Кларк Артур Чарльз. Сад Рамы (Rama - 3)

   Караульщица Гарсиа скоро обнаружила Ричарда и, следуя запрограммированной инструкции, потребовала у него документы, а также объяснения относительно того, чем был он здесь занят. Супер-Ал и Гарсиа 325 попытались сбить караульщицу с толку, но, не добившись ответа от Ричарда, робот заявил, что должен поднять тревогу. И как раз в это время не отводивший глаз от экрана Ричард увидел, как сетка отворилась и к принцу Хэлу бросилось шестеро ногастиков. Робот продолжал кричать.
   Караульщица Гарсиа передала тревожный сигнал. Ричард понимал - еще несколько минут и пора уходить.
   - _Идите же, черт побери, идите_, - говорил он, наблюдая за монитором и с опаской поглядывая в сторону Центральной равнины. Но никаких огней вдали на ней еще не было видно.
   Сперва Ричард решил, что все это ему только привиделось. Но звук повторился, послышались взмахи огромных крыльев. Один из ногастиков частично закрывал объектив, но через какое-то время Ричард вполне отчетливо увидел знакомые очертания когтя, протягивавшегося к принцу Хэлу. Облик был подтвержден птичьим криком. Изображение на экране монитора исчезло.
   - При первой возможности, - крикнул Ричард в приемник, - возвращайся сюда же. Я вернусь за тобой потом.
   Он обернулся, торопливо убирая монитор в сумку.
   - А теперь быстрее, - проговорил Ричард, обращаясь к своим биотам-помощникам. И они побежали в сторону Нового Эдема.
   Ричард спешил домой с чувством триумфа. "Я не ошибся, - взволнованно твердил он себе самому. - Это меняет все... а теперь можно и дочь выдать замуж".
   10
   Свадьба должна была состояться в семь часов вечера на театральной сцене колледжа Сентрал-Сити. Многочисленных гостей планировалось принять в гимнастическом зале, удаленном от здания колледжа метров на двадцать. Весь день Николь улаживала неотложные дела, исправляя всевозможные неурядицы.
   Времени, чтобы осознать значение нового открытия Ричарда, у нее не было. Он явился домой взволнованным, хотел обсудить с ней появление птиц и свои подозрения, касающиеся тех, кто шпионил за его исследованиями, но Николь просто не могла сконцентрировать свое внимание ни на чем ином, кроме свадьбы. Они согласились умолчать о птицах, пока не обсудят все сами.
   Николь отправилась с Элли в парк на утреннюю прогулку. Более часа они разговаривали о замужестве и половой жизни, но Элли была настолько возбуждена предстоящим бракосочетанием, что тоже не могла полностью сосредоточиться на словах матери. Заканчивая прогулку, Николь остановилась под деревом, чтобы обобщить свои мысли.
   - Запомни по крайней мере одно, - проговорила Николь, взяв дочь за обе руки. - Секс - необходимый компонент брака, но далеко не самый важный. Учитывая недостаток опыта, едва ли он с первых дней будет приносить тебе блаженство. Но если ваши взаимоотношения с Робертом построены на любви и доверии и вы искренне намереваетесь доставлять друг другу наслаждение, то обнаружите, что ваша физическая совместимость будет укрепляться год от года.
   За два часа до церемонии Николь, Наи и Элли вместе прибыли в колледж. Эпонина уже ожидала их.
   - Нервничаешь? - улыбнулась учительница. Элли кивнула. - Я сама боюсь до смерти, - добавила Эпонина, - а ведь я только подружка невесты.
   Элли попросила свою мать быть замужней подругой невесты. Наи Ватанабэ, Эпонина и ее сестра Кэти были подружками невесты. Доктор Эдвард Стаффорд, разделявший увлечение Роберта Тернера историей медицины, был другом жениха. Поскольку у него не было других близких приятелей, за исключением биотов, обслуживавших госпиталь, остальных Роберт выбрал из семьи и друзей Уэйкфилдов. Его дружками были Кэндзи Ватанабэ, Патрик и Бенджи.
   - Мама, меня тошнит, - сказала Элли после того, как они собрались в ее комнате. - Будет так неудобно, если меня вырвет на подвенечное платье. Может быть, съесть чего-нибудь? - Николь предвидела эту ситуацию. Она вручила Элли банан и немного йогурта, заверив дочь, что в подобной ситуации ощущать дурноту дело естественное.
   Время шло, и тревога Николь только увеличивалась; час сменялся другим, а Кэти все не появлялась. Николь навела порядок в комнате невесты и решила переговорить с Патриком. Мужчины как раз закончили одеваться, прежде чем Николь постучала в дверь.
   - Ну и как себя чувствует мать невесты? - спросил судья Мышкин, когда она вошла. Величественный старый судья должен был провести брачную церемонию.
   - Совсем запыхалась, - проговорила Николь с ничего не выражающей улыбкой. Она обнаружила Патрика в задней части комнаты, он поправлял одежду на Бенджи.
   - Ну и как я выгляжу? - обратился Бенджи к матери, когда она приблизилась.
   - Ты очень, очень симпатичный, - ответила Николь сияющему сыну. - А ты, Патрик, говорил сегодня с Кэти?
   - Нет. Но я сообщил Кэти время, когда последний раз разговаривал с ней... это было вчера... Неужели она еще не пришла?
   Николь покачала головой. Было уже 18:15, до начала бракосочетания оставалось лишь сорок пять минут. Она вышла в холл к телефону, но сигаретный дымок известил ее о том, что Кэти наконец явилась.
   - Ну ты только подумай, сестренка, - громко вещала Кэти, пока Николь возвращалась в комнату невесты. - Сегодня ты будешь впервые спать с мужчиной. Уууя! Клянусь, что одна эта мысль заставляет трепетать твое прекрасное тело.
   - Кэти, - проговорила Эпонина, - я думаю, что сейчас не место...
   Николь вошла в комнату, и Эпонина умолкла.
   - Ой, мама, - воскликнула Кэти, - как ты великолепно выглядишь! Я уже забыла, что под судейской мантией скрывается женщина.
   Кэти выдохнула дым прямо в воздух и отпила шампанского из горлышка бутылки, что стояла возле нее.
   - Ну вот и я явилась, - демонстративно произнесла она, - чтобы присутствовать на свадьбе моей крошки-сестренки...
   - Прекрати, Кэти, ты уже достаточно выпила, - ответила Николь холодным и твердым голосом. Она забрала бутылку и пачку сигарет. - Оденься как подобает и прекрати паясничать... все это получишь после церемонии.
   - О'кей, судья... как скажете, - проговорила Кэти, глубоко затягиваясь и пуская дым кольцами. Она ухмыльнулась остальным дамам. Но, потянувшись к мусорнице, чтобы стряхнуть пепел, Кэти потеряла равновесие; она больно ударилась о столик, опрокинув несколько открытых склянок с косметикой, и приземлилась прямо в натекшую лужу. Эпонина и Элли бросились помогать ей.
   - С тобой все в порядке? - спросила Элли.
   - Побереги платье, Элли, - Николь неодобрительно рассматривала распростертую на полу Кэти. Подхватив несколько бумажных полотенец, Николь принялась вытирать пролитое.
   - Ага, Элли, - ответила язвительным тоном Кэти, поднявшаяся через несколько секунд. - Именно - побереги платье. Ты должна выглядеть абсолютно безупречно, раз уж приспичило выйти замуж за этого двойного убийцу.
   В комнате все притихли. Николь вспыхнула. Она бросилась к Кэти и остановилась прямо перед ней.
   - Извинись перед сестрой, - приказала она.
   - И _не_ подумаю, - сказала Кэти... буквально через мгновение ладонь Николь опустилась на ее щеку. Глаза Кэти наполнились слезами. - Конечно, чего там, - пробормотала она, потирая лицо. - Самый знаменитый скандалист Нового Эдема. Всего два дня назад учинила драку на площади Сентрал-Сити, а теперь решила побить свою дочь, чтобы сквитаться с ней...
   - Мама, не надо... пожалуйста, - вмешалась Элли, опасаясь, что Николь снова ударит Кэти.
   Николь оглянулась и посмотрела на расстроенную невесту.
   - Извини.
   - Вот именно, - проговорила разгневанная Кэти. - _Ей_ ты говоришь "извини", а ударила ты _меня_, судья... или уже забыла про старшую незамужнюю дочь? Ту самую, которую обозвала "распутницей" три недели назад. Ты тогда сказала мне, что мои друзья "развратны и аморальны"... так ты, кажется, выразилась? А теперь сама выдаешь свою драгоценную Элли, воплощение всех добродетелей, за убийцу двух человек... взяв в подружки невесты еще одну убийцу.
   И тут все женщины разом осознали, что Кэти не просто пьяна: она ужасно встревожена. Дикими глазами оглядываясь по сторонам, Кэти продолжила свою резкую диатрибу.
   "Она тонет, - сказала Николь себе самой, - и отчаянно молит о помощи. А я не только не замечаю ее отчаяния, но и подталкиваю все глубже и глубже".
   - Кэти, - спокойно проговорила Николь, - извини. Я поступила глупо и необдуманно. - И направилась к дочери, протянув к ней руки.
   - Нет, - ответила Кэти, отталкивая руки матери. - Нет, нет и нет... мне не нужно твоей жалости. - Она шагнула к двери. - Дело в том, что я не хочу присутствовать на этой проклятой свадьбе... Я больше не принадлежу к этому дому... Удачи тебе, сестренка. Расскажешь мне когда-нибудь, каков твой симпатичный доктор в постели.
   Кэти обернулась и вывалилась в дверь. И Элли, и Николь заливались безмолвными слезами, глядя ей в спину.
   Николь постаралась сосредоточиться на свадьбе, но после скверной сцены с Кэти на сердце у нее было тяжело. Она помогла Элли с макияжем и вновь отругала себя за несдержанность в отношении Кэти.
   Перед началом церемонии Николь возвратилась в мужскую комнату и известила всех, что Кэти отказалась присутствовать на свадьбе. Потом она выглянула, чтобы посмотреть, кто пришел, и отметила, что среди людей оказалось около дюжины биотов. "Боже, - подумала Николь, - мы сделали очень расплывчатые приглашения". Колонисты нередко прихватывали в гости своих Линкольнов или Тиассо, в особенности те, у кого были дети. И, возвращаясь в комнату невесты, Николь встревожилась - хватит ли для всех мест.
   Но буквально через какие-то мгновения - или это ей просто показалось, сопровождающие Элли лица собрались на сцене вокруг судьи Мышкина, и музыка оповестила присутствующих о выходе невесты. Подобно всем, Николь поглядела в зал. Ее младшая дочь, ослепляя красотой в своем белом платье с красной оторочкой, спускалась по проходу, опираясь на руку Ричарда. Николь постаралась сдержать слезы, но, заметив крупные капли на щеках невесты, не могла себя больше контролировать. "Я люблю тебя, моя Элли, - в мыслях обратилась Николь к дочери, - надеюсь, ты будешь счастлива".
   В соответствии с запросами пары судья Мышкин подготовил эклектичную церемонию. Воздав должное любви мужчины и женщины, он поговорил о том, как важна она для создания прочной семьи, посоветовал молодым относиться друг к другу терпеливо и забыть про эгоизм. После этого судья вознес к небесам нейтральную молитву, попросив Господа позаботиться о женихе и невесте, чтобы "сочувствие и понимание, облагораживающие человеческую жизнь, посетили их".
   Церемония оказалась короткой, но элегантной. Доктор Тернер и Элли обменялись кольцами и громко произнесли свои обеты. Потом обернулись к судье Мышкину, соединившему руки новобрачных. "Властью, дарованной мне колонией Нового Эдема, объявляю Роберта Тернера и Элеонору Уэйкфилд мужем и женой".
   И едва Роберт Тернер нежно приподнял вуаль над лицом Элли для традиционного поцелуя, прогремел выстрел, через мгновение за ним последовал второй. Судья Мышкин повалился на супружескую пару, из лба его хлынула кровь. Рядом с ним упал Кэндзи Ватанабэ. Когда прогремели третий и четвертый выстрелы, Эпонина нырнула вперед, закрывая своим телом новобрачных. Все вокруг кричали... в зале воцарился хаос.
   Один за другим прогрохотали еще два выстрела. Лишь третьим Макс Паккетт сумел наконец обезоружить стрелявшего Линкольна. Услышав первый выстрел. Макс отреагировал почти мгновенно и, не теряя ни секунды, перепрыгнул через кресло. И все же биот-Линкольн, вскочивший со своего места при слове "женой", успел выстрелить из автоматического пистолета целых шесть раз, прежде чем Макс управился с ним.
   Кровь заливала сцену. Николь подползла к губернатору Ватанабэ. Тот был мертв. Доктор Тернер придерживал голову судьи Мышкина, когда глаза благородного старца закрылись навсегда. Третья пуля явно предназначалась доктору Тернеру, но досталась Эпонине, заслонившей собой невесту и жениха.
   Николь взяла микрофон, поваленный судьей Мышкиным.
   - Дамы и господа. Произошла жуткая трагедия. Пожалуйста, не паникуйте. Полагаю, что больше опасаться нечего. Прошу всех оставаться на местах, пока мы обследуем пострадавших.
   Последние четыре пули не причинили большого вреда. Хотя рана Эпонины кровоточила, но состояние ее не внушало опасений. Макс успел отвести руку Линкольна, прежде чем тот выстрелил в четвертый раз, и этим, безусловно, спас жизнь Николь, поскольку пуля миновала ее буквально в сантиметре. Двое из гостей были легко ранены последними выстрелами уже падающего Линкольна. Ричард присоединился к Максу и Патрику, сдерживавшим биота-убийцу.
   - Не ответил ни на один вопрос, - бросил Макс. Ричард поглядел на плечо Линкольна: на нем значился номер 333.
   - Отнесите его назад, - сказал Ричард, - я хочу поговорить с ним потом.
   На сцене, опустившись на колени, Наи Ватанабэ придерживала голову своего обожаемого Кэндзи. Тело ее сотрясалось от отчаянных рыданий. Ее сыновья-близнецы, Галилей и Кеплер, плакали от испуга возле матери. Элли в подвенечном платье, забрызганном кровью, пыталась утешить маленьких мальчиков.
   Доктор Тернер обрабатывал рану Эпонины.
   - Скорая помощь прибудет через несколько минут. - Закончив перевязку, он поцеловал Эпонину в лоб. - Нам с Элли просто нечем отблагодарить тебя за такой поступок.
   Николь спустилась к гостям, чтобы убедиться, что никто из них серьезно не пострадал. Она уже собиралась возвратиться к микрофону и сказать всем, что можно расходиться, когда в зал ворвался крайне возбужденный колонист.
   - Взбесился Эйнштейн, - закричал он, не видя того, что творилось перед ним. - Убиты Уланов и судья Ианнелла.
   - Нам с тобой пора уходить. Немедленно, - проговорил Ричард. - Но я уйду, даже если ты не захочешь, Николь. Слишком уж много я знаю о биотах трехсотой серии и о том, что люди Накамуры сделали с ними. Они придут за мной завтра, может быть, прямо утром.
   - Ну хорошо, дорогой, - ответила Николь. - Я понимаю тебя, но кто-то должен остаться с семьей. Чтобы противостоять Накамуре, даже если это безнадежно. Мы не должны покориться его тирании.
   После трагически окончившегося венчания Элли прошло три часа. Колонию охватила паника. По телевидению сообщили, что одновременно сошли с ума пять или шесть биотов, убивших одиннадцать человек из числа видных граждан Нового Эдема. К счастью, Кавабата, дававший концерт в Вегасе, промедлил с выстрелами, и кандидат в губернаторы Иэн Макмиллан вместе с известным предпринимателем Тосио Накамурой остались живы.
   - Дерьмо, - произнес Ричард, не отрывая глаз от экрана. - Это просто часть общего замысла.
   Он был уверен, что все преступление спланировано и осуществлено Накамурой с его присными. Более того, Ричард не сомневался в том, что и они с Николь должны были погибнуть. Он был убежден, что сегодняшний день полностью изменит судьбу Нового Эдема, над которым теперь будет властвовать Накамура... а править он будет руками Макмиллана.
   - По крайней мере простись с Патриком и Бенджи, - проговорила Николь.
   - Лучше не надо. Не потому, что я не люблю их, просто боюсь, что могу и передумать.
   - Ты намереваешься воспользоваться запасным выходом?
   Ричард кивнул.
   - Меня не выпустят обычным путем.
   Когда он проверял акваланг, в кабинет вошла Николь.
   - В новостях только что сообщили, что по всей колонии люди разбивают биотов. Один из колонистов заявил, что массовое убийство было запланировано инопланетянами.
   - Дивно, - мрачно бросил Ричард. - Вот и началась пропаганда.
   Он прихватил с собой столько воды и пищи, сколько мог унести. И завершив приготовления, крепко прижал к себе жену. Расставались они со слезами на глазах.
   - Ты хоть имеешь представление, куда направляешься? - тихо просила Николь.
   - Более или менее. - Ричард остановился в дверях черного хода. - Но тебе ничего не скажу, чтобы не впутывать...
   - Понимаю, - проговорила она. Перед домом послышался какой-то звук, и Ричард исчез на заднем дворе.
   Поезда до озера Шекспир не ходили. Бениту Гарсиа, управлявшую последним поездом, следовавшим в эту сторону, уничтожили несколько разъяренных колонистов. Пробка парализовала всю систему. Ричард направился к восточному берегу озера Шекспир. Отягощенный своим подводным снаряжением и рюкзаком, он ощущал, что за ним следят. Дважды ему казалось, что уголком глаза он видит кого-то, но, остановившись и оглядевшись, Ричард всякий раз никого не замечал. Наконец он добрался до озера. Полночь уже миновала. Бросив последний взгляд на огни колонии, он взялся за акваланг. Из ближайших кустов появилась Гарсиа. Ричард похолодел. Он уже ожидал смерти. После невыносимо долгих секунд ожидания Гарсиа заговорила:
   - Ты - Ричард Уэйкфилд?
   Ричард не шевельнулся и не ответил.
   - Если так, я принесла весть от твоей жены. Она просила сказать, что любит тебя и благословляет.
   Ричард глубоко вздохнул.
   - Передай ей, что я ее тоже люблю.
   ЧАСТЬ ПЯТАЯ. СУД
   1
   От самой глубокой части озера Шекспир тянулся длинный подводный тоннель, проходивший под Бовуа и стеной поселения. Проектируя Новый Эдем, Ричард, имевший значительный опыт инженерных работ, настоял на том, чтобы колонию снабдили запасным выходом.
   - Но для чего он может потребоваться? - спросил Орел.
   - Не знаю, - ответил Ричард. - Однако непредвиденные ситуации в жизни нередки, а умелый инженер всегда подумает о безопасности.
   Ричард осторожно плыл по тоннелю, останавливаясь через каждые несколько минут, чтобы проверить запас воздуха. Когда канал окончился, Ричард, проскочив ряд шлюзов, вышел из воды. Лишь пройдя по подземному ходу около сотни метров, он снял акваланг и оставил его, прислонив к стенке тоннеля. Приблизившись к выходу на поверхность в восточной части замкнутой области, окружавшей оба поселения в Северном полуцилиндре Рамы, Ричард натянул термокуртку, вынутую из водонепроницаемого мешка. Даже если никто и не знал, что он находился здесь, Ричард тем не менее весьма осторожно открывал круглую дверь в потолке прохода... Наконец он выбрался на Центральную равнину. "Ну все в порядке, - пробормотал Ричард, облегченно вздохнув. - Теперь приступаем к плану Б".
   Четыре дня Ричард оставался на восточном краю равнины. С помощью своего точного, пусть и небольшого бинокля он прекрасно видел огоньки, сновавшие вокруг куполов в Авалоне и возле стены второго поселения. Как и предвидел Ричард, поисковые партии дня два прочесывали местность между двумя поселениями, но лишь одна группа повернула в его сторону... ему нетрудно было избежать встречи с ней. Постепенно глаза его адаптировались к тьме, царившей над Центральной равниной; темнота оказалась не столь полной, кое-какие отблески света сюда доходили, отражаясь от поверхности Рамы. Ричард заключил, что источник света должен быть расположен в Южном полуцилиндре - за дальней стеной второго поселения.
   Ричарду хотелось взмыть над стенами, свободно воспарить во внутренних просторах цилиндрического мира. Неяркий отраженный свет пробудил его интерес к остальной части Рамы. Существует ли там, за этой стеной, Цилиндрическое море и высятся ли посреди него башни Нью-Йорка? А уж о том, что творится в Южном полуцилиндре, области много большей, чем окрестности обоих северных поселений, можно было только гадать.
   На пятый день после своего бегства, очнувшись после особенно тревожного сна (ему приснился отец), Ричард направился к объекту, который сам про себя называл "поселением птиц". За это время он изменил расписание своего сна и бодрствования на полностью противоположное установленному в Новом Эдеме. Внутри колонии было семь часов вечера, и все исследователи, работавшие в этом районе, уже закончили текущие дела.
   Оказавшись в полукилометре от отверстия в стене поселения птиц, Ричард остановился, чтобы с помощью бинокля выяснить, не осталось ли возле него людей. Чтобы отвлечь биота, охранявшего место работ, он отправил Фальстафа.
   Ричард не знал, ровный ли проход пробит во второе поселение. Он нарисовал на земле 80-сантиметровый квадрат и убедился, что сможет проползти в такую дыру. Но что делать, если размер прохода изменяется? "Действия придется корректировать на месте и немедленно", - сказал себе Ричард, приближаясь к месту работ.
   Внутрь прохода тянулась только одна связка кабелей и зондов, так что Ричард без труда извлек их. Фальстаф тоже действовал успешно; биота-сторожа Ричард не видел и не слышал. Он забросил свой маленький рюкзак в отверстие и попытался следом пролезть сам, но это оказалось невозможным. Ричард снял куртку, потом рубашку и брюки, ботинки, но сумел протиснуться в дыру, лишь оставшись в исподнем и носках. Он связал свою одежду в сверток, привязал его к рюкзаку и вдавился в отверстие; полз очень медленно, буквально по дюйму. Ричард передвигался на животе, ладонями рук проталкивая перед собой сверток. Углубившись метров на пятнадцать, он остановился: мускулы уже начинали уставать, а ползти оставалось еще сорок метров. Отдохнув, Ричард понял, что не только локти и колени, но даже макушка его лысеющей головы покрыты порезами и кровоточат. Не могло быть и речи о том, чтобы извлечь пластырь из рюкзака: в такой узкой дыре сложно было даже повернуть голову, чтобы оглянуться назад.
   Ричард понял, что очень замерз. Пока он полз, тело согревала энергия, выделявшаяся при движении. Но едва он остановился, как сразу продрог. Холодные металлические стены не грели. Зубы его начали выбивать дробь.
   Ричард медленно вдавливался вперед еще пятнадцать минут. Наконец правое бедро его дернулось и невольным движением он ударил головой вверх. Помимо легкого головокружения он с тревогой ощутил кровь.
   Впереди не было света... никаких неярких сумерек, позволивших ему следить за продвижением принца Хэла. Ричард попробовал перекатиться на бок, повернуться и поглядеть назад. Но и там тоже было темно, и ему снова сделалось холодно. Ричард ощупал голову, чтобы определить, насколько серьезен порез, и, когда почувствовал под пальцами свежую кровь, ударился в панику. До этого мгновения он не ощущал клаустрофобии. Но теперь в темном проходе, сдавливавшем Ричарда со всех сторон, он едва мог дышать. Казалось, стены вот-вот раздавят его. Не в силах сдержаться, он закричал.
   И менее чем через полминуты увидел позади свет, услыхал забавный английский акцент Гарсиа, но не мог разобрать слов. "Конечно же, - подумал он, - сейчас биот поднимет тревогу. Следует поспешить".
   И он пополз снова, забыв про усталость, кровоточащую голову, стертые колени и локти. Должно быть, ползти ему оставалось всего метров десять, в худшем случае пятнадцать, когда проход вдруг начал сужаться. Пути не было. В отчаянии Ричард напрягал каждую мышцу, но понапрасну. Он застрял. И пока он пытался изменить позу на геометрически более перспективную, вдруг уловил частое легкое постукивание, доносившееся со стороны поселения птиц.
   Буквально через мгновение они оказались повсюду. Секунд пять Ричард пребывал в абсолютном ужасе, прежде чем осознал, что эти легкие прикосновения ко всему его телу производят ногастики. Он вспомнил, как видел их на телеэкране: маленькие сферические тельца около двух сантиметров в диаметре, из которых симметрично торчат шесть 10-сантиметровых ног с множеством суставов.
   Один из ногастиков застыл прямо на его лице, переступая ножками по рту и носу. Ричард попытался стряхнуть его, но вновь стукнулся головой. Стараясь избавиться от назойливых существ, Ричард стронулся с места и как-то сумел продвинуться дальше. Последние метры он прополз окруженный ногастиками и, когда голова его выставилась в птичье подземелье, услыхал за собой человеческий голос: "Эй, есть там кто-нибудь? Кто бы ты ни был, пожалуйста, назовись. Мы пришли помочь тебе!". Мощный луч прожектора осветил проход.
   Теперь перед Ричардом встала новая проблема. Проход оканчивался в метре от уровня пола. "Надо было ползти ногами вперед, - подумал он, - а рюкзак и одежду тянуть за собой. Так было бы лучше". Однако предпринимать что-либо было поздно... Рюкзак и вещи уже упали вниз, а настойчивый голос за спиной все еще допытывался, но Ричард двинулся дальше и наконец тело его буквально выдавилось из прохода. Ощутив, что падает, Ричард выставил вперед руки перед головой, прижал подбородок к груди и попытался свернуться клубком. Ударившись об пол, он очутился в обиталище птиц. Во время недолгого падения ногастики успели соскочить и исчезнуть во тьме.
   В проход сзади светили созданные людьми фонари, свет отражался от внутренней стены кольцевой галереи. Убедившись в отсутствии серьезных повреждений и кровотечений, Ричард подобрал свои пожитки и постарался удалиться от хода - метров на двести. Он остановился под ведущим вовнутрь отверстием, в котором птица схватила принца Хэла.
   Невзирая на усталость, Ричард не стал тратить время на обследование стены. Одевшись и перевязав раны, он немедленно приступил к подъему. Ричард не сомневался, что в проход вот-вот пустят самодвижущуюся камеру, способную заметить его.
   К счастью, под отверстием оказался небольшой карниз, на котором Ричард сумел разместиться. Он уселся и принялся прорезать металлическую сетку. Ричард рассчитывал, что ногастики могут появиться в любой момент, но этого не случилось. Внутри поселения было темно и тихо. Дважды он попытался вызвать принца Хэла по радио, но тот не ответил.
   Ричард вглядывался в непроглядную тьму, царившую в поселении птиц. "Что же там ждет меня?" - гадал он. Воздух внутри должен быть таким, как и в кольцевой галерее, поскольку ничто не препятствовало его передвижению. Ричард как раз решил извлечь фонарик и посветить внутрь, когда услыхал внизу под собой шорох. И через долю секунды увидел световой луч, протянувшийся в его направлении вдоль стены кольцевой галереи. Ричард прижался к перегородке, чтобы остаться незамеченным, и внимательно прислушался. "Переносная камера, - понял он. - Но возможности ее ограничены: она может продвинуться насколько позволит кабель".