Клэнси Том. Без жалости

   — Не осталось ни одного винта? — спросил Келли, когда подвел яхту поближе.
   — Думаю, мы попали на песчаную отмель, — объяснил мужчина. — Примерно в полумиле отсюда. — Он указал на место, которое Келли обогнул.
   — Это верно, там есть такая отмель. Могу взять вас на буксир, если хотите. У вас есть достаточно прочный буксировочный трос?
   — Да! — с готовностью ответил мужчина и подошел к канатному ящику на носу. Женщина выглядела смущенной.
   Келли отошел подальше от потерявшей ход яхты, следя за действиями ее «капитана» — он применил это звание с иронией. Мужчина не разбирался ни в морских картах, ни в том, как надлежит привлечь внимание другого судна, если попал в беду. Он даже не имел представления, как вызвать береговую охрану. Все, что он сделал, — это купил яхту класса «Гаттерас». И хотя такой выбор был для него лестным, Келли все-таки считал, что заслуга принадлежит не нынешнему владельцу, а тому, кто ее продал и сумел убедить его в достоинствах яхты. Но тут мужчина удивил Келли. Он умело обращался с тросом и дал знак «Спрингеру» подойти поближе.
   Келли подвел корму к носу потерявшей ход яхты, затем спустился вниз и закрепил буксировочный трос на массивной утке, прикрепленной к транцу. Пэм встала и следила за происходящим. Келли взбежал на ходовой мостик и чуть передвинул вперед дроссели.
   — Включите свое радио, — крикнул он хозяину «Гаттераса». — Оставьте перо руля в прямом положении, пока я не дам другую команду. Понятно?
   — Понятно.
   — Надеюсь на это, — шепнул себе под нос Келли и сдвинул вперед дроссели своих дизелей до тех пор, пока буксировочный трос не натянулся.
   — Что с ним произошло? — спросила Пэм.
   — Люди забывают, что под всей этой водой находится дно. Стоит задеть его с достаточной силой, и можно что-нибудь сломать. — Он сделал паузу. — Тебе лучше бы одеться поприличней.
   Пэм хихикнула и спустилась вниз. Келли осторожно увеличил скорость до четырех узлов, прежде чем начал поворачивать к югу. Ему приходилось проделывать это не один раз, и Келли ворчал про себя, что, если ему придется заниматься этим чаще, он отпечатает специальные бланки для оплаты за услуги.
   Келли подвел «Спрингер» к пирсу очень медленно, все время помня о яхте, которую буксирует, сбежал с мостика, чтобы сбросить кранцы, затем перепрыгнул на пирс и закрепил пару швартовочных тросов. После этого он поспешил к «Гаттерасу». Владелец яхты уже приготовил свои швартовы и кинул их Келли, стоящему на пирсе, а сам сбросил кранцы. Келли пришлось подтянуть яхту на несколько футов — хорошая возможность продемонстрировать свои мускулы перед Пэм. Ему понадобилось всего пять минут, чтобы надежно пришвартовать «Гаттерас», затем Келли сделал то же самое со «Спрингером».
   — Это ваша яхта?
   — Пожалуй, — ответил Келли. — Добро пожаловать на мой остров.
   — Сэм Розен, — представился мужчина и протянул руку. За это время он успел надеть рубаху, и, хотя у него была сильная рука, Келли заметил, что кожа на ней кажется нежной, как у ребенка.
   — Джон Келли.
   — Моя жена Сара.
   — Вы, должно быть, за штурмана на яхте, — улыбнулся Келли. Сара была невысокого роста, излишне полноватая, и в ее карих глазах смущение мешалось с радостным изумлением.
   — Разрешите поблагодарить вас за оказанную нам помощь, — произнесла она с нью-йоркским акцентом.
   — Морской закон, мадам. Так что же случилось?
   — Глубина на карте в том месте, где мы сели на мель, была шесть футов, а осадка у яхты всего четыре! А низшая точка отлива была пять часов назад! — возмущенно воскликнула женщина. Она не сердилась на Келли, просто он оказался ближайшей целью, а ее муж уже выслушал все, что она хотела сказать.
   — Песчаная мель постепенно нарастала из-за штормов, бушевавших прошлой зимой, но моя карта показывает меньшую глубину. К тому же там вязкое дно.
   В это время к ним подошла Пэм, одетая почти презентабельно, и Келли вспомнил, что не знает ее фамилии.
   — Привет! Меня зовут Пэм.
   — Не хотите ли освежиться? У нас целый день, в течение которого мы должны решить вашу проблему.
   Все выразили согласие, и Келли повел их к своему дому.
   — Что это такое, черт возьми? — удивленно спросил Сэм Розен. «Это» был один из бункеров площадью в две тысячи квадратных футов и крышей в три фута железобетона. Все сооружение было выстроено из железобетонных плит и было почти таким же прочным, как выглядело на первый взгляд. За ним находился второй бункер, размером поменьше.
   — Это все принадлежало Военно-морскому флоту, а я арендовал.
   — Они построили для вас отличный пирс, — заметил Розен.
   — Да, совсем неплохой, — согласился Келли. — Вы не будете возражать, если я спрошу, чем вы занимаетесь?
   — Я — хирург, — ответил Розен.
   — Вот как? — Это объясняло мягкость рук.
   — Он — профессор хирургии, — поправила мужа Сара. — А вот в управлении яхтой ничего не смыслит.
   — Просто проклятые карты устарели! — ворчал профессор, когда Келли вел их в бункер. — Вы не слышали об этом?
   — Вот что, ребята, теперь все это достояние истории, а ленч и пиво позволят нам изучить случившееся в более удобной обстановке. — Келли сам удивился собственным словам. И в следующее мгновение Келли услышал резкий щелчок выстрела, донесшийся откуда-то с юга. Удивительно, как далеко разносится звук по воде.
   — Вы слышали? — У Сэма Розена тоже был острый слух.
   — Наверно, какой-нибудь мальчишка охотится за ондатрой со своей малокалиберкой, — решил Келли. — У нас здесь очень спокойно. Осенью бывает немного шумно на рассвете — охотятся на уток и гусей.
   — Я вижу у вас стоят щиты. Вы тоже охотитесь?
   — Больше не охочусь, — ответил Келли. Розен понимающе посмотрел на него, и Келли решил, что его первая оценка мужчины была ошибочной.
   — И давно?
   — Порядочно. Откуда вы знаете?
   — Сразу после окончания резидентуры я служил на Иводзиме и Окинаве. На плавучем госпитале.
   — А-а, во времена всех этих камикадзе?
   — Да, пришлось изрядно повеселиться. А как вы провели свою службу? — спросил Розен.
   — Обычно на животе, — с усмешкой ответил Келли.
   — Легкий водолаз? Вы похожи на легкого водолаза, — сказал Розен. — Мне пришлось лечить нескольких.
   — Да, почти, только еще глупее. — Келли набрал комбинацию цифр на тяжелой двери и открыл ее.
   Внутреннее убранство бункера удивило всех гостей. Когда Келли получил право на аренду острова, бункер был разделен толстыми бетонными стенами на три большие голые комнаты, но теперь он выглядел почти как жилая квартира, с окрашенными стенами из сухой штукатурки и коврами. Даже потолок не был голым. Узкие бойницы остались единственным напоминанием о том, чем это было раньше. Мебель и ковры свидетельствовали о влиянии Патриши, однако царивший здесь ныне беспорядок говорил, что сейчас тут жил только мужчина. Все было аккуратно расставлено, но ощущалось, что это сделано не женской рукой. Розены заметили, что в кухню их проводил хозяин дома; он же достал продукты из старомодного холодильника, в то время как Пэм бродила по дому с широко открытыми от удивления глазами.
   — Здесь приятно и прохладно, — заметила Сара. — А вот зимой, готова поспорить, сыро.
   — Не так, как вы думаете. — Келли указал на радиаторы батарей по всему периметру стены. — Паровое отопление. Этот бункер был выстроен по федеральным спецификациям. Здесь все работает и все стоит слишком дорого;
   — Как вам удалось арендовать такой остров? — спросил Сэм.
   — Помог один из друзей. Федеральное имущество, в котором государство больше не нуждается.
   — Должно быть, влиятельный друг, — заметила Сара, с восхищением разглядывая холодильник, вделанный в стену.
   — Да.

* * *

   Вице-адмирал Уинслоу Холланд Максвелл находился в своем кабинете, который располагался в Пентагоне, на кольце "Е". Это был наружный кабинет, и он мог восхищаться прекрасной панорамой Вашингтона, а также толпой демонстрантов, сердито подумал он. «Детоубийцы!» — было написано на одном плакате. В толпе виднелся даже флаг Северного Вьетнама. Этим утром монотонные выкрики искажались толстыми стеклами окон. Он слышал их ритм, но не сами слова, и бывший летчик-истребитель так и не мог решить, что приводит его в большую ярость.
   — Это для тебя не слишком хорошо. Голландец.
   — Будто я сам этого не знаю, — проворчал Максвелл.
   — Свобода заниматься этим — одно из тех завоеваний, которые мы защищаем, — напомнил контр-адмирал Казимир Подулски, не сумев завершить этот прыжок веры, несмотря на собственные слова. Для этого требовалось от него слишком многое. Его сын погиб над Хайфоном в истребителе-бомбардировщике А-4. Об этом событии сообщили газеты, главным образом из-за того, что отец молодого летчика занимал такую высокую должность. В течение следующей недели поступило одиннадцать анонимных телефонных звонков. Некоторые злорадно смеялись, некоторые спрашивали его измученную жену, куда послать некролог. — Все это добрые, миролюбивые, чувствительные молодые люди.
   — Тогда почему у тебя такое хорошее настроение, Каз?
   — Вот это нужно спрятать в стенной сейф, Голландец. — Подулски передал ему тяжелую папку. По краю ее шла красно-белая полоса, а посреди виднелось кодовое название: «Зеленый самшит».
   — И они намерены позволить нам заняться этим? — Недоумение Максвелла было очевидным.
   — Мне понадобилось доказывать до половины четвертого, но я получил положительный ответ. Правда, допуск дан лишь немногим из нас. Нам дали указание провести исчерпывающее исследование возможности осуществления этого проекта. — Адмирал Подулски опустился в глубокое кожаное кресло и закурил. После смерти сына его лицо осунулось, но кристально-голубые глаза горели так же ярко, как и раньше.
   — Они собираются разрешить нам приступить к планированию операции. — Максвелл и Подулски добивались этого несколько месяцев, не рассчитывая всерьез, что получат добро на проведение операции.
   — Да разве кто-нибудь заподозрит нас? — спросил адмирал, родившийся в Польше, с иронической улыбкой. — Они хотят, чтобы мы не оставили никаких следов.
   — Джим Грир тоже? — спросил Голландец.
   — Он у нас лучший представитель разведывательного сообщества, если только ты не скрываешь от меня кого-нибудь еще.
   — На прошлой неделе я слышал, что он только-только приступил к работе в ЦРУ, — предупредил Максвелл.
   — Превосходно. Нам нужен хороший разведчик, а он по-прежнему носит свою голубую форму, насколько я заметил в последний раз.
   — Занимаясь этим, мы наживем себе множество врагов. Подулски сделал жест в сторону окна, из-за которого доносился глухой шум. Контр-адмирал почти не изменился с 1944 года, с тех времен, когда служил на «Эссексе».
   — Разве рядом со всем тем, что всего в сотне футов от нас, еще несколько врагов будут иметь значение?
   — Сколько времени принадлежит вам эта яхта? — спросил Келли, открывая вторую банку пива. Ленч был примитивным — холодная закуска и хлеб, которые запивали пивом.
   — Мы купили ее в прошлом октябре, но плаваем на ней только два месяца, — признался доктор. — Однако я закончил курсы управления малыми моторными судами и даже оказался лучшим в своей группе. — Этот человек оказывается лучшим почти во всем, подумал Келли.
   — Вы здорово умеете обращаться с канатами, — заметил он главным образом для того, чтобы сказать ему что-то приятное.
   — Хирурги превосходно вяжут узлы.
   — А вы тоже доктор, мадам? — Келли повернулся к Саре.
   — Я фармаколог. Кроме того, преподаю в Хопкинсе.
   — Вы с женой давно живете здесь? — спросил Сэм, и разговор как-то неловко затих.
   — Нет, мы только что встретились, — простодушно сообщила Пэм.
   Вполне естественно, больше всех смутился Келли. Оба врача восприняли эту новость как само собой разумеющееся, но Келли беспокоился, что они сочтут его соблазнителем молодой девушки. Такие мысли не шли у него из головы, пока он не понял, что никого это особенно не интересует.
   — Пойдемте, взглянем на этот винт. — Келли встал из-за стола. Розен последовал за ним, и они вышли из бункера. Снаружи становилось все жарче, и лучше всего было закончить работу как можно быстрее. Во втором бункере размещалась мастерская Келли. Он выбрал пару гаечных ключей и подкатил к двери портативный воздушный компрессор.
   Пару минут спустя компрессор уже стоял рядом с яхтой доктора, и Келли застегнул на себе пояс с балластом.
   — Я не могу чем-нибудь помочь? — спросил Розен. Келли покачал головой и снял рубашку.
   — Нет, не стоит. Если компрессор остановится, я сразу это замечу, да и глубина здесь не больше пяти футов.
   — Мне никогда не приходилось заниматься этим. — Наметанным взглядом Розен окинул торс Келли, обратив внимание на несколько отдельных шрамов, которые хороший хирург без труда сделал бы куда менее заметными. Затем он вспомнил, что на поле боя хирурги редко имеют время для косметических операций.
   — А мне приходилось, и тут и там, — отозвался Келли, направляясь к лестнице на стене пирса, ведущей к воде.
   — Не сомневаюсь, — тихо, как бы про себя, произнес Розен. Через четыре минуты по часам Розена Келли уже поднимался по лестнице.
   — Решил вашу проблему. — Он положил остатки обоих винтов на бетонный пирс.
   — Господи! Так на что мы напоролись? Келли сел на поверхность пирса, чтобы снять тяжелый пояс. Было видно, что он с трудом удерживается от смеха.
   — Вы напоролись на воду, доктор, на обычную воду.
   — Что?
   — Прежде чем купить яхту, вы приглашали специалиста осмотреть ее?
   — Разумеется. Страховая компания настояла на этом. Я нашел отличного специалиста. Он предъявил мне счет на сотню баксов.
   — Вот как? И какие же недостатки он обнаружил? — Келли встал и выключил компрессор.
   — Практически никаких. Он сказал только, что с раковинами не все в порядке, и я заставил сантехника проверить их, но они оказались в норме. Я подумал, что специалисту нужно было что-то обнаружить, раз я плачу ему, верно?
   — Раковины?
   — Именно, это он сказал мне по телефону. У меня где-то лежит письменный документ, но он передал мне информацию и по телефону.
   — Ну конечно, раковины! — засмеялся Келли. — Только не те, над которыми, моют руки.
   — Что вы хотите этим сказать? — голос Розена звучал сердито, потому что он не мог понять, в чем суть шутки.
   — Ваши винты пострадали от электрохимической коррозии. В результате ее на поверхности винта, в состав которого входит не один, а несколько металлов, появляются раковины. Начинается процесс коррозии. Когда вы налетели на мель, она просто изогнула их. Винты были уже полны раковин. Разве на курсах вам не говорили об этом?
   — Да, говорили, но...
   — Но вы только что узнали нечто важное, доктор Розен. — Келли протянул ему остатки винта. Было видно, как на поверхности лопастей, покрытых раковинами, выступали хлопья, легко отделяющиеся от металла. — Это была бронза.
   — Черт возьми! — Хирург взял в руки разрушенный винт и отколупнул пластинку.
   — Специалист хотел сказать вам, чтобы вы заменили цинковые аноды. Они поглощают гальваническую энергию. Их нужно заменять каждые пару лет, и это предохранит винты и перо руля от разрушения. Я не знаком с научными аспектами этого явления, но знаю, к чему это приводит. Перо руля тоже нужно заменить, но с этим можно и подождать. А вот что вам действительно необходимо, так это два винта.
   Розен посмотрел на воду и выругался:
   — Идиот.
   Келли сочувственно засмеялся.
   — Доктор, если это самая большая ошибка из всех, что вы допустили в этом году, вам крупно повезло.
   — Так что же мне делать?
   — Я позвоню и закажу вам пару винтов. Я знаю одного парня на верфи Соломона, и он пришлет их сюда, наверно, завтра. — Келли развел руками. — Ничего особенно страшного, верно? А теперь я хочу взглянуть на ваши карты.
   И точно, после проверки Келли убедился, что картам пять лет.
   — Карты нужно менять каждый год, доктор.
   — Проклятье!
   — Хотите хороший совет? — спросил Келли с улыбкой. — Не принимайте все это близко к сердцу. Лучший урок тот, что причиняет некоторую боль, но не слишком большую. Вы учитесь на нем и продолжаете жить дальше.
   Доктор успокоился и наконец позволил себе улыбнуться:
   — Думаю, вы правы, но Сара никогда не позволит мне забыть об этом.
   — А вы свалите всю вину на карты, — предложил Келли.
   — Вы согласны поддержать меня?
   — Мужчины должны поддерживать друг друга в трудных обстоятельствах, — усмехнулся Келли.
   — Знаете, мистер Келли, думаю, мы будем друзьями.
   — Так где же эта сука, черт возьми? — бросил Билли.
   — Откуда я знаю? — не менее сердито ответил Рик. Он боялся, что скажет Генри, когда вернется. Две пары глаз взглянули на женщину в комнате.
   — Ты ее подруга, — сказал Билли.
   Дорис уже дрожала. Ей хотелось выбежать из комнаты, но она знала, что нигде не найдет для себя безопасного места. Ее руки дрожали, когда она увидела, что Билли направился к ней, но не сделала попытки уклониться от удара, опрокинувшего ее на пол.
   — Лучше скажи, стерва, все, что тебе известно!
   — Я ничего не знаю! — закричала она, чувствуя, как горит то место на лице, куда пришелся удар. Она посмотрела на Рика в поисках сочувствия, но увидела, что его лицо осталось совершенно безучастным.
   — Тебе что-то известно, и будет лучше, если ты расскажешь нам об этом прямо сейчас, — сказал Билли. Он наклонился, расстегнул ее шорты, затем выдернул ремень из своих брюк.
   — Скажи остальным, пусть войдут, — сказал он Рику. Дорис встала с пола, не ожидая приказа, обнаженная до пояса. По ее лицу катились слезы, тело содрогалось от рыданий в ожидании боли. Она боялась даже съежиться — укрыться все равно было негде. Дорис знала, что Пэм собирается бежать, и это было ее единственным удовлетворением. Она не была знакома с планом бегства и, когда ремень засвистел в воздухе, понимала, что не сможет сообщить им ничего, что нанесло бы вред подруге. Как ни мучительна была боль, ее утешало, что все-таки Пэм удалось скрыться.

Глава 3
Неволя

   Уложив снаряжение, необходимое для пребывания под водой, в мастерскую, Келли взял двухколесную тележку и выкатил ее на пирс, чтобы разгрузить привезенное продовольствие. Розен настоял на том, чтобы помочь ему. Новые винты привезут катером только завтра — торопиться некуда.
   — Значит, — заметил Келли, — вы учите хирургии?
   — Вот уже восемь лет. — Розен выровнял коробки на тележке.
   — Вы непохожи на хирурга.
   Розен воспринял комплимент с удовлетворенной улыбкой.
   — Далеко не все хирурги выглядят как скрипачи. Мой отец работал каменщиком.
   — А мой — пожарным. — Келли покатил нагруженную тележку к бункеру.
   — К вопросу о хирургах... — Розен показал на грудь Келли. — Вас оперировали хорошие специалисты. Вот эта рана была, наверно, тяжелой.
   Келли едва не остановился.
   — Да, в тот раз я был очень невнимательным. Впрочем, на самом деле это не так страшно, как выглядит. Просто поцарапано легкое.
   Розен фыркнул:
   — Да, вижу. Должно быть, не достало до сердца всего пару дюймов. Никаких оснований для беспокойства. Келли начал перекладывать коробки в кладовую.
   — Приятно поговорить с понимающим человеком, — заметил он, снова вздрагивая от ощущения пули, отбросившей его назад. — Как я уже сказал, сам виноват — был невнимательным.
   — Сколько времени вы провели там?
   — Всего? Месяцев восемнадцать. Это зависит от того, как считать время, проведенное в госпитале.
   — Я видел, у вас в каюте висит орден «Морского креста». Вы получили его за эту операцию? Келли покачал головой.
   — Нет, за другую. Мне пришлось отправиться на север и доставить обратно летчика со сбитого А-6. Тогда я не был ранен, но заболел чертовски сильно. Во-первых, весь перецарапался — там, в этих джунглях, масса колючих кустов. А потом от речной воды эти царапины раздулись; инфекция была — только держись, вы просто не поверите. Три недели провалялся в госпитале. Хуже всякого ранения.
   — Да, похоже, это не слишком приятное место? — спросил Розен, когда они вернулись за остатком груза.
   — Говорят, что там только змей водится сто видов. Девяносто девять из них — ядовитые.
   — А та, что неядовитая?
   Келли передал доктору коробку с припасами.
   — А неядовитая просто откусывает тебе весь зад. — Он засмеялся. — Нет, мне там не очень понравилось. Но такова моя работа. Я спас сбитого летчика, и адмирал произвел меня в старшие боцманы, а затем вручил орден. Пошли, я проведу вас по всем помещениям моей красавицы. — Келли пригласил Розена подняться на борт. На осмотр яхты потребовалось пять минут. Доктор отметил, что на судне все удобства на месте, однако ничего лишнего.
   Да, у этого парня все было в рабочем порядке, а карты самые новые. Келли достал еще одну банку пива из холодильника для доктора, затем одну для себя.
   — А как было на Окинаве? — улыбнулся Келли. Каждый из них изучающе смотрел на другого, и каждому нравилось, что он видел. Розен пожал плечами и красноречиво фыркнул:
   — Да уж не увеселительная прогулка. Работы по горло, да и камикадзе вроде считали, что красный крест на госпитальном судне делает его чертовски заманчивой целью.
   — Вы продолжали работать, и когда они пикировали на вас?
   — Раненые солдаты не могут ждать, Келли. Джон осушил свою банку.
   — Я предпочитаю отстреливаться. Вот сейчас передам Пэм ее вещи, и мы снова вернемся в помещение с кондиционером. — Он пошел на корму и взял ее рюкзак. Розен уже поднялся на причал, и Келли бросил ему рюкзак девушки. Доктор запоздало поднял голову, и рюкзак упал на бетонную поверхность пирса. Из него высыпалось содержимое, и даже с расстояния в двадцать футов Келли мгновенно заметил неладное — еще прежде, чем голова доктора повернулась к нему.
   Возле рюкзака лежала большая пластмассовая бутылочка из тех, что продаются по рецепту врачей, хотя на ней не было наклейки. Крышка отвалилась, и из бутылочки выкатилась пара таблеток.
   Келли мгновенно все понял. Он медленно поднялся на причал. Розен поднял бутылочку, положил обратно рассыпавшиеся таблетки и защелкнул белую пластмассовую крышку. Затем он передал бутылочку Келли.
   — Я знаю, что это не принадлежит тебе, Джон.
   — Что это, Сэм?
   Голос доктора не мог быть более бесстрастным.
   — Фабричное название «Куаалюд». Это метакьюалон. Барбитурат, снотворное. Мы пользуемся им, чтобы отправлять больных в страну снов. Весьма сильнодействующее успокаивающее средство. Говоря по правде, даже слишком. Многие считают, что его нужно снять с производства и не продавать, даже по рецептам. Но на этой бутылочке нет наклейки. Значит, получена без рецепта.
   Келли внезапно почувствовал себя усталым и очень старым. Словно его предали.
   — Понятно.
   — Ты не знал этого?
   — Сэм, мы с ней только недавно встретились — и двадцати четырех часов не прошло. Мне ничего про нее не известно. Розен потянулся и на мгновение взглянул на горизонт.
   — О'кей, теперь я вернусь к профессии врача. Ты увлекался наркотиками?
   — Нет! Я ненавижу это проклятое зелье! Из-за него столько людей гибнет! — Гнев Келли был спонтанным и жестоким, но он не был направлен на Розена.
   Профессор спокойно выслушал яростный ответ Келли. Наступила его очередь проявить свой профессионализм.
   — Успокойся. Тебе следует знать, что люди привыкают к этому наркотику. Как — не имеет значения. Но приходить в ярость не имеет смысла. Сделай глубокий вдох и медленный выдох.
   Келли выполнил команду доктора и даже улыбнулся неуместности происходящего.
   — Ты рассуждаешь в точности, как мой отец.
   — Пожарные — умные люди. — Розен помолчал. — Итак, у твоей подруги существует серьезная проблема. Но она кажется мне приятной девушкой, а ты — настоящим мужчиной. Попытаемся решить эту проблему или нет?
   — Пожалуй, это в первую очередь зависит от нее, — произнес Келли с оттенком горечи в голосе. Чувство, что его словно предали, не проходило. Он снова открыл постороннему человеку свое сердце, и вот теперь ему придется смириться с тем, что открыл его наркотикам или тому, что делают наркотики с человеком. По-видимому, все это — напрасно потраченное время.
   Розен посмотрел на него суровым взглядом.
   — Совершенно верно, это зависит от нее, но в определенной степени и от тебя, а если ты будешь вести себя как идиот, то ничем ей не поможешь.
   Келли был поражен тем, как разумно рассуждал доктор при создавшихся обстоятельствах.
   — Должно быть, ты очень хороший врач.
   — Я — чертовски хороший врач, — подтвердил Розен. — Наркотики — не моя область, но Сара здорово в этом разбирается. Не исключено, что вам обоим здорово повезло. Пэм — хорошая девушка, Джон, но что-то тревожит ее. Она нервничает — если ты сам этого не заметил.
   — Да, пожалуй, но... — И какая-то часть мозга Келли воскликнула: «Заметил!»
   — Но в первую очередь ты обратил внимание на то, что она красивая. Мне тоже когда-то, было меньше тридцати, Джон. Пошли, пора заниматься делом. — Он остановился и взглянул на Келли. — Может, я упустил что-то?
   — Меньше года назад я потерял жену. — За минуту или две он объяснил, что случилось.
   — И ты думал, что, может быть, она...
   — Да, пожалуй. Глупо, правда? — Келли не мог понять, почему он так откровенен с Розеном. Почему не позволить Пэм делать все, что ей угодно? Но это не было ответом. Если он так поступит, то будет пользоваться ею в своих эгоистичных интересах, выбросив ее потом, когда с нее опадет прелесть, как лепестки с розы. Несмотря на все трудности, которые ему пришлось пережить за последний год, он знал, что не может пойти на это, не может стать одним из таких людей. Он заметил, что Розен смотрит на него, не отрывая взгляда.