Кларк Саймон. Пригвожденное сердце

   Рассуждения Тони становились все воодушевленнее, а вот Крис понимал все меньше и меньше.
   — То, что вы почувствовали, Крис, когда столкнулись с этим призрачным видением, является основой всех религий и называется misterium tremendum^[14].
   — Чего?
   — Великое таинство. Подобное столкновение вызывает соответствующую реакцию. Сильнейший и внезапный порыв, невыносимое влечение — вот что испытывают люди при встрече с этим.
   — Да о чем вы говорите? С чем с этим?
   — Крис, — Тони взирал на него с неким благоговением, — похоже, тогда вы встретились лицом к лицу с древним божеством.

* * *

   Человек, к которому он постепенно приближался на мотоцикле по грубой травяной поросли, умер давным-давно.
   Утонул.
   Возможно, это был моряк, которого смыло за борт во время лова крабов в Северном море.
   Он стоял выпрямившись, и клочья одежды болтались на иссохшем теле, как на египетской мумии. Его единственный глаз был, казалось, поражен проказой, а голую грудь опутывали зеленые водоросли.
   Марк приблизился; тварь в человечьем обличье не двигалась.
   Расстояние уменьшилось еще на полсотни ярдов — тварь задергалась, ее рот распахнулся, и в нем показались морские анемоны.
   Еще десяток ярдов; Марк ехал прямо на фигуру.
   Восемь ярдов.
   Кошмарное око — крутое яйцо, наполненное кровью, — раскрылось, выстрелив исполненным ненависти взглядом. Не раздумывая, Марк прибавил газу. Мотор дико взревел, мотоцикл подскочил, как вздыбленный жеребец, и понесся по торфянику, едва касаясь его поверхности.
   Кошмарная физиономия мертвеца, покрытая смердящей коркой, осталась позади.
   Когда ход мотоцикла стал ровнее, Марк позволил себе оглядеться — он миновал заросли и направлялся к болотистой пустоши.
   Вдруг машину словно вытолкнуло вперед. Можно было подумать, что он едет на моторной лодке — так взметнулись ввысь по обе стороны от него волны грязевой массы. Тут же мотор заглох, мотоцикл осел в темную вязкую тину и остановился. Раскаленный металл стал погружаться в жижу, зашипел пар.
   Стараясь сохранять равновесие, Марк неловким движением высвободился от ставшего бесполезным мотоцикла. Увы, вылезти на более или менее сухую поверхность было все равно как мухе выбраться из патоки. Марк ухватился за клок травы и стал подтягиваться; одна нога пошла легко, а вот другая... застряла, как будто ее кто-то схватил.
   Что за черт!
   Его охватил приступ паники, и Марк судорожно стал цепляться за растительность. Создавалось полное впечатление, что там, в глубине болота, не желали отпускать. Икроножную мышцу пронзила жуткая боль.
   Тут взгляд Марка наткнулся на старый землемерный штырь, воткнутый в землю. Ухватившись за железяку, Марк изо всех сил рванулся. Свобода!..
   Он выпрямился и утер пот со лба, оставляя следы грязи и болотной жижи. Несколько раз глубоко вдохнул, стараясь не обращать внимания на боль в ноге.
   Надо идти вперед. Времени потребуется больше, чем он думал, но все равно ему это по силам — перескакивать с кочки на кочку, как в детской игре, держаться подальше от воды и найти телефон. А какова будет награда?
   Жизнь. Для него и для тех, кто остался в форте, ожидая помощи.
   Он подумал о Стейнфортах — по его же собственному выражению, «славных ребятах». Потом вспомнил об Уэйнрайте и близнецах Фоксах.
   Он должен дойти.
   Бесформенная рука высунулась из болота вслед его ускользающей ноге в безуспешной попытке схватить ее; слышно было страшное клацанье костлявых пальцев.
   Марк бежал вперед.

* * *

   — Давненько ты меня не целовал, — усмехнулась Рут.
   Крис поцеловал ее снова.
   — Когда все кончится, у нас будет чем заняться.
   Они улучили момент и остались наедине в той комнате, где хранилось горючее. И при этом обратили внимание на золотую рыбку Дэвида, которая металась в аквариуме, подымая там пену.
   Боже, она хочет выйти наружу. Надо сказать Дэвиду...
   — Подожди, Крис, забудь об этом хоть на миг. — Рут легонько потянула мужа за край футболки.
   Его пронзило давно уже не испытываемое желание. Последние дни они словно пребывали в спячке, но этим утром темперамент Марка пробудил их. Люди стали двигаться, говорить; снизу, из арсенального помещения, даже слышался смех. Тот славный малый поможет им; скоро они окажутся дома.
   Крис поцеловал жену в нежную шею, откидывая прядь ее волос и ощущая прохладу ее кожи. Рука Рут гладила его спину, опускаясь ниже по краю джинсов.
   Крис крепко прижал ее к груди... Боже, как же он успел забыть сладость физической близости! Казалось, он начал возрождаться к жизни. Это коснулось даже питания — сегодня он впервые по-настоящему почувствовал себя голодным. Эх, сейчас бы хороший бифштекс!.. Желание было столь сильным, что Крис ощутил на языке вкус горячего мяса.
   — Милый, мне хочется заняться любовью...
   Его захлестнула пылающая волна. Никогда еще он так не волновался... и не ощущал в себе столько жизненных сил.
   Чувства обострились до крайней степени. Он вкушал ее пот, слюну, аромат кожи; кончики его пальцев ощущали шелковистость ее тела, и это было великолепно. Ее руки расстегивали его джинсы. О Боже... Никогда в жизни он не испытывал подобного — казалось, весь его организм сейчас взорвется под ее неутомимыми руками...

* * *

   Тоже мне кролик нашелся, думал Марк, перепрыгивая болотистую кочку. А ведь кролики находят путь, невзирая ни на какие препятствия, метя дорогу калом... Он невольно усмехнулся.
   Господи, да сколько же еще осталось? Должно же это болото когда-нибудь кончиться! А там, глядишь, будет и дорога к жилью и телефону.
   Только бы не потеряться — туман все сгущался, видимость составляла всего дюжину ярдов. Окрестности прятались в белой мгле; казалось, его преследуют тени умерших, ожидая, пока он совсем выдохнется и станет одним из них.
   Марк совершил гигантский прыжок через очередное препятствие. Грязь залепила его тело, глаза слипались, лоб покрылся потом, дыхание становилось прерывистым. Скоро, обещал Марк сам себе, теперь уже скоро. Вот туда, потом туда и...
   Господи Боже!
   Он сиганул в сторону от темного силуэта, возникшего как из-под земли, и упал на колени. Вытянул руки вперед, пытаясь защититься, откатился назад, утирая пот, мешавший разглядеть, что там происходит.
   Над ним высилась темная громада.
   Дьявольщина.
   Марк тряхнул головой, и из его пересохшей гортани вырвался хриплый смешок — да это же старый землемерный знак!
   Но тут же мозг его пронзила мысль, страшная, как гремучая змея. Нет, не может быть... Тот самый чертов знак, который воткнули когда-то посреди проклятого болота.
   Марк медленно встал на ноги и потащился к железному шесту. Точно, у его основания виднелись свежие отпечатки руки.
   Уже полтора часа он кружил по одному и тому же месту.

* * *

   Тони воззрился в небеса: это что, настоящее облако? Или что-то другое? Неужто началось?
   — Ну, нашел своего господа? — донесся хриплый голос преподобного Рида. — Он шествует, да? Конечно, он на пути в свой Мэнсхед.
   — А как вы полагаете, святой отец?
   — Идет, идет. Только какие же следы оставляет он на своем пути? От ног или от копыт? А может, у него нимб, как у греческого божества? А что, если у него рога — вот тут и тут? — И Рид возвел пальцы по обеим сторонам головы.

46

   Пока он бежал, в мозгу стучало одно и то же: «Двигайся по прямой... по прямой... по прямой...»
   Марк перепрыгивал с кочки на кочку словно бы по островкам, удаляясь от болота. По большей части эти островки и находились на расстоянии прыжка друг от друга. Но некоторые были подальше, тогда Марку приходилось напрягать все силы, чтобы не угодить в жидкую топь. Его ноздри забивало зловоние болотных испарений; этот запах, казалось, пропитал одежду, забрызгал лицо, забился липкой пастой меж зубами и языком.
   «Только по прямой, — бормотал он сам себе и оглядывался назад, дабы удостовериться в этом по оставленным следам. — Черт, никакого просвета, никаких знаков, непонятно куда идти».
   Но отчаяние гнало его вперед: необходима помощь, ему нравятся Стейнфорты... хорошие ребята... хорошие — эти мысли эхом отдавались в голове.
   Если бы он был женат и имел семью... Увы, он так и не женился, хотя сохранял добрые отношения с женским полом — платонического свойства. Ему никогда не удавалось углубить эти связи, и он сознавал почему. Часть его личности умерла в ту ночь, тридцать лет назад, когда он погубил «Мэри-Энн» и всех, кто был на ее борту.
   Не так уж много осталось, теперь предстоит лишь пересечь луг. Марк представил себе, как весело валится на лужайку, жадно впитывая в себя прохладный ветерок. Надо позволить себе минут пять пленительного отдыха, прежде чем двигаться дальше — не бегом, а размеренной трусцой. Выбраться к дороге, может, подвернется попутная машина. А уж если встретится полицейский патруль — это просто будет рождественский подарок. Тогда и помощь подоспеет.
   Он бежал, а в воображении витали сладостные картины.
   И вновь Марк перемахнул с разбегу жижу, но не вполне рассчитал силы и угодил коленом в грязь. Дьявольщина.
   Поднялся и двинулся вновь, дыша так тяжело, что отдавалось даже в подреберье.
   Тут в глаза ему бросилось какое-то движение впереди — как будто что-то тяжело плюхнулось в топь. Похоже на морского котика... А вдруг это действительно морской котик — заблудившийся, больной... Да нет, какого черта, это один из них. Не сафдар, но, может быть, Уэйнрайт, или Фокс, или один из тех старых мертвяков, опутанных водорослями и анемонами по нагому телу, как будто больных какой-то омерзительной болезнью.
   Марк устремился вперед на руках и коленях, шумно дыша и тряся головой, из носа у него сочилось. Словно находясь в предсмертном экстазе, он с маниакальным упорством обходил плюхающуюся в грязи тварь. Наконец омерзительное создание исчезло из виду, а ему показалось, что он сделал полукруг и снова вышел на ровную тропу.
   Ну, давай же, старина, теперь уже близко. Вот-вот покажется земная твердь взамен этого поганого болота, появятся поле, деревья и...
   Землемерный знак.
   Марк остановился.
   Снова, как призрачный одинокий часовой, этот шест караулит болото.
   Проклятие!
   Куда же идти?
   ...Было десять минут второго.

* * *

   Крис взглянул на часы — десять минут второго.
   Он стоял во дворе форта и смотрел, как безостановочно слоняются туда-сюда деревенские жители. Исключение составлял преподобный Горас Рид, присевший на одну из пушек, что стреляла нынче утром. Этот человек, казалось, насквозь пропитался джином.
   Люди, ожидавшие, что вот-вот прибудет подмога, были взволнованы и переговаривались на повышенных тонах. Помощь близка, ничего плохого больше не случится — наконец-то можно будет принять горячую ванну, нормально поесть и поспать.
   Крис торопливо обошел стену, поглядывая в сторону берега. Уже начинался прилив, скоро первые волны достанут краешка насыпи; Мэнсхед опять на время превратится в остров.
   В сотне ярдов от берега стояли три сафдара. Прилив лизал их голые лодыжки, ярко-красные туловища резко выделялись на песчаном фоне.
   Крис отправил Джона Ходджсона следить за берегом, а сам спустился вниз во двор и присоединился к остальным.
   Вот что такое волнение — когда вы можете ощутить его буквально кончиками пальцев. В теле словно пульсировал электромотор, от сильного мышечного напряжения болели ноги. Странным образом это состояние напомнило Крису предрождественские треволнения и последние дни школьных занятий. Наверняка и другие чувствуют себя сходным образом. Это испепеляющее ожидание нарастало с каждой минутой... вот-вот что-то произойдет... вот-вот надвинется нечто громадное и взорвется с шумом и грохотом.
   Он подошел к жене. Рут перебрасывалась теннисным мячиком с Дэвидом; мальчик упустил его, и мячик укатился под машину.
   — Сейчас достану, — сказал Крис.
   — Папа, ты тоже сыграешь?
   — Ну конечно. — Бросок его был сильнее, чем хотелось, тем приятнее было то, с какой легкостью Дэвид поймал мячик.
   — Неплохо.
   — Ты тоже заметил? — В карих глазах Рут сквозило удивление.
   — Хорошо, что все это кончается. Я вполне созрел для ванны и приличной еды.
   И даже более того.
   — Мам, лови.
   — Он здорово вырос за пару недель.
   — Он вообще сильно изменился, ты заметил, Крис?
   — Изменился? В каком отношении?
   — Потом скажу. Взгляни, как изменились наши соседи: шутят, болтают, все в движении. Это совсем другие люди — как будто сильно увлечены чем-то.
   — Или нанюхались кокаина.
   — Вот именно. У меня тоже такое чувство... нелегко объяснить, просто мне хорошо. Посмотри в зеркало — ты увидишь, как расширились твои зрачки, и все кажется более ярким. Я счастлива, хотя оснований для этого нет — после тех событий...
   — Мама! Лови мяч.
   — Ты словно бы повторяешь теорию Тони Гейтмана о втором пришествии этого... — Крис приложил к голове пальцы наподобие рогов, — старого бога, питающегося душами жертвенных дев.
   — Видишь, действует и на тебя. Обычно ты не так говорлив.
   — Может быть.
   — Послушай, Крис, это важно.
   Крис перехватил бросок шестилетнего сына, сделанный с такой силой, что ладонь даже заныла.
   — Ого! Мне скоро понадобятся перчатки. — Он послал мяч, и Дэвид поймал его одной рукой.
   — Крис, помнишь, Тони говорил нам насчет жертвы — что мы должны отдать что-то ценное для нас и тогда получим что-то взамен.
   — Да-да, удивительный сгусток энергии, магическую силу, льющуюся рекой. — Крис рассмеялся, его охватило пьянящее чувство.
   — Крис, я говорю серьезно. Тони прав и в другом: надо осознать эту силу и не дать ей возможности перейти к тем тварям на берегу.
   — То есть принести жертву.
   — Да.
   — Но чем ты станешь жертвовать?
   — Чем-то очень важным для нас.
   — Рут, дорогая, будь благоразумна. Чем, скажи на милость, можем мы пожертвовать? Золотой рыбкой Дэвида? Твоими записями «Ю Ту»? Посмотри вокруг: здесь не видать тучных тельцов и козлищ... Впрочем, лучше для жертвенного алтаря подыскать какую-нибудь деву.
   — И все же признай: что-то происходит. Доказательство там, на берегу, — красные твари. Ты ведь чувствуешь, как все вокруг напряглось, все в волнении. Что-то будет, Крис. И скоро.
   — Рут, скажи, пожалуйста, какую жертву мы предложим гейтмановскому кровавому богу? — Тут его взгляд упал на Дэвида. — Ты предлагаешь... Господи, это еще что такое?
   Внезапно двор наполнился грохочущими звуками, как будто обрушились небеса. Кто-то яростно колотил в ворота форта.

47

   Крис крикнул Джону Ходджсону:
   — Джон? Что там такое?
   Ответа не последовало. Джон Ходджсон перегнулся через стену, ерзая большим животом по карнизу, и пытался разглядеть, кто молотит в ворота.
   — Ну, что там, Джон?
   Фермер жестом велел сыну продолжать наблюдение, а сам заторопился вниз, сжимая в одной ручище дробовик.
   — Это Марк... — его хриплый голос звучал взволнованно, — он вернулся.
   — Боже... — Крис ощутил, как мозги буквально съеживаются подобно улитке в раковине. Значит, провал.
   Грохот внезапно стих, остался слышен лишь мерный шум прилива.
   — Откройте ворота! — завопил Тони и стал вытаскивать засов.
   — Нет! — рявкнул Джон Ходджсон. — Они ведь снаружи — Марк окружен.
   — Открывайте ворота! — заорал Тони, его глаза горели за стеклами очков. — У вас ружье, так и стреляйте в ублюдков.
   — Мистер Гейтман, — здоровяк-фермер придержал руку Тони, — ему не прорваться.
   — Подождите, нельзя так поспешно. Тони, — поддержал Крис.
   — Но ведь Марк...
   — Тихо. Джон, где он?
   — На уступе слева от ворот. К скале подступает море. Там пара этих чертовых сафдаров. Но дело не в них, а в тех двух, что находятся с внешней стороны ворот. И еще один на дальнем краю уступа, слева.
   — Значит, Марк между двумя из них на уступе. Можно их достать из ружья со стены?
   — Расстояние не позволяет.
   — Проклятие, — не выдержал Тони, — я не могу больше это слушать. Стоять тут и болтать, когда снаружи Марк. Они же ему голову оторвут!
   — Тони, вы слышали, что говорил Джон. Нельзя открывать ворота, там сафдары. Они...
   — Марк рисковал ради нас жизнью. И вы собираетесь бросить его?
   — Неужели вы думаете, что мне этого хочется? Господи, Тони, если мы откроем ворота, они вмиг очутятся здесь.
   — Слушайте, — заговорил Джон, — пока что они вроде не собираются причинять ему вреда, просто стоят там.
   Тони судорожно потер лоб; как мучительно ощущать, что твоего старого приятеля вот-вот разорвут в клочья.
   — Папа, они переместились, — присоединился к ним Ходджсон-младший. — Твари сдвинулись с места.
   — Как? — глаза Тони сверкнули.
   Юноша в порыве вдохновения схватил камень и начертил схему:
   ОХО О
   —/—/—
   — Вот так. Пунктир — это стена, поперечные линии — ворота, правильно?
   — Так-так, сынок.
   — X — Марк, О — сафдары. Они на скальном утесе, что огибает стену кругом по низу. И еще парочка их в море, но не близко.
   — Займемся ими, — высказал свое мнение Крис.
   — Хорошо бы всех наших загнать в дом, — пробормотал Джон.
   — Времени нет. — Крис сделал знак Рут, чтобы шла в форт. — Мы откроем ворота. Джон, стреляй в ту тварь, что между Марком и воротами. — Он обернулся к мальчишке Ходджсону и кивнул на ружье, торчащее у стены. — Знаешь, как управляться?
   — Да, сэр.
   — Прикроешь отца сзади. Так, остается еще один справа от ворот. Не стреляй раньше времени.
   — Есть, сэр.
   Тони снимал один из трех засовов, его руки тряслись.
   — Вам помочь?
   Крис оглянулся: а, черт... Там стоял майор с собакой, из кобуры он доставал револьвер.
   — Отойдите от ворот.
   Сейчас не время миндальничать со старыми сумасшедшими вояками. Крис только надеялся, что музейный револьвер не заряжен.
   — Ладно, Тони, открывайте ворота.
   Тони вытащил оставшиеся два засова и стал оттаскивать створку ворот. Площадка снаружи была пуста. Джон с сыном, озираясь, ступили за ворота. За ними последовали Крис и Тони, став соответственно между отцом с левой стороны и сыном с правой. Джон поднял ружье, но не выстрелил. Вначале Крис поглядел вправо: один из сафдаров каменным изваянием стоял на дальнем краю узкого скалистого утеса. Весь маленький островок омывала мыльная морская пена.
   Поглядев влево, Крис понял, почему Ходджсон не стрелял.
   Марк Фауст, весь в болотной грязи, прижался спиной к форту и ежился от страха.
   Утес в том месте был узок, поодаль находился сафдар. Но между Марком и безопасным убежищем за воротами в полусогнутом положении находился другой краснолицый. Эта тварь даже не оглянулась на Криса и прочих, вышедших за ворота, она вся сосредоточилась на Марке. На спине у нее вздулись мышцы; Крис понимал, что чудище готово к прыжку, чтобы вмять Марка в стену, как тряпичную куклу.
   — Да подвинься ты, сволочь, — бормотал Джон, покрываясь испариной. — Не могу прицелиться. Этот сукин сын стоит слишком близко к Марку.
   — Давай же, черт тебя дери! — выходил из себя Тони.
   — Нельзя... так я и Марка могу задеть.
   — Ну, делайте же что-нибудь... Скорее! Смотрите, они приближаются!
   Одна из красных тварей выскочила из прибоя на песок в направлении дороги. Это создание походило на голодного аллигатора, наполовину вылезшего из воды и помогающего себе руками. Голова его медленно обратилась в сторону людей у ворот, в страшных глазах сверкнула хищная жадность.
   В полосе прибоя, почти у самых ног Криса, стояли по пояс в воде еще два сафдара.
   — Не могу, — фермер потряс головой, — боюсь заодно уложить и Марка.
   У Криса все поплыло перед глазами — ну-ка, Стейнфорт, ответь на эту задачку.
   Ответа не было.
   Марк в ловушке. Куда бы он ни двинулся, неминуемо попадет в лапы к красным тварям.
   Внутренний голос говорил Крису: ступай обратно и запри ворота. Марка не спасти; скоро он уподобится Уэйнрайту и близнецам Фоксам. И прочим. Останется на берегу, охваченный ужасом, болью и страхом.
   Пока он это представлял себе, позади раздался какой-то звук, и внезапно краснолицый между Крисом и Марком рухнул в море. Крис резко обернулся.
   Рядом стоял майор, и из дула его револьвера вилась струйка дыма.
   — Надо же, еще не разучился. Золотую медаль завоевал, знаете ли, на соревнованиях в Дели — обошел, между прочим, пятьдесят шесть участников...
   — Марк! — очнулся Крис. — Сюда!
   Марк кинулся к ним. За ним внезапно двинулся и тот «красный» с утеса; Марк уже был ярдах в пятнадцати от ворот.
   — Ложись! — взревел Джон.
   Марк упал на живот, и Джон дал залп из обоих стволов. Монстр рухнул со скалы в море, а Марк, подталкиваемый страхом, вновь бросился к воротам. Крис, подгоняя все еще болтавшего майора, ввалился во двор; за ним последовали Тони, Марк и Ходджсоны.
   В один миг ворота были затворены и засовы поставлены на место. Джон задержался, чтобы укрепить ворота дополнительными балками, а Крис поспешил к Марку — он понимал, что новости будут скверные, но их надо выслушать.

* * *

   Три часа пополудни.
   Марк, все еще неотмытый от болотной тины, проглатывал остатки кофе. Совершенно обессилевший, он сидел на подножке фургона, крепко сжимая руками чашку. Рут, Тони и Крис смотрели на него, а он полушепотом делился своими переживаниями.
   — Простите... о Боже, я так виноват, что не смог перейти болото... Куда ни повернусь — опять оказываюсь на том же месте, так и ходил кругами... и все мимо цели.
   — Ты заблудился в тумане, — подытожил Крис, ощущая некий священный трепет.
   — Нет... не только. Было какое-то дьявольское наваждение...
   — Я это предполагал, — кивнул Тони. — Мы здесь как на карантине: никто не войдет и никто не выйдет, пока это не кончится.
   — Сафдары?
   — Нет. Я имею в виду высшую силу. Самую высшую. То, что приходит сюда из века в век. На некоторое время это место отделяется от всего остального мира. Никто сюда не проникнет. Только местные и... — он вздрогнул, — это. Один из старых богов — но не из тех, кого поминают и кому молятся. Чтобы поверить в него, не требуется усилий: когда оно к вам приближается, то реагирует на это та ваша часть, что представляет собой животное начало. Все равно что стоять у громадного костра: его присутствие вас опаляет. Старый бог не имеет ни лица, ни названия, ему не принадлежат ни евангелия, ни храмы, ни библии. Он в них не нуждается. Но существует — полный могущества и жажды сделки.
   Проклятие. Жертва, снова жертва... Крис даже сплюнул.
   — И опять мы вернулись к старому. Если эта дьявольщина такая сильная, зачем ей жертва?
   — Жертва — это коммерческая сделка, помните? Между богами и людьми. Покупая, вы приобретаете то, чего у вас нет, но в чем вы нуждаетесь, — не важно что: еда, сигары или журнал. А старое божество жаждет того, чем обладаем мы.
   — Это наши чувства, — заметила Рут. — Оно получает их от нас, когда мы грустим об утрате чего-то дорогого.
   — Да. Ему больше неоткуда почерпнуть набор человеческих ощущений, а оно в нем сильно нуждается, как наркоман в героине. Вот что происходит в Мэнсхеде. Скажем, страдающий отец приносит в жертву любимую дочь — и получает что-то взамен. Какую-то часть сверхъестественных сил.
   — Так... Рут, ты давно не видела Дэвида? — Внезапно Крису стало зябко.
   — Пойду посмотрю. Он, должно быть, у Ходджсонов.
   Крису было не по себе; почему-то звук прилива казался громче обычного. Рут отправилась за Дэвидом; остальные обитатели форта, угнетенные провалом миссии Марка, затворились в доме.
   Марк потер глаза.
   — Что будем делать?
   — А что мы можем? — пожал плечами Крис. — Развернуть крылья и улететь? У вас, Тони, есть предложения?
   — Не знаю. Моя проблема в том, что я слишком рационален. Я прожженный циник. Моя бабушка посоветовала бы больше думать сердцем, чем головой; психолог же — искать ответ в бессознательном. Не анализируйте, приведет ли ваш путь к верному решению, — просто следуйте своим чувствам. Именно так, как тысячи лет назад, когда первобытные существа, связав хворост в пучки, построили дом. Понимаете, это и есть вдохновение. Не позволяйте цивилизации отягощать ваше прирожденное примитивное сознание.
   — По-моему, Крис, он имеет в виду то, что надо следовать детским ощущениям. Делать то, что ощущаешь как правильное, а не то, что осознаешь правильным.
   — Именно сейчас я ничего не думаю и не ощущаю. — Крис облокотился о подножку прицепа. — Меня как будто выпотрошили.
   — Поверьте, — с непроницаемым лицом вещал Тони, — лучшее — или худшее — еще на подходе. Надо полагать, старое божество уже в пути. Наверное, к вечеру все закончится.
   — Крис! — Рут стремительно неслась по двору, размахивая руками. — Крис! Он пропал... — В ее голосе был ужас. — Дэвид пропал. Кто-то открыл ворота... он остался там, снаружи.
   Крис кинулся мимо фургона к воротам: брусья, их подпиравшие, лежали на земле, засовы были вытащены, створки полураспахнуты. Насыпь в преддверии нового прилива была пуста.

48

   Крис не раздумывал.
   Сафдары могли бы ждать снаружи с распростертыми объятиями, а потом вынуть душу из тела так же легко, как разломить пополам печенье.
   Без всякого оружия он выбежал за ворота и огляделся.
   По счастью, сафдаров видно не было; как, впрочем, и сына.
   — Дэвид!