Во сне молодой курд видел все гораздо чётче. Он снова видел себя рядом с командиром Сиринером. Он слышал слова командира: "Они не сделают по нашей штаб-квартире ни единого выстрела". Он помнил, как стоял рядом с ним плечом к плечу и стрелял по врагам, не давая им войти в бункер. Помнил, как выкрикивал боевой клич, ожидая атаки... после чего был огонь. Пылающее море пролилось на их головы. Тогда Ибрагим и полевой командир Аркын своими телами закрыли командира Сиринера от огня. Ибрагим помнил, как его вытащили из бункера, засыпали землей, потом куда-то тащили, помнил небо над головой, тишину и неожиданный выстрел...
Глаза его наполнились слезами,
- Командир...
Ибрагим хотел повернуться к своим товарищам, но ничего не получилось. Бинты, сообразил он. Впрочем, какая разница. Все равно он здесь один. Революция не удалась. Иначе он бы не лежал здесь, среди врагов.
Кстати, проиграл он или нет? Разве это - поражение, если ты сажаешь семя, которое принесет плоды позже? Разве это - поражение, если твой подвиг будет вдохновлять на борьбу самых смелых и благородных? Разве это - поражение, если ты смог привлечь внимание человечества к бедам и страданиям твоего народа?
Ибрагим закрыл глаза. Он видел командира Сиринера, Валида, Хасана и многих других. И еще он увидел своего брата Махмуда, Все они были живы. Они смотрели на него и, кажется, были им довольны.
Разве это - поражение, если ты встретишься в раю с братьями по оружию?
С тихим вздохом Ибрагим отправился к ним.
Глава 61
Среда, девять часов тридцать семь минут вечера Лондон, Англия
По дороге в Вашингтон Пол Худ снова остановился в Лондоне, откуда тут же связался с Майком Роджерсом. Генерал должен был вот-вот покинуть помещение военной тюрьмы в Тель-Нефе и присоединиться к своим десантникам.
Разговор получился коротким и непривычно натянутым. Роджерс почти все время молчал. Худ не сумел даже толком расспросить его о состоянии здоровья и условиях содержания в Тель-Нефе. Ответы генерала были отрывисты, голос тих и бесцветен. Худ приписал это истощению и депрессии, о которой предупреждала Лиз.
Набирая номер, Худ не собирался говорить генералу о прощении. Он посчитал, что лучше сделать это, когда Роджерс отдохнет, а вокруг будут находиться люди, которые помогли получить эту амнистию; люди, чье мнение он уважает. Они смогут объяснить, что это было сделано в интересах нации, а не для того, чтобы вытащить из тюрьмы опозорившегося американского военного.
Однако в ходе разговора Худ почувствовал, что Роджерс имеет право знать о переменах в его судьбе. К тому же Худ не хотел, чтобы во время полета Майк думал о предстоящем судилище. Лучше пусть планирует свою дальнейшую работу в Оп-центре.
Генерал воспринял новость довольно спокойно и попросил поблагодарить Марту и Херберта за их усилия. Но Худ уже почувствовал неладное. Между ним и генералом оставалось что-то недоговоренное - не горечь и не злоба, а скорее меланхолическая грусть, словно Роджерс был безнадежно обречен.
Он как будто хотел попрощаться.
Закончив разговор с Роджерсом, Худ тут же позвонил полковнику Августу, зная, что Август и Роджерс вместе выросли в Хартфорде, штат Коннектикут, Худ попросил командира десантников развлекать Роджерса шутками и воспоминаниями. Август пообещал сделать все с удовольствием.
В аэропорту Хитроу Худ и Бикинг тепло попрощались с профессором Насром и пообещали обязательно послушать, как его жена играет Шопена. Бикинг, правда, заметил, что "Революционный этюд" неплохо было бы заменить чем-то менее политически окрашенным, Наср не стал возражать.
Перелет на борту самолета госдепартамента оказался на редкость приятным. Худ выслушал немало теплых и искренних слов. Они не имели ничего общего с дежурными поздравлениями, которые звучат на приемах и встречах в Вашингтоне. Весь самолет радовался тому, что десант утер нос террористам в Бекаа. Общее настроение удачно передал помощник заместителя госсекретаря Том Андреа:
- Давно надоело играть по правилам, которые никто, кроме нас, не соблюдает.
Андреа упорно пытался выяснить, кто же помог Худу Бикингу и Насру выбраться из дворца во время беспорядков в Дамаске. Но Худ только потягивал минералку и отшучивался.
Самолет приземлился в десять часов тридцать минут вечера в среду. Почетный караул встречал тела погибших сотрудников службы безопасности посольства. Худ дождался, пока гробы перегрузят в катафалк, и лишь после этого сел в прибывший за ним и Бикингом лимузин. Машину прислала Стефани Клоу из Белого дома. Она же передала через водителя записку: "Пол, с приездом. Боялась, что вы возьмете такси".
Первого завезли домой Худа. Задержав в своей ладони руку Бикинга, он спросил:
- Ну что, понравилось быть пешкой в большой игре?
- Лихо! - улыбнулся в ответ молодой дипломат. Около часа Худ провалялся в постели, играя с ребятишками. Потом часа два занимался любовью с женой. Когда Шарон уснула на его плече, Пол долго лежал без сна, размышляя о том, не совершил ли он большой ошибки, рассказав Майку Роджерсу о президентском прощении.
Глава 62
Четверг, один час одна минута утра Над Средиземным морем
Когда Майк Роджерс впервые попал в армию, ему достался сержант по имени Хаос Бойд. Он так и не узнал, как звучало полное имя от Хаоса, но оно, разумеется, существовало. Ибо Хаос Бойд был самым аккуратным, пунктуальным и дисциплинированным человеком из всех, кто встречался ему в жизни.
Сержант Бойд неутомимо вколачивал в своих подчиненных основополагающую идею: главным качеством солдата является смелость. Важнее смелости для солдата только честь. Перефразируя Вудро Вильсона, сержант говорил;
- Человек чести руководствуется идеалом долга.
Роджерс воспринимал эти слова всем сердцем. Как-то раз он попросил у сержанта его любимую книжку под названием "Знакомые цитаты". Так начался двадцатипятилетний роман Роджерса с мудростью великих государственных деятелей, военных, ученых и других выдающихся людей. Он начал думать.
Может быть, слишком много, иногда говорил себе Роджерс.
Генерал сидел на жесткой деревянной скамейке в тряском фюзеляже "С-141В" и рассеянно слушал рассказ полковника Августа о соперничестве двух спортивных команд в их колледже. Рядом расположились Лоуэлл Коффи и фил Катцен.
Роджерс знал, что ни один из его поступков не был продиктован трусостью и не нанес урона его чести. При этом генерал понимал, что его военная карьера окончена. Попытка отбить РОЦ на сирийской границе оказалась неуклюжей и глупой. Подобные ошибки недопустимы для человека с его опытом. Расстреляв главаря бандитов, он начал новую жизнь. Не просто солдата, но борца с терроризмом. Грозивший ему суд должен был стать началом отважного и достойного сражения против ужасной заразы международного терроризма.
"Теперь не будет и этого", - подумал Роджерс.
- Генерал, - обратился к нему Август, - не помните, как звали ту девушку, кэчера, которая победила нас обоих в пятом классе?
- Лорет, - рассеянно ответил Роджерс. - фамилию я забыл.
- Точно! - воскликнул Август. - Лорет. Вот, я вам скажу, была девчонка! Даже под маской было видно, какая она хорошенькая.
Роджерс улыбнулся. Она действительно была очень мила. И соревнование было увлекательным и захватывающим. А цель всех соревнований - определить победителя и побежденных.
Вот и состязание на Ближнем Востоке определило своих победителей и побежденных. Победителями стали десантники. Они продемонстрировали безупречную подготовку и выучку. В числе побежденных оказались курды, которых размели, как солому, а также Турция и Сирия, на чьих границах до сих пор страдают миллионы людей. И генерал Майк Роджерс, проворонивший РОЦ, не сумевший отбить его у террористов, усомнившийся в преданности товарища по команде и пристреливший военнопленного.
Проиграла и Америка. Вместо того чтобы поддержать Майка Роджерса в его войне с терроризмом, она снова засунула его в клетку Оп-центра.
А это война... во всяком случае, должна быть война.
В лазарете Роджерс долго размышлял на эту тему. Он хотел использовать суд как трибуну для выражения убеждений. Он уже представлял свое выступление:
"Нация, которая позволит себе напасть на наших людей в любой части света, тем самым объявляет войну всей Америке. Это не означает, что мы должны напасть на население или армию этих государств. Но мы должны иметь права блокировать их порты и топить суда, которые попытаются в них войти или из них выйти. Выводить из строя их аэропорты и железнодорожные узлы. Заморозить торговлю, уничтожить их экономику и опрокинуть режим, который выступил в поддержку терроризма. Как только прекратится терроризм, закончится и война".
Таковы были планы генерала Роджерса. Ради них он и застрелил курда. Это был его первый выстрел в войне против терроризма. Нажав на курок, он вернул себе честь и гордость. После помилования получалось, что он просто отомстил человеку, который пытал его паяльной лампой. Ни чести, ни отваги. Как писала Шарлотта Бронте, месть "представляется нам терпким и ароматным вином, однако после нее во рту остается привкус ржавчины".
Роджерс опустил голову. Он не жалел о своем выстреле. Убив главаря террористов, он избавил родную страну от связанных с судом неприятностей. Он сделал из этого курда обыкновенного неудачника и навсегда лишил террориста ореола мученика. Но Боже, как бы он хотел, чтобы эта пуля унесла и его жизнь!.. Его учили служить своей стране и любой ценой защищать ее целостность и ее флаг. Теперь на его судьбе чернело пятно президентского прощения.
Помогавшие ему люди действовали из добрых побуждений. Но ради чести своей нации он обязан исправить их ошибку.
Роджерс поднялся со своего места, поправил бинты и ухватился за натянутый на высоте плеч трос.
- Все в порядке? - поднял голову Август.
- Да, - улыбнулся генерал. - Мне надо в туалет.
Он посмотрел на непривычно многословного полковника Августа. Роджерс гордился этим парнем и радовался его успеху. Генерал повернулся и направился в хвост самолета.
Туалет представлял собой крошечный закуток с вкрученной в потолок лампочкой и унитазом. Двери не было - одно из многочисленных ухищрений для снижения веса самолета.
По пути назад Роджерс задержался у алюминиевых полок, на которых хранились рюкзаки десантников. Его вещи лежали в армейском мешке, упакованном еще в РОЦе. Генерал Роджерс знал, как возвращают честь офицеры.
- Пистолета там нет, - прозвучал голос за его спиной.
Роджерс обернулся и посмотрел на продолговатое, апостольское лицо полковника Августа.
- Я забрал оружие, из которого вы застрелили террориста, - произнес полковник.
Роджерс распрямил плечи.
- Вы не имели права рыться в вещах другого офицера.
- В данном случае - имел, сэр. Как старший группы, я обязан был изъять пистолет и представить его трибуналу в качестве вещественного доказательства.
- Меня помиловали, - сказал Роджерс.
- Я узнал об этом позже, - ответил Август. - Хотите, чтобы я вернул вам пистолет, сэр?
Мужчины пристально смотрели друг другу в глаза.
- Да, - сказал Роджерс.
- Это приказ?
- Да, полковник. Это приказ. Август повернулся к нему спиной, присел и вытащил мешок с самой нижней полки.
- Держите, сэр.
- Благодарю вас, полковник.
- Намерен ли генерал воспользоваться этим оружием?
- Полагаю, это никого, кроме генерала, не касается.
- Это спорный вопрос, - сказал Август. - Вы слишком взволнованны. К тому же вы угрожаете моему старшему офицеру, генералу армии США. Я обязан защищать своих соотечественников.
- А также выполнять приказы, - добавил Роджерс. - Возвращайтесь на место,
- Нет, сэр.
Роджерс стоял, опустив руку с пистолетом. В середине салона рядовая Девонн и сержант Грей поднялись со своих мест, готовясь к стремительному рывку.
- Полковник, - произнес Роджерс. - Сегодня нация допустила серьезнейшую ошибку. Она простила человека, который не заслужил прощения и не просил о нем.
- То, что вы хотите сделать, ничего не изменит, - сказал Август.
- Для меня изменит.
- Не будьте эгоистом, сэр. Позвольте напомнить генералу, что, когда он выступал за школьную команду и проиграл девочке Лорет, фамилии которой мы уже не помним, он тоже думал, что не сможет жить после такого позора. Помните, как он схватил бейсбольную биту и неминуемо расколол бы себе голову, если бы не вмешался его лучший друг?.. Жизнь продолжалась, и бывший бейсболист спас бесчисленное количество людей в Юго-Восточной Азии, во время операции "Буря в пустыне" и совсем недавно в Северной Корее. Если генерал намеревается снова разбить себе голову, предупреждаю, что старый друг опять его остановит. Америке Майк Роджерс нужен живой.
Роджерс посмотрел на полковника Августа.
- Неужели он нужен ей больше, чем честь?
- Честь нации живет в сердцах ее граждан, - сказал Август. - Если вы украдете у нее свое сердце, вы лишите ее того, что пытаетесь защитить. Жизнь сурова. Мы оба видели достаточно смертей. И не только мы.
Взгляд Роджерса скользнул по лицам десантников. В них светилась жизнь. Несмотря на перенесенные в Ливане испытания, несмотря на смерть рядового Мура в Северной Корее и смерть подполковника Скуайрза в России, они были по-прежнему свежи и полны надежды. Солдаты верили в себя и в государство, которому служат.
Роджерс медленно положил пистолет на полку. Он не был согласен с Августом. Но если бы он сделал то, что хотел, он бы надолго убил их энтузиазм. А этого генерал не мог себе позволить.
- Фамилия той девчонки Делгурсио, - сказал Роджерс. - Лорет Делгурсио. Август улыбнулся,
- Я знаю. Майк Роджерс никогда ничего не забывает. Я просто хотел проверить, следишь ли ты за моим рассказом. Оказалось, что нет. Поэтому я и пошел за тобой следом.
- Спасибо, Брет, - тихо промолвил Роджерс. Август кивнул.
- Ну, - негромко произнес генерал, - рассказал ли ты им про то, как я взял реванш в следующем сезоне?
- Только собирался, - улыбнулся Август.
- Пошли, - сказал Роджерс и хлопнул полковника по плечу. Бинты сдвинулись, и он поморщился от боли.
Кивнув Девонн и Грею, Майк Роджерс устроился на своей скамейке, чтобы послушать рассказ Брета Августа о тех временах, когда бейсбол был целым миром, а возможность выступить в следующем сезоне являлась достаточным основанием для того, чтобы жить дальше.
Глава 63
Пятница, восемь часов тридцать минут утра Вашингтон, округ Колумбия
Когда офицеры Оп-центра возвращались домой после выполнения опасных и трудных заданий, сослуживцы старались работать в обычном режиме. Подобным образом они облегчали своим коллегам процесс вхождения в рабочий ритм.
Первый день Пола Худа начался с совещания в его кабинете. В самолете он просмотрел переданные ему по факсу документы. Некоторые проблемы требовали немедленного разрешения, и он тут же известил по электронной почте Херберта, Марту и Даррелла Маккаски о том, что ждет их у себя завтра утром. Худ не понимал людей, постепенно привыкающих к новому часовому поясу. Он считал, что надо вставать по будильнику и приступать к работе.
Такого же мнения придерживался и Майк Роджерс. Худ позвонил ему домой в шесть тридцать утра, ожидая услышать автоответчик. Вместо этого трубку поднял бодрый и свежий генерал. Худ известил его о встрече, и Роджерс прибыл вскоре после Херберта и Маккаски. Было много рукопожатий, приветствий, один раз прозвучало: "Выглядишь ты хреново". Это сказал Херберт Роджерсу. Спустя минуту подъехали Марта и Лиз. Роджерс выбрал минуту и сдержанно поблагодарил Херберта и Марту за помощь в получении его помилования. Наступила неловкая пауза, и Худ перешел к сути дела.
- Лиз, - сказал он, - успели ли вы переговорить с нашими героями?
- Вчера вечером виделась с Лоуэллом и Филом, - сказала она. - Они взяли на сегодня отгул, в остальном - все в порядке. У фила сломана пара ребер, у Лоуэлла - кризис сорокалетних. Оба должны выжить.
- Как Мэри Роуз?
- Ее я тоже навестила. Ей, конечно, надо немного отдохнуть.
- Эти сволочи пытались сломать нас, причиняя боль ей, - мрачно произнес Роджерс. - Причем несколько раз.
- Хотите верьте, хотите нет, - сказала Лиз, - но в этом есть и положительный момент. Люди, пережившие один инцидент, приписывают свое спасение судьбе. Когда подобное повторяется несколько раз, они начинают верить, что сделаны из стали.
- Мэри Роуз точно сделана из стали, - сказал Роджерс.
- Я всегда думал, что за этими мягкими ирландскими глазками скрывается бойцовский характер, - кивнул Херберт.
Худ поблагодарил Лиз и посмотрел на Херберта.
- Боб, - сказал он. - Спасибо за поддержку, которую вы оказали мне, Майку и десантникам. Если бы не своевременное прибытие ваших людей, меня, Уорнера Бикинга, доктора Насра и посла Хэвелса привезли бы домой в ящиках.
- Ваш израильтянин - замечательный парень, - заметил Роджерс. - Без него десантники не смогли бы так быстро взять РОЦ.
- Это настоящие люди, - сказал Херберт. - Лучшие. Надеюсь, вы напомните об этом конгрессу, когда придет время голосовать по бюджету.
- Сенатор фоке подготовит полный и конфиденциальный доклад, - кивнул Худ. - Я ей помогу.
- Кстати, о бюджете, - сказал Херберт. - Стивен Вайенз очень нуждается в нашей помощи. Похоже, из него хотят сделать козла отпущения.
- Я знаю, что он наш друг, Боб, - согласился Худ. - Постараемся что-нибудь придумать. Майк, кто курирует возвращение РОЦа?
- Я буду прорабатывать этот вопрос с начальником базы в Тель-Нефе и полковником Августом. На базе РОЦ в полной безопасности. Как только все немного успокоится, мы с полковником вернемся и заберем его.
- Отлично, - сказал Худ. - Потому что я хотел сегодня сесть и прикинуть, сколько денег и человеческих жизней удалось спасти благодаря донесениям Вайенза. Может быть, даже подключим наш финансовый отдел. Пусть порадуют крючкотворов с Холма.
Роджерс кивнул.
Худ повернулся к Марте и Дарреллу Маккаски. Даррелл был, как всегда, невозмутим, настоящий символ ФБР. Марта нетерпеливо покачивала ногой.
- Вы не сможете помочь в этом деле, - сказал Херберт. - А посему завтра же отправляетесь в Испанию. Марта удивленно вскинула голову.
- Багз прислал мне отчет, пока я летел из Лондона, - пояснил Худ. Мадридская полиция провела серию арестов среди баскских националистов. Ожидаются серьезные международные осложнения.
На лице Маккаски не дрогнул ни один мускул, зато Марта просияла, Она радовалась каждой возможности испытать свои дипломатические способности и лишний раз попробовать себя на межгосударственном уровне.
- Испанцы просят оказать им дипломатическую и разведывательную помощь, продолжал Худ, - Выбор пал на вас. Багз и люди из госдепартамента уже собирают необходимые материалы. Они будут готовы до вашего отлета.
Худ объявил перерыв и попросил Роджерса задержаться. Как только за Бобом Хербертом закрылась дверь, он встал из-за стола и сел в кресло напротив генерала.
- Ну как, попал в передрягу?
- Знаешь, что самое смешное? - ответил Роджерс. - Приходилось бывать и в более сложных ситуациях. Достало меня другое.
- Расскажешь?
- Конечно, - кивнул Роджерс. - Тем более что это имеет прямое отношение к моей отставке.
Худ с изумлением смотрел, как Роджерс вытащил из внутреннего кармана почтовый конверт и положил его на стол.
- Сочинил сегодня утром, после твоего звонка. Вступит в силу, как только подберете мне замену.
- С чего ты взял, что я приму твою отставку? - спросил Худ.
- С того, что от меня никакой пользы тут не будет. И хватит об этом. Я уверен, что смогу принести больше пользы на другом месте.
- Где? - резко спросил Худ.
- Не хочу изображать из себя пророка, но Ближний Восток кое на что раскрыл мне глаза. Америке угрожает опасный и опытный противник.
- Терроризм?
- Терроризм. И наша к нему полная неподготовленность. Правительство связано обязательствами и экономическими заботами. Группы типа Оп-центра и ЦРУ слишком малочисленны. Авиалинии, международные компании и военные базы с трудом защищают сами себя. Вместо электронной и спутниковой разведки нам нужны агенты-профессионалы. И самое главное, нужна новая. упреждающая тактика. Пол, я верю в это сильнее, чем во что-либо. Чтобы противостоять терроризму, нам нужна мощная и столь же опасная сила.
Худ пристально посмотрел на собеседника.
- Я постараюсь тебя отговорить.
- Даже не пытайся, - отрезал Роджерс. - Я абсолютно убежден в своей правоте.
- Знаю, - кивнул Худ. - Но я о другом. Я постараюсь отговорить тебя от отставки. Почему бы тебе не создать свой отдел внутри Оп-центра?
Теперь у дивился Роджерс. Прошло несколько секунд, прежде чем он смог ответить.
- Пол, ты соображаешь, что говоришь? Я веду речь не об альтернативном использовании десанта. Я имею в виду подразделения совершенно иного типа. i
- Я понял, - сказал Худ,
- Мы не сможем провести их ни по одной статье.
- Значит, и не будем проводить.
- Откуда же возьмется финансирование?
- Будем учиться на ошибках Стивена Вайенза, сказал Худ. - Я всегда найду способ выбить под это де деньги. На Эдад Колахана можно положиться. Надо извлечь урок из наших просчетов в Турции. Мы должны просмотреть все данные, продумать способ более эффективного использования РОЦа.
- Мобильные, скрытые операции, - подсказал Роджерс.
- С невидимыми бойцами, - добавил Худ. - Возможности есть. А у тебя есть желание это наладить? Роджерс покачал головой.
- Как насчет самих акций? Я пристрелил террориста в Ливане. Око за око. Закон джунглей. Я вынес ему приговор, и сам же его исполнил. И если потребуется, готов повторить это еще раз.
- Я знаю, - ответил Худ. - И не стану тебе возражать.
- Вот как? - удивленно поднял брови Роджерс. - На тебя не похоже, Пол. Ты всегда выступал против смертной казни.
- Ты прав, Майк, - сказал Худ. - Но ты ведь все равно этим займешься. Будешь этаким пустынным патриархом, с посохом в одной руке и автоматом "узи" в другой. Такой вариант не устроит ни тебя, ни меня. Я верю тебе и хочу тебе помочь.
Худ взял со стола прошение об отставке и протянул его Роджерсу.
- Надеюсь, ты не пытаешься удержать меня от роли карающего Моисея? спросил генерал, глядя на конверт,
- Как будто тебя можно от чего-то удержать, - проворчал Худ. - По правде говоря, я пытаюсь решить с твоей помощью еще один вопрос. Надо развести Боба и Марту. Он с удовольствием займется разработкой твоего проекта.
Роджерс улыбнулся.
- Надо подумать. Мне очень о многом надо подумать. Несколько часов назад я хотел вообще выйти из проклятой игры. Вы пришли мне на помощь и вытащили из дыры, в которую я сам угодил. При этом даже не позволили мне расплатиться.
- Я знаю, ты привык за себя платить сам, - сказал Худ.
- И этим всегда гордился, - задумчиво произнес
Роджерс. Некоторое время он молча смотрел в пустоту. - А потом старый мой друг напомнил мне одну простую вещь: даже если ты соревнуешься в одиночку, это не значит, что рядом с тобой никого нет.
- Правильно. - Худ по-прежнему протягивал Роджерсу конверт. - Я тебя не тороплю, но у меня устала рука. Не хочу тебя терять, Майк. Ну, что скажешь? Мы вместе?
Роджерс посмотрел на конверт, затем с неожиданным проворством выхватил его из руки Худа и спрятал в нагрудный карман.
- Конечно, - кивнул Роджерс. - Мы вместе.
- Ну и хорошо, - сказал Худ. - Теперь давай думать, как спасти от стервятников нашего друга Вайенза.
Худ пригласил Херберта, и они принялись за работу с такой энергией и энтузиазмом, какого давно не наблюдалось в группе. Худ не собирался благодарить за это курдских террористов. Как бы то ни было, в ожидании главного финансиста Эдда Колахана он неожиданно вспомнил фразу из прошлого. Принадлежала она японскому адмиралу Ямамото. Проведя атаку на Пирл-Харбор, которая должна была по замыслу японского командования сокрушить сопротивление США в Тихом океане, Ямамото сказал: "Боюсь, что своими действиями мы разбудили спящего гиганта и наполнили его ужасной решимостью".
Худ вдруг поймал себя на мысли, что никогда раньше они не были так целеустремленны и... так решительны.
Глаза его наполнились слезами,
- Командир...
Ибрагим хотел повернуться к своим товарищам, но ничего не получилось. Бинты, сообразил он. Впрочем, какая разница. Все равно он здесь один. Революция не удалась. Иначе он бы не лежал здесь, среди врагов.
Кстати, проиграл он или нет? Разве это - поражение, если ты сажаешь семя, которое принесет плоды позже? Разве это - поражение, если твой подвиг будет вдохновлять на борьбу самых смелых и благородных? Разве это - поражение, если ты смог привлечь внимание человечества к бедам и страданиям твоего народа?
Ибрагим закрыл глаза. Он видел командира Сиринера, Валида, Хасана и многих других. И еще он увидел своего брата Махмуда, Все они были живы. Они смотрели на него и, кажется, были им довольны.
Разве это - поражение, если ты встретишься в раю с братьями по оружию?
С тихим вздохом Ибрагим отправился к ним.
Глава 61
Среда, девять часов тридцать семь минут вечера Лондон, Англия
По дороге в Вашингтон Пол Худ снова остановился в Лондоне, откуда тут же связался с Майком Роджерсом. Генерал должен был вот-вот покинуть помещение военной тюрьмы в Тель-Нефе и присоединиться к своим десантникам.
Разговор получился коротким и непривычно натянутым. Роджерс почти все время молчал. Худ не сумел даже толком расспросить его о состоянии здоровья и условиях содержания в Тель-Нефе. Ответы генерала были отрывисты, голос тих и бесцветен. Худ приписал это истощению и депрессии, о которой предупреждала Лиз.
Набирая номер, Худ не собирался говорить генералу о прощении. Он посчитал, что лучше сделать это, когда Роджерс отдохнет, а вокруг будут находиться люди, которые помогли получить эту амнистию; люди, чье мнение он уважает. Они смогут объяснить, что это было сделано в интересах нации, а не для того, чтобы вытащить из тюрьмы опозорившегося американского военного.
Однако в ходе разговора Худ почувствовал, что Роджерс имеет право знать о переменах в его судьбе. К тому же Худ не хотел, чтобы во время полета Майк думал о предстоящем судилище. Лучше пусть планирует свою дальнейшую работу в Оп-центре.
Генерал воспринял новость довольно спокойно и попросил поблагодарить Марту и Херберта за их усилия. Но Худ уже почувствовал неладное. Между ним и генералом оставалось что-то недоговоренное - не горечь и не злоба, а скорее меланхолическая грусть, словно Роджерс был безнадежно обречен.
Он как будто хотел попрощаться.
Закончив разговор с Роджерсом, Худ тут же позвонил полковнику Августу, зная, что Август и Роджерс вместе выросли в Хартфорде, штат Коннектикут, Худ попросил командира десантников развлекать Роджерса шутками и воспоминаниями. Август пообещал сделать все с удовольствием.
В аэропорту Хитроу Худ и Бикинг тепло попрощались с профессором Насром и пообещали обязательно послушать, как его жена играет Шопена. Бикинг, правда, заметил, что "Революционный этюд" неплохо было бы заменить чем-то менее политически окрашенным, Наср не стал возражать.
Перелет на борту самолета госдепартамента оказался на редкость приятным. Худ выслушал немало теплых и искренних слов. Они не имели ничего общего с дежурными поздравлениями, которые звучат на приемах и встречах в Вашингтоне. Весь самолет радовался тому, что десант утер нос террористам в Бекаа. Общее настроение удачно передал помощник заместителя госсекретаря Том Андреа:
- Давно надоело играть по правилам, которые никто, кроме нас, не соблюдает.
Андреа упорно пытался выяснить, кто же помог Худу Бикингу и Насру выбраться из дворца во время беспорядков в Дамаске. Но Худ только потягивал минералку и отшучивался.
Самолет приземлился в десять часов тридцать минут вечера в среду. Почетный караул встречал тела погибших сотрудников службы безопасности посольства. Худ дождался, пока гробы перегрузят в катафалк, и лишь после этого сел в прибывший за ним и Бикингом лимузин. Машину прислала Стефани Клоу из Белого дома. Она же передала через водителя записку: "Пол, с приездом. Боялась, что вы возьмете такси".
Первого завезли домой Худа. Задержав в своей ладони руку Бикинга, он спросил:
- Ну что, понравилось быть пешкой в большой игре?
- Лихо! - улыбнулся в ответ молодой дипломат. Около часа Худ провалялся в постели, играя с ребятишками. Потом часа два занимался любовью с женой. Когда Шарон уснула на его плече, Пол долго лежал без сна, размышляя о том, не совершил ли он большой ошибки, рассказав Майку Роджерсу о президентском прощении.
Глава 62
Четверг, один час одна минута утра Над Средиземным морем
Когда Майк Роджерс впервые попал в армию, ему достался сержант по имени Хаос Бойд. Он так и не узнал, как звучало полное имя от Хаоса, но оно, разумеется, существовало. Ибо Хаос Бойд был самым аккуратным, пунктуальным и дисциплинированным человеком из всех, кто встречался ему в жизни.
Сержант Бойд неутомимо вколачивал в своих подчиненных основополагающую идею: главным качеством солдата является смелость. Важнее смелости для солдата только честь. Перефразируя Вудро Вильсона, сержант говорил;
- Человек чести руководствуется идеалом долга.
Роджерс воспринимал эти слова всем сердцем. Как-то раз он попросил у сержанта его любимую книжку под названием "Знакомые цитаты". Так начался двадцатипятилетний роман Роджерса с мудростью великих государственных деятелей, военных, ученых и других выдающихся людей. Он начал думать.
Может быть, слишком много, иногда говорил себе Роджерс.
Генерал сидел на жесткой деревянной скамейке в тряском фюзеляже "С-141В" и рассеянно слушал рассказ полковника Августа о соперничестве двух спортивных команд в их колледже. Рядом расположились Лоуэлл Коффи и фил Катцен.
Роджерс знал, что ни один из его поступков не был продиктован трусостью и не нанес урона его чести. При этом генерал понимал, что его военная карьера окончена. Попытка отбить РОЦ на сирийской границе оказалась неуклюжей и глупой. Подобные ошибки недопустимы для человека с его опытом. Расстреляв главаря бандитов, он начал новую жизнь. Не просто солдата, но борца с терроризмом. Грозивший ему суд должен был стать началом отважного и достойного сражения против ужасной заразы международного терроризма.
"Теперь не будет и этого", - подумал Роджерс.
- Генерал, - обратился к нему Август, - не помните, как звали ту девушку, кэчера, которая победила нас обоих в пятом классе?
- Лорет, - рассеянно ответил Роджерс. - фамилию я забыл.
- Точно! - воскликнул Август. - Лорет. Вот, я вам скажу, была девчонка! Даже под маской было видно, какая она хорошенькая.
Роджерс улыбнулся. Она действительно была очень мила. И соревнование было увлекательным и захватывающим. А цель всех соревнований - определить победителя и побежденных.
Вот и состязание на Ближнем Востоке определило своих победителей и побежденных. Победителями стали десантники. Они продемонстрировали безупречную подготовку и выучку. В числе побежденных оказались курды, которых размели, как солому, а также Турция и Сирия, на чьих границах до сих пор страдают миллионы людей. И генерал Майк Роджерс, проворонивший РОЦ, не сумевший отбить его у террористов, усомнившийся в преданности товарища по команде и пристреливший военнопленного.
Проиграла и Америка. Вместо того чтобы поддержать Майка Роджерса в его войне с терроризмом, она снова засунула его в клетку Оп-центра.
А это война... во всяком случае, должна быть война.
В лазарете Роджерс долго размышлял на эту тему. Он хотел использовать суд как трибуну для выражения убеждений. Он уже представлял свое выступление:
"Нация, которая позволит себе напасть на наших людей в любой части света, тем самым объявляет войну всей Америке. Это не означает, что мы должны напасть на население или армию этих государств. Но мы должны иметь права блокировать их порты и топить суда, которые попытаются в них войти или из них выйти. Выводить из строя их аэропорты и железнодорожные узлы. Заморозить торговлю, уничтожить их экономику и опрокинуть режим, который выступил в поддержку терроризма. Как только прекратится терроризм, закончится и война".
Таковы были планы генерала Роджерса. Ради них он и застрелил курда. Это был его первый выстрел в войне против терроризма. Нажав на курок, он вернул себе честь и гордость. После помилования получалось, что он просто отомстил человеку, который пытал его паяльной лампой. Ни чести, ни отваги. Как писала Шарлотта Бронте, месть "представляется нам терпким и ароматным вином, однако после нее во рту остается привкус ржавчины".
Роджерс опустил голову. Он не жалел о своем выстреле. Убив главаря террористов, он избавил родную страну от связанных с судом неприятностей. Он сделал из этого курда обыкновенного неудачника и навсегда лишил террориста ореола мученика. Но Боже, как бы он хотел, чтобы эта пуля унесла и его жизнь!.. Его учили служить своей стране и любой ценой защищать ее целостность и ее флаг. Теперь на его судьбе чернело пятно президентского прощения.
Помогавшие ему люди действовали из добрых побуждений. Но ради чести своей нации он обязан исправить их ошибку.
Роджерс поднялся со своего места, поправил бинты и ухватился за натянутый на высоте плеч трос.
- Все в порядке? - поднял голову Август.
- Да, - улыбнулся генерал. - Мне надо в туалет.
Он посмотрел на непривычно многословного полковника Августа. Роджерс гордился этим парнем и радовался его успеху. Генерал повернулся и направился в хвост самолета.
Туалет представлял собой крошечный закуток с вкрученной в потолок лампочкой и унитазом. Двери не было - одно из многочисленных ухищрений для снижения веса самолета.
По пути назад Роджерс задержался у алюминиевых полок, на которых хранились рюкзаки десантников. Его вещи лежали в армейском мешке, упакованном еще в РОЦе. Генерал Роджерс знал, как возвращают честь офицеры.
- Пистолета там нет, - прозвучал голос за его спиной.
Роджерс обернулся и посмотрел на продолговатое, апостольское лицо полковника Августа.
- Я забрал оружие, из которого вы застрелили террориста, - произнес полковник.
Роджерс распрямил плечи.
- Вы не имели права рыться в вещах другого офицера.
- В данном случае - имел, сэр. Как старший группы, я обязан был изъять пистолет и представить его трибуналу в качестве вещественного доказательства.
- Меня помиловали, - сказал Роджерс.
- Я узнал об этом позже, - ответил Август. - Хотите, чтобы я вернул вам пистолет, сэр?
Мужчины пристально смотрели друг другу в глаза.
- Да, - сказал Роджерс.
- Это приказ?
- Да, полковник. Это приказ. Август повернулся к нему спиной, присел и вытащил мешок с самой нижней полки.
- Держите, сэр.
- Благодарю вас, полковник.
- Намерен ли генерал воспользоваться этим оружием?
- Полагаю, это никого, кроме генерала, не касается.
- Это спорный вопрос, - сказал Август. - Вы слишком взволнованны. К тому же вы угрожаете моему старшему офицеру, генералу армии США. Я обязан защищать своих соотечественников.
- А также выполнять приказы, - добавил Роджерс. - Возвращайтесь на место,
- Нет, сэр.
Роджерс стоял, опустив руку с пистолетом. В середине салона рядовая Девонн и сержант Грей поднялись со своих мест, готовясь к стремительному рывку.
- Полковник, - произнес Роджерс. - Сегодня нация допустила серьезнейшую ошибку. Она простила человека, который не заслужил прощения и не просил о нем.
- То, что вы хотите сделать, ничего не изменит, - сказал Август.
- Для меня изменит.
- Не будьте эгоистом, сэр. Позвольте напомнить генералу, что, когда он выступал за школьную команду и проиграл девочке Лорет, фамилии которой мы уже не помним, он тоже думал, что не сможет жить после такого позора. Помните, как он схватил бейсбольную биту и неминуемо расколол бы себе голову, если бы не вмешался его лучший друг?.. Жизнь продолжалась, и бывший бейсболист спас бесчисленное количество людей в Юго-Восточной Азии, во время операции "Буря в пустыне" и совсем недавно в Северной Корее. Если генерал намеревается снова разбить себе голову, предупреждаю, что старый друг опять его остановит. Америке Майк Роджерс нужен живой.
Роджерс посмотрел на полковника Августа.
- Неужели он нужен ей больше, чем честь?
- Честь нации живет в сердцах ее граждан, - сказал Август. - Если вы украдете у нее свое сердце, вы лишите ее того, что пытаетесь защитить. Жизнь сурова. Мы оба видели достаточно смертей. И не только мы.
Взгляд Роджерса скользнул по лицам десантников. В них светилась жизнь. Несмотря на перенесенные в Ливане испытания, несмотря на смерть рядового Мура в Северной Корее и смерть подполковника Скуайрза в России, они были по-прежнему свежи и полны надежды. Солдаты верили в себя и в государство, которому служат.
Роджерс медленно положил пистолет на полку. Он не был согласен с Августом. Но если бы он сделал то, что хотел, он бы надолго убил их энтузиазм. А этого генерал не мог себе позволить.
- Фамилия той девчонки Делгурсио, - сказал Роджерс. - Лорет Делгурсио. Август улыбнулся,
- Я знаю. Майк Роджерс никогда ничего не забывает. Я просто хотел проверить, следишь ли ты за моим рассказом. Оказалось, что нет. Поэтому я и пошел за тобой следом.
- Спасибо, Брет, - тихо промолвил Роджерс. Август кивнул.
- Ну, - негромко произнес генерал, - рассказал ли ты им про то, как я взял реванш в следующем сезоне?
- Только собирался, - улыбнулся Август.
- Пошли, - сказал Роджерс и хлопнул полковника по плечу. Бинты сдвинулись, и он поморщился от боли.
Кивнув Девонн и Грею, Майк Роджерс устроился на своей скамейке, чтобы послушать рассказ Брета Августа о тех временах, когда бейсбол был целым миром, а возможность выступить в следующем сезоне являлась достаточным основанием для того, чтобы жить дальше.
Глава 63
Пятница, восемь часов тридцать минут утра Вашингтон, округ Колумбия
Когда офицеры Оп-центра возвращались домой после выполнения опасных и трудных заданий, сослуживцы старались работать в обычном режиме. Подобным образом они облегчали своим коллегам процесс вхождения в рабочий ритм.
Первый день Пола Худа начался с совещания в его кабинете. В самолете он просмотрел переданные ему по факсу документы. Некоторые проблемы требовали немедленного разрешения, и он тут же известил по электронной почте Херберта, Марту и Даррелла Маккаски о том, что ждет их у себя завтра утром. Худ не понимал людей, постепенно привыкающих к новому часовому поясу. Он считал, что надо вставать по будильнику и приступать к работе.
Такого же мнения придерживался и Майк Роджерс. Худ позвонил ему домой в шесть тридцать утра, ожидая услышать автоответчик. Вместо этого трубку поднял бодрый и свежий генерал. Худ известил его о встрече, и Роджерс прибыл вскоре после Херберта и Маккаски. Было много рукопожатий, приветствий, один раз прозвучало: "Выглядишь ты хреново". Это сказал Херберт Роджерсу. Спустя минуту подъехали Марта и Лиз. Роджерс выбрал минуту и сдержанно поблагодарил Херберта и Марту за помощь в получении его помилования. Наступила неловкая пауза, и Худ перешел к сути дела.
- Лиз, - сказал он, - успели ли вы переговорить с нашими героями?
- Вчера вечером виделась с Лоуэллом и Филом, - сказала она. - Они взяли на сегодня отгул, в остальном - все в порядке. У фила сломана пара ребер, у Лоуэлла - кризис сорокалетних. Оба должны выжить.
- Как Мэри Роуз?
- Ее я тоже навестила. Ей, конечно, надо немного отдохнуть.
- Эти сволочи пытались сломать нас, причиняя боль ей, - мрачно произнес Роджерс. - Причем несколько раз.
- Хотите верьте, хотите нет, - сказала Лиз, - но в этом есть и положительный момент. Люди, пережившие один инцидент, приписывают свое спасение судьбе. Когда подобное повторяется несколько раз, они начинают верить, что сделаны из стали.
- Мэри Роуз точно сделана из стали, - сказал Роджерс.
- Я всегда думал, что за этими мягкими ирландскими глазками скрывается бойцовский характер, - кивнул Херберт.
Худ поблагодарил Лиз и посмотрел на Херберта.
- Боб, - сказал он. - Спасибо за поддержку, которую вы оказали мне, Майку и десантникам. Если бы не своевременное прибытие ваших людей, меня, Уорнера Бикинга, доктора Насра и посла Хэвелса привезли бы домой в ящиках.
- Ваш израильтянин - замечательный парень, - заметил Роджерс. - Без него десантники не смогли бы так быстро взять РОЦ.
- Это настоящие люди, - сказал Херберт. - Лучшие. Надеюсь, вы напомните об этом конгрессу, когда придет время голосовать по бюджету.
- Сенатор фоке подготовит полный и конфиденциальный доклад, - кивнул Худ. - Я ей помогу.
- Кстати, о бюджете, - сказал Херберт. - Стивен Вайенз очень нуждается в нашей помощи. Похоже, из него хотят сделать козла отпущения.
- Я знаю, что он наш друг, Боб, - согласился Худ. - Постараемся что-нибудь придумать. Майк, кто курирует возвращение РОЦа?
- Я буду прорабатывать этот вопрос с начальником базы в Тель-Нефе и полковником Августом. На базе РОЦ в полной безопасности. Как только все немного успокоится, мы с полковником вернемся и заберем его.
- Отлично, - сказал Худ. - Потому что я хотел сегодня сесть и прикинуть, сколько денег и человеческих жизней удалось спасти благодаря донесениям Вайенза. Может быть, даже подключим наш финансовый отдел. Пусть порадуют крючкотворов с Холма.
Роджерс кивнул.
Худ повернулся к Марте и Дарреллу Маккаски. Даррелл был, как всегда, невозмутим, настоящий символ ФБР. Марта нетерпеливо покачивала ногой.
- Вы не сможете помочь в этом деле, - сказал Херберт. - А посему завтра же отправляетесь в Испанию. Марта удивленно вскинула голову.
- Багз прислал мне отчет, пока я летел из Лондона, - пояснил Худ. Мадридская полиция провела серию арестов среди баскских националистов. Ожидаются серьезные международные осложнения.
На лице Маккаски не дрогнул ни один мускул, зато Марта просияла, Она радовалась каждой возможности испытать свои дипломатические способности и лишний раз попробовать себя на межгосударственном уровне.
- Испанцы просят оказать им дипломатическую и разведывательную помощь, продолжал Худ, - Выбор пал на вас. Багз и люди из госдепартамента уже собирают необходимые материалы. Они будут готовы до вашего отлета.
Худ объявил перерыв и попросил Роджерса задержаться. Как только за Бобом Хербертом закрылась дверь, он встал из-за стола и сел в кресло напротив генерала.
- Ну как, попал в передрягу?
- Знаешь, что самое смешное? - ответил Роджерс. - Приходилось бывать и в более сложных ситуациях. Достало меня другое.
- Расскажешь?
- Конечно, - кивнул Роджерс. - Тем более что это имеет прямое отношение к моей отставке.
Худ с изумлением смотрел, как Роджерс вытащил из внутреннего кармана почтовый конверт и положил его на стол.
- Сочинил сегодня утром, после твоего звонка. Вступит в силу, как только подберете мне замену.
- С чего ты взял, что я приму твою отставку? - спросил Худ.
- С того, что от меня никакой пользы тут не будет. И хватит об этом. Я уверен, что смогу принести больше пользы на другом месте.
- Где? - резко спросил Худ.
- Не хочу изображать из себя пророка, но Ближний Восток кое на что раскрыл мне глаза. Америке угрожает опасный и опытный противник.
- Терроризм?
- Терроризм. И наша к нему полная неподготовленность. Правительство связано обязательствами и экономическими заботами. Группы типа Оп-центра и ЦРУ слишком малочисленны. Авиалинии, международные компании и военные базы с трудом защищают сами себя. Вместо электронной и спутниковой разведки нам нужны агенты-профессионалы. И самое главное, нужна новая. упреждающая тактика. Пол, я верю в это сильнее, чем во что-либо. Чтобы противостоять терроризму, нам нужна мощная и столь же опасная сила.
Худ пристально посмотрел на собеседника.
- Я постараюсь тебя отговорить.
- Даже не пытайся, - отрезал Роджерс. - Я абсолютно убежден в своей правоте.
- Знаю, - кивнул Худ. - Но я о другом. Я постараюсь отговорить тебя от отставки. Почему бы тебе не создать свой отдел внутри Оп-центра?
Теперь у дивился Роджерс. Прошло несколько секунд, прежде чем он смог ответить.
- Пол, ты соображаешь, что говоришь? Я веду речь не об альтернативном использовании десанта. Я имею в виду подразделения совершенно иного типа. i
- Я понял, - сказал Худ,
- Мы не сможем провести их ни по одной статье.
- Значит, и не будем проводить.
- Откуда же возьмется финансирование?
- Будем учиться на ошибках Стивена Вайенза, сказал Худ. - Я всегда найду способ выбить под это де деньги. На Эдад Колахана можно положиться. Надо извлечь урок из наших просчетов в Турции. Мы должны просмотреть все данные, продумать способ более эффективного использования РОЦа.
- Мобильные, скрытые операции, - подсказал Роджерс.
- С невидимыми бойцами, - добавил Худ. - Возможности есть. А у тебя есть желание это наладить? Роджерс покачал головой.
- Как насчет самих акций? Я пристрелил террориста в Ливане. Око за око. Закон джунглей. Я вынес ему приговор, и сам же его исполнил. И если потребуется, готов повторить это еще раз.
- Я знаю, - ответил Худ. - И не стану тебе возражать.
- Вот как? - удивленно поднял брови Роджерс. - На тебя не похоже, Пол. Ты всегда выступал против смертной казни.
- Ты прав, Майк, - сказал Худ. - Но ты ведь все равно этим займешься. Будешь этаким пустынным патриархом, с посохом в одной руке и автоматом "узи" в другой. Такой вариант не устроит ни тебя, ни меня. Я верю тебе и хочу тебе помочь.
Худ взял со стола прошение об отставке и протянул его Роджерсу.
- Надеюсь, ты не пытаешься удержать меня от роли карающего Моисея? спросил генерал, глядя на конверт,
- Как будто тебя можно от чего-то удержать, - проворчал Худ. - По правде говоря, я пытаюсь решить с твоей помощью еще один вопрос. Надо развести Боба и Марту. Он с удовольствием займется разработкой твоего проекта.
Роджерс улыбнулся.
- Надо подумать. Мне очень о многом надо подумать. Несколько часов назад я хотел вообще выйти из проклятой игры. Вы пришли мне на помощь и вытащили из дыры, в которую я сам угодил. При этом даже не позволили мне расплатиться.
- Я знаю, ты привык за себя платить сам, - сказал Худ.
- И этим всегда гордился, - задумчиво произнес
Роджерс. Некоторое время он молча смотрел в пустоту. - А потом старый мой друг напомнил мне одну простую вещь: даже если ты соревнуешься в одиночку, это не значит, что рядом с тобой никого нет.
- Правильно. - Худ по-прежнему протягивал Роджерсу конверт. - Я тебя не тороплю, но у меня устала рука. Не хочу тебя терять, Майк. Ну, что скажешь? Мы вместе?
Роджерс посмотрел на конверт, затем с неожиданным проворством выхватил его из руки Худа и спрятал в нагрудный карман.
- Конечно, - кивнул Роджерс. - Мы вместе.
- Ну и хорошо, - сказал Худ. - Теперь давай думать, как спасти от стервятников нашего друга Вайенза.
Худ пригласил Херберта, и они принялись за работу с такой энергией и энтузиазмом, какого давно не наблюдалось в группе. Худ не собирался благодарить за это курдских террористов. Как бы то ни было, в ожидании главного финансиста Эдда Колахана он неожиданно вспомнил фразу из прошлого. Принадлежала она японскому адмиралу Ямамото. Проведя атаку на Пирл-Харбор, которая должна была по замыслу японского командования сокрушить сопротивление США в Тихом океане, Ямамото сказал: "Боюсь, что своими действиями мы разбудили спящего гиганта и наполнили его ужасной решимостью".
Худ вдруг поймал себя на мысли, что никогда раньше они не были так целеустремленны и... так решительны.