Страница:
руки и сжал. Страх сделал его маленьким и продолжал сжимать дальше и
дальше... Луис почувствовал, что хочет повернуться и помчаться со всех ног
прочь от этой окровавленной, склоненной набок головы. Луису не привили
большой религиозности, но у него была склонность к оккультизму.
Определенным образом он оказался готов к случившемуся.., чем бы оно ни было
на самом деле.
Борясь с желанием убежать со всех ног, Луис заставил себя наклониться
еще ниже.
- Что ты сказал? - спросил Луис во второй раз. Усмешка. Парень был
плох.
- Грязь человеческого сердца сильнее, Луис, - прошептал умирающий. -
Но мужчина тоже выращивает, что может.., и пожинает плоды.
"Луис, - подумал доктор Крид, не слыша ничего после того, как разобрал
свое имя. - О, мой бог, он назвал меня по имени".
- Кто ты? - спросил Луис дрожащим, тонким голосом. - Кто ты?
- Я из индейцев.
- Откуда ты знаешь мое имя...
- Сохрани нас чистыми. Знай...
- Ты...
- А-а-а, - закричал юноша, и теперь Луису показалось, он почуял запах
смерти в его дыхании: внутренние повреждения, сердечная недостаточность,
переломы...
- Что? - безумие подстегивало Луиса.
- Ха-хлааааааад...
Молодой человек в красных спортивных трусах дрожал все сильнее.
Неожиданно, после того как все его мускулы напряглись, он, казалось,
превратился в камень. Отсутствующее выражение на мгновение исчезло с лица
умирающего, и он встретился взглядом с Луисом. Тотчас наступила смерть.
Жуткая вонь. Луис подумал, что юноша должен заговорить снова. Но глаза
умирающего стали безразличными.., начали стекленеть. Он был мертв.
Луис откинулся назад, смутно сознавая, что одежда прилипла к его телу:
он насквозь промок от пота. В глазах потемнело, словно он оказался в центре
смерча, и мир перед глазами отвратительно поплыл. Поняв, что случилось,
Луис отвернулся от мертвеца; опустил голову между колен и до крови прикусил
кончики большого и указательного пальцев.
Через мгновение все стало на свои места.
Потом приемный покой наполнился людьми, которые, словно актеры раньше,
ожидали своего выхода. Это прибавило Луису ощущение нереальности,
дезориентировало - такие чувства раньше он никогда не испытывал, только
изучал на курсе психологии, Луис был уверен: такой путь проходит каждый
сразу после того, как кто-нибудь подмешает в питье большую дозу ЛСД.
"Похоже, пьесу поставили специально для моего бенефиса, - подумал он.
- Комната.., начало удобное, никого нет, так что умирающая Сивилла может
произнести несколько туманных пророчеств для меня одного. А как только
парень умер, все вернулись".
Практикантки неумело держали жесткие носилки, те, что использовались
для переноски людей с повреждениями спины или позвоночника. Вместе с ними
появилась Джоан Чарлтон, сказавшая, что машина полиции университета уже
выехала. Оказалось, молодой человек - джоггинг - был сбит машиной.
Луис подумал о джоггингах, которые проскочили перед его машиной рано
утром, и у него свело низ живота.
Позади Чарлтон появился Стив Мастертон с двумя полицейскими
университетского городка.
- Луис, люди, которые принесли Паскова в... - он прервался и быстро
спросил: - С вами все в порядке, Луис?
- Со мной все в порядке, - ответил доктор и встал. Слабость нахлынула
на него снова и отступила. - Его фамилия Пасков?
- Виктор Пасков, - сказал один из полицейских университетского
городка. - Так говорит девушка, с которой он вместе бегал.
Луис взглянул на свои часы и отнял минуты две. Из комнаты, где
Мастертон собрал людей, которые принесли Паскова, доносились дикие рыдания.
"Добро пожаловать в университет, крошка, - подумал он. - Хорошенький
семестрик".
- Мистер Пасков умер в 10.09 утра, - об явил Луис. Один из полицейских
прижал тыльную часть кисти ко рту. Снова заговорил Мастертон:
- Луис, с тобой в самом деле все в порядке? Выглядишь ты ужасно.
Луис открыл было рот ответить, но одна из практиканток неожиданно
уронила свой конец носилок и выбежала, извергая рвоту себе на передник.
Зазвонил телефон. Рыдающая девушка за стеной теперь стала кричать, она
звала мертвеца:
- Вик! Вик! Вик! - снова и снова.
Бедлам. Смятение. Один из полицейских спросил у миссис Чарлтон, могут
ли они взять одеяло, накрыть мертвеца, а Чарлтон ответила, что не знает,
имеет ли она необходимую власть, чтобы выдать одеяло. Тут Луис обнаружил,
что думает о происходящем в духе Мориса Синдака: "Пусть начнется суета
сует!"
Гаденькое хихиканье снова попыталось вырваться у него из горла, но
Луису как-то удалось с ним справиться. Этот Пасков на самом деле сказал:
"Хладбище Домашних Любимцев"? Этот Пасков на самом деле назвал его по
имени? Слова умирающего нарушили привычный для Луиса порядок вещей, выбили
его из колеи. Но теперь казалось, Луис мысленно прокручивал те несколько
мгновений, что провел наедине с умирающим, словно монтируя фильм-спасение:
склеивая, изменяя и разрезая. Точно, умирающий говорил что-то еще (если он
на самом деле что-то говорил) и потрясенный Луис неправильно истолковал его
слова. Скорее всего, Пасков только двигал губами, не издавая звуков, как в
самом начале.
Луис стал изучать себя, ту свою часть, что заставила администрацию
дать эту работу именно ему, выбрав именно его из пятидесяти трех
претендентов. Не прозвучало ни одного распоряжения, ничего не изменилось:
комната была полна народу.
- Стив, дай девушке успокоительное, - приказал Луис и, сказав это,
почувствовал себя лучше. Казалось, что он в огромной ракете с перегрузками
тащится прочь от крохотного метеорита. И этим метеоритом был иррациональный
момент бытия, когда заговорил Пасков. Луиса взяли на работу, чтобы он нес
ответственность: он должен был выполнять свои обязанности.
- Джоан. Дайте полицейскому одеяло прикрыть труп.
- Доктор, мы не можем. Инвентарь...
- Дайте ему одеяло. Потом проверьте, что с той практиканткой.
Он посмотрел на вторую девушку, которая все еще держала свой конец
носилок. Она глазела на труп Паскова с гипнотической зачарованностью.
- Эй! - позвал Луис, и глаза девушки метнулись от тела.
- К-к-к...
- Как зовут твою подругу?
- К-кого?
- Ту, которая блеванула, - намеренно грубо сказал Луис.
- Джу-джу-джуди. Джуди Де Лессио.
- Твое имя?
- Клара, - теперь девушка заговорила немного спокойнее.
- Клара, сходи проверь, как там Джуди. И помогите Джоан с одеялом.
Возьмите одно из стопки в маленькой кладовой в Боксе номер один. Идите.
Давайте соберемся с силами, надо работать.
Все занялись делом. Очень скоро крики в соседней комнате поутихли.
Телефон, который перестал было звонить, зазвонил снова. Луис надавил
клавишу, не поднимая телефонной трубки.
- Кого мы должны уведомить? Вы можете набросать мне список?
Полицейский кивнул.
- Ничего подобного не случалось последние шесть лет. - сказал он. -
Плохое начало семестра.
- Точно, - согласился Луис. Подойдя к телефонному аппарату, он снова
рывком сорвал трубку.
- Алло? Кто... - начал было возбужденный голос, но Луис отключил
линию. Ему нужно было позвонить самому.
Все стихло только около четырех часов, после того как Луис и Ричард
Ирвинг - глава безопасности университетского городка, подготовили заявление
для прессы. Молодой человек - Виктор Пасков бежал вдоль дороги со своей
невестой и приятелем. Машина, которую вел Тремонт Витерс - молодой человек
двадцати трех лет, уроженец Хавена (Мэйн), ехала по шоссе, ведущему из
Ленгуллской женской гимназии к центру университетского городка. Он ехал,
превышая скорость. Машина Витерса ударила Паскова, и тот полетел прямо
головой в дерево. Паскова принесли в лазарет на одеяле его друзья и двое
пробегавших мимо студентов. Умер Виктор через несколько секунд после того,
как его доставили в лазарет. Витерса и раньше задерживали за превышение
скорости, вождение машины в нетрезвом состоянии; вроде бы он даже кого-то
сбил.
Редактор газеты университетского городка спросил, может ли он
написать, что Пасков умер от травмы головы. Луис вспомнил дыру в голове
молодого человека; дыру, через которую можно было видеть мозг, и сказал,
что он должен сперва вручить заключение о смерти следователю Пенобскота.
Потом редактор спросил: не могли ли четверо молодых людей, перенося Паскова
в лазарет, неумышленно стать причиной его смерти?
- Нет, - ответил Луис. - Такого не может быть. Несчастный мистер
Пасков, по-моему, при ударе получил смертельную травму.
Там были и другие вопросы, несколько, но предыдущий вопрос подытожил
пресс-конференцию. Сейчас Луис сидел в своем кабинете (Стив Мастертон
отправился домой час назад, сразу после "пресс-конференции" посмотреть на
себя в вечерних новостях, так подозревал Луис) и пытался собрать осколки
прошедшего дня.., или, быть может, просто охватить случившееся одним
взглядом. Он и Чарлтон долго сидели над карточками из первоочередных, над
карточками тех студентов, кто упрямо продолжал заниматься в колледже
вопреки своим физическим недостаткам. В колледже было двадцать три
диабетика, пятнадцать эпилептиков, четырнадцать паралитиков и еще несколько
всяких разных: студенты с лейкемией, студенты с церебральным параличом и
мускульной дистрофией; слепые студенты, двое немых и один перенесший полную
амнезию, с которой Луис никогда раньше не сталкивался.
Уже к вечеру, после того как ушел Стив, в кабинет заглянула миссис
Чарлтон и положила на стол Луиса розовый листок. "Бангорский ковер привезут
завтра в 9.30", - было написано на листке.
- Ковер? - удивился Луис.
- Его же надо заменить, - словно извиняясь, сказала сестра. - Пятно
вывести не удастся.
- Да, вы правы.
Наконец, заглянув в аптечку, Луис взял туинал, который первый
мединститутский квартирант Луиса называл Тунервиллом. "Попробуй
Тунервиллских колес, Луис," - говорил он, поставив пластинку Криденса.
Обычно Луис отказывался от путешествия в сказочную Тунервиллмандию, так
что, может, вышло к лучшему, когда его сосед провалился в середине третьего
семестра, и на Тунервиллских колесах укатил во Вьетнам, армейским
санитаром. Луису иногда он рисовался в видениях; глаза Луиса стекленели,
когда он слышал "Бегство через джунгли" Криденса.
Но сейчас лекарство казалось необходимым. Если он должен просмотреть
записку о ковре на том розовом листочке, ему необходим транквилизатор.
Луис поплыл довольно сильно к тому времени, когда миссис Байллинс -
ночная сестра, просунула голову в дверь его кабинета и сказала:
- Ваша жена, доктор Крид. Она на "линии один".
Луис посмотрел на часы и увидел, что уже почти пять тридцать. Он хотел
уехать отсюда часа полтора назад.
- Хорошо, Нэнси. Спасибо.
Подняв трубку, он подключился к "линии один".
- Ах, дорогая. Только на моей...
- Луис, с тобой все в порядке?
- Конечно.
- Я слышала о случившемся в новостях. Луис, мне так жаль, - мгновение
она молчала. - Это передавали по радио в новостях... Они были у тебя,
задавали вопросы. Ты держался молодцом.
- Я? Ладно.
- Ты уверен, что с тобой все в порядке?
- Да, Речел. Со мной все в порядке.
- Приезжай домой, - попросила она.
- Да, - сказал он. "Домой" - звучало заманчиво.
Речел встретила Луиса у дверей, и у него отвисла челюсть. Речел надела
тонкий, как паутина, бюстгальтер, который он так любил, полупрозрачные
трусики, а больше на ней ничего не было.
- Выглядишь великолепно, - сказал он. - Где дети?
- Их взяла Мисси Дандридж. Мы свободны до полдевятого.., то есть два с
половиной часа. Не будем терять время.
Она прижалась к нему. Луис почувствовал слабый, приятный запах.,
эфирные масла или розы? Его руки сплелись вокруг нее, сперва вокруг талии,
а потом они нашли ее соски, когда ее язык, уже легко протанцевав по губам
Луиса, нырнул ему в рот; там он вылизывал, метался...
Наконец поцелуй прервался, и Луис грубовато спросил Речел:
- На обед - ты?
- Я на десерт, - ответила она, а потом начала возбуждающе вращать
бедрами. - Но я обещаю, что не буду предлагать тебе ничего из того, что ты
не любишь.
Луис потянулся к ней. Но Речел выскользнула из об ятий и взяла его за
руку.
- Входи в дом первым, - сказала она.
***
Вначале она затащила Луиса в теплую ванну, медленно раздела его и
загнала в воду. Энергично растирая перчаткой-губкой, которую обычно не
использовали (эта вещь всегда просто висела на крючке), Речел медленно
намылила тело Луиса, потом омыла его. Он чувствовал, как все события этого
дня - ужасного дня уходят в небытие. Речел тоже вымокла и ее трусики
прилипли к телу, словно вторая кожа.
Луис вылез из ванны, и Речел бережно вытерла его.
- Что...
Теперь перчатка-губка касалась его тела нежно, чересчур заводя
поглаживанием, медленно двигаясь вверх-вниз.
- Речел... - пар окутывал их, но он исходил не только от горячей воды
в ванне.
- Ш-ш-ш!
Казалось, ласки длились вечность... Луис был близок к оргазму, и рука
в перчатке двигалась все медленнее, почти останавливаясь. И все же она не
прекращала то давить, то отпускать, пока Луис не кончил так сильно, что ему
показалось, у него чуть не лопнули барабанные перепонки.
- Мои боже, - слабо проговорил он, когда снова смог говорить. - Где и
когда ты научилась этому?
- У девочек в лагере бойскаутов.
***
Речел приготовила бефстроганов. Пока она ублажала мужа в ванной, блюдо
грелось на плите, и Луис, который еще в четыре часа клялся, что следующий
раз сможет поесть не раньше Хеллоуина, с ел две порции.
Потом Речел отвела его наверх.
- Теперь, - сказала она, - посмотрим, что ты сможешь сделать для меня.
"Принимая во внимание все случившееся, я отношусь к происходящему
совершенно спокойно"", - подумал Луис.
***
Позже Речел надела старую синюю пижаму. Луис натянул фланелевую
рубашку и почти бесформенные вельветовые штаны, которые Речел называла
"позорными".., и поехал за детьми.
Мисси Дандридж хотела узнать подробности случившегося, но Луис лишь
вкратце описал ей происшествие, рассказав меньше, чем она могла бы узнать,
прочитав завтрашний выпуск Бангорского "Дели Ньюс". Луису не хотелось
рассказывать, это вызывало у него те же чувства, что и прогорклые сплетни,
но Мисси согласилась бесплатно посидеть с детьми, и Луис был благодарен ей
за вечер, который он и Речел провели вместе.
Гадж уснул рядом с Луисом раньше, чем они проехали милю, отделявшую их
дом от дома Мисси; даже Элли зевала, у нее слипались глаза. Луис переодел
Гаджа в свежие ползунки, засунул его в комбинезон и положил в колыбель.
Потом он прочитал Элли одну сказку. Обычно Элли требовала, чтоб ей почитали
на ночь "Где обитают дикие звери", и при этом она чувствовала себя пионером
диких мест. В этот вечер Луис уговорил ее остановиться на "Коте в сапогах".
Через пять минут после того, как он отвел девочку наверх, она уснула, и
Речел поднялась к ней, укрыть ее одеялом.
Когда Луис спустился вниз, Речел сидела в гостиной со стаканом молока
- одна из множества привычек, позаимствованных у Дороти Сайерс.
- Луис, с тобой в самом деле все в порядке?
- Дорогая, все хорошо, - ответил он. - Спасибо.., за все.
- Мы оба стремимся, чтоб все было хорошо, - сказала она с легкой, чуть
ироничной улыбкой. - Ты пойдешь к Джаду на пиво?
Луис покачал головой.
- Не сегодня. Я полностью выжат.
- Надеюсь, что смогу тебя растормошить.
- Думаю, так.
- Тогда выпейте свой стакан молока, доктор, и отправимся в кровать.
***
Он думал, что лежит проснувшись; такое часто случалось, когда он был
студентом-медиком; и такие часы и дни, которые были наиболее занимательными
в его жизни, снова и снова прокручивались у него в голове. Но он плавно
соскальзывал в сон, словно на изящных, лишенных трения санях. Луис читал:
среднему человеку нужно только семь минут, чтобы стереть из памяти все
неприятности и проблемы прошедшего дня. Семь минут сознательного и
подсознательного вращения, словно трюк с поворачивающейся стеной в доме с
привидениями парка развлечений.
Он уже почти уснул, когда услышал, как Речел, словно издалека,
сказала:
- ..послезавтра.
- Гмммммм?
- Джоландер. Ветеринар. Он заберет Черча послезавтра - А? "Черч.
Сокровища - твои "коджонс" [Яички (испанск.)], твои сокровища еще
принадлежат тебе, но скоро ты лишишься их". Потом Луис отключился,
провалившись в омут, уснул крепко, без снов.
Спустя некоторое время Луис проснулся. Грохот заставил его сесть в
кровати. Он удивился: что бы это могло быть? То ли Элли свалилась на пол,
то ли перевернулась колыбель Гаджа. Луна выплыла из-за облаков, осветив
комнату, и Луис увидел Виктора Паскова, стоящего в дверях.
Мертвец стоял в дверях. Его голова была разбита над левым виском.
Кровь темно-красными струпьями засохла на лице, словно боевая раскраска
индейцев. Вывороченная ключица белела в лунном свете. Пасков улыбался.
- Вставайте, доктор, - сказал он. - Пойдем, прогуляемся.
Луис огляделся. Его жена - неясный холм желтого ватного, стеганого
одеяла, спала. Луис снова посмотрел на Паскова, который был мертв, но
мертвым почему-то не был. Луис не чувствовал страха. Он понимал, почему все
так.
"Это сон, - думал он, и в этом все дело, но все равно что-то его
беспокоило. - Мертвые не возвращаются. Это физиологически невозможно.
Молодой человек микроавтобусом отправился в Бангор с отметкой
патологоанатома - V-образным разрезом на груди. Может, патологоанатом даже
извлек его мозг, переложил тот в грудную клетку, после того как разрезал
ткани и вывалил содержимое черепной полости на коричневую бумагу, не
пропускающую воду. Класть мозг в кишечную полость проще, чем пытаться
запихнуть его назад в череп, словно отдельные кусочки головоломки. Дядя
Карл - отец несчастливой Руги, рассказал Луису, что патологоанатомы делают
так.., и еще много полезного рассказал он тогда Луису о том, чем Луис, в
свою очередь, пытался поделиться с Речел, которая из-за своих страхов перед
смертью могла просто завопить от ужаса, если бы увидела Паскова. Так что
Паскова тут не было.., не было, крошка. Пасков лежал, запертый в
холодильнике, с номерочком на ноге. "В морге с него содрали эти красные
спортивные трусы".
У Луиса появилось непреодолимое желание подняться. Глаза Паскова не
отпускали.
Отбросив назад покрывало, Луис опустил одну ногу на пол. Связанный
крючком коврик - свадебный подарок бабушки Речел, впился холодными
кругляшками в его ступни. Сон оказался чересчур реальным. Сон был таким
реальным, что Луис не последовал за Пасковым, пока Пасков не повернулся и
не начал спускаться вниз по лестнице. Сила, заставлявшая Луиса идти следом
за мертвецом, оказалась невероятной, но Луис не хотел хотя бы и во сне идти
вслед за разгуливающим трупом.
Но он пошел. Спортивные трусы Паскова сверкали впереди.
Луис вслед за Пасковым пересек гостиную, кухню. Луис ждал, что Пасков
повернет замок, а потом отодвинет щеколду на двери, которая вела в сарай,
где Луис держал многоместный легковой автомобиль с откидными сиденьями и
откидным задним бортом и "Цивик", но Пасков поступил по-другому. Вместо
того, чтоб открыть дверь, он прошел сквозь нее. "Как это он сделал?
Невозможно! Никто так не может!"
Луис попробовал проделать это сам, но натолкнулся на неподатливое
дерево. Очевидно, даже во сне он остался твердоголовым реалистом. Нажав
кнопку американского замка, он отодвинул засов и вышел в гараж-сарай.
Паскова там не было. Луис не долго удивлялся. Может, Пасков ушел? Фигуры в
снах часто исчезали. То же происходило и с окружающим миром; представьте:
вы стоите голым на краю открытого бассейна с поднятым членом, дискутируя о
возможности поменяться женами, скажем, с Роджером и Мисси Дандридж, а потом
закрываете глаза и, открыв их, лезете по склону вулкана на Гавайях. Может,
Луис потерял Паскова из виду, потому что наступил Акт II.
Но когда Луис вышел из гаража, он снова увидел юношу, стоящего в
слабом лунном свете на лужайке позади дома.., у начала дорожки.
Теперь пришел страх. Он вошел мягко, проплывая через пустоты тела
Луиса, наполняя их едким дымом. Луис не хотел идти дальше. Он остановился.
Пасков оглянулся через плечо: глаза его в лунном свете были
серебряными. Луис беспомощно почувствовал, как ужас заползает к нему в
живот. Эта выпирающая кость, эти сухие сгустки крови. Но невозможно,
казалось, сопротивляться глазам мертвеца. По-видимому, сон - вещь
гипнотическая, доминирующая.., и может изменить сам факт смерти. Можете
учиться двадцать лет и не сможете ничего сделать, когда принесут парня,
тараном врезавшегося в дерево и пробившего дыру в голове, такую огромную
дыру, что можно заглянуть в нее и увидеть мозг. С тем же успехом можно
звать к умирающему водопроводчика, шамана или сутенера.
Несмотря на подобные мысли, роящиеся в голове Луиса, он потащился к
тропинке. Луис поплелся за мертвецом, такой же темно-красный в ночном
свете, как засохшая кровь на лице Паскова.
Луису не нравился этот сон. Совсем не нравился. Сон был слишком
реален. Холод вязаного коврика, то, что он не смог пройти через закрытую
дверь, когда любой может проходить через двери и стены в любом мало-мальски
приличном сне.., а теперь холодная роса омыла ему ноги, холодное дыхание
ветра коснулось его тела, абсолютно голого, если не считать трусов-плавок.
Под деревьями сосновые иголки стали впиваться в ступни.., еще одна
маленькая деталь, чересчур реальная для сна.
"Ни о чем не думать. Ни о чем не думать. Я дома, в своей кровати. Это
только сон: происходящее выглядело так ярко, как это возможно только во
сне, который утром может вызвать лишь недоумение. Проснувшись, я найду
массу противоречий".
Ветка мертвого дерева грубо царапнула Луиса по бицепсу, и он
содрогнулся. Уйдя вперед, Пасков превратился в тень и теперь ужас Луиса,
казалось, кристаллизовался.
"Я иду за мертвым человеком по лесу. Мертвец ведет меня на хладбище
домашних любимцев - и это не сон! Боже, помоги мне. Это не сон. Это - на
самом деле!"
Они спустились по дальнему склону поросшего лесом холма. Тропинка
сделала несколько плавных поворотов между деревьями и потом нырнула в
подлесок. Этот раз у Луиса резиновых сапог с собой не было. Земля под
ногами превратилась в холодное желе, засасывающее и неохотно отпускающее,
разрешая идти дальше. Противные чавкающие звуки. Он чувствовал, как грязь
засасывает его ноги, пытаясь не пустить вслед за Пасковым. Луис безнадежно
убеждал себя, что все происходящее - сон. Они выбрались на поляну, и луна
снова свободно поплыла по рифам облаков, омывая кладбище призрачным
сиянием. Надгробия-доски и жестяные банки, которые были разрезаны
отцовскими ножницами для жести, а потом загнуты в грубые квадраты;
отслоенные пластины сланца и слюды - стояли в лунном свете, отбрасывая
совершенно черные и четкие тени.
Пасков остановился возле "Смаки. Он был послушным" и повернулся к
Луису. Страх, ужас - Луис ощутил, как эти чувства разрастаются внутри его
тела.
Пасков усмехнулся. Его окровавленные губы обнажили зубы, и его темная,
загорелая кожа в опалово-бледном свете луны стала покрываться мертвенной
бледностью, теперь по цвету она напоминала саван.
Мертвец поднял руку, указывая на что-то. Луис посмотрел в том
направлении и вздохнул. Его глаза расширилась, и он в ужасе закусил кулак.
Холодок на щеках - Луис понял, что заплакал, не выдержав такого ужаса.
Бурелом, о котором Джад Крандолл предупреждал Элли, превратился в
груду костей. Кости двигались, клацали друг о друга; челюсти и бедра,
локтевые суставы, коренные зубы и резцы. Луис видел усмехающиеся черепа
людей и животных. Кости пальцев клацали. Останки ног сгибались в сочленьях.
Оно двигалось. Оно подрагивало...
Пасков пошел прямо к Луису. Его окровавленное лицо, залитое лунным
светом, расплылось в улыбке, и последнее, что не давало Луису сойти сума,
была ноющая, бесконечно повторяющаяся мысль: "Ты должен закричать так, чтоб
проснуться, даже если ты испугаешь Речел, Элли, Гаджа, разбудишь весь дом и
всю округу..."
Но тихий шепот донесся до него, словно маленький ребенок сидел на
крыльце веранды и учился свистеть.
Пасков подошел ближе, а потом заговорил:
- Дверь не должна открыться, - проговорил Пасков. Он посмотрел на
Луиса, и тот упал на колени. Луис принял лицо Паскова за маску сострадания.
Но на самом деле там не было никакого сострадания, только ужасающее
смирение. Мертвец все еще показывал на шевелящуюся груду костей. - Не ходи
дальше. Ты решишь, что нуждаешься в этом, но на самом деле, в этом нет
нужды, доктор. Барьер не должен быть разрушен. Помни: тут сокрыта сила
большая, чем ты можешь понять. Она древняя и вечно бодрствующая. Помни...
Луис попытался закричать и не смог.
- Я пришел как друг, - сказал Пасков.., но было ли "друг" тем самым
словом, которое он использовал? Луис решил, что нет. Пасков словно говорил
на забытом языке, который Луис мог понимать с помощью некой магии сна.., а
"друг", то значение, которое ближе всего подходило к слову, на самом деле
использованному Пасковым, и этим значением в смятении воспользовался Луис,
разбирая речь мертвеца. - Твоя смерть и смерть всего, что ты любишь,
доктор, тут. - Пасков приблизился, и Луис почувствовал запах смерти,
дальше... Луис почувствовал, что хочет повернуться и помчаться со всех ног
прочь от этой окровавленной, склоненной набок головы. Луису не привили
большой религиозности, но у него была склонность к оккультизму.
Определенным образом он оказался готов к случившемуся.., чем бы оно ни было
на самом деле.
Борясь с желанием убежать со всех ног, Луис заставил себя наклониться
еще ниже.
- Что ты сказал? - спросил Луис во второй раз. Усмешка. Парень был
плох.
- Грязь человеческого сердца сильнее, Луис, - прошептал умирающий. -
Но мужчина тоже выращивает, что может.., и пожинает плоды.
"Луис, - подумал доктор Крид, не слыша ничего после того, как разобрал
свое имя. - О, мой бог, он назвал меня по имени".
- Кто ты? - спросил Луис дрожащим, тонким голосом. - Кто ты?
- Я из индейцев.
- Откуда ты знаешь мое имя...
- Сохрани нас чистыми. Знай...
- Ты...
- А-а-а, - закричал юноша, и теперь Луису показалось, он почуял запах
смерти в его дыхании: внутренние повреждения, сердечная недостаточность,
переломы...
- Что? - безумие подстегивало Луиса.
- Ха-хлааааааад...
Молодой человек в красных спортивных трусах дрожал все сильнее.
Неожиданно, после того как все его мускулы напряглись, он, казалось,
превратился в камень. Отсутствующее выражение на мгновение исчезло с лица
умирающего, и он встретился взглядом с Луисом. Тотчас наступила смерть.
Жуткая вонь. Луис подумал, что юноша должен заговорить снова. Но глаза
умирающего стали безразличными.., начали стекленеть. Он был мертв.
Луис откинулся назад, смутно сознавая, что одежда прилипла к его телу:
он насквозь промок от пота. В глазах потемнело, словно он оказался в центре
смерча, и мир перед глазами отвратительно поплыл. Поняв, что случилось,
Луис отвернулся от мертвеца; опустил голову между колен и до крови прикусил
кончики большого и указательного пальцев.
Через мгновение все стало на свои места.
Потом приемный покой наполнился людьми, которые, словно актеры раньше,
ожидали своего выхода. Это прибавило Луису ощущение нереальности,
дезориентировало - такие чувства раньше он никогда не испытывал, только
изучал на курсе психологии, Луис был уверен: такой путь проходит каждый
сразу после того, как кто-нибудь подмешает в питье большую дозу ЛСД.
"Похоже, пьесу поставили специально для моего бенефиса, - подумал он.
- Комната.., начало удобное, никого нет, так что умирающая Сивилла может
произнести несколько туманных пророчеств для меня одного. А как только
парень умер, все вернулись".
Практикантки неумело держали жесткие носилки, те, что использовались
для переноски людей с повреждениями спины или позвоночника. Вместе с ними
появилась Джоан Чарлтон, сказавшая, что машина полиции университета уже
выехала. Оказалось, молодой человек - джоггинг - был сбит машиной.
Луис подумал о джоггингах, которые проскочили перед его машиной рано
утром, и у него свело низ живота.
Позади Чарлтон появился Стив Мастертон с двумя полицейскими
университетского городка.
- Луис, люди, которые принесли Паскова в... - он прервался и быстро
спросил: - С вами все в порядке, Луис?
- Со мной все в порядке, - ответил доктор и встал. Слабость нахлынула
на него снова и отступила. - Его фамилия Пасков?
- Виктор Пасков, - сказал один из полицейских университетского
городка. - Так говорит девушка, с которой он вместе бегал.
Луис взглянул на свои часы и отнял минуты две. Из комнаты, где
Мастертон собрал людей, которые принесли Паскова, доносились дикие рыдания.
"Добро пожаловать в университет, крошка, - подумал он. - Хорошенький
семестрик".
- Мистер Пасков умер в 10.09 утра, - об явил Луис. Один из полицейских
прижал тыльную часть кисти ко рту. Снова заговорил Мастертон:
- Луис, с тобой в самом деле все в порядке? Выглядишь ты ужасно.
Луис открыл было рот ответить, но одна из практиканток неожиданно
уронила свой конец носилок и выбежала, извергая рвоту себе на передник.
Зазвонил телефон. Рыдающая девушка за стеной теперь стала кричать, она
звала мертвеца:
- Вик! Вик! Вик! - снова и снова.
Бедлам. Смятение. Один из полицейских спросил у миссис Чарлтон, могут
ли они взять одеяло, накрыть мертвеца, а Чарлтон ответила, что не знает,
имеет ли она необходимую власть, чтобы выдать одеяло. Тут Луис обнаружил,
что думает о происходящем в духе Мориса Синдака: "Пусть начнется суета
сует!"
Гаденькое хихиканье снова попыталось вырваться у него из горла, но
Луису как-то удалось с ним справиться. Этот Пасков на самом деле сказал:
"Хладбище Домашних Любимцев"? Этот Пасков на самом деле назвал его по
имени? Слова умирающего нарушили привычный для Луиса порядок вещей, выбили
его из колеи. Но теперь казалось, Луис мысленно прокручивал те несколько
мгновений, что провел наедине с умирающим, словно монтируя фильм-спасение:
склеивая, изменяя и разрезая. Точно, умирающий говорил что-то еще (если он
на самом деле что-то говорил) и потрясенный Луис неправильно истолковал его
слова. Скорее всего, Пасков только двигал губами, не издавая звуков, как в
самом начале.
Луис стал изучать себя, ту свою часть, что заставила администрацию
дать эту работу именно ему, выбрав именно его из пятидесяти трех
претендентов. Не прозвучало ни одного распоряжения, ничего не изменилось:
комната была полна народу.
- Стив, дай девушке успокоительное, - приказал Луис и, сказав это,
почувствовал себя лучше. Казалось, что он в огромной ракете с перегрузками
тащится прочь от крохотного метеорита. И этим метеоритом был иррациональный
момент бытия, когда заговорил Пасков. Луиса взяли на работу, чтобы он нес
ответственность: он должен был выполнять свои обязанности.
- Джоан. Дайте полицейскому одеяло прикрыть труп.
- Доктор, мы не можем. Инвентарь...
- Дайте ему одеяло. Потом проверьте, что с той практиканткой.
Он посмотрел на вторую девушку, которая все еще держала свой конец
носилок. Она глазела на труп Паскова с гипнотической зачарованностью.
- Эй! - позвал Луис, и глаза девушки метнулись от тела.
- К-к-к...
- Как зовут твою подругу?
- К-кого?
- Ту, которая блеванула, - намеренно грубо сказал Луис.
- Джу-джу-джуди. Джуди Де Лессио.
- Твое имя?
- Клара, - теперь девушка заговорила немного спокойнее.
- Клара, сходи проверь, как там Джуди. И помогите Джоан с одеялом.
Возьмите одно из стопки в маленькой кладовой в Боксе номер один. Идите.
Давайте соберемся с силами, надо работать.
Все занялись делом. Очень скоро крики в соседней комнате поутихли.
Телефон, который перестал было звонить, зазвонил снова. Луис надавил
клавишу, не поднимая телефонной трубки.
- Кого мы должны уведомить? Вы можете набросать мне список?
Полицейский кивнул.
- Ничего подобного не случалось последние шесть лет. - сказал он. -
Плохое начало семестра.
- Точно, - согласился Луис. Подойдя к телефонному аппарату, он снова
рывком сорвал трубку.
- Алло? Кто... - начал было возбужденный голос, но Луис отключил
линию. Ему нужно было позвонить самому.
Все стихло только около четырех часов, после того как Луис и Ричард
Ирвинг - глава безопасности университетского городка, подготовили заявление
для прессы. Молодой человек - Виктор Пасков бежал вдоль дороги со своей
невестой и приятелем. Машина, которую вел Тремонт Витерс - молодой человек
двадцати трех лет, уроженец Хавена (Мэйн), ехала по шоссе, ведущему из
Ленгуллской женской гимназии к центру университетского городка. Он ехал,
превышая скорость. Машина Витерса ударила Паскова, и тот полетел прямо
головой в дерево. Паскова принесли в лазарет на одеяле его друзья и двое
пробегавших мимо студентов. Умер Виктор через несколько секунд после того,
как его доставили в лазарет. Витерса и раньше задерживали за превышение
скорости, вождение машины в нетрезвом состоянии; вроде бы он даже кого-то
сбил.
Редактор газеты университетского городка спросил, может ли он
написать, что Пасков умер от травмы головы. Луис вспомнил дыру в голове
молодого человека; дыру, через которую можно было видеть мозг, и сказал,
что он должен сперва вручить заключение о смерти следователю Пенобскота.
Потом редактор спросил: не могли ли четверо молодых людей, перенося Паскова
в лазарет, неумышленно стать причиной его смерти?
- Нет, - ответил Луис. - Такого не может быть. Несчастный мистер
Пасков, по-моему, при ударе получил смертельную травму.
Там были и другие вопросы, несколько, но предыдущий вопрос подытожил
пресс-конференцию. Сейчас Луис сидел в своем кабинете (Стив Мастертон
отправился домой час назад, сразу после "пресс-конференции" посмотреть на
себя в вечерних новостях, так подозревал Луис) и пытался собрать осколки
прошедшего дня.., или, быть может, просто охватить случившееся одним
взглядом. Он и Чарлтон долго сидели над карточками из первоочередных, над
карточками тех студентов, кто упрямо продолжал заниматься в колледже
вопреки своим физическим недостаткам. В колледже было двадцать три
диабетика, пятнадцать эпилептиков, четырнадцать паралитиков и еще несколько
всяких разных: студенты с лейкемией, студенты с церебральным параличом и
мускульной дистрофией; слепые студенты, двое немых и один перенесший полную
амнезию, с которой Луис никогда раньше не сталкивался.
Уже к вечеру, после того как ушел Стив, в кабинет заглянула миссис
Чарлтон и положила на стол Луиса розовый листок. "Бангорский ковер привезут
завтра в 9.30", - было написано на листке.
- Ковер? - удивился Луис.
- Его же надо заменить, - словно извиняясь, сказала сестра. - Пятно
вывести не удастся.
- Да, вы правы.
Наконец, заглянув в аптечку, Луис взял туинал, который первый
мединститутский квартирант Луиса называл Тунервиллом. "Попробуй
Тунервиллских колес, Луис," - говорил он, поставив пластинку Криденса.
Обычно Луис отказывался от путешествия в сказочную Тунервиллмандию, так
что, может, вышло к лучшему, когда его сосед провалился в середине третьего
семестра, и на Тунервиллских колесах укатил во Вьетнам, армейским
санитаром. Луису иногда он рисовался в видениях; глаза Луиса стекленели,
когда он слышал "Бегство через джунгли" Криденса.
Но сейчас лекарство казалось необходимым. Если он должен просмотреть
записку о ковре на том розовом листочке, ему необходим транквилизатор.
Луис поплыл довольно сильно к тому времени, когда миссис Байллинс -
ночная сестра, просунула голову в дверь его кабинета и сказала:
- Ваша жена, доктор Крид. Она на "линии один".
Луис посмотрел на часы и увидел, что уже почти пять тридцать. Он хотел
уехать отсюда часа полтора назад.
- Хорошо, Нэнси. Спасибо.
Подняв трубку, он подключился к "линии один".
- Ах, дорогая. Только на моей...
- Луис, с тобой все в порядке?
- Конечно.
- Я слышала о случившемся в новостях. Луис, мне так жаль, - мгновение
она молчала. - Это передавали по радио в новостях... Они были у тебя,
задавали вопросы. Ты держался молодцом.
- Я? Ладно.
- Ты уверен, что с тобой все в порядке?
- Да, Речел. Со мной все в порядке.
- Приезжай домой, - попросила она.
- Да, - сказал он. "Домой" - звучало заманчиво.
Речел встретила Луиса у дверей, и у него отвисла челюсть. Речел надела
тонкий, как паутина, бюстгальтер, который он так любил, полупрозрачные
трусики, а больше на ней ничего не было.
- Выглядишь великолепно, - сказал он. - Где дети?
- Их взяла Мисси Дандридж. Мы свободны до полдевятого.., то есть два с
половиной часа. Не будем терять время.
Она прижалась к нему. Луис почувствовал слабый, приятный запах.,
эфирные масла или розы? Его руки сплелись вокруг нее, сперва вокруг талии,
а потом они нашли ее соски, когда ее язык, уже легко протанцевав по губам
Луиса, нырнул ему в рот; там он вылизывал, метался...
Наконец поцелуй прервался, и Луис грубовато спросил Речел:
- На обед - ты?
- Я на десерт, - ответила она, а потом начала возбуждающе вращать
бедрами. - Но я обещаю, что не буду предлагать тебе ничего из того, что ты
не любишь.
Луис потянулся к ней. Но Речел выскользнула из об ятий и взяла его за
руку.
- Входи в дом первым, - сказала она.
***
Вначале она затащила Луиса в теплую ванну, медленно раздела его и
загнала в воду. Энергично растирая перчаткой-губкой, которую обычно не
использовали (эта вещь всегда просто висела на крючке), Речел медленно
намылила тело Луиса, потом омыла его. Он чувствовал, как все события этого
дня - ужасного дня уходят в небытие. Речел тоже вымокла и ее трусики
прилипли к телу, словно вторая кожа.
Луис вылез из ванны, и Речел бережно вытерла его.
- Что...
Теперь перчатка-губка касалась его тела нежно, чересчур заводя
поглаживанием, медленно двигаясь вверх-вниз.
- Речел... - пар окутывал их, но он исходил не только от горячей воды
в ванне.
- Ш-ш-ш!
Казалось, ласки длились вечность... Луис был близок к оргазму, и рука
в перчатке двигалась все медленнее, почти останавливаясь. И все же она не
прекращала то давить, то отпускать, пока Луис не кончил так сильно, что ему
показалось, у него чуть не лопнули барабанные перепонки.
- Мои боже, - слабо проговорил он, когда снова смог говорить. - Где и
когда ты научилась этому?
- У девочек в лагере бойскаутов.
***
Речел приготовила бефстроганов. Пока она ублажала мужа в ванной, блюдо
грелось на плите, и Луис, который еще в четыре часа клялся, что следующий
раз сможет поесть не раньше Хеллоуина, с ел две порции.
Потом Речел отвела его наверх.
- Теперь, - сказала она, - посмотрим, что ты сможешь сделать для меня.
"Принимая во внимание все случившееся, я отношусь к происходящему
совершенно спокойно"", - подумал Луис.
***
Позже Речел надела старую синюю пижаму. Луис натянул фланелевую
рубашку и почти бесформенные вельветовые штаны, которые Речел называла
"позорными".., и поехал за детьми.
Мисси Дандридж хотела узнать подробности случившегося, но Луис лишь
вкратце описал ей происшествие, рассказав меньше, чем она могла бы узнать,
прочитав завтрашний выпуск Бангорского "Дели Ньюс". Луису не хотелось
рассказывать, это вызывало у него те же чувства, что и прогорклые сплетни,
но Мисси согласилась бесплатно посидеть с детьми, и Луис был благодарен ей
за вечер, который он и Речел провели вместе.
Гадж уснул рядом с Луисом раньше, чем они проехали милю, отделявшую их
дом от дома Мисси; даже Элли зевала, у нее слипались глаза. Луис переодел
Гаджа в свежие ползунки, засунул его в комбинезон и положил в колыбель.
Потом он прочитал Элли одну сказку. Обычно Элли требовала, чтоб ей почитали
на ночь "Где обитают дикие звери", и при этом она чувствовала себя пионером
диких мест. В этот вечер Луис уговорил ее остановиться на "Коте в сапогах".
Через пять минут после того, как он отвел девочку наверх, она уснула, и
Речел поднялась к ней, укрыть ее одеялом.
Когда Луис спустился вниз, Речел сидела в гостиной со стаканом молока
- одна из множества привычек, позаимствованных у Дороти Сайерс.
- Луис, с тобой в самом деле все в порядке?
- Дорогая, все хорошо, - ответил он. - Спасибо.., за все.
- Мы оба стремимся, чтоб все было хорошо, - сказала она с легкой, чуть
ироничной улыбкой. - Ты пойдешь к Джаду на пиво?
Луис покачал головой.
- Не сегодня. Я полностью выжат.
- Надеюсь, что смогу тебя растормошить.
- Думаю, так.
- Тогда выпейте свой стакан молока, доктор, и отправимся в кровать.
***
Он думал, что лежит проснувшись; такое часто случалось, когда он был
студентом-медиком; и такие часы и дни, которые были наиболее занимательными
в его жизни, снова и снова прокручивались у него в голове. Но он плавно
соскальзывал в сон, словно на изящных, лишенных трения санях. Луис читал:
среднему человеку нужно только семь минут, чтобы стереть из памяти все
неприятности и проблемы прошедшего дня. Семь минут сознательного и
подсознательного вращения, словно трюк с поворачивающейся стеной в доме с
привидениями парка развлечений.
Он уже почти уснул, когда услышал, как Речел, словно издалека,
сказала:
- ..послезавтра.
- Гмммммм?
- Джоландер. Ветеринар. Он заберет Черча послезавтра - А? "Черч.
Сокровища - твои "коджонс" [Яички (испанск.)], твои сокровища еще
принадлежат тебе, но скоро ты лишишься их". Потом Луис отключился,
провалившись в омут, уснул крепко, без снов.
Спустя некоторое время Луис проснулся. Грохот заставил его сесть в
кровати. Он удивился: что бы это могло быть? То ли Элли свалилась на пол,
то ли перевернулась колыбель Гаджа. Луна выплыла из-за облаков, осветив
комнату, и Луис увидел Виктора Паскова, стоящего в дверях.
Мертвец стоял в дверях. Его голова была разбита над левым виском.
Кровь темно-красными струпьями засохла на лице, словно боевая раскраска
индейцев. Вывороченная ключица белела в лунном свете. Пасков улыбался.
- Вставайте, доктор, - сказал он. - Пойдем, прогуляемся.
Луис огляделся. Его жена - неясный холм желтого ватного, стеганого
одеяла, спала. Луис снова посмотрел на Паскова, который был мертв, но
мертвым почему-то не был. Луис не чувствовал страха. Он понимал, почему все
так.
"Это сон, - думал он, и в этом все дело, но все равно что-то его
беспокоило. - Мертвые не возвращаются. Это физиологически невозможно.
Молодой человек микроавтобусом отправился в Бангор с отметкой
патологоанатома - V-образным разрезом на груди. Может, патологоанатом даже
извлек его мозг, переложил тот в грудную клетку, после того как разрезал
ткани и вывалил содержимое черепной полости на коричневую бумагу, не
пропускающую воду. Класть мозг в кишечную полость проще, чем пытаться
запихнуть его назад в череп, словно отдельные кусочки головоломки. Дядя
Карл - отец несчастливой Руги, рассказал Луису, что патологоанатомы делают
так.., и еще много полезного рассказал он тогда Луису о том, чем Луис, в
свою очередь, пытался поделиться с Речел, которая из-за своих страхов перед
смертью могла просто завопить от ужаса, если бы увидела Паскова. Так что
Паскова тут не было.., не было, крошка. Пасков лежал, запертый в
холодильнике, с номерочком на ноге. "В морге с него содрали эти красные
спортивные трусы".
У Луиса появилось непреодолимое желание подняться. Глаза Паскова не
отпускали.
Отбросив назад покрывало, Луис опустил одну ногу на пол. Связанный
крючком коврик - свадебный подарок бабушки Речел, впился холодными
кругляшками в его ступни. Сон оказался чересчур реальным. Сон был таким
реальным, что Луис не последовал за Пасковым, пока Пасков не повернулся и
не начал спускаться вниз по лестнице. Сила, заставлявшая Луиса идти следом
за мертвецом, оказалась невероятной, но Луис не хотел хотя бы и во сне идти
вслед за разгуливающим трупом.
Но он пошел. Спортивные трусы Паскова сверкали впереди.
Луис вслед за Пасковым пересек гостиную, кухню. Луис ждал, что Пасков
повернет замок, а потом отодвинет щеколду на двери, которая вела в сарай,
где Луис держал многоместный легковой автомобиль с откидными сиденьями и
откидным задним бортом и "Цивик", но Пасков поступил по-другому. Вместо
того, чтоб открыть дверь, он прошел сквозь нее. "Как это он сделал?
Невозможно! Никто так не может!"
Луис попробовал проделать это сам, но натолкнулся на неподатливое
дерево. Очевидно, даже во сне он остался твердоголовым реалистом. Нажав
кнопку американского замка, он отодвинул засов и вышел в гараж-сарай.
Паскова там не было. Луис не долго удивлялся. Может, Пасков ушел? Фигуры в
снах часто исчезали. То же происходило и с окружающим миром; представьте:
вы стоите голым на краю открытого бассейна с поднятым членом, дискутируя о
возможности поменяться женами, скажем, с Роджером и Мисси Дандридж, а потом
закрываете глаза и, открыв их, лезете по склону вулкана на Гавайях. Может,
Луис потерял Паскова из виду, потому что наступил Акт II.
Но когда Луис вышел из гаража, он снова увидел юношу, стоящего в
слабом лунном свете на лужайке позади дома.., у начала дорожки.
Теперь пришел страх. Он вошел мягко, проплывая через пустоты тела
Луиса, наполняя их едким дымом. Луис не хотел идти дальше. Он остановился.
Пасков оглянулся через плечо: глаза его в лунном свете были
серебряными. Луис беспомощно почувствовал, как ужас заползает к нему в
живот. Эта выпирающая кость, эти сухие сгустки крови. Но невозможно,
казалось, сопротивляться глазам мертвеца. По-видимому, сон - вещь
гипнотическая, доминирующая.., и может изменить сам факт смерти. Можете
учиться двадцать лет и не сможете ничего сделать, когда принесут парня,
тараном врезавшегося в дерево и пробившего дыру в голове, такую огромную
дыру, что можно заглянуть в нее и увидеть мозг. С тем же успехом можно
звать к умирающему водопроводчика, шамана или сутенера.
Несмотря на подобные мысли, роящиеся в голове Луиса, он потащился к
тропинке. Луис поплелся за мертвецом, такой же темно-красный в ночном
свете, как засохшая кровь на лице Паскова.
Луису не нравился этот сон. Совсем не нравился. Сон был слишком
реален. Холод вязаного коврика, то, что он не смог пройти через закрытую
дверь, когда любой может проходить через двери и стены в любом мало-мальски
приличном сне.., а теперь холодная роса омыла ему ноги, холодное дыхание
ветра коснулось его тела, абсолютно голого, если не считать трусов-плавок.
Под деревьями сосновые иголки стали впиваться в ступни.., еще одна
маленькая деталь, чересчур реальная для сна.
"Ни о чем не думать. Ни о чем не думать. Я дома, в своей кровати. Это
только сон: происходящее выглядело так ярко, как это возможно только во
сне, который утром может вызвать лишь недоумение. Проснувшись, я найду
массу противоречий".
Ветка мертвого дерева грубо царапнула Луиса по бицепсу, и он
содрогнулся. Уйдя вперед, Пасков превратился в тень и теперь ужас Луиса,
казалось, кристаллизовался.
"Я иду за мертвым человеком по лесу. Мертвец ведет меня на хладбище
домашних любимцев - и это не сон! Боже, помоги мне. Это не сон. Это - на
самом деле!"
Они спустились по дальнему склону поросшего лесом холма. Тропинка
сделала несколько плавных поворотов между деревьями и потом нырнула в
подлесок. Этот раз у Луиса резиновых сапог с собой не было. Земля под
ногами превратилась в холодное желе, засасывающее и неохотно отпускающее,
разрешая идти дальше. Противные чавкающие звуки. Он чувствовал, как грязь
засасывает его ноги, пытаясь не пустить вслед за Пасковым. Луис безнадежно
убеждал себя, что все происходящее - сон. Они выбрались на поляну, и луна
снова свободно поплыла по рифам облаков, омывая кладбище призрачным
сиянием. Надгробия-доски и жестяные банки, которые были разрезаны
отцовскими ножницами для жести, а потом загнуты в грубые квадраты;
отслоенные пластины сланца и слюды - стояли в лунном свете, отбрасывая
совершенно черные и четкие тени.
Пасков остановился возле "Смаки. Он был послушным" и повернулся к
Луису. Страх, ужас - Луис ощутил, как эти чувства разрастаются внутри его
тела.
Пасков усмехнулся. Его окровавленные губы обнажили зубы, и его темная,
загорелая кожа в опалово-бледном свете луны стала покрываться мертвенной
бледностью, теперь по цвету она напоминала саван.
Мертвец поднял руку, указывая на что-то. Луис посмотрел в том
направлении и вздохнул. Его глаза расширилась, и он в ужасе закусил кулак.
Холодок на щеках - Луис понял, что заплакал, не выдержав такого ужаса.
Бурелом, о котором Джад Крандолл предупреждал Элли, превратился в
груду костей. Кости двигались, клацали друг о друга; челюсти и бедра,
локтевые суставы, коренные зубы и резцы. Луис видел усмехающиеся черепа
людей и животных. Кости пальцев клацали. Останки ног сгибались в сочленьях.
Оно двигалось. Оно подрагивало...
Пасков пошел прямо к Луису. Его окровавленное лицо, залитое лунным
светом, расплылось в улыбке, и последнее, что не давало Луису сойти сума,
была ноющая, бесконечно повторяющаяся мысль: "Ты должен закричать так, чтоб
проснуться, даже если ты испугаешь Речел, Элли, Гаджа, разбудишь весь дом и
всю округу..."
Но тихий шепот донесся до него, словно маленький ребенок сидел на
крыльце веранды и учился свистеть.
Пасков подошел ближе, а потом заговорил:
- Дверь не должна открыться, - проговорил Пасков. Он посмотрел на
Луиса, и тот упал на колени. Луис принял лицо Паскова за маску сострадания.
Но на самом деле там не было никакого сострадания, только ужасающее
смирение. Мертвец все еще показывал на шевелящуюся груду костей. - Не ходи
дальше. Ты решишь, что нуждаешься в этом, но на самом деле, в этом нет
нужды, доктор. Барьер не должен быть разрушен. Помни: тут сокрыта сила
большая, чем ты можешь понять. Она древняя и вечно бодрствующая. Помни...
Луис попытался закричать и не смог.
- Я пришел как друг, - сказал Пасков.., но было ли "друг" тем самым
словом, которое он использовал? Луис решил, что нет. Пасков словно говорил
на забытом языке, который Луис мог понимать с помощью некой магии сна.., а
"друг", то значение, которое ближе всего подходило к слову, на самом деле
использованному Пасковым, и этим значением в смятении воспользовался Луис,
разбирая речь мертвеца. - Твоя смерть и смерть всего, что ты любишь,
доктор, тут. - Пасков приблизился, и Луис почувствовал запах смерти,