– Да… он ехал к нам с мамой. У меня был день рождения. – Я почувствовал, как предательски дрогнул мой голос. – Вы думаете, автокатастрофа была случайной?
– В похищении участвовало пять человек. Все они в ходе операции, организованной вашим отцом, были ликвидированы.
Мы остановились у входа в ее палатку. Глаза Марии были печальны. В этот момент к нам подошел офицер СС со знаками различия гауптштурмфюрера и довольно бесцеремонно вклинился в ход нашего общения:
– Прошу меня извинить, но позвольте представиться – гауптштурмфюрер СС Баер, Вильгельм Баер. Меня направил штурмбаннфюрер Брандт для обеспечения вашей скорейшей и безопасной доставки в Берлин.
Я хотел рявкнуть ему в ответ что-то резкое, но невольно осекся – уж очень он мне напоминал кого-то. На вид – лет тридцать восемь, сложение плотное, лицо с крупными чертами лица и круглыми, неопределенного цвета, глазами. «Черт, – подумал я. – Да это же вылитый Хольц, только постарше и повыше. Брандт их на одной грядке выращивает, что ли?»
Баер, не дождавшись ответных слов, продолжил:
– Я просто хотел сообщить вам, что вылет перенесен на ночное время. У вас будет уйма времени на подготовку. Если появятся какие-либо вопросы, то я буду в палатке группенфюрера Хорста. – После этого, улыбнувшись одними уголками губ, Баер развернулся и зашагал в сторону штаба.
– Какой неприятный тип, – тихо произнесла Мария, – у меня от него сразу голова разболелась. Хотя, скорее всего, дают себя знать вчерашние эксперименты.
Она уже хотела скрыться в палатке, но остановилась. Мгновение помедлив, она обернулась и также тихо сказала:
– Я думаю, вы правильно поступили, Эрик, что решили не рассказывать обо всем. Боюсь, что если в «Аненербе» узнают об этом, они попытаются вскрыть нам черепа, чтобы посмотреть, как устроены наши мозги. Общество исследователей-романтиков превратилось в военно-научную машину СС. Главное теперь, чтобы ваши друзья-солдаты не проболтались.
Она быстро юркнула в палатку, и я остался один.
Когда вечером «Фокке-Вульф» поднялся в воздух, Марии на борту не было. Хорст объяснил мне это соображениями безопасности. Британия уже почти полностью господствовала в небе Северной Африки, и собирать на одном борту столько важных для проекта «Атлантида» людей было опасно. Теперь я сидел злой напротив Баера, в то время как Хорст запоем читал мой многостраничный рапорт.
Постепенно, под ровный гул двигателей, мои мысли вернулись к разговору с таинственным незнакомцем. Он говорил о Шумере и Малоке. Я начал вспоминать то, что читал в юношестве, и рассказы отца.
Древнегреческие географы упоминали о равнинной области между реками Тигром и Евфратом. Эту область они называли Месопотамией. Примерно в четвертом тысячелетии до нашей эры на юге Месопатамии возникли шумерские поселения, жители которых постепенно заняли всю ее территорию. В Двуречье они организовали богатые города-государства, ставшие оплотом науки и культуры. Откуда пришли шумеры, неизвестно. Они говорили на языке, родственные связи которого с другими языками так и не были установлены. В мифологии Шумера, если я правильно помнил, центральным божеством был Мардук, которого называли «владыкой богов», «судьей богов» и даже «отцом богов». Мифы рассказывали о победе Мардука над войском богини Тиамат, воплощающей мировой хаос. Мардук в сопровождении «четырех небесных ветров и семи бурь», созданных им для борьбы с одиннадцатью чудовищами Тиамат, вступил в бой. В разинутую пасть Тиамат он вогнал «злой ветер», и та не смогла закрыть ее. Мардук тут же прикончил Тиамат стрелой, расправился с ее свитой и отнял таблицы судеб, которые дали ему мировое господство. Далее Мардук начал творить мир. Он рассек тело Тиамат на две части – из нижней сделал землю, а из верхней – небо. Потом он определил владения других богов, а также пути небесных светил. По его плану боги создали человека и в благодарность построили ему «небесный Вавилон».
У древних финикийцев и семитов был суровый бог Молох, требовавший человеческих жертвоприношений. Карфагеняне почитали бога Малока.
О ком из них говорил Монах, или же все эти имена принадлежат одному и тому же существу? А может, речь о ком-то еще? При чем здесь древнеегипетский бог Сет? Кто является царицей Шумера и жрицей Малока? Почему такая мешанина и путаница?
«Нет никакой мешанины, – в итоге решил я, глядя в иллюминатор. – В основе мифов и легенд обо всех этих богах, пришедших с неба, мечущих молнии, создающих людей и воюющих между собой, лежат одни и те же реальные события, но рассказанные и пересказанные разными авторами».
Глава 6
– В похищении участвовало пять человек. Все они в ходе операции, организованной вашим отцом, были ликвидированы.
Мы остановились у входа в ее палатку. Глаза Марии были печальны. В этот момент к нам подошел офицер СС со знаками различия гауптштурмфюрера и довольно бесцеремонно вклинился в ход нашего общения:
– Прошу меня извинить, но позвольте представиться – гауптштурмфюрер СС Баер, Вильгельм Баер. Меня направил штурмбаннфюрер Брандт для обеспечения вашей скорейшей и безопасной доставки в Берлин.
Я хотел рявкнуть ему в ответ что-то резкое, но невольно осекся – уж очень он мне напоминал кого-то. На вид – лет тридцать восемь, сложение плотное, лицо с крупными чертами лица и круглыми, неопределенного цвета, глазами. «Черт, – подумал я. – Да это же вылитый Хольц, только постарше и повыше. Брандт их на одной грядке выращивает, что ли?»
Баер, не дождавшись ответных слов, продолжил:
– Я просто хотел сообщить вам, что вылет перенесен на ночное время. У вас будет уйма времени на подготовку. Если появятся какие-либо вопросы, то я буду в палатке группенфюрера Хорста. – После этого, улыбнувшись одними уголками губ, Баер развернулся и зашагал в сторону штаба.
– Какой неприятный тип, – тихо произнесла Мария, – у меня от него сразу голова разболелась. Хотя, скорее всего, дают себя знать вчерашние эксперименты.
Она уже хотела скрыться в палатке, но остановилась. Мгновение помедлив, она обернулась и также тихо сказала:
– Я думаю, вы правильно поступили, Эрик, что решили не рассказывать обо всем. Боюсь, что если в «Аненербе» узнают об этом, они попытаются вскрыть нам черепа, чтобы посмотреть, как устроены наши мозги. Общество исследователей-романтиков превратилось в военно-научную машину СС. Главное теперь, чтобы ваши друзья-солдаты не проболтались.
Она быстро юркнула в палатку, и я остался один.
Когда вечером «Фокке-Вульф» поднялся в воздух, Марии на борту не было. Хорст объяснил мне это соображениями безопасности. Британия уже почти полностью господствовала в небе Северной Африки, и собирать на одном борту столько важных для проекта «Атлантида» людей было опасно. Теперь я сидел злой напротив Баера, в то время как Хорст запоем читал мой многостраничный рапорт.
Постепенно, под ровный гул двигателей, мои мысли вернулись к разговору с таинственным незнакомцем. Он говорил о Шумере и Малоке. Я начал вспоминать то, что читал в юношестве, и рассказы отца.
Древнегреческие географы упоминали о равнинной области между реками Тигром и Евфратом. Эту область они называли Месопотамией. Примерно в четвертом тысячелетии до нашей эры на юге Месопатамии возникли шумерские поселения, жители которых постепенно заняли всю ее территорию. В Двуречье они организовали богатые города-государства, ставшие оплотом науки и культуры. Откуда пришли шумеры, неизвестно. Они говорили на языке, родственные связи которого с другими языками так и не были установлены. В мифологии Шумера, если я правильно помнил, центральным божеством был Мардук, которого называли «владыкой богов», «судьей богов» и даже «отцом богов». Мифы рассказывали о победе Мардука над войском богини Тиамат, воплощающей мировой хаос. Мардук в сопровождении «четырех небесных ветров и семи бурь», созданных им для борьбы с одиннадцатью чудовищами Тиамат, вступил в бой. В разинутую пасть Тиамат он вогнал «злой ветер», и та не смогла закрыть ее. Мардук тут же прикончил Тиамат стрелой, расправился с ее свитой и отнял таблицы судеб, которые дали ему мировое господство. Далее Мардук начал творить мир. Он рассек тело Тиамат на две части – из нижней сделал землю, а из верхней – небо. Потом он определил владения других богов, а также пути небесных светил. По его плану боги создали человека и в благодарность построили ему «небесный Вавилон».
У древних финикийцев и семитов был суровый бог Молох, требовавший человеческих жертвоприношений. Карфагеняне почитали бога Малока.
О ком из них говорил Монах, или же все эти имена принадлежат одному и тому же существу? А может, речь о ком-то еще? При чем здесь древнеегипетский бог Сет? Кто является царицей Шумера и жрицей Малока? Почему такая мешанина и путаница?
«Нет никакой мешанины, – в итоге решил я, глядя в иллюминатор. – В основе мифов и легенд обо всех этих богах, пришедших с неба, мечущих молнии, создающих людей и воюющих между собой, лежат одни и те же реальные события, но рассказанные и пересказанные разными авторами».
Глава 6
Спустя сутки с того момента, как наша команда покинула Северную Африку, я и Хорст уже стояли навытяжку перед Гиммлером в штаб-квартире «Аненербе». Время от времени сквозь наглухо закрытые окна до нас доносились слабые отголоски взрывов – это советские бомбардировщики прорвались к центру Берлина, но Гиммлера это мало беспокоило. С блеском в глазах он поглаживал лежащую перед ним на бархатной подложке пластину, отливавшую тусклой желтизной. Нехотя оторвавшись от созерцания драгоценной находки, он подошел ко мне.
Рейхсфюрер долго изучающе смотрел на меня своими серо-голубыми глазами сквозь блестящие стекла пенсне. Лицо его было нездорово-бледным, кожа на шее дряблой и морщинистой. Гиммлер положил тонкую, почти девичью ладонь мне на плечо. В этот момент он, судя по выражению лица, чувствовал себя великим вождем древних ариев, оказывающим честь вассалу своим священным прикосновением. Меня же от его прикосновения внезапно охватило чувство сильнейшего омерзения. Казалось, на мгновение я заглянул в самые потаенные уголки души этого человека и не увидел там ничего, кроме липкого патологического страха смерти и неуемной болезненной жажды безграничной власти, которая позволила бы ему самому внушать страх и ужас любому живому существу. Рейхсфюрер будто почувствовал, что кто-то проник в его сокровенную тайну, и резко отдернул руку. Я же с трудом смог сохранить непроницаемое выражение лица. Гиммлер снова вернулся к пластине и бережно взял ее в руки.
– Вы, гауптштурмфюрер, получите Рыцарский крест. Однако проект еще не доведен до конца. – Рейхсфюрер положил пластину обратно на подложку и, заложив руки за спину, встал перед нами, широко расставив ноги. – Атлантида должна стать частью великого рейха, а возможно, и местом, откуда будет нанесен последний сокрушительный удар по его врагам. Хорст, организуйте немедленную расшифровку знаков на Ключе и его отправку в Антарктиду. Вы, гауптштурмфюрер, можете отдохнуть несколько дней, но готовьтесь – Германия сейчас особенно остро нуждается в таких солдатах, как вы. Ждите нового задания.
На следующий день, лишь стало светать, я отправился гулять по Берлину. Я прошелся по широкой и многолюдной Бель-Альянсштрассе. Затем прогулялся по тихим кварталам Темпельгофа. Несмотря на холодную и неуютную осеннюю погоду, я с удовольствием втягивал промозглый воздух любимого и все еще прекрасного города. После подземных лабиринтов Африки Берлин стал казаться мне уже не таким строгим и немного заносчивым, как раньше. Я радовался ему как старому товарищу.
К сожалению, магазин Вилли был закрыт, и я решил пойти поискать друга в наш любимый ресторанчик. Этим утром в нем почти не было посетителей, лишь небольшая компания офицеров вермахта, по всей видимости, отпускников. Они неспешно потягивали пиво за дальним столиком и вполголоса обсуждали планы на вечер. К сожалению, Вилли не было и здесь. Я решил выпить кофе и, выбрав столик у окна, сделал заказ. С удовольствием глотнув горячего ароматного напитка, я, так и не раскрыв газеты, с увлечением стал рассматривать берлинцев, мелькающих за окном. Вот прошла школьница лет двенадцати с упрямо торчащими из-под шапочки косичками и гордо поднятой головой, а за ней двое мальчишек, смешно толкаясь и перешептываясь между собой. Вот один из них оступился и чуть не упал с тротуара. Старик на другой стороне улицы в форме почтальона погрозил им пальцем и кивком указал на появившуюся из-за угла машину. Девчонка обернулась и сказала что-то, видимо, смешное. Один из мальчишек прыснул со смеху и тут же поплатился за это, получив от приятеля подзатыльник. Началась погоня и веселая возня. Я улыбнулся и снова сделал глоток кофе. В этот момент в ресторан вошел новый посетитель, а вернее, посетительница. Официант провел ее за столик недалеко от меня. Правила хорошего тона не позволяют пристально рассматривать даму, и я тут же отвел взгляд. Краем глаза я посмотрел на офицеров вермахта. Эти сорвиголовы, позабыв про приличия, смотрели во все глаза. Маленькая изящная девушка действительно была хороша. Пепельно-русые волосы, большие зеленые глаза с густыми ресницами, губы нежной припухлой формы. Она сидела прямо, темная юбка выразительно обтягивала идеальной формы бедра. Бросив на нее лишь короткий взгляд, я запомнил каждую черточку ее лица, каждый изгиб ее тела и теперь, снова уставившись в окно, видел перед собой лишь ее. Почувствовав неясный прилив жара, я повертел шеей в тугом воротнике. Раньше такого со мной еще не было. «Черт, может, это от кофе?» – подумал я и хотел посмотреть в чашку, но снова посмотрел на нее. Она же разговаривала с красным как рак официантом, делая заказ. Нет, она не была идеальной красавицей, но была настолько женственна, что я не мог оторвать от нее глаз. Каждый жест ее руки, движение ресниц притягивали меня как магнит. Глядя на нее, я подумал, что это самое прекрасное, что я увидел за неполные тридцать лет своего существования. За дальним столиком звякнула посуда. Я посмотрел в сторону компании офицеров. Молодой обер-лейтенант спешно застегивал воротник мундира, явно намереваясь познакомиться с прекрасной незнакомкой. Мой же мундир был в полном порядке, и, не мешкая, я вскочил из-за стола.
На ватных ногах я подошел к ее столику. Она подняла на меня свои большие глаза, и я тут же застыл столбом, не в силах произнести ни слова. Легкая улыбка тронула ее губы:
– Я слушаю вас, господин офицер. Вы хотели что-то сказать?
– Извините, я просто… решил опередить одного из этих бравых ребят, сидящих за моей спиной. – Не зная, что сказать, я решил говорить правду. Она молчала, но в глазах побежали веселые искорки. Приободрившись, я продолжил:
– Позвольте представиться – Эрик фон Рейн.
Она протянула мне руку:
– Магдалена Хартманн. Присаживайтесь, офицер.
Я прикоснулся губами к нежной коже ее руки. Тончайший аромат духов опьянил меня еще больше. Я присел за столик напротив девушки, не в силах оторвать от нее глаз. Другой мир перестал для меня существовать.
Официант, принесший ей чашку кофе, что-то спросил меня. Я что-то ответил, видимо невпопад, и она звонко рассмеялась. Мне стало вдруг так хорошо – вдвоем с красивой девушкой по имени Магдалена, которая смотрит только на меня, я сижу в полупустом берлинском ресторане. Тонкими пальцами она прикасается к чашке с кофе и медленно подносит ее к губам. Сделав глоток, она снова смотрит на меня. На ее щеках проступает легкий румянец. Как сквозь сон до меня доносятся ее слова:
– Господин фон Рейн, вы смущаете меня.
Я спохватываюсь и отвожу взгляд. Официант приносит мне кофе.
– Госпожа Хартманн, вы очень красивы. – Я помешиваю ложечкой в чашке, глядя в кофе. – Позвольте мне… выпить вместе с вами кофе. Уверяю вас, что если начну докучать, то избавлю вас от своего общества по первому вашему требованию.
Она снова улыбнулась:
– Кофе мы с вами уже пьем, что касается остального, то я приму это к сведению.
Через час я уже знал, что она родилась в Кельне, в семье школьных учителей. Мать умерла при родах, и они с отцом остались вдвоем. Магдалена тоже стала учителем. За несколько лет до войны умер брат отца, имевший на окраине Берлина цветочный магазин. По завещанию магазин достался ее отцу, и они переехали в Берлин.
– Странно, что мы не встретились раньше, Магдалена.
– Я два года прожила в Италии, у родственников матери. Преподавала там немецкий язык. Сейчас пришлось вернуться – отец совсем заскучал, стал часто болеть. Может, со временем уговорю его перебраться в Рим. – Она сделала очередной глоток кофе. Я тоже коснулся чашки, продолжая украдкой любоваться ею.
– Кстати, я раньше видела вас, Эрик.
– Не может быть. – Я искренне удивился.
– В книжном магазине Вилли Маттеса около месяца назад.
– Где же были мои глаза!
Она снова улыбнулась своей замечательной, немножко грустной улыбкой.
– Вы не могли видеть меня, я искала подарок отцу в дальнем конце зала.
– Вы знаете Вилли?
– Только как продавца. Мой отец часто покупает у него книги.
Чем дольше мы разговаривали, тем больше во мне росла решимость сделать все возможное и невозможное, чтобы эта девушка осталась со мной рядом навсегда. Мы проговорили до обеда, а после, когда ресторан был уже полон посетителей, я напросился проводить ее домой. Прощаясь, я несмело, боясь испугать, предложил ей встретиться следующим вечером. Она согласилась не раздумывая. Я был вне себя от счастья. Весь остаток дня и весь вечер я думал только о ней. Сотню раз, минута за минутой, я прокручивал в голове нашу встречу. Магдалена превратилась для меня в наваждение. Мое прекрасное наваждение.
Утром меня вызвали в штаб-квартиру «Аненербе». Хорст, помявшись, сказал, что специальному отделу по исследованию карстов под руководством все того же Брандта поручено предварительное изучение моего рапорта. Мне надлежит явиться для уточнения некоторых вопросов к сотруднику отдела, которому непосредственно поручена эта работа. Этим сотрудником был гауптштурмфюрер СС Вильгельм Баер. Единственной причиной, по которой у меня сразу же не испортилось настроение, было предстоящее свидание с Магдаленой.
Баер встретил меня с деланой приветливостью, но в глазах его я читал чуть ли не ненависть. «Интересно, – подумал я, – в чем дело?» Баер начал беседу, больше похожую на допрос, со смерти Хольца. Около часа он выяснял обстоятельства его гибели.
– И все-таки вы уверены, гауптштурмфюрер, что Хольц разбился из-за нераскрывшегося парашюта? Насколько внимательно вы осмотрели его тело и сам парашют? Возможно, имелись следы саботажа или диверсии.
– Господин Баер, я внимательно осмотрел и тело, и парашют. Пуля английского истребителя разорвала парашют, и он не раскрылся. Это единственная причина смерти Хольца.
– Но вы же не медик, гауптштурмфюрер. И еще. Вы уверены, что Хольцу не подсунули уже поврежденный парашют?
Я уже был готов сорваться, но решил, что не предоставлю Баеру такого удовольствия. Видимо, он этого только и ждет. Спокойным голосом я ответил:
– Конечно, господин Баер, я не патологоанатом, но я боевой офицер. Смерть я хорошо знаю, поверьте мне на слово. Что же касается парашюта, то я видел, как Хольц выпрыгивал из самолета. Парашютная сумка была в полном порядке.
У Баера заходили желваки, но он молча уткнулся в бумаги. Судя по всему его «боевой» путь проходил в тылу. Минут пять он переваривал мой выпад, а потом, оторвавшись от рапорта, начал донимать меня подробностями встречи с таинственным незнакомцем. Пришлось ткнуть его в текст рапорта, где было написано, что человек, которого я условно называю в рапорте «монахом», сказал мне лишь то, что я «избран богами» для доставки магической пластины людям, пославшим меня. Нападение вражеской, предположительно британской, диверсионной группы на членов экспедиции прервало разговор.
– Фон Рейн, я думаю, что вы должны были довести беседу до конца и подробно выяснить назначение и устройство подземного города, а также происхождение и правила обращения с Ключом. В этом заключалась ваша миссия.
«Тебя б туда, скотина!» – зло подумал я и представил труп Баера рядом с трупом Хольца. Эта картина меня приятно успокоила, и я сказал:
– Незнакомец сообщил мне, что я должен как можно скорее уничтожить вооруженных людей, представляющих опасность для всей немецкой команды, иначе мне не удастся вынести Ключ, доставка которого в «Аненербе» и являлась моей главной задачей. Вы бы уточнили этот вопрос у группенфюрера СС Германа Хорста. Именно он ставил мне задачу. Задача выполнена, потери личного состава экспедиции минимальны. Вы бы лучше занялись выяснением, каким образом враг узнал о нашей миссии и организовал засаду.
Еще через час Баер, весь зеленый от злости, сдался. Явно скрепя сердце он вежливо поблагодарил меня за беседу. Теперь пришла моя очередь криво ухмыльнуться.
Выходя из кабинета Баера, я подумал, что либо Герман Хорст не поверил в полноту моего рапорта и, не решившись высказать мне это в лицо, решил прощупать через Баера, либо служба безопасности СС-СД хочет держать самого группенфюрера, а вместе с ним и меня под плотным контролем.
Всю вторую половину дня я не находил себе места в ожидании встречи с Магдаленой. Еще за час до назначенного времени мой «Опель» стоял на противоположной от ее цветочного магазинчика стороне улицы. Ровно в пять я вошел в магазин. Идти в цветочный магазин с цветами мне показалось глупым, и я решил подарить ей роскошное издание сонетов Шекспира. За прилавком, когда я вошел, стоял невысокий пожилой господин. Внимательным и цепким взглядом он окинул меня с ног до головы. Секунду спустя глаза его неожиданно потеплели, и, улыбнувшись, он тихо, но отчетливо произнес:
– Здравствуйте, господин фон Рейн. Позвольте представиться – Отто Хартманн, отец Магдалены. Она сейчас спустится.
Мы пожали друг другу руки, и про себя я с удовольствием отметил, что если Магдалена уже рассказала обо мне отцу, то, по всей видимости, относится к нашему знакомству серьезно.
Открылась дверь на балконе второго этажа, и на лестнице, ведущей в зал, показалась Магдалена. Мы оба, я и господин Хартманн, повернулись в ее сторону. Девушка была прекрасна – тщательно уложенные волосы, мягкие женственные черты лица, высокая грудь. Она медленно спускалась вниз и смотрела на меня. В больших глазах играли знакомые смешливые искорки. Моя богиня ждала меня и теперь была рада, что я здесь, у ее ног.
Вечер пролетел как одно мгновение. Мы смотрели кино, потом допоздна обсуждали его, сидя в ресторане. Время пролетело незаметно. И вот мы вновь у порога ее дома. В воздухе кружат мелкие снежинки. Я держу ее маленькую руку в своей ладони и не в силах разжать пальцы. Смотрю на ее полные губы. Так хочется их поцеловать, но я все также боюсь испугать ее своей торопливостью. Пусть моя богиня сама сделает выбор, когда будет к нему готова. Я целую ей руку и помогаю открыть дверь. Она проходит внутрь и, обернувшись, тихо произносит:
Рейхсфюрер долго изучающе смотрел на меня своими серо-голубыми глазами сквозь блестящие стекла пенсне. Лицо его было нездорово-бледным, кожа на шее дряблой и морщинистой. Гиммлер положил тонкую, почти девичью ладонь мне на плечо. В этот момент он, судя по выражению лица, чувствовал себя великим вождем древних ариев, оказывающим честь вассалу своим священным прикосновением. Меня же от его прикосновения внезапно охватило чувство сильнейшего омерзения. Казалось, на мгновение я заглянул в самые потаенные уголки души этого человека и не увидел там ничего, кроме липкого патологического страха смерти и неуемной болезненной жажды безграничной власти, которая позволила бы ему самому внушать страх и ужас любому живому существу. Рейхсфюрер будто почувствовал, что кто-то проник в его сокровенную тайну, и резко отдернул руку. Я же с трудом смог сохранить непроницаемое выражение лица. Гиммлер снова вернулся к пластине и бережно взял ее в руки.
– Вы, гауптштурмфюрер, получите Рыцарский крест. Однако проект еще не доведен до конца. – Рейхсфюрер положил пластину обратно на подложку и, заложив руки за спину, встал перед нами, широко расставив ноги. – Атлантида должна стать частью великого рейха, а возможно, и местом, откуда будет нанесен последний сокрушительный удар по его врагам. Хорст, организуйте немедленную расшифровку знаков на Ключе и его отправку в Антарктиду. Вы, гауптштурмфюрер, можете отдохнуть несколько дней, но готовьтесь – Германия сейчас особенно остро нуждается в таких солдатах, как вы. Ждите нового задания.
На следующий день, лишь стало светать, я отправился гулять по Берлину. Я прошелся по широкой и многолюдной Бель-Альянсштрассе. Затем прогулялся по тихим кварталам Темпельгофа. Несмотря на холодную и неуютную осеннюю погоду, я с удовольствием втягивал промозглый воздух любимого и все еще прекрасного города. После подземных лабиринтов Африки Берлин стал казаться мне уже не таким строгим и немного заносчивым, как раньше. Я радовался ему как старому товарищу.
К сожалению, магазин Вилли был закрыт, и я решил пойти поискать друга в наш любимый ресторанчик. Этим утром в нем почти не было посетителей, лишь небольшая компания офицеров вермахта, по всей видимости, отпускников. Они неспешно потягивали пиво за дальним столиком и вполголоса обсуждали планы на вечер. К сожалению, Вилли не было и здесь. Я решил выпить кофе и, выбрав столик у окна, сделал заказ. С удовольствием глотнув горячего ароматного напитка, я, так и не раскрыв газеты, с увлечением стал рассматривать берлинцев, мелькающих за окном. Вот прошла школьница лет двенадцати с упрямо торчащими из-под шапочки косичками и гордо поднятой головой, а за ней двое мальчишек, смешно толкаясь и перешептываясь между собой. Вот один из них оступился и чуть не упал с тротуара. Старик на другой стороне улицы в форме почтальона погрозил им пальцем и кивком указал на появившуюся из-за угла машину. Девчонка обернулась и сказала что-то, видимо, смешное. Один из мальчишек прыснул со смеху и тут же поплатился за это, получив от приятеля подзатыльник. Началась погоня и веселая возня. Я улыбнулся и снова сделал глоток кофе. В этот момент в ресторан вошел новый посетитель, а вернее, посетительница. Официант провел ее за столик недалеко от меня. Правила хорошего тона не позволяют пристально рассматривать даму, и я тут же отвел взгляд. Краем глаза я посмотрел на офицеров вермахта. Эти сорвиголовы, позабыв про приличия, смотрели во все глаза. Маленькая изящная девушка действительно была хороша. Пепельно-русые волосы, большие зеленые глаза с густыми ресницами, губы нежной припухлой формы. Она сидела прямо, темная юбка выразительно обтягивала идеальной формы бедра. Бросив на нее лишь короткий взгляд, я запомнил каждую черточку ее лица, каждый изгиб ее тела и теперь, снова уставившись в окно, видел перед собой лишь ее. Почувствовав неясный прилив жара, я повертел шеей в тугом воротнике. Раньше такого со мной еще не было. «Черт, может, это от кофе?» – подумал я и хотел посмотреть в чашку, но снова посмотрел на нее. Она же разговаривала с красным как рак официантом, делая заказ. Нет, она не была идеальной красавицей, но была настолько женственна, что я не мог оторвать от нее глаз. Каждый жест ее руки, движение ресниц притягивали меня как магнит. Глядя на нее, я подумал, что это самое прекрасное, что я увидел за неполные тридцать лет своего существования. За дальним столиком звякнула посуда. Я посмотрел в сторону компании офицеров. Молодой обер-лейтенант спешно застегивал воротник мундира, явно намереваясь познакомиться с прекрасной незнакомкой. Мой же мундир был в полном порядке, и, не мешкая, я вскочил из-за стола.
На ватных ногах я подошел к ее столику. Она подняла на меня свои большие глаза, и я тут же застыл столбом, не в силах произнести ни слова. Легкая улыбка тронула ее губы:
– Я слушаю вас, господин офицер. Вы хотели что-то сказать?
– Извините, я просто… решил опередить одного из этих бравых ребят, сидящих за моей спиной. – Не зная, что сказать, я решил говорить правду. Она молчала, но в глазах побежали веселые искорки. Приободрившись, я продолжил:
– Позвольте представиться – Эрик фон Рейн.
Она протянула мне руку:
– Магдалена Хартманн. Присаживайтесь, офицер.
Я прикоснулся губами к нежной коже ее руки. Тончайший аромат духов опьянил меня еще больше. Я присел за столик напротив девушки, не в силах оторвать от нее глаз. Другой мир перестал для меня существовать.
Официант, принесший ей чашку кофе, что-то спросил меня. Я что-то ответил, видимо невпопад, и она звонко рассмеялась. Мне стало вдруг так хорошо – вдвоем с красивой девушкой по имени Магдалена, которая смотрит только на меня, я сижу в полупустом берлинском ресторане. Тонкими пальцами она прикасается к чашке с кофе и медленно подносит ее к губам. Сделав глоток, она снова смотрит на меня. На ее щеках проступает легкий румянец. Как сквозь сон до меня доносятся ее слова:
– Господин фон Рейн, вы смущаете меня.
Я спохватываюсь и отвожу взгляд. Официант приносит мне кофе.
– Госпожа Хартманн, вы очень красивы. – Я помешиваю ложечкой в чашке, глядя в кофе. – Позвольте мне… выпить вместе с вами кофе. Уверяю вас, что если начну докучать, то избавлю вас от своего общества по первому вашему требованию.
Она снова улыбнулась:
– Кофе мы с вами уже пьем, что касается остального, то я приму это к сведению.
Через час я уже знал, что она родилась в Кельне, в семье школьных учителей. Мать умерла при родах, и они с отцом остались вдвоем. Магдалена тоже стала учителем. За несколько лет до войны умер брат отца, имевший на окраине Берлина цветочный магазин. По завещанию магазин достался ее отцу, и они переехали в Берлин.
– Странно, что мы не встретились раньше, Магдалена.
– Я два года прожила в Италии, у родственников матери. Преподавала там немецкий язык. Сейчас пришлось вернуться – отец совсем заскучал, стал часто болеть. Может, со временем уговорю его перебраться в Рим. – Она сделала очередной глоток кофе. Я тоже коснулся чашки, продолжая украдкой любоваться ею.
– Кстати, я раньше видела вас, Эрик.
– Не может быть. – Я искренне удивился.
– В книжном магазине Вилли Маттеса около месяца назад.
– Где же были мои глаза!
Она снова улыбнулась своей замечательной, немножко грустной улыбкой.
– Вы не могли видеть меня, я искала подарок отцу в дальнем конце зала.
– Вы знаете Вилли?
– Только как продавца. Мой отец часто покупает у него книги.
Чем дольше мы разговаривали, тем больше во мне росла решимость сделать все возможное и невозможное, чтобы эта девушка осталась со мной рядом навсегда. Мы проговорили до обеда, а после, когда ресторан был уже полон посетителей, я напросился проводить ее домой. Прощаясь, я несмело, боясь испугать, предложил ей встретиться следующим вечером. Она согласилась не раздумывая. Я был вне себя от счастья. Весь остаток дня и весь вечер я думал только о ней. Сотню раз, минута за минутой, я прокручивал в голове нашу встречу. Магдалена превратилась для меня в наваждение. Мое прекрасное наваждение.
Утром меня вызвали в штаб-квартиру «Аненербе». Хорст, помявшись, сказал, что специальному отделу по исследованию карстов под руководством все того же Брандта поручено предварительное изучение моего рапорта. Мне надлежит явиться для уточнения некоторых вопросов к сотруднику отдела, которому непосредственно поручена эта работа. Этим сотрудником был гауптштурмфюрер СС Вильгельм Баер. Единственной причиной, по которой у меня сразу же не испортилось настроение, было предстоящее свидание с Магдаленой.
Баер встретил меня с деланой приветливостью, но в глазах его я читал чуть ли не ненависть. «Интересно, – подумал я, – в чем дело?» Баер начал беседу, больше похожую на допрос, со смерти Хольца. Около часа он выяснял обстоятельства его гибели.
– И все-таки вы уверены, гауптштурмфюрер, что Хольц разбился из-за нераскрывшегося парашюта? Насколько внимательно вы осмотрели его тело и сам парашют? Возможно, имелись следы саботажа или диверсии.
– Господин Баер, я внимательно осмотрел и тело, и парашют. Пуля английского истребителя разорвала парашют, и он не раскрылся. Это единственная причина смерти Хольца.
– Но вы же не медик, гауптштурмфюрер. И еще. Вы уверены, что Хольцу не подсунули уже поврежденный парашют?
Я уже был готов сорваться, но решил, что не предоставлю Баеру такого удовольствия. Видимо, он этого только и ждет. Спокойным голосом я ответил:
– Конечно, господин Баер, я не патологоанатом, но я боевой офицер. Смерть я хорошо знаю, поверьте мне на слово. Что же касается парашюта, то я видел, как Хольц выпрыгивал из самолета. Парашютная сумка была в полном порядке.
У Баера заходили желваки, но он молча уткнулся в бумаги. Судя по всему его «боевой» путь проходил в тылу. Минут пять он переваривал мой выпад, а потом, оторвавшись от рапорта, начал донимать меня подробностями встречи с таинственным незнакомцем. Пришлось ткнуть его в текст рапорта, где было написано, что человек, которого я условно называю в рапорте «монахом», сказал мне лишь то, что я «избран богами» для доставки магической пластины людям, пославшим меня. Нападение вражеской, предположительно британской, диверсионной группы на членов экспедиции прервало разговор.
– Фон Рейн, я думаю, что вы должны были довести беседу до конца и подробно выяснить назначение и устройство подземного города, а также происхождение и правила обращения с Ключом. В этом заключалась ваша миссия.
«Тебя б туда, скотина!» – зло подумал я и представил труп Баера рядом с трупом Хольца. Эта картина меня приятно успокоила, и я сказал:
– Незнакомец сообщил мне, что я должен как можно скорее уничтожить вооруженных людей, представляющих опасность для всей немецкой команды, иначе мне не удастся вынести Ключ, доставка которого в «Аненербе» и являлась моей главной задачей. Вы бы уточнили этот вопрос у группенфюрера СС Германа Хорста. Именно он ставил мне задачу. Задача выполнена, потери личного состава экспедиции минимальны. Вы бы лучше занялись выяснением, каким образом враг узнал о нашей миссии и организовал засаду.
Еще через час Баер, весь зеленый от злости, сдался. Явно скрепя сердце он вежливо поблагодарил меня за беседу. Теперь пришла моя очередь криво ухмыльнуться.
Выходя из кабинета Баера, я подумал, что либо Герман Хорст не поверил в полноту моего рапорта и, не решившись высказать мне это в лицо, решил прощупать через Баера, либо служба безопасности СС-СД хочет держать самого группенфюрера, а вместе с ним и меня под плотным контролем.
Всю вторую половину дня я не находил себе места в ожидании встречи с Магдаленой. Еще за час до назначенного времени мой «Опель» стоял на противоположной от ее цветочного магазинчика стороне улицы. Ровно в пять я вошел в магазин. Идти в цветочный магазин с цветами мне показалось глупым, и я решил подарить ей роскошное издание сонетов Шекспира. За прилавком, когда я вошел, стоял невысокий пожилой господин. Внимательным и цепким взглядом он окинул меня с ног до головы. Секунду спустя глаза его неожиданно потеплели, и, улыбнувшись, он тихо, но отчетливо произнес:
– Здравствуйте, господин фон Рейн. Позвольте представиться – Отто Хартманн, отец Магдалены. Она сейчас спустится.
Мы пожали друг другу руки, и про себя я с удовольствием отметил, что если Магдалена уже рассказала обо мне отцу, то, по всей видимости, относится к нашему знакомству серьезно.
Открылась дверь на балконе второго этажа, и на лестнице, ведущей в зал, показалась Магдалена. Мы оба, я и господин Хартманн, повернулись в ее сторону. Девушка была прекрасна – тщательно уложенные волосы, мягкие женственные черты лица, высокая грудь. Она медленно спускалась вниз и смотрела на меня. В больших глазах играли знакомые смешливые искорки. Моя богиня ждала меня и теперь была рада, что я здесь, у ее ног.
Вечер пролетел как одно мгновение. Мы смотрели кино, потом допоздна обсуждали его, сидя в ресторане. Время пролетело незаметно. И вот мы вновь у порога ее дома. В воздухе кружат мелкие снежинки. Я держу ее маленькую руку в своей ладони и не в силах разжать пальцы. Смотрю на ее полные губы. Так хочется их поцеловать, но я все также боюсь испугать ее своей торопливостью. Пусть моя богиня сама сделает выбор, когда будет к нему готова. Я целую ей руку и помогаю открыть дверь. Она проходит внутрь и, обернувшись, тихо произносит:
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента