Получился весьма сомнительный образ насчет чего-то там плавающего. Она даже хихикнула. На нервной почве, что ли?.. Но в самом деле, кто ей может помешать? Тамара. Что она там говорила? Почти впрямую угрожала. Но испугала? Нет. То-то и оно.
Наташа поймала себя на том, что взад-вперед ходит по квартире и косит взглядом на телефон. От кого она ждет звонка? Уж не от Валентина ли Пальчевского?
«Да не нужен мне Валентин! – стала оправдываться Наташа. Не перед своим ли внутренним голосом? – Я и не думаю о нем. Чужой муж. Подумаешь, с женой поссорился. Небось не в первый раз... Нехорошо пользоваться чужим несчастьем».
А как раньше было все здорово! Воистину что имеем не храним, потерявши – плачем. Примерно целый год как она перестала страдать бессонницей и постоянно думать о том, что жизнь ее кончилась. Нет, мелкие истерики еще оставались, но ощущение одной огромной беды потихоньку ушло.
Именно тогда, казалось, наступило ее тихое счастье, какового Наташа не осознавала, да еще и причитала, какая она бедная. У нее появилась квартира. На работе ей разрешили заниматься творчеством. То есть специально для Наташи приняли сверх штата лаборантку, которая готовила и проверяла кремы, разрабатываемые технологом Рудиной. Конечно, хватало технологий, разработанных другими исследователями. Для объемов-то маленькой фабрики.
Но, наверное, директору кто-то сказал, что Наташа горюет по погибшему мужу, чахнет, вот он и придумал – разрешить ей заниматься научной работой.
Как бы то ни было, помогло. Наташа потихоньку оживала. Делала зарядку. По утрам не бегала, стеснялась, а контрастный душ принимала. Между прочим, очень даже тонизирует.
Но вот почему у нее все это время не было мужчин? Ну ни одного. Никто бы не обращал внимания – понятно, тут уж никуда не денешься. Но ведь обращали, в кино звали, в компаниях клеились, а она все как-то мимо ухажеров смотрела. Непонятно даже, почему случай с Валентином так ее зацепил.
В самом деле, Наташа имела все. Кроме мужа? Да и то потому, что не очень этим озабочивалась. Хотя, если бы захотела, давно имела.
Невезучая она, видите ли! Поневоле анекдот на ум просится: помнишь, в прошлый раз я говорил, что у меня жизнь – дерьмо? Так то было повидло.
Казалось бы, ушла Тамарка, оставила тебя в покое, ляг на диван и радуйся. Отдыхай, читай книгу, смотри телевизор, но нет, не лежится. Опять вскочила, по комнате мечется. И на телефон косится...
Ну вот, достукалась, он и зазвонил. Схватила трубку так, будто ждала, что ей какую-то особую радость сообщат.
Глава пятая
Глава шестая
Наташа поймала себя на том, что взад-вперед ходит по квартире и косит взглядом на телефон. От кого она ждет звонка? Уж не от Валентина ли Пальчевского?
«Да не нужен мне Валентин! – стала оправдываться Наташа. Не перед своим ли внутренним голосом? – Я и не думаю о нем. Чужой муж. Подумаешь, с женой поссорился. Небось не в первый раз... Нехорошо пользоваться чужим несчастьем».
А как раньше было все здорово! Воистину что имеем не храним, потерявши – плачем. Примерно целый год как она перестала страдать бессонницей и постоянно думать о том, что жизнь ее кончилась. Нет, мелкие истерики еще оставались, но ощущение одной огромной беды потихоньку ушло.
Именно тогда, казалось, наступило ее тихое счастье, какового Наташа не осознавала, да еще и причитала, какая она бедная. У нее появилась квартира. На работе ей разрешили заниматься творчеством. То есть специально для Наташи приняли сверх штата лаборантку, которая готовила и проверяла кремы, разрабатываемые технологом Рудиной. Конечно, хватало технологий, разработанных другими исследователями. Для объемов-то маленькой фабрики.
Но, наверное, директору кто-то сказал, что Наташа горюет по погибшему мужу, чахнет, вот он и придумал – разрешить ей заниматься научной работой.
Как бы то ни было, помогло. Наташа потихоньку оживала. Делала зарядку. По утрам не бегала, стеснялась, а контрастный душ принимала. Между прочим, очень даже тонизирует.
Но вот почему у нее все это время не было мужчин? Ну ни одного. Никто бы не обращал внимания – понятно, тут уж никуда не денешься. Но ведь обращали, в кино звали, в компаниях клеились, а она все как-то мимо ухажеров смотрела. Непонятно даже, почему случай с Валентином так ее зацепил.
В самом деле, Наташа имела все. Кроме мужа? Да и то потому, что не очень этим озабочивалась. Хотя, если бы захотела, давно имела.
Невезучая она, видите ли! Поневоле анекдот на ум просится: помнишь, в прошлый раз я говорил, что у меня жизнь – дерьмо? Так то было повидло.
Казалось бы, ушла Тамарка, оставила тебя в покое, ляг на диван и радуйся. Отдыхай, читай книгу, смотри телевизор, но нет, не лежится. Опять вскочила, по комнате мечется. И на телефон косится...
Ну вот, достукалась, он и зазвонил. Схватила трубку так, будто ждала, что ей какую-то особую радость сообщат.
Глава пятая
—Наташа, что там у вас происходит? – раздался в трубке знакомый женский голос, нарочито лениво растягивающий слова.
Звонила Маргарита, приятельница Тамары. Та, что работает продавцом... пардон, менеджером в обувном отделе универмага. И всегда трещит: «Это натуральная кожа! Это ненатуральная кожа!»
Словно окружающий мир можно определить только этими двумя понятиями.
И что странно, звонила Ритка лишь теперь. Вторые сутки идут. Для их маленького городка неоправданно поздно. С духом собиралась, что ли?
– У кого это у нас?
Наташа прикинулась валенком. Кстати, лучший способ для неприятных разговоров. Тогда тот, кто его начал, вынужден сам все объяснять, разворачивать картину и попутно давать тебе время для обдумывания.
– Не притворяйся! У вас с Томкой! – Голос Маргариты завибрировал от возбуждения. Она ни о каких нюансах не раздумывала. У нее все было просто: кто, где и когда. И в какой коже. – Она говорит, что продала тебе Валика за ящик водки. Неужели это правда?
– Правда. Но потом она передумала. Пришла с утра пораньше, чтобы вернуть мне деньги.
Наташа могла бы не вести подобных разговоров. По крайней мере раньше она бы так и сделала. Но теперь... Недаром говорят, с волками жить – по-волчьи выть. Чистоплюйство в ее ситуации будет выглядеть как слабость. Во всяком случае, Наташа себя в этом уверила и потому говорила с Риткой даже не своим обычным тоном, а этаким вальяжным, чуточку насмешливым. Чтобы любому становилось ясно: она не относится к случившемуся серьезно. На шутку ответила шуткой, вот и все. Прикололась.
– Я с вас падаю! – восхитилась Маргарита. – А больше там никто мужа не продает? Я тоже хотела бы положительного человека, интеллигентного. Причем я не то что на водку, на ящик коньяку бы разорилась. А то мне все попадается то алкаш, то бандюган. Последний бойфренд, представляешь, даже спер у меня обручальное кольцо!
– Позвони Тамаре. Может, у нее еще есть.
– Я с вас падаю! – опять восхитилась Ритка и повесила трубку.
Наташа присела на диван и невольно поежилась. Не этого звонка она ждала. А какого? Другого. Ясно, от кого. И что она хотела услышать? Возьми меня к себе?..
Но, кроме Ритки, никто ей в тот вечер не позвонил.
На другой день не успела Наташа появиться на фабрике, как ее вызвал директор.
– Рудина, выручай! Ты у нас признанная красавица. Мы даже собираемся в качестве этикетки нашей фирменной туалетной воды твой портрет изобразить... Администрация города не нашла ничего лучшего, как устроить форум интеллигенции. А у нас на фабрике французы. Не сегодня-завтра новую линию запускать. Съезди, а? Я тебе машину с водителем дам, заскочишь домой, переоденешься.
– Хорошо, я пойду на этот форум, – сказала Наташа; когда просит директор, как-то не принято ему отказывать. Без видимой причины. – Хотя у меня, между прочим, куча работы.
– Вот и молодец, – обрадовался директор. – У кого ее нет, этой кучи! Между прочим, говорят, на форуме будут двое писателей. Из столицы. Встретишься с интересными людьми...
Она еще не вышла из кабинета, а директор уже названивал монтажникам. Сам он вряд ли считал форум заслуживающим внимания. Иное дело – новая линия.
Наташа, как обычно, собралась быстро. У нее еще час оставался до начала форума, и она позвонила знакомому парикмахеру:
– Люда, ты свободна?
– Только что последнюю клиентку отпустила. Сегодня словно праздник какой-то, идут и идут.
– Я успею? Никто не прорвется?
– А сколько времени тебе нужно на дорогу?
– Минут пятнадцать.
– Вот и славно. Я как раз перекусить хотела, так что, пока ехать будешь, я поем...
Словом, нежданно-негаданно Наташа занялась своим внешним видом. Надела новое вязаное платье – ни разу не надеванное, поверх – лисий полушубок, который на двадцатипятилетие подарили родители, и он Наташе очень шел, и тонкий пуховый платок, чтобы не помять прическу.
На улице сыпал невесомый, почти сухой снег и ветер крутил поземку, но когда Наташа вошла в здание драматического театра – именно здесь назначили форум, – она сбросила платок на плечи и на ходу расстегнула полушубок. Тепловая завеса в дверях мягко обняла коленки, которые по случаю торжественного мероприятия прикрывались только легким нейлоном колготок.
– Снимай, – услышала она яростный шепот какого-то молодого человека, и в лицо ей уставился глазок камеры.
От неожиданности Наташа даже отшатнулась, а молодой человек, что командовал оператором, довольно засмеялся.
– Не столько форум интеллигенции, сколько форум красивых женщин. А еще кто-то сказал, что зимой у них спячка.
– Зимой, может, и да, но накануне весны они непременно просыпаются.
– Накануне весны! Ты вначале Новый год встреть.
Мужчины говорили между собой, как будто Наташи рядом не было и не они только что невольно заставили ее замереть на месте.
Она прошла вперед, к гардеробу, располагавшемуся как раз напротив двери, и движением плеч сбросила полушубок... прямо в руки тому самому молодому человеку, что приказал ее снимать.
– Позвольте за вами поухаживать, королева, – едва заметно усмехаясь, сказал он.
– Кто вы? – недовольно спросила Наташа, машинально поправляя выбившийся из прически и успевший намокнуть локон.
Но не станешь же вырывать у него полушубок, тем более что он стоит рядом и нарочито виновато опустил глаза в пол.
– Мы? Областное телевидение. Между прочим, наш сюжет пройдет по первому каналу.
– Ну и что же? – отозвалась Наташа, принимая у него из рук номерок. – Мне это должно польстить? Что вся страна увидит мое лицо с открытым от неожиданности ртом. Вы полагаете, это очень интересно? Слава Богу, я не модель...
А про себя добавила: и хорошо, что недавно побывала у стоматолога. Правда, мелькнула мысль: а что, если фотопломба, которую ей поставили, на пленке выглядит каким-нибудь пятном? Только что уверяла себя и остальных, будто ей безразлично, появится она на телеэкране или нет.
– Это правильно вы сказали насчет модели, слава Богу, потому что, поверьте моему опыту журналиста, большинство из них имеют пресловутые ноги от ушей... вместо мозгов! – подхватил он.
И еще долго, наверное, жужжал бы у Наташи над ухом, если бы ее не тронула за руку технолог экстракционного завода, она же – кандидат технических наук Елизавета Дмитриевна Коровина, которую коллеги звали просто Лиза, а подчиненные за глаза – Бедная Лиза.
– Наташенька, тебя тоже сюда выдернули? – сказала она, увлекая Рудину вперед. – Небось директор не пришел?
– У директора – французы, а я, по его мнению, как раз сегодня хорошо выгляжу, – улыбнулась Наташа.
– Он прав, хороша! – Бедная Лиза любовно оглядела Наташу, будто в этом имелась и ее заслуга. – Послушай, Наташа, мы вчера получили экстракт чистотела с совершенно обалденными качествами. Я всего лишь изменила один параметр...
Она увлеченно заговорила о своих делах, увлекая Наташу в зал.
– Ты могла бы разработать новый скраб. Или лосьон.
Вот Бедная Лиза небось на судьбу не жалуется. Занимается любимым делом в городе, куда она когда-то сбежала от несчастной любви с ребенком на руках. Дочь ее давно уехала в Питер, а внучка все равно постоянно живет у Елизаветы. Экстракционист в городе – одним из самых известных людей, потому что экстракт дуба, который заводик выпускает, растворяется в самогоне как растворимый кофе, без осадка, а дубильные вещества придают домашней водке цвет и привкус коньяка. Порой даже удивительно, скольким людям просто до зарезу необходим этот экстракт, распределением которого как раз и ведает Бедная Лиза...
После торжественного собрания – Наташа подумала так по привычке – должен был состояться небольшой концерт, а потом банкет. Наверное, потому, что это сборище, названное громко форумом, именно и было обычным собранием. С той лишь разницей, что выступала на нем интеллигенция. В большинстве своем творческая и потому бедная: каждый жаловался на то, что денег нет на самое необходимое!
Однако находились люди, которые повторяли то же самое – денег нет, но... Несмотря на такое большое НО, они добились того-то и того-то. В основном интеллигенция творческая. Альтруисты и энтузиасты. Те, что ставят с детьми спектакли или организовывают ансамбли народного творчества.
В другое время Наташа порадовалась бы, что не все пропало, не все прахом пошло, как любят вещать некоторые политики. Не перевелись на Руси чистые души, для которых любимое дело важнее хлеба насущного... Они трудятся, несмотря ни на что, тащат за собой нищую, заброшенную государством культуру.
Правда, самой стране это чести не делает. Собрали форум людей, которые работают и готовы работать впредь не жалея сил, – для чего? Констатировать, что по-прежнему нет денег?
Первое время Лиза пыталась что-то о своем производстве Наташе рассказывать. Кстати, в отличие от своей молодой коллеги она о глобальных проблемах не думала, а пыталась, ни на что не обращая внимания, делать свое маленькое дело. И небезуспешно. Не слушала, о чем говорят с трибуны, а шептала Наташе о своих очередных идеях. В другое время та слушала бы открыв рот, а сегодня ей не до того. Она даже не ожидала, что случившееся с ней в субботу будет так долго занимать ее мысли. Причем занимать настолько, что всем остальным событиям в Наташиной душе просто не находилось места.
После речей начался концерт, перед которым объявили, что позже участники смогут пройти в буфет, где накрыты столы.
Наташа на обещанную халяву не откликнулась. Спасибо, она уже посидела за накрытым столом два дня назад, и чем это кончилось? Это у нее такая несмешная шутка. В общем, сидеть со всеми за столом не хотелось.
И когда участники форума отправились в буфет, она двинулась в сторону гардероба, где толпилась жалкая кучка интеллигентов, которых тоже не заинтересовали накрытые столы.
Она не спеша оделась, набросила сверху платок, уже не заботясь о том, что примнется прическа, и усмехнулась в глаза своему отражению. Чего старалась, прическу делала, для кого?
Наташа не спеша сошла с крыльца драмтеатра.
– Простите, можно вас на минуточку?
Она обернулась. Тот самый работник областного телевидения. Хочет взять у нее интервью?
– Скажите, а почему вы не остались на банкет?
Он говорил и поспешно застегивал куртку, хватая ртом холодный воздух. Бежал за ней, что ли?
– Мне не хочется, – сказала она.
– Не хочется есть или есть в толпе?
– Ну какая уж там особая еда? Могу поспорить: вареная курица и салат «Столичный». Так у нас в общепите называют салат оливье.
Он хохотнул, с интересом поглядывая на нее.
– Вы и в самом деле оказались правы. Там были еще яблоки...
– И апельсины, – подсказала Наташа.
– Знаете, я случайно глянул вниз, а вы уже идете к выходу... Пришлось бежать.
– А зачем?
Она взглянула на него так ясно и удивленно, что он смутился. Ему казалось, что она должна быть счастлива только оттого, что за ней кто-то побежал? Или ее должен был привести в трепет его статус? Областное телевидение! Ах-ах!
Но тут же Наташа запретила себе злиться. Этот молодой человек вовсе не виноват в том, что у нее так скверно на душе. Отчего? Она ждет и боится общественного порицания, вот отчего!
– Мне хотелось поесть вместе с вами, – сказал он.
А что, выкрутился. По крайней мере ответил на ее вопрос почти откровенно.
– То есть вы хотите, чтобы я вернулась?
Она сделала вид, что не понимает. У них конкурс: кто сумеет лучше притвориться.
Он первый пошел на попятную. Рассмеялся и поднял руки вверх вместе со своим кейсом.
– Хорошо, сдаюсь. Говорю открытым текстом. Давайте вместе с вами поужинаем. И конечно же, не здесь, а в каком-нибудь ресторане.
– Давайте, – согласилась Наташа.
Откровенно говоря, идти домой ей не хотелось. Самое интересное, что с нею там может произойти, так это чей-нибудь звонок. Скорее всего от персоны, для Наташи нежелательной. Какой-нибудь любопытной вроде Марго. Или недоброжелательной вроде Тамары.
Он сразу приободрился, потому что все еще не мог определиться, как себя с ней вести.
– Меня зовут Павел, а вас?
– А меня – Наташа.
– Повезло. У меня жена Наташа, – сообщил он, ничуть не смущаясь.
Ах, он хочет, чтобы сразу начистоту. Чтобы она не рассматривала грядущий ужин как предложение руки и сердца. И хорошо.
– А моего мужа, к сожалению, звали Константин.
– Почему – к сожалению? – не понял он.
– Потому что с именем Павел у меня не связано никаких ассоциаций.
– Вам палец в рот не клади, – усмехнулся он.
– А и не надо. Мало ли какая инфекция может на нем оказаться.
– Нет, так не пойдет.
Он прижал кейс под мышкой и опять поднял руки кверху.
– Воевать с вами – я пас. Предлагаю срочно создать между нами атмосферу любви и согласия. Общечеловеческой любви, – уточнил он. – В самом деле, что нам делить? Вы привлекательны, я чертовски привлекателен.
Наташа, не выдержав серьезности, расхохоталась.
– Насколько я успел узнать, ресторанов у вас в городе три.
– Пять, – поправила она.
– Это недоработка. Обещаю загладить. И какой вам нравится больше всех?
– «У Максима», – скрывая улыбку, сказала Наташа.
– Ценю ваш юмор, – кисло отозвался он, – но пока я не настолько кредитоспособен, чтобы везти вас в Париж.
– Вы подозреваете меня в подобной зловредности? У нас в самом деле есть такой ресторан. Небольшой, но очень уютный. И его директора зовут Максим. И группа танцовщиц у него есть. Такие, знаете ли, небесталанные девчушки.
– Чего только не увидишь в провинциальных городах! – Он всплеснул руками, привычно вздевая и свой кейс.
Ну конечно, мы из области, а тут – глухая провинция. А приедут москвичи, будут на областных глядеть сверху вниз. Так каждый на своей ступеньке снисходительно посматривает на нижестоящих.
– Поедем на такси?
– Зачем же, у нас все близко. Пройдем квартал вперед, завернем за угол...
– А там в темной подворотне нас не будут ждать двое или трое накачанных молодчиков?
– У нас здесь никого не бывает, – сказала Наташа. Раз уж он взялся цитировать советские фильмы, то и она не отстанет. – Ни ваших «коз», ни ваших «ностров».
Словом, Рудина веселилась прямо-таки изо всех сил. Хотелось хоть ненадолго забыть то самое событие, которое не давало ей жить как прежде и торчало в душе отравленной занозой.
В ресторане почти никого не было, так что им не пришлось ждать ни официанта, ни закусок. Все подавалось в темпе. Предложили даже горячее, но Павел счел нужным тормознуть этот скоротечный сервис.
– Мы бы хотели у вас немного посидеть, – вроде невзначай заметил он, и официант смутился от своей торопливости.
– Застоялся, – сказала Наташа.
Оказалось, что оба проголодались. В момент умяли все холодные закуски, так что Павел решился сходить на кухню и таки согласиться на горячее.
– Подольше посидим за десертом, – решил он. – Мне так редко удается остаться без дела и отдыхать просто так...
– А я представляла себе, что журналистам это удается делать чаще других, – заметила Наташа.
– Заблуждение всех непосвященных, – не согласился он. – Журналист всегда на работе, даже если кажется, что он всего лишь развлекается.
– Но тележурналист – это ведь другое дело. Вашего товарища с камерой поблизости нет...
Он оказался, как ни странно, вовсе не готов к долгому общению. Может, ему хотелось быстренько-быстренько затащить ее куда-нибудь, а вовсе не разводить турусы на колесах! Наташа недавно прочла это выражение в книжке кого-то из классиков и теперь, вспомнив, усмехнулась.
Павел с надеждой воззрился на ее лицо. Вот сейчас она скажет: пойдемте ко мне домой, я вся ваша!
А между тем было рано, седьмой час вечера, народу в ресторане не прибавлялось, оркестр не играл, так что в их разговоре в конце концов возникла пауза не то чтобы тягостная, но натянутая.
Вообще люди, находящие с ходу общий язык и его не находящие, – тема особая. Порой совершенно незнакомые люди, бросив всего одну короткую фразу, цепляются за нее и, как по лестнице, взбираются на вершины самого длинного и содержательного разговора. А случается, не о чем говорить между собой и самым близким людям.
К Наташе и Павлу это не относилось, но разговориться они никак не могли. Он попробовал рассказать анекдот – Наташа вымученно улыбнулась. Она хотела вспомнить что-нибудь остроумное – мозги будто заклинило. В конце концов Наташа решила, что все дело в ней. Это она не может расслабиться. Это на нее так повлияло недавнее событие, напрочь отбив природный юмор и способность к общению. Нечего было и длить эту неинтересную встречу.
– Простите, но мне пора домой, – сказала Наташа; хотя чего ей было делать дома-то?!
Павел нехотя согласился, и, рассчитавшись, они вышли из ресторана.
На улице не на шутку сыпал снег.
– Зима разгулялась, – сказал он, – если так и дальше пойдет, мы можем здесь застрять.
– Вполне, – рассеянно подтвердила Наташа.
Она невольно стала ускорять шаги, мечтая попасть в тепло своей квартирки. Что ей, в самом деле, дома поесть нечего? Зачем она согласилась на эту встречу, заведомо ведущую в тупик?
Правильно говорит Игорь Губерман:
Губы у него были холодные, жесткие, и Наташа ничего не почувствовала. Ни тепла, ни какого бы то ни было чувства. Как будто под этим густо сыпавшимся снегом ее стали насильно кормить мороженым. Осталось только ощущение стиснутой шеи, так что, вырвавшись, она сделала несколько поворотов ею туда-сюда, не думая о том, что для него ее движения по меньшей мере оскорбительны.
– У тебя такой мощный захват, – пробормотала она. – Будто ты вознамерился бросить меня на ковер.
«Или на сугроб», – хмыкнул внутренний голос.
– Кажется, я в тебя влюбился, – сказал Павел ей на ухо.
При этом он не знал, куда девать свой кейс, и потому опять стал прижимать к себе Наташу, но одной рукой, что получалось у него не слишком ловко. Наверное, она должна была как-то на его посыл ответить? Все-таки кормил-поил.
– Ты не обидишься, если я тебе кое-что предложу? – сказала Наташа.
Он сразу оживился и с надеждой посмотрел на нее.
– Не обижусь.
– В ресторане мне было неудобно говорить об этом, но теперь... Я бы хотела оплатить половину счета.
Она видела, как надежда в его глазах сменяется разочарованием.
– За что ты меня так?
– Видишь ли, я не могу отплатить тебе, к примеру, гостеприимством. Мы живем с мамой в однокомнатной квартире...
Все-таки не могла не соврать. Но вести сейчас к себе постороннего мужчину... да и вообще кого бы то ни было ей вовсе не хотелось.
– Это ничего, – горячо откликнулся он, – мы можем пойти ко мне в номер. Правда, я живу с оператором, но мы отправим его куда-нибудь погулять.
– Погода не для прогулок, – усмехнулась Наташа.
– Мало ли, пусть в баре посидит.
– Нет, давай в следующий раз. Мне еще маме укол делать.
Она сунула в карман Павлу пятисотенную купюру – из тех, которыми платила за ящик водки! – и осторожно прикрыла его рот ладонью, когда он попытался протестовать.
– Давай я хоть провожу тебя, – предложил он.
– Не надо, я уже почти пришла, – отказалась Наташа, – а твоя гостиница вон там. Видишь, огни светятся.
– Я бы и сам разобрался, – разочарованно буркнул он.
Генка Лукин, сосед Рудиной по лестничной клетке – не так давно именно ему пела дифирамбы Тамара Пальчевская, – любит напевать: «По-бабам! Пора-пора-по-бабам!»
Наташе можно петь что-нибудь вроде «Тарам-тарам-по-чужим-мужьям!».
Такое впечатление, что она шла по дороге, увидела открытый люк, а когда стала его обходить, провалилась в другой, точно такой же.
Звонила Маргарита, приятельница Тамары. Та, что работает продавцом... пардон, менеджером в обувном отделе универмага. И всегда трещит: «Это натуральная кожа! Это ненатуральная кожа!»
Словно окружающий мир можно определить только этими двумя понятиями.
И что странно, звонила Ритка лишь теперь. Вторые сутки идут. Для их маленького городка неоправданно поздно. С духом собиралась, что ли?
– У кого это у нас?
Наташа прикинулась валенком. Кстати, лучший способ для неприятных разговоров. Тогда тот, кто его начал, вынужден сам все объяснять, разворачивать картину и попутно давать тебе время для обдумывания.
– Не притворяйся! У вас с Томкой! – Голос Маргариты завибрировал от возбуждения. Она ни о каких нюансах не раздумывала. У нее все было просто: кто, где и когда. И в какой коже. – Она говорит, что продала тебе Валика за ящик водки. Неужели это правда?
– Правда. Но потом она передумала. Пришла с утра пораньше, чтобы вернуть мне деньги.
Наташа могла бы не вести подобных разговоров. По крайней мере раньше она бы так и сделала. Но теперь... Недаром говорят, с волками жить – по-волчьи выть. Чистоплюйство в ее ситуации будет выглядеть как слабость. Во всяком случае, Наташа себя в этом уверила и потому говорила с Риткой даже не своим обычным тоном, а этаким вальяжным, чуточку насмешливым. Чтобы любому становилось ясно: она не относится к случившемуся серьезно. На шутку ответила шуткой, вот и все. Прикололась.
– Я с вас падаю! – восхитилась Маргарита. – А больше там никто мужа не продает? Я тоже хотела бы положительного человека, интеллигентного. Причем я не то что на водку, на ящик коньяку бы разорилась. А то мне все попадается то алкаш, то бандюган. Последний бойфренд, представляешь, даже спер у меня обручальное кольцо!
– Позвони Тамаре. Может, у нее еще есть.
– Я с вас падаю! – опять восхитилась Ритка и повесила трубку.
Наташа присела на диван и невольно поежилась. Не этого звонка она ждала. А какого? Другого. Ясно, от кого. И что она хотела услышать? Возьми меня к себе?..
Но, кроме Ритки, никто ей в тот вечер не позвонил.
На другой день не успела Наташа появиться на фабрике, как ее вызвал директор.
– Рудина, выручай! Ты у нас признанная красавица. Мы даже собираемся в качестве этикетки нашей фирменной туалетной воды твой портрет изобразить... Администрация города не нашла ничего лучшего, как устроить форум интеллигенции. А у нас на фабрике французы. Не сегодня-завтра новую линию запускать. Съезди, а? Я тебе машину с водителем дам, заскочишь домой, переоденешься.
– Хорошо, я пойду на этот форум, – сказала Наташа; когда просит директор, как-то не принято ему отказывать. Без видимой причины. – Хотя у меня, между прочим, куча работы.
– Вот и молодец, – обрадовался директор. – У кого ее нет, этой кучи! Между прочим, говорят, на форуме будут двое писателей. Из столицы. Встретишься с интересными людьми...
Она еще не вышла из кабинета, а директор уже названивал монтажникам. Сам он вряд ли считал форум заслуживающим внимания. Иное дело – новая линия.
Наташа, как обычно, собралась быстро. У нее еще час оставался до начала форума, и она позвонила знакомому парикмахеру:
– Люда, ты свободна?
– Только что последнюю клиентку отпустила. Сегодня словно праздник какой-то, идут и идут.
– Я успею? Никто не прорвется?
– А сколько времени тебе нужно на дорогу?
– Минут пятнадцать.
– Вот и славно. Я как раз перекусить хотела, так что, пока ехать будешь, я поем...
Словом, нежданно-негаданно Наташа занялась своим внешним видом. Надела новое вязаное платье – ни разу не надеванное, поверх – лисий полушубок, который на двадцатипятилетие подарили родители, и он Наташе очень шел, и тонкий пуховый платок, чтобы не помять прическу.
На улице сыпал невесомый, почти сухой снег и ветер крутил поземку, но когда Наташа вошла в здание драматического театра – именно здесь назначили форум, – она сбросила платок на плечи и на ходу расстегнула полушубок. Тепловая завеса в дверях мягко обняла коленки, которые по случаю торжественного мероприятия прикрывались только легким нейлоном колготок.
– Снимай, – услышала она яростный шепот какого-то молодого человека, и в лицо ей уставился глазок камеры.
От неожиданности Наташа даже отшатнулась, а молодой человек, что командовал оператором, довольно засмеялся.
– Не столько форум интеллигенции, сколько форум красивых женщин. А еще кто-то сказал, что зимой у них спячка.
– Зимой, может, и да, но накануне весны они непременно просыпаются.
– Накануне весны! Ты вначале Новый год встреть.
Мужчины говорили между собой, как будто Наташи рядом не было и не они только что невольно заставили ее замереть на месте.
Она прошла вперед, к гардеробу, располагавшемуся как раз напротив двери, и движением плеч сбросила полушубок... прямо в руки тому самому молодому человеку, что приказал ее снимать.
– Позвольте за вами поухаживать, королева, – едва заметно усмехаясь, сказал он.
– Кто вы? – недовольно спросила Наташа, машинально поправляя выбившийся из прически и успевший намокнуть локон.
Но не станешь же вырывать у него полушубок, тем более что он стоит рядом и нарочито виновато опустил глаза в пол.
– Мы? Областное телевидение. Между прочим, наш сюжет пройдет по первому каналу.
– Ну и что же? – отозвалась Наташа, принимая у него из рук номерок. – Мне это должно польстить? Что вся страна увидит мое лицо с открытым от неожиданности ртом. Вы полагаете, это очень интересно? Слава Богу, я не модель...
А про себя добавила: и хорошо, что недавно побывала у стоматолога. Правда, мелькнула мысль: а что, если фотопломба, которую ей поставили, на пленке выглядит каким-нибудь пятном? Только что уверяла себя и остальных, будто ей безразлично, появится она на телеэкране или нет.
– Это правильно вы сказали насчет модели, слава Богу, потому что, поверьте моему опыту журналиста, большинство из них имеют пресловутые ноги от ушей... вместо мозгов! – подхватил он.
И еще долго, наверное, жужжал бы у Наташи над ухом, если бы ее не тронула за руку технолог экстракционного завода, она же – кандидат технических наук Елизавета Дмитриевна Коровина, которую коллеги звали просто Лиза, а подчиненные за глаза – Бедная Лиза.
– Наташенька, тебя тоже сюда выдернули? – сказала она, увлекая Рудину вперед. – Небось директор не пришел?
– У директора – французы, а я, по его мнению, как раз сегодня хорошо выгляжу, – улыбнулась Наташа.
– Он прав, хороша! – Бедная Лиза любовно оглядела Наташу, будто в этом имелась и ее заслуга. – Послушай, Наташа, мы вчера получили экстракт чистотела с совершенно обалденными качествами. Я всего лишь изменила один параметр...
Она увлеченно заговорила о своих делах, увлекая Наташу в зал.
– Ты могла бы разработать новый скраб. Или лосьон.
Вот Бедная Лиза небось на судьбу не жалуется. Занимается любимым делом в городе, куда она когда-то сбежала от несчастной любви с ребенком на руках. Дочь ее давно уехала в Питер, а внучка все равно постоянно живет у Елизаветы. Экстракционист в городе – одним из самых известных людей, потому что экстракт дуба, который заводик выпускает, растворяется в самогоне как растворимый кофе, без осадка, а дубильные вещества придают домашней водке цвет и привкус коньяка. Порой даже удивительно, скольким людям просто до зарезу необходим этот экстракт, распределением которого как раз и ведает Бедная Лиза...
После торжественного собрания – Наташа подумала так по привычке – должен был состояться небольшой концерт, а потом банкет. Наверное, потому, что это сборище, названное громко форумом, именно и было обычным собранием. С той лишь разницей, что выступала на нем интеллигенция. В большинстве своем творческая и потому бедная: каждый жаловался на то, что денег нет на самое необходимое!
Однако находились люди, которые повторяли то же самое – денег нет, но... Несмотря на такое большое НО, они добились того-то и того-то. В основном интеллигенция творческая. Альтруисты и энтузиасты. Те, что ставят с детьми спектакли или организовывают ансамбли народного творчества.
В другое время Наташа порадовалась бы, что не все пропало, не все прахом пошло, как любят вещать некоторые политики. Не перевелись на Руси чистые души, для которых любимое дело важнее хлеба насущного... Они трудятся, несмотря ни на что, тащат за собой нищую, заброшенную государством культуру.
Правда, самой стране это чести не делает. Собрали форум людей, которые работают и готовы работать впредь не жалея сил, – для чего? Констатировать, что по-прежнему нет денег?
Первое время Лиза пыталась что-то о своем производстве Наташе рассказывать. Кстати, в отличие от своей молодой коллеги она о глобальных проблемах не думала, а пыталась, ни на что не обращая внимания, делать свое маленькое дело. И небезуспешно. Не слушала, о чем говорят с трибуны, а шептала Наташе о своих очередных идеях. В другое время та слушала бы открыв рот, а сегодня ей не до того. Она даже не ожидала, что случившееся с ней в субботу будет так долго занимать ее мысли. Причем занимать настолько, что всем остальным событиям в Наташиной душе просто не находилось места.
После речей начался концерт, перед которым объявили, что позже участники смогут пройти в буфет, где накрыты столы.
Наташа на обещанную халяву не откликнулась. Спасибо, она уже посидела за накрытым столом два дня назад, и чем это кончилось? Это у нее такая несмешная шутка. В общем, сидеть со всеми за столом не хотелось.
И когда участники форума отправились в буфет, она двинулась в сторону гардероба, где толпилась жалкая кучка интеллигентов, которых тоже не заинтересовали накрытые столы.
Она не спеша оделась, набросила сверху платок, уже не заботясь о том, что примнется прическа, и усмехнулась в глаза своему отражению. Чего старалась, прическу делала, для кого?
Наташа не спеша сошла с крыльца драмтеатра.
– Простите, можно вас на минуточку?
Она обернулась. Тот самый работник областного телевидения. Хочет взять у нее интервью?
– Скажите, а почему вы не остались на банкет?
Он говорил и поспешно застегивал куртку, хватая ртом холодный воздух. Бежал за ней, что ли?
– Мне не хочется, – сказала она.
– Не хочется есть или есть в толпе?
– Ну какая уж там особая еда? Могу поспорить: вареная курица и салат «Столичный». Так у нас в общепите называют салат оливье.
Он хохотнул, с интересом поглядывая на нее.
– Вы и в самом деле оказались правы. Там были еще яблоки...
– И апельсины, – подсказала Наташа.
– Знаете, я случайно глянул вниз, а вы уже идете к выходу... Пришлось бежать.
– А зачем?
Она взглянула на него так ясно и удивленно, что он смутился. Ему казалось, что она должна быть счастлива только оттого, что за ней кто-то побежал? Или ее должен был привести в трепет его статус? Областное телевидение! Ах-ах!
Но тут же Наташа запретила себе злиться. Этот молодой человек вовсе не виноват в том, что у нее так скверно на душе. Отчего? Она ждет и боится общественного порицания, вот отчего!
– Мне хотелось поесть вместе с вами, – сказал он.
А что, выкрутился. По крайней мере ответил на ее вопрос почти откровенно.
– То есть вы хотите, чтобы я вернулась?
Она сделала вид, что не понимает. У них конкурс: кто сумеет лучше притвориться.
Он первый пошел на попятную. Рассмеялся и поднял руки вверх вместе со своим кейсом.
– Хорошо, сдаюсь. Говорю открытым текстом. Давайте вместе с вами поужинаем. И конечно же, не здесь, а в каком-нибудь ресторане.
– Давайте, – согласилась Наташа.
Откровенно говоря, идти домой ей не хотелось. Самое интересное, что с нею там может произойти, так это чей-нибудь звонок. Скорее всего от персоны, для Наташи нежелательной. Какой-нибудь любопытной вроде Марго. Или недоброжелательной вроде Тамары.
Он сразу приободрился, потому что все еще не мог определиться, как себя с ней вести.
– Меня зовут Павел, а вас?
– А меня – Наташа.
– Повезло. У меня жена Наташа, – сообщил он, ничуть не смущаясь.
Ах, он хочет, чтобы сразу начистоту. Чтобы она не рассматривала грядущий ужин как предложение руки и сердца. И хорошо.
– А моего мужа, к сожалению, звали Константин.
– Почему – к сожалению? – не понял он.
– Потому что с именем Павел у меня не связано никаких ассоциаций.
– Вам палец в рот не клади, – усмехнулся он.
– А и не надо. Мало ли какая инфекция может на нем оказаться.
– Нет, так не пойдет.
Он прижал кейс под мышкой и опять поднял руки кверху.
– Воевать с вами – я пас. Предлагаю срочно создать между нами атмосферу любви и согласия. Общечеловеческой любви, – уточнил он. – В самом деле, что нам делить? Вы привлекательны, я чертовски привлекателен.
Наташа, не выдержав серьезности, расхохоталась.
– Насколько я успел узнать, ресторанов у вас в городе три.
– Пять, – поправила она.
– Это недоработка. Обещаю загладить. И какой вам нравится больше всех?
– «У Максима», – скрывая улыбку, сказала Наташа.
– Ценю ваш юмор, – кисло отозвался он, – но пока я не настолько кредитоспособен, чтобы везти вас в Париж.
– Вы подозреваете меня в подобной зловредности? У нас в самом деле есть такой ресторан. Небольшой, но очень уютный. И его директора зовут Максим. И группа танцовщиц у него есть. Такие, знаете ли, небесталанные девчушки.
– Чего только не увидишь в провинциальных городах! – Он всплеснул руками, привычно вздевая и свой кейс.
Ну конечно, мы из области, а тут – глухая провинция. А приедут москвичи, будут на областных глядеть сверху вниз. Так каждый на своей ступеньке снисходительно посматривает на нижестоящих.
– Поедем на такси?
– Зачем же, у нас все близко. Пройдем квартал вперед, завернем за угол...
– А там в темной подворотне нас не будут ждать двое или трое накачанных молодчиков?
– У нас здесь никого не бывает, – сказала Наташа. Раз уж он взялся цитировать советские фильмы, то и она не отстанет. – Ни ваших «коз», ни ваших «ностров».
Словом, Рудина веселилась прямо-таки изо всех сил. Хотелось хоть ненадолго забыть то самое событие, которое не давало ей жить как прежде и торчало в душе отравленной занозой.
В ресторане почти никого не было, так что им не пришлось ждать ни официанта, ни закусок. Все подавалось в темпе. Предложили даже горячее, но Павел счел нужным тормознуть этот скоротечный сервис.
– Мы бы хотели у вас немного посидеть, – вроде невзначай заметил он, и официант смутился от своей торопливости.
– Застоялся, – сказала Наташа.
Оказалось, что оба проголодались. В момент умяли все холодные закуски, так что Павел решился сходить на кухню и таки согласиться на горячее.
– Подольше посидим за десертом, – решил он. – Мне так редко удается остаться без дела и отдыхать просто так...
– А я представляла себе, что журналистам это удается делать чаще других, – заметила Наташа.
– Заблуждение всех непосвященных, – не согласился он. – Журналист всегда на работе, даже если кажется, что он всего лишь развлекается.
– Но тележурналист – это ведь другое дело. Вашего товарища с камерой поблизости нет...
Он оказался, как ни странно, вовсе не готов к долгому общению. Может, ему хотелось быстренько-быстренько затащить ее куда-нибудь, а вовсе не разводить турусы на колесах! Наташа недавно прочла это выражение в книжке кого-то из классиков и теперь, вспомнив, усмехнулась.
Павел с надеждой воззрился на ее лицо. Вот сейчас она скажет: пойдемте ко мне домой, я вся ваша!
А между тем было рано, седьмой час вечера, народу в ресторане не прибавлялось, оркестр не играл, так что в их разговоре в конце концов возникла пауза не то чтобы тягостная, но натянутая.
Вообще люди, находящие с ходу общий язык и его не находящие, – тема особая. Порой совершенно незнакомые люди, бросив всего одну короткую фразу, цепляются за нее и, как по лестнице, взбираются на вершины самого длинного и содержательного разговора. А случается, не о чем говорить между собой и самым близким людям.
К Наташе и Павлу это не относилось, но разговориться они никак не могли. Он попробовал рассказать анекдот – Наташа вымученно улыбнулась. Она хотела вспомнить что-нибудь остроумное – мозги будто заклинило. В конце концов Наташа решила, что все дело в ней. Это она не может расслабиться. Это на нее так повлияло недавнее событие, напрочь отбив природный юмор и способность к общению. Нечего было и длить эту неинтересную встречу.
– Простите, но мне пора домой, – сказала Наташа; хотя чего ей было делать дома-то?!
Павел нехотя согласился, и, рассчитавшись, они вышли из ресторана.
На улице не на шутку сыпал снег.
– Зима разгулялась, – сказал он, – если так и дальше пойдет, мы можем здесь застрять.
– Вполне, – рассеянно подтвердила Наташа.
Она невольно стала ускорять шаги, мечтая попасть в тепло своей квартирки. Что ей, в самом деле, дома поесть нечего? Зачем она согласилась на эту встречу, заведомо ведущую в тупик?
Правильно говорит Игорь Губерман:
Однако ее спутник так не думал. Он вообще думал не о том, потому что едва они свернули за угол, как он прижал Наташу спиной к забору, схватил за шею и стал целовать.
Давно живу как рак-отшельник.
И в том не вижу упущения.
Душе стал тягостен ошейник
Пустопорожнего общения.
Губы у него были холодные, жесткие, и Наташа ничего не почувствовала. Ни тепла, ни какого бы то ни было чувства. Как будто под этим густо сыпавшимся снегом ее стали насильно кормить мороженым. Осталось только ощущение стиснутой шеи, так что, вырвавшись, она сделала несколько поворотов ею туда-сюда, не думая о том, что для него ее движения по меньшей мере оскорбительны.
– У тебя такой мощный захват, – пробормотала она. – Будто ты вознамерился бросить меня на ковер.
«Или на сугроб», – хмыкнул внутренний голос.
– Кажется, я в тебя влюбился, – сказал Павел ей на ухо.
При этом он не знал, куда девать свой кейс, и потому опять стал прижимать к себе Наташу, но одной рукой, что получалось у него не слишком ловко. Наверное, она должна была как-то на его посыл ответить? Все-таки кормил-поил.
– Ты не обидишься, если я тебе кое-что предложу? – сказала Наташа.
Он сразу оживился и с надеждой посмотрел на нее.
– Не обижусь.
– В ресторане мне было неудобно говорить об этом, но теперь... Я бы хотела оплатить половину счета.
Она видела, как надежда в его глазах сменяется разочарованием.
– За что ты меня так?
– Видишь ли, я не могу отплатить тебе, к примеру, гостеприимством. Мы живем с мамой в однокомнатной квартире...
Все-таки не могла не соврать. Но вести сейчас к себе постороннего мужчину... да и вообще кого бы то ни было ей вовсе не хотелось.
– Это ничего, – горячо откликнулся он, – мы можем пойти ко мне в номер. Правда, я живу с оператором, но мы отправим его куда-нибудь погулять.
– Погода не для прогулок, – усмехнулась Наташа.
– Мало ли, пусть в баре посидит.
– Нет, давай в следующий раз. Мне еще маме укол делать.
Она сунула в карман Павлу пятисотенную купюру – из тех, которыми платила за ящик водки! – и осторожно прикрыла его рот ладонью, когда он попытался протестовать.
– Давай я хоть провожу тебя, – предложил он.
– Не надо, я уже почти пришла, – отказалась Наташа, – а твоя гостиница вон там. Видишь, огни светятся.
– Я бы и сам разобрался, – разочарованно буркнул он.
Генка Лукин, сосед Рудиной по лестничной клетке – не так давно именно ему пела дифирамбы Тамара Пальчевская, – любит напевать: «По-бабам! Пора-пора-по-бабам!»
Наташе можно петь что-нибудь вроде «Тарам-тарам-по-чужим-мужьям!».
Такое впечатление, что она шла по дороге, увидела открытый люк, а когда стала его обходить, провалилась в другой, точно такой же.
Глава шестая
Наташе приснилось, что она сошла с ума. Случалось, и прежде ей снилось что-то несуразное, но она и спящая понимала: это сон. Теперь же во сне она понимала, что сошла с ума на самом деле.
Прежде всего два маленьких сувенирных паровозика, стоящие на книжной полке, вдруг стали ездить сами собой по вертикальной стене и при этом не падали. А по ее квартире ходил Генка Лукин в майке и трусах и расшвыривал в разные стороны ее немногочисленную мебель. Более мелкие предметы он сбрасывал в огромные дыры, которые почему-то появились в полу ее единственной многофункциональной комнаты. А мебель просто ломал быстрыми и резкими движениями.
Наташа пыталась Генку остановить, но он не обращал внимания на ее жалкие попытки ускорить свои невероятно замедленные движения. И откровенно хохотал:
– Чего тебе, сумасшедшая?!
Проснулась Наташа с трудом и даже не смогла, как собиралась, сделать краткий комплекс упражнений. Только контрастный душ немного привел ее в себя.
«Может, выскочить на улицу, поваляться в сугробе?» – пошутила она сама с собой и выглянула в окно. Повсюду лежал снег. Он сыпал до сих пор, так что небольшие холмики по краям тротуара превратились в нешуточные сугробы.
«Я сошла с ума, я сошла с ума!» Такое впечатление, что ее как будто сглазили. В один момент молодая здоровая женщина перестала ощущать ритм жизни, так что даже по своей комнате она не ходила, а ползала. Не помог и крепкий кофе, который, кстати, показался ей гадостью.
Но как ни ползай, как ни сетуй на жизнь, а на работу идти надо. В конце концов, она до сих пор так и не получила причитающиеся ей вопросы-возмущения по поводу приобретения ею Валентина Пальчевского. Никто же не знает, что Тамара ей деньги отдала и товар может быть возвращен хозяину.
Однако судьба продолжала беречь Наташу от любопытства сотрудников. Теперь прибыла машина с лавандовым маслом, и опять была беготня. Между делом она подумала, что уже который год продолжается одно и то же. Все время что-то на фабрику поступает, в цехе непременно начинается аврал. Надо будет проработать предложения и дать директору. В самом деле, обычный производственный процесс. На дворе двадцать первый век. Если пока нельзя все автоматизировать, можно хотя бы как следует организовать... Впрочем, именно теперь привычной суматохе она была рада.
Ближе к обеду ее опять вызвал к себе директор фабрики, и в его кабинете она увидела Павла с телевидения.
– Вот, Наталья Петровна, телевизионщики по вашу душу, – улыбнулся директор.
– Что-нибудь случилось? – поинтересовалась она.
– Застряли из-за непогоды. А у них кое-какие кадры уже есть. В серию «Женщины России». Правильно я вас понял?
– Правильно, – солидно кивнул Павел, а еще один мужчина с кинокамерой рядом с ним, оказывается, снимал Наташу, едва она вошла. – У Натальи Петровны очень незаурядная внешность.
Прежде всего два маленьких сувенирных паровозика, стоящие на книжной полке, вдруг стали ездить сами собой по вертикальной стене и при этом не падали. А по ее квартире ходил Генка Лукин в майке и трусах и расшвыривал в разные стороны ее немногочисленную мебель. Более мелкие предметы он сбрасывал в огромные дыры, которые почему-то появились в полу ее единственной многофункциональной комнаты. А мебель просто ломал быстрыми и резкими движениями.
Наташа пыталась Генку остановить, но он не обращал внимания на ее жалкие попытки ускорить свои невероятно замедленные движения. И откровенно хохотал:
– Чего тебе, сумасшедшая?!
Проснулась Наташа с трудом и даже не смогла, как собиралась, сделать краткий комплекс упражнений. Только контрастный душ немного привел ее в себя.
«Может, выскочить на улицу, поваляться в сугробе?» – пошутила она сама с собой и выглянула в окно. Повсюду лежал снег. Он сыпал до сих пор, так что небольшие холмики по краям тротуара превратились в нешуточные сугробы.
«Я сошла с ума, я сошла с ума!» Такое впечатление, что ее как будто сглазили. В один момент молодая здоровая женщина перестала ощущать ритм жизни, так что даже по своей комнате она не ходила, а ползала. Не помог и крепкий кофе, который, кстати, показался ей гадостью.
Но как ни ползай, как ни сетуй на жизнь, а на работу идти надо. В конце концов, она до сих пор так и не получила причитающиеся ей вопросы-возмущения по поводу приобретения ею Валентина Пальчевского. Никто же не знает, что Тамара ей деньги отдала и товар может быть возвращен хозяину.
Однако судьба продолжала беречь Наташу от любопытства сотрудников. Теперь прибыла машина с лавандовым маслом, и опять была беготня. Между делом она подумала, что уже который год продолжается одно и то же. Все время что-то на фабрику поступает, в цехе непременно начинается аврал. Надо будет проработать предложения и дать директору. В самом деле, обычный производственный процесс. На дворе двадцать первый век. Если пока нельзя все автоматизировать, можно хотя бы как следует организовать... Впрочем, именно теперь привычной суматохе она была рада.
Ближе к обеду ее опять вызвал к себе директор фабрики, и в его кабинете она увидела Павла с телевидения.
– Вот, Наталья Петровна, телевизионщики по вашу душу, – улыбнулся директор.
– Что-нибудь случилось? – поинтересовалась она.
– Застряли из-за непогоды. А у них кое-какие кадры уже есть. В серию «Женщины России». Правильно я вас понял?
– Правильно, – солидно кивнул Павел, а еще один мужчина с кинокамерой рядом с ним, оказывается, снимал Наташу, едва она вошла. – У Натальи Петровны очень незаурядная внешность.