– Из Питера, значит?..
– Ага.
– Как там у вас, в Питере?
– В смысле?..
– В смысле жизни.
– В целом нормально. «Зенит» на третьем месте, женщины красивые, водка горькая… Вез тебе презент, но не довез. На вашей улице Ленина попросили закурить. Пришлось отбиваться. Коньяк был хороший, фирменный. Теперь только запах остался.
– У нас могут,– подтвердил Вадик.– Героинщики, наверное. А у тебя-то в Питере что стряслось?..
Я был вынужден еще раз повторить рассказ, правда, опустив преамбулу, в которой выглядел, мягко говоря, полным чайником.
– То есть тебе надо на тачку посмотреть?.. Нет проблем. Вызовем завтра хозяина, пусть показывает,– Вадим взял со стола ручку и поднес ее к перекидному календарю.– Как его фамилия?..
– Демидов… Даниил Сергеевич…
Ручка застыла над календарем. Сосед Вадика с женской фамилией перестал сверлить и посмотрел на меня.
– Точно Демидов? – переспросил Вадим.
– За что купил, за то продаю.
Горохов положил ручку и поднялся из-за стола.
– Выйдем…
Мы спустились в милицейский двор. Вадик закурил болгарский «Аэрофлот». У нас, по-моему, такой уже и не продается.
– Здесь спокойней,– пояснил он и кивнул на здание,– там эхо сильное. Скажешь в кабинете, аукнется у начальства.
– Ну и что?.. Пускай аукается.
– А тебе Кедров ничего не сказал? Про Демидова?
– Я спрашивал, но он не помнит…
– Лёха пал в борьбе за свежую колбасу,– с ухмылкой прокомментировал Горохов.– Короче, вызвать твоего обидчика вряд ли получится. Он сам кого угодно вызовет.
– Почему? Он ваш начальник? Или прокурор?
– Он, как Пушкин, «наше всё»!.. Отец, блин, родной… Это хозяин города.
– Мэр, что ли? Как Лужков?
– Нет, не мэр. Я ж говорю: хозяин… Карабас-Барабас.
Вадик сделал слишком большую затяжку и закашлялся. Я догадался, что он не слишком рад видеть в Демидове хозяина. Наверное, хозяин был строгим и несправедливым.
– Бандос он бывший,– продолжил опер.– Хотя нет, не бывший… Бывших бандитов, как и бывших ментов, не бывает.
Не знаю, как насчет ментов, но про бандитов мне Егор говорил примерно то же самое. У нас в Питере даже клуб специальный открылся. Закрытый. Типа тусовки. «Клуб ветеранов братвы». Сопливая ностальгия по девяностым. Те, кто тогда выжил, сейчас в люди выбились – бизнесмены там, политики. А по прошлому скучают, не могут адаптироваться к мирной жизни, синдром мучает. Вот и собираются раз в неделю в клубе. Форма одежды соответствующая – «адидасы» турецкие, цепи «голдовые», «акробаты» пудовые… В баньке парятся, пальцы друг перед другом гнут, горькую глушат, «стрелки» вспоминают, разборки, наезды, зоны. Иногда в пейнтбол ездят играть с «тэтэхами» и гранатами с краской… Все серьезно – членские взносы, членские билеты, значки. Не каждый туда еще и попадет – только по рекомендации. Как когда-то в КПСС. Исключительно нормальные пацаны, которые не через папу блатного в люди выбились, а токмо за счет собственного таланта и беспредела.
Однако мне от того, что Демидов бандит, не легче. Хотя в душе я готовился к подобному повороту. Кому еще понадобился ворованный джип? Всяко не учителю и не медсестре.
– У нас три шахты здесь… Весь город кормят. Плохо, но кормит. Зарплату два раза в год выдают. Но без них совсем загнемся. Лет пять назад Демид контрольный пакет акций заполучил. Кого-то отстрелил, кого-то запугал… Директоров своих поставил, мэра города тоже, ручного. Сам-то в открытую никуда не лезет – слишком известная фигура. Церкви только открыто ставит. Типа индульгенции.
– А раньше кем был?
– Да мясником обычным в гастрономе, топором махал. После команду сколотил. Зато сейчас заявляет, что его род тянется с петровских времен. Титул собирается купить графский. Дворянин сраный…
Настроение мое улучшалось с каждым словом. «Есть в графском парке черный пруд, там косточки гниют…»
– А чего ж вы его не посадите?..
«Ты с какой планеты прилетел, чудик? – прочитал я в его взгляде.– Кто ж его посадит? Он же памятник!»
– Ага… Нашего шефа тоже он назначил, а с прокурором они на соседних горшках в яслях сидели. Здесь тебе не Питер, здесь все люди – братья. Или двоюродные братья. В прямом смысле… Без его визы ни одного мента на должность не поставят, даже постового. Плюс его в Москве кто-то из правительства «крышует». Попробуй, посади тут…
– Можно подумать, братья друг друга не сажают. И стреляют, и режут. Была бы достойная причина.
– Это в теории… У тебя, кстати, есть где остановиться? – Горохов сменил тему. Видимо, вспоминать о Демидове ему не очень хотелось.
– Хотел в гостинице, но, гов орят, у вас их нет.
– Вообще-то, есть одна. При стадионе. Когда команды из других районов приезжают, там останавливаются. А если игр нет, командировочные живут. Поехали, договорюсь, чтоб ценник скинули, иначе дороговато. Тут рядом…
Горохов выкинул окурок и подошел к машине с кирпичами на багажнике. Снял их. Крышка багажника, скрипнув, поднялась вверх и встала под углом в сорок пять градусов к горизонту. Положив кирпичи в багажник, оперативник открыл мне дверь и кивнул на кресло.
– Залазь.
– А что это за кирпичи на веревочке?
– Замок в багажнике сломан. Прижимаем, чтоб не залез никто…
Я забрался в салон, такой же прокуренный, как и кабинет. Горохов с пятой попытки завел чахоточный двигатель.
– А что это за «КамАЗ» в стене? – кивнул я на инсталляцию.
– Год назад водила по пьяни в дом въехал, стену разворотил. Жильцы, слава Богу, не пострадали, а сам-то разбился, конечно…Вызвали ремонтников, те прикинули, рассчитали. Вышло, что если «КамАЗ» вынуть, дом рухнет. Заново придется строить, а на какие шиши?.. И «КамАЗ» не восстановишь. В общем, решили его не вынимать. Щели замуровали, чтоб не дуло. В кузове кладовку сделали, дрова хранят. В принципе, жить можно.
Я решил вернуться к более актуальному для меня вопросу.
– Так есть у Демидова «мерсак» или нет?
– Говорят, есть. Недавно появился. По слухам, в Москве купил по дешевке. Твой, выходит?… Да, надо ж так попасть… В яблочко!. Не знаю, старина, что и посоветовать. Еще хорошо, ты на меня нарвался. Лично я Данилу своим хозяином не считаю… Кстати, не исключено, что о твоем приезде он уже знает.
– От кого?.. Я никому не говорил, кроме Кедрова.
– Если помнишь, я в кабинете не один был.
– Да… С Бирюковой, кажется.
– Какой Бирюковой?..
– Там, на дверях написано: Горохов и Бирюкова.
– Серьезно? Не замечал. Старая табличка, наверное. Меня сменили, а Колюню забыли.
Вадик, прогрев двигатель, вывел машину на улицу имени Ленина. Прокуренным голосом дежурного заматюгалась рация:
– Ты куда, хррррр, поехал?!!
– Тут рядом, сейчас вернусь,– ответил Вадик,– успокойся!
– В ней же, хрррр, бензина нет!!! А если заява?..
– Сольем у кого-нибудь…
Вадик со злостью бросил микрофон на рацию.
– Неужели такой крутой мэн будет покупать «паленую» тачку? – снова вернулся я к Демидову.
– Я ж говорю: нутро-то у него бандитское осталось. Зачем переплачивать, если можно взять за пол-цены? А кто здесь проверит, перебиты на ней номера или нет? Себе дороже.
– Что ж, на него совсем управы нет?
– У нас нет. Кто боится, кто куплен. За Демидом покойников – что после твоего Бородино. Чуть что – пулю в башку и в шахту. А то и без пули… Группа поддержки у него такая же. Один другого отмороженнее. Официально – все шахтеры. Один с восемью судимостями… А ты говоришь, номера на двигателе проверить… Да ты к машине и подойти не успеешь.
Присоединиться к лежащим на дне шахты, даже из-за «Виктора Степановича», я не желал категорически. Поэтому загрустил еще сильнее. Приехал на опознание… Как бы потом меня опознавать не пришлось. В морге, тьфу-тьфу-тьфу…
Машина выехала на небольшую площадь с памятником, по контурам которого я узнал Вождя мирового пролетариата – пока в России не появились новые герои, ее украшают монументы старых…
Видимо, это был центр города. Судя по единственному фонарю и посту ГИБДД. Гаишники, узнав машину Горохова, приветливо покачали головой. Машина ответила покачиванием крышки багажника.
«Может, зря я в ментовку сунулся? Вдруг этот оперок только строит из себя честного и смелого, а сам сегодня же Демидову отзвонится. Надо было самому действовать. С другой стороны – как?
– И каковы теперь мои действия?..
– Завтра что-нибудь придумаем. Я попробую узнать, где он тачку ставит. Тебе ведь только взглянуть на нее?
– У меня родной ключ есть. Можно попробовать открыть.
– На ключ особо не рассчитывай. У машины всегда охрана. Сунешься – получишь битой по голове.
– Ты смотри-ка!..– восхитился я.– У вас тоже биты в ходу?..
– Конечно… Алябинского производства, березовые. В спорттоварах самый ходовой товар… Но на тачку посмотреть – это полдела. Даже одна десятая. Тебе ж ее вернуть надо. А это, по-моему, полный бесперспективняк.
Я попробовал повторить заковыристое слово, но не сумел.
– Даже если ваши питерские менты сюда приедут. Сбросить машину в шахту дело двух секунд. Да и не будет он сбрасывать… Договорится.
Вадик свернул в проулок, объехал городской стадион и остановился возле небольшого здания.
– Посиди немного, я решу насчет комнаты.
Горохов покинул машину, оставив меня наедине с тревожными мыслями, главной из которых была: «Ну и за каким лешим я сюда приехал?..» С другой стороны, просто так уезжать обратно не хотелось. Угробить месячную зарплату, чтобы полюбоваться на памятник Ленину в городе Суходольске и узнать, что «Виктор Степанович» достался какому-то душегубцу?.. Слишком разорительно. Не знаю, как другие курьеры, но я предпочитаю вести свои финансовые дела по-другому. К тому же я вовремя вспомнил любимую Конституцию, которая позволяла мне защищать закон любым законным способом.
Вернулся Горохов.
– Пойдем. Договорился за полтаху в сутки. Ниже низшего предела. Сказал, что ты футболист. От команды отбился.
Администратор гостиничного комплекса, дама зрелого возраста, переписала мои паспортные данные в журнал.
– За какой клуб играете?
– «Зенит». Дублирующий состав.
Да-а, от скромности я не умру…
– Комната номер семь,– дама протянула мне ключ на веревочке.– Горячей воды нет. Не сезон. Будет холодно, дам второе одеяло.
– Спасибо,– поблагодарил я, отдавая ей полтинник.
Перед тем, как заселиться в апартаменты, я обсудил с Вадиком дальнейшие действия.
– Отдыхай, высыпайся… В отдел завтра не приходи,– велел он.– Встретимся в три часа возле памятника. Я к тому времени наверняка что-нибудь разузнаю.
В мини-комнате с выкрашенными в зеленый цвет стенами не было не только горячей воды, но и вообще никакой. Из обстановки – две койки и облезлая тумбочка между ними. Пустая бутылка «колы» вместо вазочки. Туалет и душевая кабинка находилась в конце коридора, напротив игрального столбика-автомата. В кабинке вода была. Но мало. Закончилась через четверть минуты. Я кое-как умылся, стуча зубами от холода, нацедил остатки воды в бутылку и вернулся в номер. Судя по гробовой тишине в коридоре, постояльцы либо спали, либо я жил в «отеле» один.
Когда я ужинал пропитавшимися «Наполеоном» матушкиными бутербродами, запивая холодной водой из душевой, в дверь осторожно постучали. Я взглянул на часы. Без четверти полночь. Кого это еще принесло? Может, Вадик был прав, и о моем приезде уже известно? И меня хотят пригласить прогуляться к шахте?..
«Увидеть Суходольск – и умереть».
Зубы снова забили морзянку, но отступать я не собирался. Жаль, кочерги моей нет… Пришлось вооружиться консервным ножом, который засунула в рюкзак предусмотрительная матушка.
Я приоткрыл дверь и выглянул наружу одним глазом. В коридоре стояла… Виагра! Ходячая виагра! В ярко-красной полиэтиленовой мини-мини юбке, сиреневом новогоднем парике и с зажигательным макияжем на круглом лице. Возраст – в пределах восемнадцати-сорока пяти. Размер бюста, как говорят математики, стремится к бесконечности. ХХХL. «Made in Sukhodolsk».
– Добрый вечер, Артем,– промурлыкала виагра.
– Добрый…
– Я – Виолетта… Можно просто Вета.
«Вспоминаю словно сон, как знакомились с тобой – осторожно…»
– Вы, наверное, устали?
– Да,– автоматически кивнул я.– Как собака.
– Я могу предложить вам чудесный отдых… Совсем недорого. Сто рублей в час. Или «сри бакс».
– Чего?..– я полностью открыл дверь и опустил нож.
– Отдохнуть,– в голосе чувствовалось одновременно стеснение и надежда,– и расслабиться.
«В программе: песни, чтение стихов, игра в города, а также веселые конкурсы и разгадывание шарад…» – прочитал я в ее немного грустных глазах.
– Зачем?..– тупо переспросил я.
– Вы же устали.
– А-а… Нет, я не в том смысле устал. Я спать хочу.
Сиреневая загрустила.
– Я тоже…
«Если хочешь отдаться – отдайся просто так…» Секс в маленьком городе.
Администраторша ей, что ли, отсемафорила? Она, кто же еще! Даже имя мое назвала. Отель-то «пятизвездочный», гость должен быть удовлетворен по полной программе. Система «все включено». Даже если в отеле нет горячей воды. Интересно, а заказ шампанского в номер у них предусмотрен? Или водки?.. Я бы заказал.
А вдруг она «засланец» Демидова?.. Нет, местный Карабас-Барабас подогнал бы марионетку поприличней. Без лилового парика.
– Нет, спасибо! – я чувствовал себя неловко, ибо толстушка смотрела на меня так обиженно, будто я застрелил всех ее родственников.
– Ну, может, все-таки…
– Не надо, женщина! У меня завтра финальная игра. Я должен быть в форме. Спортивный режим. Тренер у нас, знаешь, какой строгий. Полный бесперсп… беспертив… Мудак, короче.
– А за пятьдесят?.. Это совсем недорого,– предприняла еще одну попытку гостиничная Виолетта, слегка обнажая пухлое плечо, на котором я заметил шрам от детской прививки.
Уверен, через минуту она скинет тариф до тридцатки («ван бакс»). Неплохой здесь уровень жизни. Пятьдесят рэ за сеанс любви. Да и за ночлег по-детски берут, не чета Питеру. У нас столько швейцару стыдно сунуть на выходе. Не иначе, как в Суходольске произошло экономическое чудо. И удержаться от соблазна можно только за счет высоких морально-волевых качеств. Коими я, слава Богу, в полной мере обладаю. Поскольку изменяю Веронике только по недоразумению, но никак не по убеждениям и уж тем более не за собственные деньги. Я предпочитаю жить по правилам, потому что в детстве читал не те книжки. Теперь вот мучаюсь…
– Сказал же, спортивный режим! – я грубо захлопнул дверь перед носом Виолетты и вернулся к кровати.
В номер вновь постучали.
– А, может, другую позвать? У нас еще есть… Блондинки,– суходольская гетера улыбалась так жалобно, что мне захотелось дать ей сто рублей просто так.
– Барышня… Идите спать в другое место. Я человек высоких принципов и низкой зарплаты.
Поняв, что заманить клиента в любовные сети не получается, сиреневая скривила мордашку, напомнив мне злую волшебницу Бастинду из известной сказки. Потом не по волшебному выругалась и, покачивая крутыми бедрами, гордо направилась к лестнице.
– Слушай, Ветка, погоди!..– остановил ее я.
Она тут же развернулась, и на ее эмалированном личике вновь появилась дежурная улыбка.
– Ты Демидова, случайно, не знаешь?..
О, боги! Улыбка превратилась в гримасу ужаса. Такое ощущение, что путану приговорили к повешению за назойливое приставание к гражданам. А я собираюсь привести приговор в исполнение. Она развернулась и почти бегом поскакала к лестнице, на ходу придерживая съехавший парик.
Мне вспомнился Дима Водолеев, тот самый менеджер, что продавал пианино. Как-то его отправили в рекламный тур. В Тунис. Привели в пустыню, вернее, в небольшой городок на ее окраине. И тут ему захотелось женской ласки, ибо командировка без разврата, что Диего Марадона без кокаина. В группе, как назло, одни мужики. И тогда Дима, не ломая долго голову, решил воспользоваться благами цивилизации – свободно-конвертируемыми женщинами. Выполз вечерком из отеля, остановил такси и принялся неприличными жестами объяснять водиле-арабу, что он желает «мадам». Демонстрируя бумажку в пятьдесят долларов. Араб, похлопав глазами, кивнул чалмой и пригласил «руссо-туристо» в свой драндулет. Минут тридцать возил похотливого менеджера по каким-то угрюмым закоулкам, куда-то бегал, о чем-то с кем-то договаривался. Наконец привез в глиняную берлогу, завел в пропахшую мочой четырехметровую конуру с циновкой на полу и предложил располагаться. «А мадам»? – пошуршал купюрой Дима. «О`кей, о`кей»,– улыбнулся араб и принялся снимать брюки. «Мадам» нет, но я и сам готов… Дима убегал, как сейчас Виолетта.
Так что Суходольску до Туниса еще падать и падать. Здесь таксисты за полсотни баксов первым встречным пока не отдаются… Пока…
Я вернулся к койке и забрался под тонкое байковое одеяло. «Отличное начало»,– как говорится в какой-то рекламе. Если аборигены при одном упоминании Демидова спасаются бегством, то вряд ли мне поможет консервный нож. Тем не менее, на всякий случай я положил его под подушку. Живым не дамся! В принципе, можно выскочить из окна. Второй этаж, не очень высоко.
Позвонила Вероника. Волнуется. Я доложил, что добрался успешно и безумно по ней скучаю. Про хозяина джипа сообщать не стал. Поднимется паника, а паника на корабле – прямой путь к гибели.
Спал я ужасно, просыпаясь от каждого шороха. В редкие минуты забытья мне снился Данила-мастер, выбивающий зубилом из куска малахита зеленый «мерседес». Данила сжимал в зубах сигарету «Аэрофлот», время от времени убирал со лба сиреневую челку и шептал: «Все в шахту, все в шахту…».
Утром я растворил в холодной воде ложку кофе, доел бутерброды и отправился на разведку.
Тетя-портье дежурила за стойкой-столом. В холле, как и наверху, пестрым табло заманивал лохов волшебный столбик, предлагая сразиться с ним на деньги. Не слишком ли их много на душу населения?..
Заметив меня, тетя не пожелала мне доброго утра, а зарылась в журнал, словно камбала в песок. Очевидно, сиреневая донесла ей о моем интересе к хозяину Медной горы. Я не стал приставать к ней с расспросами, сообразив, что ничего не услышу. Поблагодарил за ночлег и покинул уютный отель.
До трех часов я потратил время с пользой. Сидел на берегу мутной реки и любовался туманом. Перед этим прогулялся по Ленин-стрит, получил эстетическое наслаждение от деревянного зодчества времен социализма, краеведческого сарайчика и прочих развалин. Неужели нельзя снести старые бараки и построить новые?.. После, рискуя жизнью, подкрепился в местной пельменной, нанеся организму удар ниже пояса.
Нельзя, однако, сказать, что капитализация оставила город без внимания. Сразу за памятником, в самом солидном здании города приютилось казино «Данилушка». Кто хозяин – догадайтесь с трех раз. Судя по частично разложившемуся барельефу «Маркс-Энгельс-Ленин», здесь когда-то обитал горком партии. Казино предлагало не только сразиться в рулетку, но и насладиться женским и мужским стриптизом. Пенсионерам и шахтерам-героям социалистического труда обещали пять бесплатных фишек. Такая забота о простых людях не могла не радовать. В качестве главного приза заведение выставило на обозрение не традиционную иномарку, а слегка помятый итальянский холодильник «Индезит», перевязанный голубой ленточкой.
В казино я соваться не стал, суровый вышибала посмотрел на меня как-то нехорошо, видимо, распознав во мне чужака. Да и стриптиз я не очень люблю. Поэтому отправился загорать на речной берег.
Хвоста за собой я не заметил, хотя оглядывался с частотой четыре раза в минуту. Значит, про мой визит Демидову пока не стуканули. Народ я про хозяина не расспрашивал. В целях конспирации. Правда, в пельменной подслушал разговор двух местных предпринимателей, один из которых упомянул Демидова. После чего он поинтересовался у собеседника: сколько стоит написать завещание?.. Я пропустил это мимо ушей. Скрытая реклама, не более…
Без пяти три, как и было условлено, я стоял возле каменного Ильича, наблюдая за прохожими. Прохожие за мной не наблюдали. Туман, к слову, так и не рассеялся. Присмотревшись, я понял, что это был не туман, а угольная пыль. Как же они тут дышат без респираторов?..
У подножия памятника валялся затоптанный лозунг «Свободу Ходорковскому!», оставшийся после демонстрации протеста. И сюда, в глубинку, докатился гнев народный…
Вадик опоздал на пять минут. По его просьбе мы перебрались в тенистый сквер, пройдя мимо старинного авто «победа» с надписью «Продается» на лобовом стекле. Машина продавалась давно. Колеса уже кто-то купил…
– Значит, так,– оперуполномоченный достал раритетный «Аэрофлот».– «Пробил» я тему. Все верно, «мерсак» у Демида есть. Недели две назад появился. Действительно, в Москве купил. Вообще-то, у него несколько тачек, даже БТР одно время был, на охоту ездить.
– Чего, настоящий бэтээр?
– Переделанный. С кожаным салоном и кондиционером. Утонул в болоте. Ну да хрен с ним… Слушай дальше. До вчерашнего дня Демид рассекал на «мерсаке», а сегодня вдруг пересел на «лексус». Думаю, не просто так.
– Из-за меня, что ли?..
– Похоже. Я ж говорил, мы в кабинете не одни были. Ну, Колюня… Шавка продажная!
Вадик сплюнул под ноги слюной цвета тумана.
– Может, совпадение?
– Ага… В обе руки.
– И как теперь быть?
– Есть один вариант. Правда, проблемный.
Неписанный кодекс курьеров запрещает бояться трудностей при возвращении личных материальных ценностей, поэтому я решительно кивнул.
– Я готов.
– Демид живет за городом. Километрах в пяти отсюда. Домишко там, что твой Кремль… Участок на острове, в излучине реки. Небольшой такой островок, гектаров пять. Мост есть. Охраняемый. Охрана натасканная, со стволами. «Калаши», карабины…
«Я все больше и больше влюбляюсь в Суходольск».
– Короче, по-взрослому все. Там же на острове у него гаражи. Четыре штуки, металлические. Железо – «десятка», двери бронированные. Гаражи по периметру обнесены колючей проволокой, есть две вышки с прожекторами.
«Ах, как хочется ворваться в городок…»
– Короче, фирменный концлагерь… Проволока хоть не под током?..
– Нет. Раз в час территорию обходят бойцы с ротвейлерами. Плюс камеры слежения.
– Куда ему столько всего?
– Наследие позорного прошлого. Тут же лет пять назад настоящая война была из-за шахты. И свердловская братва ее подмять хотела, и алябинская, и даже московская. Воры в законе, опять же… Много бойцов полегло. В конце концов Даниле шахта досталась. Суходольская команда тогда на весь Урал гремела. Как самая отмороженная. Есть и нам чем гордиться… Сейчас-то все более-менее устаканилось, но охрану Демид не снимает. Одно время над островом даже вертолет патрулировал военный, но год назад летную часть расформировали. В общем, джип, скорее всего в гараже. Смотри…
Вадик взял прутик, расчистил ногой землю и нарисовал схему Демидовского участка.
– Вот мост. Это особняк… Здесь церковь.
– Какая еще церковь?..
– Персональная. Грехи замаливать. Батюшку нанял, иконостас прикупил. На самой большой иконе себя заказал нарисовать. Данила-великомученик… Ладно, не отвлекайся… Вот гаражи. «Мерин», по информации, раньше стоял в этом,– опер ткнул прутиком во второй от берега гараж,– вышки тут.
– На вышках тоже охрана?
– А как же… Теперь запоминай. Вот сюда свет прожекторов не попадает. Мертвая зона. Можно незаметно подобраться с берега. У тебя будет час, потом охрана спустит собак.
«Ротвейлер – моя любимая порода. Восемьдесят кило живого мяса, давление челюстей пятьсот атм…»
– И что я должен успеть за этот час? Взломать гараж?..
– Нет, это нереально. Но можно просверлить дырку в стене и посмотреть, твоя ли там тачка.
– Дырку?
– Конечно. Миллиметров десять, вполне хватит… Ты ж говорил, свой агрегат даже по запаху узнаешь. Посветишь в дырку фонариком и посмотришь. Это самый реальный вариант из всех. Вернее, других просто не существует. Думай… Если готов, вечером я отвезу тебя на берег.
– На берег? А дальше?
– Дальше вплавь. Но там немного плыть. Метров сто. Правда, течение сильное…
– А на лодке нельзя?
– Во-первых, лодок тут никто не держит, во-вторых, охрана засечет.
Препятствия росли с каждым словом Вадика. А с ними и уверенность в завтрашнем дне (от слова «дно», а не «день»). Скажу откровенно, плаваю я не столь замечательно, как езжу на машине. В мои курьерские обязанности не входит доставлять документы вплавь.
– А дырку-то чем сверлить?..
– Ручной дрелью, чем же еще? От электрической шуму будет на весь остров.
– И где я, интересно, возьму дрель?
– Купи. В хозтоварах. Отсюда недалеко, я покажу. Я бы нашу мог одолжить, но она одна на весь отдел – дела сверлить. Под расписку в дежурке берем. Фонарик могу дать, но без батареек.
Еще и дрель покупать…
Чувствую, разорюсь я окончательно и продам оставшееся имущество с молотка. Но, с другой стороны, как говорят мудрецы – кто экономит на малом, никогда не заработает много.
– Ну что, согласен?
– Погоди-ка. Допустим, я узнаю свою машину. А дальше что? Как я ее заберу?.. Охрану перестреляю?
– Там видно будет,– на мой контрольный вопрос последовал контрольный ответ.– Главное, узнай.
«Но я вписываться не хочу… Мне здесь еще жить и кормить семью»,– закончил я реплику за Вадика. Разумеется, не вслух.
В экзотическом мы, однако, живем государстве. Правовом. Выбирай на вкус – право утонуть или право быть застреленным. И главное, из-за чего? Из-за собственного же имущества! Есть еще право – с позором уехать и мучиться всю оставшуюся жизнь. Это называется: жизнь по правилам.
– Ага.
– Как там у вас, в Питере?
– В смысле?..
– В смысле жизни.
– В целом нормально. «Зенит» на третьем месте, женщины красивые, водка горькая… Вез тебе презент, но не довез. На вашей улице Ленина попросили закурить. Пришлось отбиваться. Коньяк был хороший, фирменный. Теперь только запах остался.
– У нас могут,– подтвердил Вадик.– Героинщики, наверное. А у тебя-то в Питере что стряслось?..
Я был вынужден еще раз повторить рассказ, правда, опустив преамбулу, в которой выглядел, мягко говоря, полным чайником.
– То есть тебе надо на тачку посмотреть?.. Нет проблем. Вызовем завтра хозяина, пусть показывает,– Вадим взял со стола ручку и поднес ее к перекидному календарю.– Как его фамилия?..
– Демидов… Даниил Сергеевич…
Ручка застыла над календарем. Сосед Вадика с женской фамилией перестал сверлить и посмотрел на меня.
– Точно Демидов? – переспросил Вадим.
– За что купил, за то продаю.
Горохов положил ручку и поднялся из-за стола.
– Выйдем…
Мы спустились в милицейский двор. Вадик закурил болгарский «Аэрофлот». У нас, по-моему, такой уже и не продается.
– Здесь спокойней,– пояснил он и кивнул на здание,– там эхо сильное. Скажешь в кабинете, аукнется у начальства.
– Ну и что?.. Пускай аукается.
– А тебе Кедров ничего не сказал? Про Демидова?
– Я спрашивал, но он не помнит…
– Лёха пал в борьбе за свежую колбасу,– с ухмылкой прокомментировал Горохов.– Короче, вызвать твоего обидчика вряд ли получится. Он сам кого угодно вызовет.
– Почему? Он ваш начальник? Или прокурор?
– Он, как Пушкин, «наше всё»!.. Отец, блин, родной… Это хозяин города.
– Мэр, что ли? Как Лужков?
– Нет, не мэр. Я ж говорю: хозяин… Карабас-Барабас.
Вадик сделал слишком большую затяжку и закашлялся. Я догадался, что он не слишком рад видеть в Демидове хозяина. Наверное, хозяин был строгим и несправедливым.
– Бандос он бывший,– продолжил опер.– Хотя нет, не бывший… Бывших бандитов, как и бывших ментов, не бывает.
Не знаю, как насчет ментов, но про бандитов мне Егор говорил примерно то же самое. У нас в Питере даже клуб специальный открылся. Закрытый. Типа тусовки. «Клуб ветеранов братвы». Сопливая ностальгия по девяностым. Те, кто тогда выжил, сейчас в люди выбились – бизнесмены там, политики. А по прошлому скучают, не могут адаптироваться к мирной жизни, синдром мучает. Вот и собираются раз в неделю в клубе. Форма одежды соответствующая – «адидасы» турецкие, цепи «голдовые», «акробаты» пудовые… В баньке парятся, пальцы друг перед другом гнут, горькую глушат, «стрелки» вспоминают, разборки, наезды, зоны. Иногда в пейнтбол ездят играть с «тэтэхами» и гранатами с краской… Все серьезно – членские взносы, членские билеты, значки. Не каждый туда еще и попадет – только по рекомендации. Как когда-то в КПСС. Исключительно нормальные пацаны, которые не через папу блатного в люди выбились, а токмо за счет собственного таланта и беспредела.
Однако мне от того, что Демидов бандит, не легче. Хотя в душе я готовился к подобному повороту. Кому еще понадобился ворованный джип? Всяко не учителю и не медсестре.
– У нас три шахты здесь… Весь город кормят. Плохо, но кормит. Зарплату два раза в год выдают. Но без них совсем загнемся. Лет пять назад Демид контрольный пакет акций заполучил. Кого-то отстрелил, кого-то запугал… Директоров своих поставил, мэра города тоже, ручного. Сам-то в открытую никуда не лезет – слишком известная фигура. Церкви только открыто ставит. Типа индульгенции.
– А раньше кем был?
– Да мясником обычным в гастрономе, топором махал. После команду сколотил. Зато сейчас заявляет, что его род тянется с петровских времен. Титул собирается купить графский. Дворянин сраный…
Настроение мое улучшалось с каждым словом. «Есть в графском парке черный пруд, там косточки гниют…»
– А чего ж вы его не посадите?..
«Ты с какой планеты прилетел, чудик? – прочитал я в его взгляде.– Кто ж его посадит? Он же памятник!»
– Ага… Нашего шефа тоже он назначил, а с прокурором они на соседних горшках в яслях сидели. Здесь тебе не Питер, здесь все люди – братья. Или двоюродные братья. В прямом смысле… Без его визы ни одного мента на должность не поставят, даже постового. Плюс его в Москве кто-то из правительства «крышует». Попробуй, посади тут…
– Можно подумать, братья друг друга не сажают. И стреляют, и режут. Была бы достойная причина.
– Это в теории… У тебя, кстати, есть где остановиться? – Горохов сменил тему. Видимо, вспоминать о Демидове ему не очень хотелось.
– Хотел в гостинице, но, гов орят, у вас их нет.
– Вообще-то, есть одна. При стадионе. Когда команды из других районов приезжают, там останавливаются. А если игр нет, командировочные живут. Поехали, договорюсь, чтоб ценник скинули, иначе дороговато. Тут рядом…
Горохов выкинул окурок и подошел к машине с кирпичами на багажнике. Снял их. Крышка багажника, скрипнув, поднялась вверх и встала под углом в сорок пять градусов к горизонту. Положив кирпичи в багажник, оперативник открыл мне дверь и кивнул на кресло.
– Залазь.
– А что это за кирпичи на веревочке?
– Замок в багажнике сломан. Прижимаем, чтоб не залез никто…
Я забрался в салон, такой же прокуренный, как и кабинет. Горохов с пятой попытки завел чахоточный двигатель.
– А что это за «КамАЗ» в стене? – кивнул я на инсталляцию.
– Год назад водила по пьяни в дом въехал, стену разворотил. Жильцы, слава Богу, не пострадали, а сам-то разбился, конечно…Вызвали ремонтников, те прикинули, рассчитали. Вышло, что если «КамАЗ» вынуть, дом рухнет. Заново придется строить, а на какие шиши?.. И «КамАЗ» не восстановишь. В общем, решили его не вынимать. Щели замуровали, чтоб не дуло. В кузове кладовку сделали, дрова хранят. В принципе, жить можно.
Я решил вернуться к более актуальному для меня вопросу.
– Так есть у Демидова «мерсак» или нет?
– Говорят, есть. Недавно появился. По слухам, в Москве купил по дешевке. Твой, выходит?… Да, надо ж так попасть… В яблочко!. Не знаю, старина, что и посоветовать. Еще хорошо, ты на меня нарвался. Лично я Данилу своим хозяином не считаю… Кстати, не исключено, что о твоем приезде он уже знает.
– От кого?.. Я никому не говорил, кроме Кедрова.
– Если помнишь, я в кабинете не один был.
– Да… С Бирюковой, кажется.
– Какой Бирюковой?..
– Там, на дверях написано: Горохов и Бирюкова.
– Серьезно? Не замечал. Старая табличка, наверное. Меня сменили, а Колюню забыли.
Вадик, прогрев двигатель, вывел машину на улицу имени Ленина. Прокуренным голосом дежурного заматюгалась рация:
– Ты куда, хррррр, поехал?!!
– Тут рядом, сейчас вернусь,– ответил Вадик,– успокойся!
– В ней же, хрррр, бензина нет!!! А если заява?..
– Сольем у кого-нибудь…
Вадик со злостью бросил микрофон на рацию.
– Неужели такой крутой мэн будет покупать «паленую» тачку? – снова вернулся я к Демидову.
– Я ж говорю: нутро-то у него бандитское осталось. Зачем переплачивать, если можно взять за пол-цены? А кто здесь проверит, перебиты на ней номера или нет? Себе дороже.
– Что ж, на него совсем управы нет?
– У нас нет. Кто боится, кто куплен. За Демидом покойников – что после твоего Бородино. Чуть что – пулю в башку и в шахту. А то и без пули… Группа поддержки у него такая же. Один другого отмороженнее. Официально – все шахтеры. Один с восемью судимостями… А ты говоришь, номера на двигателе проверить… Да ты к машине и подойти не успеешь.
Присоединиться к лежащим на дне шахты, даже из-за «Виктора Степановича», я не желал категорически. Поэтому загрустил еще сильнее. Приехал на опознание… Как бы потом меня опознавать не пришлось. В морге, тьфу-тьфу-тьфу…
Машина выехала на небольшую площадь с памятником, по контурам которого я узнал Вождя мирового пролетариата – пока в России не появились новые герои, ее украшают монументы старых…
Видимо, это был центр города. Судя по единственному фонарю и посту ГИБДД. Гаишники, узнав машину Горохова, приветливо покачали головой. Машина ответила покачиванием крышки багажника.
«Может, зря я в ментовку сунулся? Вдруг этот оперок только строит из себя честного и смелого, а сам сегодня же Демидову отзвонится. Надо было самому действовать. С другой стороны – как?
– И каковы теперь мои действия?..
– Завтра что-нибудь придумаем. Я попробую узнать, где он тачку ставит. Тебе ведь только взглянуть на нее?
– У меня родной ключ есть. Можно попробовать открыть.
– На ключ особо не рассчитывай. У машины всегда охрана. Сунешься – получишь битой по голове.
– Ты смотри-ка!..– восхитился я.– У вас тоже биты в ходу?..
– Конечно… Алябинского производства, березовые. В спорттоварах самый ходовой товар… Но на тачку посмотреть – это полдела. Даже одна десятая. Тебе ж ее вернуть надо. А это, по-моему, полный бесперспективняк.
Я попробовал повторить заковыристое слово, но не сумел.
– Даже если ваши питерские менты сюда приедут. Сбросить машину в шахту дело двух секунд. Да и не будет он сбрасывать… Договорится.
Вадик свернул в проулок, объехал городской стадион и остановился возле небольшого здания.
– Посиди немного, я решу насчет комнаты.
Горохов покинул машину, оставив меня наедине с тревожными мыслями, главной из которых была: «Ну и за каким лешим я сюда приехал?..» С другой стороны, просто так уезжать обратно не хотелось. Угробить месячную зарплату, чтобы полюбоваться на памятник Ленину в городе Суходольске и узнать, что «Виктор Степанович» достался какому-то душегубцу?.. Слишком разорительно. Не знаю, как другие курьеры, но я предпочитаю вести свои финансовые дела по-другому. К тому же я вовремя вспомнил любимую Конституцию, которая позволяла мне защищать закон любым законным способом.
Вернулся Горохов.
– Пойдем. Договорился за полтаху в сутки. Ниже низшего предела. Сказал, что ты футболист. От команды отбился.
Администратор гостиничного комплекса, дама зрелого возраста, переписала мои паспортные данные в журнал.
– За какой клуб играете?
– «Зенит». Дублирующий состав.
Да-а, от скромности я не умру…
– Комната номер семь,– дама протянула мне ключ на веревочке.– Горячей воды нет. Не сезон. Будет холодно, дам второе одеяло.
– Спасибо,– поблагодарил я, отдавая ей полтинник.
Перед тем, как заселиться в апартаменты, я обсудил с Вадиком дальнейшие действия.
– Отдыхай, высыпайся… В отдел завтра не приходи,– велел он.– Встретимся в три часа возле памятника. Я к тому времени наверняка что-нибудь разузнаю.
В мини-комнате с выкрашенными в зеленый цвет стенами не было не только горячей воды, но и вообще никакой. Из обстановки – две койки и облезлая тумбочка между ними. Пустая бутылка «колы» вместо вазочки. Туалет и душевая кабинка находилась в конце коридора, напротив игрального столбика-автомата. В кабинке вода была. Но мало. Закончилась через четверть минуты. Я кое-как умылся, стуча зубами от холода, нацедил остатки воды в бутылку и вернулся в номер. Судя по гробовой тишине в коридоре, постояльцы либо спали, либо я жил в «отеле» один.
Когда я ужинал пропитавшимися «Наполеоном» матушкиными бутербродами, запивая холодной водой из душевой, в дверь осторожно постучали. Я взглянул на часы. Без четверти полночь. Кого это еще принесло? Может, Вадик был прав, и о моем приезде уже известно? И меня хотят пригласить прогуляться к шахте?..
«Увидеть Суходольск – и умереть».
Зубы снова забили морзянку, но отступать я не собирался. Жаль, кочерги моей нет… Пришлось вооружиться консервным ножом, который засунула в рюкзак предусмотрительная матушка.
Я приоткрыл дверь и выглянул наружу одним глазом. В коридоре стояла… Виагра! Ходячая виагра! В ярко-красной полиэтиленовой мини-мини юбке, сиреневом новогоднем парике и с зажигательным макияжем на круглом лице. Возраст – в пределах восемнадцати-сорока пяти. Размер бюста, как говорят математики, стремится к бесконечности. ХХХL. «Made in Sukhodolsk».
– Добрый вечер, Артем,– промурлыкала виагра.
– Добрый…
– Я – Виолетта… Можно просто Вета.
«Вспоминаю словно сон, как знакомились с тобой – осторожно…»
– Вы, наверное, устали?
– Да,– автоматически кивнул я.– Как собака.
– Я могу предложить вам чудесный отдых… Совсем недорого. Сто рублей в час. Или «сри бакс».
– Чего?..– я полностью открыл дверь и опустил нож.
– Отдохнуть,– в голосе чувствовалось одновременно стеснение и надежда,– и расслабиться.
«В программе: песни, чтение стихов, игра в города, а также веселые конкурсы и разгадывание шарад…» – прочитал я в ее немного грустных глазах.
– Зачем?..– тупо переспросил я.
– Вы же устали.
– А-а… Нет, я не в том смысле устал. Я спать хочу.
Сиреневая загрустила.
– Я тоже…
«Если хочешь отдаться – отдайся просто так…» Секс в маленьком городе.
Администраторша ей, что ли, отсемафорила? Она, кто же еще! Даже имя мое назвала. Отель-то «пятизвездочный», гость должен быть удовлетворен по полной программе. Система «все включено». Даже если в отеле нет горячей воды. Интересно, а заказ шампанского в номер у них предусмотрен? Или водки?.. Я бы заказал.
А вдруг она «засланец» Демидова?.. Нет, местный Карабас-Барабас подогнал бы марионетку поприличней. Без лилового парика.
– Нет, спасибо! – я чувствовал себя неловко, ибо толстушка смотрела на меня так обиженно, будто я застрелил всех ее родственников.
– Ну, может, все-таки…
– Не надо, женщина! У меня завтра финальная игра. Я должен быть в форме. Спортивный режим. Тренер у нас, знаешь, какой строгий. Полный бесперсп… беспертив… Мудак, короче.
– А за пятьдесят?.. Это совсем недорого,– предприняла еще одну попытку гостиничная Виолетта, слегка обнажая пухлое плечо, на котором я заметил шрам от детской прививки.
Уверен, через минуту она скинет тариф до тридцатки («ван бакс»). Неплохой здесь уровень жизни. Пятьдесят рэ за сеанс любви. Да и за ночлег по-детски берут, не чета Питеру. У нас столько швейцару стыдно сунуть на выходе. Не иначе, как в Суходольске произошло экономическое чудо. И удержаться от соблазна можно только за счет высоких морально-волевых качеств. Коими я, слава Богу, в полной мере обладаю. Поскольку изменяю Веронике только по недоразумению, но никак не по убеждениям и уж тем более не за собственные деньги. Я предпочитаю жить по правилам, потому что в детстве читал не те книжки. Теперь вот мучаюсь…
– Сказал же, спортивный режим! – я грубо захлопнул дверь перед носом Виолетты и вернулся к кровати.
В номер вновь постучали.
– А, может, другую позвать? У нас еще есть… Блондинки,– суходольская гетера улыбалась так жалобно, что мне захотелось дать ей сто рублей просто так.
– Барышня… Идите спать в другое место. Я человек высоких принципов и низкой зарплаты.
Поняв, что заманить клиента в любовные сети не получается, сиреневая скривила мордашку, напомнив мне злую волшебницу Бастинду из известной сказки. Потом не по волшебному выругалась и, покачивая крутыми бедрами, гордо направилась к лестнице.
– Слушай, Ветка, погоди!..– остановил ее я.
Она тут же развернулась, и на ее эмалированном личике вновь появилась дежурная улыбка.
– Ты Демидова, случайно, не знаешь?..
О, боги! Улыбка превратилась в гримасу ужаса. Такое ощущение, что путану приговорили к повешению за назойливое приставание к гражданам. А я собираюсь привести приговор в исполнение. Она развернулась и почти бегом поскакала к лестнице, на ходу придерживая съехавший парик.
Мне вспомнился Дима Водолеев, тот самый менеджер, что продавал пианино. Как-то его отправили в рекламный тур. В Тунис. Привели в пустыню, вернее, в небольшой городок на ее окраине. И тут ему захотелось женской ласки, ибо командировка без разврата, что Диего Марадона без кокаина. В группе, как назло, одни мужики. И тогда Дима, не ломая долго голову, решил воспользоваться благами цивилизации – свободно-конвертируемыми женщинами. Выполз вечерком из отеля, остановил такси и принялся неприличными жестами объяснять водиле-арабу, что он желает «мадам». Демонстрируя бумажку в пятьдесят долларов. Араб, похлопав глазами, кивнул чалмой и пригласил «руссо-туристо» в свой драндулет. Минут тридцать возил похотливого менеджера по каким-то угрюмым закоулкам, куда-то бегал, о чем-то с кем-то договаривался. Наконец привез в глиняную берлогу, завел в пропахшую мочой четырехметровую конуру с циновкой на полу и предложил располагаться. «А мадам»? – пошуршал купюрой Дима. «О`кей, о`кей»,– улыбнулся араб и принялся снимать брюки. «Мадам» нет, но я и сам готов… Дима убегал, как сейчас Виолетта.
Так что Суходольску до Туниса еще падать и падать. Здесь таксисты за полсотни баксов первым встречным пока не отдаются… Пока…
Я вернулся к койке и забрался под тонкое байковое одеяло. «Отличное начало»,– как говорится в какой-то рекламе. Если аборигены при одном упоминании Демидова спасаются бегством, то вряд ли мне поможет консервный нож. Тем не менее, на всякий случай я положил его под подушку. Живым не дамся! В принципе, можно выскочить из окна. Второй этаж, не очень высоко.
Позвонила Вероника. Волнуется. Я доложил, что добрался успешно и безумно по ней скучаю. Про хозяина джипа сообщать не стал. Поднимется паника, а паника на корабле – прямой путь к гибели.
Спал я ужасно, просыпаясь от каждого шороха. В редкие минуты забытья мне снился Данила-мастер, выбивающий зубилом из куска малахита зеленый «мерседес». Данила сжимал в зубах сигарету «Аэрофлот», время от времени убирал со лба сиреневую челку и шептал: «Все в шахту, все в шахту…».
Утром я растворил в холодной воде ложку кофе, доел бутерброды и отправился на разведку.
Тетя-портье дежурила за стойкой-столом. В холле, как и наверху, пестрым табло заманивал лохов волшебный столбик, предлагая сразиться с ним на деньги. Не слишком ли их много на душу населения?..
Заметив меня, тетя не пожелала мне доброго утра, а зарылась в журнал, словно камбала в песок. Очевидно, сиреневая донесла ей о моем интересе к хозяину Медной горы. Я не стал приставать к ней с расспросами, сообразив, что ничего не услышу. Поблагодарил за ночлег и покинул уютный отель.
До трех часов я потратил время с пользой. Сидел на берегу мутной реки и любовался туманом. Перед этим прогулялся по Ленин-стрит, получил эстетическое наслаждение от деревянного зодчества времен социализма, краеведческого сарайчика и прочих развалин. Неужели нельзя снести старые бараки и построить новые?.. После, рискуя жизнью, подкрепился в местной пельменной, нанеся организму удар ниже пояса.
Нельзя, однако, сказать, что капитализация оставила город без внимания. Сразу за памятником, в самом солидном здании города приютилось казино «Данилушка». Кто хозяин – догадайтесь с трех раз. Судя по частично разложившемуся барельефу «Маркс-Энгельс-Ленин», здесь когда-то обитал горком партии. Казино предлагало не только сразиться в рулетку, но и насладиться женским и мужским стриптизом. Пенсионерам и шахтерам-героям социалистического труда обещали пять бесплатных фишек. Такая забота о простых людях не могла не радовать. В качестве главного приза заведение выставило на обозрение не традиционную иномарку, а слегка помятый итальянский холодильник «Индезит», перевязанный голубой ленточкой.
В казино я соваться не стал, суровый вышибала посмотрел на меня как-то нехорошо, видимо, распознав во мне чужака. Да и стриптиз я не очень люблю. Поэтому отправился загорать на речной берег.
Хвоста за собой я не заметил, хотя оглядывался с частотой четыре раза в минуту. Значит, про мой визит Демидову пока не стуканули. Народ я про хозяина не расспрашивал. В целях конспирации. Правда, в пельменной подслушал разговор двух местных предпринимателей, один из которых упомянул Демидова. После чего он поинтересовался у собеседника: сколько стоит написать завещание?.. Я пропустил это мимо ушей. Скрытая реклама, не более…
Без пяти три, как и было условлено, я стоял возле каменного Ильича, наблюдая за прохожими. Прохожие за мной не наблюдали. Туман, к слову, так и не рассеялся. Присмотревшись, я понял, что это был не туман, а угольная пыль. Как же они тут дышат без респираторов?..
У подножия памятника валялся затоптанный лозунг «Свободу Ходорковскому!», оставшийся после демонстрации протеста. И сюда, в глубинку, докатился гнев народный…
Вадик опоздал на пять минут. По его просьбе мы перебрались в тенистый сквер, пройдя мимо старинного авто «победа» с надписью «Продается» на лобовом стекле. Машина продавалась давно. Колеса уже кто-то купил…
– Значит, так,– оперуполномоченный достал раритетный «Аэрофлот».– «Пробил» я тему. Все верно, «мерсак» у Демида есть. Недели две назад появился. Действительно, в Москве купил. Вообще-то, у него несколько тачек, даже БТР одно время был, на охоту ездить.
– Чего, настоящий бэтээр?
– Переделанный. С кожаным салоном и кондиционером. Утонул в болоте. Ну да хрен с ним… Слушай дальше. До вчерашнего дня Демид рассекал на «мерсаке», а сегодня вдруг пересел на «лексус». Думаю, не просто так.
– Из-за меня, что ли?..
– Похоже. Я ж говорил, мы в кабинете не одни были. Ну, Колюня… Шавка продажная!
Вадик сплюнул под ноги слюной цвета тумана.
– Может, совпадение?
– Ага… В обе руки.
– И как теперь быть?
– Есть один вариант. Правда, проблемный.
Неписанный кодекс курьеров запрещает бояться трудностей при возвращении личных материальных ценностей, поэтому я решительно кивнул.
– Я готов.
– Демид живет за городом. Километрах в пяти отсюда. Домишко там, что твой Кремль… Участок на острове, в излучине реки. Небольшой такой островок, гектаров пять. Мост есть. Охраняемый. Охрана натасканная, со стволами. «Калаши», карабины…
«Я все больше и больше влюбляюсь в Суходольск».
– Короче, по-взрослому все. Там же на острове у него гаражи. Четыре штуки, металлические. Железо – «десятка», двери бронированные. Гаражи по периметру обнесены колючей проволокой, есть две вышки с прожекторами.
«Ах, как хочется ворваться в городок…»
– Короче, фирменный концлагерь… Проволока хоть не под током?..
– Нет. Раз в час территорию обходят бойцы с ротвейлерами. Плюс камеры слежения.
– Куда ему столько всего?
– Наследие позорного прошлого. Тут же лет пять назад настоящая война была из-за шахты. И свердловская братва ее подмять хотела, и алябинская, и даже московская. Воры в законе, опять же… Много бойцов полегло. В конце концов Даниле шахта досталась. Суходольская команда тогда на весь Урал гремела. Как самая отмороженная. Есть и нам чем гордиться… Сейчас-то все более-менее устаканилось, но охрану Демид не снимает. Одно время над островом даже вертолет патрулировал военный, но год назад летную часть расформировали. В общем, джип, скорее всего в гараже. Смотри…
Вадик взял прутик, расчистил ногой землю и нарисовал схему Демидовского участка.
– Вот мост. Это особняк… Здесь церковь.
– Какая еще церковь?..
– Персональная. Грехи замаливать. Батюшку нанял, иконостас прикупил. На самой большой иконе себя заказал нарисовать. Данила-великомученик… Ладно, не отвлекайся… Вот гаражи. «Мерин», по информации, раньше стоял в этом,– опер ткнул прутиком во второй от берега гараж,– вышки тут.
– На вышках тоже охрана?
– А как же… Теперь запоминай. Вот сюда свет прожекторов не попадает. Мертвая зона. Можно незаметно подобраться с берега. У тебя будет час, потом охрана спустит собак.
«Ротвейлер – моя любимая порода. Восемьдесят кило живого мяса, давление челюстей пятьсот атм…»
– И что я должен успеть за этот час? Взломать гараж?..
– Нет, это нереально. Но можно просверлить дырку в стене и посмотреть, твоя ли там тачка.
– Дырку?
– Конечно. Миллиметров десять, вполне хватит… Ты ж говорил, свой агрегат даже по запаху узнаешь. Посветишь в дырку фонариком и посмотришь. Это самый реальный вариант из всех. Вернее, других просто не существует. Думай… Если готов, вечером я отвезу тебя на берег.
– На берег? А дальше?
– Дальше вплавь. Но там немного плыть. Метров сто. Правда, течение сильное…
– А на лодке нельзя?
– Во-первых, лодок тут никто не держит, во-вторых, охрана засечет.
Препятствия росли с каждым словом Вадика. А с ними и уверенность в завтрашнем дне (от слова «дно», а не «день»). Скажу откровенно, плаваю я не столь замечательно, как езжу на машине. В мои курьерские обязанности не входит доставлять документы вплавь.
– А дырку-то чем сверлить?..
– Ручной дрелью, чем же еще? От электрической шуму будет на весь остров.
– И где я, интересно, возьму дрель?
– Купи. В хозтоварах. Отсюда недалеко, я покажу. Я бы нашу мог одолжить, но она одна на весь отдел – дела сверлить. Под расписку в дежурке берем. Фонарик могу дать, но без батареек.
Еще и дрель покупать…
Чувствую, разорюсь я окончательно и продам оставшееся имущество с молотка. Но, с другой стороны, как говорят мудрецы – кто экономит на малом, никогда не заработает много.
– Ну что, согласен?
– Погоди-ка. Допустим, я узнаю свою машину. А дальше что? Как я ее заберу?.. Охрану перестреляю?
– Там видно будет,– на мой контрольный вопрос последовал контрольный ответ.– Главное, узнай.
«Но я вписываться не хочу… Мне здесь еще жить и кормить семью»,– закончил я реплику за Вадика. Разумеется, не вслух.
В экзотическом мы, однако, живем государстве. Правовом. Выбирай на вкус – право утонуть или право быть застреленным. И главное, из-за чего? Из-за собственного же имущества! Есть еще право – с позором уехать и мучиться всю оставшуюся жизнь. Это называется: жизнь по правилам.