Кобен Харлан. Второго шанса не будет

   – Я у калитки, – сказал я.
   – Убедись, что вокруг никого нет. Открой калитку, пройди в парк и сразу закрой.
   Я напряженно всматривался перед собой. Отдаленные уличные огни отбрасывали рассеянные желтые блики. Сумка оттягивала мне плечо. Я поправил ее. Оглянулся. Никого. Посмотрел налево. Эскалаторы замерли. Положил ладонь на ручку калитки. Замок был надпилен. Следуя указаниям механического голоса, я еще раз внимательно огляделся: Рейчел не видно.
   Я надавил на ручку. Калитка скрипнула, и звук раскатился эхом. Я проскользнул в образовавшуюся щель, и меня поглотила тьма.

* * *

   Рейчел почувствовала, что машина качнулась – Марк покинул салон.
   Она заставила себя выждать минуту, которая показалась двумя часами. Решив, что уже можно, Рейчел приподняла крышку багажника и осторожно выглянула.
   Никого.
   У Рейчел были "глок-22" сорокового калибра (табельное оружие федералов), очки ночного видения военного типа и приспособление, считывающее показания датчика Кью.
   Вряд ли кто-нибудь мог ее засечь, тем не менее Рейчел открыла багажник ровно настолько, чтобы выбраться наружу.
   Оказавшись на улице, она достала из багажника пистолет и очки и бесшумно опустила крышку.
   Полевую операцию Рейчел любила больше остальных – по крайней мере подготовку к ней. Редко выпадает возможность действовать вот таким образом – вести ночную разведку, скрываясь от противника и сжимая пистолет в руке. Чаще в ход идут высокие технологии: автотранспорт, самолеты-шпионы, самоновейшая оптика. Ползать в грязи почти не приходится.
   Рейчел прижалась к борту машины. Вдали она разглядела Марка, направлявшегося вверх по дороге. Она сунула пистолет в кобуру, прикрепила к поясу очки ночного видения и, низко пригибаясь, тоже пошла наверх. Нужды в спецочках пока не было.
   На небе, как на тарелке, лежал ломтик луны. Рейчел заметила, что Марк поднес мобильник к уху. На плече у него висела сумка. Рейчел огляделась. По-прежнему никого. "Здесь, что ли, задуман обмен? – подумала Рейчел. – Место удачное, если, конечно, определен путь отхода". Она занялась рекогносцировкой.
   "Трайон-форт" – место холмистое. Проблема в том, чтобы забраться как можно выше. Рейчел заспешила вперед и почти добралась до намеченного пункта, когда Марк вышел из парка.
   "Проклятие! Придется двигаться дальше".
   Рейчел поползла, как учили, вниз по склону. Трава была колючей и пахла сеном – наверное, потому, что дождей в последнее время почти не было. Рейчел пыталась не упустить Марка из вида и все же потеряла его. Она ускорила шаг и, прошмыгнув через калитку, скрылась за большим валуном.
   Вот и Марк. Однако он не долго оставался в поле ее зрения. Вновь прижав мобильник к уху, он свернул налево и растворился в темноте.
   Рейчел разглядела фланирующую парочку. Быть может, это участники операции, а может, просто мужчина с женщиной, выгуливающие собаку. Марка все еще не видно. Так, времени на раздумья не осталось. Рейчел пригнулась и, прижимаясь к каменной стене, медленно двинулась к лестнице.

* * *

   Тикнер нашел, что Эдгар Портсман похож на персонажей Ноэла Кауарда. Под красным халатом, туго перетянутым в поясе, шелковая пижама, на ногах бархатные шлепанцы. Карсон, брат Эдгара, напротив, выглядел чуть ли не бродягой. Пижама сидит кое-как, волосы покрыты перхотью, глаза красные, как у кролика.
   Эдгар не отрывал глаз от фотографий с лазерного диска.
   – Эдгар, – сказал Карсон, – давай не торопиться с выводами.
   – Не торопиться, – повторил Эдгар и повернулся к Тикнеру: – Я дал ему деньги.
   – Да, сэр, полтора года назад. Нам это известно.
   – Да нет, я не о тех. – Эдгар попытался прямо-таки выплюнуть возражение, но не получилось: сил не хватило. – Я еще ему дал. Недавно. Собственно, не далее как сегодня.
   Тикнер выпрямился в кресле:
   – И много?
   – Два миллиона. Они снова потребовали выкуп.
   – А почему нам не сообщили?
   – "Почему?" – с издевкой передразнил Эдгар. – Действительно, почему? Вы ведь так славно поработали в прошлый раз.
   Тикнер почувствовал, что краснеет.
   – Вы хотите сказать, что передали зятю очередные два миллиона?
   – Именно это я и хочу сказать.
   Карсон по-прежнему разглядывал фотографии. Эдгар посмотрел на брата и перевел взгляд на Тикнера:
   – Это Марк Сайдман убил мою дочь?
   – Тебе лучше знать. – Карсон поднялся со стула.
   – Я не тебя спрашиваю, Карсон.
   На сей раз оба брата уставились на Тикнера. Тот сделал вид, что не слышит вопроса.
   – Вы сказали, что виделись с зятем сегодня?
   Если Эдгар и был задет тем, что его вопрос пропустили мимо ушей, то ничем себя не выдал.
   – Утром. В Мемориальном парке.
   – А эта женщина на фотографиях, – Тикнер ткнул пальцем в один из снимков, – она была с ним?
   – Нет.
   – А кто-нибудь из вас двоих раньше с ней встречался?
   Карсон и Эдгар дружно покачали головами. Эдгар вытащил наугад фотографию:
   – Так что же, выходит, моя дочь наняла частного детектива, чтобы он сделал эти фото?
   – Именно.
   – Не понимаю. А кто это?
   Тикнер вновь "не расслышал" вопроса.
   – Требования о выкупе снова получили вы? Как в прошлый раз?
   – Да.
   – А почему вы решили, что это не мистификация? Что убедило вас в реальности похитителей?
   Карсон был готов к этому вопросу:
   – Именно так мы и подумали: обыкновенные вымогатели. По крайней мере сначала.
   – И что заставило вас изменить свое мнение?
   – Они опять прислали волосы. – Карсон вкратце рассказал об анализах, не забыв добавить, что доктор Сайдман потребовал провести дополнительную проверку.
   – Стало быть, вы отдали ему волосы?
   – Ну да.
   Эдгар вновь погрузился в изучение фотографий.
   – Эта женщина... – бросил он, – у нее с Сайдманом был роман?
   – Понятия не имею.
   – А зачем иначе моей дочери понадобились ее фотографии?
   Ожил мобильник. Тикнер извинился и нажал на кнопку.
   – В десятку, – послышался голос О'Мэлли.
   – Что?
   – Мы засекли машину Сайдмана. Пять минут назад он пересек мост Джорджа Вашингтона.

* * *

   – Спускайся, – велел механический голос.
   Первые несколько ступенек разглядеть было еще можно. Я осторожно двинулся вниз. Вокруг сгущалась тьма. Вскоре пришлось вроде слепого нащупывать ногой каждую ступеньку. Мне это не нравилось. Совершенно не нравилось. Я подумал о Рейчел. Где она сейчас, не поблизости ли? Лестница кончилась. Я ступил на дорожку, она заворачивала влево. Я споткнулся о булыжник.
   – Стоп, – раздался голос.
   Я остановился. Впереди ничего не было видно. Позади смутно угадывалась улица. Справа – крутой обрыв. Воздух пропитан запахами городского парка – странная смесь свежести и пота. Я прислушался, пытаясь уловить хоть какой-то признак жизни, но поймал лишь отдаленный гул проезжающих машин.
   – Сумку с деньгами на землю.
   – Не пойдет, – возразил я. – Сначала я хочу увидеть свою дочь.
   – Деньги на землю.
   – Мы же договорились. Вы показываете мне Тару – я показываю вам деньги.
   Ответа не последовало. Я почувствовал сильный шум в ушах. Страх буквально сковал мои члены. Нет, все это мне решительно не нравилось. Слишком уж я на виду. Я обернулся. Еще можно было кинуться назад и заорать как сумасшедший. Населен этот район гуще, чем обычно на Манхэттене. Кто-нибудь наверняка либо придет на помощь, либо вызовет полицию.
   – Доктор Сайдман?
   – Да?
   И тут мне в лицо ударил сноп света. Я заморгал и прикрыл глаза ладонью. Затем прищурился, стараясь хоть что-нибудь разглядеть впереди. Луч фонаря скользнул вниз. Глаза быстро привыкали к такому освещению. Из темноты выступил какой-то силуэт. Ошибки быть не могло. Я сразу понял, кто передо мной.
   Это был мужчина. Кажется, на нем была фланелевая рубаха. Впрочем, не уверен. Повторяю, я видел только силуэт. Черты лица или цвет одежды различить было нельзя. Поэтому если желаете, отнесите мою догадку к игре воображения. Но остальное я различаю достаточно четко.
   К мужчине жался, вцепившись ему в ногу чуть выше колена, маленький ребенок.

Глава 26

   "Жаль все-таки, что так темно", – подумала Лидия. Ей бы очень хотелось увидеть сейчас выражение лица доктора Сайдмана. С тем жестоким актом, который должен был вот-вот свершиться, это желание не имело ничего общего. Просто вульгарное любопытство. Правда, иного свойства, нежели то, которое испытывает свидетель дорожного происшествия. Представьте себе. У этого человека отняли ребенка. Полтора года он гадал, что случилось с дочерью, где она, жива ли, проводил бессонные ночи, когда из глубин подсознания возникают картины одна страшнее другой.
   И вот он видит девочку.
   Разве не естественен порыв взглянуть на его лицо?
   Время стремительно убывало. Да, Лидии хотелось растянуть миг напряжения, перевести этого человека через черту, за которой перестают контролировать происходящее, облегчить себе таким образом последний удар.
   Она вытащила "ЗИГ-Зауэр" и, выглянув из-за куста, прикинула расстояние, отделяющее ее от доктора Сайдмана. Футов тридцать, максимум сорок. Она прижала к губам мобильник и прошептала (а впрочем, что шепот, что крик – какая разница? Ее стирает устройство, меняющее голос):
   – Открой сумку.
   Сайдман был похож на лунатика. Он сделал ровно то, что приказано, на сей раз без всяких условий. Теперь фонарь был в руках не у Павла, а у Лидии. Она направила луч сперва в глаза Сайдману, потом на сумку.
   Деньги. Деньги в пачках. Лидия удовлетворенно кивнула:
   – Хорошо. Положи сумку на землю. Медленно иди вниз по тропинке. Тара будет тебя ждать.
   Доктор Сайдман опустил сумку на землю и прищурился, вглядываясь туда, где, по его расчетам, должна была находится его дочь. "Двигается он скованно, но надо учитывать, что в глаза ему бьет свет. Что ж, это облегчает задачу", – решила Лидия.
   Она хотела выстрелить с близкого расстояния. Два раза. Одна пуля в голову – на случай если он в бронежилете. Лидия – хороший стрелок. Наверное, она и отсюда попадет ему в голову. Но требуется стопроцентная уверенность. Промаха быть не должно. Нельзя оставлять ему ни единого шанса.
   Сайдман медленно приближался к ней. Двадцать футов. Пятнадцать. Когда осталось десять, Лидия подняла пистолет и прицелилась.

* * *

   "Если Марк спустился в метро, – прикинула Рейчел, – идти за ним, оставаясь незамеченной, практически невозможно".
   Она встала на ленту эскалатора. "Марка нигде не видно. Проклятие!" Рейчел посмотрела вниз. Слева от подножия лестницы поворот к метро, справа – железная калитка.
   Ну и что дальше?
   За спиной послышались шаги. Рейчел поспешно стерла размытую тушь под глазами – надо же хоть чуть-чуть прилично выглядеть – и переместила на поясе, подальше от посторонних взглядов, очки ночного видения.
   По ступенькам с грохотом шагали двое мужчин. Они миновали Рейчел. Один обернулся и одарил ее улыбкой. Она улыбнулась в ответ. Мужчины сбежали с эскалатора и повернули к метро.
   Рейчел быстро оценила ситуацию. Этих двоих можно использовать как прикрытие. Она последует за ними, может, даже заговорит. Кто ее в чем заподозрит? Надо надеяться, поезд, в который сел Марк, еще не отошел. Ну а если отошел? Да нет, какой смысл думать о плохом?
   Рейчел направилась было к мужчинам, когда что-то заставило ее остановиться. Калитка. Железная калитка справа. Закрытая. Объявление гласит: "Открыто по выходным и праздничным дням".
   Сквозь заросли Рейчел различила вспышку фонаря.
   Она подошла поближе. Попыталась вглядеться во тьму, но, кроме того же луча фонаря, ничего не увидела. Слишком густые кусты.
   Фонарь погас.
   Она подождала в надежде, что фонарь вновь загорится. Этого не произошло.
   Очки можно использовать только в темноте. Новейшая модель оснащена сенсорной системой, позволяющей работать и при свете, но Рейчел считала, что чем меньше искусственного освещения, тем лучше.
   Слева было место, где – если прижаться к стене – тьма стояла кромешная. Отлично. Конечно, деревья и кусты мешают, но ничего, справиться можно.
   Очки легкие, однако миниатюрными их никак не назовешь. Следовало бы купить другую модель, похожую на бинокль. Собственно, таких большинство. Но – не купила. Очки так просто не наденешь, нужно закреплять, как маску. Правда, есть и преимущество: нацепишь их – и руки свободны.
   Пока Рейчел возилась с очками, фонарь зажегся вновь. Она попыталась установить источник света, и, кажется, ей это удалось. На сей раз точка вроде сдвинулась немного вправо. И вперед, ближе к ней.
   А затем не успела она и глазом моргнуть, как фонарь погас.
   Рейчел не сводила взгляда с того места, откуда, по ее соображениям, исходил свет. Темно. Совсем темно. Так, с очками порядок. Ночная оптика просто усиливает освещение, пусть самое слабое. Но в данном случае вообще никакого нет. Раньше это была неразрешимая проблема, но теперь придумали инфракрасное излучение, позволяющее обнаружить предметы, невидимые невооруженным глазом.
   Его-то Рейчел и включила. Тьму прорезали ярко-зеленые полосы. Рейчел смотрела не сквозь линзы – перед ней был фосфоресцирующий экран, вроде телевизионного. Окуляр увеличивает картинку (видишь отражение, а не реальные предметы), а зеленая она потому, что человеческий глаз различает оттенков этого цвета больше, чем любого иного. Рейчел напряженно вглядывалась в изображение.
   Кто-то есть.
   Картинка смутная, но, кажется, это невысокая женщина. Похоже, она скрывается за кустом, прижимая что-то к губам. Наверное, мобильник. Периферийное зрение такие очки практически блокируют, хотя авторы именно этой модели утверждают, что тридцать семь процентов сохраняется. Рейчел скосила взгляд направо и увидела Марка. Он опускал на землю сумку с двумя миллионами долларов.
   Затем он двинулся в сторону женщины. Ступал он неуверенно – должно быть, опасался споткнуться в темноте о камень.
   Рейчел переводила окуляры с Марка на женщину и обратно. Марк подходил все ближе. Женщина по-прежнему скрывалась за кустом, увидеть ее он никак не мог. Заподозрив недоброе, Рейчел нахмурилась.
   И тут женщина вскинула руку.
   Точно разглядеть было трудно: мешали деревья и кусты, – но, похоже, она тычет в него пальцем. Они теперь совсем близко друг от друга. Рейчел прищурилась. И тут-то ей стало ясно, что это вовсе не палец – слишком велик для пальца.
   Это пистолет. Женщина целится Марку в голову.
   Окуляры вдруг затуманились. Рейчел вскрикнула и отшатнулась: в тот же миг ей на рот легла, словно бейсбольная перчатка, чья-то крупная ладонь.

* * *

   Тикнер сидел за рулем. Риган, устроившись рядом, поглаживал пятно на подбородке.
   – Слушайте, ваши солнечные очки не дают мне покоя, – сказал он. – Это что, ФБР такими снабжает?
   – С ними легче похищенных детей искать, – усмехнулся Тикнер.
   – Ясно. И исчезнувшее оружие тоже. – Риган поерзал на сиденье. – Слушайте, Ллойд...
   – Да?
   – Как-то не складывается картинка, а?
   – Так у нас еще не все кубики в наличии.
   – Но ведь уже тепло?
   – Еще как.
   – Так может, подобьем бабки?
   Тикнер кивнул:
   – Прежде всего, если лабораторный анализ ДНК, заказанный Эдгаром Портсманом, соответствует действительности, значит, ребенок жив.
   – Во что трудно поверить.
   – Согласен. Но зато многое объясняет. Кто больше всех заинтересован в том, чтобы похищенный ребенок был жив?
   – Отец, – сказал Риган.
   – А чье оружие таинственно исчезло с места убийства?
   – Отца.
   – Точно. – Тикнер сложил пистолетом средний и указательный пальцы и прицелился в Ригана. – Так где же все это время находился ребенок?
   – Его прятали.
   – Ценное соображение, ничего не скажешь.
   – Да нет, вы подумайте. Мы все это время глаз не спускали с Сайдмана, и он это знает. Так кому прежде всего с руки спрятать малышку?
   – Приятельнице, о которой нам ничего не было известно. – Риган понял, к чему клонит Тикнер.
   – Больше того, эта приятельница из бывших федералов. Эта приятельница знает методы нашей работы: как организовать получение выкупа, как спрятать ребенка. Надо найти знакомых Стейси, сестры Сайдмана, и заручиться их поддержкой.
   Риган задумался.
   – Ладно, – заговорил он, – положим, все так оно и есть. Эти двое совершают преступление. Получают два миллиона и ребенка. Но дальше-то что? Преступники полтора года прохлаждаются и вдруг решают, что неплохо бы еще денег получить?
   – Им требовалось время, чтобы отвести от себя подозрения. Может, надо было расплатиться по закладной на поместье жены. Может, понадобилось два миллиона, чтобы сбежать отсюда. Откуда мне знать?
   – Мы все время упускаем одну и ту же вещь. – Риган нахмурился.
   – А именно?
   – Если за всем этим стоит Сайдман, то как получилось, что он сам едва на тот свет не отправился? Это ведь не подстава – мол, подстрели меня так, чтобы все выглядело правдоподобно. Он вырубился полностью. Санитары, оказавшиеся на месте первыми, вообще сочли его трупом. Да мы и сами ничтоже сумняшеся почти десять дней называли это происшествие двойным убийством.
   – Да, это вопрос, – кивнул Тикнер.
   – А куда он сейчас направляется? Я имею в виду, что ему понадобилось на мосту Джорджа Вашингтона? Думаете, он решил, что пора удрать с двумя миллионами в кармане?
   – Не исключено.
   – По-вашему, когда люди пытаются скрыться, они расплачиваются на мосту талонами?
   – Нет, но он может не знать, как легко его в таком случае выследить.
   – Да бросьте вы, все это знают. Вы покупаете талон на почте. Там говорится, когда и где именно вы можете по нему проехать. Но даже если Сайдман такой тупица, чтобы не подумать об этом, то ваша Рейчел – или как ее там? – должна понимать, что к чему. Бывший агент все-таки.
   – Рейчел Миллз. – Тикнер неторопливо кивнул. – Да, вы правы.
   – Спасибо.
   – Ну и что из всего этого следует?
   – А то, что нам до сих пор не за что зацепиться. А потому и не понятно, что происходит.
   Зазвонил мобильник.
   – Вы где? – послышался голос О'Мэлли.
   – В миле от моста Джорджа Вашингтона, – ответил Тикнер.
   – Нажмите на газ.
   – Зачем? Что за спешка?
   – Нью-йоркская полиция только что засекла машину Сайдмана, – пояснил О'Мэлли. – Он запарковался у парка "Трай-он-форт". Это в миле-полутора от моста.
   – Знаю, – бросил Тикнер. – Через пять минут, даже меньше, будем там.

* * *

   Хеши казалось, что все идет слишком уж гладко.
   Он видел, как доктор Сайдман вышел из машины. Присмотрелся, никого не обнаружил и начал спускаться со старой крепостной башни.
   Он заметил женщину в самый последний момент.
   Хеши задержался, глядя, как она направляется к эскалатору. С женщиной двое мужчин. Ничто не вызывает подозрений. Но когда она осталась одна, ситуация изменилась.
   Женщина почему-то задержалась у парка. Хеши двинулся к ней.
   Он знал, что его внешность производит устрашающее впечатление. Знал он и то, что многие провода в его мозгу соединены неправильно. Но не обращал на это никакого внимания, что, впрочем, по его мнению, тоже являлось следствием неправильного соединения. Найдется немало людей, которые будут утверждать, что Хеши – воплощение чистого зла. За свою жизнь он убил шестнадцать человек, четырнадцать – после пыток. Шестеро из тех, на кого он покушался, остались в живых, но лишь для того, чтобы мечтать о смерти.
   Быть может, подобные Хеши не ведают, что творят, ибо чужая боль им просто непонятна? Нет. Хеши знал, что такое боль. И знал, что такое любовь. Он любил Лидию. Он любил ее так сильно, что многим и невдомек. Ради Лидии он готов был и убить, и умереть. Разумеется, многие так говорят о своих любимых – но многие ли доказывают свои слова делом?
   У женщины были окуляры. Очки ночного видения. Хеши видел такие в новостных телепередачах. Их надевают солдаты для ночного боя. Однако из того, что женщина в спецочках, вовсе не следует, будто она обязательно из полиции. Оружие и всякие иные военные приспособления сейчас может достать каждый, были бы деньги. Хеши продолжал наблюдение. Так или иначе, коп она или не коп, если очки не фикция, женщина окажется свидетельницей того, как Лидия совершает убийство.
   Этого допустить нельзя.
   Хеши медленно стал приближался к ней. Надо выяснить, не переговаривается ли она с кем-нибудь: может, у нее с собой радио. Но нет, женщина молчит. Это хорошо. Возможно, она действительно сама по себе.
   Он находился от нее всего в двух ярдах, когда она вдруг отшатнулась и коротко вскрикнула. Хеши понял, что пора действовать.
   Он бросился вперед с легкостью, которую трудно было предположить в таком гиганте, закрыл женщине лицо одной рукой, а другой сдавил затылок.

Глава 27

   Какой-то звук заставил меня остановиться. Я повернул направо – вроде бы оттуда, со стороны улицы, послышалось. Я попытался всмотреться, но после ослепительного света глаза еще не привыкли к темноте. К тому же деревья мешали обзору. Я подождал в надежде, что звук повторится. Но нет. Полная тишина. А впрочем, какая разница? В конце тропинки меня должна поджидать Тара. И это единственное, что имеет значение. Все остальное – потом.
   Я вновь двинулся вперед, не оборачиваясь и даже не задумываясь о сумке с двумя миллионами долларов. Деньги тоже не имели значения. Я попробовал восстановить в сознании туманный образ, силуэт, возникший при вспышке фонаря. Моя дочь. Она тут, совсем рядом, в нескольких шагах от меня. Мне дали еще один шанс спасти ее. "Думай об этом. Только об этом. Мухи отдельно – котлеты отдельно. Все остальное не важно".
   Я продолжал медленно идти по тропинке.

* * *

   Работая в Федеральном бюро расследования, Рейчел немало преуспела в стрельбе и силовых единоборствах. Четыре месяца тренировок в Квонтико даром не пропали. Она знала, что истинные схватки не имеют ничего общего с тем, что показывают по телевизору. Тебе и в голову не приходит пинать противника пяткой в лицо. Или поворачиваться к нему спиной. Или подрыгивать, крутиться на месте. Да ничего подобного!
   Обычно целишься в наиболее уязвимое место. Например, нос: попадаешь – и, как правило, у противника выступают слезы на глазах, он хуже видит. Глаза – само собой. И горло, разумеется: каждый, кто получал удар по шее, знает, насколько это подавляет волю к сопротивлению. А уж про пах и говорить нечего. Однако туда трудно попасть, мужчина всегда защищает свои причиндалы. Удар по ним годиться скорее как отвлекающий маневр. Сделать вид, что целишь в пах, а на самом ударить в какое-то другое, менее защищенное место.
   Таких мест немало – солнечное сплетение, подъем стопы, колено. Правда, всегда возникает проблема мастерства. В кино часто маленькие бьют больших. В действительности так тоже бывает. Но если сходятся женщина, да еще такая невысокая, как Рейчел, и мужчина, да еще такой гигант, как Хеши, шансы на победу у нее ничтожны. А если мужчина вдобавок умеет драться, то и вовсе сводятся к нулю.
   Другая проблема для женщины состоит в том, что драка никогда не протекает так, как в кино. Взять хотя бы всяческие столкновения в барах или на стадионах. Потасовка обычно кончается на полу. Бои без правил, конечно, дело иное. Там люди колотят друг друга стоя. Один из соперников, как правило, ныряет другому под руки, обхватывает его за талию, и оба катятся по рингу. Тут уж подготовка не имеет никакого значения. Если дойдет до этой стадии, положение Рейчел безнадежно.
   Рейчел совершенно не могла дышать. Она инстинктивно попыталась обеими руками отодрать ладонь, зажавшую ей рот и нос, и это было неправильно. Следовало действовать ногами – например, ударить противника по колену или по стопе. Восстановить дыхание у нее не получилось. А тут еще давление на затылок.
   Рейчел чувствовала, как мужские пальцы вдавливаются ей в десны, крошат зубы. Руки нападавшего были такими могучими, что, казалось, череп вот-вот расколется, как лесной орех. Но видно, у противника были иные намерения. Он принялся выкручивать ей шею. Голова уже еле держалась на привычной опоре. Рука, зажимающая губы и ноздри, по-прежнему перекрывала доступ воздуха. Мужчина приподнял Рейчел. Она всячески извивалась, пытаясь вырваться, ослабить железную хватку по меньшей мере.
   В ушах страшно шумело. Легкие горели нестерпимым огнем. Рейчел изо всех сил лягалась; иные удары достигали цели, но были столь слабы, что не приносили никакой пользы. Очки сбились на сторону, но с головы не слетели, лишь затрудняли обзор.
   Кровь в голове стучала тяжелым молотом. Припомнив уроки рукопашного боя, Рейчел вонзила ногти в пальцы противника. Никакого эффекта. Она надавила сильнее. Тот же результат. Ей не хватало кислорода. Она чувствовала себя как рыба на крючке. Ее охватила паника.
   Пистолет!
   Нужно достать его. Если на какое-то время сохранить сознание, если высвободить руку, можно добраться до кармана, вытащить оружие, спустить курок. Это ее единственный шанс. В глазах темнело. В голове помутилось.
   Чувствуя, что еще секунда – и череп расколется пополам, Рейчел опустила левую руку. Кожа на шее натянулась, угрожая лопнуть, как резиновая лента. Рука коснулась кобуры, пальцы ощутили холод пистолета.
   Но мужчина следил за ее движениями. Не отпуская Рейчел, он изо всех сил ударил ее коленом по почкам. Хотя в мозгу красным пламенем взорвалась боль, глаза закатились, Рейчел не сдалась. Она упорно тащила пистолет из кобуры. И у мужчины не осталось выбора. Он швырнул ее оземь.