Колычев Владимир. Жизнь прахом, земля пухом

   – Вымерли здесь все, что ли? – спросил Кулик, осматриваясь вокруг.
   – Точно, вымерли, – глядя куда-то в сторону, сказал Комов. – А эти уже их похоронили.
   Он показал на небольшое серое здание под стенами завода. Там тоже не было людей, зато дверь оказалась открыта. А обнесенный могильной оградкой пятачок сплошь был усеян надгробными памятниками.
   – Туда нам еще рано, – сказал Степан и решительно направился к проходной.
   Дверь открылась, едва он поднялся на первую ступеньку крыльца. Показалась сонная физиономия вахтера. Черная униформа с желтым шевроном «Охрана», рация в нагрудном кармане и резиновая дубинка на командирском ремне. Кулик и два его опера были в штатском, зато Степан и Федот – при полном параде. Поэтому со стороны охранника последовало настороженно-угодливое:
   – Я вас слушаю!
   – Это я хотел бы послушать начальника охраны.
   – Да, пожалуйста…
   Начальник охраны находился в караульном помещении близ проходной. Прежде чем зайти туда, Степан осмотрелся. Жизнь на заводе едва теплилась – людей раз-два и обчелся. В одном цеху что-то гремело; под загрузкой стоял бетоновоз, но, похоже, некому было им заниматься.
   Начальник охраны сам вышел навстречу грозным визитерам. Это был среднего роста грузный мужчина с мясистым лицом и тяжелым дыханием. Пот градом катился по его жирным щекам. Он также был в обычной униформе охранника, но вместо дубинки на поясе висел пистолет в кобуре.
   – Можете начинать, – сказал он, тоскливо глянув на Степана.
   – Что начинать? – непонимающе посмотрел на него Комов.
   – Ну, арестовывать.
   – Кого? Тебя?
   – Меня-то за что? Завод.
   – Так, я не понял, при чем здесь завод?
   – Ну, его же банкротом признали. По суду он должен новому хозяину отойти. Вы же за этим пришли?
   – Мы что, на судебных приставов похожи? – скучающе спросил Степан.
   Судьба завода его волновала меньше всего. По злому умыслу он обанкротился или прежний хозяин его до ручки довел – не его дело. Пусть суд выясняет. А ему с липовыми омоновцами разобраться надо и охрану здешнюю на место поставить. Но, похоже, он зря сюда приехал. Хлыстов, может, и безобразничал не по рангу, но сотрудники здешней охраны ничем от себе подобных не отличаются.
   – Ну, сначала милиция, потом приставы, – обескураженно пожал плечами начальник охраны.
   – Хлыстов нас интересует. – Комов пристально посмотрел на него. – Илья Сергеевич.
   – Хлыстов?.. Так нет его сегодня…
   – А когда будет?
   – Завтра его смена. На сутки заступает.
   Степан махнул рукой, показывая Комову на выход. Раз уж зря он сюда приехал, то нечего и дальше терять время. В отдел пора ехать.
   – Домой к нему съездите, – сказал он уже за проходной возле машины. – За жабры и на допрос. Мне нужны его показания.
   – Не вопрос, – кивнул Кулик. – Все сделаем в лучшем виде.
   Он и его сотрудник уже сели в машину, когда к проходной завода подъехал черный «Порше Кайен» со знакомыми номерами. Уж не Скоробогатову ли принадлежит этот завод? Но тогда почему охранники завода в пух и прах разбили его машину?.. Или он привез своих церберов, чтобы наказать липовых омоновцев.
   Но из машины вышли только церберы. Знакомые личности – Антон Порываев и Сергей Чижов. В майках-борцовках, с золотыми цепями на шеях. Важные, напыщенные, но не похоже, что агрессивно настроенные.
   – Это уже интересно, – сказал Федот, наблюдая за ними. – Только непонятно, где пулемет…
   – Я бы не сказал, что у них боевое настроение, – сказал Степан.
   Он видел, как Порываев и Чижов поднялись на крыльцо и к ним навстречу вышел охранник-вахтер, как они подали ему для приветствия руки. Похоже, здесь они были своими парнями.
   Охранник им что-то сказал и показал на машину, в которой приехал Степан со своими сотрудниками. Порываев озадаченно посмотрел в их сторону, а Чижов с видимой беспечностью направился к «Порше».
   – А чего они так забеспокоились, чижики-мурыжики? – глянув на Степана, спросил Комов. – Похоже, мы их вспугнули.
   – Ну, раз вспугнули, пойдем со Скоробогатовым поговорим. Ситуация непонятная – ферзь с пиковой дамой не стыкуется…
   – Сейчас состыкуем.
   Федот подошел к машине одновременно с Чижовым. Степан отрезал путь Порываеву.
   – Почему в борцовках? – насмешливо спросил он. – Почему не в костюмах?
   – Солнце головку напекло, – усмехнулся Комов. – Не туда заехали… Или туда?.. Опля, а где ваш босс?
   Он заглянул в машину, но Скоробогатова не обнаружил.
   – В багажник загляни, может, он там? – Степан внимательно смотрел на Порываева.
   Но тот относительно спокойно выдержал его взгляд. Видно, что волнуется, но не настолько, чтобы подозревать его в убийстве своего хозяина.
   – Загляни, – подал голос Чижов.
   Комов резко развернулся, полоснул его взглядом.
   – Не загляни, а загляните! – И еще более хлестко: – Хозяин твой где?
   – Где, где, на работе. – Чижов определенно стушевался от такого напора, но не расклеился. И не запаниковал.
   – А вы почему здесь?
   Чижов задумался, не зная, что сказать. Но его выручил Порываев. Или, напротив, усугубил ситуацию:
   – Так это, мы тех козлов нашли, которые джип наш разбомбили. Ну, мы их видели… А вы что, тоже по их душу?
   – Почему ты думаешь, что по их душу? – не сводя с него глаз, спросил Степан. – С чего ты взял, что мы их ищем?
   Порываев заметно смутился.
   – Ну, не ищете – и не надо… А мы ищем. И нашли…
   – Дальше что?
   – Да морду бы им… Извините, это я сгоряча. На самом деле все проще. Подадим в суд, стребуем компенсацию.
   – А чего на проходной затормозились? – спросил Комов. – К машине почему повернули? Чего испугались?
   – Так это Коля там на проходной, Серега его знает, они в одной школе учились. Он-то нам и сказал, что это из его охраны «Порше» разбили. Помог выяснить кто. Он сказал, что милиция здесь, ну, мы испугались…
   – Чего?
   – Честно сказать? – замялся в нерешительности Порываев.
   – А как на духу, – кивнул Федот.
   – Мы ведь морды им бить приехали… Но это я вам так говорю, без протокола. Если по протоколу, то мы в суд собирались подавать…
   – А если вам самим по протоколу настучат? – зловеще усмехнулся Комов.
   – Не-е… У меня черный пояс по джиу-джитсу, у Сереги – по дзюдо.
   – Там, где дзю до, там может быть и после… Почему сразу своего босса не защитили? Вышли бы вдвоем против четверых, а мы бы посмотрели, как вы их отпоясали бы…
   – Так это, мы же думали, что это взаправду омоновцы. А мы люди законопослушные, с милицией не воюем… А то никакие не омоновцы, так, ряженые. И с автоматом…
   – Был автомат, – кивнул Степан, обращаясь к Кулику. – Этого когда возьмете, про автомат пробейте…
   – Кого этого? – встрепенулся Порываев.
   – Не твое дело, – одернул его Комов.
   – Да нет, я ничего…
   – Ну, если ничего, тогда дергайте отсюда, пока я не проголодался… А если узнаю, что у вас разборки здесь были, опущу, – пригрозил Федот и, выдержав паузу, добавил: – С черного пояса опущу до белого… Вопросы?
   – Да нет, мы все поняли, – заискивающе кивнул Порываев и полез в машину на переднее пассажирское сиденье.
   За руль сел Чижов. Но спокойно уехать Комов ему не дал. Заглянул в багажник, убедился в том, что у парня есть доверенность на автомобиль, и только затем отпустил.
   – Скользкие какие-то живчики, – сказал он, страгивая свою машину с места. – Вроде бы все правильно, а сомнение берет… Надо мне будет самому с Хлыстовым поговорить насчет их… Что, если они знают друг друга? Что, если в сговоре?
   – Против кого? Против Скоробогатова? Зачем им это? Чтобы стекла в его машине побить? За хозяйские обиды отомстить?.. Слишком сложно… Да и не наше это дело. А показания с Хлыстова снять – тут уж не промахнитесь… А потом Стряпой займемся…
   Степан всерьез вознамерился взять в оборот шайку-лейку, в которой промышлял Вадим Котлов. Им самим он тоже собирался заняться. Чутье подсказывало, что из его рогов топор вырублен…
 

* * *

 
   Стальная бронированная дверь поддалась на удивление легко. Вроде бы и замок с секретом, и ригели были, ан нет, не устояла эта мощь перед отмычкой великого Сопливца. Правда, на второй замок – обычный, английский, – у него ушло целых две минуты. В сущности, это пустяк по сравнению с годами, которые он провел за решеткой. Он вор знатный – две ходки за плечами. И фартовый: если надо, и сейф взломает на раз-два… Вне себя от гордости Сопливец втянул свое тощее тело в щель между основной и вспомогательной дверью, которую он собирался вскрыть не спеша, но быстро.
   С первым из двух замков он справился за минуту. А когда стал подбирать отмычку ко второму, на лестничной площадке послышались шаги.
   – Вот растяпы! – услышал он чей-то миролюбиво-осуждающий голос.
   И тут же бронированная дверь, за которой он находился, с силой закрылась, накрепко припечатав его к деревянной.
 

* * *

 
   – Степаныч, ты на сегодня билеты в цирк случайно не брал? – ворвавшись в кабинет к начальнику, с комической ухмылкой спросил Федот.
   – Нет. Мне своих клоунов хватает, – многозначительно посмотрел на него Степан.
   – Да нет, я серьезно. Кулик со своими орлами крадуна задержал. Он сейчас его посолит, поперчит, и чисто цыпленок табака будет. Тогда можно тебе к столу подавать.
   – Ты нормально сказать можешь?
   – Да как нормально, если он такое учудил? Одну дверь взломал, за вторую взялся, а тут сосед по площадке. Смотрит, дверь открыта, ну, думает, соседи забыли закрыть. А там замок английский… В общем, он дверь открытую ногой пнул, а за ней – крадун. Хату выставить хотел, а попал в тиски – одна дверь между другой зажала. Хозяин домой приходит, дверь открывает, а он, голубчик, готовенький. Еле откачали… Он сейчас у Кулика в себя приходит. Если хочешь, можешь посмотреть на этого клоуна.
   – Любопытно.
   Воришка встретил Степана пугливо-настороженным взглядом. Маленький, щуплый, лоб сморщенный, на щеке крупное родимое пятно. Нижний срез носа мокрый и красноватый – как будто раздраженный от постоянной влаги.
   Степан узнал этого воровского индивидуума. Лет семь-восемь назад имел с ним дело – на квартирной краже повязал и на три года упек за решетку.
   Он сел за стол начальника и, не здороваясь, сказал:
   – Сопливец, ты же вором был. А на клоуна тебя где переучили? Неужели в зоне?
   – Какой клоун, начальник! – густым басовитым голосом возмутился крадун. – Ты за базаром следи! Как был вором, так вором и остался!
   Приосанился, расправил плечики, смахнул с кончика носа назревшую соплю.
   – Ну, ты гигант! А то я думал, измельчила тебя жизнь… Значит, по-прежнему хаты выставляешь? Уважаю!
   – Какие хаты, начальник? Я с этим давно уже завязал!
   – Так я не понял, ты вор или размазано?
   – Размазано, – ответил за Сопливца Комов.
   – Размазано, – подтвердил Кулик. – И причем тонким слоем.
   Степан взглядом пригласил Федота занять место у дальнего окна, Сане показал на дверь. Когда-то это был его кабинет, он служил в Битове начальником уголовного розыска. Комов и Кулик тогда были у него старшими операми. Сейчас они сами ходят в начальниках, но это вовсе не означает, что их оперская хватка почила в канцелярском бозе.
   Федот и Саня расположились так, что Сопливец оказался в равнобедренном треугольнике. Сейчас он был повернут лицом к Степану.
   – Что на Первомайской улице делал? – жестко спросил Кулик. И еще более жестко: – Лицом ко мне! Смотреть в глаза!
   Вор вздрогнул, неловко в замешательстве повернулся к нему; невольно сжался под грозовым взглядом.
   – Какая Первомайская, начальник?
   – Дом сорок восемь, квартира четырнадцать!.. Смотреть в глаза, шкура! – рыкнул Федот.
   Пришлось Сопливцу поворачиваться к нему.
   – Не знаю такого дома, начальник… – жалостно пробормотал он.
   – Дом сорок восемь! – хлестко сказал Степан. – Лицом ко мне!
   – Квартира четырнадцать! – выстрелил Кулик. – Смотреть в глаза, морда!
   – Что ты там делал? – грозовым раскатом прокатился голос Федота. – На меня смотреть!..
   Сопливец крутился на табурете из стороны в сторону, теряя контроль над собой. В конце концов он согласился, что был в доме сорок восемь возле квартиры четырнадцать.
   – Но я там ничего не делал! – поспешил откреститься он.
   – А что ты должен был делать? – наседал на него Кулик.
   – Просто мимо шел, – потерянно пролепетал Сопливец.
   – Смотришь, дверь открыта, решил заглянуть? – чуть смягчив тон, спросил Комов.
   – Ну да…
   – И отмычки достал, да? – продолжал терзать его Кулик.
   – Да это не мои, там лежали… Ну, я подобрал…
   – Ты их подобрал, на них твои пальчики, тебе и сидеть…
   – Да не мое это! – Сопливец, казалось, был сломлен и раздавлен, но тем не менее продолжал сопротивляться.
   – Твое! На меня смотреть! – развернул его на себя Комов.
   – Да не мое… Я вообще здесь не работаю… Не моя территория…
   – Ты нам здесь горбатого не лепи! – набросился на него Кулик. – Тебя на нашей земле с хаты сняли. Мы тебя приняли. И не слезем с тебя, пока хату на себя не возьмешь!
   – Да не брал я хату! – продолжал упорствовать Сопливец. – Смотрю, «мальчики» лежат, ну, в смысле отмычки… Может, это ваша братва… Я слышал, Боярчика к вам смотреть поставили. А он спец по ха…
   Крадун понял, что сболтнул лишнее, умолк, но было уже поздно.
   – Боярчик? Спец по хатам? – заинтригованно повел бровью Степан. – Я смотрю, ты дико информирован.
   Разумеется, он был уже в курсе, что на смену Гунявому воровской сход назначил в Битово нового смотрящего. Слышал он про законного вора Данилу Боярцева по кличке Боярчик, но лично встречаться с ним пока не приходилось.
   – Кто такой Боярчик? Не знаю такого… – запаниковал Сопливец.
   – Зачем головой так мотаешь? Последние мозги вытрясешь, – усмехнулся Федот. И строго, грозно: – Смотреть мне в глаза!.. На Боярчика стрелки переводишь! Законного вора подставляешь!..
   – Сюда смотреть! – подхватил эстафету Кулик. – Знаешь, что с тобой братва на киче сделает? Знаешь!.. Бери бумагу, пиши!
   – Что писать? – сдался Сопливец.
   – Чистосердечное признание!
   – А то, что на Боярчика заикнулся, это между нами? – с мольбой и надеждой посмотрел на него домушник.
   – Между нами, – ответил за Кулика Степан. – Если скажешь, кто такой Стряпа.
   – Стряпа?.. Не знаю такого, – поспешил отказаться Сопливец.
   – А если хорошо подумать? – подхватил Комов.
   – Думай! Думай! – со своей стороны вставил Кулик.
   Он уже не заставлял смотреть в глаза, но Сопливец повернулся к нему по инерции. Вид у него был как у загнанного шакала. Глаза на лбу, челюсть на груди.
   – Боярчик его хорошо знает. Они вместе срок мотали… Только я ничего не говорил…
   – Говорил, говорил, – поднимаясь с места, сказал Степан. – Но если напишешь признание, то мы все забудем…
   – Напишу, – обреченно кивнул Сопливец.
   Но Круча потерял к нему интерес. Ему нужен был Стряпа, на которого, как оказалось, можно выйти через Боярчика. Можно бы найти путь попроще, но Степану было интересно узнать, что представляет собой новопоставленный смотрящий.

Глава 6

   Дима лежал на полу в детской комнате, а пятилетний Ярослав забрасывал его пластмассовыми кеглями. Один улыбался, ловко защищаясь руками, а другой визжал от восторга. Семилетняя Полина с интересом смотрела на них; казалось, она тоже была не прочь принять участие в этой бестолковой игре… Улыбнулась и Наташа, наблюдая за этой идиллией. Казалось, дети забыли о том, что у них нет отца… А она нет, не забудет, что осталась без мужа. Глаза невольно взмокли от этой мысли, но слезы на них выступили едва-едва.
   Дима заметил, что она смотрит на него. Весело помахал ей рукой, и в это время кегля ударила его в лоб.
   – О-о! – дурашливо простонал он и, раскинув руки, замертво рухнул на спину.
   Это была всего лишь шутка, но Ярослав ее не понял. Разрыдался, бросился тормошить «мертвого» дядю. Дима понял, что переборщил, открыл глаза, схватил Ярослава в охапку. Мальчик перестал плакать, заулыбался, с детским хохотом стал вырываться из его объятий. Но более взрослой Полине было не до смеха. Со слезами на глазах она бросилась к матери, прижалась к ней.
   – Ну, чего ты! Дядя Дима уже ожил! – попыталась успокоить ее Наташа.
   – А папа? Папа оживет?
   Она не знала, что ответить дочери. И расплакалась вместе с ней.
   – А ну, хватит хандрить!
   Дима оторвал Полину от матери, взял ее под мышки и подбросил к потолку. Девочка сначала просто улыбнулась, а затем рассмеялась. Отец никогда не подбрасывал ее на руках, а дядя Дима баловал ее с удовольствием.
   – Хватит, хватит! – забеспокоилась Наташа.
   Потолки в детской высокие, три с половиной метра, а вдруг Дима не рассчитает силы, и Полина ударится головой. И вообще, темнеет – ему пора ехать домой.
   – Скоро совсем темно будет, – сказала она, взглядом показывая на окно.
   – Я не боюсь темноты, – улыбнулся Дима.
   – Детям спать скоро, а ты их разыгрываешь, они потом не заснут…
   – Хочешь, я им колыбельную спою? Я могу.
   – Для этого няня есть… Зинаида!
   Няня не заставила себя долго ждать.
   – Я здесь, Наталья Евгеньевна! – показалась она. И тут же устремилась в детскую комнату наводить порядок.
   А Наташа увлекла Диму вслед за собой на первый этаж. Но парень не торопился уходить.
   – Тебе уже пора, – прямо сказала она.
   – Да, сейчас поеду… Я бы от чая на дорожку не отказался. Скоро темнеть будет, а чай бодрит…
   – Дома попьешь.
   – Дома некому наливать.
   – А мама?
   – Мама сто грамм не нальет.
   – Так тебе чаю или сто грамм?
   – И от ста грамм бы не отказался. Но я за рулем, и как законопослушный гражданин… Ну так что, как там насчет чаю?
   – Уговорил.
   Наташа провела его в столовую, посадила за стол, прошла на кухню, включила чайник.
   Она подала чай на две персоны, сама села за стол.
   – Извини, я сейчас, – сделав глоток, сказал Дима.
   Он вышел в кухню, но тут же вернулся. И встал у Наташи за спиной.