Страница:
***
— Вот они! — воскликнул Сергетов, указывая вперед. Три шоссейных моста пересекали реку. Алексеев начал отдавать приказы, но в этом не было необходимости. Командир полка уже включил микрофон радиосвязи и послал танковый батальон в сопровождении пехоты на западный берег реки по тому мосту, которым только что воспользовались американцы.Американские боевые машины пехоты, занимавшие позиции на противоположном берегу, открыв огонь из своих легких орудий и ракетных установок, сумели подбить полдюжины танков, и полк начал обстреливать противника прямой наводкой. Алексеев лично приказал командующему артиллерией обстрелять вершины холмов, где расположились союзные войска, успевшие пересечь реку.
В Альфельде шел ожесточенный бой. Английские и немецкие танки заняли позиции на уличных перекрестках, скрываясь за поврежденными автомобилями и грузовиками. Они медленно отступали к реке, давая горожанам время переправиться через нее. Русская пехота попыталась обстреливать союзные танки из ракетных установок, но обломки разрушенных зданий слишком часто обрывали провода управления, направлявшие противотанковые ракеты в цель, и те взрывались в руинах, не принося вреда противнику. Артиллерия русских и союзников превратила город в груду развалин.
Алексеев следил за тем, как его части продвигаются к первому мосту.
***
К югу от него командир головного полка, взбешенный тяжелыми потерями, не сумел удержаться от ругательств. Больше половины его танков и бронетранспортеров было уничтожено. Казалось, победа только что была у него в руках, и вот теперь он вынужден остановиться, натолкнувшись на непроходимые, заваленные обломками улицы города. Вражеская артиллерия вела по нему сокрушительный огонь. Полковник заметил, как натовские танки медленно отступают к реке, и вне себя от ярости, чувствуя, что противник ускользает, связался с командным пунктом артиллерии и потребовал огневую поддержку.***
А генерал Алексеев с удивлением видел, что разрывы снарядов переместились с центра города к берегу Лайне. Еще больше его поразило, что огонь ведет не ствольная артиллерия, а реактивные установки залпового огня. У него на глазах ракеты беспорядочно сыпались на речной берег. Затем взрывы начали поднимать столбы воды и в самой реке. Огонь усиливался по мере того, как все больше и больше установок сосредоточивало стрельбу на одной цели, и было ясно, что остановить его слишком поздно. Первым рухнул дальний мост. В него одновременно попали три ракеты. Алексеев с ужасом смотрел, как свыше сотни горожан оказались в кипящей от разрывов воде Лайне. Но его ужас был вызван не зрелищем гибели невинных людей — ему нужен был мост! Затем две ракеты попали в пролет центрального моста. На этот раз мост не рухнул, но причиненные ему повреждения оказались настолько серьезными, что исключили переправу танков. Идиоты! Кому пришло в голову стрелять по мостам? Он повернулся к Сергетову.— Свяжитесь с саперами. Пусть немедленно подтянут сюда мостовые части и штурмовые лодки. Это в первую очередь. Далее, надо собрать все реактивные установки «земля-воздух» и зенитные батареи, какие только удастся найти, и перебросить их сюда же. Всех, кто будет мешать исполнению моего приказа, расстреливать на месте. Сообщите об этом военным регулировщикам. Отправляйтесь!
Советские танки и мотопехота достигли единственного уцелевшего моста. Три боевых машины пехоты промчались по нему на другой берег, попытались укрыться и сразу попали под обстрел бельгийцев и американцев. За БМП последовал танк. Огромный Т-80 с грохотом прошел по мосту и тут же взорвался от противотанковой ракеты. За первым танком последовал второй, затем третий. Оба благополучно достигли дальнего берега. Вдруг из-за разрушенного здания появился английский «Чифтэн», который пристроился к советским танкам и последовал за ними. Пораженный увиденным, Алексеев понял, что в советских машинах никто не заметил этого. Следом вылетела американская ракета и взорвалась, врезавшись в землю, подняв облако земли и пыли. У въезда на мост появилось еще два «Чифтэна». Один взорвался, когда Т-80 выстрелил в него прямой наводкой, другой через секунду послал ответный снаряд и подбил советский танк. Алексеев вспомнил детскую сказку о храбром крестьянине на мосту, когда английский танк продолжил стрельбу и взорвал еще два советских танка, прежде чем взорвался сам от огня советских танков, стрелявших почти в упор. Еще пять советских БМП промчались по мосту.
Генерал поднес к губам микрофон и связался со штабом Восьмой гвардейской армии.
— Говорит Алексеев. Я перебросил роту мотопехоты и несколько танков на другой берег Лайне. Мне нужна поддержка. Нам удалось прорвать вражескую оборону. Повторяю: мы прорвали вражеский фронт! Мне нужна поддержка с воздуха и вертолеты, чтобы подавить части НАТО к северу и к югу от моста 439, а также два полка мотопехоты для помощи в форсировании реки. Обеспечьте мне поддержку, и я сумею к полуночи переправить свою дивизию на другой берег.
— Вы получите все, что у меня есть. Мостовые части и понтонные парки на подходе.
Опершись плечом о БМП, Алексеев отвинтил пробку от фляжки и сделал несколько глотков воды, наблюдая за тем, как пехотинцы под огнем штурмуют господствующие высоты на противоположном берегу. Уже две роты сумели переправиться через Лайне. И теперь вражеская артиллерия пыталась уничтожить последний уцелевший мост. Алексееву нужно было перебросить на тот берег по крайней мере батальон мотопехоты, чтобы попытаться удержать захваченный плацдарм хотя бы несколько часов. Я найду мерзавца, который уничтожил мои мосты, пообещал он себе.
— Штурмовые лодки и понтонные парки движутся к нам, товарищ генерал, — доложил вернувшийся Сергетов. — Им открыта зеленая улица — все регулировщики нашего сектора оповещены. Сюда направляются две батареи реактивных зенитных установок, и в трех километрах отсюда мне удалось найти три самоходных зенитных орудия. По словам артиллеристов они прибудут к нам через пятнадцать минут.
— Хорошо. — Генерал навел бинокль на противоположный берег.
— Товарищ генерал, наши БМП могут переправляться вплавь. Почему бы не попытаться им форсировать реку своими силами?
— А ты посмотри на тот берег, Ваня. — Генерал передал Сергетову бинокль. Капитан поднес его к глазам. Весь противоположный берег с немецкой аккуратностью был забетонирован и взят в гранит, чтобы предупредить эрозию. Гусеничные машины не смогут подняться на него из воды — проклятые немцы! — К тому же, — продолжил генерал, — попытка переправы возможна только в том случае, если у нас будет хотя бы полк мотопехоты, никак не меньше. Этот мост — все, что у нас есть, и он долго не простоит. При самых благоприятных обстоятельствах, чтобы навести понтонные мосты, нам понадобятся несколько часов. Части, успевшие переправиться на тот берег, будут предоставлены самим себе по крайней мере на это время. Наша задача заключается в том, чтобы перебросить по мосту как можно больше танков и мотопехоты, а затем переправлять подкрепления на штурмовых лодках. В уставе говорится, что такая переправа должна осуществляться под прикрытием дымовой завесы или темноты. Я не хочу ждать ночи, и мне нужна действенная артиллерийская поддержка, а не беспорядочный огонь. Придется нарушить правила, Ваня. К счастью, устав предусматривает и это. Вы проявили себя с лучшей стороны, Иван Михайлович. С этого момента вам присвоено звание майора. И не благодарите меня — вы заслужили это.
Сторноуэй, Шотландия
— Мы едва не встретились с ними — попадись они нам на пять минут раньше, сумели бы сбить еще нескольких. А так… — пилот «томкэта» пожал плечами.Тоуленд кивнул. Истребителям был отдан приказ оставаться за пределами действия советских радиолокаторов.
— Знаете, забавная штука. Там сомкнутым строем летели три советских самолета. Я заметил их на своем экране с расстояния в пятьдесят миль. А вот у них не было никакой возможности увидеть нас. Будь у нас побольше горючего, мы могли бы следовать за ними прямо к их авиабазам. Подобно той игре, в которую когда-то играли с нами немцы: они посылали следом за бомбардировщиками, возвращающимися после налета, свой самолет и затем сбрасывали бомбы на аэродром сразу после их приземления.
— Нам никогда не удастся проникнуть через их систему «свой-чужой», — покачал головой Тоуленд.
— Это верно, но мы выясним время их посадки на аэродромы с точностью до…, ну, скажем, десяти минут. Это может пригодиться кому-нибудь.
Капитан третьего ранга поставил чашку на стол.
— Вы правы. — Он решил сообщить об этом командующему ВМС в Восточной Атлантике.
Ламмерсдорф, Федеративная Республика Германия
Больше сомневаться не приходилось. Оборонительные позиции НАТО были прорваны к югу от Ганновера. Пришлось взять две бригады из и без того скудного резерва сухопутных войск и перебросить их в Альфельд. Если не удастся ликвидировать прорыв, Ганновер будет потерян, а вместе с ним и вся Германия к востоку от Везера.
Глава 29 Оборона
Альфельд, Федеративная Республика Германия
Как и предполагалось, мост продержался меньше часа. За это время Алексеев сумел перебросить на другой берег целый батальон мотопехоты, и хотя войска НАТО предприняли несколько отчаянных контратак на захваченный советскими частями плацдарм, танки, размещенные генералом на восточном берегу, отбили их, стреляя прямой наводкой. Теперь войска НАТО сделали передышку, чтобы перегруппировать свои части и подтянуть артиллерию. Тяжелые орудия вели непрерывный огонь по окопавшимся на плацдарме советским подразделениям и танкам, стоящим на берегу Лайне. К тому же грузовики с штурмовыми лодками застряли в колоссальных пробках на шоссе, что вело от Сакка к Альфельду. Немецкая тяжелая артиллерия усеяла дорогу и окружающую местность кассетными минами, причем каждая из них была достаточно мощной, чтобы перебить танковую гусеницу или разбить колесо грузовика. Саперы непрерывно вели разминирование и пользовались крупнокалиберными пулеметами для подрыва мин, но на все это требовалось время. Кроме того, удавалось обезвредить не все мины, и иногда их обнаруживали, лишь когда они взрывались под танками или тяжело нагруженными грузовиками. Потеря отдельных машин — неприятна сама по себе, но еще хуже было то, что каждый поврежденный танк или грузовик приводил к новым заторам на дороге, и движение останавливалось.Командный пункт генерала Алексеева располагался в магазине фотопринадлежностей, окна которого выходили в сторону реки. Стекла витрин были давно выбиты, и при каждом шаге под сапогами хрустели осколки. Генерал осматривал дальний берег в бинокль, испытывая невыносимую боль за своих солдат, пытавшихся защищать захваченный плацдарм под огнем танков и пехотинцев, расположившихся на господствующих высотах. В нескольких километрах позади него к передовой мчались все самоходные артиллерийские установки Восьмой гвардейской армии, чтобы обеспечить огневую поддержку частям его дивизии, и по мере их прибытия к линии фронта Алексеев и Сергетов размещали их на позициях и давали задание подавлять вражеские батареи.
— Самолеты противника! — крикнул лейтенант.
Алексеев поднял голову и увидел точку на южном горизонте. Точка быстро росла и превратилась в немецкий истребитель F-104. От позиций зенитных орудий к нему стремительно начали подниматься желтые следы трассирующих снарядов, тут же взорвавших его, но в следующее мгновение появился другой истребитель, открывший огонь из авиационной пушки и уничтоживший самоходную установку. Алексеев выругался, увидев, как истребитель устремился дальше, сбросил пару бомб на противоположный берег реки и скрылся вдали. Бомбы опускались медленно, каждая на своем тормозном парашюте, затем в двадцати метрах от земли они взорвались, и воздух словно наполнился туманом — генерал успел броситься на пол за мгновение до того, как облако взрывчатых паров сдетонировало от боеприпаса объемного взрыва. Ударная волна была неимоверно мощной — над головой Алексеева разбился стенд с образцами и осыпал его стеклянными осколками.
— Что это, черт возьми?! — воскликнул пораженный Сергетов, которого оглушило взрывом, и посмотрел на Алексеева:
— Вы ранены, товарищ генерал!
Алексеев провел рукой по лицу и посмотрел на ладонь. Она была залита кровью. Щипало глаза. Генерал водой из фляжки попытался смыть кровь с лица. Майор Сергетов наложил повязку ему на лоб, причем, заметил Алексеев, делал это одной рукой.
— Что у вас с рукой? — спросил он.
— Упал на это проклятое стекло. Не шевелитесь, товарищ генерал, кровь хлещет из вас, как из быка на бойне.
В помещение командного пункта вошел генерал-лейтенант. Алексеев узнал его — Виктор Береговой, заместитель командующего Восьмой гвардейской армией.
— Товарищ генерал, я прибыл, чтобы сменить вас на посту командира дивизии. Вам приказано срочно прибыть в штаб фронта.
— Черта с два! — рявкнул Алексеев.
— Это приказ главнокомандующего Западным фронтом. Я — генерал бронетанковых войск и сумею справиться с ситуацией. Если позволите мне высказать личную точку зрения, операция проведена блестяще. Но сейчас вы нужны в другом месте.
— Только после того, как завершу начатое дело!
— Товарищ генерал, если вы хотите, чтобы переправа прошла успешно, нам понадобится поддержка. Кто из нас сумеет лучше организовать эту поддержку, вы или я? — рассудительно спросил Береговой.
Алексеев тяжело вздохнул. Береговой прав — но сам Алексеев впервые в жизни вел — по-настоящему вел! — дивизию в бой, причем вполне успешно. И он знал это.
— Сейчас не время для споров. У вас свои обязанности, а у меня свои, — добавил Береговой.
— Вы знакомы с ситуацией?
— Да. Позади здания стоит бронетранспортер. Он доставит вас в штаб фронта.
Алексеев прижал рукой повязку к ране на лбу — Сергетов не сумел как следует завязать бинт — и вышел через черный ход. Там, где только что была дверь, зиял пролом. Рядом стоял бронетранспортер с включенным двигателем. Внутри сидел санитар, который тут же занялся перевязкой. По мере того, как бронетранспортер удалялся от фронта, шум боя стихал. Для Алексеева это был самый печальный звук в жизни.
Авиабаза ВВС в Лэнгли, штат Виргиния
Ничто не вселяет столько радости в военного летчика, как награда крестом «За выдающиеся заслуги», и она пыталась вспомнить, не является ли вообще первой женщиной-летчиком, удостоенной этого ордена. А если и нет, решила майор Накамура, кого это интересует? У нее была видеозапись боя, в котором она сбила трех «бэджеров», а один морской летчик, которого она встретила в Бретани перед возвращением в Штаты, назвал ее настоящим асом и чертовски хорошим пилотом — для ВВС, разумеется. Выслушав эту похвалу, она напомнила ему, что, если бы кретины из морской авиации прислушались к ее сообщению и воспользовались им должным образом, может быть, их плавающему аэродрому не пришлось бы теперь торчать разбитым у причала. Гейм, сет и матч в пользу майора Амелии Накамура, ВВС США, усмехнулась она.Все истребители F-15, которые нужно было переправить через Атлантику, находились уже во Франции, и теперь ей дали другое задание. Всего лишь четыре «игла» из 48-й эскадрильи истребителей-перехватчиков все еще оставались в Лэнгли, остальные были рассеяны по Восточному побережью, включая двух пилотов, прошедших подготовку для доставки на околоземную орбиту спутников ASAT. Как только она узнала об этом, тут же позвонила по телефону и сообщила командованию Военно-космической службы, что прошла полный курс обучения и подготовки по этой программе и стоит ли снимать с фронта боевого летчика, когда она вполне может справиться с заданием и находится совсем рядом.
Накамура лично убедилась в том, что уродливая ракета должным образом прикреплена к корпусу истребителя. Ракету доставили со склада, где она хранилась, и группа экспертов подвергла ее самой тщательной проверке. Бане покачала головой. Система противоспутниковой обороны ASAT успела пройти всего одно испытание, прежде чем был установлен мораторий. Да, испытание прошло успешно, но было единственным. Накамура надеялась, что на этот раз все тоже пройдет гладко. Военно-морской флот действительно нуждался в помощи слабаков из ВВС. К тому же тот пилот штурмовика А-6 оказался чертовски приятным парнем.
Майор неторопливо закончила осмотр истребителя с прикрепленной ракетой — спешить было некуда, ее цель еще не долетела до Индийского океана, — поднялась в кабину «игла», пристегнула ремни, пробежалась взглядом по приборам и проверила действие кнопок и рычажков на панели управления, потом чуть подвинула кресло и только после этого ввела в инерциальную навигационную систему самолета цифры, нанесенные на стене ангара, чтобы истребитель точно знал, где находится. Закончив с этим, Накамура приступила к запуску двигателей. Летный шлем надежно предохранял ее уши от дикого рева двух мощных «Пратт энд Уитни». Указатели на приборах дрогнули и заняли должное положение. Старший наземной службы, стоявший под корпусом истребителя, тщательно осмотрел самолет и наконец дал знак, позволяющий выехать из ангара. На бетонном поле аэродрома за красной линией, где рев двигателей не был таким оглушительным, стояло шесть человек. Приятно выступать перед полным залом, подумала майор Накамура.
— «Игл» один-ноль-четыре готов вырулить на взлет, — сообщила она в башню управления полетами.
— Один-ноль-четыре, понял вас, взлет разрешаю, — послышался голос авиадиспетчера. — Направление ветра два-пять-три, скорость двенадцать узлов.
— Понятно, начинаю выруливать.
Бане опустила фонарь кабины. Старший наземной службы вытянулся и приложил руку к голове, отдавая салют майору. Накамура щеголевато отсалютовала в ответ, чуть передвинула вперед ручки газа, и ее «игл» неуклюже покатился по рулежной дорожке, напоминая аиста с перебитыми крыльями. Еще через минуту истребитель взмыл в воздух, и Амелия почувствовала непередаваемое ощущение огромной мощи. «Игл» круто поднял нос и устремился в небо.
***
«Космос— 1801» завершал южный участок своей орбиты, направляясь теперь от Магелланова пролива на север через Атлантику. Траектория полета позволит ему пролететь в двухстах милях от побережья Америки. На наземной станции слежения операторы приготовились включить мощный радиолокатор морского обзора, находящийся на борту спутника. Они были уверены, что в море находится боевая авианосная группа ВМС США, но до сих пор так и не смогли обнаружить ее. Три авиаполка Ту-22М замерли в полной боевой готовности, ожидая информацию со спутника, которая позволила бы им повторить успех, какого они сумели добиться на второй день военных действий.***
Накамура пристроилась под хвост заправщика, и десять тысяч фунтов горючего всего за несколько минут перелилось в баки ее самолета. Когда Накамура отошла от заправщика, в воздухе образовалось небольшое облако авиационного керосина.— Гулливер, это один-ноль-четыре. Прием, — произнесла она в микрофон.
— Один-ноль-четыре, это Гулливер, — отозвался полковник, сидевший в пассажирском отсеке «лиэрджета», летящего с крейсерской скоростью на высоте сорок тысяч футов.
— Заправка закончена, могу приступить к операции. Все бортовые системы функционируют нормально. Нахожусь на точке «Сьерра». Готова начать подъем для перехвата. Жду команды.
— Один-ноль-четыре, вас понял.
Майор Накамура описывала небольшие круги на своем «игле». Ей не хотелось напрасно тратить ни капли драгоценного топлива. Оно понадобится, когда истребитель начнет стремительный подъем. Накамура чуть шевельнулась в своем кресле, что во время полета было для нее проявлением крайнего возбуждения, и сконцентрировала все внимание на управлении самолетом. Ее взгляд непрерывно перебегал по панели управления, усилием воли она заставила себя дышать спокойно и ровно.
Радиолокаторы Военно-космической службы засекли советский спутник, когда он пролетал над восточным выступом Южной Америки. Компьютеры сравнили его курс и скорость с заранее известными параметрами, согласовали с координатами истребителя Накамура и выдали команды, тут же переданные на «лиэрджет».
— Один-ноль-четыре, ваш курс два-четыре-пять.
— Начинаю разворот. — Майор Накамура круто развернула истребитель. — Нахожусь на курсе два-четыре-пять.
— Приготовиться…, приготовиться…, вперед!
— Приступаю. — Бане выдвинула до предела сектор газа и включила форсаж. «Игл» рванулся вперед, подобно пришпоренной лошади, за считанные секунды перейдя на сверхзвуковую скорость. Затем она потянула на себя штурвал и направила «игл» в набор высоты под углом сорок пять градусов. Истребитель продолжал набирать скорость, врезаясь в постепенно темнеющее небо. Накамура не смотрела по сторонам. Ее глаза были прикованы к приборам на панели управления: в течение следующих двух минут истребитель должен выдерживать специфичный, точно рассчитанный профиль полета. По мере того как «Игл» стремительно набирал высоту, стрелка альтиметра бешено вращалась. Пятьдесят тысяч футов, шестьдесят, семьдесят, восемьдесят, девяносто тысяч. Теперь на почти черном небе отчетливо проступили звезды, однако Накамура не замечала этого.
— Давай, бэби, еще немного, ищи этого сукиного сына… — думала она вслух.
Головка слежения на противоспутниковой ракете ожила и принялась искать в небе характерный тепловой профиль советского спутника. На панели управления замигала лампочка.
— Ракета нашла цель! Повторяю, ракета нашла цель. Включаю систему автоматического пуска. Высота — девяносто четыре тысячи семьсот футов. Ракета пошла, пошла! — Накамура почувствовала рывок, когда тяжелая ракета отделилась от самолета, она немедленно перевела рычаги газа на пониженную мощность и потянула на себя штурвал управления, закладывая мертвую петлю. Затем посмотрела на указатель топлива. Стремительный подъем на форсаже почти полностью опустошил баки, но и оставшегося керосина было достаточно, чтобы совершить посадку в Лэнгли без второй дозаправки. Она уже повернула на обратный курс, когда вспомнила, что так и не увидела полета ракеты. Впрочем, это не имело значения. Накамура направила свой «игл» на запад по траектории постепенного снижения, которое завершится на побережье Виргинии.
На борту «лиэрджета» камера слежения неотрывно вела устремившуюся в космос ракету. Двигатель на твердом топливе действовал тридцать секунд, затем произошло отделение боеголовки. Миниатюрная головка наведения — инфракрасный датчик, впечатанный в ее плоскую поверхность, — уже давно нашла цель. Атомный реактор на борту «Космоса-1801» излучал столько излишнего тепла, что инфракрасный профиль спутника был сопоставим с солнечным. Электронный мозг боеголовки, функционирующий на микрокристаллах, рассчитал курс перехвата, система наведения чуть откорректировала траекторию, и расстояние между боеголовкой и спутником стало стремительно сокращаться. Советский спутник летел на север со скоростью восемнадцать тысяч миль в час, а боеголовка ракеты ASAT приближалась навстречу ему со скоростью десять тысяч миль в час — настоящий высокотехнологичный камикадзе. И вдруг…
— Боже мой! — невольно воскликнул полковник на «лиэрджете», замигав и отвернувшись от телевизионного экрана. Несколько сотен фунтов стали и высокопрочной керамики мгновенно превратились в пар. — Попадание, повторяю — попадание!
Телевизионное изображение, дополненное радиолокационной картинкой, передавалось вниз на землю, в штаб Военно-космической службы США. Массивный спутник превратился теперь в расползающееся облако космического мусора.
— Цель поражена, — послышался чей-то бесстрастный голос.