Страница:
Антон Макарович Прудкин родился в 1880 году в Болгарии, куда из России переселился его отец. Окончил мореходку в России в г. Николаеве и плавал на различных болгарских судах, сначала матросом и механиком, а затем и капитаном. Весьма активно участвовал в болгарском, российском и македонском революционном движении. Уже тогда проявилась его склонность к диверсионной деятельности. В 1903 году, чтобы поддержать Илинденское восстание против турок в Македонии, устроил взрыв на австро-венгерском пароходе «Васкану», который шел из Варны в Стамбул, потом организовал неудавшееся покушение на турецкого султана Абдул-Хамида II-го. По революционным делам бывал в России, по некоторым сведениям, он был приговорен там к смертной казни. Согласно данным жены Прудкина, Марии Федоровны, её муж встречался в Швейцарии с В. И. Лениным.
Когда началась Первая мировая война и Болгария стала союзницей Германии, Прудкин предложил свои услуги российской военной разведке. Когда он ходил на корабле в Турцию или проплывал мимо — фотографировал военные объекты, а снимки передавал русским. Он готовил также диверсии на германских броненосцах «Гёбен» и «Бреслау», но 5 октября 1915 года был арестован по обвинению в помощи русской армии. 3 марта 1916 Софийский военно-полевой суд приговорил Антона Макарова Прудкина к пожизненному лишению свободы «за шпионаж в пользу России». Заключение отбывал вместе с Александром Стамболийским, одним из руководителей Болгарского земледельческого народного союза, также приговоренного к пожизненному сроку. Свобода пришла к ним после отречения от престола в 1918 году болгарского царя Фердинанда I Кобургского. Приговор в отношении Прудкина отменен 3 марта 1919 года Верховным кассационным судом.
Между тем, его товарищ по заключению Александр Стамболийский стал премьер-министром Болгарии и в июле 1919 года назначил Антона Макаровича градоначальником Софии. Как утверждают некоторые исследователи, Прудкин пользуясь своей властью, организовал целый ряд диверсий и террористических актов против политических противников земледельческой партии. Самым громким, из приписываемых ему деяний, был взрыв 3 марта 1920 года в 10 часов 20 минут утра в здании театра «Одеон» в Софии во время выступления известного деятеля белой эмиграции Петра Рысса с лекцией «О положении в большевистской России». В результате погибли 4 человека, в том числе прокурор кассационного суда Вылков. Следствие вела группа следователей, среди которых был и капитан Никифор Никифоров, через много лет ставший советским разведчиком «Журиным».
Исполнители теракта в «Одеоне» были арестованы в Румынии и выданы Болгарии. На следствии они назвали Антона Прудкина организатором акции. В результате громкого скандала градоначальник в сентябре 1920 года был отрешен от должности, и арестован, однако, на допросах он отверг все обвинения и за недостатком улик в том же году освобожден.
Стамболийский отослал Антона подальше от столицы в Варну, на должность начальника морской полиции черноморского побережья страны. Там ему пришлось вступить в борьбу с одним из самых сильных противников — начальником варненской базы БКП Григором Чочевым.
В апреле-мае 1921 года, по поручению премьер-министра Прудкин возглавлял болгарскую неофициальную миссию в Советскую Россию, изучалась возможность заключения торгового соглашения между двумя странами. По возвращении на родину делегация представила председателю Совета министров отчет, в котором говорилось о том, что при нынешнем положении в России торговля с ней не может быть сколько-нибудь значительной, но политический союз мог бы иметь для Болгарии огромное значение.
После государственного переворота 9 июня 1923 года Антона Прудкина, который входил в первую десятку лиц подлежащих аресту, задержали в Варне и доставили в Софию. Его обвинили в целом ряде покушений, но главным пунктом был взрыв в театре «Одеон». Рассмотрение этого дела в Софийском окружном суде началось 4 мая 1925 года. Спустя 16 дней Прудкин и оба исполнителя теракта были приговорены к смертной казни, которую Прудкину заменили на многолетнее тюремное заключение. Бывший военный министр в правительстве Стамболийского Константин Муравиев, обвинявшийся на том же процессе и судом оправданный, считал своего соседа по скамье подсудимых преступником, но, тем не менее, писал в своих воспоминаниях: «Приговор Прудкину за покушение в „Одеоне“ был продиктован суду или, скажем так — это судебная ошибка. Истинный автор покушения на сегодняшний день является профессором Софийского университета».
Антон Прудкин после приговора провел в тюрьме 11 лет с мая 1925 по апрель 1936 года, никогда не признавал свой вины. В заключении он написал и издал двухтомные воспоминания «Записки на моряка». 4 марта 1936 он вышел из тюрьмы и поселился в Варне.
Вскоре через знакомого ему Крыстю Белева Прудкин установил контакт с советской военной разведкой. Выполнял её задания и, в частности, будучи хорошим картографом, составил полную и точную карту черноморского побережья с указанием всех баз и укреплений. В апреле — июле 1939 года Антон Прудкин участвовал в акции спасения болгарских евреев. Командуя кораблем «Свети Никола», он вывез из Бургаса и Варны в Палестину почти 1300 человек.
Осенью того же 1939 года ему поручено сформировать разведывательную группу. Антон Прудкин выполнил это задание, и в 1940 году его отряд из двенадцати человек начал работу. Связь с Центром поддерживалась через сотрудников торгового консульства СССР в Варне, советского военного атташе в Софии и по морскому каналу с помощью моторки «Единство», закупленной на советские деньги. Выходя в море якобы для рыбной ловли, члены группы встречались далеко от берега с советскими кораблями и подводными лодками, передавали добытые сведения и материалы, получали деньги, оружие и взрывчатку.
Невзирая на постоянный надзор полиции Прудкин успешно осуществлял свою деятельность и даже дважды выезжал для выполнения заданий в Турцию и Грецию. Руководимая им группа провела несколько удачных диверсий против кораблей Германии и её союзников. В разведработе он пользовался псевдонимами «Капитан Андрей» и «Борзый».
Раскрыть работу группы удалось, лишь подведя к одному из её членов земляка — секретного сотрудника полиции. 21 июля 1941 Антона Прудкина и его соратников арестовали и подвергли допросам с пристрастием. Но многого узнать полицейским не удалось. Через месяц последовало официальное сообщение о том, что полиция раскрыла антигерманскую разведывательную и саботажную группу во главе с Антоном Прудкиным, действовавшую в районе Черного моря. 10 октября 1941 года Антон Макарович Прудкин был приговорен к смертной казни и 1 августа 1942 повешен в варненской тюрьме. Посмертно А. М. Прудкин был награжден орденом Отечественной войны II-й ст.
ЧЕХОСЛОВАЦКИЕ РЕЗИДЕНТЫ
Когда началась Первая мировая война и Болгария стала союзницей Германии, Прудкин предложил свои услуги российской военной разведке. Когда он ходил на корабле в Турцию или проплывал мимо — фотографировал военные объекты, а снимки передавал русским. Он готовил также диверсии на германских броненосцах «Гёбен» и «Бреслау», но 5 октября 1915 года был арестован по обвинению в помощи русской армии. 3 марта 1916 Софийский военно-полевой суд приговорил Антона Макарова Прудкина к пожизненному лишению свободы «за шпионаж в пользу России». Заключение отбывал вместе с Александром Стамболийским, одним из руководителей Болгарского земледельческого народного союза, также приговоренного к пожизненному сроку. Свобода пришла к ним после отречения от престола в 1918 году болгарского царя Фердинанда I Кобургского. Приговор в отношении Прудкина отменен 3 марта 1919 года Верховным кассационным судом.
Между тем, его товарищ по заключению Александр Стамболийский стал премьер-министром Болгарии и в июле 1919 года назначил Антона Макаровича градоначальником Софии. Как утверждают некоторые исследователи, Прудкин пользуясь своей властью, организовал целый ряд диверсий и террористических актов против политических противников земледельческой партии. Самым громким, из приписываемых ему деяний, был взрыв 3 марта 1920 года в 10 часов 20 минут утра в здании театра «Одеон» в Софии во время выступления известного деятеля белой эмиграции Петра Рысса с лекцией «О положении в большевистской России». В результате погибли 4 человека, в том числе прокурор кассационного суда Вылков. Следствие вела группа следователей, среди которых был и капитан Никифор Никифоров, через много лет ставший советским разведчиком «Журиным».
Исполнители теракта в «Одеоне» были арестованы в Румынии и выданы Болгарии. На следствии они назвали Антона Прудкина организатором акции. В результате громкого скандала градоначальник в сентябре 1920 года был отрешен от должности, и арестован, однако, на допросах он отверг все обвинения и за недостатком улик в том же году освобожден.
Стамболийский отослал Антона подальше от столицы в Варну, на должность начальника морской полиции черноморского побережья страны. Там ему пришлось вступить в борьбу с одним из самых сильных противников — начальником варненской базы БКП Григором Чочевым.
В апреле-мае 1921 года, по поручению премьер-министра Прудкин возглавлял болгарскую неофициальную миссию в Советскую Россию, изучалась возможность заключения торгового соглашения между двумя странами. По возвращении на родину делегация представила председателю Совета министров отчет, в котором говорилось о том, что при нынешнем положении в России торговля с ней не может быть сколько-нибудь значительной, но политический союз мог бы иметь для Болгарии огромное значение.
После государственного переворота 9 июня 1923 года Антона Прудкина, который входил в первую десятку лиц подлежащих аресту, задержали в Варне и доставили в Софию. Его обвинили в целом ряде покушений, но главным пунктом был взрыв в театре «Одеон». Рассмотрение этого дела в Софийском окружном суде началось 4 мая 1925 года. Спустя 16 дней Прудкин и оба исполнителя теракта были приговорены к смертной казни, которую Прудкину заменили на многолетнее тюремное заключение. Бывший военный министр в правительстве Стамболийского Константин Муравиев, обвинявшийся на том же процессе и судом оправданный, считал своего соседа по скамье подсудимых преступником, но, тем не менее, писал в своих воспоминаниях: «Приговор Прудкину за покушение в „Одеоне“ был продиктован суду или, скажем так — это судебная ошибка. Истинный автор покушения на сегодняшний день является профессором Софийского университета».
Антон Прудкин после приговора провел в тюрьме 11 лет с мая 1925 по апрель 1936 года, никогда не признавал свой вины. В заключении он написал и издал двухтомные воспоминания «Записки на моряка». 4 марта 1936 он вышел из тюрьмы и поселился в Варне.
Вскоре через знакомого ему Крыстю Белева Прудкин установил контакт с советской военной разведкой. Выполнял её задания и, в частности, будучи хорошим картографом, составил полную и точную карту черноморского побережья с указанием всех баз и укреплений. В апреле — июле 1939 года Антон Прудкин участвовал в акции спасения болгарских евреев. Командуя кораблем «Свети Никола», он вывез из Бургаса и Варны в Палестину почти 1300 человек.
Осенью того же 1939 года ему поручено сформировать разведывательную группу. Антон Прудкин выполнил это задание, и в 1940 году его отряд из двенадцати человек начал работу. Связь с Центром поддерживалась через сотрудников торгового консульства СССР в Варне, советского военного атташе в Софии и по морскому каналу с помощью моторки «Единство», закупленной на советские деньги. Выходя в море якобы для рыбной ловли, члены группы встречались далеко от берега с советскими кораблями и подводными лодками, передавали добытые сведения и материалы, получали деньги, оружие и взрывчатку.
Невзирая на постоянный надзор полиции Прудкин успешно осуществлял свою деятельность и даже дважды выезжал для выполнения заданий в Турцию и Грецию. Руководимая им группа провела несколько удачных диверсий против кораблей Германии и её союзников. В разведработе он пользовался псевдонимами «Капитан Андрей» и «Борзый».
Раскрыть работу группы удалось, лишь подведя к одному из её членов земляка — секретного сотрудника полиции. 21 июля 1941 Антона Прудкина и его соратников арестовали и подвергли допросам с пристрастием. Но многого узнать полицейским не удалось. Через месяц последовало официальное сообщение о том, что полиция раскрыла антигерманскую разведывательную и саботажную группу во главе с Антоном Прудкиным, действовавшую в районе Черного моря. 10 октября 1941 года Антон Макарович Прудкин был приговорен к смертной казни и 1 августа 1942 повешен в варненской тюрьме. Посмертно А. М. Прудкин был награжден орденом Отечественной войны II-й ст.
ЧЕХОСЛОВАЦКИЕ РЕЗИДЕНТЫ
В первой половине 20-х годов, когда под руководством А. Я. Зейбота и Я. К. Берзина военная разведка разворачивала свою работу, изучаемые Разведотделом — Разведупром Штаба РККА страны «в отношении уделяемого им внимания» делились на 4 группы.
Чехословакия (вместе с Югославией, Венгрией, Болгарией, Грецией и др.) относилась к последней группе «прочих государств», но стояла там на первом месте. В этот же период создаются в Европе совместные резидентуры РУ и ИНО (которые просуществовали до 1926 года) и поэтому некоторые из агентурных сетей были связаны как с представителями внешней, так и военной разведок.
Летом 1920 года в Прагу прибыла миссия советского Красного Креста во главе с Я. С. Гилерсоном. В состав этой группы из семи человек видимо входили и сотрудники военной разведки. Задачи Региструпра ПШ РВСР формулировались в то время следующим образом:
«Выяснение военных, политических, дипломатических и экономических планов и намерений стран, враждебно действующих против Российской Социалистической Федеративной Советской Республики и нейтральных государств, а также их отдельных групп и классов, могущих нанести тот или иной вред Республике…» (Приказ РВСР № 148/29 от 30.01.1920.).
Одним из руководителей военной разведки в стране стал в июне 1921 года Альфред Георгиевич Ганзен, приехавший в Прагу на должность заместителя торгпреда. В центральном аппарате в августе 1920 — мае 1921 года он был начальником оперативного (агентурного) отделения.
На посту резидента его сменил, работавший до этого в Германии, Стефан Владиславович Жбиковский (1923 — 1924 гг.), а затем — заместитель руководителя венской резидентуры Лев Александрович Борович (май — сентябрь 1924 гг.). К этому времени агентурная сеть в Чехословакии была довольно большой. Некоторые из её сотрудников сейчас известны.
Мария Юрьевна Шуль (Тылтынь), шифровальщица и машинистка полпредства (1922 — 1923 гг.), первый раз посетила Чехословакию с разведывательной миссией в 1921 году. Карел Смишек во время Первой мировой войны попал в русский плен. Там он изучил русский язык и примкнул к большевикам. После партийной и военной подготовки вернулся осенью 1920 года на родину в местечко Злати дул Роудни у Вотице. С января 1923 года жил и работал в Праге. Шмераль Горишник, был членом компартий Румынии и Чехословакии.
Осенью 1923 года из Польши в Прагу прибыл Владимир Антонович Горвиц — Самойлов («Иванов»), русский журналист, родившийся в 1880 году в Варшаве, бывший редактор газеты Органа демократической мысли «Варшавское слово» (с сентября 1920 года — «Новое Варшавское слово»).
Как выяснила позднее польская полиция, Самойлов с самого начала 20-х годов сотрудничал с советской разведкой вместе с неким Цыбульским («Лукьянов»). Прикрытием для его деятельности служила журналистика и сотрудничество с японским военным атташе, который представлял дружественную Польше страну. Через Цыбульского, имеющего большие связи в государственном аппарате, в том числе в МВД, офензиве и дефензиве (т.е. — разведке и контрразведке), он раздобыл весьма ценные материалы. Среди других документов Самойлов получил тексты польско-румынской и польско-французской военных конвенций, а также циркуляр министра внутренних дел об усилении репрессий против социалистических организаций, причем, у него циркуляр оказался раньше чем в местных органах МВД.
Позднее фотокопия документа оказалась в распоряжении английской газеты «Манчестер гардиан» и была опубликована на её страницах. По этому поводу депутаты Сейма (польского парламента) направили запрос в МВД своей страны. Резидент ИНО в Вене «Черский» (Э. С. Гольденштейн) писал 18 апреля 1924 года, что Самойлов «в период своей деятельности в Польше нашел источники информации в министерствах и польской дефензиве. Результаты его деятельности в тот период характеризуются как очень хорошие» (РГВА. Ф. 308к. Оп.9. Д. 1973. Л .76.).
В Чехословакию Владимир Горвиц — Самойлов прибыл с рекомендательными письмами японского военного атташе в Варшаве, которые аттестовали его как работника этого аппарата с самой лучшей стороны. Благодаря такой рекомендации он получил в Польше заграничный паспорт и заграничную дипломатическую визу. С письмами Самойлов явился к секретарю японского посольства в Праге, с которым потом неоднократно встречался и которого учил русскому языку.
Владимир Горвиц стал руководителем широкой агентурной сетью, к которой подключил действующую агентуру, а также привлек к работе новых людей. Однажды он встретился с варшавским знакомым Иваном Пиотровским, бывшим капитаном российской армии, который был приглашен чехословацкими властями на работу в Прагу в качестве военного специалиста, и предложил ему поработать на советскую разведку. Пиотровский согласился и получил псевдоним «Греченко». Горвицу помогала Ирина Червинка, машинистка министерства иностранных дел, а также Всеволод Пентко, бывший полковник российской армии, владелец ресторана «Медведь», Александр Мончук, студент, Александр Надь, слушатель политехникума, Тамара Томшу, актриса и другие.
Свои люди у Владимира Антоновича были и в других странах. По-прежнему он поддерживал связь с Цыбульским в Польше, а также с Михаилом Красовским в Польше и Румынии, с журналистами — Вукичевичем в Югославии и Сабо в Венгрии. От них поступали материалы о польской, венгерской, румынской и чехословацкой армиях, о внутреннем положении Чехословакии и других стран, документы, касающиеся мобилизационных планов, военного производства, авиации и других военно-технических вопросов. Связь с руководством Горвиц поддерживал через сотрудников советского полпредства в Праге и через венского легального резидента Эфроима Гольденштейна, который в декабре 1923 года сказал приехавшему в Вену Самойлову, что доволен работой Лукьянова (Цыбульского) в Польше и Красовского в Румынии.
Весной 1924 года произошел провал и в мае — июне 10 человек из его группы в Чехословакии были арестован и предстали перед судом. Сам Горвиц-Самойлов избежал ареста, так как покинул страну незадолго до этого. Дальнейшая его судьба автору неизвестна, но тень его еще долгие годы беспокоила спецслужбы восточноевропейских государств.
Некоторые сведения имеются о Михаиле Яковлевиче Красовском, который работал на советскую военную разведку в Польше и Румынии. Он родился в 1878 году в г. Елисаветграде Херсонской губернии. На военную службу поступил в 1901 году. Окончил Киевское военное училище и Николаевскую академию Генерального штаба. Участвовал в русско-японской войне 1904-1905 годов и в Первой мировой войне. Дослужился до звания подполковника.
В период гражданской войны служил в войсках украинской Центральной рады, в Галицкой армии. С октября 1920 года он сотрудник Региструпра ПШ РВСР — Разведупра Штаба РККА. По возвращении из-за границы в октябре 1925 года, служил в Управления по исследованию и использованию опыта войн и Научно-уставном отделе Штаба РККА, в военном секторе Библиотеки им. В. И. Ленина. В 1935 году вышел в отставку по собственной просьбе.
Весной 1926 года в Прагу на должность советского вице-консула прибыл Христофор Иванович Дымов. Под этим именем скрывался военный разведчик болгарин Христо Боев, который в делах Разведупра фигурировал как Федор Иванович Русев. Ранее он возглавлял нелегальную резидентуру в Болгарии, успешно работал в Австрии и Германии как австрийский бизнесмен. В 1925 году приехал в СССР, где получил советское гражданство и вступил в ВКП(б). И вот новое задание.
Создавая агентурную сеть, Боев привлек к работе своего старого знакомого, одноклассника по гимназии в Габрово Илью Николова Кратунова, болгарского коммуниста и члена компартии Чехословакии, где он числился как Йозеф Черны. Илья изучал инженерное дело в Высшей технической школе в Праге и готовился к защите диплома.
Ещё одним членом группы стал инвалид войны — работник военной типографии Франтишек Шимунек, а также чехословацкие коммунисты Водичка, Борек, Кубек и другие. Мастер-литограф Шимунек выносил с работы военные документы, которые передавал Дымову напрямую или через посредника. В октябре 1926 года чехословацкая контрразведка вышла на мастера и арестовала его во время передачи документов вице-консулу Дымову. Были арестованы также Илья Кратунов, не успевший закончить учебу, и ещё 6 человек. Руководитель — Христофор Иванович Дымов (Христо Боев) был выслан из страны.
Дирекция чехословацкой полиции представила описание этого случая в МИД своей страны, 1 декабря 1926 года:
«При аресте болгарского студента Ильи Кратунова, который являлся сотрудником уличенного в шпионаже работника Советской миссии Христо Дымова, был найден материал, свидетельствующий, что коммунистическая агитация на балканские страны была сосредоточена в Праге в руках Ильи Кратунова. Он получал сведения из Парижа, Италии и Вены, а также деньги, которые посылал в Болгарию. Деньги эти, по утверждению Кратунова, болгарские заграничные коммунистические организации предназначали для лиц преследуемых болгарским правительством или для их близких. Кратунов имел связь и с болгарской эмиграцией в Советской России, некоторые корреспонденции оттуда он посылал в Болгарию проставив пражский адрес …».
Чехословакия и Советский Союз обменялись по этому поводу нотами протеста. МИД ЧСР возмущался советским шпионажем, а НКИД СССР протестовал против ареста Дымова и применения полицией силы при его задержании.
Бурная реакция на это происшествие в Чехословакии заставила советские власти принять меры. Начальник военной разведки Я. К. Берзин и Х. Боев писали по этому делу объяснительные записки наркому обороны Ворошилову, а тот переслал их в Политбюро.
По итогам рассмотрения пражского провала Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление от 8 декабря 1926 года, которым запрещалось привлекать к разведывательной работе действующих зарубежных коммунистов, однако, на практике этот запрет не соблюдался.
Илья Кратунов в январе 1927 года приговорен к 3 годам лишения свободы и отбывал наказание в тюрьме Боры, расположенной в районе города Пльзень, но уже в январе 1929 года освобожден и выслан из страны.
Помощник начальника Разведупра Б. Бортновский сообщал (4 марта 1929 года) о И. Кратунове в ИККИ следующее:
«30 октября 1926 г . он был арестован, осужден и находился в тюрьме в одиночном заключении до февраля сего года. На суде тов. Кратунов вел себя хорошо, не выболтал ни одного из доверенных ему секретов. Так же выдержанно он себя вел и при последующем заключении в тюрьме» (РГАСПИ, ф.17, оп.100, д.1249.).
Тогда же Илью приняли в ВКП(б). В СССР Илья Кратунов работал как инженер, проектировал и руководил строительством важных объектов. Перед войной был репрессирован. Вернулся в Болгарию в 1945 году, умер в 1959 году.
В последующие годы нелегальным резидентом в Чехословакии был «Олег». Его в 1930 году сменил болгарский коммунист Иван Василев Крекманов («Шварц»), активный участник Сентябрьского восстания 1923 года, политэмигрант в Югославии, сотрудник Заграничного бюро БКП. Советским военным разведчиком он стал в 1929 году и прошел легализацию в Голландии.
В мае 1930 года Крекманов приехал в Прагу с паспортом на имя Георга Майермана и приняв от своего предшественника агентуру, активно взялся за ее расширение. Резидентура «Шварца» создавалась довольно быстро благодаря его широким связям среди болгарских, чехословацких и югославских коммунистов. Кроме того, Крекманову помогли «партийные группы содействия», образованные в 1927 году по решению Заграничного бюро Болгарской компартии в Париже, Вене, Праге и Брно. ПГС создавались на случай войны против СССР, а пока выполняли задания советской разведки. «Скоро у нас сформировались две группы, — вспоминал Крекманов. — В первую входили инженер Лудвиг Лацина, заведующий отделом патентов дирекции заводов „Шкода“ в Праге, инженер Камил Китрих — офицер запаса, инженер Марин Калюуров с завода „Колбен-Данек“. Во вторую группу, за которую отвечал Стефан Буюклиев, входили Ян Досталек — конструктор военной фабрики в Праге, Ярмила — копировальщица военного завода в Пльзене, и Иван Тевекелиев — студент, обеспечивавший связь с военными заводами „Збройовка“ в Брно… С помощью моего старого знакомого Маринковича, секретаря югославских коммунистов в Праге, к работе было привлечено и несколько югославских студентов — Драгутин Чолич для явки, медичка Боца для технической связи и семья Владко Беговича — как связные».
Помогали и местные коммунисты, с генсеком которых Клементом Готвальдом Крекманов несколько раз встречался. Результаты работы резидентуры «Шварца» впечатляют. От Китриха поступали секретные военные приказы, чертежи и схемы, сведения о французской агентуре в Чехословакии, а после военных сборов он привез целую тетрадь с ценной информацией, среди которой были чертежи новой ручной гранаты. Калбуров добыл чертежи легкого пулемета «Брен», выпускавшегося в Брно по английской лицензии, нового противогаза, пистолета «Збройовка», сведения о винтовках и пулеметах производства заводов «Динамит-Нобель» в Братиславе и т.п.
Копировальщица пльзеньского завода снимала лишнюю копию с каждого чертежа оружия, которое поступало в производство. Первым из них был чертеж 75-мм гаубицы.
Вся собранная информация переправлялась в Вену на явку в квартире австрийского коммуниста Петера Шталя.
Конструктор чехословацкого армейского радиопередатчика Ян Досталек собрал три таких аппарата для передачи в Москву. Последний из них был обнаружен чехословацкими таможенниками у курьера. Полиция вышла на конструктора и арестовала его. Досталек признал факт работы на СССР, но твердо стоял на том, что действовал в одиночку. Он был осужден и пять лет провел в тюрьме. Погиб Досталек в годы нацистской оккупации Чехословакии.
Летом 1932 года Крекманов встретился в Швейцарии с Я. К. Берзиным, которому рассказал о проделанной работе. Берзин дал «Шварцу» ряд советов по организации работы и особое внимание обратил на Лудвига Лацину, «чертежи которого всегда представляли большой интерес». В связи с этим Крекманов спустя много лет писал, что «одно из чешских изобретений, с виду очень простое и сделанное как бы между прочим, породило у советских специалистов идею создания совсем нового оружия. Это были знаменитые „катюши“, которые действительно удивили мир во время Великой Отечественной войны».
Сотрудником резидентуры И. Крекманова был также советский разведчик ещё начала 20-х годов Карел Смишек. В марте 1933 года он был вынужден эмигрировать в СССР. Служил в НКВД в звании старшего лейтенанта госбезопасности, воевал на фронтах Великой Отечественной войны. После войны служил в органах госбезопасности ЧССР, в звании генерала возглавлял управление, которое занималось техническим обеспечением всей ГБ, в том числе и разведки. Умер в 1968 году.
По мере расширения агентурной сети Крекманова, его сотрудники направлялись на работу в другие страны. В 1932 году Драгутин Чолич окончил Пражскую консерваторию и вернулся в Югославию. Впоследствии он стал известным югославским композитором. Тогда же в Бухаресте обосновался Тевекелиев. Покинул Чехословакию и Марин Калбуров. Он стал представителем в Болгарии чешской «Збройовки», являвшейся крупнейшим поставщиком оружия за рубеж.
В 1933 году Крекманова на посту нелегального резидента сменил его ближайший помощник Стефан Тодоров Кратунский. При нем по-прежнему поступала обширная информация и материалы с заводов «Збройовка» в Брно, «Шкода» в Пльзене, «Витковиц-Верке» в Остраве, «Колбен-Данек» в Праге. В декабре 1933 года Кратунский встречался с главным резидентом в Австрии и куратором чехословацкой резидентуры Иваном Винаровым, который передал резиденту и его людям личную благодарность Я. К. Берзина.
А в марте 1934 года произошел провал. И. Крекманов вспоминал:
«Мой заместитель инженер Кратунский часто жаловался Буюклиеву, что нет курьеров для регулярной связи с Веной. Так у него зародилась идея найти какого-нибудь железнодорожника, который ездит экспрессом по линии Прага — Вена. Поисками занялся Кадлец, который вскоре нашел „подходящего“ человека. Через несколько дней Кратунского, Буюклиева и Кадлеца арестовали. Они долго твердили, что не знают друг друга, пока им не устроили очную ставку с „курьером“. В июне 1934 года пражские газеты сообщили, что Франтишек Кадлец „покончил жизнь самоубийством“ в полиции, бросившись в шахту лифта. Болгар судили и приговорили к длительному сроку тюремного заключения. Вскоре после отправки в тюрьму „Бари“ инженер Кратунский умер от пыток[10], которым он подвергался во время следствия, а со Стефаном Буюклиевым мы увиделись уже после войны, на этот раз в Софии».
Умер С. Буюклиев в 1962 году.
Крекманов работал в Германии в 1936-1938 годах. Когда он вернулся в Москву, его арестовали, и до 1941года Иван находился в заключении. Освободили его из лагеря благодаря вмешательству Георгия Дмитрова. В период Великой Отечественной войны он воевал в составе ОМСБОНа. Умер в 1976 году.
В 1935 — 1938 годах в Праге работал опытный советский разведчик, болгарский журналист Димитр Ананиев. Официально он учился в Славянском институте и Школе журналистики, писал статьи для болгарской газеты «Заря».
Подписание 16 мая 1935 года советско-чехословацкого Договора о взаимопомощи сделало возможным сотрудничество двух стран в области разведки. А уже летом Прагу посетила делегация Разведупра РККА во главе с заместителем начальника А. Х. Артузовым. В результате переговоров принято решение о сотрудничестве военных разведок СССР и ЧСР против Германии. Соответствующий документ с чехословацкой стороны подписали тогдашний начальник 2-го (разведывательного) отдела Главного штаба полковник Шимон Дргач и начальник военной агентуры полковник Моймир Соукуп. Стороны наметили два основных направления совместной деятельности — обмен информацией и агентурная работа.
Практическое осуществление этих договоренностей началось в январе следующего года. На встрече в Праге советские и чехословацкие разведчики сопоставили свои данные об армии Германии, частях СС и полицейских формированиях. Они обговорили и дальнейшие планы добывания информации. Причем советская делегация, которую возглавлял комдив А. М. Никонов, отметила, что Разведупр интересует главным образом немецкая военная техника.
Чехословакия (вместе с Югославией, Венгрией, Болгарией, Грецией и др.) относилась к последней группе «прочих государств», но стояла там на первом месте. В этот же период создаются в Европе совместные резидентуры РУ и ИНО (которые просуществовали до 1926 года) и поэтому некоторые из агентурных сетей были связаны как с представителями внешней, так и военной разведок.
Летом 1920 года в Прагу прибыла миссия советского Красного Креста во главе с Я. С. Гилерсоном. В состав этой группы из семи человек видимо входили и сотрудники военной разведки. Задачи Региструпра ПШ РВСР формулировались в то время следующим образом:
«Выяснение военных, политических, дипломатических и экономических планов и намерений стран, враждебно действующих против Российской Социалистической Федеративной Советской Республики и нейтральных государств, а также их отдельных групп и классов, могущих нанести тот или иной вред Республике…» (Приказ РВСР № 148/29 от 30.01.1920.).
Одним из руководителей военной разведки в стране стал в июне 1921 года Альфред Георгиевич Ганзен, приехавший в Прагу на должность заместителя торгпреда. В центральном аппарате в августе 1920 — мае 1921 года он был начальником оперативного (агентурного) отделения.
На посту резидента его сменил, работавший до этого в Германии, Стефан Владиславович Жбиковский (1923 — 1924 гг.), а затем — заместитель руководителя венской резидентуры Лев Александрович Борович (май — сентябрь 1924 гг.). К этому времени агентурная сеть в Чехословакии была довольно большой. Некоторые из её сотрудников сейчас известны.
Мария Юрьевна Шуль (Тылтынь), шифровальщица и машинистка полпредства (1922 — 1923 гг.), первый раз посетила Чехословакию с разведывательной миссией в 1921 году. Карел Смишек во время Первой мировой войны попал в русский плен. Там он изучил русский язык и примкнул к большевикам. После партийной и военной подготовки вернулся осенью 1920 года на родину в местечко Злати дул Роудни у Вотице. С января 1923 года жил и работал в Праге. Шмераль Горишник, был членом компартий Румынии и Чехословакии.
Осенью 1923 года из Польши в Прагу прибыл Владимир Антонович Горвиц — Самойлов («Иванов»), русский журналист, родившийся в 1880 году в Варшаве, бывший редактор газеты Органа демократической мысли «Варшавское слово» (с сентября 1920 года — «Новое Варшавское слово»).
Как выяснила позднее польская полиция, Самойлов с самого начала 20-х годов сотрудничал с советской разведкой вместе с неким Цыбульским («Лукьянов»). Прикрытием для его деятельности служила журналистика и сотрудничество с японским военным атташе, который представлял дружественную Польше страну. Через Цыбульского, имеющего большие связи в государственном аппарате, в том числе в МВД, офензиве и дефензиве (т.е. — разведке и контрразведке), он раздобыл весьма ценные материалы. Среди других документов Самойлов получил тексты польско-румынской и польско-французской военных конвенций, а также циркуляр министра внутренних дел об усилении репрессий против социалистических организаций, причем, у него циркуляр оказался раньше чем в местных органах МВД.
Позднее фотокопия документа оказалась в распоряжении английской газеты «Манчестер гардиан» и была опубликована на её страницах. По этому поводу депутаты Сейма (польского парламента) направили запрос в МВД своей страны. Резидент ИНО в Вене «Черский» (Э. С. Гольденштейн) писал 18 апреля 1924 года, что Самойлов «в период своей деятельности в Польше нашел источники информации в министерствах и польской дефензиве. Результаты его деятельности в тот период характеризуются как очень хорошие» (РГВА. Ф. 308к. Оп.9. Д. 1973. Л .76.).
В Чехословакию Владимир Горвиц — Самойлов прибыл с рекомендательными письмами японского военного атташе в Варшаве, которые аттестовали его как работника этого аппарата с самой лучшей стороны. Благодаря такой рекомендации он получил в Польше заграничный паспорт и заграничную дипломатическую визу. С письмами Самойлов явился к секретарю японского посольства в Праге, с которым потом неоднократно встречался и которого учил русскому языку.
Владимир Горвиц стал руководителем широкой агентурной сетью, к которой подключил действующую агентуру, а также привлек к работе новых людей. Однажды он встретился с варшавским знакомым Иваном Пиотровским, бывшим капитаном российской армии, который был приглашен чехословацкими властями на работу в Прагу в качестве военного специалиста, и предложил ему поработать на советскую разведку. Пиотровский согласился и получил псевдоним «Греченко». Горвицу помогала Ирина Червинка, машинистка министерства иностранных дел, а также Всеволод Пентко, бывший полковник российской армии, владелец ресторана «Медведь», Александр Мончук, студент, Александр Надь, слушатель политехникума, Тамара Томшу, актриса и другие.
Свои люди у Владимира Антоновича были и в других странах. По-прежнему он поддерживал связь с Цыбульским в Польше, а также с Михаилом Красовским в Польше и Румынии, с журналистами — Вукичевичем в Югославии и Сабо в Венгрии. От них поступали материалы о польской, венгерской, румынской и чехословацкой армиях, о внутреннем положении Чехословакии и других стран, документы, касающиеся мобилизационных планов, военного производства, авиации и других военно-технических вопросов. Связь с руководством Горвиц поддерживал через сотрудников советского полпредства в Праге и через венского легального резидента Эфроима Гольденштейна, который в декабре 1923 года сказал приехавшему в Вену Самойлову, что доволен работой Лукьянова (Цыбульского) в Польше и Красовского в Румынии.
Весной 1924 года произошел провал и в мае — июне 10 человек из его группы в Чехословакии были арестован и предстали перед судом. Сам Горвиц-Самойлов избежал ареста, так как покинул страну незадолго до этого. Дальнейшая его судьба автору неизвестна, но тень его еще долгие годы беспокоила спецслужбы восточноевропейских государств.
Некоторые сведения имеются о Михаиле Яковлевиче Красовском, который работал на советскую военную разведку в Польше и Румынии. Он родился в 1878 году в г. Елисаветграде Херсонской губернии. На военную службу поступил в 1901 году. Окончил Киевское военное училище и Николаевскую академию Генерального штаба. Участвовал в русско-японской войне 1904-1905 годов и в Первой мировой войне. Дослужился до звания подполковника.
В период гражданской войны служил в войсках украинской Центральной рады, в Галицкой армии. С октября 1920 года он сотрудник Региструпра ПШ РВСР — Разведупра Штаба РККА. По возвращении из-за границы в октябре 1925 года, служил в Управления по исследованию и использованию опыта войн и Научно-уставном отделе Штаба РККА, в военном секторе Библиотеки им. В. И. Ленина. В 1935 году вышел в отставку по собственной просьбе.
Весной 1926 года в Прагу на должность советского вице-консула прибыл Христофор Иванович Дымов. Под этим именем скрывался военный разведчик болгарин Христо Боев, который в делах Разведупра фигурировал как Федор Иванович Русев. Ранее он возглавлял нелегальную резидентуру в Болгарии, успешно работал в Австрии и Германии как австрийский бизнесмен. В 1925 году приехал в СССР, где получил советское гражданство и вступил в ВКП(б). И вот новое задание.
Создавая агентурную сеть, Боев привлек к работе своего старого знакомого, одноклассника по гимназии в Габрово Илью Николова Кратунова, болгарского коммуниста и члена компартии Чехословакии, где он числился как Йозеф Черны. Илья изучал инженерное дело в Высшей технической школе в Праге и готовился к защите диплома.
Ещё одним членом группы стал инвалид войны — работник военной типографии Франтишек Шимунек, а также чехословацкие коммунисты Водичка, Борек, Кубек и другие. Мастер-литограф Шимунек выносил с работы военные документы, которые передавал Дымову напрямую или через посредника. В октябре 1926 года чехословацкая контрразведка вышла на мастера и арестовала его во время передачи документов вице-консулу Дымову. Были арестованы также Илья Кратунов, не успевший закончить учебу, и ещё 6 человек. Руководитель — Христофор Иванович Дымов (Христо Боев) был выслан из страны.
Дирекция чехословацкой полиции представила описание этого случая в МИД своей страны, 1 декабря 1926 года:
«При аресте болгарского студента Ильи Кратунова, который являлся сотрудником уличенного в шпионаже работника Советской миссии Христо Дымова, был найден материал, свидетельствующий, что коммунистическая агитация на балканские страны была сосредоточена в Праге в руках Ильи Кратунова. Он получал сведения из Парижа, Италии и Вены, а также деньги, которые посылал в Болгарию. Деньги эти, по утверждению Кратунова, болгарские заграничные коммунистические организации предназначали для лиц преследуемых болгарским правительством или для их близких. Кратунов имел связь и с болгарской эмиграцией в Советской России, некоторые корреспонденции оттуда он посылал в Болгарию проставив пражский адрес …».
Чехословакия и Советский Союз обменялись по этому поводу нотами протеста. МИД ЧСР возмущался советским шпионажем, а НКИД СССР протестовал против ареста Дымова и применения полицией силы при его задержании.
Бурная реакция на это происшествие в Чехословакии заставила советские власти принять меры. Начальник военной разведки Я. К. Берзин и Х. Боев писали по этому делу объяснительные записки наркому обороны Ворошилову, а тот переслал их в Политбюро.
По итогам рассмотрения пражского провала Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление от 8 декабря 1926 года, которым запрещалось привлекать к разведывательной работе действующих зарубежных коммунистов, однако, на практике этот запрет не соблюдался.
Илья Кратунов в январе 1927 года приговорен к 3 годам лишения свободы и отбывал наказание в тюрьме Боры, расположенной в районе города Пльзень, но уже в январе 1929 года освобожден и выслан из страны.
Помощник начальника Разведупра Б. Бортновский сообщал (4 марта 1929 года) о И. Кратунове в ИККИ следующее:
«30 октября 1926 г . он был арестован, осужден и находился в тюрьме в одиночном заключении до февраля сего года. На суде тов. Кратунов вел себя хорошо, не выболтал ни одного из доверенных ему секретов. Так же выдержанно он себя вел и при последующем заключении в тюрьме» (РГАСПИ, ф.17, оп.100, д.1249.).
Тогда же Илью приняли в ВКП(б). В СССР Илья Кратунов работал как инженер, проектировал и руководил строительством важных объектов. Перед войной был репрессирован. Вернулся в Болгарию в 1945 году, умер в 1959 году.
В последующие годы нелегальным резидентом в Чехословакии был «Олег». Его в 1930 году сменил болгарский коммунист Иван Василев Крекманов («Шварц»), активный участник Сентябрьского восстания 1923 года, политэмигрант в Югославии, сотрудник Заграничного бюро БКП. Советским военным разведчиком он стал в 1929 году и прошел легализацию в Голландии.
В мае 1930 года Крекманов приехал в Прагу с паспортом на имя Георга Майермана и приняв от своего предшественника агентуру, активно взялся за ее расширение. Резидентура «Шварца» создавалась довольно быстро благодаря его широким связям среди болгарских, чехословацких и югославских коммунистов. Кроме того, Крекманову помогли «партийные группы содействия», образованные в 1927 году по решению Заграничного бюро Болгарской компартии в Париже, Вене, Праге и Брно. ПГС создавались на случай войны против СССР, а пока выполняли задания советской разведки. «Скоро у нас сформировались две группы, — вспоминал Крекманов. — В первую входили инженер Лудвиг Лацина, заведующий отделом патентов дирекции заводов „Шкода“ в Праге, инженер Камил Китрих — офицер запаса, инженер Марин Калюуров с завода „Колбен-Данек“. Во вторую группу, за которую отвечал Стефан Буюклиев, входили Ян Досталек — конструктор военной фабрики в Праге, Ярмила — копировальщица военного завода в Пльзене, и Иван Тевекелиев — студент, обеспечивавший связь с военными заводами „Збройовка“ в Брно… С помощью моего старого знакомого Маринковича, секретаря югославских коммунистов в Праге, к работе было привлечено и несколько югославских студентов — Драгутин Чолич для явки, медичка Боца для технической связи и семья Владко Беговича — как связные».
Помогали и местные коммунисты, с генсеком которых Клементом Готвальдом Крекманов несколько раз встречался. Результаты работы резидентуры «Шварца» впечатляют. От Китриха поступали секретные военные приказы, чертежи и схемы, сведения о французской агентуре в Чехословакии, а после военных сборов он привез целую тетрадь с ценной информацией, среди которой были чертежи новой ручной гранаты. Калбуров добыл чертежи легкого пулемета «Брен», выпускавшегося в Брно по английской лицензии, нового противогаза, пистолета «Збройовка», сведения о винтовках и пулеметах производства заводов «Динамит-Нобель» в Братиславе и т.п.
Копировальщица пльзеньского завода снимала лишнюю копию с каждого чертежа оружия, которое поступало в производство. Первым из них был чертеж 75-мм гаубицы.
Вся собранная информация переправлялась в Вену на явку в квартире австрийского коммуниста Петера Шталя.
Конструктор чехословацкого армейского радиопередатчика Ян Досталек собрал три таких аппарата для передачи в Москву. Последний из них был обнаружен чехословацкими таможенниками у курьера. Полиция вышла на конструктора и арестовала его. Досталек признал факт работы на СССР, но твердо стоял на том, что действовал в одиночку. Он был осужден и пять лет провел в тюрьме. Погиб Досталек в годы нацистской оккупации Чехословакии.
Летом 1932 года Крекманов встретился в Швейцарии с Я. К. Берзиным, которому рассказал о проделанной работе. Берзин дал «Шварцу» ряд советов по организации работы и особое внимание обратил на Лудвига Лацину, «чертежи которого всегда представляли большой интерес». В связи с этим Крекманов спустя много лет писал, что «одно из чешских изобретений, с виду очень простое и сделанное как бы между прочим, породило у советских специалистов идею создания совсем нового оружия. Это были знаменитые „катюши“, которые действительно удивили мир во время Великой Отечественной войны».
Сотрудником резидентуры И. Крекманова был также советский разведчик ещё начала 20-х годов Карел Смишек. В марте 1933 года он был вынужден эмигрировать в СССР. Служил в НКВД в звании старшего лейтенанта госбезопасности, воевал на фронтах Великой Отечественной войны. После войны служил в органах госбезопасности ЧССР, в звании генерала возглавлял управление, которое занималось техническим обеспечением всей ГБ, в том числе и разведки. Умер в 1968 году.
По мере расширения агентурной сети Крекманова, его сотрудники направлялись на работу в другие страны. В 1932 году Драгутин Чолич окончил Пражскую консерваторию и вернулся в Югославию. Впоследствии он стал известным югославским композитором. Тогда же в Бухаресте обосновался Тевекелиев. Покинул Чехословакию и Марин Калбуров. Он стал представителем в Болгарии чешской «Збройовки», являвшейся крупнейшим поставщиком оружия за рубеж.
В 1933 году Крекманова на посту нелегального резидента сменил его ближайший помощник Стефан Тодоров Кратунский. При нем по-прежнему поступала обширная информация и материалы с заводов «Збройовка» в Брно, «Шкода» в Пльзене, «Витковиц-Верке» в Остраве, «Колбен-Данек» в Праге. В декабре 1933 года Кратунский встречался с главным резидентом в Австрии и куратором чехословацкой резидентуры Иваном Винаровым, который передал резиденту и его людям личную благодарность Я. К. Берзина.
А в марте 1934 года произошел провал. И. Крекманов вспоминал:
«Мой заместитель инженер Кратунский часто жаловался Буюклиеву, что нет курьеров для регулярной связи с Веной. Так у него зародилась идея найти какого-нибудь железнодорожника, который ездит экспрессом по линии Прага — Вена. Поисками занялся Кадлец, который вскоре нашел „подходящего“ человека. Через несколько дней Кратунского, Буюклиева и Кадлеца арестовали. Они долго твердили, что не знают друг друга, пока им не устроили очную ставку с „курьером“. В июне 1934 года пражские газеты сообщили, что Франтишек Кадлец „покончил жизнь самоубийством“ в полиции, бросившись в шахту лифта. Болгар судили и приговорили к длительному сроку тюремного заключения. Вскоре после отправки в тюрьму „Бари“ инженер Кратунский умер от пыток[10], которым он подвергался во время следствия, а со Стефаном Буюклиевым мы увиделись уже после войны, на этот раз в Софии».
Умер С. Буюклиев в 1962 году.
Крекманов работал в Германии в 1936-1938 годах. Когда он вернулся в Москву, его арестовали, и до 1941года Иван находился в заключении. Освободили его из лагеря благодаря вмешательству Георгия Дмитрова. В период Великой Отечественной войны он воевал в составе ОМСБОНа. Умер в 1976 году.
В 1935 — 1938 годах в Праге работал опытный советский разведчик, болгарский журналист Димитр Ананиев. Официально он учился в Славянском институте и Школе журналистики, писал статьи для болгарской газеты «Заря».
Подписание 16 мая 1935 года советско-чехословацкого Договора о взаимопомощи сделало возможным сотрудничество двух стран в области разведки. А уже летом Прагу посетила делегация Разведупра РККА во главе с заместителем начальника А. Х. Артузовым. В результате переговоров принято решение о сотрудничестве военных разведок СССР и ЧСР против Германии. Соответствующий документ с чехословацкой стороны подписали тогдашний начальник 2-го (разведывательного) отдела Главного штаба полковник Шимон Дргач и начальник военной агентуры полковник Моймир Соукуп. Стороны наметили два основных направления совместной деятельности — обмен информацией и агентурная работа.
Практическое осуществление этих договоренностей началось в январе следующего года. На встрече в Праге советские и чехословацкие разведчики сопоставили свои данные об армии Германии, частях СС и полицейских формированиях. Они обговорили и дальнейшие планы добывания информации. Причем советская делегация, которую возглавлял комдив А. М. Никонов, отметила, что Разведупр интересует главным образом немецкая военная техника.