы всех, кто встречал его в свете, и почесал любимца за ухом, от чего тот закрыл глаза в блаженном экстазе.
Не выпуская собаку из объятий, он зашагал по коридору к кабинету. Однако, не пройдя и половины пути, остановился и удивленно прислушался: из курительной комнаты доносились голоса. Легкий женский смех сменился невнятным бормотанием мужчины.
– Фиц! – Граф прошел мимо кабинета и у двери курительной едва не столкнулся с привлекательной блондинкой.
– Стьюксбери. – Дама с улыбкой протянула руку. Элегантный синий дорожный костюм подчеркивал безупречные линии точеной фигуры. Светлые, с золотистым отливом волосы были собраны на затылке в простой узел, а голубые глаза ярко сияли на прелестном нежном личике.
Следом из комнаты вышел высокий молодой человек с густыми темными волосами и светлыми глазами – отличительной чертой семейства Толбот.
– Привет, Ол. Все-таки вернулся домой? Лучше поздно, чем никогда.
Пират с радостным визгом соскочил с рук и принялся восторженно скакать вокруг пары, как будто не совершил церемонию приветствия всего лишь час назад.
– Ева! Фиц! – Оливер просиял искренней улыбкой, обнял брата и поцеловал в щеку его молодую супругу. – Признаюсь, сегодня не ожидал вас.
– Гнали изо всех сил. Ты же знаешь, в какой компании мне пришлось путешествовать. Ни Ева, ни кузины не признают спокойной езды.
– Вполне в их духе. Счастлив вас видеть. А где же девочки?
– Камелия и Лили признались, что устали с дороги. Представь, промчались от Уиллоумира до Лондона без единой остановки, – вступила в разговор Ева. – Они сдались и легли спать пораньше. Да я и сама собиралась подняться к себе и оставить Фица в одиночестве дожидаться твоего возвращения. Так что, джентльмены, если позволите…
Оливер поклонился и прошел в курительную, чтобы не мешать брату пожелать жене спокойной ночи. Супруги были женаты уже три месяца, однако чувства оставались столь же пылкими, как накануне свадьбы. Когда Фиц вернулся в комнату, Оливер уже успел откупорить бутылку портвейна и наполнить бокалы. Передал один брату и снова расплылся в улыбке.
– До чего же приятно тебя видеть. Надоело слоняться по пустому дому.
Фиц усмехнулся:
– А я-то думал, что после суеты последних месяцев тишина и покой придутся кстати.
Оливер задумчиво склонил голову.
– Представляешь, оказывается, даже к шуму и беспорядку можно привыкнуть настолько, что в тишине начинаешь скучать.
Братья устроились в глубоких креслах возле камина и, с удовольствием потягивая вино, погрузились в неторопливую беседу. Они с детства дружили и понимали друг друга с полуслова. Пират несколько раз деловито обошел комнату; окончательно убедившись, что хозяева никуда не денутся, уютно устроился на ковре и сладко задремал.
– Как прошло путешествие? – поинтересовался Оливер спустя пару минут. – Удалось избежать фирменных штучек сестер Баском? – С приездом американских кузин в семье началась новая эпоха: то и дело случалось что-нибудь из ряда вон выходящее.
Фиц покачал головой:
– Представляешь, не произошло ровным счетом ничего. Ехали на редкость спокойно. Даже странно.
– Опасаешься, что это затишье перед бурей?
– Поневоле задумаешься. Вот уже три месяца никого не пытались похитить и даже ни разу не пробовали шантажировать. Ну а ехали мы очень быстро. Лили и Камелия к комфорту равнодушны, а Ева и вообще никогда не жалуется. – Упомянув имя жены, Фиц нежно улыбнулся.
– Разумеется.
– Лили с нетерпением ждала переезда в Лондон: уже почти месяц не видела своего дорогого Невилла. Камелия, напротив, с удовольствием осталась бы в деревне. Ты же знаешь: она терпеть не может званые вечера и балы. Но интересы сестры оказались важнее. Полагаю, первым делом девочки собираются обследовать салоны модисток и галантерейные лавочки. Лили и Ева полны планов относительно приданого, и даже Кэм не против приобрести к началу сезона несколько новых платьев.
– Несколько! – недовольно вставил Оливер. – Командовать парадом, разумеется, будет леди Карлайл, а это означает, что для нарядов потребуется отдельная повозка. Хорошо, что фермы в этом году принесли солидный доход.
– Можешь ворчать, сколько душе угодно. Уж я-то знаю, что на платья и ленты не поскупишься.
– И не ошибаешься. Но девочки проявляют поразительное здравомыслие в отношении денег. Разве когда кузины приехали, можно было представить, что им потребуется от меня так мало?
– У них совсем иное представление об ответственности. Помнишь, как в первые дни после приезда бедняжки ожидали, что им немедленно поручат работу по дому?
– Да. Представляю, что случилось бы с Бостуиком, начни они подметать полы и опустошать пепельницы. – Оливер с удовольствием пригубил вино и покачал головой. – Неужели Ева всерьез считает, что девочки готовы к сезону?
Фиц пожал плечами:
– Уверена, что Лили справится без особого труда. В конце концов, она уже обручена, и рядом постоянно будет Невилл. Ну а Камелия, несомненно, по-своему обворожительна и сумеет покорить сердца. Вот только неизвестно, что ей взбредет в голову в следующую минуту.
Оливер с улыбкой взглянул на спящего Пирата:
– Например, притащить в дом грязного лопоухого щенка.
Фиц понимающе кивнул:
– Вот именно.
– Я бы особенно не беспокоился, если бы обязанности дуэньи не взяла на себя леди Вивьен. С ее неукротимым характером и независимым поведением трудно обойтись без скандала. Уж не знаю, сумеет ли леди Карлайл удержать от ошибок двух наивных американок.
– Устраивать скандалы наша красавица умеет, что и говорить. – Глаза Фица озорно блеснули. – Помнишь, как она явилась на раут к леди Беркли с обезьянкой на плече?
– Разве такое можно забыть? – сухо отозвался Оливер. – А потом это возмутительное животное взобралось на штору и принялось прыгать с окна на окно, так что лакеи весь вечер его ловили.
– Зато до конца сезона бомонд только и говорил, что об этом рауте. Не сомневаюсь, что когда леди Беркли пришла в себя, то прониклась глубокой благодарностью к своей гостье.
– Не исключено. – Граф поморщился. – Не далее как сегодня встретил леди Карлайл на балу в доме Уилбурнов. Все взгляды были сосредоточены исключительно на ее персоне.
– Как всегда.
– Слишком смела. Она ведь не замужем. Только представь: одинокая молодая дама надевает черное платье с невероятным декольте.
– Не забывай, что при всем при этом одинокая молодая дама уже далеко не дебютантка, – рассудительно заметил Фиц. – Смешно на протяжении десяти лет носить весьма откровенные наряды.
– Но и это еще далеко не все. Известно ли тебе, что за безумная затея пришла ей в голову? – Понимая, что вопрос риторический, Стьюксбери не стал дожидаться ответа и продолжил: – Не поверишь: Вивьен намерена купить дом в Лондоне и обосноваться в нем самостоятельно. Утверждает, что Карлайл-Холл слишком велик, а отец бывает там очень редко.
– Мм… полагаю, подобный поступок вызовет всеобщее недоумение. Но у отчаянной фантазерки, кажется, есть компаньонка – та самая миниатюрная кузина, которая иногда появляется вместе с ней в свете.
– О да. Кроткой миссис Морком уготована роль дуэньи и постоянной спутницы. Но разве эта пигалица сможет предотвратить экстравагантные выходки своей подопечной?
Фиц пожал плечами:
– Скорее всего нет. Но с другой стороны, новая жизнь мало будет отличаться от той, которую леди Карлайл ведет вот уже несколько лет. Как ты только что сказал, герцог проводит в столице значительно меньше времени, чем прежде. Часто ездит в Брайтон и в свои многочисленные поместья, так что дочь почти постоянно предоставлена самой себе. Но Вивьен считает герцога идеальным отцом.
– Что ж, похвальная дочерняя преданность. – Фиц посмотрел на брата с нескрываемым интересом. – Ситуация необычная, но я не сомневаюсь, что наша героиня справится. За Вивьен не числится ни единого настоящего скандала, а к эксцентричным выходкам все давно успели привыкнуть.
– С одной оговоркой. То, что позволительно дочери герцога, ни в коем случае недопустимо для мисс Баском – простой американки. Она начинает свой первый сезон. Нельзя забывать и о том, что мать девочек изначально запятнала их репутацию тайным бегством с возлюбленным. Вряд ли Вивьен в состоянии контролировать непредсказуемые выходки Кэм. Скорее сама присоединится, чем запретит нарушать правила приличия.
Фиц насмешливо посмотрел на брата:
– Остается одно: придется тебе немедленно жениться и доверить супруге заботу об американских кузинах.
Оливер не принял шутки.
– Не собираюсь идти под венец ради того, чтобы облегчить Камелии первые шаги в свете.
– И все же жениться необходимо. Восхитительное состояние. Особенно если это брак по любви. Готов утверждать, что без взаимного чувства совместный путь покажется чересчур тернистым, – улыбнулся Фиц.
– Ничуть, если мужчина способен сделать правильный выбор. Допускаю, что ваша с Евой жизнь светла и безоблачна, и не сомневаюсь, что счастье ваше продлится до последнего дыхания. Но Ева – умная, воспитанная, ответственная, уравновешенная женщина. Она стала бы прекрасной женой и без любви.
– Итак, все заслуги приписываешь ей? – рассмеялся Фиц, однако тут же задумался и уже серьезно добавил: – Но ты, несомненно, прав.
Оливер снова пригубил вино и посмотрел в пылающий камин.
– А если человек женится по любви, а любовь умрет? Как быть тогда? Вот, например, Джером и Элизабет Карлайл. К алтарю летели, как на крыльях, и что же теперь? Леди Вивьен жаловалась, что скандалы не затихают ни на миг.
– Случается и такое. Но я говорю о настоящей любви, а не о вожделении или мимолетной влюбленности. Любовь не проходит.
– Как у наших родителей? – Оливер иронично посмотрел на сводного брата. – Всю жизнь они были безумно влюблены друг в друга, однако бури не стихали. Сцены ревности с метанием тарелок и даже ваз сменялись столь же пылким примирением и клятвами в вечной преданности.
– Родители были… яркими людьми. – Фиц мимолетно улыбнулся и тут же стал серьезным. – Но к счастью, такая бурная любовь достается далеко не всем. Взять хотя бы наше поколение. Ройс и Мэри – настоящая пара голубков. – Мэриголд, старшая из сестер Баском, вскоре после возвращения в Англию вышла замуж за третьего из братьев Толбот. – Да и мы с Евой живем в согласии. Так что всегда есть шанс на удачу. Главное – сделать правильный выбор.
– Я намерен сделать великолепный выбор. Прежде всего моя избранница должна с достоинством нести титул графини. Ведь это означает принадлежность к старинному аристократическому роду.
– Понятно. Значит, папаша должен носить графский титул, не меньше? Или дочка какого-нибудь непритязательного барона тоже подойдет?
Оливер поднял бровь:
– Ты и сам отлично понимаешь, что я имею в виду. Придется учесть, сумеет ли невеста стать настоящей хозяйкой поместья или превратится в изящное украшение салона. Родословная, конечно, имеет значение, но в разумных пределах. Быть дочерью графа совсем не обязательно.
– Так-так. Племянница графа тоже подойдет?
– Я говорю серьезно.
– Ах, вот этого я и боялся.
– Сознаю, что в твоих глазах выгляжу напыщенным.
– Напыщенным? Нет. Никогда. Возможно, чересчур… требовательным.
– Собираюсь подойти к выбору супруги рационально и не вижу в этом ничего плохого. Было бы замечательно заявить, что вопрос решается исключительно цветом ее глаз и скоростью биения моего сердца. Но суровая правда жизни состоит в том, что графине Стьюксбери придется обладать солидным запасом остроумия и начитанности, чтобы поддержать салонный разговор, равно как организовать обед на тридцать персон или праздник урожая для арендаторов.
– И как же должен выглядеть этот образец совершенства? Или данное обстоятельство значения не имеет? – В голубых глазах Фица вспыхнули насмешливые огоньки.
– В определенной степени ты прав. Конечно, хотелось бы получить миловидную, стройную спутницу жизни со вкусом и чувством стиля. Но не настолько красивую, чтобы у ее ног постоянно пресмыкались сраженные поклонники. И уж точно без малейшей склонности к экстравагантности и эксцентрике. – Оливер на мгновение умолк, посмотрел в огонь и продолжил: – И в последнюю очередь мне подошла бы особа, которую преследуют неприятности и конфликты, готовая ссориться из-за каждой мелочи.
Услышав столь детальное описание, Фиц выразительно кашлянул, однако от комментария воздержался.
– Брак должен быть безмятежным. Спокойным. Разумным, – заключил граф.
Фиц насмешливо фыркнул и поднял бокал в шутливом тосте:
– Ах, Оливер. Жду не дождусь, когда же любовь наконец опутает тебя своей шелковой сетью. Боюсь, разум не выдержит конкуренции.
На следующий день леди Вивьен Карлайл нанесла визит своему ювелиру Конечно, можно было вызвать мистера Брукмана к себе домой. Столь ценной заказчице он ни за что бы не отказал. Но Вивьен очень любила наведываться в мастерскую: там всегда было на что посмотреть, да и долгая поездка по городу представляла особый интерес. К тому же… день выдался восхитительно ясным и солнечным, так что сидеть дома было бы настоящим преступлением.
Установить причину хорошего расположения духа труда ей не составляло. Оливер – солидный, надежный, ответственный лорд Стьюксбери – не далее как вчера ее поцеловал. Нет, это затертое до дыр слово ничего не объясняло. То, что между ними произошло, никак не укладывалось в понятие простого поцелуя. Как только граф завладел ее ртом, Вивьен ощутила удар молнии, пронзивший ее насквозь, до кончиков пальцев на ногах. Кто бы мог представить, что Оливер способен на подобную страсть? И еще более поразительно, что он испытывал страсть именно к ней!
Руки сами собой поднялись, обвились вокруг сильной шеи. Вивьен прильнула мягко, с гибкостью плюща, как будто боялась потерять драгоценную близость. Оливер уже не просто обнимал, а прижимал жадно, своевольно и в то же время бережно. Губы требовали продолжения, и вот уже во рту оказался дерзкий язык. Вивьен вздрогнула от нового ощущения и вцепилась в плечи.
Трудно сказать, сколько времени прошло, прежде чем поцелуй утратил пыл. Оливер отстранился и посмотрел темными от страсти глазами. Лицо горело, а губы покраснели и едва заметно припухли. Дыхание вырывалось короткими неровными толчками. Вивьен тоже молча взирала на него: дар речи бесследно пропал. Оливер снова склонил голову, как будто хотел продолжить поцелуй, однако очнулся, сделал над собой усилие и сдержал порыв.
Быстро отошел и растерянно покачал головой.
– О Боже! Вивьен. – Он поднял руку и запустил пятерню в волосы. – Я… простите. Разве можно было давать себе волю? Извините. Я глупец.
Он стремительно повернулся и почти выбежал из комнаты.
Как это случилось? Как можно было допустить подобное?
Оливер быстро вышел из Карлайл-Холла и спустился по широким ступеням крыльца. Нетерпеливым взмахом руки отправил прочь поджидавшего возницу и зашагал по тротуару. Чего сейчас не следовало делать, так это медленно ехать в роскошном экипаже Вивьен, предательски хранившем запах ее духов. Нет, только энергичная ходьба способна вернуть хладнокровие и ясность мысли. Желание все еще пульсировало неумолимо и настойчиво, отказываясь обращать внимание на призывы разума.
Ноги послушно преодолевали квартал за кварталом, а сбивчивые мысли беспомощно крутились в водовороте безумных воспоминаний и напрасных сожалений. Рассудок отказывался оправдывать необъяснимый срыв. Поцеловать Вивьен Карлайл! И не просто поцеловать! Он ведь схватил ее в охапку и стиснул, словно девчонку из таверны! Завладел ртом нахально и… что скрывать, с острым наслаждением. Впрочем, в этом-то как раз ничего странного и не было. Разве найдется на свете мужчина, которому не доставит удовольствия поцелуй полной жизни, красивой, невероятно чувственной женщины? И все же достойный джентльмен, в полной мере обладающий здравым смыслом и чувством чести, должен уметь обуздывать дикие порывы. Какой бы привлекательной ни выглядела Вивьен, какие бы сумасшедшие поступки ни совершала, прежде всего она оставалась прекрасно воспитанной светской молодой особой, настоящей леди. Такой откровенный, полный страсти поцелуй подразумевал обещания и ожидания – рядом с Вивьен ни о чем подобном не приходилось даже мечтать.
Должно быть, он впал в безумие; иного объяснения не находилось. Непростительная слабость. Оливер с трудом верил в реальность свершившегося события и в глубине души смутно чувствовал, что виновата все-таки сама Вивьен.
Граф взбежал на крыльцо собственного дома и молча, забыв о приветствии, пролетел мимо привратника, что было для него совершено не характерно. Значительно труднее оказалось избежать общения с маленькой черно-белой собачкой, которая кубарем скатилась с лестницы и с радостным визгом бросилась хозяину на грудь. К счастью, к подобным проявлениям любви граф давно привык, ведь пес неизменно дежурил на подоконнике, ожидая его возвращения.
– Привет, привет, Пират, – пробормотал Стьюксбери с нежностью, которая удивила бы всех, кто встречал его в свете, и почесал любимца за ухом, от чего тот закрыл глаза в блаженном экстазе.
Не выпуская собаку из объятий, он зашагал по коридору к кабинету. Однако, не пройдя и половины пути, остановился и удивленно прислушался: из курительной комнаты доносились голоса. Легкий женский смех сменился невнятным бормотанием мужчины.
– Фиц! – Граф прошел мимо кабинета и у двери курительной едва не столкнулся с привлекательной блондинкой.
– Стьюксбери. – Дама с улыбкой протянула руку. Элегантный синий дорожный костюм подчеркивал безупречные линии точеной фигуры. Светлые, с золотистым отливом волосы были собраны на затылке в простой узел, а голубые глаза ярко сияли на прелестном нежном личике.
Следом из комнаты вышел высокий молодой человек с густыми темными волосами и светлыми глазами – отличительной чертой семейства Толбот.
– Привет, Ол. Все-таки вернулся домой? Лучше поздно, чем никогда.
Пират с радостным визгом соскочил с рук и принялся восторженно скакать вокруг пары, как будто не совершил церемонию приветствия всего лишь час назад.
– Ева! Фиц! – Оливер просиял искренней улыбкой, обнял брата и поцеловал в щеку его молодую супругу. – Признаюсь, сегодня не ожидал вас.
– Гнали изо всех сил. Ты же знаешь, в какой компании мне пришлось путешествовать. Ни Ева, ни кузины не признают спокойной езды.
– Вполне в их духе. Счастлив вас видеть. А где же девочки?
– Камелия и Лили признались, что устали с дороги. Представь, промчались от Уиллоумира до Лондона без единой остановки, – вступила в разговор Ева. – Они сдались и легли спать пораньше. Да я и сама собиралась подняться к себе и оставить Фица в одиночестве дожидаться твоего возвращения. Так что, джентльмены, если позволите…
Оливер поклонился и прошел в курительную, чтобы не мешать брату пожелать жене спокойной ночи. Супруги были женаты уже три месяца, однако чувства оставались столь же пылкими, как накануне свадьбы. Когда Фиц вернулся в комнату, Оливер уже успел откупорить бутылку портвейна и наполнить бокалы. Передал один брату и снова расплылся в улыбке.
– До чего же приятно тебя видеть. Надоело слоняться по пустому дому.
Фиц усмехнулся:
– А я-то думал, что после суеты последних месяцев тишина и покой придутся кстати.
Оливер задумчиво склонил голову.
– Представляешь, оказывается, даже к шуму и беспорядку можно привыкнуть настолько, что в тишине начинаешь скучать.
Братья устроились в глубоких креслах возле камина и, с удовольствием потягивая вино, погрузились в неторопливую беседу. Они с детства дружили и понимали друг друга с полуслова. Пират несколько раз деловито обошел комнату; окончательно убедившись, что хозяева никуда не денутся, уютно устроился на ковре и сладко задремал.
– Как прошло путешествие? – поинтересовался Оливер спустя пару минут. – Удалось избежать фирменных штучек сестер Баском? – С приездом американских кузин в семье началась новая эпоха: то и дело случалось что-нибудь из ряда вон выходящее.
Фиц покачал головой:
– Представляешь, не произошло ровным счетом ничего. Ехали на редкость спокойно. Даже странно.
– Опасаешься, что это затишье перед бурей?
– Поневоле задумаешься. Вот уже три месяца никого не пытались похитить и даже ни разу не пробовали шантажировать. Ну а ехали мы очень быстро. Лили и Камелия к комфорту равнодушны, а Ева и вообще никогда не жалуется. – Упомянув имя жены, Фиц нежно улыбнулся.
– Разумеется.
– Лили с нетерпением ждала переезда в Лондон: уже почти месяц не видела своего дорогого Невилла. Камелия, напротив, с удовольствием осталась бы в деревне. Ты же знаешь: она терпеть не может званые вечера и балы. Но интересы сестры оказались важнее. Полагаю, первым делом девочки собираются обследовать салоны модисток и галантерейные лавочки. Лили и Ева полны планов относительно приданого, и даже Кэм не против приобрести к началу сезона несколько новых платьев.
– Несколько! – недовольно вставил Оливер. – Командовать парадом, разумеется, будет леди Карлайл, а это означает, что для нарядов потребуется отдельная повозка. Хорошо, что фермы в этом году принесли солидный доход.
– Можешь ворчать, сколько душе угодно. Уж я-то знаю, что на платья и ленты не поскупишься.
– И не ошибаешься. Но девочки проявляют поразительное здравомыслие в отношении денег. Разве когда кузины приехали, можно было представить, что им потребуется от меня так мало?
– У них совсем иное представление об ответственности. Помнишь, как в первые дни после приезда бедняжки ожидали, что им немедленно поручат работу по дому?
– Да. Представляю, что случилось бы с Бостуиком, начни они подметать полы и опустошать пепельницы. – Оливер с удовольствием пригубил вино и покачал головой. – Неужели Ева всерьез считает, что девочки готовы к сезону?
Фиц пожал плечами:
– Уверена, что Лили справится без особого труда. В конце концов, она уже обручена, и рядом постоянно будет Невилл. Ну а Камелия, несомненно, по-своему обворожительна и сумеет покорить сердца. Вот только неизвестно, что ей взбредет в голову в следующую минуту.
Оливер с улыбкой взглянул на спящего Пирата:
– Например, притащить в дом грязного лопоухого щенка.
Фиц понимающе кивнул:
– Вот именно.
– Я бы особенно не беспокоился, если бы обязанности дуэньи не взяла на себя леди Вивьен. С ее неукротимым характером и независимым поведением трудно обойтись без скандала. Уж не знаю, сумеет ли леди Карлайл удержать от ошибок двух наивных американок.
– Устраивать скандалы наша красавица умеет, что и говорить. – Глаза Фица озорно блеснули. – Помнишь, как она явилась на раут к леди Беркли с обезьянкой на плече?
– Разве такое можно забыть? – сухо отозвался Оливер. – А потом это возмутительное животное взобралось на штору и принялось прыгать с окна на окно, так что лакеи весь вечер его ловили.
– Зато до конца сезона бомонд только и говорил, что об этом рауте. Не сомневаюсь, что когда леди Беркли пришла в себя, то прониклась глубокой благодарностью к своей гостье.
– Не исключено. – Граф поморщился. – Не далее как сегодня встретил леди Карлайл на балу в доме Уилбурнов. Все взгляды были сосредоточены исключительно на ее персоне.
– Как всегда.
– Слишком смела. Она ведь не замужем. Только представь: одинокая молодая дама надевает черное платье с невероятным декольте.
– Не забывай, что при всем при этом одинокая молодая дама уже далеко не дебютантка, – рассудительно заметил Фиц. – Смешно на протяжении десяти лет носить весьма откровенные наряды.
– Но и это еще далеко не все. Известно ли тебе, что за безумная затея пришла ей в голову? – Понимая, что вопрос риторический, Стьюксбери не стал дожидаться ответа и продолжил: – Не поверишь: Вивьен намерена купить дом в Лондоне и обосноваться в нем самостоятельно. Утверждает, что Карлайл-Холл слишком велик, а отец бывает там очень редко.
– Мм… полагаю, подобный поступок вызовет всеобщее недоумение. Но у отчаянной фантазерки, кажется, есть компаньонка – та самая миниатюрная кузина, которая иногда появляется вместе с ней в свете.
– О да. Кроткой миссис Морком уготована роль дуэньи и постоянной спутницы. Но разве эта пигалица сможет предотвратить экстравагантные выходки своей подопечной?
Фиц пожал плечами:
– Скорее всего нет. Но с другой стороны, новая жизнь мало будет отличаться от той, которую леди Карлайл ведет вот уже несколько лет. Как ты только что сказал, герцог проводит в столице значительно меньше времени, чем прежде. Часто ездит в Брайтон и в свои многочисленные поместья, так что дочь почти постоянно предоставлена самой себе. Но Вивьен считает герцога идеальным отцом.
– Что ж, похвальная дочерняя преданность. – Фиц посмотрел на брата с нескрываемым интересом. – Ситуация необычная, но я не сомневаюсь, что наша героиня справится. За Вивьен не числится ни единого настоящего скандала, а к эксцентричным выходкам все давно успели привыкнуть.
– С одной оговоркой. То, что позволительно дочери герцога, ни в коем случае недопустимо для мисс Баском – простой американки. Она начинает свой первый сезон. Нельзя забывать и о том, что мать девочек изначально запятнала их репутацию тайным бегством с возлюбленным. Вряд ли Вивьен в состоянии контролировать непредсказуемые выходки Кэм. Скорее сама присоединится, чем запретит нарушать правила приличия.
Фиц насмешливо посмотрел на брата:
– Остается одно: придется тебе немедленно жениться и доверить супруге заботу об американских кузинах.
Оливер не принял шутки.
– Не собираюсь идти под венец ради того, чтобы облегчить Камелии первые шаги в свете.
– И все же жениться необходимо. Восхитительное состояние. Особенно если это брак по любви. Готов утверждать, что без взаимного чувства совместный путь покажется чересчур тернистым, – улыбнулся Фиц.
– Ничуть, если мужчина способен сделать правильный выбор. Допускаю, что ваша с Евой жизнь светла и безоблачна, и не сомневаюсь, что счастье ваше продлится до последнего дыхания. Но Ева – умная, воспитанная, ответственная, уравновешенная женщина. Она стала бы прекрасной женой и без любви.
– Итак, все заслуги приписываешь ей? – рассмеялся Фиц, однако тут же задумался и уже серьезно добавил: – Но ты, несомненно, прав.
Оливер снова пригубил вино и посмотрел в пылающий камин.
– А если человек женится по любви, а любовь умрет? Как быть тогда? Вот, например, Джером и Элизабет Карлайл. К алтарю летели, как на крыльях, и что же теперь? Леди Вивьен жаловалась, что скандалы не затихают ни на миг.
– Случается и такое. Но я говорю о настоящей любви, а не о вожделении или мимолетной влюбленности. Любовь не проходит.
– Как у наших родителей? – Оливер иронично посмотрел на сводного брата. – Всю жизнь они были безумно влюблены друг в друга, однако бури не стихали. Сцены ревности с метанием тарелок и даже ваз сменялись столь же пылким примирением и клятвами в вечной преданности.
– Родители были… яркими людьми. – Фиц мимолетно улыбнулся и тут же стал серьезным. – Но к счастью, такая бурная любовь достается далеко не всем. Взять хотя бы наше поколение. Ройс и Мэри – настоящая пара голубков. – Мэриголд, старшая из сестер Баском, вскоре после возвращения в Англию вышла замуж за третьего из братьев Толбот. – Да и мы с Евой живем в согласии. Так что всегда есть шанс на удачу. Главное – сделать правильный выбор.
– Я намерен сделать великолепный выбор. Прежде всего моя избранница должна с достоинством нести титул графини. Ведь это означает принадлежность к старинному аристократическому роду.
– Понятно. Значит, папаша должен носить графский титул, не меньше? Или дочка какого-нибудь непритязательного барона тоже подойдет?
Оливер поднял бровь:
– Ты и сам отлично понимаешь, что я имею в виду. Придется учесть, сумеет ли невеста стать настоящей хозяйкой поместья или превратится в изящное украшение салона. Родословная, конечно, имеет значение, но в разумных пределах. Быть дочерью графа совсем не обязательно.
– Так-так. Племянница графа тоже подойдет?
– Я говорю серьезно.
– Ах, вот этого я и боялся.
– Сознаю, что в твоих глазах выгляжу напыщенным.
– Напыщенным? Нет. Никогда. Возможно, чересчур… требовательным.
– Собираюсь подойти к выбору супруги рационально и не вижу в этом ничего плохого. Было бы замечательно заявить, что вопрос решается исключительно цветом ее глаз и скоростью биения моего сердца. Но суровая правда жизни состоит в том, что графине Стьюксбери придется обладать солидным запасом остроумия и начитанности, чтобы поддержать салонный разговор, равно как организовать обед на тридцать персон или праздник урожая для арендаторов.
– И как же должен выглядеть этот образец совершенства? Или данное обстоятельство значения не имеет? – В голубых глазах Фица вспыхнули насмешливые огоньки.
– В определенной степени ты прав. Конечно, хотелось бы получить миловидную, стройную спутницу жизни со вкусом и чувством стиля. Но не настолько красивую, чтобы у ее ног постоянно пресмыкались сраженные поклонники. И уж точно без малейшей склонности к экстравагантности и эксцентрике. – Оливер на мгновение умолк, посмотрел в огонь и продолжил: – И в последнюю очередь мне подошла бы особа, которую преследуют неприятности и конфликты, готовая ссориться из-за каждой мелочи.
Услышав столь детальное описание, Фиц выразительно кашлянул, однако от комментария воздержался.
– Брак должен быть безмятежным. Спокойным. Разумным, – заключил граф.
Фиц насмешливо фыркнул и поднял бокал в шутливом тосте:
– Ах, Оливер. Жду не дождусь, когда же любовь наконец опутает тебя своей шелковой сетью. Боюсь, разум не выдержит конкуренции.
На следующий день леди Вивьен Карлайл нанесла визит своему ювелиру Конечно, можно было вызвать мистера Брукмана к себе домой. Столь ценной заказчице он ни за что бы не отказал. Но Вивьен очень любила наведываться в мастерскую: там всегда было на что посмотреть, да и долгая поездка по городу представляла особый интерес. К тому же… день выдался восхитительно ясным и солнечным, так что сидеть дома было бы настоящим преступлением.
Установить причину хорошего расположения духа труда ей не составляло. Оливер – солидный, надежный, ответственный лорд Стьюксбери – не далее как вчера ее поцеловал. Нет, это затертое до дыр слово ничего не объясняло. То, что между ними произошло, никак не укладывалось в понятие простого поцелуя. Как только граф завладел ее ртом, Вивьен ощутила удар молнии, пронзивший ее насквозь, до кончиков пальцев на ногах. Кто бы мог представить, что Оливер способен на подобную страсть? И еще более поразительно, что он испытывал страсть именно к ней!