Страница:
– Что ты намерен предпринять дальше?
– Ничего. Следующего шага не будет.
– Я не могу поверить этому...
– Тебе придется, милая, потому что это правда. Друри намерен схватить этих парней, и, если все пойдет нормально, если улики против них будут серьезными, от которых не сможет отмахнуться прокуратура штата, они будут преданы суду и понесут наказание.
– А будут осуждены те, кто нанял их?
– Если только реки потекут вспять. Независимо от того, кто это сделал, Гузик или Сигел, ни один из них не предстанет перед судом.
– Почему?
– Потому что таковы правила игры. Крупные рыбины никогда в сеть не попадут; они всегда смогут разделаться с семьями или друзьями тех мелких рыбешек, которые по этой причине вынуждены принимать на себя всю ответственность. Даже если этих двух отправят на электрический стул, они все равно будут молчать и ни слова не скажут о тех, кто их послал.
Пегги, казалось, была готова расплакаться.
– Где же тогда справедливость, правосудие?
– Скажи-ка мне, ты знаешь случаи, когда правосудие вершилось до конца? Я что-то не припомню таких случаев.
Она села на кровати. Маленькая, как ребенок, она держала в руках одеяло и смотрела прямо перед собой.
– Если бы я знала, кто это сделал, я бы сама убила его.
– Это глупо.
Она посмотрела на меня сверкающими глазами:
– Это не глупо. Они пытались убить дядю Джима!
– Эй, но они и меня пытались убить. Ты, кажется, всегда упускаешь эту маленькую деталь.
Какое-то время она молчала. Я тоже. Затем, не глядя на меня, она сказала спокойным тоном:
– Я снова разговаривала с Джинни – перед тем, как она уехала из города на этой неделе.
– С Джинни? – сказал я отнюдь не спокойным тоном. – С Вирджинией Хилл? О чем вы с ней могли разговаривать?
– Мы с ней друзья. Я, думаю, имею право общаться с теми, с кем мне хочется.
– Конечно, конечно. Но только она дрянная девчонка, отбившаяся от рук. Тебе следовало бы поменьше с ней общаться.
Она помолчала, как будто что-то взвешивая, и выложила свой козырь:
– Она знает Багси Сигела. Она сказал мне об этом.
– Да?
– Она... она что-то вроде его подружки.
– Его подружка? Прекрасно. Значит, она пыталась выудить у тебя сведения о твоем дяде в тот раз...
– Возможно. Но она не знает, как я отношусь к нему. Ко всему, что случилось с ним. Как мы дружны с ним.
– Ну и что? Что из этого следует?
– Она предложила мне работу.
– Работу! Какую? Доставлять клиентам портфели, набитые деньгами, спать с сенаторами?
Она проигнорировала мои слова и сказала:
– Ей нужна секретарша.
– Для чего?
– У нее есть свой бизнес.
– Ну и где это? В Голливуде?
Она кивнула.
– Не думаешь же ты серьезно...
Она коснулась моей руки:
– Нат, подумай немного. Если я буду работать у Джинни, я могу быть ближе к этому «Багси» Сигелу. А значит, мне, возможно, удастся что-то выяснить.
– Что-нибудь выяснить? Ты что, шутишь? Или, может, ты сумасшедшая? Или ты решила стать детективом?
– Если я буду рядом с ним, я смогу узнать, какие у него планы в отношении дяди Джима.
– Это глупо. Сигел не дурак, чтобы говорить о чем-либо в присутствии племянницы того, кого он хочет убрать – предположим, что хочет убрать. Все это сумасшествие. Даже и не думай об этом.
– Джинни совсем не знает, как я отношусь к дяде. Я могу сделать вид, что мы с ним в ссоре, что его ненавижу.
– Ты что, собираешься играть в школьном спектакле? Не помышляй даже об этом. Тебе ничего не удастся сделать, ты лишь накличешь на себя беду.
– Я надеялась, что ты одобришь мою идею.
– Да, это хорошая идея для радиоспектакля. Для реальной жизни – это бред. Я ничего не хочу слышать об этом.
– Ты действительно настроен решительно против?
– Конечно.
– Тогда... тогда я не поеду.
Я ничего не сказал. Я чуть было не сказал: «Ты будешь чертовски права, если не поедешь». Вместо этого я прикоснулся к ее лицу и нежно ей улыбнулся. Она также улыбнулась мне, но чувствовалось, что она разочарована.
– Хорошая девочка, – сказал я.
Я поцеловал ее, погасил настольную лампу и накрыл ее и себя одеялом, кондиционер в отеле «Моррисон» в эту ночь работал на полную мощь. Я обнял ее.
– Я люблю тебя, девочка.
– Я люблю тебя, Нат. Очень.
Мы уже почти спали, когда зазвонил телефон. Было около двух часов ночи, и так поздно мне никто не звонил. Я подбежал к телефонному аппарату, который стоял в другой комнате. На проводе был Друри.
– Нат, – сказал он. Его голос звучал глухо. – Это началось.
– Что началось?
– Тед Джонс мертв.
– Что? А, черт...
– Его убил другой чернокожий. Пьяная ссора.
– Пит собирался встретиться с ним сегодня вечером...
– Тед так и не появился в клубе «Де Лиза». Пит отправился на место убийства. Нам будет трудно что-нибудь доказать в этом деле...
– Это может испугать других свидетелей.
Он вздохнул:
– Я знаю. А я-то думал, что эти ублюдки уже у меня в кармане.
– Что ты предпримешь?
– Я не собираюсь отступать, – сказал он, словно обиженный тем, что я мог допустить обратное, хотя у меня и в мыслях этого не было. – Я приставлю к оставшимся свидетелям охрану, пока мы не схватим Финкеля и Леонарда. Если свидетели снова укажут на них и мы получим соответствующие показания, то мы еще повоюем.
– Кто это все-таки? Гузик?
– Или Сигел, как ты сам говорил мне недавно.
– Финкель и Леонард – евреи, – сказал я, размышляя вслух. – Гузик с Сигелом тоже.
– Но Дэви и Блинки ни с тем, ни с другим особых связей не имели.
– Но в то же время они букмекеры, – заметил я, – это значит, что какие-то связи они могли иметь.
– Верно.
– Мне очень жаль, что все так вышло, Билл.
– Ничего, – сказал он усталым голосом. – Спасибо тебе за помощь, Нат. Ты хороший парень, несмотря ни на что.
– Я князь тьмы, – сказал я и повесил трубку.
– Что там случилось? – спросила Пегги.
Я повернулся к ней. Она была в коротенькой голубой ночнушке – совсем юная – и своими фиалковыми глазами встревоженно смотрела на меня.
Я передал ей наш разговор с Друри.
Ее лицо горело; она сжала кулаки:
– Они хотят замести следы? Да?
Я подошел к ней, обнял ее маленькую, хрупкую фигурку:
– Я так не думаю – я не думаю, что Билл позволит им улизнуть.
Она чуть отступила от меня. Ее лицо выражало волнение.
– Разве ты не сможешь идентифицировать их? Ты же узнал их, не так ли?
– В больнице – да, но не тогда, когда они стреляли. Я уже сделал соответствующее заявление в прокуратуре. Оно хранится там.
– А ты не можешь изменить свои показания?
– Прийти спустя неделю и сказать, что меня вдруг осенило? После того, как столкнулся с ними недалеко от больничной палаты Рэйгена? Обвинитель не станет говорить со мной на эту тему.
На ее лице появилось выражение отчаяния.
– Я хочу, чтобы ты... схватил их.
– Это тебе не Додж-Сити тысяча восемьсот восьмидесятого года. Это Чикаго тысяча девятьсот сорок шестого года, что намного хуже. И все-таки времена меняются, и я могу сделать для тебя не так уж и мало. Я думаю, ты знаешь это. Но я не могу начать отстреливать парней из Синдиката.
– У нас нет никакого правосудия, правда?
– Безусловно, это так. Тут даже не приходится говорить о соблюдении каких-либо законов вообще.
– Поэтому мы должны сами что-то предпринять.
– Нет, – сказал ей я. – У нас есть честнейший коп, у которого трое живых свидетелей. Он схватит этих подонков. А мы с тобой сейчас пойдем спать. Это все, что нам следует делать.
И мы вернулись в спальню.
В темноте она сказала:
– Если даже ему удастся упрятать их за решетку, что будет с теми, кто их нанял?
Я больше не мог говорить на эту тему.
– Девочка, – сказал я, – давай спать!
Не знаю, уснула она или нет. Я уснул, и мои сны были довольно приятными: я сидел на той самой движущейся платформе, у меня на коленях – Реба. Вернее, это была и Реба, и Пегги, и красотка из ночного клуба, которая изгибалась, словно крендель.
Я любил Пегги, но оставлял за собой право обладать во сне любой женщиной, которая мне нравилась.
Я проспал до десяти часов утра. Пегги к этому времени уже ушла. Я не придал этому особого значения. Так было не раз. Позже, в течение дня, я пытался дозвониться до нее. Я звонил ее тете, за которой она сейчас ухаживала, но мне сказали, что она не может подойти к телефону.
Наконец, в понедельник, моя секретарша, Глэдис, передала мне записку от Пег, которая все-таки позвонила в офис. Она сообщала, что «к сожалению, ей пришлось вылететь утренним рейсом в Голливуд».
Глава 11
– Ничего. Следующего шага не будет.
– Я не могу поверить этому...
– Тебе придется, милая, потому что это правда. Друри намерен схватить этих парней, и, если все пойдет нормально, если улики против них будут серьезными, от которых не сможет отмахнуться прокуратура штата, они будут преданы суду и понесут наказание.
– А будут осуждены те, кто нанял их?
– Если только реки потекут вспять. Независимо от того, кто это сделал, Гузик или Сигел, ни один из них не предстанет перед судом.
– Почему?
– Потому что таковы правила игры. Крупные рыбины никогда в сеть не попадут; они всегда смогут разделаться с семьями или друзьями тех мелких рыбешек, которые по этой причине вынуждены принимать на себя всю ответственность. Даже если этих двух отправят на электрический стул, они все равно будут молчать и ни слова не скажут о тех, кто их послал.
Пегги, казалось, была готова расплакаться.
– Где же тогда справедливость, правосудие?
– Скажи-ка мне, ты знаешь случаи, когда правосудие вершилось до конца? Я что-то не припомню таких случаев.
Она села на кровати. Маленькая, как ребенок, она держала в руках одеяло и смотрела прямо перед собой.
– Если бы я знала, кто это сделал, я бы сама убила его.
– Это глупо.
Она посмотрела на меня сверкающими глазами:
– Это не глупо. Они пытались убить дядю Джима!
– Эй, но они и меня пытались убить. Ты, кажется, всегда упускаешь эту маленькую деталь.
Какое-то время она молчала. Я тоже. Затем, не глядя на меня, она сказала спокойным тоном:
– Я снова разговаривала с Джинни – перед тем, как она уехала из города на этой неделе.
– С Джинни? – сказал я отнюдь не спокойным тоном. – С Вирджинией Хилл? О чем вы с ней могли разговаривать?
– Мы с ней друзья. Я, думаю, имею право общаться с теми, с кем мне хочется.
– Конечно, конечно. Но только она дрянная девчонка, отбившаяся от рук. Тебе следовало бы поменьше с ней общаться.
Она помолчала, как будто что-то взвешивая, и выложила свой козырь:
– Она знает Багси Сигела. Она сказал мне об этом.
– Да?
– Она... она что-то вроде его подружки.
– Его подружка? Прекрасно. Значит, она пыталась выудить у тебя сведения о твоем дяде в тот раз...
– Возможно. Но она не знает, как я отношусь к нему. Ко всему, что случилось с ним. Как мы дружны с ним.
– Ну и что? Что из этого следует?
– Она предложила мне работу.
– Работу! Какую? Доставлять клиентам портфели, набитые деньгами, спать с сенаторами?
Она проигнорировала мои слова и сказала:
– Ей нужна секретарша.
– Для чего?
– У нее есть свой бизнес.
– Ну и где это? В Голливуде?
Она кивнула.
– Не думаешь же ты серьезно...
Она коснулась моей руки:
– Нат, подумай немного. Если я буду работать у Джинни, я могу быть ближе к этому «Багси» Сигелу. А значит, мне, возможно, удастся что-то выяснить.
– Что-нибудь выяснить? Ты что, шутишь? Или, может, ты сумасшедшая? Или ты решила стать детективом?
– Если я буду рядом с ним, я смогу узнать, какие у него планы в отношении дяди Джима.
– Это глупо. Сигел не дурак, чтобы говорить о чем-либо в присутствии племянницы того, кого он хочет убрать – предположим, что хочет убрать. Все это сумасшествие. Даже и не думай об этом.
– Джинни совсем не знает, как я отношусь к дяде. Я могу сделать вид, что мы с ним в ссоре, что его ненавижу.
– Ты что, собираешься играть в школьном спектакле? Не помышляй даже об этом. Тебе ничего не удастся сделать, ты лишь накличешь на себя беду.
– Я надеялась, что ты одобришь мою идею.
– Да, это хорошая идея для радиоспектакля. Для реальной жизни – это бред. Я ничего не хочу слышать об этом.
– Ты действительно настроен решительно против?
– Конечно.
– Тогда... тогда я не поеду.
Я ничего не сказал. Я чуть было не сказал: «Ты будешь чертовски права, если не поедешь». Вместо этого я прикоснулся к ее лицу и нежно ей улыбнулся. Она также улыбнулась мне, но чувствовалось, что она разочарована.
– Хорошая девочка, – сказал я.
Я поцеловал ее, погасил настольную лампу и накрыл ее и себя одеялом, кондиционер в отеле «Моррисон» в эту ночь работал на полную мощь. Я обнял ее.
– Я люблю тебя, девочка.
– Я люблю тебя, Нат. Очень.
Мы уже почти спали, когда зазвонил телефон. Было около двух часов ночи, и так поздно мне никто не звонил. Я подбежал к телефонному аппарату, который стоял в другой комнате. На проводе был Друри.
– Нат, – сказал он. Его голос звучал глухо. – Это началось.
– Что началось?
– Тед Джонс мертв.
– Что? А, черт...
– Его убил другой чернокожий. Пьяная ссора.
– Пит собирался встретиться с ним сегодня вечером...
– Тед так и не появился в клубе «Де Лиза». Пит отправился на место убийства. Нам будет трудно что-нибудь доказать в этом деле...
– Это может испугать других свидетелей.
Он вздохнул:
– Я знаю. А я-то думал, что эти ублюдки уже у меня в кармане.
– Что ты предпримешь?
– Я не собираюсь отступать, – сказал он, словно обиженный тем, что я мог допустить обратное, хотя у меня и в мыслях этого не было. – Я приставлю к оставшимся свидетелям охрану, пока мы не схватим Финкеля и Леонарда. Если свидетели снова укажут на них и мы получим соответствующие показания, то мы еще повоюем.
– Кто это все-таки? Гузик?
– Или Сигел, как ты сам говорил мне недавно.
– Финкель и Леонард – евреи, – сказал я, размышляя вслух. – Гузик с Сигелом тоже.
– Но Дэви и Блинки ни с тем, ни с другим особых связей не имели.
– Но в то же время они букмекеры, – заметил я, – это значит, что какие-то связи они могли иметь.
– Верно.
– Мне очень жаль, что все так вышло, Билл.
– Ничего, – сказал он усталым голосом. – Спасибо тебе за помощь, Нат. Ты хороший парень, несмотря ни на что.
– Я князь тьмы, – сказал я и повесил трубку.
– Что там случилось? – спросила Пегги.
Я повернулся к ней. Она была в коротенькой голубой ночнушке – совсем юная – и своими фиалковыми глазами встревоженно смотрела на меня.
Я передал ей наш разговор с Друри.
Ее лицо горело; она сжала кулаки:
– Они хотят замести следы? Да?
Я подошел к ней, обнял ее маленькую, хрупкую фигурку:
– Я так не думаю – я не думаю, что Билл позволит им улизнуть.
Она чуть отступила от меня. Ее лицо выражало волнение.
– Разве ты не сможешь идентифицировать их? Ты же узнал их, не так ли?
– В больнице – да, но не тогда, когда они стреляли. Я уже сделал соответствующее заявление в прокуратуре. Оно хранится там.
– А ты не можешь изменить свои показания?
– Прийти спустя неделю и сказать, что меня вдруг осенило? После того, как столкнулся с ними недалеко от больничной палаты Рэйгена? Обвинитель не станет говорить со мной на эту тему.
На ее лице появилось выражение отчаяния.
– Я хочу, чтобы ты... схватил их.
– Это тебе не Додж-Сити тысяча восемьсот восьмидесятого года. Это Чикаго тысяча девятьсот сорок шестого года, что намного хуже. И все-таки времена меняются, и я могу сделать для тебя не так уж и мало. Я думаю, ты знаешь это. Но я не могу начать отстреливать парней из Синдиката.
– У нас нет никакого правосудия, правда?
– Безусловно, это так. Тут даже не приходится говорить о соблюдении каких-либо законов вообще.
– Поэтому мы должны сами что-то предпринять.
– Нет, – сказал ей я. – У нас есть честнейший коп, у которого трое живых свидетелей. Он схватит этих подонков. А мы с тобой сейчас пойдем спать. Это все, что нам следует делать.
И мы вернулись в спальню.
В темноте она сказала:
– Если даже ему удастся упрятать их за решетку, что будет с теми, кто их нанял?
Я больше не мог говорить на эту тему.
– Девочка, – сказал я, – давай спать!
Не знаю, уснула она или нет. Я уснул, и мои сны были довольно приятными: я сидел на той самой движущейся платформе, у меня на коленях – Реба. Вернее, это была и Реба, и Пегги, и красотка из ночного клуба, которая изгибалась, словно крендель.
Я любил Пегги, но оставлял за собой право обладать во сне любой женщиной, которая мне нравилась.
Я проспал до десяти часов утра. Пегги к этому времени уже ушла. Я не придал этому особого значения. Так было не раз. Позже, в течение дня, я пытался дозвониться до нее. Я звонил ее тете, за которой она сейчас ухаживала, но мне сказали, что она не может подойти к телефону.
Наконец, в понедельник, моя секретарша, Глэдис, передала мне записку от Пег, которая все-таки позвонила в офис. Она сообщала, что «к сожалению, ей пришлось вылететь утренним рейсом в Голливуд».
Глава 11
Красивая обнаженная девушка плескалась в голубой воде бассейна, размеры которого позволяли проводить в нем Олимпийские соревнования. Если быть точным, девушка была не абсолютно голая – на голове у нее красовалась белая купальная шапочка. Она медленно, лениво двигалась в воде, на поверхности которой играли солнечные блики, слепя глаза, так что приходилось напрягать зрение, чтобы рассмотреть девушку. Но зрелище стоило того. Была среда, вторая половина дня, я сидел у кромки бассейна во внутреннем дворике просторной виллы, выложенной из белого кирпича, в Беверли Хиллз. Ее хозяин, небольшого роста темноволосый мужчина, сидел рядом. На нем был темно-голубой шелковый халат с вышитыми инициалами – «Д. Р.». Его слегка поредевшие волосы были зачесаны назад в стиле Валентине – прическа, которую он носил с тех времен, когда был профессиональным танцором. Его глаза по-прежнему были выразительны, а сам он – привлекателен. Хотя, безусловно, годы оставили на нем своей отпечаток. Он набрал лишний вес; его подбородок несколько отяжелел, появился животик. Он сидел на складном стульчике рядом с небольшим столиком, закрытым от солнца большим, подобно шатру, зонтиком, потягивая из бокала чай со льдом, и медленно тасовал карточную колоду, с легкой улыбкой наблюдая за плавными движениями купающейся девушки. Из дома доносились звуки джазовой музыки: работал радиоприемник.
– Рад, что ты нашел время заскочить ко мне, – сказал Джордж Рафт в своей обычной бесстрастной манере.
Я чувствовал себя в своем коричневом костюме так, словно на мне была зимняя одежда. Мне хотелось расслабить галстук, снять шляпу, вообще раздеться, но я не стал этого делать, тем более, что моя рука была занята – я держал бокал с чаем со льдом, который мне вручил телохранитель Рафта – этакий увалень, передвигавшийся тяжело и неуклюже. Его звали «Киллер». Он был одет в голубую футболку и белые широкие брюки и смахивал на вышибалу из ресторана. Как бы то ни было, он оправдывал свою кличку «Киллер», по крайней мере здесь, в Калифорнии.
Я не хотел бы оставаться здесь надолго. Это место было для меня чем-то вроде заграницы. По мне, эти пальмы и виллы в испанском стиле были уместны для какой-нибудь экзотической страны, но только не для Соединенных Штатов. Здешний климат располагал лишь к безделью; я имею в виду жару и влажность.
– Мне приятно это слышать, Джорж, – сказал я. – Прошло столько времени, хотя я, конечно, надеялся, что мое имя тебе кое о чем напомнит.
Он слегка улыбнулся:
– Как я могу забыть о том времени, когда нас связывало общее дело?
Речь шла о работе, которую он однажды поручил мне. Это было в 1933 году. Правда, говоря откровенно, эту работу я выполнял не для него, а для Аль Капоне, который в то время сидел в тюрьме в Атланте. Рафт действовал лишь в качестве посредника; эту роль он исполнял в жизни так же часто, как на экране – роль крутого парня.
Ни для кого не было секретом, что Рафт в свое время был бутлегером и что его приятель – гангстер Оуни Мэдден отправил Рафта на западное побережье и с помощью своих связей помог ему начать карьеру киноактера. Итак, бывший вор-карманник Рафт стал сниматься в фильмах, выступая с танцевальными номерами. Чарльстон или чечетку он исполнял совсем недурно. При этом он по-прежнему, так сказать, «на стороне» занимался бутлегерством для своего приятеля Мэддена.
– Ты говоришь, что хотел бы встретиться с Беном, – сказал Рафт. – Я думаю, что могу устроить это. Но сначала мне хотелось бы узнать, какое у тебя к нему дело.
– Можно сказать, что я хочу встретиться в ним по личному вопросу, – сказал я, потягивая мятный чай со льдом. – Сюда я приехал по одному делу. Но оно не имеет никакого отношения к Бену Сигелу. А к нему у меня личный вопрос.
– Да?
– У меня есть подруга по имени Пегги Хоган, которая приехала сюда чуть больше недели назад. У нее с Сигелом есть кое-какие общие друзья. Ты слышал о ней, Джордж? Или, может, где встречал ее?
Рафт оторвал взгляд от обнаженного тела в бассейне и посмотрел мне в глаза, как бы давая понять, что все, что он говорит, правда.
– Никогда не слышал о ней, – сказал он, и это прозвучало в его устах довольно правдоподобно.
– У меня есть причина думать, что она имеет тесные контакты с Вирджинией Хилл. Рафт усмехнулся:
– Джинни обладает способностью привлекать к себе самых разных людей.
– И она подружка Бена Сигела?
– Она так считает.
– Что ты имеешь в виду?
– Бен никогда не живет только с одной женщиной.
– Да, это само собой разумеется. Он ведь женат, не так ли?
– Разведен. – Рафт пожал плечами. – Он был женат на сестре Уйти Краковера, упокой Бог его душу.
Уйти Краковер, кроме того, что он был шурином Сигела, проходил с ним вместе по одному уголовному делу, связанному с убийством Гарри «Биг Грини» Гринберга. Уйти был убит в Нью-Йорке в 1940 году после того, как появились слухи, что он сотрудничает со следствием. Это было убийство, которое, вероятнее всего, подстроил Сигел. И это, как я понимаю, омрачило супружескую жизнь Бена.
Я уже начинал становиться специалистом по Сигелу. Меня основательно ввел в курс дела Фред Рубински, бывший полицейский из Чикаго, у которого здесь, в Калифорнии, было небольшое частное сыскное бюро. Он владел также довольно приличным рестораном на Солнечном Побережье. Одной из целей моей поездки сюда было намерение обсудить с Фредом возможность кооперирования наших двух сыскных агентств; об этом я уже не раз задумывался в прошлом. Фред имел офис в здании, расположенном в деловой части Лос-Анджелеса. Мы были старые знакомые, если не друзья, и он встретил меня накануне вечером в аэропорту, после того, как я почти весь день провел в воздухе, вылетев утренним рейсом из Чикаго.
Это утро мы провели у него в офисе на Брэдбери-стрит, расположенном в здании довольно причудливой архитектуры начала века. Во всяком случае, я так бы назвал балконы с лепными украшениями, лестницы, перила которых были выполнены из ажурной стали, лифты в виде огромных птичьих клеток и застекленную крышу центрального входа с огромным холлом, пол которого был выложен глазурованной плиткой.
В офисе Фреда, сорокалетнего мужчины, с большой круглой лысой головой, была приемная, где сидела его секретарь – довольно миловидная блондинка, рядом с приемной находился его личный кабинет. К нему прилегала еще одна комната, где размещались сотрудники агентства – четыре детектива. Дела Фреда шли вполне успешно. Мы уже обсуждали с ним возможность совместных операций в прошлом году, когда он приезжал на праздники в Чикаго, чтобы навестить родных и друзей. Сегодня мы обсудили эту тему более детально.
Но главным образом я надеялся выпытать у него побольше информации, связанной с Сигелом, для которого Фред выполнял кое-какую аналитическую работу.
– Мы, в частности, выявляем поддельные чеки, – объяснил Фред. – Он владеет «Гловер клубом», как ты знаешь.
– Это что, ночной клуб?
– Да, с комнатами для азартных игр. Это любимое место кинозвезд, где они сорят деньгами. Он также является совладельцем ипподрома в Тихуане и ряда заведений в Лас-Вегасе.
– Чем еще занимается Сигел, кроме игорного бизнеса?
Фред пожал плечами:
– Всем понемногу. Наркотики, проституция, скупка краденого и так далее. Говорят, что Лучиано отправил его сюда в середине тридцатых, чтобы распространить здесь влияние чикагских группировок.
Я кивнул:
– Кажется, это было сразу после того, как Нитти послал сюда Бьоффа и Брауна с тем, чтобы они заставили раскошелиться дельцов кинобизнеса – в обмен на гарантии защиты от разного рода «непредвиденных обстоятельств».
– Точно, – ответил Фред. – И, как говорят, Бен занял их место, когда их упрятали за решетку по обвинению в рэкете.
– Как ему это удалось?
– Бьофф и Браун контролировали профсоюз рабочих сцены. Правильно? Ну, а Бен имел контроль над теми, кто занимал высокие посты в кинобизнесе.
– Я не знал, что Сигел настолько влиятелен. Мне было известно лишь, что он владеет на Западном побережье филиалами «Транс-Америкэн», информационной службы о скачках и бегах, принадлежавшей гангстерской организации.
– Верно, он занимается и этим. И еще он создает в пустыне оазис – казино. Около Вегаса. Что-то вроде сказочного городка.
Я с удивлением покачал головой:
– Я не знал и сотой доли того, что ты рассказал мне о Сигеле. В основном я черпал информацию о нем в газетах. Если он действительно тесно связан с Рафтом, как об этом говорят, у меня будет возможность узнать его поближе. Я как-то выполнял одну работенку для Джорджа.
– Рафт действительно поддерживает тесные связи с Беном. Они близкие приятели.
Насколько мне было известно, в прошлом году Рафту пришлось выступить в суде в защиту Сигела, который был арестован вместе со своим приятелем Ален Смили за букмекерство. Рафт находился у Сигела во время ареста, но его не стали задерживать. В суде, выступая в качестве свидетеля, Рафт настаивал на том, что все они трое, будучи в номере отеля, просто делали по телефону ставки в качестве обычных любителей лошадиных бегов. Рафт вел себя в суде как крутой парень в голливудской ленте, требуя от судьи, чтобы тот не мешал ему говорить свободно и не перебивал его.
– Почему Рафт привязан к такому парню, как Сигел? – выразил я свое недоумение.
– Гм, мне Бенни тоже нравится, – сказал Фред, пожав плечами. – Он всегда вел себя со мной по-джентльменски. И он исправно платит по своим счетам. Ну кроме того, с ним приятно иметь дело. Он может очаровать кого угодно.
– Ты не возражаешь, Фред, если я временно воздержусь от восторгов? Если даже «Багси» укокошил лишь только половину из тех людей, которых ему приписывают, не думаю, что это может вызвать у кого-нибудь умиление и восторги.
– Конечно, это твое дело, как к нему относиться, но, ручаюсь, ты посмотришь на него другими глазами, когда встретишься с ним лично.
У Фреда была книжка с телефонами различных кинозвезд и других знаменитостей, которые нельзя было найти в обычном телефонном справочнике. Номер телефона Рафта также был у него записан. Я позвонил на виллу актера из офиса Фреда и застал его дома. Рафт тут же вспомнил меня и сразу пригласил к себе.
Фред дал мне один из трех автомобилей, которые принадлежали агентству, серый «форд-седан», и я вскоре убедился, что не был в Лос-Анджелесе достаточно долго, чтобы уверенно ориентироваться на местности.
В конце концов я добрался до виллы Рафта. Я свернул в подъездную аллею его виллы как раз в тот момент, когда мимо проезжал автобус с туристами, которые, щурясь от солнца, пытались разглядеть во мне какую-нибудь кинознаменитость. Они, видимо, были разочарованы, когда поняли, что я ею не являюсь.
Рафт, сидевший на складном стуле у кромки бассейна, был такой знаменитостью. Я, правда, не знаю, в какой степени. Его тесная дружба с Сигелом плохо сказывалась на его паблисити, во всяком случае их дружба не была секретом для вездесущих газетчиков. Он также постоянно конфликтовал с кинопродюсерами, отказывался от предложенных ролей, пропускал киносъемки. Прежде это ему легко сходило с рук. Сейчас же, будучи в возрасте пятидесяти лет, Рафту трудно было совмещать в себе крутого парня и страстного любовника – именно такой репутацией он пользовался все предыдущие годы.
Молодая обнаженная женщина наконец вышла из бассейна, у нее была великолепная, точеная фигура. Ее тело было смуглым. Голубая вода, из которой она только что вышла, скрывала это. Она вытянула руки, словно пытаясь обнять солнечные лучи. Волосы у нее на лобке были светлыми. Она стянула с себя купальную шапочку, распустила длинные светлые волосы, которые легли на ее влажные плечи, и улыбнулась улыбкой, похожей чем-то на улыбку Бетти Грэйбл, одной из последних любовниц Рафта, если верить сплетням газетчиков.
Девушка царственной походкой подошла к нам и остановилась напротив маленького брюнета в шелковом халате; она была выше его и раза в два моложе.
– Вода была отличная. Спасибо.
– Тебе спасибо.
– Спасибо за все.
– Я рад, что тебе это понравилось.
– Ты не хочешь, чтобы я осталась после обеда?
– Нет, крошка, на сегодня достаточно.
Он сунул руку в карман халата и достал стодолларовую бумажку, согнутую пополам. Он протянул ее ей, и она, улыбнувшись белозубой улыбкой, быстрым шагом направилась к дому, покачивая пухлыми ягодицами.
Девушка за все это время ни разу не взглянула на меня, как будто меня здесь вообще не было.
Рафт, в отличие от нее, не забывал о моем присутствии и, закурив сигарету, сказал:
– Удобнее всего иметь дело с проститутками. У меня было достаточно любовных приключений. Послушай моего совета, Нат. Если у тебя будут лишние деньги, воспользуйся услугами девочки по вызову.
Я не мог понять, почему такой парень, как Рафт, который даже в свои годы мог позволить себе иметь почти любую женщину, какую бы он ни пожелал, должен был платить за любовные утехи. Но я не стал спрашивать его об этом.
Он сказал:
– Я приведу тебе один пример. На этой неделе я узнал, что мне нужно явиться в суд. Певица из ночного клуба, с которой я познакомился в прошлом году, разводится с мужем, и я фигурирую в этом деле. – Он покачал головой. – Проще иметь дело с проститутками.
– Возможно, это хороший совет, Джордж. Но меня всерьез интересует эта Пегги Хоган. Я хочу найти ее прежде, чем Вирджиния Хилли обучит ее ремеслу публичной девки.
– Кто такая эта Пегги Хоган? Как она попала из Чикаго в Голливуд?
– Она племянница Джима Рэйгена.
– Джима Рэйгена... Это тот парень, который занимается службой информации о скачках и бегах?
– Да.
– Бен конкурирует с этим парнем. Его не пытались убить? Недели две назад?
Рафт хотел казаться искренним в своем простодушии. «Однако, – подумал я, – он не слишком хороший актер для этого».
– Да. Ты, наверное, читал в газетах? Помнишь, что там писали о телохранителе Рэйгена, у которого заело карабин?
Он бросил взгляд в сторону опустевшего бассейна:
– Нет. Я почти не читаю газет. Я только слышал, что Рэйгена пытались убить.
– Ну так вот, я был его телохранителем.
– Ты работаешь на него, Нат?
– Да. Он мне прилично платит. Он очень беспокоится за свою племянницу и просил, чтобы я вернул ее домой.
Я не счел нужным посвящать его в то, зачем она приехала сюда. Иначе говоря, рассказывать ему о том, что Пегги (а также ее дядя) желали выяснить, был ли Бен «Багси» Сигел тем человеком, кто подослал наемных убийц.
– Почему бы тебе не отправиться потолковать с Джинни, – предложил он, выпуская из ноздрей дым и продолжая смотреть не на меня, а на воду бассейна. – Она, скорее всего, дома или скоро там будет. Она снимает виллу в Беверли Хиллз.
– Пегги может оказаться там же, – сказал я.
– Разве это не то, что тебе нужно?
Я, откровенно говоря, не знал, что мне было нужно. Я не знал, как начну разговор, когда встречусь с ней. Там, на борту самолета, я проигрывал разные варианты нашей встречи, нашей беседы. Я был взбешен ее выходкой и в то же время я беспокоился за нее. И я чувствовал себя немного не в своей тарелке. Насколько я понимал, она любила меня, следовательно, она не должна была сбежать от меня, как это могло показаться на первый взгляд. Я ждал чуть больше недели, прежде чем беспокойство и бессонница не вынудили меня взять билет на самолет. Она не позвонила и даже не написала; я находился в полном неведении, и это начинало сводить меня с ума. Кроме того, как я сказал, я очень беспокоился за нее. Джим тоже был обеспокоен ее отъездом, он особенно встревожился, когда я рассказал ему, что Пег решила сама выяснить все о Сигеле, став секретарем у Вирджинии Хилл. Мне не нравилось, что пациент, безопасность которого я обеспечивал, находится в расстроенных чувствах – это не шло на пользу его здоровью, хотя доктор Снэйден сказал, что Джим поправлялся даже быстрее, чем они рассчитывали, и мог выписаться из больницы через несколько недель. В конце концов я договорился с Друри о том, чтобы усилить охрану в Мейер Хаусе, возложив руководство агентством А-1 на Луи Сапперстейна, а сам отправился на Западное побережье.
– Я могу позвонить туда и узнать, дома ли Джинни, – предложил Рафт.
– Лучше не надо, – ответил я. – Я не знаю, считает ли Вирджиния Хилл меня своим другом. Лучше я сам поеду туда. Ты сможешь объяснить мне, как проехать к ее вилле?
– Конечно, – сказал он. – Ты можешь также купить карту, где указаны виллы кинозвезд. Она живет в особняке, который в свое время построил для себя Валентине.
– Сеньора Хилл предпочитает, чтобы вокруг нее все было лишь первого сорта, не так ли?
– Она, наверное, пользуется тампонами из норкового меха, – съязвил Рафт. – Иногда я задаю себе вопрос, что Бен нашел в ней – обыкновенная здоровая баба. Она ругается, как портовый грузчик.
– Рад, что ты нашел время заскочить ко мне, – сказал Джордж Рафт в своей обычной бесстрастной манере.
Я чувствовал себя в своем коричневом костюме так, словно на мне была зимняя одежда. Мне хотелось расслабить галстук, снять шляпу, вообще раздеться, но я не стал этого делать, тем более, что моя рука была занята – я держал бокал с чаем со льдом, который мне вручил телохранитель Рафта – этакий увалень, передвигавшийся тяжело и неуклюже. Его звали «Киллер». Он был одет в голубую футболку и белые широкие брюки и смахивал на вышибалу из ресторана. Как бы то ни было, он оправдывал свою кличку «Киллер», по крайней мере здесь, в Калифорнии.
Я не хотел бы оставаться здесь надолго. Это место было для меня чем-то вроде заграницы. По мне, эти пальмы и виллы в испанском стиле были уместны для какой-нибудь экзотической страны, но только не для Соединенных Штатов. Здешний климат располагал лишь к безделью; я имею в виду жару и влажность.
– Мне приятно это слышать, Джорж, – сказал я. – Прошло столько времени, хотя я, конечно, надеялся, что мое имя тебе кое о чем напомнит.
Он слегка улыбнулся:
– Как я могу забыть о том времени, когда нас связывало общее дело?
Речь шла о работе, которую он однажды поручил мне. Это было в 1933 году. Правда, говоря откровенно, эту работу я выполнял не для него, а для Аль Капоне, который в то время сидел в тюрьме в Атланте. Рафт действовал лишь в качестве посредника; эту роль он исполнял в жизни так же часто, как на экране – роль крутого парня.
Ни для кого не было секретом, что Рафт в свое время был бутлегером и что его приятель – гангстер Оуни Мэдден отправил Рафта на западное побережье и с помощью своих связей помог ему начать карьеру киноактера. Итак, бывший вор-карманник Рафт стал сниматься в фильмах, выступая с танцевальными номерами. Чарльстон или чечетку он исполнял совсем недурно. При этом он по-прежнему, так сказать, «на стороне» занимался бутлегерством для своего приятеля Мэддена.
– Ты говоришь, что хотел бы встретиться с Беном, – сказал Рафт. – Я думаю, что могу устроить это. Но сначала мне хотелось бы узнать, какое у тебя к нему дело.
– Можно сказать, что я хочу встретиться в ним по личному вопросу, – сказал я, потягивая мятный чай со льдом. – Сюда я приехал по одному делу. Но оно не имеет никакого отношения к Бену Сигелу. А к нему у меня личный вопрос.
– Да?
– У меня есть подруга по имени Пегги Хоган, которая приехала сюда чуть больше недели назад. У нее с Сигелом есть кое-какие общие друзья. Ты слышал о ней, Джордж? Или, может, где встречал ее?
Рафт оторвал взгляд от обнаженного тела в бассейне и посмотрел мне в глаза, как бы давая понять, что все, что он говорит, правда.
– Никогда не слышал о ней, – сказал он, и это прозвучало в его устах довольно правдоподобно.
– У меня есть причина думать, что она имеет тесные контакты с Вирджинией Хилл. Рафт усмехнулся:
– Джинни обладает способностью привлекать к себе самых разных людей.
– И она подружка Бена Сигела?
– Она так считает.
– Что ты имеешь в виду?
– Бен никогда не живет только с одной женщиной.
– Да, это само собой разумеется. Он ведь женат, не так ли?
– Разведен. – Рафт пожал плечами. – Он был женат на сестре Уйти Краковера, упокой Бог его душу.
Уйти Краковер, кроме того, что он был шурином Сигела, проходил с ним вместе по одному уголовному делу, связанному с убийством Гарри «Биг Грини» Гринберга. Уйти был убит в Нью-Йорке в 1940 году после того, как появились слухи, что он сотрудничает со следствием. Это было убийство, которое, вероятнее всего, подстроил Сигел. И это, как я понимаю, омрачило супружескую жизнь Бена.
Я уже начинал становиться специалистом по Сигелу. Меня основательно ввел в курс дела Фред Рубински, бывший полицейский из Чикаго, у которого здесь, в Калифорнии, было небольшое частное сыскное бюро. Он владел также довольно приличным рестораном на Солнечном Побережье. Одной из целей моей поездки сюда было намерение обсудить с Фредом возможность кооперирования наших двух сыскных агентств; об этом я уже не раз задумывался в прошлом. Фред имел офис в здании, расположенном в деловой части Лос-Анджелеса. Мы были старые знакомые, если не друзья, и он встретил меня накануне вечером в аэропорту, после того, как я почти весь день провел в воздухе, вылетев утренним рейсом из Чикаго.
Это утро мы провели у него в офисе на Брэдбери-стрит, расположенном в здании довольно причудливой архитектуры начала века. Во всяком случае, я так бы назвал балконы с лепными украшениями, лестницы, перила которых были выполнены из ажурной стали, лифты в виде огромных птичьих клеток и застекленную крышу центрального входа с огромным холлом, пол которого был выложен глазурованной плиткой.
В офисе Фреда, сорокалетнего мужчины, с большой круглой лысой головой, была приемная, где сидела его секретарь – довольно миловидная блондинка, рядом с приемной находился его личный кабинет. К нему прилегала еще одна комната, где размещались сотрудники агентства – четыре детектива. Дела Фреда шли вполне успешно. Мы уже обсуждали с ним возможность совместных операций в прошлом году, когда он приезжал на праздники в Чикаго, чтобы навестить родных и друзей. Сегодня мы обсудили эту тему более детально.
Но главным образом я надеялся выпытать у него побольше информации, связанной с Сигелом, для которого Фред выполнял кое-какую аналитическую работу.
– Мы, в частности, выявляем поддельные чеки, – объяснил Фред. – Он владеет «Гловер клубом», как ты знаешь.
– Это что, ночной клуб?
– Да, с комнатами для азартных игр. Это любимое место кинозвезд, где они сорят деньгами. Он также является совладельцем ипподрома в Тихуане и ряда заведений в Лас-Вегасе.
– Чем еще занимается Сигел, кроме игорного бизнеса?
Фред пожал плечами:
– Всем понемногу. Наркотики, проституция, скупка краденого и так далее. Говорят, что Лучиано отправил его сюда в середине тридцатых, чтобы распространить здесь влияние чикагских группировок.
Я кивнул:
– Кажется, это было сразу после того, как Нитти послал сюда Бьоффа и Брауна с тем, чтобы они заставили раскошелиться дельцов кинобизнеса – в обмен на гарантии защиты от разного рода «непредвиденных обстоятельств».
– Точно, – ответил Фред. – И, как говорят, Бен занял их место, когда их упрятали за решетку по обвинению в рэкете.
– Как ему это удалось?
– Бьофф и Браун контролировали профсоюз рабочих сцены. Правильно? Ну, а Бен имел контроль над теми, кто занимал высокие посты в кинобизнесе.
– Я не знал, что Сигел настолько влиятелен. Мне было известно лишь, что он владеет на Западном побережье филиалами «Транс-Америкэн», информационной службы о скачках и бегах, принадлежавшей гангстерской организации.
– Верно, он занимается и этим. И еще он создает в пустыне оазис – казино. Около Вегаса. Что-то вроде сказочного городка.
Я с удивлением покачал головой:
– Я не знал и сотой доли того, что ты рассказал мне о Сигеле. В основном я черпал информацию о нем в газетах. Если он действительно тесно связан с Рафтом, как об этом говорят, у меня будет возможность узнать его поближе. Я как-то выполнял одну работенку для Джорджа.
– Рафт действительно поддерживает тесные связи с Беном. Они близкие приятели.
Насколько мне было известно, в прошлом году Рафту пришлось выступить в суде в защиту Сигела, который был арестован вместе со своим приятелем Ален Смили за букмекерство. Рафт находился у Сигела во время ареста, но его не стали задерживать. В суде, выступая в качестве свидетеля, Рафт настаивал на том, что все они трое, будучи в номере отеля, просто делали по телефону ставки в качестве обычных любителей лошадиных бегов. Рафт вел себя в суде как крутой парень в голливудской ленте, требуя от судьи, чтобы тот не мешал ему говорить свободно и не перебивал его.
– Почему Рафт привязан к такому парню, как Сигел? – выразил я свое недоумение.
– Гм, мне Бенни тоже нравится, – сказал Фред, пожав плечами. – Он всегда вел себя со мной по-джентльменски. И он исправно платит по своим счетам. Ну кроме того, с ним приятно иметь дело. Он может очаровать кого угодно.
– Ты не возражаешь, Фред, если я временно воздержусь от восторгов? Если даже «Багси» укокошил лишь только половину из тех людей, которых ему приписывают, не думаю, что это может вызвать у кого-нибудь умиление и восторги.
– Конечно, это твое дело, как к нему относиться, но, ручаюсь, ты посмотришь на него другими глазами, когда встретишься с ним лично.
У Фреда была книжка с телефонами различных кинозвезд и других знаменитостей, которые нельзя было найти в обычном телефонном справочнике. Номер телефона Рафта также был у него записан. Я позвонил на виллу актера из офиса Фреда и застал его дома. Рафт тут же вспомнил меня и сразу пригласил к себе.
Фред дал мне один из трех автомобилей, которые принадлежали агентству, серый «форд-седан», и я вскоре убедился, что не был в Лос-Анджелесе достаточно долго, чтобы уверенно ориентироваться на местности.
В конце концов я добрался до виллы Рафта. Я свернул в подъездную аллею его виллы как раз в тот момент, когда мимо проезжал автобус с туристами, которые, щурясь от солнца, пытались разглядеть во мне какую-нибудь кинознаменитость. Они, видимо, были разочарованы, когда поняли, что я ею не являюсь.
Рафт, сидевший на складном стуле у кромки бассейна, был такой знаменитостью. Я, правда, не знаю, в какой степени. Его тесная дружба с Сигелом плохо сказывалась на его паблисити, во всяком случае их дружба не была секретом для вездесущих газетчиков. Он также постоянно конфликтовал с кинопродюсерами, отказывался от предложенных ролей, пропускал киносъемки. Прежде это ему легко сходило с рук. Сейчас же, будучи в возрасте пятидесяти лет, Рафту трудно было совмещать в себе крутого парня и страстного любовника – именно такой репутацией он пользовался все предыдущие годы.
Молодая обнаженная женщина наконец вышла из бассейна, у нее была великолепная, точеная фигура. Ее тело было смуглым. Голубая вода, из которой она только что вышла, скрывала это. Она вытянула руки, словно пытаясь обнять солнечные лучи. Волосы у нее на лобке были светлыми. Она стянула с себя купальную шапочку, распустила длинные светлые волосы, которые легли на ее влажные плечи, и улыбнулась улыбкой, похожей чем-то на улыбку Бетти Грэйбл, одной из последних любовниц Рафта, если верить сплетням газетчиков.
Девушка царственной походкой подошла к нам и остановилась напротив маленького брюнета в шелковом халате; она была выше его и раза в два моложе.
– Вода была отличная. Спасибо.
– Тебе спасибо.
– Спасибо за все.
– Я рад, что тебе это понравилось.
– Ты не хочешь, чтобы я осталась после обеда?
– Нет, крошка, на сегодня достаточно.
Он сунул руку в карман халата и достал стодолларовую бумажку, согнутую пополам. Он протянул ее ей, и она, улыбнувшись белозубой улыбкой, быстрым шагом направилась к дому, покачивая пухлыми ягодицами.
Девушка за все это время ни разу не взглянула на меня, как будто меня здесь вообще не было.
Рафт, в отличие от нее, не забывал о моем присутствии и, закурив сигарету, сказал:
– Удобнее всего иметь дело с проститутками. У меня было достаточно любовных приключений. Послушай моего совета, Нат. Если у тебя будут лишние деньги, воспользуйся услугами девочки по вызову.
Я не мог понять, почему такой парень, как Рафт, который даже в свои годы мог позволить себе иметь почти любую женщину, какую бы он ни пожелал, должен был платить за любовные утехи. Но я не стал спрашивать его об этом.
Он сказал:
– Я приведу тебе один пример. На этой неделе я узнал, что мне нужно явиться в суд. Певица из ночного клуба, с которой я познакомился в прошлом году, разводится с мужем, и я фигурирую в этом деле. – Он покачал головой. – Проще иметь дело с проститутками.
– Возможно, это хороший совет, Джордж. Но меня всерьез интересует эта Пегги Хоган. Я хочу найти ее прежде, чем Вирджиния Хилли обучит ее ремеслу публичной девки.
– Кто такая эта Пегги Хоган? Как она попала из Чикаго в Голливуд?
– Она племянница Джима Рэйгена.
– Джима Рэйгена... Это тот парень, который занимается службой информации о скачках и бегах?
– Да.
– Бен конкурирует с этим парнем. Его не пытались убить? Недели две назад?
Рафт хотел казаться искренним в своем простодушии. «Однако, – подумал я, – он не слишком хороший актер для этого».
– Да. Ты, наверное, читал в газетах? Помнишь, что там писали о телохранителе Рэйгена, у которого заело карабин?
Он бросил взгляд в сторону опустевшего бассейна:
– Нет. Я почти не читаю газет. Я только слышал, что Рэйгена пытались убить.
– Ну так вот, я был его телохранителем.
– Ты работаешь на него, Нат?
– Да. Он мне прилично платит. Он очень беспокоится за свою племянницу и просил, чтобы я вернул ее домой.
Я не счел нужным посвящать его в то, зачем она приехала сюда. Иначе говоря, рассказывать ему о том, что Пегги (а также ее дядя) желали выяснить, был ли Бен «Багси» Сигел тем человеком, кто подослал наемных убийц.
– Почему бы тебе не отправиться потолковать с Джинни, – предложил он, выпуская из ноздрей дым и продолжая смотреть не на меня, а на воду бассейна. – Она, скорее всего, дома или скоро там будет. Она снимает виллу в Беверли Хиллз.
– Пегги может оказаться там же, – сказал я.
– Разве это не то, что тебе нужно?
Я, откровенно говоря, не знал, что мне было нужно. Я не знал, как начну разговор, когда встречусь с ней. Там, на борту самолета, я проигрывал разные варианты нашей встречи, нашей беседы. Я был взбешен ее выходкой и в то же время я беспокоился за нее. И я чувствовал себя немного не в своей тарелке. Насколько я понимал, она любила меня, следовательно, она не должна была сбежать от меня, как это могло показаться на первый взгляд. Я ждал чуть больше недели, прежде чем беспокойство и бессонница не вынудили меня взять билет на самолет. Она не позвонила и даже не написала; я находился в полном неведении, и это начинало сводить меня с ума. Кроме того, как я сказал, я очень беспокоился за нее. Джим тоже был обеспокоен ее отъездом, он особенно встревожился, когда я рассказал ему, что Пег решила сама выяснить все о Сигеле, став секретарем у Вирджинии Хилл. Мне не нравилось, что пациент, безопасность которого я обеспечивал, находится в расстроенных чувствах – это не шло на пользу его здоровью, хотя доктор Снэйден сказал, что Джим поправлялся даже быстрее, чем они рассчитывали, и мог выписаться из больницы через несколько недель. В конце концов я договорился с Друри о том, чтобы усилить охрану в Мейер Хаусе, возложив руководство агентством А-1 на Луи Сапперстейна, а сам отправился на Западное побережье.
– Я могу позвонить туда и узнать, дома ли Джинни, – предложил Рафт.
– Лучше не надо, – ответил я. – Я не знаю, считает ли Вирджиния Хилл меня своим другом. Лучше я сам поеду туда. Ты сможешь объяснить мне, как проехать к ее вилле?
– Конечно, – сказал он. – Ты можешь также купить карту, где указаны виллы кинозвезд. Она живет в особняке, который в свое время построил для себя Валентине.
– Сеньора Хилл предпочитает, чтобы вокруг нее все было лишь первого сорта, не так ли?
– Она, наверное, пользуется тампонами из норкового меха, – съязвил Рафт. – Иногда я задаю себе вопрос, что Бен нашел в ней – обыкновенная здоровая баба. Она ругается, как портовый грузчик.