С этими словами господин Ар заглянул в сейф. Он увидел там еще одну банку, тоже герметически закрытую.
— А в этой банке что?
— Здесь бактерии, с максимальной способностью к размножению. Если открыть эту банку, весь мир моментально будет заражен.
Господин Ар даже затрясся.
— В самую точку! Это-то нам и нужно! Волшебное лекарство! Оно возродит наш захиревший мир. Грандиозно: одна минута — и на всей земле наступает деловое оживление… Давайте договоримся насчет премии. Сумма будет такой, какую вы назовете.
Профессор замялся.
— Разрешите мне немного подумать…
Но господин Ар уже вытащил чековую книжку.
— Да что тут думать! Давайте решать сейчас. Я хочу взять эту банку немедленно, — он усмехнулся, — и потом, я немного боюсь: когда вы заразитесь, пожалуй, у нас не хватит денег с вами расплатиться.
— В таком случае…
Профессор Эн медленно назвал цифру. Он подсчитал в уме, сколько денег ему понадобится, чтобы всю жизнь жить в роскоши, и на всякий случай удвоил эту сумму. Цифра не была астрономической, но все же очень внушительной.
Господин Ар без колебания вписал в чек названную сумму.
— Вот, пожалуйста. Вы это заслужили. Вы сможете в любом банке обменять мой чек на наличные.
— Спасибо. Забирайте бактерии. Здесь именно те, о которых я вам говорил. Слово ученого!
Сделка благополучно завершилась. Господин Ар одной рукой сжимал банку, другой — пальцы профессора, изъеденные химикалиями.
— От всей души благодарю вас! Вы совершили великое открытие. Ваши труды не пропадут даром: очень скоро в мире начнется всеобщее оживление и веселье…
И он вышел из лаборатории танцующей походкой.
Весь следующий день профессор Эн провел в институте — ликвидировал дела. А вечером такой же танцующей походкой направился в дом своей невесты.
Какое счастье! Наконец-то осуществятся все его мечты. Он женится и заживет безоблачной жизнью. Конечно, может случиться, что жена, заразившись его бактериями, потребует еще одну виллу. Что ж, пожалуйста, хоть десять — денег хватит.
Едва переступив порог, профессор Эн обнял свою невесту и восторженно воскликнул:
— Дорогая, работа завершена. Мне все удалось! Я стал богачом. Перед нами открыт весь мир. Мы с тобой будем очень счастливы!
— Как я рада, дорогой! — воскликнула она, подставляя щеку для поцелуя.
Ее глаза сияли. И вдруг профессор заметил, как что-то блеснуло на ее пальце. Не поверив своим глазам, он опустил руку в карман и нащупал точно такую же вещь. Совершенно растерянный, он спросил:
— Что это у тебя за кольцо? Какие глупости! Неужели ты купила сама? Но ведь, милая моя, так никто не делает! И потом, я как раз сегодня принес тебе кольцо. Вот оно.
И он протянул ей изящный футляр, где на черном бархате лежало обручальное кольцо.
Девушка надела его на палец.
— Как я счастлива, милый!
— Но ты не ответила на мой вопрос. Что это за кольцо?
— Тоже обручальное.
— Как так?
— Понимаешь, я тебя очень люблю и не собираюсь расторгать нашу помолвку. Но видишь ли… даже не знаю, как объяснить… Я вдруг начала чувствовать, что тебя одного мне будет мало… Ну, вот… недавно ко мне приходил один человек и сделал мне предложение. Он мне нравится. И мы тоже обручились…
Профессор Эн некоторое время молчал, потом сказал:
— Кажется, я понимаю… У меня тоже такое чувство, что я не смогу удовольствоваться одной тобой…
И после короткой паузы добавил:
— Да, как видно, наш старый мир действительно ожил… Начинается веселенькая жизнь…
Синити Хоси
Саке Комацу
— А в этой банке что?
— Здесь бактерии, с максимальной способностью к размножению. Если открыть эту банку, весь мир моментально будет заражен.
Господин Ар даже затрясся.
— В самую точку! Это-то нам и нужно! Волшебное лекарство! Оно возродит наш захиревший мир. Грандиозно: одна минута — и на всей земле наступает деловое оживление… Давайте договоримся насчет премии. Сумма будет такой, какую вы назовете.
Профессор замялся.
— Разрешите мне немного подумать…
Но господин Ар уже вытащил чековую книжку.
— Да что тут думать! Давайте решать сейчас. Я хочу взять эту банку немедленно, — он усмехнулся, — и потом, я немного боюсь: когда вы заразитесь, пожалуй, у нас не хватит денег с вами расплатиться.
— В таком случае…
Профессор Эн медленно назвал цифру. Он подсчитал в уме, сколько денег ему понадобится, чтобы всю жизнь жить в роскоши, и на всякий случай удвоил эту сумму. Цифра не была астрономической, но все же очень внушительной.
Господин Ар без колебания вписал в чек названную сумму.
— Вот, пожалуйста. Вы это заслужили. Вы сможете в любом банке обменять мой чек на наличные.
— Спасибо. Забирайте бактерии. Здесь именно те, о которых я вам говорил. Слово ученого!
Сделка благополучно завершилась. Господин Ар одной рукой сжимал банку, другой — пальцы профессора, изъеденные химикалиями.
— От всей души благодарю вас! Вы совершили великое открытие. Ваши труды не пропадут даром: очень скоро в мире начнется всеобщее оживление и веселье…
И он вышел из лаборатории танцующей походкой.
Весь следующий день профессор Эн провел в институте — ликвидировал дела. А вечером такой же танцующей походкой направился в дом своей невесты.
Какое счастье! Наконец-то осуществятся все его мечты. Он женится и заживет безоблачной жизнью. Конечно, может случиться, что жена, заразившись его бактериями, потребует еще одну виллу. Что ж, пожалуйста, хоть десять — денег хватит.
Едва переступив порог, профессор Эн обнял свою невесту и восторженно воскликнул:
— Дорогая, работа завершена. Мне все удалось! Я стал богачом. Перед нами открыт весь мир. Мы с тобой будем очень счастливы!
— Как я рада, дорогой! — воскликнула она, подставляя щеку для поцелуя.
Ее глаза сияли. И вдруг профессор заметил, как что-то блеснуло на ее пальце. Не поверив своим глазам, он опустил руку в карман и нащупал точно такую же вещь. Совершенно растерянный, он спросил:
— Что это у тебя за кольцо? Какие глупости! Неужели ты купила сама? Но ведь, милая моя, так никто не делает! И потом, я как раз сегодня принес тебе кольцо. Вот оно.
И он протянул ей изящный футляр, где на черном бархате лежало обручальное кольцо.
Девушка надела его на палец.
— Как я счастлива, милый!
— Но ты не ответила на мой вопрос. Что это за кольцо?
— Тоже обручальное.
— Как так?
— Понимаешь, я тебя очень люблю и не собираюсь расторгать нашу помолвку. Но видишь ли… даже не знаю, как объяснить… Я вдруг начала чувствовать, что тебя одного мне будет мало… Ну, вот… недавно ко мне приходил один человек и сделал мне предложение. Он мне нравится. И мы тоже обручились…
Профессор Эн некоторое время молчал, потом сказал:
— Кажется, я понимаю… У меня тоже такое чувство, что я не смогу удовольствоваться одной тобой…
И после короткой паузы добавил:
— Да, как видно, наш старый мир действительно ожил… Начинается веселенькая жизнь…
Синити Хоси
КОГДА ПРИДЕТ ВЕСНА
Словно игла, ракета пронзает черную, ледяную космическую ночь. Ракета… Изящные линии. Рыба в струях потока… Пантера, распластавшаяся в стремительном прыжке… Длинное лезвие остро отточенного ножа…
О, ее форма совершенна. Но раскраска! Какой диссонанс! Корпус и хвостовое оперение размалеваны рекламами.
На носовой части красуется бутылка с яркой этикеткой пейте прохладительные напитки! По соседству — улыбающаяся красотка с алыми губами и подведенными глазами. Да здравствует косметика! Хвост гордо несет похожую на герб торговую марку электрокомпании. Рядом — другие рекламы: оптических приборов, готового платья, продуктов питания…
Нет, рекламы исполнены неплохо. Совсем неплохо, если взять каждую в отдельности. А вот все вместе… Не поймешь, что это — космическая ракета или рекламная колонна в увеселительном парке. Светящиеся краски, разгоняющие мрак, мигающие и мерцающие буквы…
— Как работают осветительные установки?
Это спросил профессор Эн, командир корабля. Ему ответил пилот, его ассистент:
— Отлично… Но, профессор, мне и не снилось, что нашу ракету так разукрасят.
— А что я мог поделать?..
Профессор Эн горько усмехнулся. Он был основоположником оригинальной теории высоких скоростей. Применив ее на практике, он создал проект этой замечательной ракеты. Но работа над проектом поглотила все его состояние. Денег на постройку не осталось. Нетрудно представить, какое разочарование он пережил.
Конечно, можно было бы продать проект; при этом не только окупились бы все расходы, но еще и осталась бы кругленькая сумма — чистая прибыль. Но стоит его продать — и конец всем мечтам, ракету уже не используешь по собственному желанию. А он и думать об этом не мог — отказаться от всего после стольких лет работы! В конце концов ему пришла в голову хорошая идея. Профессор Эн обошел многие фирмы и везде делал одно и то же заявление:
— Не угодно ли ознакомиться с моим проектом? Я изобрел сверхскоростную ракету. Да, да, да, да, совершенно новый принцип… Что? Говорите, мы уже освоили достаточно много планет? Но это же детские игрушки! Моя ракета полетит гораздо дальше! Я готов рекламировать и продавать продукцию вашей фирмы… Только не думайте, что я заинтересован именно в вашей фирме… Многие торговые компании просто ухватились за мое предложение. Еще бы! Такие возможности…
Успех был необычайный. Профессор сам де ожидал такого. Деньги потекли к нему рекой. Ракета стала реальностью. И теперь она поднялась в космос. Зато пришлось расписать ее корпус рекламами, все отсеки завалить товарами. Профессор смог взять с собой только своего ассистента. Для других не хватило места.
— Вижу планету! Вижу планету! Недалеко от красного солнца! — прерывающимся от волнения голосом доложил ассистент.
Профессор попросил:
— Дайте характеристику планеты!
— Включаю видеоскоп… Атмосфера похожа на земную… Пейзаж тоже. И люди…
— Определите уровень цивилизации населения!
— Сейчас… Уровень цивилизации несколько ниже, чем у нас…
— Ну, слава богу! Хороши бы мы были, если бы попали на планету с высокой цивилизацией! С нашими-то товарами! Местные жители померли бы со смеху. А мы бы зря притащились в такую даль… Возьмите курс на планету!
Отдав приказание, профессор нажал кнопку на специальном щите. Все рекламы вспыхнули еще ярче. О, профессор был честным человеком! Он дал слово фирмам и собирался добросовестно его сдержать.
Ракета пошла на сближение с планетой и, постепенно сбавляя скорость, совершила посадку на широком лугу, недалеко от маленького городка. Профессор нажал на другую кнопку. Из мощного громкоговорителя полилась рекламная песенка. Ее легкая, веселая мелодия расплеснулась над неведомой страной.
Время года на планете, по видимому, соответствовало земной осени. Желтые листья тихо падали с деревьев. Глядя на этот чужой, но такой знакомый пейзаж, профессор пробормотал:
— Как бы собрать население?..
— Да вы не беспокойтесь, профессор. Вон сами уже бегут к нам. Смотрите, смотрите, — ассистент указал рукой, — какие добродушные…
Действительно, население выглядело мирным. Все были безоружны и отнюдь не походили на дикарей. Они приветливо улыбались.
Профессор понаблюдал еще некоторое время, убедился, что им не грозит никакая опасность, и вышел из ракеты. Ассистент и профессор заговорили с местными жителями. Вернее, это был не разговор, а своеобразная пантомима, в которой два человека жестами, мимикой и замысловатыми телодвижениями старались объяснить аборигенам, что они прибыли с планеты другой солнечной системы, с планеты, называемой Земля.
— Вот так-то… — заключил свое выступление профессор. Мы хотим установить с вами дружбу на вечные времена. Понятно? Дружбу! Навсегда!
Аборигены одобрительно закивали и объяснили в свою очередь:
— Мы очень рады. У нас только что кончился сбор урожая. Надо это дело хорошенько отпраздновать. Мы вас приглашаем.
Профессор и ассистент, радостно улыбаясь, переглянулись. Они поняли, почему так веселятся аборигены: закончен сбор урожая! Как раз то, что надо для торговли! Им неслыханно повезло. Прилети они на полмесяца раньше все было бы зря. Кто станет заниматься с гостями в страдную пору?!
— Великолепно! Великолепно!.. — возбужденно сказал профессор и тут же заговорил о торговле. — Господа, не думайте, что мы приехали с пустыми руками. У нас на борту много отличных, первоклассных товаров. Мы заранее предвидели, что встретим здесь друзей, а быть полезными для друзей — таков закон Земли. Надеюсь, наши товары вам понравятся и мы установим торговые отношения. Понимаете? Торговые отношения на многие годы! Это я беру на себя! Не беспокойтесь, гарантия полная!
Профессор приказал ассистенту пошире открыть люк ракеты и пригласить всех внутрь, на своеобразную выставку.
Какое великолепие! Готовое платье, добротное, красивое. Предметы домашнего обихода, незаменимые в быту. Пищевые продукты высокой питательности и отличных вкусовых качеств. Конечно, здесь было много вещей, которые на Земле давно вышли из моды, и товаров, не имевших сбыта из-за перепроизводства. Но жителям планеты они казались сказочными драгоценностями. Они смотрели, не скрывая восхищения, широко открыв глаза, и время от времени осторожно трогали эти диковины и тихо переговаривались между собой.
— Ну, как? Нравится? Все самого лучшего качества!
Профессор важно прохаживался взад и вперед и без устали расхваливал товар. Он уже не сомневался в успехе своего предприятия. Но реакция аборигенов была совершенно неожиданной.
Качая головами и размахивая руками, они объяснили, что им ничего не нужно. Профессор и ассистент пришли в полное замешательство. Что происходит? Ведь видно, что жители планеты просто умирают от желания иметь эти вещи… Так почему же они ничего не покупают?.. Надо это выяснить.
— Что вы медлите?! Да вы не сомневайтесь, за качество я ручаюсь головой!
— М-м-да… Видите ли, нам очень хочется купить. Очень. Но сейчас мы не можем… Придется подождать до будущего года…
Таков был их ответ.
— До будущего года? Но, милые мои, какая вам разница сейчас или через год? Зачем тянуть?
— На нашей планете скоро начинается зима. А зимой… зимой нам все это ни к чему… Вот когда наступит весна, тогда другое дело…
Но профессор был не такой дурак, чтобы подобные доводы сбили его с толку. Он начал с жаром уговаривать:
— Зима начинается? Ну и прекрасно! Тут как раз много зимних вещей… Вот, например, электроодеяло. В подкладке атомная батарейка. Работает безотказно. Всегда будете в тепле. А косметические средства! О, некоторые из них незаменимы при больших холодах. Взгляните! Я предложил бы вам…
Но аборигены опять замахали руками и отрицательно затрясли головами.
— Видите ли, когда на нашей планете наступает зима, мы все погружаемся в спячку… Так что в зимнее время все эти вещи нам ни к чему…
— Ах, вот в чем дело… Как странно… У нас на Земле нет такой привычки… Вы уж извините, я никак не мог подумать. Хотя… отчего бы вам не закупить все необходимое заранее? А? Ведь это будет просто великолепно: проснетесь — и все под рукой, ни о чем не надо заботиться…
— Да мы бы с удовольствием… Еще бы — так удобно. Но, готовясь к зиме, мы уже убрали весь урожай на склады. Чтобы расплатиться с вами, пришлось бы все открывать и вытаскивать. А это нам не под силу — уж очень большой труд.
Понимающе кивнув, профессор посоветовался с ассистентом.
— Ну, что же нам делать? Как быть? Мне кажется, народ здесь честный, добропорядочный…
— Пожалуй, им можно довериться… — согласился ассистент.
— Я тоже так думаю. Ведь планета-то какая! С большим будущим! Второй такой не сыщешь! И потом, не везти же нам все обратно на Землю! Такая уйма товаров! Ладно. Пусть расплатятся весной. На самом деле — не убегут же они от нас вместе со своей планетой!
— Вы правы, профессор. Симпатичный народец. И совсем не воинственный. Да и цивилизация у них не на том уровне, чтобы они за такой короткий срок развязали войну и истребили друг друга…
Профессор Эн обратился к аборигенам со следующим предложением.
— Господа, мы вам верим, — важно сказал он, упиваясь собственным великодушием. — Мы решили передать вам товары сейчас. А вы расплатитесь потом. Мы подождем. Будущей весной мы опять прилетим к вам. И тогда вы дадите нам в уплату долга основные продукты вашей планеты.
— О, благодарим, благодарим! Как это замечательно! На будущий год, как только придет весна, мы обязательно расплатимся! Не сомневайтесь.
Как они обрадовались! О, эти открытые, честные сердца не способны лгать! Растленное влияние высокой цивилизации еще не коснулось их! Слово у них твердое. При такой договоренности все будет в порядке. Фирмы останутся довольны. И профессор Открыл все отсеки и отдал товары аборигенам. Он сказал:
— Вот, пожалуйста! Получайте! Берите! Встретимся в будущем году. Я привезу вам еще больше товаров!
— Спасибо, спасибо! Привезите обязательно! Будем ждать вас! До свидания!
Счастливые аборигены радостно махали руками. Прозвучали прощальные возгласы. Ассистент закрыл люк, нажал кнопки на пульте управления, и легкая, опустевшая ракета взвилась в небо. Вот она уже снова несется в космическом пространстве…
Профессор подошел к иллюминатору и бросил последний взгляд на гостеприимную планету.
— Какой удивительный народ! Приятно будет встретиться весной… Да, кстати, рассчитайте-ка период обращения этой планеты. Чтобы зря не ездить. А то вдруг попадешь не в сезон… Вдруг у них еще не кончится эта зимняя спячка… Это будет очень обидно…
— Слушаюсь, — ответил ассистент и погрузился в вычисления. Он копался что-то уж очень долго.
— В чем дело? Почему вы не докладываете? Или расчеты очень сложны?
— Да как вам сказать… Сложного-то ничего нет… Но и приятного тоже… Пожалуй, следовало рассчитать период обращения планеты до посадки на нее.
— Да в чем дело?
— Видите ли… Орбита этой планеты образует очень вытянутый эллипс. Как и планеты нашей Галактики, она в настоящий момент удаляется от своего Солнца… и скоро окажется в космическом мраке и холоде, на ней все замерзнет. Конечно, без зимней спячки тут не выжить…
— То есть вы хотите сказать, что зима на ней длинная?
— Да, получается так…
— А сколько потребуется времени, чтобы планета приблизилась к Солнцу и на ней вновь наступила весна?
— Гм… В пересчете на наше, земное время — примерно пять тысяч лет…
О, ее форма совершенна. Но раскраска! Какой диссонанс! Корпус и хвостовое оперение размалеваны рекламами.
На носовой части красуется бутылка с яркой этикеткой пейте прохладительные напитки! По соседству — улыбающаяся красотка с алыми губами и подведенными глазами. Да здравствует косметика! Хвост гордо несет похожую на герб торговую марку электрокомпании. Рядом — другие рекламы: оптических приборов, готового платья, продуктов питания…
Нет, рекламы исполнены неплохо. Совсем неплохо, если взять каждую в отдельности. А вот все вместе… Не поймешь, что это — космическая ракета или рекламная колонна в увеселительном парке. Светящиеся краски, разгоняющие мрак, мигающие и мерцающие буквы…
— Как работают осветительные установки?
Это спросил профессор Эн, командир корабля. Ему ответил пилот, его ассистент:
— Отлично… Но, профессор, мне и не снилось, что нашу ракету так разукрасят.
— А что я мог поделать?..
Профессор Эн горько усмехнулся. Он был основоположником оригинальной теории высоких скоростей. Применив ее на практике, он создал проект этой замечательной ракеты. Но работа над проектом поглотила все его состояние. Денег на постройку не осталось. Нетрудно представить, какое разочарование он пережил.
Конечно, можно было бы продать проект; при этом не только окупились бы все расходы, но еще и осталась бы кругленькая сумма — чистая прибыль. Но стоит его продать — и конец всем мечтам, ракету уже не используешь по собственному желанию. А он и думать об этом не мог — отказаться от всего после стольких лет работы! В конце концов ему пришла в голову хорошая идея. Профессор Эн обошел многие фирмы и везде делал одно и то же заявление:
— Не угодно ли ознакомиться с моим проектом? Я изобрел сверхскоростную ракету. Да, да, да, да, совершенно новый принцип… Что? Говорите, мы уже освоили достаточно много планет? Но это же детские игрушки! Моя ракета полетит гораздо дальше! Я готов рекламировать и продавать продукцию вашей фирмы… Только не думайте, что я заинтересован именно в вашей фирме… Многие торговые компании просто ухватились за мое предложение. Еще бы! Такие возможности…
Успех был необычайный. Профессор сам де ожидал такого. Деньги потекли к нему рекой. Ракета стала реальностью. И теперь она поднялась в космос. Зато пришлось расписать ее корпус рекламами, все отсеки завалить товарами. Профессор смог взять с собой только своего ассистента. Для других не хватило места.
— Вижу планету! Вижу планету! Недалеко от красного солнца! — прерывающимся от волнения голосом доложил ассистент.
Профессор попросил:
— Дайте характеристику планеты!
— Включаю видеоскоп… Атмосфера похожа на земную… Пейзаж тоже. И люди…
— Определите уровень цивилизации населения!
— Сейчас… Уровень цивилизации несколько ниже, чем у нас…
— Ну, слава богу! Хороши бы мы были, если бы попали на планету с высокой цивилизацией! С нашими-то товарами! Местные жители померли бы со смеху. А мы бы зря притащились в такую даль… Возьмите курс на планету!
Отдав приказание, профессор нажал кнопку на специальном щите. Все рекламы вспыхнули еще ярче. О, профессор был честным человеком! Он дал слово фирмам и собирался добросовестно его сдержать.
Ракета пошла на сближение с планетой и, постепенно сбавляя скорость, совершила посадку на широком лугу, недалеко от маленького городка. Профессор нажал на другую кнопку. Из мощного громкоговорителя полилась рекламная песенка. Ее легкая, веселая мелодия расплеснулась над неведомой страной.
Время года на планете, по видимому, соответствовало земной осени. Желтые листья тихо падали с деревьев. Глядя на этот чужой, но такой знакомый пейзаж, профессор пробормотал:
— Как бы собрать население?..
— Да вы не беспокойтесь, профессор. Вон сами уже бегут к нам. Смотрите, смотрите, — ассистент указал рукой, — какие добродушные…
Действительно, население выглядело мирным. Все были безоружны и отнюдь не походили на дикарей. Они приветливо улыбались.
Профессор понаблюдал еще некоторое время, убедился, что им не грозит никакая опасность, и вышел из ракеты. Ассистент и профессор заговорили с местными жителями. Вернее, это был не разговор, а своеобразная пантомима, в которой два человека жестами, мимикой и замысловатыми телодвижениями старались объяснить аборигенам, что они прибыли с планеты другой солнечной системы, с планеты, называемой Земля.
— Вот так-то… — заключил свое выступление профессор. Мы хотим установить с вами дружбу на вечные времена. Понятно? Дружбу! Навсегда!
Аборигены одобрительно закивали и объяснили в свою очередь:
— Мы очень рады. У нас только что кончился сбор урожая. Надо это дело хорошенько отпраздновать. Мы вас приглашаем.
Профессор и ассистент, радостно улыбаясь, переглянулись. Они поняли, почему так веселятся аборигены: закончен сбор урожая! Как раз то, что надо для торговли! Им неслыханно повезло. Прилети они на полмесяца раньше все было бы зря. Кто станет заниматься с гостями в страдную пору?!
— Великолепно! Великолепно!.. — возбужденно сказал профессор и тут же заговорил о торговле. — Господа, не думайте, что мы приехали с пустыми руками. У нас на борту много отличных, первоклассных товаров. Мы заранее предвидели, что встретим здесь друзей, а быть полезными для друзей — таков закон Земли. Надеюсь, наши товары вам понравятся и мы установим торговые отношения. Понимаете? Торговые отношения на многие годы! Это я беру на себя! Не беспокойтесь, гарантия полная!
Профессор приказал ассистенту пошире открыть люк ракеты и пригласить всех внутрь, на своеобразную выставку.
Какое великолепие! Готовое платье, добротное, красивое. Предметы домашнего обихода, незаменимые в быту. Пищевые продукты высокой питательности и отличных вкусовых качеств. Конечно, здесь было много вещей, которые на Земле давно вышли из моды, и товаров, не имевших сбыта из-за перепроизводства. Но жителям планеты они казались сказочными драгоценностями. Они смотрели, не скрывая восхищения, широко открыв глаза, и время от времени осторожно трогали эти диковины и тихо переговаривались между собой.
— Ну, как? Нравится? Все самого лучшего качества!
Профессор важно прохаживался взад и вперед и без устали расхваливал товар. Он уже не сомневался в успехе своего предприятия. Но реакция аборигенов была совершенно неожиданной.
Качая головами и размахивая руками, они объяснили, что им ничего не нужно. Профессор и ассистент пришли в полное замешательство. Что происходит? Ведь видно, что жители планеты просто умирают от желания иметь эти вещи… Так почему же они ничего не покупают?.. Надо это выяснить.
— Что вы медлите?! Да вы не сомневайтесь, за качество я ручаюсь головой!
— М-м-да… Видите ли, нам очень хочется купить. Очень. Но сейчас мы не можем… Придется подождать до будущего года…
Таков был их ответ.
— До будущего года? Но, милые мои, какая вам разница сейчас или через год? Зачем тянуть?
— На нашей планете скоро начинается зима. А зимой… зимой нам все это ни к чему… Вот когда наступит весна, тогда другое дело…
Но профессор был не такой дурак, чтобы подобные доводы сбили его с толку. Он начал с жаром уговаривать:
— Зима начинается? Ну и прекрасно! Тут как раз много зимних вещей… Вот, например, электроодеяло. В подкладке атомная батарейка. Работает безотказно. Всегда будете в тепле. А косметические средства! О, некоторые из них незаменимы при больших холодах. Взгляните! Я предложил бы вам…
Но аборигены опять замахали руками и отрицательно затрясли головами.
— Видите ли, когда на нашей планете наступает зима, мы все погружаемся в спячку… Так что в зимнее время все эти вещи нам ни к чему…
— Ах, вот в чем дело… Как странно… У нас на Земле нет такой привычки… Вы уж извините, я никак не мог подумать. Хотя… отчего бы вам не закупить все необходимое заранее? А? Ведь это будет просто великолепно: проснетесь — и все под рукой, ни о чем не надо заботиться…
— Да мы бы с удовольствием… Еще бы — так удобно. Но, готовясь к зиме, мы уже убрали весь урожай на склады. Чтобы расплатиться с вами, пришлось бы все открывать и вытаскивать. А это нам не под силу — уж очень большой труд.
Понимающе кивнув, профессор посоветовался с ассистентом.
— Ну, что же нам делать? Как быть? Мне кажется, народ здесь честный, добропорядочный…
— Пожалуй, им можно довериться… — согласился ассистент.
— Я тоже так думаю. Ведь планета-то какая! С большим будущим! Второй такой не сыщешь! И потом, не везти же нам все обратно на Землю! Такая уйма товаров! Ладно. Пусть расплатятся весной. На самом деле — не убегут же они от нас вместе со своей планетой!
— Вы правы, профессор. Симпатичный народец. И совсем не воинственный. Да и цивилизация у них не на том уровне, чтобы они за такой короткий срок развязали войну и истребили друг друга…
Профессор Эн обратился к аборигенам со следующим предложением.
— Господа, мы вам верим, — важно сказал он, упиваясь собственным великодушием. — Мы решили передать вам товары сейчас. А вы расплатитесь потом. Мы подождем. Будущей весной мы опять прилетим к вам. И тогда вы дадите нам в уплату долга основные продукты вашей планеты.
— О, благодарим, благодарим! Как это замечательно! На будущий год, как только придет весна, мы обязательно расплатимся! Не сомневайтесь.
Как они обрадовались! О, эти открытые, честные сердца не способны лгать! Растленное влияние высокой цивилизации еще не коснулось их! Слово у них твердое. При такой договоренности все будет в порядке. Фирмы останутся довольны. И профессор Открыл все отсеки и отдал товары аборигенам. Он сказал:
— Вот, пожалуйста! Получайте! Берите! Встретимся в будущем году. Я привезу вам еще больше товаров!
— Спасибо, спасибо! Привезите обязательно! Будем ждать вас! До свидания!
Счастливые аборигены радостно махали руками. Прозвучали прощальные возгласы. Ассистент закрыл люк, нажал кнопки на пульте управления, и легкая, опустевшая ракета взвилась в небо. Вот она уже снова несется в космическом пространстве…
Профессор подошел к иллюминатору и бросил последний взгляд на гостеприимную планету.
— Какой удивительный народ! Приятно будет встретиться весной… Да, кстати, рассчитайте-ка период обращения этой планеты. Чтобы зря не ездить. А то вдруг попадешь не в сезон… Вдруг у них еще не кончится эта зимняя спячка… Это будет очень обидно…
— Слушаюсь, — ответил ассистент и погрузился в вычисления. Он копался что-то уж очень долго.
— В чем дело? Почему вы не докладываете? Или расчеты очень сложны?
— Да как вам сказать… Сложного-то ничего нет… Но и приятного тоже… Пожалуй, следовало рассчитать период обращения планеты до посадки на нее.
— Да в чем дело?
— Видите ли… Орбита этой планеты образует очень вытянутый эллипс. Как и планеты нашей Галактики, она в настоящий момент удаляется от своего Солнца… и скоро окажется в космическом мраке и холоде, на ней все замерзнет. Конечно, без зимней спячки тут не выжить…
— То есть вы хотите сказать, что зима на ней длинная?
— Да, получается так…
— А сколько потребуется времени, чтобы планета приблизилась к Солнцу и на ней вновь наступила весна?
— Гм… В пересчете на наше, земное время — примерно пять тысяч лет…
Саке Комацу
МИР — ЗЕМЛЕ
Мелькнула человеческая тень. Он машинально спустил предохранитель, прицелился и затаил дыхание. Впереди тихо покачивался колос мисканта. Высокая пожелтелая трава зашуршала, заколыхалась, и оттуда высунулся крестьянин плутоватого вида, с обмотанной грязным полотенцем головой и вязанкой хвороста за плечами.
Тогда он поднялся и шагнул навстречу старику, держа наготове карабин.
Старик в ужасе шарахнулся. Испуганное лицо на миг исказилось злобой, но тут же стало непроницаемым. Тот подошел вплотную к старику.
— Жратва есть? — спросил он. — Я голоден!
Тусклыми, точно высушенная солнцем речная галька, глазами крестьянин смерил его с головы до ног. Под гноящимися веками снова вспыхнул злобный огонь.
Перед крестьянином стоял исхудалый мальчик в рваной, висевшей клочьями одежде. Его шею и тощие, как куриные лапки, руки покрывала чешуйчатая пыль.
— Ты чего карабином тычешь? — сердито пролаял старик. — Не японец я, что ли?
Парнишка опустил карабин, но на предохранитель не поставил.
— Ты где живешь? — спросил мальчик.
— Недалеко… за горкой, — ответил крестьянин.
— Мне жратва нужна! Сейчас поесть и на дорогу.
Крестьянин снова нахмурился. Он злился. Еще бы не злиться! Какой-то мальчишка ему угрожает, карабином в грудь тычет. Еще покрикивает. Героя из себя строит. Добро бы действительно солдат был — не так уж обидно, стерпеть можно, а то сопляк какой-то!..
— Ты что, один или с дружками? — спросил крестьянин.
Мальчик покачал головой. Огляделся по сторонам.
— Один я. Меня в разведку послали. Вернулся. Наших всех перебили. А кто жив остался, видать, в горы подался.
— Всех поймали! — со злорадной усмешкой сказал старик. Вон по той тропиночке спускались, подняв руки. Их лупили, подгоняли прикладами… даже раненых…
— Не может быть, чтобы всех… Кто-нибудь уцелел.
— И ты зря прячешься… Все одно — рано или поздно схватят.
Щелкнул затвор. Крестьянин прикусил язык. Он взглянул на мальчика затравленными глазами, налитыми кровью, как у быка.
— В Синею проберусь, к нашим, — упрямо проговорил мальчик, поджав губы. — Там еще крепко держатся.
— В Синею? — ехидно переспросил крестьянин. — А знаешь, как туда добираться? Все дороги охраняются.
— Ничего, без дорог, лесами, горами проберусь.
— Все одно сцапают, — тихо пробурчал старик и тут же, спохватившись, искоса взглянул на мальчика; потом добавил осторожно: — Сдавайся в плен… тебе же лучше будет.
Мальчик вскинул карабин.
Ну, вот! Слова им не скажи — сразу на рожон лезут. Бешеные какие-то! Такому ничего не стоит пальнуть. И дают же им оружие в руки!
— Пре-датель! — прошипел парнишка сквозь зубы. — Из-за вас проиграли!
— При чем тут мы? — пробормотал старик и торопливо добавил: — И вы не виноваты… На их стороне сила. У них всего вдоволь. А у нас что? Ни одного самолета, ни одного…
— Это не поражение, — упрямо повторил мальчик. — Умереть в бою, не сдавшись врагу… Наши в Синею будут держаться до конца!
— Тогда всех японцев перебьют.
— А что, по-твоему, лучше холуем быть, лишь бы в живых остаться? — Он говорил таким тоном, точно отчитывал первоклассника. — Даже ребята вроде меня сражаются в смертном бою. Эх, ты!.. А еще взрослый!..
— Старуха у меня парализованная да дочка на шее, — ворчливо ответил крестьянин, — а вы-то что жрать будете, если крестьяне работать перестанут?
Но, увидев, что мальчик снова приходит в ярость, старик повернулся и, сказав: «Пойдем!», зашагал прочь.
Одинокий дом в долине. Тощая, с торчащими ребрами корова щиплет траву, на морде у нее выражение полного безразличия и покорности, Поля вдоль ущелья давно убраны, всюду, как великаны, высятся скирды рисовой соломы.
— А их нет? — подозрительно спросил мальчик.
Старик покачал головой.
— Все до одного ушли… тут неподалеку… в соседней деревне, кажись, остался отряд…
Голос крестьянина заставил мальчика еще больше насторожиться. С этим старым пугалом надо держать ухо востро.
— Мать, это я! — крикнул крестьянин.
Вблизи дом казался большим. По двору бродили куры. Пахло перегноем и свежей соломой.
От одной мысли о яичнице рот переполнился слюной.
В доме кто-то заворочался. Старик вошел и с кем-то заговорил вполголоса. Парнишка разглядел уставившиеся на него выцветшие старческие глаза. Старик успокаивающе говорил: «Ничего, обойдется», а старуха требовала гнать оборвыша в шею.
Он сел, вытер пот. Еле сдерживался, чтоб не уснуть. Сон одолевал его.
— Сейчас приготовлю поесть, — сказал старик приветливым голосом. Он прошел в кухню, неслышно ступая по земляному полу. — Дочери дома нет, я дам тебе пока холодного рису.
— Ладно, все равно.
Урчало даже в горле. Шутка ли сказать: вторые сутки ничего в рот не брал. Так и спятить недолго.
— Замори покамест червячка, а к вечеру курочку зарежем. Переночуешь у нас, утречком уйдешь себе…
— Оставь! Ни к чему это, — сказал мальчик, недоверчиво вслушиваясь в елейный голос старика. — Съем рис и на дорогу возьму немного. Курицу резать жалко!
— Чего ее жалеть? Старенькая. А то еще им достанется.
— «Им» достанется не за так, а в обмен на что-нибудь.
Старик расхаживал по кухне и сладко ворковал:
— Ты наедайся, наедайся, а то до Синею не доберешься.
Рисовая каша, тушеные овощи, яйца, вяленая рыба.
Он знал, много есть опасно — расстроится желудок, так и умереть недолго, но остановиться не мог. Он отхлебнул зеленого чая, с трудом подавив в себе желание есть еще, набить желудок до отказа. Голод в нем сидел, как бес. Проклятый червь скребся не только в кишках, но и во всем теле, до кончиков пальцев.
Послышались шаги. Мальчик машинально схватил карабин. Старик глянул искоса и процедил: «Это дочка моя!» Потом вышел во двор. Не выпуская из рук карабина, мальчик подкрался к окну. Со двора доносился голос женщины и торопливый, глухой — старика. Говорили на местном диалекте. Казалось, о чем-то спорили.
Вдруг на миг к окну прижалось плоское женское лицо и тут же исчезло. Легкие удаляющиеся шаги затихли за домом. Тяжелой поступью в комнату вошел старик, насупленный, мрачный, но, встретившись глазами с мальчиком, деланно улыбнулся.
— Не слушает дочка отца… Да ты ложись, ложись, поспи…
Даже из упрямства не было сил держать глаза открытыми. Желудок отяжелел, усталость сковала ноги, руки.
— Поспи, а я пока баньку приготовлю.
— Какую еще баньку? — нахмурился мальчик.
— Помыться тебе надо, смотри, какой потный, грязный.
— Ничего не надо. Понял?
Веки слипались сами собой. Последним усилием воли он крепко сжал одной рукой карабин, другой — пистолет и заснул тяжелым свинцовым сном там, где сидел.
Проснулся от боли в животе: это было возмездие за обжорство. Солнце зашло, в полумраке комнаты при свете угасающего дня проступали очертания предметов. В кухне — никого, в комнате — темнота. Мальчик окликнул старика, хотел спросить, где уборная. Никто не отозвался, только в глубине комнаты заворочалась парализованная старуха.
Мальчик, взяв карабин, поплелся во двор. Обогнул дом. Нашел отхожее место.
«Если старик к ужину зарежет курицу, все равно буду есть. Подумаешь, понос! Идти, правда, будет нелегко, но ничего, от курятины не умирают. Куда же делся этот старик?»
Мальчик вышел. Вдали слышался гул. Не придав этому значения, мальчик обошел дом вокруг. В пристройке горел свет. Проходя мимо, мальчик заглянул в окно. Мелькнуло что-то розовое и красное. Он задержал на минуту взгляд. На стене висели два платья: розовое и красное.
Сидевшая перед зеркалом девушка испуганно повернула голову: сильно напудренное лицо, подведенные брови, накрашенные губы. Девушка смутилась, точно застигнутая врасплох, отвела взгляд. Она хотела улыбнуться, но при виде его сурового лица еще больше смешалась.
В углу комнаты стояла раскрытая коробка. А в ней аккуратно сложенные вещи: пачки сигарет, лимонная эссенция, печенье. Из довольствия врага.
— Вы… — девушка запнулась, голос у нее был хрипловатый.
— Так вот кто сюда шляется! — прошипел парнишка.
Девушка, точно приняв какое-то решение, прервала его:
— Уходите! Сейчас же!!! Сегодня они не собирались приходить, но отец… мог…
Не докончив фразы, она прислушалась.
— Значит, ты любовница врага! — вырвалось у него.
Он был слишком молод, чтобы делать различие между мужчинами и женщинами. Его мать покончила с собой, перерезав горло. Сестра скорее всего погибла при бомбежке. Единственное исключение он делал для солдат, попавших в плен ранеными. Ведь и с ним это могло случиться. Но женщина, позволившая врагу осквернить себя, ничего с собой не сделавшая после этого, не наложившая на себя руки… Он выхватил пистолет, сам не зная еще, решится ли на что-нибудь. Девушка побледнела, глядя, как он судорожно и бездумно ищет пальцем предохранитель. И вдруг разразилась гневом:
— Дурак!
Эта неожиданная вспышка заставила его отступить. Он дрожал от ярости, однако, натолкнувшись на ответную ярость, на секунду поколебался. На миг он сопоставил светлый образ матери, по его мнению идеал женщины, с этой девкой, которая, точно взбесившаяся корова, обрушила на него свой гнев.
Вдруг послышался шум мотора. Мальчик испуганно оглянулся. Раздались выхлопы, заскрипели тормоза, и машина остановилась. Чужая, режущая слух речь смешалась с тяжелой поступью многих ног. Девушка одним прыжком очутилась в углу комнаты, схватила коробку и сунула мальчику.
— На! Беги! — сказала она. — Леском можно пробраться в горы.
Он побежал. Сзади раздался крик. Мальчик обернулся: возле окна пристройки стоял старик, указывая рукой ему вслед. Другой рукой старик держал за шиворот дочь и тряс ее. Прежде чем прожектор нащупал мальчика в темноте, он обернулся и разрядил пистолет. Девушка, словно мешок, осела рядом со стариком. Тут же ударила автоматная очередь. Мальчик спрыгнул в неглубокую ложбинку и пополз в сторону. Он сунул пистолет в кобуру и сдернул с плеча карабин. Сорвал гранату, подвешенную к плечу, зубами рванул предохранитель.
Тогда он поднялся и шагнул навстречу старику, держа наготове карабин.
Старик в ужасе шарахнулся. Испуганное лицо на миг исказилось злобой, но тут же стало непроницаемым. Тот подошел вплотную к старику.
— Жратва есть? — спросил он. — Я голоден!
Тусклыми, точно высушенная солнцем речная галька, глазами крестьянин смерил его с головы до ног. Под гноящимися веками снова вспыхнул злобный огонь.
Перед крестьянином стоял исхудалый мальчик в рваной, висевшей клочьями одежде. Его шею и тощие, как куриные лапки, руки покрывала чешуйчатая пыль.
— Ты чего карабином тычешь? — сердито пролаял старик. — Не японец я, что ли?
Парнишка опустил карабин, но на предохранитель не поставил.
— Ты где живешь? — спросил мальчик.
— Недалеко… за горкой, — ответил крестьянин.
— Мне жратва нужна! Сейчас поесть и на дорогу.
Крестьянин снова нахмурился. Он злился. Еще бы не злиться! Какой-то мальчишка ему угрожает, карабином в грудь тычет. Еще покрикивает. Героя из себя строит. Добро бы действительно солдат был — не так уж обидно, стерпеть можно, а то сопляк какой-то!..
— Ты что, один или с дружками? — спросил крестьянин.
Мальчик покачал головой. Огляделся по сторонам.
— Один я. Меня в разведку послали. Вернулся. Наших всех перебили. А кто жив остался, видать, в горы подался.
— Всех поймали! — со злорадной усмешкой сказал старик. Вон по той тропиночке спускались, подняв руки. Их лупили, подгоняли прикладами… даже раненых…
— Не может быть, чтобы всех… Кто-нибудь уцелел.
— И ты зря прячешься… Все одно — рано или поздно схватят.
Щелкнул затвор. Крестьянин прикусил язык. Он взглянул на мальчика затравленными глазами, налитыми кровью, как у быка.
— В Синею проберусь, к нашим, — упрямо проговорил мальчик, поджав губы. — Там еще крепко держатся.
— В Синею? — ехидно переспросил крестьянин. — А знаешь, как туда добираться? Все дороги охраняются.
— Ничего, без дорог, лесами, горами проберусь.
— Все одно сцапают, — тихо пробурчал старик и тут же, спохватившись, искоса взглянул на мальчика; потом добавил осторожно: — Сдавайся в плен… тебе же лучше будет.
Мальчик вскинул карабин.
Ну, вот! Слова им не скажи — сразу на рожон лезут. Бешеные какие-то! Такому ничего не стоит пальнуть. И дают же им оружие в руки!
— Пре-датель! — прошипел парнишка сквозь зубы. — Из-за вас проиграли!
— При чем тут мы? — пробормотал старик и торопливо добавил: — И вы не виноваты… На их стороне сила. У них всего вдоволь. А у нас что? Ни одного самолета, ни одного…
— Это не поражение, — упрямо повторил мальчик. — Умереть в бою, не сдавшись врагу… Наши в Синею будут держаться до конца!
— Тогда всех японцев перебьют.
— А что, по-твоему, лучше холуем быть, лишь бы в живых остаться? — Он говорил таким тоном, точно отчитывал первоклассника. — Даже ребята вроде меня сражаются в смертном бою. Эх, ты!.. А еще взрослый!..
— Старуха у меня парализованная да дочка на шее, — ворчливо ответил крестьянин, — а вы-то что жрать будете, если крестьяне работать перестанут?
Но, увидев, что мальчик снова приходит в ярость, старик повернулся и, сказав: «Пойдем!», зашагал прочь.
Одинокий дом в долине. Тощая, с торчащими ребрами корова щиплет траву, на морде у нее выражение полного безразличия и покорности, Поля вдоль ущелья давно убраны, всюду, как великаны, высятся скирды рисовой соломы.
— А их нет? — подозрительно спросил мальчик.
Старик покачал головой.
— Все до одного ушли… тут неподалеку… в соседней деревне, кажись, остался отряд…
Голос крестьянина заставил мальчика еще больше насторожиться. С этим старым пугалом надо держать ухо востро.
— Мать, это я! — крикнул крестьянин.
Вблизи дом казался большим. По двору бродили куры. Пахло перегноем и свежей соломой.
От одной мысли о яичнице рот переполнился слюной.
В доме кто-то заворочался. Старик вошел и с кем-то заговорил вполголоса. Парнишка разглядел уставившиеся на него выцветшие старческие глаза. Старик успокаивающе говорил: «Ничего, обойдется», а старуха требовала гнать оборвыша в шею.
Он сел, вытер пот. Еле сдерживался, чтоб не уснуть. Сон одолевал его.
— Сейчас приготовлю поесть, — сказал старик приветливым голосом. Он прошел в кухню, неслышно ступая по земляному полу. — Дочери дома нет, я дам тебе пока холодного рису.
— Ладно, все равно.
Урчало даже в горле. Шутка ли сказать: вторые сутки ничего в рот не брал. Так и спятить недолго.
— Замори покамест червячка, а к вечеру курочку зарежем. Переночуешь у нас, утречком уйдешь себе…
— Оставь! Ни к чему это, — сказал мальчик, недоверчиво вслушиваясь в елейный голос старика. — Съем рис и на дорогу возьму немного. Курицу резать жалко!
— Чего ее жалеть? Старенькая. А то еще им достанется.
— «Им» достанется не за так, а в обмен на что-нибудь.
Старик расхаживал по кухне и сладко ворковал:
— Ты наедайся, наедайся, а то до Синею не доберешься.
Рисовая каша, тушеные овощи, яйца, вяленая рыба.
Он знал, много есть опасно — расстроится желудок, так и умереть недолго, но остановиться не мог. Он отхлебнул зеленого чая, с трудом подавив в себе желание есть еще, набить желудок до отказа. Голод в нем сидел, как бес. Проклятый червь скребся не только в кишках, но и во всем теле, до кончиков пальцев.
Послышались шаги. Мальчик машинально схватил карабин. Старик глянул искоса и процедил: «Это дочка моя!» Потом вышел во двор. Не выпуская из рук карабина, мальчик подкрался к окну. Со двора доносился голос женщины и торопливый, глухой — старика. Говорили на местном диалекте. Казалось, о чем-то спорили.
Вдруг на миг к окну прижалось плоское женское лицо и тут же исчезло. Легкие удаляющиеся шаги затихли за домом. Тяжелой поступью в комнату вошел старик, насупленный, мрачный, но, встретившись глазами с мальчиком, деланно улыбнулся.
— Не слушает дочка отца… Да ты ложись, ложись, поспи…
Даже из упрямства не было сил держать глаза открытыми. Желудок отяжелел, усталость сковала ноги, руки.
— Поспи, а я пока баньку приготовлю.
— Какую еще баньку? — нахмурился мальчик.
— Помыться тебе надо, смотри, какой потный, грязный.
— Ничего не надо. Понял?
Веки слипались сами собой. Последним усилием воли он крепко сжал одной рукой карабин, другой — пистолет и заснул тяжелым свинцовым сном там, где сидел.
Проснулся от боли в животе: это было возмездие за обжорство. Солнце зашло, в полумраке комнаты при свете угасающего дня проступали очертания предметов. В кухне — никого, в комнате — темнота. Мальчик окликнул старика, хотел спросить, где уборная. Никто не отозвался, только в глубине комнаты заворочалась парализованная старуха.
Мальчик, взяв карабин, поплелся во двор. Обогнул дом. Нашел отхожее место.
«Если старик к ужину зарежет курицу, все равно буду есть. Подумаешь, понос! Идти, правда, будет нелегко, но ничего, от курятины не умирают. Куда же делся этот старик?»
Мальчик вышел. Вдали слышался гул. Не придав этому значения, мальчик обошел дом вокруг. В пристройке горел свет. Проходя мимо, мальчик заглянул в окно. Мелькнуло что-то розовое и красное. Он задержал на минуту взгляд. На стене висели два платья: розовое и красное.
Сидевшая перед зеркалом девушка испуганно повернула голову: сильно напудренное лицо, подведенные брови, накрашенные губы. Девушка смутилась, точно застигнутая врасплох, отвела взгляд. Она хотела улыбнуться, но при виде его сурового лица еще больше смешалась.
В углу комнаты стояла раскрытая коробка. А в ней аккуратно сложенные вещи: пачки сигарет, лимонная эссенция, печенье. Из довольствия врага.
— Вы… — девушка запнулась, голос у нее был хрипловатый.
— Так вот кто сюда шляется! — прошипел парнишка.
Девушка, точно приняв какое-то решение, прервала его:
— Уходите! Сейчас же!!! Сегодня они не собирались приходить, но отец… мог…
Не докончив фразы, она прислушалась.
— Значит, ты любовница врага! — вырвалось у него.
Он был слишком молод, чтобы делать различие между мужчинами и женщинами. Его мать покончила с собой, перерезав горло. Сестра скорее всего погибла при бомбежке. Единственное исключение он делал для солдат, попавших в плен ранеными. Ведь и с ним это могло случиться. Но женщина, позволившая врагу осквернить себя, ничего с собой не сделавшая после этого, не наложившая на себя руки… Он выхватил пистолет, сам не зная еще, решится ли на что-нибудь. Девушка побледнела, глядя, как он судорожно и бездумно ищет пальцем предохранитель. И вдруг разразилась гневом:
— Дурак!
Эта неожиданная вспышка заставила его отступить. Он дрожал от ярости, однако, натолкнувшись на ответную ярость, на секунду поколебался. На миг он сопоставил светлый образ матери, по его мнению идеал женщины, с этой девкой, которая, точно взбесившаяся корова, обрушила на него свой гнев.
Вдруг послышался шум мотора. Мальчик испуганно оглянулся. Раздались выхлопы, заскрипели тормоза, и машина остановилась. Чужая, режущая слух речь смешалась с тяжелой поступью многих ног. Девушка одним прыжком очутилась в углу комнаты, схватила коробку и сунула мальчику.
— На! Беги! — сказала она. — Леском можно пробраться в горы.
Он побежал. Сзади раздался крик. Мальчик обернулся: возле окна пристройки стоял старик, указывая рукой ему вслед. Другой рукой старик держал за шиворот дочь и тряс ее. Прежде чем прожектор нащупал мальчика в темноте, он обернулся и разрядил пистолет. Девушка, словно мешок, осела рядом со стариком. Тут же ударила автоматная очередь. Мальчик спрыгнул в неглубокую ложбинку и пополз в сторону. Он сунул пистолет в кобуру и сдернул с плеча карабин. Сорвал гранату, подвешенную к плечу, зубами рванул предохранитель.