Страница:
– У вас приличная машина, Моу, – сказал я, когда мы направлялись ко входу в отель. – Это ваша или один из автомобилей Бена?
– Это моя, – сказал Седвэй с чувством сдержанной гордости. – Бизнес, связанный с лошадиными бегами, как вы сами знаете, приносит неплохие деньги.
– Да, я знаю, – сказал я, подавляя желание заметить, что в один из жарких июньских дней за рулем почти такого же «Линкольна Континенталя» был расстрелян Джим Рэйген.
– Бен снабдит вас автомобилем, пока вы будете здесь. Он примет вас по высшему разряду.
Я последовал за Седвэем в холл. Интерьер был выполнен в том же стиле вестерна. Мебель, в которой дерево сочеталось с кожей, камины, сложенные из песчаника, стилизованные под старину керосиновые фонари-светильники. На стенах, обшитых грубыми досками, были развешены головы буйволов, индейские головные уборы, а также гравюры, изображавшие сцены из жизни покорителей дикого Запада. Выжженные на стенах каленым железом стрелки-указатели показывали, где располагаются казино, столовая, концертный зал, кафетерий. В холле был только дежурный по гостинице в клетчатой рубашке с узким галстуком, других служащих не было видно.
Седвэй с моим чемоданом в руках и я проследовали через холл к небольшой лестнице, поднялись по ней и оказались у дверей моего номера – 404. Нумерация здесь не имела никакого отношения к тому, на каком этаже располагался номер. Здесь вообще не было четвертого этажа.
Моя комната оказалась достаточно уютной – не маленькая и не большая, современная мебель, грубые деревянные стены и гравюра, изображавшая индейского вождя. Седвэй поставил мой чемодан на тумбочку, а я сел на край кровати.
– Что теперь? – спросил я.
– Бен, возможно, зайдет к вам сегодня вечером, – сказал он, пожав плечами.
– Где он сейчас?
– Там. Дальше вверх по дороге.
– Дальше вверх по дороге?
– Да. Там, где идет строительство «Фламинго».
– Но ведь сегодня воскресенье, Моу.
– Что касается «Фламинго», то дни недели не имеют к нему никакого отношения. Там работают почти круглосуточно. И Бен контролирует строительство. Он хочет быть в курсе всего и вся. Быть на всех объектах одновременно. Он почти не смыкает глаз и вымотался до предела.
Седвэй поцокал языком и покачал головой, чтобы показать мне, как серьезно его беспокоит здоровье шефа.
– Иначе говоря, вы считаете, что он должен передать часть своих полномочий другим? – сказал я.
– Что?
– Он должен больше доверять людям, которые находятся рядом с ним. Передать им часть своих функций?
– Да, – сказал Моу, улыбаясь и кивая. – Ему следует это сделать.
– Вы по-прежнему занимаетесь делами местного филиала «Транс-Америкэн»?
– Да. Бен предоставил мне полную свободу действий. Это лишь «Фламинго», где он не хочет, чтобы кто-либо вмешивался в его дела. Он словно художник, мысленно представляющий перед своим взором чудесную картину и стремящийся воплотить ее в реальную жизнь.
– Возможно, для него это так и есть. Седвэй пожал плечами:
– Однако это не только его собственная картина. Этим, я думаю, он хотел сказать, что деньги, которые тратил Сигел, по большей части принадлежали парням с восточного побережья. Лански и Костелло, Адонису и Лучиано.
– Чем мне можно заняться, пока Бен не появится здесь?
– Развлекитесь немного. Вы можете тратить здесь деньги на все, за исключением азартных игр. Бен платит. Здесь хорошо кормят. Сходите в бар. Покатайтесь на лошади. Поплавайте в бассейне.
– Я не захватил с собой плавки. Как-то не подумал об этом.
Когда я уезжал из Чикаго, там было холодно и вся земля была покрыта снегом.
Седвэй направился к дверям:
– Вы можете купить плавки внизу, в магазинчике. А мне нужно отправляться на стройплощадку, к Бену.
– Почему бы мне не поехать с вами?.. Он остановился, обернулся ко мне и сказал:
– Слушайте, Нат. Вы должны усвоить здесь одну вещь. Пока вы находитесь во владениях Бена, вам следует поступать так, как этого желает Бен. А Бен хочет, чтобы вы расслабились после утомительной поездки. Поэтому все, что вам сейчас надо делать, – это отдыхать!
С этими словами он вышел.
Я проспал около часа, так и не раздевшись. Затем я встал, разделся, принял душ, одел тенниску и слаксы и отправился на разведку. Я выпил бокал коктейля с ромом в салуне, отделанном в том же ковбойском стиле: его стены из красного дерева были выщерблены «пулями», кожаные сиденья стульев у стойки бара повторяли форму сёдел, а стены – красочно разрисованы и украшены фото обнаженных красоток. Несмотря на этот отвлекающий фактор, я все же сыграл несколько партий в «блэк-джек» и даже выиграл несколько баксов. Я купил себе плавки в магазине подарков, вернулся в номер, переоделся и отправился в плавательный бассейн. Пересекая лужайку с полотенцем на плече, я чувствовал себя не совсем уверенно – мне казалось, что я одет не по сезону для середины декабря.
Но ласкающий теплый воздух пустыни развеял мои сомнения, и мне даже на какое-то мгновение подумалось, не продолжаю ли я еще находиться во сне – настолько все вокруг было далеко от реальной жизни. Я нырнул в голубой бассейн, и прохладная вода сразу освежила меня. Я был не во сне, а в зеленом оазисе посреди пустыни. Я выбрался из бассейна и вытянулся на шезлонге, подставив себя солнцу. Была уже вторая половина дня, но, несмотря на это, я ощущал тепло солнечных лучей. Я подумал, что моей бледной коже не помешает загар, и когда я войду в офис своего А-1 бронзовым богом, то сражу наповал свою хорошенькую секретаршу.
Я снова заснул. Это был мой третий короткий сон за этот день. В последние месяцы я спал больше, чем обычно. Раньше мой ночной сон длился не более шести часов. Эту привычку я приобрел после войны, одним из последствий которой для меня стали ночные кошмары. После возвращения из госпиталя я вообще ночами не мог уснуть, и прошло довольно много времени, прежде чем ко мне вернулся нормальный сон.
Но в последнее время я спал около двенадцати часов в сутки. И еще дремал днем. Я работал достаточно напряженно, но никак не до седьмого пота. Почему же я тогда так уставал?
Да я, черт побери, отнюдь не уставал. Я пытался уйти от действительности, убежать от себя. Я переживал тот момент своей жизни, когда больше предпочитал быть во сне, чем наяву. Предпочитал спать и ни о чем не думать, нежели бодрствовать и терзаться мыслями.
Во сне я был в безопасности. Меня не мучили воспоминания и боль утраты. В снах я был великодушен по отношению к себе, ко мне приходила Пег и была вновь со мной, любящая, нежная.
– Нат, – звала она. – Нат, Нат!
Я медленно открыл глаза.
Передо мной, словно в легкой дымке, вырисовывался силуэт Пегги. Солнце было позади нее, отчего над ее темными волосами сверкал золотистый нимб. Ее кожа тоже была золотистой. Но ее глаза по-прежнему были фиалкового цвета и ярко-красные губы расплывались в улыбке. Это была не та Пегги, которая в последний день нашей встречи закрыла за собой дверь моего офиса, унося в себе ненависть ко мне. Это была Пег из моих снов. Пег, которую я любил.
– Нат!
Я моргнул. Приподнялся в своем шезлонге.
– Пегги? – сказал я. Во рту у меня стоял вкус горечи после сна...
Она выглядела великолепно. Маленькая, стройная, в темном купальном костюме, с наполовину открытой грудью. Она по-прежнему улыбалась, правда, не так широко, как в первый момент. Солнце сделало ее веснушки более яркими. Она чуть похудела, легкая округлость ее щек исчезла.
Пег присела на край шезлонга.
Я провел рукой по волосам, стряхивая с себя остатки сна и ощущая потребность почистить зубы.
– Как ты, Нат? – спросила она.
– О'кей, – сказал я. – О'кей. А как ты?
– О'кей, – сказала она. Она слегка улыбнулась. Я тоже чуть улыбнулся ей.
– Я не писал, – сказал я. – Я не знал, куда писать.
– Я знаю. Я тоже не писала. – Она пожала плечами. – Я считала, что раз мы разорвали отношения, то не надо оглядываться назад.
Я промолчал.
Она сказала:
– Ты, кажется, не удивлен, что встретил меня.
– Я допускал, что ты можешь здесь оказаться, – сказал я.
– Разве ты не знал об этом?
– Откуда мне было знать?
– Ты же детектив, не так ли?
– Да, но я не экстрасенс. Ты даже не сообщила своей семье о том, где ты находишься. Ты просто исчезла.
Она вновь пожала плечами:
– Я лишь исчезла из Чикаго.
– Не вижу большой разницы. Что бы там ни было, ты выглядишь потрясающе.
– Ты тоже выглядишь неплохо.
– Нет. Я несколько толстоват.
Она улыбнулась одним уголком рта:
– Ты лишь чуть полноват. Какой у тебя вес?
– Почти двести фунтов.
– Ну и как ты к этому относишься?
– Я типичный процветающий бизнесмен. Полный и солидный.
– Точно.
Я вздохнул и тоже криво улыбнулся:
– Все, что я делаю все эти дни, – это ем и сплю. Это мой способ компенсации.
– Компенсации чего?
– Потери моей девушки.
Улыбка на ее лице исчезла. Затем она, чуть усмехнувшись, сказала:
– Я надеюсь, ты приехал не для того, чтобы искать меня?
– Нет. Я приехал сюда поработать.
– Я знаю. Бен пригласил тебя. Заняться организацией Службы безопасности. Я кивнул.
– Он сделал мне это предложение еще несколько месяцев назад, тогда, на «Люксе».
– Ты тогда согласился?
– Более или менее. Он затем вновь передал мне свое предложение через Фреда Рубински, с которым я сейчас тесно контактирую. Он предложил хорошие деньги. Сейчас в Чикаго холодно. Самое время, чтобы отправиться на запад. Погреться и расслабиться.
Она покачала головой, печально улыбнувшись:
– Я думаю, ты приехал, чтобы найти меня, Нат.
– Да. Но я приехал также за деньгами и за солнцем.
– За солнцем. Сколько раз за все прошлое лето мне удалось вытащить тебя на пляж?
Я подумал и ответил:
– Раза три?
– Один раз, – сказала она. – Нат, это ошибка.
– О чем ты?
– Я о твоем приезде сюда. Какая-то частичка моей души все еще любит тебя. Но это все уже в прошлом. Я не хочу, чтобы кому-нибудь из нас было больно. Прошлого не вернешь. Ты понимаешь?
– Я не понимаю. Но если ты хочешь, чтобы я держался на расстоянии от тебя, – пожалуйста. Я, возможно, сегодня несколько одутловат, но мне пока еще не приходится силой навязывать женщинам свои желания.
– Ты симпатичный парень и можешь привлечь внимание любой девушки. – Она показала пальцем на свою наполовину открытую грудь, где блестели капельки воды. – Кроме этой девушки.
– У тебя новый приятель. Я правильно тебя понимаю?
– Насколько я понимаю, это не относится к тому, чем ты должен здесь заниматься.
– Не надо раздражаться. И не говори мне, Пег, что ты хочешь, чтобы мы остались друзьями. Меня такая перспектива совершенно не привлекает.
– Я знаю. Меня тоже.
– Наши отношения были слишком глубокими. Они не могут перерасти в дружбу. Им легче перейти в ненависть. Я могу попробовать, если ты хочешь.
Она проглотила комок в горле. Ее глаза были такими же влажными, как и купальник.
– Мне кажется, я бы этого не хотела.
– О'кей. Тогда почему бы мне не любить тебя на расстоянии. Ты же можешь относиться ко мне, как тебе будет угодно. Я буду выполнять свою работу и постараюсь как можно меньше напоминать тебе о себе.
Она кивнула, вставая:
– Я думаю, что тебе следует отказаться и от работы.
– Почему?
– Потому что я бы не советовала тебе находиться сейчас рядом с Беном – как, впрочем, и любому другому.
– Я слышал, что он находится сейчас в стрессовом состоянии. Вдобавок на него оказывают давление.
Она кивнула:
– Он очень смелый и решительный. Но я боюсь за него.
– Послушай, если бы он позвал меня сюда в качестве своего телохранителя, я улетел бы следующим самолетом. В последнее время, когда я брался выполнять подобную работу, все заканчивалось довольно печально для моих подопечных.
– Включая... – Она покачала головой, не закончив фразы.
Я сделал это за нее.
– Включая твоего дядю. Ты знаешь, если ты находишься рядом с людьми, так или иначе связанными с гангстерами, ты должен привыкнуть жить в постоянном ожидании кровавой развязки.
– Ты иногда можешь быть жестоким.
– Верно. Меня этому научила жизнь. И Чикаго.
– Это плохое оправдание, – сказала она.
– Ты по-прежнему секретарь Вирджинии Хилл?
– Нет. Я работаю на Бена. Я его доверенный секретарь.
– Это звучит! А как поживает госпожа Хилл?
– Она то здесь, то там. У нее аллергия на кактусы. Ей не нравится здешний климат.
– Но ей также не нравится оставлять своего приятеля одного.
– Да, это так, – согласилась Пег. – Она ездит за разного рода покупками. Она помогает ему обставлять «Фламинго». Они живут в отеле.
– Она в данный момент здесь?
– Да. Она сейчас там, вместе с ним.
– Это, должно быть, тебе не очень нравится.
– Что?
– То, что она находится рядом с ним.
– Что ты имеешь в виду? – сказала она резко.
– Ну, ты же любишь его. Не так ли?
Она пронзила меня взглядом. Испепеляющим. Но ничего мне не ответила.
– Я так и знал, – сказал я.
– Это не твое дело, – сказала она и, повернувшись, зашагала прочь. Ее ноги были стройными и загорелыми, а ягодицы – налитыми и округлыми. Я хотел ее – так, как мужчина всем своим существом может желать женщину.
Я вновь нырнул в холодную воду, но это мне не помогло. Я был плохим детективом, с плохими инстинктами детектива. Я ухватился руками за край бассейна. С моего лица стекала вода, и в ней была примесь чего-то соленого.
– Я так и знал, – сказал я самому себе.
Глава 17
– Это моя, – сказал Седвэй с чувством сдержанной гордости. – Бизнес, связанный с лошадиными бегами, как вы сами знаете, приносит неплохие деньги.
– Да, я знаю, – сказал я, подавляя желание заметить, что в один из жарких июньских дней за рулем почти такого же «Линкольна Континенталя» был расстрелян Джим Рэйген.
– Бен снабдит вас автомобилем, пока вы будете здесь. Он примет вас по высшему разряду.
Я последовал за Седвэем в холл. Интерьер был выполнен в том же стиле вестерна. Мебель, в которой дерево сочеталось с кожей, камины, сложенные из песчаника, стилизованные под старину керосиновые фонари-светильники. На стенах, обшитых грубыми досками, были развешены головы буйволов, индейские головные уборы, а также гравюры, изображавшие сцены из жизни покорителей дикого Запада. Выжженные на стенах каленым железом стрелки-указатели показывали, где располагаются казино, столовая, концертный зал, кафетерий. В холле был только дежурный по гостинице в клетчатой рубашке с узким галстуком, других служащих не было видно.
Седвэй с моим чемоданом в руках и я проследовали через холл к небольшой лестнице, поднялись по ней и оказались у дверей моего номера – 404. Нумерация здесь не имела никакого отношения к тому, на каком этаже располагался номер. Здесь вообще не было четвертого этажа.
Моя комната оказалась достаточно уютной – не маленькая и не большая, современная мебель, грубые деревянные стены и гравюра, изображавшая индейского вождя. Седвэй поставил мой чемодан на тумбочку, а я сел на край кровати.
– Что теперь? – спросил я.
– Бен, возможно, зайдет к вам сегодня вечером, – сказал он, пожав плечами.
– Где он сейчас?
– Там. Дальше вверх по дороге.
– Дальше вверх по дороге?
– Да. Там, где идет строительство «Фламинго».
– Но ведь сегодня воскресенье, Моу.
– Что касается «Фламинго», то дни недели не имеют к нему никакого отношения. Там работают почти круглосуточно. И Бен контролирует строительство. Он хочет быть в курсе всего и вся. Быть на всех объектах одновременно. Он почти не смыкает глаз и вымотался до предела.
Седвэй поцокал языком и покачал головой, чтобы показать мне, как серьезно его беспокоит здоровье шефа.
– Иначе говоря, вы считаете, что он должен передать часть своих полномочий другим? – сказал я.
– Что?
– Он должен больше доверять людям, которые находятся рядом с ним. Передать им часть своих функций?
– Да, – сказал Моу, улыбаясь и кивая. – Ему следует это сделать.
– Вы по-прежнему занимаетесь делами местного филиала «Транс-Америкэн»?
– Да. Бен предоставил мне полную свободу действий. Это лишь «Фламинго», где он не хочет, чтобы кто-либо вмешивался в его дела. Он словно художник, мысленно представляющий перед своим взором чудесную картину и стремящийся воплотить ее в реальную жизнь.
– Возможно, для него это так и есть. Седвэй пожал плечами:
– Однако это не только его собственная картина. Этим, я думаю, он хотел сказать, что деньги, которые тратил Сигел, по большей части принадлежали парням с восточного побережья. Лански и Костелло, Адонису и Лучиано.
– Чем мне можно заняться, пока Бен не появится здесь?
– Развлекитесь немного. Вы можете тратить здесь деньги на все, за исключением азартных игр. Бен платит. Здесь хорошо кормят. Сходите в бар. Покатайтесь на лошади. Поплавайте в бассейне.
– Я не захватил с собой плавки. Как-то не подумал об этом.
Когда я уезжал из Чикаго, там было холодно и вся земля была покрыта снегом.
Седвэй направился к дверям:
– Вы можете купить плавки внизу, в магазинчике. А мне нужно отправляться на стройплощадку, к Бену.
– Почему бы мне не поехать с вами?.. Он остановился, обернулся ко мне и сказал:
– Слушайте, Нат. Вы должны усвоить здесь одну вещь. Пока вы находитесь во владениях Бена, вам следует поступать так, как этого желает Бен. А Бен хочет, чтобы вы расслабились после утомительной поездки. Поэтому все, что вам сейчас надо делать, – это отдыхать!
С этими словами он вышел.
Я проспал около часа, так и не раздевшись. Затем я встал, разделся, принял душ, одел тенниску и слаксы и отправился на разведку. Я выпил бокал коктейля с ромом в салуне, отделанном в том же ковбойском стиле: его стены из красного дерева были выщерблены «пулями», кожаные сиденья стульев у стойки бара повторяли форму сёдел, а стены – красочно разрисованы и украшены фото обнаженных красоток. Несмотря на этот отвлекающий фактор, я все же сыграл несколько партий в «блэк-джек» и даже выиграл несколько баксов. Я купил себе плавки в магазине подарков, вернулся в номер, переоделся и отправился в плавательный бассейн. Пересекая лужайку с полотенцем на плече, я чувствовал себя не совсем уверенно – мне казалось, что я одет не по сезону для середины декабря.
Но ласкающий теплый воздух пустыни развеял мои сомнения, и мне даже на какое-то мгновение подумалось, не продолжаю ли я еще находиться во сне – настолько все вокруг было далеко от реальной жизни. Я нырнул в голубой бассейн, и прохладная вода сразу освежила меня. Я был не во сне, а в зеленом оазисе посреди пустыни. Я выбрался из бассейна и вытянулся на шезлонге, подставив себя солнцу. Была уже вторая половина дня, но, несмотря на это, я ощущал тепло солнечных лучей. Я подумал, что моей бледной коже не помешает загар, и когда я войду в офис своего А-1 бронзовым богом, то сражу наповал свою хорошенькую секретаршу.
Я снова заснул. Это был мой третий короткий сон за этот день. В последние месяцы я спал больше, чем обычно. Раньше мой ночной сон длился не более шести часов. Эту привычку я приобрел после войны, одним из последствий которой для меня стали ночные кошмары. После возвращения из госпиталя я вообще ночами не мог уснуть, и прошло довольно много времени, прежде чем ко мне вернулся нормальный сон.
Но в последнее время я спал около двенадцати часов в сутки. И еще дремал днем. Я работал достаточно напряженно, но никак не до седьмого пота. Почему же я тогда так уставал?
Да я, черт побери, отнюдь не уставал. Я пытался уйти от действительности, убежать от себя. Я переживал тот момент своей жизни, когда больше предпочитал быть во сне, чем наяву. Предпочитал спать и ни о чем не думать, нежели бодрствовать и терзаться мыслями.
Во сне я был в безопасности. Меня не мучили воспоминания и боль утраты. В снах я был великодушен по отношению к себе, ко мне приходила Пег и была вновь со мной, любящая, нежная.
– Нат, – звала она. – Нат, Нат!
Я медленно открыл глаза.
Передо мной, словно в легкой дымке, вырисовывался силуэт Пегги. Солнце было позади нее, отчего над ее темными волосами сверкал золотистый нимб. Ее кожа тоже была золотистой. Но ее глаза по-прежнему были фиалкового цвета и ярко-красные губы расплывались в улыбке. Это была не та Пегги, которая в последний день нашей встречи закрыла за собой дверь моего офиса, унося в себе ненависть ко мне. Это была Пег из моих снов. Пег, которую я любил.
– Нат!
Я моргнул. Приподнялся в своем шезлонге.
– Пегги? – сказал я. Во рту у меня стоял вкус горечи после сна...
Она выглядела великолепно. Маленькая, стройная, в темном купальном костюме, с наполовину открытой грудью. Она по-прежнему улыбалась, правда, не так широко, как в первый момент. Солнце сделало ее веснушки более яркими. Она чуть похудела, легкая округлость ее щек исчезла.
Пег присела на край шезлонга.
Я провел рукой по волосам, стряхивая с себя остатки сна и ощущая потребность почистить зубы.
– Как ты, Нат? – спросила она.
– О'кей, – сказал я. – О'кей. А как ты?
– О'кей, – сказала она. Она слегка улыбнулась. Я тоже чуть улыбнулся ей.
– Я не писал, – сказал я. – Я не знал, куда писать.
– Я знаю. Я тоже не писала. – Она пожала плечами. – Я считала, что раз мы разорвали отношения, то не надо оглядываться назад.
Я промолчал.
Она сказала:
– Ты, кажется, не удивлен, что встретил меня.
– Я допускал, что ты можешь здесь оказаться, – сказал я.
– Разве ты не знал об этом?
– Откуда мне было знать?
– Ты же детектив, не так ли?
– Да, но я не экстрасенс. Ты даже не сообщила своей семье о том, где ты находишься. Ты просто исчезла.
Она вновь пожала плечами:
– Я лишь исчезла из Чикаго.
– Не вижу большой разницы. Что бы там ни было, ты выглядишь потрясающе.
– Ты тоже выглядишь неплохо.
– Нет. Я несколько толстоват.
Она улыбнулась одним уголком рта:
– Ты лишь чуть полноват. Какой у тебя вес?
– Почти двести фунтов.
– Ну и как ты к этому относишься?
– Я типичный процветающий бизнесмен. Полный и солидный.
– Точно.
Я вздохнул и тоже криво улыбнулся:
– Все, что я делаю все эти дни, – это ем и сплю. Это мой способ компенсации.
– Компенсации чего?
– Потери моей девушки.
Улыбка на ее лице исчезла. Затем она, чуть усмехнувшись, сказала:
– Я надеюсь, ты приехал не для того, чтобы искать меня?
– Нет. Я приехал сюда поработать.
– Я знаю. Бен пригласил тебя. Заняться организацией Службы безопасности. Я кивнул.
– Он сделал мне это предложение еще несколько месяцев назад, тогда, на «Люксе».
– Ты тогда согласился?
– Более или менее. Он затем вновь передал мне свое предложение через Фреда Рубински, с которым я сейчас тесно контактирую. Он предложил хорошие деньги. Сейчас в Чикаго холодно. Самое время, чтобы отправиться на запад. Погреться и расслабиться.
Она покачала головой, печально улыбнувшись:
– Я думаю, ты приехал, чтобы найти меня, Нат.
– Да. Но я приехал также за деньгами и за солнцем.
– За солнцем. Сколько раз за все прошлое лето мне удалось вытащить тебя на пляж?
Я подумал и ответил:
– Раза три?
– Один раз, – сказала она. – Нат, это ошибка.
– О чем ты?
– Я о твоем приезде сюда. Какая-то частичка моей души все еще любит тебя. Но это все уже в прошлом. Я не хочу, чтобы кому-нибудь из нас было больно. Прошлого не вернешь. Ты понимаешь?
– Я не понимаю. Но если ты хочешь, чтобы я держался на расстоянии от тебя, – пожалуйста. Я, возможно, сегодня несколько одутловат, но мне пока еще не приходится силой навязывать женщинам свои желания.
– Ты симпатичный парень и можешь привлечь внимание любой девушки. – Она показала пальцем на свою наполовину открытую грудь, где блестели капельки воды. – Кроме этой девушки.
– У тебя новый приятель. Я правильно тебя понимаю?
– Насколько я понимаю, это не относится к тому, чем ты должен здесь заниматься.
– Не надо раздражаться. И не говори мне, Пег, что ты хочешь, чтобы мы остались друзьями. Меня такая перспектива совершенно не привлекает.
– Я знаю. Меня тоже.
– Наши отношения были слишком глубокими. Они не могут перерасти в дружбу. Им легче перейти в ненависть. Я могу попробовать, если ты хочешь.
Она проглотила комок в горле. Ее глаза были такими же влажными, как и купальник.
– Мне кажется, я бы этого не хотела.
– О'кей. Тогда почему бы мне не любить тебя на расстоянии. Ты же можешь относиться ко мне, как тебе будет угодно. Я буду выполнять свою работу и постараюсь как можно меньше напоминать тебе о себе.
Она кивнула, вставая:
– Я думаю, что тебе следует отказаться и от работы.
– Почему?
– Потому что я бы не советовала тебе находиться сейчас рядом с Беном – как, впрочем, и любому другому.
– Я слышал, что он находится сейчас в стрессовом состоянии. Вдобавок на него оказывают давление.
Она кивнула:
– Он очень смелый и решительный. Но я боюсь за него.
– Послушай, если бы он позвал меня сюда в качестве своего телохранителя, я улетел бы следующим самолетом. В последнее время, когда я брался выполнять подобную работу, все заканчивалось довольно печально для моих подопечных.
– Включая... – Она покачала головой, не закончив фразы.
Я сделал это за нее.
– Включая твоего дядю. Ты знаешь, если ты находишься рядом с людьми, так или иначе связанными с гангстерами, ты должен привыкнуть жить в постоянном ожидании кровавой развязки.
– Ты иногда можешь быть жестоким.
– Верно. Меня этому научила жизнь. И Чикаго.
– Это плохое оправдание, – сказала она.
– Ты по-прежнему секретарь Вирджинии Хилл?
– Нет. Я работаю на Бена. Я его доверенный секретарь.
– Это звучит! А как поживает госпожа Хилл?
– Она то здесь, то там. У нее аллергия на кактусы. Ей не нравится здешний климат.
– Но ей также не нравится оставлять своего приятеля одного.
– Да, это так, – согласилась Пег. – Она ездит за разного рода покупками. Она помогает ему обставлять «Фламинго». Они живут в отеле.
– Она в данный момент здесь?
– Да. Она сейчас там, вместе с ним.
– Это, должно быть, тебе не очень нравится.
– Что?
– То, что она находится рядом с ним.
– Что ты имеешь в виду? – сказала она резко.
– Ну, ты же любишь его. Не так ли?
Она пронзила меня взглядом. Испепеляющим. Но ничего мне не ответила.
– Я так и знал, – сказал я.
– Это не твое дело, – сказала она и, повернувшись, зашагала прочь. Ее ноги были стройными и загорелыми, а ягодицы – налитыми и округлыми. Я хотел ее – так, как мужчина всем своим существом может желать женщину.
Я вновь нырнул в холодную воду, но это мне не помогло. Я был плохим детективом, с плохими инстинктами детектива. Я ухватился руками за край бассейна. С моего лица стекала вода, и в ней была примесь чего-то соленого.
– Я так и знал, – сказал я самому себе.
Глава 17
Оставшаяся часть дня прошла незаметно. Я вернулся в свой номер, оделся и вновь оказался в казино, где опять сыграл в «блэк-джек», проиграв те несколько баксов, что выиграл ранее. Я также выпил несколько коктейлей с ромом, которые поднесла мне девушка-официантка в ковбойском одеянии. Ей удавалось хорошо поддерживать игровой задор своих клиентов.
Около семи часов я вернулся в номер и благодаря выпитому, а также не очень бодрому настроению вновь заснул, и это был уже четвертый мой короткий сон за этот день.
Когда я проснулся, в комнате было темно, лишь в ванной горел свет, который я забыл выключить. Было что-то около начала девятого.
Возможно, я проснулся от чувства голода, так как внутри меня сейчас все жгло. Последний раз я перекусил в вагоне-ресторане. Я не мог заставить себя отправиться на ужин в тенниске, поэтому я надел костюм, который оказался как нельзя кстати, и спустился в ресторан. Он был вполне приличным, хотя его интерьер также являл собой стилизованный вариант ковбойского ранчо. Я, наверное, был единственным посетителем в костюме. Я подошел к буфетной стойке, ожидая увидеть там что-нибудь вроде свинины с бобами или жареной бараньей туши. Однако, к моему приятному удивлению, обнаружил блюда с самыми разнообразными салатами и холодными закусками.
Я сидел за одним из столов, отделенным перегородкой от общего зала, поглощая второе блюдо, думая при этом, сколько жареной говядины сможет съесть один человек. В этот момент в ресторан вошли Сигел и его компания.
Сигел с бронзовым от загара лицом был одет в темно-бордовую спортивную куртку и синие слаксы. Под руку он держал Вирджинию Хилл. На ней была темная кофточка и такого же тона темные широкие брюки. Ее темно-рыжие волосы были собраны и закреплены булавкой. Бледность ее лица подчеркивали ярко накрашенные губы. Она немного пополнела, но это не портило ее. Чуть сзади шел Седвэй, в черном костюме и красном галстуке, и Пегги, которая единственная среди них выглядела отдыхающей в своей белой блузке и бело-голубой полосатой юбке. Пегги не держала под руку Седвэя, это точно; она стояла в стороне от кротоподобного Моу. Косметика на ее лице была приглушенных тонов.
Сигел сначала не заметил меня. Зато Вирджиния Хилл сразу меня увидела. Она потянула его за рукав и показала в мою сторону. Он улыбнулся, словно встретил своего старого приятеля. Отослав свою компанию к столу, заказанному для них, он направился ко мне. Я промокнул салфеткой губы, вышел из-за стола, и мы обменялись рукопожатиями.
– Рад видеть тебя, Нат. Почему бы тебе не присоединиться к нашему столу?
Не дожидаясь моего ответа, он остановил официанта и распорядился, чтобы тот отнес мои тарелки и стакан с охлажденным чаем (я уже достаточно выпил коктейлей) к большому столу в противоположной стороне зала, где сидела его компания, заказывая напитки. Он положил руку мне на плечо, и мы направились к его столу.
– Я рад, что ты решил принять мое предложение, – сказал он. – Не думаю, что ты будешь разочарован. Мы делаем здесь историю, и ты войдешь в нее.
– Меня совершенно не интересует история, – сказал я вполне добродушно. – Меня больше интересуют деньги.
– Мы это тоже собираемся делать. Садись. Садись.
Сигел занял место во главе стола. Вирджиния Хилл сидела слева от него. Мой стул был справа. Рядом с мисс Хилл разместился Седвэй, а напротив него, рядом со мной, оказалась Пегги. Я кивнул ей и вежливо улыбнулся; она сделала то же самое и отвернулась в сторону, словно ее заинтересовало, что делает официант, накрывающий соседний стол.
Сигел потягивал вино и улыбался своей чарующей улыбкой. Он был все тем же красивым, привлекательным мужчиной, каким я видел его на «Люксе». Правда, ко всему этому добавился небольшой штрих. Сейчас под его по-детски голубыми глазами появились темные круги; он, видимо, пытался чем-то замаскировать их – пудрой или какой-то другой косметикой, – но меня трудно провести. Я все-таки детектив.
– Ты слышал о Тони? – спросил он меня, чуть усмехнувшись.
– Тони?
– Корнеро, – сказал он так, словно я должен был знать об этом. – Береговая охрана заставила его прикрыть «Люкс» спустя две недели после того, как он спустил его на воду.
– У тебя было предчувствие, что это случится, – сказал я.
– У всех этих плавающих казино нет будущего. Ты сейчас находишься в центре легального, законного бизнеса Америки. Да, Нат, я искренне сочувствую тебе в связи со смертью твоего друга Рэйгена.
Я кивком головы поблагодарил его за соболезнования. Пегги опустила глаза.
– Таков этот ублюдок Гузик, – сказал он.
Я промолчал.
Он хлопнул ладонью о ладонь, как бы подводя черту под этой темой.
– Готов приступить к работе? – спросил он. – У тебя всего лишь десять дней, чтобы привести в форму мой маленький полицейский отряд.
– Мне не потребуется много времени, – пожал я плечами. – Насколько я понимаю, сейчас у них не много работы и у меня будет возможность иметь их в своем полном распоряжении.
– Делай так, как тебе это будет нужно.
– Думаю, особых трудностей не должно быть. Они ведь бывшие полицейские, не так ли? Они должны быстро войти в курс дела. Возможно, у них уже была кое-какая практика, связанная с ловлей карманников.
– Они хорошие ребята, – сказал Сигел, кивая. – Они были на моем содержании в течение долгих лет.
– Никто не будет возражать, если я немного поем? – спросила Вирджиния Хилл, демонстрируя не слишком светские манеры.
– Ешь себе на здоровье, Тэб, – сказал Сигел чуть грубовато.
– Чем женщина толще, тем больше ее любят, – сказала она, поднимаясь.
Сигел и я остались за столом, тогда как остальная компания направилась к буфету. Сигел заказал себе бифштекс с кровью и салат. Из спиртного он позволил себе лишь бокал белого вина. «Тэбби», как он называл мисс Хилл, уже успела осушить два бокала коктейля из виски и мятного ликера.
– Я бы хотел, Нат, чтобы ты сделал еще кое-какую работу для меня, – сказал Сигел, когда мы остались одни.
– Да?
– У меня может возникнуть небольшая проблема, связанная с обеспечением охраны, и я хотел бы, чтобы ею занялся человек со стороны – вроде тебя.
– Я не понимаю. Ты сказал, что твои ребята из службы безопасности – давние, проверенные кадры, которым ты доверяешь...
– Я что-то не помню, чтобы я говорил, что доверяю им. Не забывай, они бывшие полицейские и носили полицейскую форму, когда я был замешан в кое-каких мокрых делах. И еще, не забывай, эти ребята были уволены со службы, когда среди лос-анджелесской полиции провели чистку после снятия с поста мэра Шоу. Остальные также распрощались с полицейскими фуражками в результате чистки в Беверли Хиллз.
– Какую проблему охраны ты имеешь в виду?
Он вздохнул, отхлебнул из бокала и пожал плечами.
– Вопрос так называемых приоритетов, – сказал он, поморщившись. – Возвести Тадж-Махал в чертовой пустыне за восемь месяцев – это уже само по себе требует адского труда и затрат. А тут еще приходится изворачиваться из-за этих послевоенных приоритетов. Строительный материал, рабочая сила... все это здесь в большом дефиците. – Он вновь пожал плечами, – Но я все равно закончу работы в срок.
– Каким образом?
– А как ты думаешь? Нажимая на все рычаги. Платя большие деньги. Ты знаешь, кто такой Билли Уилкерсон?
Я кивнул. Он был издателем газеты «Голливуд репортер» и владельцем ресторанов в Сиро и Трокадеро. Я как-то несколько лет назад видел этого низкорослого господина, готового лизать пятки Вилли Бьоффу и Джорджу Брауну, людям Нитти, прибравшим к рукам местный профсоюз в Голливуде.
– Уилкерсон – один из моих инвесторов, – сказал Сигел. – Он имеет влияние на владельцев кинокомпаний. Он поставляет мне бревна, пиломатериалы, брусья, цемент, трубы, которые – не поверишь – идут прямо со складов киностудий. К тому же у меня достаточно знакомых политиков в этом штате, чтобы иметь возможность получать стальные конструкции, медное литье, различное оборудование, облицовочный материал и т. д.
– Похоже, что ты получаешь все это не вполне законным путем.
Он вздохнул:
– Это требует много денег, но ты прав. Мне приходится выбивать все это через черный ход. И Моу сейчас вынужден по моему поручению проводить в городе разъяснительную работу: люди устроили митинг протеста, жалуясь, что они не могут получить стройматериалы для строительства своих домов, в то время как я получаю для «Фламинго» все необходимое. Я сказал Моу: объясни им, что благодаря мне в город хлынет поток денег. Но человек не может увидеть того, что лежит у него перед носом, не говоря уж о том, чтобы заглянуть в ближайшее будущее. Так или иначе, из-за этих протестов я был вынужден обращаться к разного рода жучилам, чтобы получить стройматериалы.
– Ты имеешь в виду дельцов черного рынка?
Он кивнул, нахмурившись:
– И у меня есть подозрения.
– Насчет чего?
– Насчет того, что у меня уходят бешеные деньги на эти проклятые материалы.
– Ты думаешь, что тебе приходится платить за одно и то же дважды?
Он наклонился вперед:
– Подъезжает грузовик, полный досок и бревен, и я плачу за этот груз. Но как я узнаю, где они загрузили все эти доски? Они с таким же успехом могли взять их под покровом ночи с какой-нибудь другой моей же строительной площадки.
– Это один из распространенных мошеннических приемов, – согласился я. – Кто ответственный за покупку и получение грузов?
– Я. Один я.
Вся компания вернулась к столу, держа в руках блюда с закусками. Обе дамы позволили себе довольно скромный ужин, поэтому я предположил, что своей полнотой Вирджиния Хилл была обязана спиртным напиткам. Они заняли свои места, а мы продолжили разговор так, как будто по-прежнему были одни.
Я отхлебнул из своего стакана.
– Сам покупаешь и получаешь... Не много ли повседневной, черновой работы для одного?
Его улыбка была обворожительной и вместе с тем немного безумной.
– Нат, я отвечаю во «Фламинго» за все без исключения. Я контролирую все строительные циклы от начала до конца. Когда мы начнем функционировать, тогда, конечно, я найду каких-нибудь управляющих. Когда мы начнем работать в полную силу. Но «Фламинго» – это моя мечта, и я сам хочу воплотить ее в жизнь. Поэтому я сам наблюдаю, как работают повара и официанты, набираю персонал в казино, подбираю цвет для внутренней отделки комнат в отеле... Ни один даже самый мелкий служащий не может быть нанят без моего личного одобрения.
– Я полагаю, ты уже нанял управляющих отелем и казино?
– Нет. Это все будет позже. Со временем. Сейчас я выполняю их функции.
– У тебя зато есть прекрасный секретарь!
Он улыбнулся Пегги, и она кротко, с выражением неловкости на лице, улыбнулась ему. Вирджиния Хилл, усмехнувшись, пригубила свой бокал с коктейлем.
– Мисс Хоган помогает мне вести бухгалтерские книги, – сказал он, салютуя ей своим бокалом. – Позже мы наймем кого-нибудь, а может быть, я сделаю Пег нашим бухгалтером и возьму себе другого секретаря. Но сейчас я хотел бы выслушать твое мнение обо всем.
Я вздохнул и сказал:
– Хорошо, мистер Сигел. Только, пожалуйста, без обид.
– Отбрось ты эту официальщину, продолжай называть меня Бен! Итак, я тебя слушаю, Нат.
Седвэй (поглощенный своей едой, или делая вид, что поглощен) приподнял бровь и тут же опустил.
– Ты не сможешь заниматься работой таких масштабов один, – сказал я, – и при этом надеяться еще, что кто-нибудь не попытается нагреть на этом руки. Как много ты уже потратил?
Около семи часов я вернулся в номер и благодаря выпитому, а также не очень бодрому настроению вновь заснул, и это был уже четвертый мой короткий сон за этот день.
Когда я проснулся, в комнате было темно, лишь в ванной горел свет, который я забыл выключить. Было что-то около начала девятого.
Возможно, я проснулся от чувства голода, так как внутри меня сейчас все жгло. Последний раз я перекусил в вагоне-ресторане. Я не мог заставить себя отправиться на ужин в тенниске, поэтому я надел костюм, который оказался как нельзя кстати, и спустился в ресторан. Он был вполне приличным, хотя его интерьер также являл собой стилизованный вариант ковбойского ранчо. Я, наверное, был единственным посетителем в костюме. Я подошел к буфетной стойке, ожидая увидеть там что-нибудь вроде свинины с бобами или жареной бараньей туши. Однако, к моему приятному удивлению, обнаружил блюда с самыми разнообразными салатами и холодными закусками.
Я сидел за одним из столов, отделенным перегородкой от общего зала, поглощая второе блюдо, думая при этом, сколько жареной говядины сможет съесть один человек. В этот момент в ресторан вошли Сигел и его компания.
Сигел с бронзовым от загара лицом был одет в темно-бордовую спортивную куртку и синие слаксы. Под руку он держал Вирджинию Хилл. На ней была темная кофточка и такого же тона темные широкие брюки. Ее темно-рыжие волосы были собраны и закреплены булавкой. Бледность ее лица подчеркивали ярко накрашенные губы. Она немного пополнела, но это не портило ее. Чуть сзади шел Седвэй, в черном костюме и красном галстуке, и Пегги, которая единственная среди них выглядела отдыхающей в своей белой блузке и бело-голубой полосатой юбке. Пегги не держала под руку Седвэя, это точно; она стояла в стороне от кротоподобного Моу. Косметика на ее лице была приглушенных тонов.
Сигел сначала не заметил меня. Зато Вирджиния Хилл сразу меня увидела. Она потянула его за рукав и показала в мою сторону. Он улыбнулся, словно встретил своего старого приятеля. Отослав свою компанию к столу, заказанному для них, он направился ко мне. Я промокнул салфеткой губы, вышел из-за стола, и мы обменялись рукопожатиями.
– Рад видеть тебя, Нат. Почему бы тебе не присоединиться к нашему столу?
Не дожидаясь моего ответа, он остановил официанта и распорядился, чтобы тот отнес мои тарелки и стакан с охлажденным чаем (я уже достаточно выпил коктейлей) к большому столу в противоположной стороне зала, где сидела его компания, заказывая напитки. Он положил руку мне на плечо, и мы направились к его столу.
– Я рад, что ты решил принять мое предложение, – сказал он. – Не думаю, что ты будешь разочарован. Мы делаем здесь историю, и ты войдешь в нее.
– Меня совершенно не интересует история, – сказал я вполне добродушно. – Меня больше интересуют деньги.
– Мы это тоже собираемся делать. Садись. Садись.
Сигел занял место во главе стола. Вирджиния Хилл сидела слева от него. Мой стул был справа. Рядом с мисс Хилл разместился Седвэй, а напротив него, рядом со мной, оказалась Пегги. Я кивнул ей и вежливо улыбнулся; она сделала то же самое и отвернулась в сторону, словно ее заинтересовало, что делает официант, накрывающий соседний стол.
Сигел потягивал вино и улыбался своей чарующей улыбкой. Он был все тем же красивым, привлекательным мужчиной, каким я видел его на «Люксе». Правда, ко всему этому добавился небольшой штрих. Сейчас под его по-детски голубыми глазами появились темные круги; он, видимо, пытался чем-то замаскировать их – пудрой или какой-то другой косметикой, – но меня трудно провести. Я все-таки детектив.
– Ты слышал о Тони? – спросил он меня, чуть усмехнувшись.
– Тони?
– Корнеро, – сказал он так, словно я должен был знать об этом. – Береговая охрана заставила его прикрыть «Люкс» спустя две недели после того, как он спустил его на воду.
– У тебя было предчувствие, что это случится, – сказал я.
– У всех этих плавающих казино нет будущего. Ты сейчас находишься в центре легального, законного бизнеса Америки. Да, Нат, я искренне сочувствую тебе в связи со смертью твоего друга Рэйгена.
Я кивком головы поблагодарил его за соболезнования. Пегги опустила глаза.
– Таков этот ублюдок Гузик, – сказал он.
Я промолчал.
Он хлопнул ладонью о ладонь, как бы подводя черту под этой темой.
– Готов приступить к работе? – спросил он. – У тебя всего лишь десять дней, чтобы привести в форму мой маленький полицейский отряд.
– Мне не потребуется много времени, – пожал я плечами. – Насколько я понимаю, сейчас у них не много работы и у меня будет возможность иметь их в своем полном распоряжении.
– Делай так, как тебе это будет нужно.
– Думаю, особых трудностей не должно быть. Они ведь бывшие полицейские, не так ли? Они должны быстро войти в курс дела. Возможно, у них уже была кое-какая практика, связанная с ловлей карманников.
– Они хорошие ребята, – сказал Сигел, кивая. – Они были на моем содержании в течение долгих лет.
– Никто не будет возражать, если я немного поем? – спросила Вирджиния Хилл, демонстрируя не слишком светские манеры.
– Ешь себе на здоровье, Тэб, – сказал Сигел чуть грубовато.
– Чем женщина толще, тем больше ее любят, – сказала она, поднимаясь.
Сигел и я остались за столом, тогда как остальная компания направилась к буфету. Сигел заказал себе бифштекс с кровью и салат. Из спиртного он позволил себе лишь бокал белого вина. «Тэбби», как он называл мисс Хилл, уже успела осушить два бокала коктейля из виски и мятного ликера.
– Я бы хотел, Нат, чтобы ты сделал еще кое-какую работу для меня, – сказал Сигел, когда мы остались одни.
– Да?
– У меня может возникнуть небольшая проблема, связанная с обеспечением охраны, и я хотел бы, чтобы ею занялся человек со стороны – вроде тебя.
– Я не понимаю. Ты сказал, что твои ребята из службы безопасности – давние, проверенные кадры, которым ты доверяешь...
– Я что-то не помню, чтобы я говорил, что доверяю им. Не забывай, они бывшие полицейские и носили полицейскую форму, когда я был замешан в кое-каких мокрых делах. И еще, не забывай, эти ребята были уволены со службы, когда среди лос-анджелесской полиции провели чистку после снятия с поста мэра Шоу. Остальные также распрощались с полицейскими фуражками в результате чистки в Беверли Хиллз.
– Какую проблему охраны ты имеешь в виду?
Он вздохнул, отхлебнул из бокала и пожал плечами.
– Вопрос так называемых приоритетов, – сказал он, поморщившись. – Возвести Тадж-Махал в чертовой пустыне за восемь месяцев – это уже само по себе требует адского труда и затрат. А тут еще приходится изворачиваться из-за этих послевоенных приоритетов. Строительный материал, рабочая сила... все это здесь в большом дефиците. – Он вновь пожал плечами, – Но я все равно закончу работы в срок.
– Каким образом?
– А как ты думаешь? Нажимая на все рычаги. Платя большие деньги. Ты знаешь, кто такой Билли Уилкерсон?
Я кивнул. Он был издателем газеты «Голливуд репортер» и владельцем ресторанов в Сиро и Трокадеро. Я как-то несколько лет назад видел этого низкорослого господина, готового лизать пятки Вилли Бьоффу и Джорджу Брауну, людям Нитти, прибравшим к рукам местный профсоюз в Голливуде.
– Уилкерсон – один из моих инвесторов, – сказал Сигел. – Он имеет влияние на владельцев кинокомпаний. Он поставляет мне бревна, пиломатериалы, брусья, цемент, трубы, которые – не поверишь – идут прямо со складов киностудий. К тому же у меня достаточно знакомых политиков в этом штате, чтобы иметь возможность получать стальные конструкции, медное литье, различное оборудование, облицовочный материал и т. д.
– Похоже, что ты получаешь все это не вполне законным путем.
Он вздохнул:
– Это требует много денег, но ты прав. Мне приходится выбивать все это через черный ход. И Моу сейчас вынужден по моему поручению проводить в городе разъяснительную работу: люди устроили митинг протеста, жалуясь, что они не могут получить стройматериалы для строительства своих домов, в то время как я получаю для «Фламинго» все необходимое. Я сказал Моу: объясни им, что благодаря мне в город хлынет поток денег. Но человек не может увидеть того, что лежит у него перед носом, не говоря уж о том, чтобы заглянуть в ближайшее будущее. Так или иначе, из-за этих протестов я был вынужден обращаться к разного рода жучилам, чтобы получить стройматериалы.
– Ты имеешь в виду дельцов черного рынка?
Он кивнул, нахмурившись:
– И у меня есть подозрения.
– Насчет чего?
– Насчет того, что у меня уходят бешеные деньги на эти проклятые материалы.
– Ты думаешь, что тебе приходится платить за одно и то же дважды?
Он наклонился вперед:
– Подъезжает грузовик, полный досок и бревен, и я плачу за этот груз. Но как я узнаю, где они загрузили все эти доски? Они с таким же успехом могли взять их под покровом ночи с какой-нибудь другой моей же строительной площадки.
– Это один из распространенных мошеннических приемов, – согласился я. – Кто ответственный за покупку и получение грузов?
– Я. Один я.
Вся компания вернулась к столу, держа в руках блюда с закусками. Обе дамы позволили себе довольно скромный ужин, поэтому я предположил, что своей полнотой Вирджиния Хилл была обязана спиртным напиткам. Они заняли свои места, а мы продолжили разговор так, как будто по-прежнему были одни.
Я отхлебнул из своего стакана.
– Сам покупаешь и получаешь... Не много ли повседневной, черновой работы для одного?
Его улыбка была обворожительной и вместе с тем немного безумной.
– Нат, я отвечаю во «Фламинго» за все без исключения. Я контролирую все строительные циклы от начала до конца. Когда мы начнем функционировать, тогда, конечно, я найду каких-нибудь управляющих. Когда мы начнем работать в полную силу. Но «Фламинго» – это моя мечта, и я сам хочу воплотить ее в жизнь. Поэтому я сам наблюдаю, как работают повара и официанты, набираю персонал в казино, подбираю цвет для внутренней отделки комнат в отеле... Ни один даже самый мелкий служащий не может быть нанят без моего личного одобрения.
– Я полагаю, ты уже нанял управляющих отелем и казино?
– Нет. Это все будет позже. Со временем. Сейчас я выполняю их функции.
– У тебя зато есть прекрасный секретарь!
Он улыбнулся Пегги, и она кротко, с выражением неловкости на лице, улыбнулась ему. Вирджиния Хилл, усмехнувшись, пригубила свой бокал с коктейлем.
– Мисс Хоган помогает мне вести бухгалтерские книги, – сказал он, салютуя ей своим бокалом. – Позже мы наймем кого-нибудь, а может быть, я сделаю Пег нашим бухгалтером и возьму себе другого секретаря. Но сейчас я хотел бы выслушать твое мнение обо всем.
Я вздохнул и сказал:
– Хорошо, мистер Сигел. Только, пожалуйста, без обид.
– Отбрось ты эту официальщину, продолжай называть меня Бен! Итак, я тебя слушаю, Нат.
Седвэй (поглощенный своей едой, или делая вид, что поглощен) приподнял бровь и тут же опустил.
– Ты не сможешь заниматься работой таких масштабов один, – сказал я, – и при этом надеяться еще, что кто-нибудь не попытается нагреть на этом руки. Как много ты уже потратил?