исходивший от мертвеца.
Пасков уже был рядом.
Мягкий, сводящий с ума шорох костей.
Луис начал терять равновесие, пытаясь вырваться из этих рук. Рука
Крида ударила в надгробие и опрокинула его на землю. Лицо Паскова
надвигалось, закрывая небо.
- Доктор... помни.
Луис попытался закричать, и мир завертелся у него перед глазами.., но
еще слышалось клацанье шевелящихся костей в залитом светом луны склепе
ночи.
В среднем человеку нужно семь минут, чтобы уснуть, но в соответствии с
человеческой психологией человеку нужно от пятнадцати до двадцати минут,
чтобы проснуться. Словно сон - омут, из которого вынырнуть труднее, чем в
него плюхнуться. Когда спящий просыпается (он или она, не важно), он
постепенно проходит разные градации сна, от глубокого до легкого сна,
который иногда обозначается глаголом "дремать". В состоянии легкого сна
спящий может слышать звуки и даже отвечать на вопросы, но не помнить о них
позже.., разве только как о фрагментах сна.
Луис слышал громыхание, клацанье костей, но постепенно звук становился
более резким, более металлическим. Хлопнула дверь. Крик. Еще металлические
звуки.., а может, раскаты грома? "Верно, - согласился его еще грезящий
разум. - Покатаем кости!"
Он услышал, как кричит его дочь:
- Стой, Гадж! Стой!
За этим последовало гуканье проснувшегося Гаджа - звук, после которого
Луис открыл глаза и увидел потолок собственной спальни.
Он держался совершенно спокойно, привыкая к действительности, хорошей
действительности, благословенной реальности, возвращению домой.
Все, что случилось с ним, - сон. Не важно, каким ужасным, каким
реальным был он. Он остался сном, погребенным где-то в глубинах разума.
Снова послышался металлический звук. Одна из игрушечных машин Гаджа.
- Прекрати, Гадж!
- Прекрати! - завопил Гадж. - Прекрати! Прекрати!
Тумпа-тумпа-тумп.
Маленькие, голые пятки Гаджа забарабанили в коридоре. Он и Элли
захихикали.
Луис посмотрел направо. Половина Речел была пуста, одеяло откинуто.
Солнце уже встало. Он посмотрел на часы и увидел, что уже около восьми.
Речел дала ему выспаться... Возможно, намеренно.
Обычно это раздражало его, но не в это утро. Луис глубоко вздохнул,
радуясь, что может понежиться в солнечных лучах, косо льющихся из окна;
насладиться реальностью окружающего мира. Пылинки танцевали в потоках
света.
Снизу позвала Речел:
- Элли, спускайся и не забудь бутерброды! Давай на автобус, Эл!
- Ладно! Вот твоя машина, Гадж. А я уезжаю в школу.
Гадж негодующие завопил. Хотя немного не так... Гадж мог произносить
только отдельные слова: биб, кратт и элли-бин - но текст выглядел предельно
понятным: Элли должна остаться. Увы, общественное образование ждало ее.
Снова послышался голос Речел.
- И встряхни своего папочку, прежде чем спуститься.
Вошла Элли, ее волосы были собраны в хвост; сегодня она надела красное
платье.
- Ладно, папочка, - она подошла и легонько поцеловала его в щеку, а
потом помчалась вниз по лестнице.
Сон начал блекнуть, растворяться. И слава богу!
- Гадж, - позвал Луис. - Пойди и поцелуй папочку.
Гадж игнорировал слова отца. Он вслед за Элли отправился вниз по
лестнице, так быстро, как только мог, завывая:
- Прекрати! Пре-кра-ти-пре-кра-ти... Прекрати! - он вопил во всю силу
своих детских легких. Луис заметил сынишку в подгузниках и ластиковых
штанишках, проскочившего через лестничную площадку мимо двери спальни
родителей.
Речел позвала снова:
- Луис, где ты? Ты проснулся?
- Конечно, - ответил он, садясь в постели.
- Говорю тебе, он проснулся. - сказала Элли. - Я ухожу. Пока.
Входная дверь хлопнула и оскорбленно вздохнул Гадж.
- Тебе одно яйцо или два? - спросила Речел, явно обращаясь к Луису.
Луис рухнул назад на одеяла и поставил ногу на вязаный коврик,
готовясь сказать жене, что не хочет яичницы; ему бы тарелочку овсянки.., но
слова застряли у него в горле.
У него оказалась грязная нога. К ней прилипли сосновые иголки. Сердце
Луиса подскочило к горлу, словно безумный чертик выскочил из коробки. Глаза
выпучились, зубы прикусили бесчувственный язык, и тогда Луис сбросил
одеяло. Нога, лежавшая на кровати, оказалась точно такой же. Широкая
грязная полоса на простынях.
- Луис?
Он увидел несколько сосновых иголок, прилипших к голеням, и неожиданно
посмотрел на бицепс правой руки. Там была царапина, на коже выступила
кровь, точно там, где его во сне поцарапала мертвая ветка.
"Сейчас закричу. Чувствую, ох закричу!"
Он мог закричать: крик поднимался у него в груди.., и ничего, лишь
большой, холодный груз страха. Прихватило по-настоящему. "Все на самом
деле, - подумал он, - эти иголки, грязь на лодыжках, кровавая царапина на
руке".
"Сейчас я закричу, а потом сойду с ума. Больше мне не нужно смотреть
туда..."
- Луис? - Речел начала подниматься по лестнице, - Луис, ты что, снова
уснул?
Он боролся с собой две или три секунды; боролся точно так же, как
тогда, когда услышал слова Паскова, умирающего на одеяле в Медицинском
Центре. И он выиграл. Склонил чашу весов в свою сторону и решил: Речел не
должна видеть, что его ноги грязные и в иголках; одеяла соскользнули на
пол, открыв испачканную землей простыню.
- Я проснулся, - весело сказал он. Его язык неожиданно стал
кровоточить, ведь он прикусил его. У Луиса закружилась голова, и что-то
глубоко внутри отступило. Он удивился: почему он снова оказывается в
пределах досягаемости безумных иррациональностей; или так было всегда?
- Одно яйцо или два? - поднявшись на две или три ступени, Речел
остановилась. Слава богу!
- Да, - ответил Луис, едва понимая, что говорит. - Сделай болтушку.
- Ладно, только для тебя, - ответила жена и стала спускаться.
Луис быстро, с облегчением, закрыл глаза, но тут же перед ним возникли
серебряные глаза Паскова. Луис немедленно открыл глаза. Он стал двигаться
быстро, пытаясь ни о чем не думать. Он сдернул белье с кровати. С одеялами
оказалось все в порядке. Луис скомкал простыни и, выскочив в коридор,
бросил их в специальное отверстие, откуда по отдельному мусоропроводу
грязное белье спускалось на первый этаж в большую бельевую корзину.
Потом, бегом, Луис заскочил в ванну, повернул вентиль крана и шагнул
под душ, сделав воду такой горячей, что она почти обжигала. После ванны
Луис досуха вытерся полотенцем.
Теперь Луис чувствовал себя лучше. Ситуация хоть как-то начинала
поддаваться контролю. Вытираясь, Луис неожиданно подумал: он чувствует себя
как убийца, который верит, что нужно избавиться от всех улик. Он продолжал
вытираться, но уже со смехом. Смеялся и смеялся, и не мог остановиться.
- Эй, там! - позвала Речел. - Что тебя так развеселило?
- Секрет, - ответил Луис, продолжая смеяться. Он был испуган, но страх
не мог пересилить смех. Смех навалился, поднимаясь из живота, который так
напрягся, что стал твердым, словно скрепленная известкой каменная стена. С
Луисом случился приступ смеха, потому что он решил, что самое лучшее:
бросить простыни в грязное. Раз в пять дней Мисси Дандридж приходила
пылесосить, чистить их дом.., она и отнесет вещи в прачечную. Речел увидит
Пасков уже был рядом.
Мягкий, сводящий с ума шорох костей.
Луис начал терять равновесие, пытаясь вырваться из этих рук. Рука
Крида ударила в надгробие и опрокинула его на землю. Лицо Паскова
надвигалось, закрывая небо.
- Доктор... помни.
Луис попытался закричать, и мир завертелся у него перед глазами.., но
еще слышалось клацанье шевелящихся костей в залитом светом луны склепе
ночи.
В среднем человеку нужно семь минут, чтобы уснуть, но в соответствии с
человеческой психологией человеку нужно от пятнадцати до двадцати минут,
чтобы проснуться. Словно сон - омут, из которого вынырнуть труднее, чем в
него плюхнуться. Когда спящий просыпается (он или она, не важно), он
постепенно проходит разные градации сна, от глубокого до легкого сна,
который иногда обозначается глаголом "дремать". В состоянии легкого сна
спящий может слышать звуки и даже отвечать на вопросы, но не помнить о них
позже.., разве только как о фрагментах сна.
Луис слышал громыхание, клацанье костей, но постепенно звук становился
более резким, более металлическим. Хлопнула дверь. Крик. Еще металлические
звуки.., а может, раскаты грома? "Верно, - согласился его еще грезящий
разум. - Покатаем кости!"
Он услышал, как кричит его дочь:
- Стой, Гадж! Стой!
За этим последовало гуканье проснувшегося Гаджа - звук, после которого
Луис открыл глаза и увидел потолок собственной спальни.
Он держался совершенно спокойно, привыкая к действительности, хорошей
действительности, благословенной реальности, возвращению домой.
Все, что случилось с ним, - сон. Не важно, каким ужасным, каким
реальным был он. Он остался сном, погребенным где-то в глубинах разума.
Снова послышался металлический звук. Одна из игрушечных машин Гаджа.
- Прекрати, Гадж!
- Прекрати! - завопил Гадж. - Прекрати! Прекрати!
Тумпа-тумпа-тумп.
Маленькие, голые пятки Гаджа забарабанили в коридоре. Он и Элли
захихикали.
Луис посмотрел направо. Половина Речел была пуста, одеяло откинуто.
Солнце уже встало. Он посмотрел на часы и увидел, что уже около восьми.
Речел дала ему выспаться... Возможно, намеренно.
Обычно это раздражало его, но не в это утро. Луис глубоко вздохнул,
радуясь, что может понежиться в солнечных лучах, косо льющихся из окна;
насладиться реальностью окружающего мира. Пылинки танцевали в потоках
света.
Снизу позвала Речел:
- Элли, спускайся и не забудь бутерброды! Давай на автобус, Эл!
- Ладно! Вот твоя машина, Гадж. А я уезжаю в школу.
Гадж негодующие завопил. Хотя немного не так... Гадж мог произносить
только отдельные слова: биб, кратт и элли-бин - но текст выглядел предельно
понятным: Элли должна остаться. Увы, общественное образование ждало ее.
Снова послышался голос Речел.
- И встряхни своего папочку, прежде чем спуститься.
Вошла Элли, ее волосы были собраны в хвост; сегодня она надела красное
платье.
- Ладно, папочка, - она подошла и легонько поцеловала его в щеку, а
потом помчалась вниз по лестнице.
Сон начал блекнуть, растворяться. И слава богу!
- Гадж, - позвал Луис. - Пойди и поцелуй папочку.
Гадж игнорировал слова отца. Он вслед за Элли отправился вниз по
лестнице, так быстро, как только мог, завывая:
- Прекрати! Пре-кра-ти-пре-кра-ти... Прекрати! - он вопил во всю силу
своих детских легких. Луис заметил сынишку в подгузниках и ластиковых
штанишках, проскочившего через лестничную площадку мимо двери спальни
родителей.
Речел позвала снова:
- Луис, где ты? Ты проснулся?
- Конечно, - ответил он, садясь в постели.
- Говорю тебе, он проснулся. - сказала Элли. - Я ухожу. Пока.
Входная дверь хлопнула и оскорбленно вздохнул Гадж.
- Тебе одно яйцо или два? - спросила Речел, явно обращаясь к Луису.
Луис рухнул назад на одеяла и поставил ногу на вязаный коврик,
готовясь сказать жене, что не хочет яичницы; ему бы тарелочку овсянки.., но
слова застряли у него в горле.
У него оказалась грязная нога. К ней прилипли сосновые иголки. Сердце
Луиса подскочило к горлу, словно безумный чертик выскочил из коробки. Глаза
выпучились, зубы прикусили бесчувственный язык, и тогда Луис сбросил
одеяло. Нога, лежавшая на кровати, оказалась точно такой же. Широкая
грязная полоса на простынях.
- Луис?
Он увидел несколько сосновых иголок, прилипших к голеням, и неожиданно
посмотрел на бицепс правой руки. Там была царапина, на коже выступила
кровь, точно там, где его во сне поцарапала мертвая ветка.
"Сейчас закричу. Чувствую, ох закричу!"
Он мог закричать: крик поднимался у него в груди.., и ничего, лишь
большой, холодный груз страха. Прихватило по-настоящему. "Все на самом
деле, - подумал он, - эти иголки, грязь на лодыжках, кровавая царапина на
руке".
"Сейчас я закричу, а потом сойду с ума. Больше мне не нужно смотреть
туда..."
- Луис? - Речел начала подниматься по лестнице, - Луис, ты что, снова
уснул?
Он боролся с собой две или три секунды; боролся точно так же, как
тогда, когда услышал слова Паскова, умирающего на одеяле в Медицинском
Центре. И он выиграл. Склонил чашу весов в свою сторону и решил: Речел не
должна видеть, что его ноги грязные и в иголках; одеяла соскользнули на
пол, открыв испачканную землей простыню.
- Я проснулся, - весело сказал он. Его язык неожиданно стал
кровоточить, ведь он прикусил его. У Луиса закружилась голова, и что-то
глубоко внутри отступило. Он удивился: почему он снова оказывается в
пределах досягаемости безумных иррациональностей; или так было всегда?
- Одно яйцо или два? - поднявшись на две или три ступени, Речел
остановилась. Слава богу!
- Да, - ответил Луис, едва понимая, что говорит. - Сделай болтушку.
- Ладно, только для тебя, - ответила жена и стала спускаться.
Луис быстро, с облегчением, закрыл глаза, но тут же перед ним возникли
серебряные глаза Паскова. Луис немедленно открыл глаза. Он стал двигаться
быстро, пытаясь ни о чем не думать. Он сдернул белье с кровати. С одеялами
оказалось все в порядке. Луис скомкал простыни и, выскочив в коридор,
бросил их в специальное отверстие, откуда по отдельному мусоропроводу
грязное белье спускалось на первый этаж в большую бельевую корзину.
Потом, бегом, Луис заскочил в ванну, повернул вентиль крана и шагнул
под душ, сделав воду такой горячей, что она почти обжигала. После ванны
Луис досуха вытерся полотенцем.
Теперь Луис чувствовал себя лучше. Ситуация хоть как-то начинала
поддаваться контролю. Вытираясь, Луис неожиданно подумал: он чувствует себя
как убийца, который верит, что нужно избавиться от всех улик. Он продолжал
вытираться, но уже со смехом. Смеялся и смеялся, и не мог остановиться.
- Эй, там! - позвала Речел. - Что тебя так развеселило?
- Секрет, - ответил Луис, продолжая смеяться. Он был испуган, но страх
не мог пересилить смех. Смех навалился, поднимаясь из живота, который так
напрягся, что стал твердым, словно скрепленная известкой каменная стена. С
Луисом случился приступ смеха, потому что он решил, что самое лучшее:
бросить простыни в грязное. Раз в пять дней Мисси Дандридж приходила
пылесосить, чистить их дом.., она и отнесет вещи в прачечную. Речел увидит
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента