— Объяснись, инспектор, — сказал он.
А я еще повыкобенивался, что, конечно, чести мне не делает, но самолюбие тешит: а как же? Я первый дорубил… И этому, кстати, есть реальное объяснение: я не поленился «взять в руки винтовку». На чердак, откуда работал снайпер, мы поднялись вместе. Купец, как и я, выглянул в окошко. Но, в отличие от меня, все-таки до конца в тему не въехал. А один из классических полицейских приемов учит: поставь себя на место злодея. Я поставил. Я «взял в руки» конверсионный карабин, высунулся в окно и стал «ждать Людоеда». И тогда я понял. Я понял, что стрелять из этого маленького окошка, расположенного почти на высоте груди, крайне неудобно. Тем более худо, если придется ожидать более-менее долго. Даже с моим ростом нужно стоять едва ли не на цыпочках, высунувшись из «амбразуры» и удерживая оружие на весу… (Надо будет, кстати, справиться, сколько весит этот «Вепрь».) Нужно стоять «на пуантах», испытывать немалый стресс (что бы там ни говорили про «хладнокровие убийцы», он тоже всего лишь человек)… испытывая мощный стресс и страх оттого, что какой-нибудь зевака, ковыряющий в носу, задерет вдруг голову к небу, глубокомысленно разглядывая извлеченную из недр своего носа «козу», и вдруг увидит тебя… и заорет: «Киллер! Киллер!…» И еще сто зевак поднимут голову. И ты уже не киллер, а так — пугало с огорода бабы Мани. Но даже вороны тебя не боятся. А мордатый охранник с горящей птицей на груди поднесет рацию к толстым губам… и — все!
Когда я стоял на чердаке «с винтовкой в руках» и думал о том, как завалить Людоеда, я почти реально ощущал себя стрелком. Я ощущал вес оружия, я слышал воркование голубей на крыше. Внизу, в ущелье улицы, текла своя жизнь. Было еще рано, еще не воняло горячим асфальтом, в котором оставляют вмятины дамские каблуки. Тускло светился купол Казанского собора, солнце било в глаза. Какой-то урод внизу вытащил палец из носа и стал, задирая голову, рассматривать добычу… «Киллер! — заорал он радостно. — Киллер! Киллер навсегда» {Очевидно. Петрухин иронизирует, вспоминая название романа Кивинова-Майорова «Киллер навсегда»}. Мордатый охранник быстро вскинул голову и поднес рацию к вывороченным негритянским губешкам.
Вот когда я представил себе рацию, я все и понял. Совсем рядом, на крыше, ворковали похотливые птицы мира… я все понял. Лишь бы не рации, подумал я. Если не рации, то все в порядке. — Объясни, Митя, тупому следаку при чем здесь неудобство стрельбы и радиостанции-пустышки, — сказал Ленчик.
— Ну, Ленчик, — сказал Петрухин, — ты меня удивляешь. Секи ситуевину: стрелять неудобно. А стрелять нужно очень быстро и наверняка, потому что Людоед будет находиться в поле зрения всего пять-шесть секунд.
Значит, нужно либо торчать в окне, рискуя быть замеченным и сорвать дело, либо…
— Либо? — сказал Купцов.
— Ну ты тормоз, Леня… Знаю, что все следаки тупые, но не до такой же степени! — Петрухин хохотнул. — Ладно, объясню: либо торчать в окне, либо выставить на улице наблюдателя, который предупредит о появлении объекта. Ежели ребятишки пользовались радиостанциями, то мы тянем пустышку. А ежели наблюдатель позвонил стрелку по телефону, то…
— Умница! Какой ты, Митька, умница!
— Еще бы! — сказал Петрухин и подмигнул в зеркало.
— Умница! А как же я-то не допер? — Тупой ты.
— Тупой, — согласился Купцов. — Тупой-тупой… А ведь именно так все и было. Они осмотрели место, прикинули что и как… решили, что стрелку маячить в окне с берданкой в руках незачем. Возможно даже — они провели, так сказать, репетицию. Убедились: времени на выстрел очень мало, стрелку требуется помощь. И решили выставить наблюдателя. Допустим, на углу Невского. А стрелок занял свою позицию на чердаке. Он стоял около открытого окна с этим долбанным «Вепрем» в руках, ждал звонка телефона…
— Либо рации, — вставил Петрухин.
— Тьфу на тебя! Он ждал звонка телефона. Только так. Я в это верю… Он стоял, держал в руках волыну и ждал. Наблюдатель со вторым телефоном колбасился на углу Казанской и Невского, высматривал «мере» Людоеда. Могу даже предположить, что телефоны у них были заранее включены, чтобы не терять драгоценного времени на соединение…
— А если рац…
— Тьфу на тебя! Телефоны! Скорее всего, снабженные фурнитурой для водителей — микрофоном и наушником. В этом случае телефон вообще можно убрать в карман и не привлекать к себе лишнего внимания… Он стоял на углу, покуривал себе сигаретку беспечно. Никому и в голову не могло прийти, что он высматривает жертву. Утро… Невский… Поток пешеходов и автомобилей… человек с микрофончиком на прищепке у ворота. Есть! Он увидел «мерседес» Людоеда! Он увидел и сказал что-то себе под нос. Нам не важно, что он сказал. Он что-то сказал, и человек, притаившийся на чердаке, приготовился… Он высунулся в окно и приник глазом к прицелу. Через несколько секунд «мерседес» остановился у офиса, Людоед вышел… Вот, собственно, и все. — Ага… лишь бы не рации. — Ну, ты меня уже достал, Митька. Телефоны! Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить…
В тот же день полковник Ершов написал под диктовку Купцова запрос:
"…В связи с необходимостью проведения оперативно-следственных мероприятий по уголовному делу №…, прошу вас.
1. Сообщить, какая антенна обеспечивает связь в районе ул. Казанской от дома №… до перекрестка с Невским пр.
2. Представить распечатку телефонных переговоров, которые проходили через эту антенну 06.07.00 в период с 8 часов 50 минут до 9 часов 10 минут".
За двадцать минут времени через антенну компании GSM прошло сто девяносто четыре соединения. Два фирменных бланка были плотно набиты цифирью. Один вид джиэсэмовского ответа на запрос способен был вызвать скуку, навевая ассоциации с таблицами Брадиса или чем-то подобным — занудно-логарифмическим… синус твою в косинус!
Купцову и Петрухину эта распечатка не казалась скучной. Более того — она волновала. Вполне вероятно, что одно или несколько из ста девяносто четырех соединений принадлежит убийцам Людоеда… Столь же вероятно, что убийцы пользовались портативными радиостанциями и их переговоры растворились в эфире, не оставив следов. «Телефоны!» — твердил Купцов, как будто шаманил, заговаривал, но на самом-то деле сомневался, понимая, что запросто можно вытащить пустышку.
Петрухин взял один лист, Купцов — другой, и партнеры углубились в изучение. Звонки в основном были очень короткие: владельцы телефонов экономили, продолжительные разговоры вели с обычных, «бесплатных», аппаратов. Партнеры изучали распечатки въедливо, ведь звонок убийцы ничем не отличается от звонка законопослушного менеджера. Ни Купцов, ни Петрухин еще не знали, как, по каким признакам, они будут определять нужные им телефоны. Более того — они совершенно не были уверены в том, что среди ста девяносто четырех соединений есть то, что их интересует… Если при изучении джиэсэмовской распечатки не удастся за что-то зацепиться, придется пойти другим путем…
— Дай-ка, Дима, сигарету, — попросил Купцов.
Петрухин толкнул через стол пачку сигарет: травись, родной… Каждый из них изучил уже примерно по половине страницы, но ничего путного пока обнаружить не удалось. Купцов взял сигарету, Петрухин щелкнул зажигалкой, дал прикурить. Он понимал, что Купцов напряжен, что он боится «вытащить пустышку».
Чтобы немножко подбодрить коллегу, Дмитрий сказал:
— До чего у нас народ шустрый. Все норовит уложиться за десять секунд. А то и за пять. Но бывают, однако же, исключения. У меня один кадр умудрился трепаться десять минут с хвостом.
Купцов вдруг поперхнулся дымом, закашлялся, посмотрел на Петрухина изумленно. Петрухин сказал наставительно:
— Это у вас, инспектор Купцов, оттого, что вы курите чужие. Потому что вы, инспектор Купцов, жлоб. Имея а-а-а-агромадный по российским меркам оклад, вы экономите на куреве.
— Дима!
— Вот потому вас Бог наказывает кашлем…
— Димка! — сказал Купцов и стукнул ладонью по столу. Лицо у него стало багровым. — Хвост — шестнадцать секунд?
— Что?
— Ты сказал: десять минут с хвостиком. Хвостик — шестнадцать секунд?
— Да… а откуда ты… — начал было Петрухин, но не договорил, догадался. Партнеры быстро сдвинули свои распечатки… все стало ясно: один и тот же разговор дважды попал в распечатку. Один раз как входящий, второй как исходящий.
— Они. — сказал Купцов. — Все сходится. Все, как мы и предполагали.
— Да-а, — протянул Петрухин несколько удивленно. — Ты смотри-ка, все срослось. В восемь пятьдесят три наблюдатель занял пост и сразу позвонил стрелку… Ты прав оказался, Леня, все время до появления Людоеда они были на связи. А в девять ноль три связь прекратилась… Думаю, что после выстрела стрелок очень быстро смотался, а наблюдатель — наоборот, пришлепал к офису, чтобы убедиться: дело сделано чисто, Людоед мертв. Впрочем, не настаиваю. Возможно, этого и не было.
— Да, — согласился Петрухин, — лоханулись ребятки. Если бы они воспользовались для связи рациями — сливай воду… Со стрелковой подготовкой у них все в порядке, а вот с оперативным мышлением определенно слабовато.
— Да брось ты. Все у них нормально. Просто они не могли предположить, что против них будут играть такие талантливые сыщики, как Петрухин и Купцов.
— Правильно говоришь, Леня. Верно. По существу правильно. А вот по форме не правильно.
— А что такое?
— Ну как же? Ты, Леонид Николаич, говоришь: талантливые сыщики… так?
— Так.
— Во! А говорить нужно: талантливый сыщик Купцов и непревзойденный сыщик Петрухин… просек?
Купцов встал, смущенно оправил несуществующий галстук, вытянулся по стойке «смирно».
— Извините, товарищ корифей-капитан… я был не прав.
— Вольно, товарищ корифей-майор, садитесь.
— Спасибо. Большое спасибо. Я лучше пешком постою.
— Ну и хрен с тобой… Давай-ка помозгуем, что делать дальше, — сказал непревзойденный сыщик Петрухин.
Что общего между автомобилем, пистолетом и сотовым телефоном? На первый взгляд, как будто ничего… На самом-то деле общего у них довольно много, но для нас интерес представляет только одно обстоятельство: и автомобиль, и оружие, и сотовый телефон подлежат регистрации и «имеют» владельца.
Сходство, однако, формальное. И если автомобиль, например, можно зарегистрировать по левым документам или по доверенности в отсутствии самого владельца, то с оружием такой номер не катит. А «трубу» при желании можно зарегистрировать и без владельца, и без доверенности. Что и произошло с теми телефонами, которые «засветились» в убийстве Людоеда.
После того, как оба номера были вычислены, Купцов снова поехал к полковнику Ершову. Валентин Петрович, ни слова не говоря, написал два новых запроса в телефонную компанию. Вообще, случай с «террористом» Клюевым произвел на полковника сильное впечатление, и Валентин Петрович заметно переменился: стал частенько напиваться в одиночку и ни под каким видом не прикасался больше к пистолету. На людях он бодрился, но какая-то грусть все-таки сквозила в глазах, в интонациях голоса. Сослуживцы говорили:
— Да, сдал Валентин-то Петрович… не видать ему звезды генеральской теперь.
Ершов написал запросы, поставил солидную круглую печать и размашистую полковничью подпись, направил в компанию лейтенанта. Первый запрос касался личности владельцев, второй требовал раскрыть полную «биографию» телефонов с момента регистрации по сей момент. Биография, полагал Купцов, будет, скорее всего, короткой.
Он оказался прав. Оба телефона были зарегистрированы накануне убийства Людоеда. В двух разных офисах фирмы с интервалом около часа. Оба на одного человека. Человека звали Нечаев Игорь Павлович.
— Гадом буду, — сказал Купцов, — что нет никакого Нечаева.
И оказался не прав: компьютер подтвердил, что Игорь Павлович Нечаев живет в Санкт-Петербурге на проспекте Большевиков… то есть как раз по тому адресу, что был указан при регистрации.
— Очень интересно, — пробормотал Купцов. А Петрухин набрал номер телефона Кости Зеленцова и спросил:
— Слушай, Костя, тебе фамилия Нечаев Игорь Палыч ничего не говорит?
— Не, а кто это такой? — спросил Костя.
После того, как Петрухин в довольно резкой форме отказался от участия в деле, Зеленцов несколько… в общем, не то чтобы обиделся, но испытал, скажем так, некоторое разочарование. Петрухин, разумеется, это понимал.
— Это, — сказал он, — человек, на имя которого убийцы вашего Людоеда зарегистрировали свои телефоны.
Какое— то время Костя молчал. Потом сказал:
— Так ты, Димка, что — взялся за дело-то?
— А то!
— Ну ты, блин, даешь!
— А то… Так ты точно, Костя, не знаешь никого с такими позывными? — спросил Петрухин. — Среди персонала вашего «Феникса» или среди партнеров-конкурентов такого нет?
— Нет, — твердо сказал Костя. Собственно, именно на такой ответ Петрухин и рассчитывал. Разумеется, была некая вероятность, что Нечаев как-то связан с «Фениксом», но эта вероятность была совсем мала. Теперь Петрухин ее проверил и убедился, что Нечаев — подставное лицо, которое скорее всего даже и не подозревает, что на его фамилию зарегистрированы телефоны.
Петрухин поговорил с Зеленцовым еще пару минут, объяснил ситуацию… Напоследок сказал:
— Ты извини, Костыль, что в тот раз я на понтах ушел. Сам понимаешь, сначала хотелось проверить: а не пустышка ли? Не обижайся, старый… ты же все понимаешь.
— Да ладно, — сказал Зеленцов. Чувствовалось, что он явно обрадован тем, что партнеры предложение приняли. — Ты, главное, Димон, держи меня в курсе. А если потребуется в чем-то моя помощь, то — всегда!
Итак, после разговора с Зеленцовым стало ясно, что к «Фениксу» Нечаев никакого отношения не имеет. Однако привыкший все доводить до конца Купцов позвонил и самому Нечаеву. Разумеется, на его домашний телефон.
— Алло, — сказал Купцов, — можно услышать Игоря Палыча?
— Я, — ответил Нечаев.
— Игорь Палыч, это из GSM беспокоят вас, по поводу регистрации ваших трубок.
— Не понял, — сказал Нечаев. — Какой регистрации? Каких трубок?
— Меня зовут Леонид Купцов. Я менеджер компании GSM, в которой вы зарегистрировали пятого июля два телефона…
— Это ошибка какая-то, — сказал Нечаев. — Отродясь у меня «трубы» не было.
— Даже так? Очень жаль… а скажите, господин Нечаев, никто не мог воспользоваться вашими данными?
Запросто. У меня, видите ли, в прошлом году паспорт украли. Был в Твери, в командировке, там меня и обокрали.
Купцов выразил сожаление по поводу столь прискорбного случая, а также надежду, что когда-нибудь господин Нечаев станет клиентом сотовой сети GSM.
— В Твери, говоришь, украли паспорт? — переспросил Петрухин.
— Сказал, в Твери…
— А всплыл наш пачпортик в Питере… тут, пожалуй, что-то есть. Вполне может статься, что заказали господина Людоеда здесь, а вот исполнителей пригласили из Твери.
— Может быть, — согласился Купцов. — Но сейчас меня гораздо больше интересует вот эта бумажка.
«Бумажкой» Купцов назвал справку с «биографией» двух телефонов. Биография одного была коротка невероятно: пятого июля аппарат зарегистрирован, шестого он отработал десять минут шестнадцать секунд на Казанской улице и с тех пор ни разу не включался. «Биография» второго была длинней на одну минуту и три секунды. Именно столько продолжался еще один разговор с этого телефона, который состоялся спустя всего десять минут после убийства Людоеда. Петрухин сказал:
— Скорее всего, этот телефон был у наблюдателя. Стрелок свое дело сделал и сразу ушел. А наблюдатель — напротив, подошел к месту, убедился, что господин Образцов благополучно перешел в другое состояние, позвонил заказчику и доложил: готово… А номер у заказчика, — Петрухин щелкнул пальцем по распечатке, — хороший, «петерстаровский».
— А что это означает? — спросил Купцов.
— Э-э, следачок… Сразу видно, что ты хлопчик у нас малограмотный, — оживился Петрухин. Он знал, что прошло уже без малого два года, как Леонид Купцов ушел со службы. А два года в условиях динамичного роста рынка связи — большой срок. Возможно, подумал Петрухин, Леня никогда не сталкивался по службе с компанией «Петерстар» и винить его за это не стоит.
— Ты не подкалывай, — спокойно сказал Купцов. — Ты объясни.
Петрухин встал, быстро заходил по кабинету, рассуждая о том, какие все следаки серые, нелюбознательные, ограниченные люди с узким кругозором… скучные они, узколобые… неразвитые, тупые. Паразитирующие на титаническом труде скромных ребят-оперов, которые пашут день и ночь, в жару, в стужу и в ненастье… Не считаясь со временем, расстраивая здоровье, получая ранения и увечья от озверелых бандитов. Но все равно, невзирая на все трудности, эти замечательные люди — опера — поднимают сложнейшие, изощреннейшие преступления мощью своего интеллекта. Потому что они, опера, сплошь поголовно умницы, тонкие знатоки криминалистики, юриспруденции, психологии, игры в «козла», а также прочих высоких искусств. О, они даже ночью, во сне… хотя всем известно, что опера не спят, а даже если и спят, то не более тридцати-сорока минут… Так вот, даже во сне опер продолжает решать сложные криминалистические задачи… В то время как грубые, примитивные, негармоничные следаки просиживают штаны и отъедают ряхи. Есть даже серьезное подозрение, что известное горьковское «глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах» относится как раз к никчемному следачьему племени… А вот образ Буревестника — он наоборот…
— Просто списан с опера, — подхватил Купцов.
— Точно, — согласился Петрухин. — А еще оперативники все поголовно…
— Непьющие, — вставил Купцов. Петрухин осекся, потом сказал:
— Ну, ты ври-ври, да знай меру… Так о чем мы с тобой говорили? О «петерстаровских» телефонах? Ну, это просто: «Петерстар» специализируется на высококачественной цифровой связи. Волоконно-оптические каналы и все такое… Мне это ни о чем не говорит. Знаю только, что связь у них платная, а значит — поддается контролю. Что и требовалось доказать, хлопчик. Надо ехать и заказывать у Ерша очередной запрос: с кем, кроме наших мокрушников, имеет контакты «петерстаровский» номер? А теперь, следачок, пробей-ка телефончик.
Телефончик пробили. Выяснилось, что он принадлежит фирме с ничего не говорящим названием «Манхэттен». В «левой» базе данных хранились кроме того юридический адрес и реквизиты фирмы, а также реквизиты учредителей. Учредителей было четверо. Все четыре фамилии партнерам были не известны. Потом Купцов заглянул еще и в «Желтые страницы». В телефонном справочнике «Манхэттен» был один, но отметился в трех рубриках справочного классификтора: «Продовольственные товары — магазины», «Продовольственные товары — хранение», «Продовольственные товары — экспорт/импорт». Главный офис фирмы находится на Васильевском, на Наличной улице… Купцов сказал:
— Я думаю, что навряд ли наемный убийца или, но крайней мере, его соучастник, звонил в этот «Манхэттен», чтобы поинтересоваться ценами на пряники… Тем более через десять минут после убийства.
— Да, — согласился Петрухин, — навряд ли… Сейчас попробуем уточнить, что это за «Манхэттен»…
Петрухин взял телефон и второй раз за день набрал номер Зеленцова:
— Привет, Костя. Снова Петрухин… скажи-ка мне, старый, такую вещь: ЗАО «Манхэттен» входит в число ваших партнеров?
— «Манхэттен»? переспросил Зеленцов. — Входит «Манхэттен», еще и как входит, Димон… Ты почему спрашиваешь?
— Потому что мне, зелененький ты мой, кажется: твои «соображения», которыми ты хотел со мной поделиться, связаны с фирмой «Манхэттен»… так?
— Так, — ответил Зеленцов напряженно.
— Понятно… кажется, ты прав, Костя. Ты сейчас где?
— У себя.
— Если мы подскочим — найдешь время для разговора?
— Конечно.
— Через час будем, — сказал Петрухин и положил трубку. Купцову он подмигнул и сказал серьезно:
— Похоже, все в цвет, гражданин начальник. У «Феникса» есть проблемы с «Манхэттеном». Видимо, идем в правильном направлении. Вполне реально можем поднять дело… Поехали к Зеленцу, поговорим за бизнес.
— Поехали, — согласился Купцов, — По дороге забросим товарищу полковнику очередной запрос. Пусть потрудится — заказной убой поднимаем.
Наши герои поехали к Зеленцову через Литейный, где в большом сером доме борется с преступностью полковник МВД Валентин Петрович Ершов. Пока они едут по чисто вымытому теплыми летними ливнями городу, мы, пожалуй, сделаем небольшое лирическое отступление под названием…
Глава третья
ЗАКАЗНОЙ УБОЙ
Не правда ли, дорогой наш друг, прочитаешь такой заголовок и сразу настраиваешься на лирический лад? Ну, может, не совсем он лирический, но и страшного в этом заголовке ничего нет… все уж привыкли. По крайней мере, в нашем отечестве за последние лет десять — точно привыкли. Слово «убой», может, и режет кому-то слух, оно все-таки из жаргона профессионалов. Но «заказ» или «заказуха» — это наше. Это теперь родное. И к бабке не ходи!
Дикторы телевидения, те — да — любят выпендриться: «Убийство депутата по мнению сотрудников правоохранительных органов может носить заказной характер…» Ой-ой-ой, какие мы шибко умные! Ты скажи по-русски: «Грохнули барыгу-депутата». И все всё поймут: заказуха. Барыга купил депутатскую неприкосновенность и оборзел в атаке. Решил, что может теперь долю не отстегивать. Но ксива депутатская только от прокурора может отмазать, а от пули — извини… И даже какое-то уважение к киллеру появляется. Он уже почти фольклорный персонаж. Что-то среднее между Василь Иванычем и котом Леопольдом. Киллер уже вовсю шустрит в анекдотах, скалится с книжных прилавков в мягком и твердом переплетах. И уж, конечно, целится с голубых — ах, это святое! — экранов.
Вы в детском саду спросите: «Что такое заказуха? Кто такой киллер?» Ответят! К бабке не ходи — ответят. Без запинки и без страха. Они, кстати, играют в «киллера». МВД играет в борьбу с преступностью. Грызлов играет в министра МВД… Дети играют увлеченнее всех. С огоньком. С выдумкой. С энтузиазмом. Их игре больше веришь… Пусть играют детишки… вырастут — пригодится.
Политикам тоже киллеры нужны. А как же? Оч-чень даже полезная в хозяйстве вещь — свой собственный киллер. Думаете — конкурента завалить? Можно, конечно… Но можно и по-другому: свой собственный рейтинг поднять. Особенно если выборы на носу, а рейтинг заболел. Имиджмейкеры кричат, что кандидат белый и пушистый, а электорат не верит и говорит: жаба он зеленая. Или еще какие-нибудь обидные слова… Вот тут-то может пригодиться покушение или раскрытый заговор против нашего кандидата. С убедительными деталями. Например, на убийство одного очень независимого губернатора подписали биатлониста мирового уровня, четырежды олимпийского чемпиона. Оружием биатлонист избрал… яд! Ну ясное дело — биатлонист. Потому и яд.
Вот такие у нас киллеры. Наши киллеры — не ихние. У нас киллеры — глухие, слепые, чокнутые, похмельные. Но мочут со страшной силой.
А на самом-то деле потешаться не над чем. Мы затеяли наше «лирическое» отступление не для того, чтобы позубоскалить. Мы хотим немного рассказать читателю о заказных убийствах, развеять мифы, которыми обросла эта тема.
Итак, заказное убийство. Это понятие можно трактовать весьма широко. Если следовать формальному подходу, то под понятие ЗАКАЗНОЙ УБОЙ можно подвести массу легальных действий. От хлопотного труда государственного палача до работы хирурга в абортарии. И даже солдат-контрактник в «горячей точке» может быть назван киллером… ведь не исключено, что ему придется убивать. А он получит за это деньги.
Нюансов, как видит читатель, здесь довольно много, но авторы считают, что наша задача — рассказать о криминальном ЗАКАЗНОМ УБОЕ. Он тоже многолик и разнообразен, но главные отличительные его черты просты до отвращения. Криминальная ЗАКАЗУХА, во-первых, — нелегальна. Во-вторых, для исполнителя, в отличие от заказчика, нет никаких иных мотивов кроме корыстных…
Нет в ней никакой романтики и ничего робингудовского тоже нет. Заказуха у нас — это СПОСОБ ВЕДЕНИЯ ДЕЛ. Простой и эффективный. Убрать конкурента намного проще, чем напрягаться в изматывающих финансово-коммерческих войнах. Расходы на ликвидацию, как правило, минимальны и никак не соответствуют легендам о сказочных гонорарах киллеров… Во всяком случае даже очень ответственный заказ всяко уложится в стоимость хорошего джипа. Да и то, если речь идет про VIP-убой. (Ах, изысканный какой оборот -VIP-убой! Чур, мы первые придумали!) А ежели нужно грохнуть рядового барыгу, то можно обойтись суммой, сравнимой с ценой «Жигулей»… Дешево и сердито. Убой — это всего лишь инструмент в бизнесе.
Убой — это способ передела сфер влияния.
Убой — это способ выиграть тендер.
Убой — это, в конце концов, способ «расплатиться» с кредитором, который ссудил вам деньги в долг.
Убой многолик, но имеет много общих черт. Одну из них мы уже назвали: корысть. Почти никогда в России не убивают из мести или из «политических соображений». «Базар за политику» — блуд словесный. Даже если жертвой становится сотрудник милиции, прокуратуры, суда… или журналист с очень известной фамилией… или «трибун народный» — ищите корыстный интерес. Почти всегда найдется какая-то фирма, газета, завод, которым покойничек тайно владел… или имел там долю. Или «консультировал» их хозяев. Или просто с ними «дружил» и иногда получал от них «сувениры»… О, эта дружба наших политиков с бизнесменами! Она взаимна и глубока. Так глубока, что зачастую ее невозможно доказать процессуально. Все признаки этой «дружбы» в виде элитных квартир, особняков, дорогих автомобилей и норковых шуб жен и любовниц — налицо… хотя в налоговой декларации фигурируют только жалкие официальные тысячи. Но все равно после смерти покойного звучат скорбные голоса об убийстве «из политических соображений»… Большое дело — дружба! Дорогого стоит.