– Да. Чувствуется, что вы торопились выполнить поручение, – продолжал капитан. – Садитесь, Портос! Я уверен, что хотя выглядите вы молодцом, но наверняка изрядно устали. Можете рассказывать, сидя в кресле.
Я послушно сел в огромное кресло, стоявшее напротив письменного стола капитана, но прежде положил перед капитаном приказ, подписанный кардиналом. И лишь после этого приступил к докладу – с тем важным видом, который обычно напускают на себя мои ровесники, когда им удается добросовестно выполнить ответственное поручение.
– Так вот, – сказал я с той неторопливостью, с какой заставлял себя говорить, чтобы скрыть гасконский выговор. – Так вот. Как вам известно, господин капитан, мною, в соответствии с полученным приказом, был произведен арест известных вам лиц. Я сделал это ранним утром, в шесть часов, ровно девять дней назад, то есть четвертого апреля сего года. При этом присутствовали два сбира, присланные главным полицейским наместником. Сначала, господин капитан, их было четверо, но поскольку вы упоминали только о двоих, то двое были отосланы их старшим, а двое других, как я уже имел честь доложить, присутствовали при аресте означенных лиц, которых я арестовал в количестве трех, – я вытянул вперед руку, – а именно: старый ростовщик, имя которого указано в приказе, то есть некий Исаак Лакедем. – Я загнул один палец. – Его жена, имени которой я не знаю. – Я загнул второй палец. – И его дочь, имени которой я тоже не знаю. – Я загнул третий палец. – Арестованные были посажены в карету, которой я был снабжен по вашему распоряжению. Кроме них я поместил в ту же карету слугу арестованного мною ростовщика. Поскольку в приказе ничего не говорилось о том, что арестованных не должен был никто сопровождать, я счел возможным предоставить им слугу. Ибо, господин капитан, дорога предстояла долгая, и она действительно оказалась долгой, а арестованные не являлись лицами благородного сословия, и я не мог выполнять обязанности их слуги! И потому…
– Хорошо, хорошо, Портос, – перебил меня капитан. – Вы поступили правильно, о слуге ничего не говорилось. Продолжайте, прошу вас. И если можно, покороче!
– Но, господин капитан, – удивленно сказал я, – ведь дорога была длинной! Почти девять дней! Не могу же я рассказать обо всем в двух словах!
– Вот как! Девять! – проворчал Дезэсар, проявляя первые признаки нетерпения. – Что ж, в таком случае у меня есть еще один повод хвалить вас за расторопность. Если бы вы находились в пути не девять дней, а одиннадцать или двенадцать, рассказ оказался бы еще длиннее. Тем не менее, я прошу вас опустить дорожные подробности. Надеюсь, арестованные не доставили вам чрезмерных хлопот?
– Никак нет, господин капитан, – ответил я важно. – И именно потому, что я позаботился о слуге для них. Вот он-то и выполнял все необходимые поручения, а мне оставалось лишь не спускать с них глаз во время остановок. Что я и делал. За исключением тех редких случаев, в которых я поручал наблюдение моему лакею по имени Мушкетон. Как вы понимаете, господин капитан, такое имя он получил не случайно, а именно потому, что весьма расположен к военной службе, дисциплинирован и расторопен. Разумеется, господин капитан, к его помощи я прибег потому лишь, что не мог совершенно обходиться без сна. Хотя и старался спать поменьше, но…
– Портос! – Дезэсар прихлопнул ладонью по столу, но тут же заставил себя улыбнуться и говорить обычным тоном. – Портос, я же сказал – можете обойтись без подробностей. Вы доставили арестованных, это я уже понял. Вы сделали это быстрее, чем я ожидал. Я предполагал, что дорога туда и обратно займет у вас не менее двенадцати дней, вы же обернулись в девять. Собственно говоря, от вас мне нужно лишь одно – письменное подтверждение того, что арестованные были приняты в Барселоне известным лицом. – Он, в насмешку, использовал оборот, который я вставлял то и дело – с важной многозначительностью. – Надеюсь, вы не забыли получить его, друг мой?
– Ну конечно, нет, господин капитан! – Я выпрямился во весь рост, эффектным жестом откинул плащ, расстегнул на камзоле верхние крючки и извлек на свет Божий расписку, написанную бургомистром Барселоннеты. Положив ее перед Дезэсаром, я шагнул назад и замер, являя собою аллегорическую статую, которую можно было бы окрестить «Служение долгу».
– Вот и славно, – пробормотал мой командир, разворачивая расписку. – Ступайте, Портос, вам нужно отдохнуть. Представляю вам три дня отпуска…
Молодцевато развернувшись, я направился к двери, мысленно благодаря Бога за то, что все обошлось. Но уже у двери я был остановлен Дезэсаром:
– Тысяча чертей, сударь! Вернитесь! Что это значит?! Где вас носило, черт возьми? При чем тут Савойя?!
Пришла пора удивляться бравому служаке Портосу. Что я и сделал, вполне убедительно: не убирая руки с дверной ручки, повернулся вполоборота к капитану, вытаращил глаза и даже слегка приоткрыл рот:
– То есть как – при чем? При том, разумеется. Вы же сами вручили мне приказ, сударь! И я строго следовал тому, что там говорилось.
– Вернитесь! – рявкнул он. – Я сказал – вернитесь!
Я подчинился и подошел к столу почти вплотную. Теперь мне предстояло убедить капитана в том, что его кадет сделал ровно то, что ему было приказано. И я был уверен в том, что сделать это мне будет труднее, чем молодому семинаристу Арамису – убедить своих наставников в том или ином толковании Святого Писания.
– Слушаю вас! – отчеканил я.
– Это я вас слушаю, Портос! – вскричал Дезэсар. – Объясните, каким образом вы оказались в Савойе!
Тут я удивился еще больше. Руки сами собою развелись в стороны, плечи приподнялись, – словом, теперь фигура Портоса являла уже другую аллегорию – «Удивление».
– Но как же, – сказал я, по-прежнему тараща глаза, – как же, господин капитан! Разве здесь, – я указал на лежавший перед ним приказ, – разве здесь не сказано – «и доставить в Барселону»?
Теперь пришла пора Дезэсару озадаченно хлопать глазами.
– Видимо, вы не разобрали, сударь, – сказал я понимающе, – а ведь там, в расписке как раз и указано, куда я доставил арестованных.
– И куда же, по-вашему? – спросил капитан.
– Что значит – по-вашему? И по-моему, и не по-моему, я доставил их в Барселону! А именно в Барселону мне и приказано было их доставить! – веско произнес я.
Не веря собственным глазам, капитан перечитал приказ.
– Барселона… – пробормотал он.
– Так точно! – подтвердил я.
Он отложил приказ и развернул расписку.
– Но здесь написано «Барселоннета», а не «Барселона»! – воскликнул он.
– Как вам должно быть известно, сударь, – ответил я важно, – Барселоннета – значит «Маленькая Барселона»!
– Вот именно, Портос, «Маленькая Барселона»! Маленькая, черт побери! – Он скомкал расписку. – Барселоннета! При чем тут она?!
– Господин капитан, – произнес я твердым голосом. – Я могу поклясться, что в приказе не уточнялось, имеется ли в виду Маленькая Барселона или же, наоборот, Большая! В конце концов, какая разница? Если мне командуют: «Зарядить мушкет!» – а рядом стоит не мушкет, а мушкетон, я же понимаю, что речь идет именно о нем! И заряжаю его. Откуда мне знать, для чего основатели этой самой Барселоны назвали ее маленькой! Может быть, они мечтают расширить ее границы и тогда назвать ее Большой Барселоной! В конце концов, они вправе звать свой город так, как считают нужным, – ведь не запрещаем же мы родителям называть своего ребенка уменьшительным именем. – Я подмигнул капитану. – Разве не так? Мне было велено доставить арестованных и сдать их местным властям, что я и сделал. И вот, – я ткнул пальцем в расписку бургомистра Барселоннеты, – вот доказательство того, что это так!
Приподнявшийся было, Дезэсар снова упал в кресло и так побагровел, что я всерьез заволновался, как бы его не хватил удар.
– Портос, – произнес он, словно не веря собственным ушам, – вы хотите сказать, что вам не известно, в какой стране находится Барселона?!
Я возмутился:
– Что значит – не известно? – Я негодующе фыркнул. – Как это то есть не известно? Известно, разумеется! Как бы иначе я мог выехать оттуда три дня назад? А ведь я приехал именно оттуда!
– Откуда?! – заревел капитан, теряя терпение.
– Да из Барселоны же! – Я демонстративно пожал плечами. – Из Барселоны, которая лежит в шести лье от границы! Разве не для пересечения границы мне была вручена эта грамота? – И я бросил на стол подорожную.
– Но испанской границы, черт возьми! Вы что, не понимаете разницы?
– При чем тут Испания?! – в свою очередь вскричал я. – Какая Испания?!
Вне себя от ярости, Дезэсар вскочил на ноги. Видно было, что он борется с сильнейшим желанием наброситься на меня. Но привычка к дисциплине взяла верх. Он лишь скрипнул зубами и изо всех сил грохнул кулаком по столу. Я же, изо всех сил удерживая на лице выражение полного неведения, заявил со сдержанной обидой в голосе:
– Если угодно, можете меня наказать, господин капитан, даже посадить под домашний арест, но я не вижу своей вины. Из-за какой-то мелочи вы наказываете меня так, словно я совершил страшное преступление!
– Молчите! – Дезэсар всплеснул руками. – Нет, положительно, вы невероятный человек! Вы мне симпатичны, и я прошу вас: замолчите! – Он говорил почти умоляюще. – Прошу вас… в передней слишком много посторонних, я не хочу кривотолков. Поэтому я не требую вашу шпагу, но объявляю вам об аресте. Прямо отсюда, Портос, вы отправитесь в Пале-Кардиналь. Дайте слово, что вы пойдете туда без всякого сопровождения! Дайте слово дворянина, Портос!
Я чуть пожал плечами:
– Конечно, господин капитан, я даю вам слово! Если вы того хотите – я немедленно отправлюсь в Пале-Кардиналь. Насколько я понимаю, я должен лично доложить его высокопреосвященству о выполнении приказа?
– Да! – воскликнул капитан – едва ли не радостно. – Именно этого я и хочу! Очень хочу, ступайте, Портос. Идите к его высокопреосвященству и молите Бога, чтобы все обошлось только домашним арестом!
Может быть, его высокопреосвященство и правда помилует вас – из-за вашей редчайшей, поистине невероятной… гм-гм… простоты.
Разумеется, он хотел сказать – глупости. Я повернулся к выходу и зашагал к двери, громко ступая и звеня шпорами. Физиономия моя хранила гримасу обиды и удивления.
– Стойте! – снова воскликнул он. Я тотчас остановился. – Погодите. Подождите в передней, я напишу несколько слов кардиналу, передадите ему.
Дожидаясь письма и делая вид, что не замечаю любопытствующих взглядов, я мучительно размышлял – удалось ли мне убедить барона в своей искренности? Но даже если да, то сейчас мне предстояло испытание куда более серьезное. Ришелье – не Дезэсар, о его проницательности ходили легенды. Еще только задумывая план спасения Лакедемов, я в глубине души надеялся на то, что мне все-таки не доведется предстать перед первым министром, что все встанет на свои места, едва я вернусь и доложусь Дезэсару. Я полагал, что капитан после моего рапорта либо махнет рукой на промах тупого солдафона, либо с позором выгонит из гвардии.
Адъютант, вызванный Дезэсаром, вскоре вернулся с пакетом, в котором оказались злосчастный приказ, расписка бургомистра и письмо, написанное капитаном и запечатанное его личной печатью. Спрятав все это в нагрудный карман, я отправился во дворец его высокопреосвященства.
Шел я туда, пребывая в твердой уверенности, что теперь-то уж точно дальнейший мой путь пролегает между Бастилией и Гревской площадью. Что, кстати, верным было не только в переносном смысле – дорога к Пале-Кардиналь пролегала мимо Гревской площади.
Но делать было нечего. Возможности бегства для меня по-прежнему не существовало. «Пока что мне везло, – решил я. – В конце концов, даже доклад у Дезэсара прошел удачно».
Свернув на улицу Сен-Антуан у высоченной башни монастыря Ла Рок, я столкнулся с Атосом, которого сопровождал Арамис. Бывший аббат сменил прежний скромный наряд на воинственный, да и новая перевязь выглядела значительно богаче. Лихо заломленная широкополая шляпа с черно-белым плюмажем, которую он надел вместо прежней серой, придавала ему вид гордый, почти заносчивый – несмотря на привычно скромное выражение липа. При виде меня в глазах обоих моих друзей появился немой вопрос.
– Дезэсар послал меня к кардиналу, – пояснил я. И добавил вполголоса, оглянувшись по сторонам: – Не исключено, что его высокопреосвященство прикажет меня арестовать. Арамис, вы дали мне добрый совет, я вам очень благодарен, – добавил я, обращаясь к бывшему аббату. Тот сдержанно поклонился. – Последовав вашему совету, я выполнил приказ… формально, так сказать. Теперь мне предстоит доклад у господина кардинала.
– Прекрасно, – невозмутимо сказал Атос, – в таком случае мы вас проводим и подождем. Вы не против?
Я не был против, и к дворцу кардинала мы пришли втроем. Здесь я попрощался с друзьями. Атос сказал, что они меня дождутся. Оставив их прогуливаться по Сен-Антуан, я вошел в резиденцию его высокопреосвященства и сразу же оказался среди нескольких десятков «красных» мушкетеров. Гвардейцы бросали на меня подозрительные взгляды: с некоторыми мне уже доводилось скрещивать шпаги. Но никто не стал затевать ссоры в передней его высокопреосвященства. Я быстро отыскал дежурного гвардейца – в отличие от остальных, он был в шляпе – и показал ему письмо от Дезэсара к кардиналу. Гвардеец взял письмо, скрылся за высокой дверью с литыми бронзовыми ручками и тотчас вышел.
– Прошу подождать, – сухо произнес он и тут же отвернулся. Я отошел в угол и, скрестив руки на груди, стал ждать, готовясь к самому худшему. Больше всего меня волновало то, что в случае ареста мои друзья могли вмешаться и тем самым навредить себе.
Ждал я довольно долго. Наконец дверь снова отворилась, и на пороге появился маленький человек в темно-коричневой сутане, перепоясанной веревкой. Суконный капюшон, пришитый к сутане, был откинут, обнажая совершенно лысую, не нуждавшуюся в тонзуре голову. В руке он держал переданное мною письмо Дезэсара. Я узнал всесильного Серого Кардинала – монаха-капуцина отца Жозефа. Он поискал глазами адъютанта, тот указал на меня. Отец Жозеф окинул меня внимательным взглядом и сделал приглашающий жест рукою. Я приблизился. Капуцин покосился на мою шпагу. Я ожидал, что он прикажет ее отнять, но советник кардинала только пожевал недовольно тонкими губами и негромко сказал:
– Его высокопреосвященство очень занят. Он поручил мне разобраться в этой странной истории. Следуйте за мной, сударь.
Оказавшись в небольшой и малоосвещенной комнате, напоминавшей монашескую келью, он сел за стол, занимавший добрую половину пространства. Я остался стоять. Откинувшись на высокую спинку стула, отец Жозеф довольно долго изучал мое лицо. Его проницательный взгляд оказался неожиданно похожим на взгляд Исаака Лакедема. Это сходство вселило в меня дополнительное чувство тревоги: мне вдруг подумалось, что человек, столь схожий с моим знакомым внешне, неизбежно знает о происшествии больше, чем мне бы того хотелось.
– Подойдите, господин Портос, – негромко сказал отец Жозеф. Голос его звучал мягко, но я чувствовал, какая сталь кроется за этой мягкостью. Я послушно сделал несколько шагов и остановился перед самым столом. – Будьте добры, расскажите, как обстояло дело? – спросил капуцин вкрадчиво. – Каким образом вы оказались не в Испании, а в герцогстве Савойском?
Я был готов к этому вопросу.
– Но, святой отец, – сказал я, – откуда же мне было знать, что я должен доставить этих людей в Испанию? В приказе, подписанном его высокопреосвященством, был назван город. – Я развернул перед ним все тот же приказ, заверенный подписью кардинала. – И кроме того, было велено держать поездку в тайне и ни с кем не советоваться ни по каким вопросам. Я и не советовался. Да мне и не нужно было этого делать! Мне все было ясно. И, скажу вам по совести, ваше преосвященство, я выполнил все именно так, как мне было велено. Разве я хоть кому-нибудь сказал о поездке? Нет! Разве во время всего путешествия я перемолвился хоть словом с теми, кого сопровождал? Тоже нет! Это вам может подтвердить мой слуга. И разве я не доставил их в город Барселоннету, о чем получил от тамошнего наместника письменное уведомление?
– Да-да, я в курсе, господин Дезэсар написал обо всем, – нетерпеливо сказал отец Жозеф. – Но все-таки: вам было приказано доставить арестованных не в Барселоннету, а в Барселону! В Испанию, а не в Савойю! – Он чуть повысил голос – впрочем, совсем чуть-чуть.
Я старательно наморщил лоб, чтобы Серый Кардинал на моем лице прочитал мучительные раздумья о том, как же меня действительно занесло в другую сторону? Он ждал, чуть постукивая тонкими сухими пальцами. Наконец мое лицо посветлело, я развел руками и сообщил доверительным тоном:
– Думаю, все дело в том, что эти названия так похожи для французского слуха. Барселона, Барселоннета! Если о девушке по имени Жанна нам говорят – Жаннета или вместо Анна – Аннета, разве мы начинаем озираться в поисках кого-то еще? Нет, мы прекрасно понимаем, что речь, скорее всего, идет о той же девушке. – Рассуждая таким образом, я постарался придать себе важный вид. – Ей-богу, если бы на моем месте были вы и если бы вам не сказали, что ехать нужно именно в Испанию, вы тоже не заметили бы разницы. Простите мою смелость, святой отец, – поспешно добавил я. – Наверное, вы бы разобрались с этой путаницей быстрее, может быть еще до выезда из Парижа, но мне и в голову не приходило ничего подобного. Я ведь даже не знал, что в Испании есть какая-то Барселона!
– А о савойской Малой Барселоне вы, выходит, знали? – подозрительно спросил он.
– Ну конечно! – воскликнул я оживленно. – Как же мне не знать – я там бывал в юности, и не один раз! А вот в Испании не бывал ни разу, – добавил я огорченно.
Под его испытующим взглядом я смутился и встревожился по-настоящему. Как очень многие, я знал, что этот человек управлял всесильным кардиналом, который, в свою очередь, управлял королем. И значит, меня допрашивал истинный правитель Франции. Было от чего встревожиться! Если о проницательности его высокопреосвященства ходили легенды, каким же мог оказаться его единственный советник? Не сводя с меня глаз, он вдруг спросил – таким безразличным голосом, что я сразу насторожился:
– Господин Портос, вы знаете тех людей, которых доставили в эту самую Барселоннету?
– Ну конечно, – ответил я, – конечно знаю! Как же мне не знать, святой отец, это ростовщик Исаак Лакедем, его жена и дочь.
Он подался вперед:
– И давно ли вы их знаете? Где вы с ними познакомились?
– Как то есть где? – Я изумленно вытаращил глаза. – У них в доме, конечно! Уж не думаете ли вы, что я перепоручил такое важное дело, как тайный арест, кому-нибудь другому?
Отец Жозеф вновь откинулся на спинку стула.
– Вы хотите сказать, что познакомились с Исааком Лакедемом во время ареста?
– Нет, святой отец. – Я помотал головой. – Раньше, конечно!
– Так вот, я вас и спрашиваю, – кротким голосом произнес Серый Кардинал, – когда и где вы познакомились с арестованным? Вы говорите – до ареста. Когда?
– Да как только получил приказ! – Я покачал головой, словно удивляясь непонятливости вопрошавшего. – Должен же я был сначала прочесть приказ, а уж потом идти его выполнять! Я и прочел. А там, – я кивком указал на лежавшую перед капуцином бумагу, – там его имя и написано. – Я замолчал с довольным видом.
На этот раз Серый Кардинал замолчал надолго. Прикрыв глаза голыми, лишенными ресниц веками, он сидел неподвижно, уперев острые локти в подлокотники и соединив вместе пальцы рук.
И тут я сказал с виноватым видом:
– Святой отец, я должен признаться в том, что все-таки нарушил приказ…
Отец Жозеф тотчас открыл глаза и подобрался.
– Выкладывайте! – потребовал он.
– Там ничего не говорилось о том, что арестованных может сопровождать слуга, – принялся рассказывать я. – Ну и я сам приказал слуге присоединиться к хозяевам… – Далее я принялся многословно описывать Серому Кардиналу то же, что уже изложил капитану. Он слушал очень внимательно. Когда я замолчал, он еще какое-то время ждал и, убедившись в том, что я не собираюсь более добавить ни слова, разочарованно спросил:
– Все?
– Все, святой отец, – ответил я и опустил голову. – Конечно, я виноват. Мне следовало справиться у начальства, могу ли я так поступить. Я не сообразил и готов понести наказание.
– Боже мой, – пробормотал отец Жозеф, – я впервые оказываюсь в такой ситуации… – Он испытующе посмотрел на меня. Но видимо, здоровенный детина с испуганным лицом, смущенно мявший в руках шляпу, выглядел достаточно убедительно. – Хорошо, – сказал вдруг он. – Ваши объяснения вполне удовлетворили меня. Будем считать все случившееся досадным недоразумением, в котором нет злого умысла. Ведь у вас не было причин не исполнить приказ? Вы не были знакомы с арестованным. Вы не были… – Он нахмурился. – Скажите, господин Портос, а говорит ли вам что-нибудь имя дон Жаиме душ Сантуш?
Я похолодел, но все-таки сумел изобразить недоумение. Серый Кардинал кивнул и повторил, уже не спрашивая, а утверждая:
– Значит, никаких причин, по которым вы бы пошли на нарушение приказа, у вас не имелось.
– Конечно нет! – с жаром ответил я, прижав шляпу к груди. – Да ведь я же исполнил приказ, святой отец! Я…
– Ну да, ну да. – Он поторопился меня прервать, испугавшись, что я вновь начну рассказывать то, что он уже слышал. – Я все понял. И доложу его высокопреосвященству все, о чем вы мне рассказали. Можете идти, господин Портос, я вас более не задерживаю. – И отец Жозеф склонился над бумагами, в изобилии лежавшими на столе.
Но я продолжал стоять. Он удивленно поднял на меня глаза:
– Хотите сказать что-то еще?
– Могу ли я считать, что приказ его высокопреосвященства был выполнен мною с надлежащим усердием и добросовестностью? – спросил я.
– Можете, – буркнул он, цепляя на нос очки.
– В таком случае, – твердо сказал я, – я бы хотел обратиться к его высокопреосвященству с нижайшей просьбой.
Он рассеянно кивнул.
– Господин Дезэсар, когда дал мне это поручение, – произнес я с еще большей твердостью, – сказал, что, если я выполню его добросовестно и в срок, меня ожидает продвижение по службе.
Очки Серого Кардинала упали на стол.
– Так вот, я покорнейше прошу его высокопреосвященство, – заторопился я, – походатайствовать перед господином де Тревилем о производстве меня в мушкетеры! – Я утер пот, выступивший на лбу во время этой короткой речи, и замолчал.
– Что такое?! – Серый Кардинал не поверил собственным ушам. – Вы просите рекомендаций у господина кардинала?
Я молча кивнул. Маленькие глазки отца Жозефа широко раскрылись.
– Вы полагаете, что заслужили повышение?
– Я полагаю – да, – ответил я твердо и в то же время почтительно.
Вновь нацепив на нос очки, отец Жозеф долго изучал меня, словно какую-то редкость.
– Это бесподобно! – воскликнул он наконец. – Послушайте, да вы не шутите!
– Но вы же сами только что сказали, что я выполнил приказ с надлежащим усердием и добросовестностью, – смущенно пробормотал я.
– Нет, вы действительно бесподобны, дорогой господин Портос. Я впервые сталкиваюсь с такой наивностью. Я не могу поверить, что столь редкостное простодушие может скрывать злонамеренность. – При этих словах Серый Кардинал испытующе посмотрел на меня, но я только хлопал глазами. – Закончим же на этом. Наш испанский друг потребовал, чтобы арестованных сопровождал человек, который будет меньше думать и больше делать. Мы пошли ему навстречу. Господин Дезэсар подобрал именно такого человека – вас, господин Портос. Вы прекрасно исполнили ответственное и секретное поручение. – Он фыркнул. – Вы действительно вправе требовать награду за свою службу. Мушкетерская рота? – И Серый Кардинал снова рассмеялся. – О, я уверен, что именно такие солдаты чрезвычайно нужны его величеству. Ах, какое удовольствие доставят ему ваши незаурядные способности! Как удачно вы сможете применить их на службе! Я решительно не понимаю, почему бы мне не помочь в исполнении вашего заветного желания? – Он поднялся, и я тотчас склонился перед ним, взмахнув шляпой так, что едва не снес плюмажем чернильницу со стола. – Что же, я немедленно доложу его высокопреосвященству о вашей просьбе. Вам придется подождать немного. Пойдемте.
Мы вышли из его крохотного кабинета, и отец Жозеф направился к двери, за которой находились покои кардинала. По дороге он то и дело покачивал головой, словно удивляясь то ли моему нахальству, то ли себе самому.
Я вышел на улицу, решив дожидаться результата в обществе своих друзей. Увидев меня, они быстро пошли навстречу.
– Ну что? – спросил Атос, пытаясь по моему лицу угадать результат моего визита в Пале-Кардиналь. Я неопределенно взмахнул рукой и предложил подождать еще немного. Примерно четверть часа мы молча прогуливались по улице, раскланиваясь со знакомыми, посматривая на серое здание, у входа в которое расположилась группа телохранителей кардинала. Каждый раз, когда мы проходили мимо, они провожали нас подозрительными взглядами. Если бы все это происходило не в непосредственной близости от резиденции первого министра, уже давно бы зазвенели клинки. Но тут все ограничивалось принятием воинственных поз и любопытством, которое вызывало у «красных» мушкетеров наше присутствие. Друзьям моим молчание давалось с трудом, хотя они хранили внешнюю невозмутимость.
Я послушно сел в огромное кресло, стоявшее напротив письменного стола капитана, но прежде положил перед капитаном приказ, подписанный кардиналом. И лишь после этого приступил к докладу – с тем важным видом, который обычно напускают на себя мои ровесники, когда им удается добросовестно выполнить ответственное поручение.
– Так вот, – сказал я с той неторопливостью, с какой заставлял себя говорить, чтобы скрыть гасконский выговор. – Так вот. Как вам известно, господин капитан, мною, в соответствии с полученным приказом, был произведен арест известных вам лиц. Я сделал это ранним утром, в шесть часов, ровно девять дней назад, то есть четвертого апреля сего года. При этом присутствовали два сбира, присланные главным полицейским наместником. Сначала, господин капитан, их было четверо, но поскольку вы упоминали только о двоих, то двое были отосланы их старшим, а двое других, как я уже имел честь доложить, присутствовали при аресте означенных лиц, которых я арестовал в количестве трех, – я вытянул вперед руку, – а именно: старый ростовщик, имя которого указано в приказе, то есть некий Исаак Лакедем. – Я загнул один палец. – Его жена, имени которой я не знаю. – Я загнул второй палец. – И его дочь, имени которой я тоже не знаю. – Я загнул третий палец. – Арестованные были посажены в карету, которой я был снабжен по вашему распоряжению. Кроме них я поместил в ту же карету слугу арестованного мною ростовщика. Поскольку в приказе ничего не говорилось о том, что арестованных не должен был никто сопровождать, я счел возможным предоставить им слугу. Ибо, господин капитан, дорога предстояла долгая, и она действительно оказалась долгой, а арестованные не являлись лицами благородного сословия, и я не мог выполнять обязанности их слуги! И потому…
– Хорошо, хорошо, Портос, – перебил меня капитан. – Вы поступили правильно, о слуге ничего не говорилось. Продолжайте, прошу вас. И если можно, покороче!
– Но, господин капитан, – удивленно сказал я, – ведь дорога была длинной! Почти девять дней! Не могу же я рассказать обо всем в двух словах!
– Вот как! Девять! – проворчал Дезэсар, проявляя первые признаки нетерпения. – Что ж, в таком случае у меня есть еще один повод хвалить вас за расторопность. Если бы вы находились в пути не девять дней, а одиннадцать или двенадцать, рассказ оказался бы еще длиннее. Тем не менее, я прошу вас опустить дорожные подробности. Надеюсь, арестованные не доставили вам чрезмерных хлопот?
– Никак нет, господин капитан, – ответил я важно. – И именно потому, что я позаботился о слуге для них. Вот он-то и выполнял все необходимые поручения, а мне оставалось лишь не спускать с них глаз во время остановок. Что я и делал. За исключением тех редких случаев, в которых я поручал наблюдение моему лакею по имени Мушкетон. Как вы понимаете, господин капитан, такое имя он получил не случайно, а именно потому, что весьма расположен к военной службе, дисциплинирован и расторопен. Разумеется, господин капитан, к его помощи я прибег потому лишь, что не мог совершенно обходиться без сна. Хотя и старался спать поменьше, но…
– Портос! – Дезэсар прихлопнул ладонью по столу, но тут же заставил себя улыбнуться и говорить обычным тоном. – Портос, я же сказал – можете обойтись без подробностей. Вы доставили арестованных, это я уже понял. Вы сделали это быстрее, чем я ожидал. Я предполагал, что дорога туда и обратно займет у вас не менее двенадцати дней, вы же обернулись в девять. Собственно говоря, от вас мне нужно лишь одно – письменное подтверждение того, что арестованные были приняты в Барселоне известным лицом. – Он, в насмешку, использовал оборот, который я вставлял то и дело – с важной многозначительностью. – Надеюсь, вы не забыли получить его, друг мой?
– Ну конечно, нет, господин капитан! – Я выпрямился во весь рост, эффектным жестом откинул плащ, расстегнул на камзоле верхние крючки и извлек на свет Божий расписку, написанную бургомистром Барселоннеты. Положив ее перед Дезэсаром, я шагнул назад и замер, являя собою аллегорическую статую, которую можно было бы окрестить «Служение долгу».
– Вот и славно, – пробормотал мой командир, разворачивая расписку. – Ступайте, Портос, вам нужно отдохнуть. Представляю вам три дня отпуска…
Молодцевато развернувшись, я направился к двери, мысленно благодаря Бога за то, что все обошлось. Но уже у двери я был остановлен Дезэсаром:
– Тысяча чертей, сударь! Вернитесь! Что это значит?! Где вас носило, черт возьми? При чем тут Савойя?!
Пришла пора удивляться бравому служаке Портосу. Что я и сделал, вполне убедительно: не убирая руки с дверной ручки, повернулся вполоборота к капитану, вытаращил глаза и даже слегка приоткрыл рот:
– То есть как – при чем? При том, разумеется. Вы же сами вручили мне приказ, сударь! И я строго следовал тому, что там говорилось.
– Вернитесь! – рявкнул он. – Я сказал – вернитесь!
Я подчинился и подошел к столу почти вплотную. Теперь мне предстояло убедить капитана в том, что его кадет сделал ровно то, что ему было приказано. И я был уверен в том, что сделать это мне будет труднее, чем молодому семинаристу Арамису – убедить своих наставников в том или ином толковании Святого Писания.
– Слушаю вас! – отчеканил я.
– Это я вас слушаю, Портос! – вскричал Дезэсар. – Объясните, каким образом вы оказались в Савойе!
Тут я удивился еще больше. Руки сами собою развелись в стороны, плечи приподнялись, – словом, теперь фигура Портоса являла уже другую аллегорию – «Удивление».
– Но как же, – сказал я, по-прежнему тараща глаза, – как же, господин капитан! Разве здесь, – я указал на лежавший перед ним приказ, – разве здесь не сказано – «и доставить в Барселону»?
Теперь пришла пора Дезэсару озадаченно хлопать глазами.
– Видимо, вы не разобрали, сударь, – сказал я понимающе, – а ведь там, в расписке как раз и указано, куда я доставил арестованных.
– И куда же, по-вашему? – спросил капитан.
– Что значит – по-вашему? И по-моему, и не по-моему, я доставил их в Барселону! А именно в Барселону мне и приказано было их доставить! – веско произнес я.
Не веря собственным глазам, капитан перечитал приказ.
– Барселона… – пробормотал он.
– Так точно! – подтвердил я.
Он отложил приказ и развернул расписку.
– Но здесь написано «Барселоннета», а не «Барселона»! – воскликнул он.
– Как вам должно быть известно, сударь, – ответил я важно, – Барселоннета – значит «Маленькая Барселона»!
– Вот именно, Портос, «Маленькая Барселона»! Маленькая, черт побери! – Он скомкал расписку. – Барселоннета! При чем тут она?!
– Господин капитан, – произнес я твердым голосом. – Я могу поклясться, что в приказе не уточнялось, имеется ли в виду Маленькая Барселона или же, наоборот, Большая! В конце концов, какая разница? Если мне командуют: «Зарядить мушкет!» – а рядом стоит не мушкет, а мушкетон, я же понимаю, что речь идет именно о нем! И заряжаю его. Откуда мне знать, для чего основатели этой самой Барселоны назвали ее маленькой! Может быть, они мечтают расширить ее границы и тогда назвать ее Большой Барселоной! В конце концов, они вправе звать свой город так, как считают нужным, – ведь не запрещаем же мы родителям называть своего ребенка уменьшительным именем. – Я подмигнул капитану. – Разве не так? Мне было велено доставить арестованных и сдать их местным властям, что я и сделал. И вот, – я ткнул пальцем в расписку бургомистра Барселоннеты, – вот доказательство того, что это так!
Приподнявшийся было, Дезэсар снова упал в кресло и так побагровел, что я всерьез заволновался, как бы его не хватил удар.
– Портос, – произнес он, словно не веря собственным ушам, – вы хотите сказать, что вам не известно, в какой стране находится Барселона?!
Я возмутился:
– Что значит – не известно? – Я негодующе фыркнул. – Как это то есть не известно? Известно, разумеется! Как бы иначе я мог выехать оттуда три дня назад? А ведь я приехал именно оттуда!
– Откуда?! – заревел капитан, теряя терпение.
– Да из Барселоны же! – Я демонстративно пожал плечами. – Из Барселоны, которая лежит в шести лье от границы! Разве не для пересечения границы мне была вручена эта грамота? – И я бросил на стол подорожную.
– Но испанской границы, черт возьми! Вы что, не понимаете разницы?
– При чем тут Испания?! – в свою очередь вскричал я. – Какая Испания?!
Вне себя от ярости, Дезэсар вскочил на ноги. Видно было, что он борется с сильнейшим желанием наброситься на меня. Но привычка к дисциплине взяла верх. Он лишь скрипнул зубами и изо всех сил грохнул кулаком по столу. Я же, изо всех сил удерживая на лице выражение полного неведения, заявил со сдержанной обидой в голосе:
– Если угодно, можете меня наказать, господин капитан, даже посадить под домашний арест, но я не вижу своей вины. Из-за какой-то мелочи вы наказываете меня так, словно я совершил страшное преступление!
– Молчите! – Дезэсар всплеснул руками. – Нет, положительно, вы невероятный человек! Вы мне симпатичны, и я прошу вас: замолчите! – Он говорил почти умоляюще. – Прошу вас… в передней слишком много посторонних, я не хочу кривотолков. Поэтому я не требую вашу шпагу, но объявляю вам об аресте. Прямо отсюда, Портос, вы отправитесь в Пале-Кардиналь. Дайте слово, что вы пойдете туда без всякого сопровождения! Дайте слово дворянина, Портос!
Я чуть пожал плечами:
– Конечно, господин капитан, я даю вам слово! Если вы того хотите – я немедленно отправлюсь в Пале-Кардиналь. Насколько я понимаю, я должен лично доложить его высокопреосвященству о выполнении приказа?
– Да! – воскликнул капитан – едва ли не радостно. – Именно этого я и хочу! Очень хочу, ступайте, Портос. Идите к его высокопреосвященству и молите Бога, чтобы все обошлось только домашним арестом!
Может быть, его высокопреосвященство и правда помилует вас – из-за вашей редчайшей, поистине невероятной… гм-гм… простоты.
Разумеется, он хотел сказать – глупости. Я повернулся к выходу и зашагал к двери, громко ступая и звеня шпорами. Физиономия моя хранила гримасу обиды и удивления.
– Стойте! – снова воскликнул он. Я тотчас остановился. – Погодите. Подождите в передней, я напишу несколько слов кардиналу, передадите ему.
Дожидаясь письма и делая вид, что не замечаю любопытствующих взглядов, я мучительно размышлял – удалось ли мне убедить барона в своей искренности? Но даже если да, то сейчас мне предстояло испытание куда более серьезное. Ришелье – не Дезэсар, о его проницательности ходили легенды. Еще только задумывая план спасения Лакедемов, я в глубине души надеялся на то, что мне все-таки не доведется предстать перед первым министром, что все встанет на свои места, едва я вернусь и доложусь Дезэсару. Я полагал, что капитан после моего рапорта либо махнет рукой на промах тупого солдафона, либо с позором выгонит из гвардии.
Адъютант, вызванный Дезэсаром, вскоре вернулся с пакетом, в котором оказались злосчастный приказ, расписка бургомистра и письмо, написанное капитаном и запечатанное его личной печатью. Спрятав все это в нагрудный карман, я отправился во дворец его высокопреосвященства.
Шел я туда, пребывая в твердой уверенности, что теперь-то уж точно дальнейший мой путь пролегает между Бастилией и Гревской площадью. Что, кстати, верным было не только в переносном смысле – дорога к Пале-Кардиналь пролегала мимо Гревской площади.
Но делать было нечего. Возможности бегства для меня по-прежнему не существовало. «Пока что мне везло, – решил я. – В конце концов, даже доклад у Дезэсара прошел удачно».
Свернув на улицу Сен-Антуан у высоченной башни монастыря Ла Рок, я столкнулся с Атосом, которого сопровождал Арамис. Бывший аббат сменил прежний скромный наряд на воинственный, да и новая перевязь выглядела значительно богаче. Лихо заломленная широкополая шляпа с черно-белым плюмажем, которую он надел вместо прежней серой, придавала ему вид гордый, почти заносчивый – несмотря на привычно скромное выражение липа. При виде меня в глазах обоих моих друзей появился немой вопрос.
– Дезэсар послал меня к кардиналу, – пояснил я. И добавил вполголоса, оглянувшись по сторонам: – Не исключено, что его высокопреосвященство прикажет меня арестовать. Арамис, вы дали мне добрый совет, я вам очень благодарен, – добавил я, обращаясь к бывшему аббату. Тот сдержанно поклонился. – Последовав вашему совету, я выполнил приказ… формально, так сказать. Теперь мне предстоит доклад у господина кардинала.
– Прекрасно, – невозмутимо сказал Атос, – в таком случае мы вас проводим и подождем. Вы не против?
Я не был против, и к дворцу кардинала мы пришли втроем. Здесь я попрощался с друзьями. Атос сказал, что они меня дождутся. Оставив их прогуливаться по Сен-Антуан, я вошел в резиденцию его высокопреосвященства и сразу же оказался среди нескольких десятков «красных» мушкетеров. Гвардейцы бросали на меня подозрительные взгляды: с некоторыми мне уже доводилось скрещивать шпаги. Но никто не стал затевать ссоры в передней его высокопреосвященства. Я быстро отыскал дежурного гвардейца – в отличие от остальных, он был в шляпе – и показал ему письмо от Дезэсара к кардиналу. Гвардеец взял письмо, скрылся за высокой дверью с литыми бронзовыми ручками и тотчас вышел.
– Прошу подождать, – сухо произнес он и тут же отвернулся. Я отошел в угол и, скрестив руки на груди, стал ждать, готовясь к самому худшему. Больше всего меня волновало то, что в случае ареста мои друзья могли вмешаться и тем самым навредить себе.
Ждал я довольно долго. Наконец дверь снова отворилась, и на пороге появился маленький человек в темно-коричневой сутане, перепоясанной веревкой. Суконный капюшон, пришитый к сутане, был откинут, обнажая совершенно лысую, не нуждавшуюся в тонзуре голову. В руке он держал переданное мною письмо Дезэсара. Я узнал всесильного Серого Кардинала – монаха-капуцина отца Жозефа. Он поискал глазами адъютанта, тот указал на меня. Отец Жозеф окинул меня внимательным взглядом и сделал приглашающий жест рукою. Я приблизился. Капуцин покосился на мою шпагу. Я ожидал, что он прикажет ее отнять, но советник кардинала только пожевал недовольно тонкими губами и негромко сказал:
– Его высокопреосвященство очень занят. Он поручил мне разобраться в этой странной истории. Следуйте за мной, сударь.
Оказавшись в небольшой и малоосвещенной комнате, напоминавшей монашескую келью, он сел за стол, занимавший добрую половину пространства. Я остался стоять. Откинувшись на высокую спинку стула, отец Жозеф довольно долго изучал мое лицо. Его проницательный взгляд оказался неожиданно похожим на взгляд Исаака Лакедема. Это сходство вселило в меня дополнительное чувство тревоги: мне вдруг подумалось, что человек, столь схожий с моим знакомым внешне, неизбежно знает о происшествии больше, чем мне бы того хотелось.
– Подойдите, господин Портос, – негромко сказал отец Жозеф. Голос его звучал мягко, но я чувствовал, какая сталь кроется за этой мягкостью. Я послушно сделал несколько шагов и остановился перед самым столом. – Будьте добры, расскажите, как обстояло дело? – спросил капуцин вкрадчиво. – Каким образом вы оказались не в Испании, а в герцогстве Савойском?
Я был готов к этому вопросу.
– Но, святой отец, – сказал я, – откуда же мне было знать, что я должен доставить этих людей в Испанию? В приказе, подписанном его высокопреосвященством, был назван город. – Я развернул перед ним все тот же приказ, заверенный подписью кардинала. – И кроме того, было велено держать поездку в тайне и ни с кем не советоваться ни по каким вопросам. Я и не советовался. Да мне и не нужно было этого делать! Мне все было ясно. И, скажу вам по совести, ваше преосвященство, я выполнил все именно так, как мне было велено. Разве я хоть кому-нибудь сказал о поездке? Нет! Разве во время всего путешествия я перемолвился хоть словом с теми, кого сопровождал? Тоже нет! Это вам может подтвердить мой слуга. И разве я не доставил их в город Барселоннету, о чем получил от тамошнего наместника письменное уведомление?
– Да-да, я в курсе, господин Дезэсар написал обо всем, – нетерпеливо сказал отец Жозеф. – Но все-таки: вам было приказано доставить арестованных не в Барселоннету, а в Барселону! В Испанию, а не в Савойю! – Он чуть повысил голос – впрочем, совсем чуть-чуть.
Я старательно наморщил лоб, чтобы Серый Кардинал на моем лице прочитал мучительные раздумья о том, как же меня действительно занесло в другую сторону? Он ждал, чуть постукивая тонкими сухими пальцами. Наконец мое лицо посветлело, я развел руками и сообщил доверительным тоном:
– Думаю, все дело в том, что эти названия так похожи для французского слуха. Барселона, Барселоннета! Если о девушке по имени Жанна нам говорят – Жаннета или вместо Анна – Аннета, разве мы начинаем озираться в поисках кого-то еще? Нет, мы прекрасно понимаем, что речь, скорее всего, идет о той же девушке. – Рассуждая таким образом, я постарался придать себе важный вид. – Ей-богу, если бы на моем месте были вы и если бы вам не сказали, что ехать нужно именно в Испанию, вы тоже не заметили бы разницы. Простите мою смелость, святой отец, – поспешно добавил я. – Наверное, вы бы разобрались с этой путаницей быстрее, может быть еще до выезда из Парижа, но мне и в голову не приходило ничего подобного. Я ведь даже не знал, что в Испании есть какая-то Барселона!
– А о савойской Малой Барселоне вы, выходит, знали? – подозрительно спросил он.
– Ну конечно! – воскликнул я оживленно. – Как же мне не знать – я там бывал в юности, и не один раз! А вот в Испании не бывал ни разу, – добавил я огорченно.
Под его испытующим взглядом я смутился и встревожился по-настоящему. Как очень многие, я знал, что этот человек управлял всесильным кардиналом, который, в свою очередь, управлял королем. И значит, меня допрашивал истинный правитель Франции. Было от чего встревожиться! Если о проницательности его высокопреосвященства ходили легенды, каким же мог оказаться его единственный советник? Не сводя с меня глаз, он вдруг спросил – таким безразличным голосом, что я сразу насторожился:
– Господин Портос, вы знаете тех людей, которых доставили в эту самую Барселоннету?
– Ну конечно, – ответил я, – конечно знаю! Как же мне не знать, святой отец, это ростовщик Исаак Лакедем, его жена и дочь.
Он подался вперед:
– И давно ли вы их знаете? Где вы с ними познакомились?
– Как то есть где? – Я изумленно вытаращил глаза. – У них в доме, конечно! Уж не думаете ли вы, что я перепоручил такое важное дело, как тайный арест, кому-нибудь другому?
Отец Жозеф вновь откинулся на спинку стула.
– Вы хотите сказать, что познакомились с Исааком Лакедемом во время ареста?
– Нет, святой отец. – Я помотал головой. – Раньше, конечно!
– Так вот, я вас и спрашиваю, – кротким голосом произнес Серый Кардинал, – когда и где вы познакомились с арестованным? Вы говорите – до ареста. Когда?
– Да как только получил приказ! – Я покачал головой, словно удивляясь непонятливости вопрошавшего. – Должен же я был сначала прочесть приказ, а уж потом идти его выполнять! Я и прочел. А там, – я кивком указал на лежавшую перед капуцином бумагу, – там его имя и написано. – Я замолчал с довольным видом.
На этот раз Серый Кардинал замолчал надолго. Прикрыв глаза голыми, лишенными ресниц веками, он сидел неподвижно, уперев острые локти в подлокотники и соединив вместе пальцы рук.
И тут я сказал с виноватым видом:
– Святой отец, я должен признаться в том, что все-таки нарушил приказ…
Отец Жозеф тотчас открыл глаза и подобрался.
– Выкладывайте! – потребовал он.
– Там ничего не говорилось о том, что арестованных может сопровождать слуга, – принялся рассказывать я. – Ну и я сам приказал слуге присоединиться к хозяевам… – Далее я принялся многословно описывать Серому Кардиналу то же, что уже изложил капитану. Он слушал очень внимательно. Когда я замолчал, он еще какое-то время ждал и, убедившись в том, что я не собираюсь более добавить ни слова, разочарованно спросил:
– Все?
– Все, святой отец, – ответил я и опустил голову. – Конечно, я виноват. Мне следовало справиться у начальства, могу ли я так поступить. Я не сообразил и готов понести наказание.
– Боже мой, – пробормотал отец Жозеф, – я впервые оказываюсь в такой ситуации… – Он испытующе посмотрел на меня. Но видимо, здоровенный детина с испуганным лицом, смущенно мявший в руках шляпу, выглядел достаточно убедительно. – Хорошо, – сказал вдруг он. – Ваши объяснения вполне удовлетворили меня. Будем считать все случившееся досадным недоразумением, в котором нет злого умысла. Ведь у вас не было причин не исполнить приказ? Вы не были знакомы с арестованным. Вы не были… – Он нахмурился. – Скажите, господин Портос, а говорит ли вам что-нибудь имя дон Жаиме душ Сантуш?
Я похолодел, но все-таки сумел изобразить недоумение. Серый Кардинал кивнул и повторил, уже не спрашивая, а утверждая:
– Значит, никаких причин, по которым вы бы пошли на нарушение приказа, у вас не имелось.
– Конечно нет! – с жаром ответил я, прижав шляпу к груди. – Да ведь я же исполнил приказ, святой отец! Я…
– Ну да, ну да. – Он поторопился меня прервать, испугавшись, что я вновь начну рассказывать то, что он уже слышал. – Я все понял. И доложу его высокопреосвященству все, о чем вы мне рассказали. Можете идти, господин Портос, я вас более не задерживаю. – И отец Жозеф склонился над бумагами, в изобилии лежавшими на столе.
Но я продолжал стоять. Он удивленно поднял на меня глаза:
– Хотите сказать что-то еще?
– Могу ли я считать, что приказ его высокопреосвященства был выполнен мною с надлежащим усердием и добросовестностью? – спросил я.
– Можете, – буркнул он, цепляя на нос очки.
– В таком случае, – твердо сказал я, – я бы хотел обратиться к его высокопреосвященству с нижайшей просьбой.
Он рассеянно кивнул.
– Господин Дезэсар, когда дал мне это поручение, – произнес я с еще большей твердостью, – сказал, что, если я выполню его добросовестно и в срок, меня ожидает продвижение по службе.
Очки Серого Кардинала упали на стол.
– Так вот, я покорнейше прошу его высокопреосвященство, – заторопился я, – походатайствовать перед господином де Тревилем о производстве меня в мушкетеры! – Я утер пот, выступивший на лбу во время этой короткой речи, и замолчал.
– Что такое?! – Серый Кардинал не поверил собственным ушам. – Вы просите рекомендаций у господина кардинала?
Я молча кивнул. Маленькие глазки отца Жозефа широко раскрылись.
– Вы полагаете, что заслужили повышение?
– Я полагаю – да, – ответил я твердо и в то же время почтительно.
Вновь нацепив на нос очки, отец Жозеф долго изучал меня, словно какую-то редкость.
– Это бесподобно! – воскликнул он наконец. – Послушайте, да вы не шутите!
– Но вы же сами только что сказали, что я выполнил приказ с надлежащим усердием и добросовестностью, – смущенно пробормотал я.
– Нет, вы действительно бесподобны, дорогой господин Портос. Я впервые сталкиваюсь с такой наивностью. Я не могу поверить, что столь редкостное простодушие может скрывать злонамеренность. – При этих словах Серый Кардинал испытующе посмотрел на меня, но я только хлопал глазами. – Закончим же на этом. Наш испанский друг потребовал, чтобы арестованных сопровождал человек, который будет меньше думать и больше делать. Мы пошли ему навстречу. Господин Дезэсар подобрал именно такого человека – вас, господин Портос. Вы прекрасно исполнили ответственное и секретное поручение. – Он фыркнул. – Вы действительно вправе требовать награду за свою службу. Мушкетерская рота? – И Серый Кардинал снова рассмеялся. – О, я уверен, что именно такие солдаты чрезвычайно нужны его величеству. Ах, какое удовольствие доставят ему ваши незаурядные способности! Как удачно вы сможете применить их на службе! Я решительно не понимаю, почему бы мне не помочь в исполнении вашего заветного желания? – Он поднялся, и я тотчас склонился перед ним, взмахнув шляпой так, что едва не снес плюмажем чернильницу со стола. – Что же, я немедленно доложу его высокопреосвященству о вашей просьбе. Вам придется подождать немного. Пойдемте.
Мы вышли из его крохотного кабинета, и отец Жозеф направился к двери, за которой находились покои кардинала. По дороге он то и дело покачивал головой, словно удивляясь то ли моему нахальству, то ли себе самому.
Я вышел на улицу, решив дожидаться результата в обществе своих друзей. Увидев меня, они быстро пошли навстречу.
– Ну что? – спросил Атос, пытаясь по моему лицу угадать результат моего визита в Пале-Кардиналь. Я неопределенно взмахнул рукой и предложил подождать еще немного. Примерно четверть часа мы молча прогуливались по улице, раскланиваясь со знакомыми, посматривая на серое здание, у входа в которое расположилась группа телохранителей кардинала. Каждый раз, когда мы проходили мимо, они провожали нас подозрительными взглядами. Если бы все это происходило не в непосредственной близости от резиденции первого министра, уже давно бы зазвенели клинки. Но тут все ограничивалось принятием воинственных поз и любопытством, которое вызывало у «красных» мушкетеров наше присутствие. Друзьям моим молчание давалось с трудом, хотя они хранили внешнюю невозмутимость.