Страница:
КОМИТ (comite)
Комит — галерный пристав. Он был одной из главных фигур на корабле и выполнял обязанности шкипера и боцмана. В велении комита и первого его помощника сукомита (sous-comite) находились все службы на галере, в том числе работа гребцов и матросов. На шее комита висел серебряный свисток. Выслушав приказ капитана, он высвистывал сигнал, который повторял первый по-мошник, и работа начиналась.
АРГУЗИН (argousin)
Аргузин — второй помощник комита. Со своим напарником су-аргузином (sous-argousin) он осуществлял надзор за шиурмой. Это были самые страшные для гребцов люди — ведь вся судьба несчастных зависела от них. Аргузин с помощником снимали и заковывали в кандалы, следили, все ли члены шиурмы прикованы и не сможет ли кто-нибудь совершить побег. С плетьми из воловьих жил они расхаживали по куршее и наблюдали за ритмом работы гребцов. Страшный удар, обрушивающийся на несчастного, выбившегося из ритма, становился первым предостережением, за которым мог последовать удар саблей по голове, и тело убитого летело за борт.
АРТИЛЛЕРИЙСКАЯ КОМАНДА
До появления на галере артиллерии, ее главная ударная сила заключалась в мощном таране на носу корабля. В XVI — XVII вв. на галерах уже широко использовались артиллерийские орудия, и убойная мошь галеры сильно возросла. Тяжелые бронзовые пушки устанавливались в носовой части и по бортам. Заведовать артиллерийским хозяйством, состоящим из различных типов орудий — пушек, кулеврин, фальконетов, камнеметов, — мог только хороший эксперт, опиравшийся на опыт своих унтер-офицеров (maistre-bombardier и maistre-canonnier) и рядовых канониров (compagnons canonniers). От удачного залпа зависело начало боя, а дальше дело было за абордажной командой.
ВОЕННАЯ КОМАНДА
В распоряжении капитана военной команды были морские солдаты (soldats), мушкетеры (mousquetaire) и специально подготовленная десантная группа матросов, т. н. матросы кормы (proyers). Они цепляли неприятельское судно за борт специальными крюками (grappin — крюк, от которого произошло идиоматическое выражение jeter (или mettre) le grappin — взять власть над кем-либо, подчинить себе кого-либо).
Натренированные люди первыми прыгали на борт противника и секирами, топорами и шпагами прокладывали дорогу остальным. Им нужно было перебраться через траверзы — полосы плотного холста, натянутые поперек галеры, — за которыми их поджидал противник. Но абордажную команду поддерживали со своего судна. На борт врага летели горючие и отравляющие смеси, камни и горшки с мылом, которые, разбиваясь, превращали палубу в каток, на нем солдаты скользили и падали, напарываясь на небольшие шары с четырьмя иглами, наносящими страшные увечья.
ЛОЦМАНСКАЯ КОМАНДА
Из-за несовершенства конструкции и навигационных приборов галерные суда во время плавания старались придерживаться береговой линии. В этих условиях велика была роль кормчего, лоцмана (pilot) — старого опытного моряка, нанимаемого на период плавания. Искусство знатока отмелей, прибрежных гаваней и якорных стоянок позволяло судну вовремя укрыться от надвигающейся стихии, не уклониться от курса и не потерять торговые магистрали. Под командованием лоцмана и его помощника (compaignon de pilot) находились четверо рулевых (timoniers).
МУЗЫКАЛЬНАЯ КОМАНДА
Предметом особой гордости командира была специальная команда музыкантов. Флейтисты и скрипачи услаждали слух этого «меломана» и позволяли ему похвастаться своей любовью к высокому искусству перед другими командирами, которые также были не прочь заявить о своем пристрастии к прекрасному. Но помимо услаждения тщеславия командира, часть музыкальной команды выполняла очень важную функцию на галере. Ударные инструменты составляли слаженный ритмичный ансамбль, задающий ритм гребной команде, а трубачи и горнисты подавали команды и сигналы.
БЕЗ НИХ БЫЛО БЫ НЕВОЗМОЖНО ПЛАВАНИЕ НА ГАЛЕРЕ
— Писарь с помощником (ecrivain u sous-ecrivain). В их обязанности входил учет личного состава, ведение бухгалтерских смет и ведомостей расходов, запись грузов и захваченного имущества.
— Корабельный повар.
— Буфетчик (maistre d' hotel) — следил на прохладительными напитками и вином.
— Специальный повар капитана.
— Бочар (barrilleur) — следил за состоянием и сохранностью всех бочек на галере.
— Плотник (maistre dache ou charpentier) и конопатчик (mattre calfat) — проделывали все работы с мачтами и деревянной обшивкой.
— Баталер (maistre valet) — распоряжался закупкой и сохранением продовольствия и контролировал размещение грузов и помещения, где они находились.
— Весельный мастер (remollat ou fabricant de rames).
— Хранитель-распорядитель пресной воды (maistre valet d'eau). Его роль понятна всем, кто читал книги о страдающих от жажды во время плавания.
— Лекарь.
— Цирюльник (barbier) и его помощник (barberot). Командир остался доволен состоянием корабля. Теперь надо
было проверить, каково судно в деле. Он дал сигнал — раздался свисток комита, и многовесельный живой механизм запустили в ход. Галера вышла из гавани и стремительно направилась в море.
Экипаж пиратского корабля
Для того чтобы читатель полнее представил себе обстановку на пиратском судне и состав его экипажа, мы придумали от начала и до кониа вымышленную историю, которая будто бы случилась в 1715 году…
Вряд ли можно найти разгадку произошедшего на борту пиратского брига «Нежданная радость». Только смутные догадки подскажут, что без предательства не обошлось.
Неудачи преследовали «Нежданную радость» и превратили некогда отчаянный экипаж в скопище обреченных людей, живых мертвецов, парализованных страхом перед возмездием. Взаимная подозрительность нагнетала обстановку на корабле, а дисциплина совершенно развалилась. То и дело вспыхивали ссоры, грозящие перерасти в поножовщину и смертоубийство. Приступы яростной враждебности сменялись мутным состоянием безысходности и апатии, которую гасил только ром. В такие часы корабль болтался на волнах, как сарай, и только случайности спасали «джентльменов удачи» от виселицы. То налетевший ветер гасил паруса приближающегося военного фрегата, то легкая осадка брига помогала ему укрыться от погони на мелководье, а однажды внезапный ураган прервал заведомо проигранное сражение с двумя преследователями. Расчеты пиратов на добычу оборачивались крахом. Вместо богатых и беспомощных купеческих судов «Нежданная радость» напарывалась на пушечный огонь военных кораблей. Пиратский бриг оказался в зловещем вражеском кольце, так как все его действия непостижимым образом становились известны властям английских портов от Бриджтауна на Барбадосе до Кингстона на Ямайке. Развязка затянувшейся агонии наступила в тихой уединенной бухточке маленького пиратского островка, затерявшегося в Гренадинах. Пираты привели сюда «Нежданную радость» для килевания. Прошло несколько дней. Разоруженное судно было посажено на песок, положено на бок, и часть команды очищала его днише от водорослей и ракушек. Оставшиеся без дела разбрелись по острову и охотились на диких коз. Внезапно в гавань вошли два военных фрегата, и для команды «Нежданной радости» все было кончено.
Через две недели с небольшим, 10 декабря 1715 года, на площади Кингстона (о. Сент-Винсент) смертный приговор четырем из захваченных пиратов был приведен в исполнение. Остальных схваченных головорезов правосудие отправило на каторжные работы. Но не весь экипаж «Нежданной радости» постигла столь безнадежная участь. Несколько членов шайки скрылись от преследования в непроходимых джунглях пиратского острова. Много дали бы они за то, чтобы узнать имя предателя. И теперь, глядя на раскачивающиеся на ветру трупы своих товарищей, они поклялись отомстить. Через девять дней после казни были одновременно взломаны помещения коменданта крепости и начальника порта. Все внутри было перевернуто вверх дном, перерыты и выпотрошены деловые бумаги и документы. Многие из них исчезли. Мертвецки пьяная охрана ничего не могла рассказать, и расследование виновных не нашло.
Прошло еще четыре дня.
Ранним утром караульный на плошали продрал глаза, потянулся, выполз из помещения охраны и остолбенел — тела четырех висельников исчезли, а вместо них висел один покойник — новый! Лицо мертвеца было обезображено до неузнаваемости, а в сердце торчал длинный испанский кинжал, пригвоздивший к телу окровавленный листок с надписью «Нежданная радость Джереми Уэттону». Вызванный офицер приказал снять труп, вытащить нож, а бумагу лично доставил губернатору…
Эти документы были найдены в архиве Бристоля в 1955 году. Знакомство с ними позволило раскрыть тайну этой истории. В бумагах находились донесения с борта «Нежданной радости», непонятно какими способами доставляемые английским властям, и секретный отчет, написанный после захвата пиратского брига. Это были те самые документы, пропажа которых из кабинета коменданта Кингстоуна стоила жизни разоблаченному шпиону. Копии отчетов успели отправить в Англию, но они затерялись в делопроизводстве и всплыли только спустя два с половиной века, рассказав о невидимой войне правительства против пиратов. С их страниц, как под микроскопом, предстала вся жизнь и деятельность пиратского экипажа.
Вряд ли можно найти разгадку произошедшего на борту пиратского брига «Нежданная радость». Только смутные догадки подскажут, что без предательства не обошлось.
Неудачи преследовали «Нежданную радость» и превратили некогда отчаянный экипаж в скопище обреченных людей, живых мертвецов, парализованных страхом перед возмездием. Взаимная подозрительность нагнетала обстановку на корабле, а дисциплина совершенно развалилась. То и дело вспыхивали ссоры, грозящие перерасти в поножовщину и смертоубийство. Приступы яростной враждебности сменялись мутным состоянием безысходности и апатии, которую гасил только ром. В такие часы корабль болтался на волнах, как сарай, и только случайности спасали «джентльменов удачи» от виселицы. То налетевший ветер гасил паруса приближающегося военного фрегата, то легкая осадка брига помогала ему укрыться от погони на мелководье, а однажды внезапный ураган прервал заведомо проигранное сражение с двумя преследователями. Расчеты пиратов на добычу оборачивались крахом. Вместо богатых и беспомощных купеческих судов «Нежданная радость» напарывалась на пушечный огонь военных кораблей. Пиратский бриг оказался в зловещем вражеском кольце, так как все его действия непостижимым образом становились известны властям английских портов от Бриджтауна на Барбадосе до Кингстона на Ямайке. Развязка затянувшейся агонии наступила в тихой уединенной бухточке маленького пиратского островка, затерявшегося в Гренадинах. Пираты привели сюда «Нежданную радость» для килевания. Прошло несколько дней. Разоруженное судно было посажено на песок, положено на бок, и часть команды очищала его днише от водорослей и ракушек. Оставшиеся без дела разбрелись по острову и охотились на диких коз. Внезапно в гавань вошли два военных фрегата, и для команды «Нежданной радости» все было кончено.
Через две недели с небольшим, 10 декабря 1715 года, на площади Кингстона (о. Сент-Винсент) смертный приговор четырем из захваченных пиратов был приведен в исполнение. Остальных схваченных головорезов правосудие отправило на каторжные работы. Но не весь экипаж «Нежданной радости» постигла столь безнадежная участь. Несколько членов шайки скрылись от преследования в непроходимых джунглях пиратского острова. Много дали бы они за то, чтобы узнать имя предателя. И теперь, глядя на раскачивающиеся на ветру трупы своих товарищей, они поклялись отомстить. Через девять дней после казни были одновременно взломаны помещения коменданта крепости и начальника порта. Все внутри было перевернуто вверх дном, перерыты и выпотрошены деловые бумаги и документы. Многие из них исчезли. Мертвецки пьяная охрана ничего не могла рассказать, и расследование виновных не нашло.
Прошло еще четыре дня.
Ранним утром караульный на плошали продрал глаза, потянулся, выполз из помещения охраны и остолбенел — тела четырех висельников исчезли, а вместо них висел один покойник — новый! Лицо мертвеца было обезображено до неузнаваемости, а в сердце торчал длинный испанский кинжал, пригвоздивший к телу окровавленный листок с надписью «Нежданная радость Джереми Уэттону». Вызванный офицер приказал снять труп, вытащить нож, а бумагу лично доставил губернатору…
Эти документы были найдены в архиве Бристоля в 1955 году. Знакомство с ними позволило раскрыть тайну этой истории. В бумагах находились донесения с борта «Нежданной радости», непонятно какими способами доставляемые английским властям, и секретный отчет, написанный после захвата пиратского брига. Это были те самые документы, пропажа которых из кабинета коменданта Кингстоуна стоила жизни разоблаченному шпиону. Копии отчетов успели отправить в Англию, но они затерялись в делопроизводстве и всплыли только спустя два с половиной века, рассказав о невидимой войне правительства против пиратов. С их страниц, как под микроскопом, предстала вся жизнь и деятельность пиратского экипажа.
ДЖЕРЕМИ УЭТТОН
Джереми Уэттон был доктором на «Нежданной радости». Английские власти точно продумали, как внедрить шпиона на пиратское судно, и несколько месяцев ждали результата. Лекарь был необходим на любом корабле, в том числе и на разбойничьем. Недоброкачественная пища, испортившаяся за время плаваний, тухлая вода, и как результат — заразные эпидемии, бесконечные огнестрельные и колотые раны, несчастные случаи, увечья, и бороться с этими недугами мог только профессионал. Но они редко находились среди людей, становившихся пиратами. Поэтому когда капитан «Нежданной радости» узнал, что на борту захваченного у острова Доминика торгового барка есть доктор, он вздохнул с облегчением. Вся команда барка была отправлена восвояси, а лекаря пираты забрали на бриг и «заставили» стать членом экипажа. С его появлением и пришла волна неудач, которая преследовала «Нежданную радость» до самого конца. Мы приведем отрывки из донесений и отчета доктора-шпиона, рассказывающих о составе пиратского корабля и обстоятельствах, предшествовавших его захвату.
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ (22 сентября 1715 г.)
«…Идет сорок второй день моего пребывания на „Нежданной радости“. На бриге полно раненых и больных. Их лечение занимает много времени, но позволяет мне общаться со всеми обитателями верхних и нижних палуб… Я убедился, что общество разбойников вовсе не является миром равных людей. Скорее наоборот — здесь правят грубые неумные желания и страсти, животные инстинкты, и поэтому выдвигаются наиболее откровенные и энергичные носители силы. Главари пиратов продвинулись благодаря особенной храбрости, жестокости, удали и коварству. На бриге сорок три человека, но заправляет всеми делами пиратская верхушка. В ней нет единства — каждый из входящих в управление имеет своих сторонников и противников среди простых пиратов…»
КАПИТАН
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ (22 сентября 1715 г.)
«Капитан „Нежданной радости“ Арчибалд Баркли — сущий дьявол. Мне не встречались люди, более ужасные. Это огромный грузный человек с красным одутловатым морщинистым лицом, обезображенным оспой. Он носит выцветший фиолетовый кафтан с оборванными пуговицами, великолепную синюю фетровую треуголку с окантовкой, а руки разукрашены перстнями с драгоценными камнями. Его длинные волосы заплетены в две косы с бантиками из черной тафты. Серые глаза злобно сверкают из-под черных кустистых бровей и буравят собеседника подозрительным взглядом. Он очень редко разговаривает и даже почти не ругается, но его молчание носит такой зловещий оттенок, что я содрогаюсь от ужаса, когда остаюсь с ним наедине. Когда он появляется на палубе, все разговоры прекращаются, и самые отчаянные головорезы боятся встретиться с ним взглядом…»
КВАРТИРМЕЙСТЕР
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ (22 сентября 1715г.)
"… Правая рука капитана — квартирмейстер Генри Паркер, по прозвищу Скелет. Тощий вялый верзила с мертвенно-бледным лицом, мутно-зелеными ядовитыми глазами, грязной батистовой красной повязкой на голове и золотой серьгой в левом ухе. Свое прозвище он получил за голый, как колено, череп и совершенную неподвижность туловища при ходьбе. Паркер Скелет руководит всей жизнью экипажа на корабле — следит, чтобы все приказы исполнялись, и наблюдает за матросами. Он же контролирует, чтобы вся захваченная добыча складировалась в определенном месте, и распределяет ее…»
ШКИПЕР
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ (22 сентября 1715г.)
«…У шкипера Патрика Хьюза самая ординарная внешность. Пожалуй, лишь странное сочетание черных волос и рыжей всклокоченной бороды придают его физиономии необычный вид. Хьюз распоряжается всей хозяйственной частью на корабле. Все имущество, корабельные снасти, такелаж, канаты и другие принадлежности находятся всецело в его распоряжении. Он распределяет, ведет учет, подсчитывает…»
АБОРДАЖНАЯ КОМАНДА
ИЗ ОТЧЕТА (7 декабря 1715 г.)
«Абордажную команду возглавлял французский дворянин, имя которого мне не удалось узнать. Команда называла его Щеголь. Манеры и костюм этого господина сразу бросились мне в глаза. Синий, расшитый серебром камзол с позолоченными пуговицами, кружева на рукавах, белоснежное жабо и роскошная шляпа с золотой фанваронкой, украшенная страусовыми перьями, поддерживались им в безупречном порядке. Длинные каштановые волосы, голубые глаза, белоснежные зубы, нос с горбинкой, усики и изящные руки — как странен вид этого кавалера среди пиратского сброда. Щеголь был единственным на борту «Нежданной радости», кто брился каждый день.
…В сражении француз был страшен. Таких виртуозов клинка мне не приходилось видеть… Он обучал своих помощников фехтованию в крепкий ветер и довел их действия до такою совершенства, что никто не может противостоять им в бою на качающейся палубе. С этими семью головорезами Щеголь первым врывается на борт неприятеля и всегда старается добраться до капитана противника. Мне два раза пришлось видеть, как его рапира пронзала несчастных…
…В бою Щеголя прикрывали два бойца. Справой стороны испанец Маноло — невысокий крепыш с могучей мускулатурой. Он прекрасно владеет необычным и страшным орудием — боевой дубинкой и может справиться сразу с несколькими противниками. С левой — здоровенный араб Абдул, вооруженный двумя кривыми ятаганами… Я сразу заметил, что абордажная команда держалась особняком и не ладила с капитаном. В дальнейшем Вы увидите, какую это сыграло роль…»
ШТУРМАН
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ (3 октября 1715 г.)
«…Штурмана Габриэля Эрроуза никто не называет иначе, как Эль. Немногословный мрачный пьяница, он оживляется лишь над морской картой, стаканом рома или эля. Но никто на корабле не сможет проложить курс лучше, чем этот старый морской волк, никто не сумеет определить положение в море по звездам, войти в прибрежную гавань и отыскать якорную стоянку. Говорят, что Эрроуз — бывший офицер королевского флота, но за убийство был разжалован в матросы, затем попал на каторгу, бежал, был приватиром, а теперь пиратствует…»
АРТИЛЛЕРИЙСКАЯ КОМАНДА
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ (3 октября 1715г.)
«Что касается артиллерии на „Нежданной радости“, то все вопросы принадлежат ведению канонира и его помощника. Это забавная парочка. Канонир, по прозвищу Колокольня, — длинный, как мачта, высушенный субъект, с длиннющими, словно жерди, руками и ногами. Он самый веселый человек на корабле, вечно рассказывает какие-то истории, постоянно слышен его смех. Колокольня производит впечатление совершенно безобидного человека, но да поможет Бог тому кораблю, который попадет на расстояние пушечного выстрела его орудий. Хладнокровный расчет, точный прицел, меткий выстрел — и противнику с расстрелянными снастями и сбитым румпелем не уйти от абордажа. Колокол — помощник Колокольни — пузатый добродушный маленький толстяк на кривых ногах, с сальными глазками, прячущимися между раздутых щек. Это главный эксперт по меди и пороху, он следит за содержанием орудий в чистоте и обучает артиллерийскую команду. Эти двое не опасны —они либо хохочут, либо крутятся возле орудий и перемеряют ядра…»
ПЛОТНИК
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ (3 октября 1715 г.)
«Плотник Ричард Нортон. Крепкий жилистый парень. Жесткая хватка его руки, узловатые пальцы и уверенные движения мастерового говорят о его профессии. У него очень цепкий внимательный взгляд в том, что касается его ремесла. Пилы, гвозди, затычки, свинцовые бляхи, деревянные доски — кажется, до остального ему нет никакого дела. С тупым безразличием сидит он на палубе и смотрит изо дня в день в небо. Его присутствие незаметно, но состояние корабля безупречно — мачты отремонтированы, а гнилые места вовремя приводятся в порядок. Нортон умеет все исправить, не привлекая внимания. Рассерженным плотника я видел единственный раз — он не мог найти какой-то из своих инструментов, и вся палуба была поднята вверх дном, но как только пропажа отыскалась, Нортон вновь погрузился в свое привычное состояние».
БОЦМАН
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ (3 октября 1715 г.)
«Боцман Гарри Брэйди — основательный моряк. Это белобрысый детина с широченной испитой рожей, низким покатым лбом, тяжелой челюстью и огромными руками. Его низкий сиплый голос постоянно грохочет на палубе. Я не раз видел, как члены экипажа подскакивали на месте и быстро исчезали, как только раздавался боцманский рев… Нет предмета на корабле, которого бы он ни . касался. В его ведении находятся все работы палубной команды — от установки парусов, постановки судна на якорь и спуска шлюпок до мытья палубы. Но в последнее время свирепому боцману все труднее добиться четкости в работе от разношерстной команды, собравшейся на «Нежданной радости». А о содержании брига в чистоте творить не приходится…»
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ (8 октября 1715 г.)
«Что за зверь капитан Баркли. Этому негодяю давно пора болтаться в петле. Сегодня из-за него ужасной смертью погиб один из палубной команды. Погибший не входил в число сторонников капитана и даже осмелился как-то раз перечить ему, и вот поплатился за это. Штурман отправил его очистить снасть под бушпритом. Несчастный был еще слаб после болезни и, не удержавшись, упал в воду. Он успел ухватиться за висевший конец, и его потащило за судном. Он взывал о помощи, но Баркли ударом сабли обрубил веревку, и бедняга утонул…
После этой истории дела капитана складываются скверно — команда устала от его бессмысленной жестокости, да и добычи в море давно не попадалось».
ИЗ ОТЧЕТА (7 декабря 1715 г.)
«С Баркли покончено утром 14 октября. „Нежданная радость“, к восторгу команды, наконец встретила торговую шхуну. Судно было взято без сопротивления, и капитан торговца вел себя совершенно спокойно. Оказалось, что неделей раньше шхуну уже обчистил пиратский барк и брать нечего. Всю команду шхуны посадили в шлюпки, и Баркли, раздосадованный неудачей, отправил их в море без припасов… День прошел тягостно. Команда о чем-то перешептывалась, и до меня долетали проклятия в адрес капитана и того дня, когда они попали на „Нежданную радость“. Баркли стоял у борта и угрюмо глядел в море, когда пробегающий четырнадцатилетний мальчишка из артиллерийской команды споткнулся и, падая, толкнул ею. Баркли впал в неописуемую ярость и нанес мальчику чудовищный удар, отбросивший того к борту. Несчастный уткнулся в переборку и упал без сознания, а Баркли, злобно сплюнув, ушел к себе в каюту и заперся. Эта история переполнила терпение. Экипаж собрался на баке и устроил совет. Люди долго и яростно спорили, препирались между собой и наконец решили, что пора капитана сбрасывать. Боцман вел себя тихо, как ягненок, не вмешивался в споры, но и не осмеливался приблизиться к каюте Баркли. Было ясно, что в ней находятся всего два человека — капитан и квартирмейстер. Но команда испытывала такой страх перед ними, что не нашлось смельчака, чтобы пойти к Баркли парламентером и объявить ему решение сходки. Наконец Щеголь назвал всех жалким трусливым сбродом, отдал свои пистолеты Маноло и направился к капитанской каюте. Абдул что-то предупредительно прохрипел ему на своем непонятном языке, но француз только презрительно ухмыльнулся, подошел к капитанскому логову, распахнул дверь и безоружный вошел внутрь. Несколько минут стояла гробовая тишина. А затем… раздались два пистолетных выстрела. Вслед за ними из каюты выскочили Баркли и Паркер Скелет с обнаженными саблями и кортиками. При виде их команду как парализовало. Все застыли в оцепенении. Еще несколько секунд — и Баркли выиграл бы дело, а мятеж был бы потушен. Но вдруг раздался пронзительный крик Абдула — так кричит раб, потерявший любимоо хозяина. Араб стремительно прыгнул вперед, взмахнул клинком, и Паркер с рассеченным черепом покатился по шкафуту и завалился под грот-мачту. Баркли успел уклониться от нападения, но экипаж пришел в себя. Голос капитана, еще пытавшегося подчинить себе команду, захлебнулся в яростном реве десятка глоток. Капитана размазали по палубе, и через несколько минут он, избитый и окровавленный, стоял, привязанный к мачте. Пиратский сбор уготовил своему поверженному главарю страшную смерть. Торговая шхуна еще виднелась в отдалении. На нее отправилась шлюпка с брига, в которую сбросили связанного по рукам и ногам Баркли. Лодка подошла к шхуне. Баркли подняли на борт, перенесли в крюйт-камеру и положили между пороховых ящиков. Оставив все люки открытыми, люди поднялись на борт, зажгли факелы и, спустившись в шлюпку, бросили их на палубу. Шхуну постепенно захватывал огонь, а лодка быстро удалялась. Через несколько минут над океаном прогрохотал оглушительный взрыв».
Как развивались события в дальнейшем, нам доподлинно не известно, так как сохранилась только часть отчета . Скорее всего, оставшись без руководства, раздосадованные неудачами пираты уже не смогли восстановить утраченное единство экипажа. Склоки, дрязги и анархия захватили корабль. Но пиратское братство не было бы столь страшной силой, если бы так легко распадалось. Возможно, килевание на Гренадинах могло привести в чувство разгоряченные умы, если бы не извещение о готовящейся акции, вовремя переданное Джереми Уэттоном. Все, что произошло потом, нам известно…
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ (22 сентября 1715 г.)
«…Идет сорок второй день моего пребывания на „Нежданной радости“. На бриге полно раненых и больных. Их лечение занимает много времени, но позволяет мне общаться со всеми обитателями верхних и нижних палуб… Я убедился, что общество разбойников вовсе не является миром равных людей. Скорее наоборот — здесь правят грубые неумные желания и страсти, животные инстинкты, и поэтому выдвигаются наиболее откровенные и энергичные носители силы. Главари пиратов продвинулись благодаря особенной храбрости, жестокости, удали и коварству. На бриге сорок три человека, но заправляет всеми делами пиратская верхушка. В ней нет единства — каждый из входящих в управление имеет своих сторонников и противников среди простых пиратов…»
КАПИТАН
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ (22 сентября 1715 г.)
«Капитан „Нежданной радости“ Арчибалд Баркли — сущий дьявол. Мне не встречались люди, более ужасные. Это огромный грузный человек с красным одутловатым морщинистым лицом, обезображенным оспой. Он носит выцветший фиолетовый кафтан с оборванными пуговицами, великолепную синюю фетровую треуголку с окантовкой, а руки разукрашены перстнями с драгоценными камнями. Его длинные волосы заплетены в две косы с бантиками из черной тафты. Серые глаза злобно сверкают из-под черных кустистых бровей и буравят собеседника подозрительным взглядом. Он очень редко разговаривает и даже почти не ругается, но его молчание носит такой зловещий оттенок, что я содрогаюсь от ужаса, когда остаюсь с ним наедине. Когда он появляется на палубе, все разговоры прекращаются, и самые отчаянные головорезы боятся встретиться с ним взглядом…»
КВАРТИРМЕЙСТЕР
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ (22 сентября 1715г.)
"… Правая рука капитана — квартирмейстер Генри Паркер, по прозвищу Скелет. Тощий вялый верзила с мертвенно-бледным лицом, мутно-зелеными ядовитыми глазами, грязной батистовой красной повязкой на голове и золотой серьгой в левом ухе. Свое прозвище он получил за голый, как колено, череп и совершенную неподвижность туловища при ходьбе. Паркер Скелет руководит всей жизнью экипажа на корабле — следит, чтобы все приказы исполнялись, и наблюдает за матросами. Он же контролирует, чтобы вся захваченная добыча складировалась в определенном месте, и распределяет ее…»
ШКИПЕР
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ (22 сентября 1715г.)
«…У шкипера Патрика Хьюза самая ординарная внешность. Пожалуй, лишь странное сочетание черных волос и рыжей всклокоченной бороды придают его физиономии необычный вид. Хьюз распоряжается всей хозяйственной частью на корабле. Все имущество, корабельные снасти, такелаж, канаты и другие принадлежности находятся всецело в его распоряжении. Он распределяет, ведет учет, подсчитывает…»
АБОРДАЖНАЯ КОМАНДА
ИЗ ОТЧЕТА (7 декабря 1715 г.)
«Абордажную команду возглавлял французский дворянин, имя которого мне не удалось узнать. Команда называла его Щеголь. Манеры и костюм этого господина сразу бросились мне в глаза. Синий, расшитый серебром камзол с позолоченными пуговицами, кружева на рукавах, белоснежное жабо и роскошная шляпа с золотой фанваронкой, украшенная страусовыми перьями, поддерживались им в безупречном порядке. Длинные каштановые волосы, голубые глаза, белоснежные зубы, нос с горбинкой, усики и изящные руки — как странен вид этого кавалера среди пиратского сброда. Щеголь был единственным на борту «Нежданной радости», кто брился каждый день.
…В сражении француз был страшен. Таких виртуозов клинка мне не приходилось видеть… Он обучал своих помощников фехтованию в крепкий ветер и довел их действия до такою совершенства, что никто не может противостоять им в бою на качающейся палубе. С этими семью головорезами Щеголь первым врывается на борт неприятеля и всегда старается добраться до капитана противника. Мне два раза пришлось видеть, как его рапира пронзала несчастных…
…В бою Щеголя прикрывали два бойца. Справой стороны испанец Маноло — невысокий крепыш с могучей мускулатурой. Он прекрасно владеет необычным и страшным орудием — боевой дубинкой и может справиться сразу с несколькими противниками. С левой — здоровенный араб Абдул, вооруженный двумя кривыми ятаганами… Я сразу заметил, что абордажная команда держалась особняком и не ладила с капитаном. В дальнейшем Вы увидите, какую это сыграло роль…»
ШТУРМАН
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ (3 октября 1715 г.)
«…Штурмана Габриэля Эрроуза никто не называет иначе, как Эль. Немногословный мрачный пьяница, он оживляется лишь над морской картой, стаканом рома или эля. Но никто на корабле не сможет проложить курс лучше, чем этот старый морской волк, никто не сумеет определить положение в море по звездам, войти в прибрежную гавань и отыскать якорную стоянку. Говорят, что Эрроуз — бывший офицер королевского флота, но за убийство был разжалован в матросы, затем попал на каторгу, бежал, был приватиром, а теперь пиратствует…»
АРТИЛЛЕРИЙСКАЯ КОМАНДА
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ (3 октября 1715г.)
«Что касается артиллерии на „Нежданной радости“, то все вопросы принадлежат ведению канонира и его помощника. Это забавная парочка. Канонир, по прозвищу Колокольня, — длинный, как мачта, высушенный субъект, с длиннющими, словно жерди, руками и ногами. Он самый веселый человек на корабле, вечно рассказывает какие-то истории, постоянно слышен его смех. Колокольня производит впечатление совершенно безобидного человека, но да поможет Бог тому кораблю, который попадет на расстояние пушечного выстрела его орудий. Хладнокровный расчет, точный прицел, меткий выстрел — и противнику с расстрелянными снастями и сбитым румпелем не уйти от абордажа. Колокол — помощник Колокольни — пузатый добродушный маленький толстяк на кривых ногах, с сальными глазками, прячущимися между раздутых щек. Это главный эксперт по меди и пороху, он следит за содержанием орудий в чистоте и обучает артиллерийскую команду. Эти двое не опасны —они либо хохочут, либо крутятся возле орудий и перемеряют ядра…»
ПЛОТНИК
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ (3 октября 1715 г.)
«Плотник Ричард Нортон. Крепкий жилистый парень. Жесткая хватка его руки, узловатые пальцы и уверенные движения мастерового говорят о его профессии. У него очень цепкий внимательный взгляд в том, что касается его ремесла. Пилы, гвозди, затычки, свинцовые бляхи, деревянные доски — кажется, до остального ему нет никакого дела. С тупым безразличием сидит он на палубе и смотрит изо дня в день в небо. Его присутствие незаметно, но состояние корабля безупречно — мачты отремонтированы, а гнилые места вовремя приводятся в порядок. Нортон умеет все исправить, не привлекая внимания. Рассерженным плотника я видел единственный раз — он не мог найти какой-то из своих инструментов, и вся палуба была поднята вверх дном, но как только пропажа отыскалась, Нортон вновь погрузился в свое привычное состояние».
БОЦМАН
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ (3 октября 1715 г.)
«Боцман Гарри Брэйди — основательный моряк. Это белобрысый детина с широченной испитой рожей, низким покатым лбом, тяжелой челюстью и огромными руками. Его низкий сиплый голос постоянно грохочет на палубе. Я не раз видел, как члены экипажа подскакивали на месте и быстро исчезали, как только раздавался боцманский рев… Нет предмета на корабле, которого бы он ни . касался. В его ведении находятся все работы палубной команды — от установки парусов, постановки судна на якорь и спуска шлюпок до мытья палубы. Но в последнее время свирепому боцману все труднее добиться четкости в работе от разношерстной команды, собравшейся на «Нежданной радости». А о содержании брига в чистоте творить не приходится…»
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ (8 октября 1715 г.)
«Что за зверь капитан Баркли. Этому негодяю давно пора болтаться в петле. Сегодня из-за него ужасной смертью погиб один из палубной команды. Погибший не входил в число сторонников капитана и даже осмелился как-то раз перечить ему, и вот поплатился за это. Штурман отправил его очистить снасть под бушпритом. Несчастный был еще слаб после болезни и, не удержавшись, упал в воду. Он успел ухватиться за висевший конец, и его потащило за судном. Он взывал о помощи, но Баркли ударом сабли обрубил веревку, и бедняга утонул…
После этой истории дела капитана складываются скверно — команда устала от его бессмысленной жестокости, да и добычи в море давно не попадалось».
ИЗ ОТЧЕТА (7 декабря 1715 г.)
«С Баркли покончено утром 14 октября. „Нежданная радость“, к восторгу команды, наконец встретила торговую шхуну. Судно было взято без сопротивления, и капитан торговца вел себя совершенно спокойно. Оказалось, что неделей раньше шхуну уже обчистил пиратский барк и брать нечего. Всю команду шхуны посадили в шлюпки, и Баркли, раздосадованный неудачей, отправил их в море без припасов… День прошел тягостно. Команда о чем-то перешептывалась, и до меня долетали проклятия в адрес капитана и того дня, когда они попали на „Нежданную радость“. Баркли стоял у борта и угрюмо глядел в море, когда пробегающий четырнадцатилетний мальчишка из артиллерийской команды споткнулся и, падая, толкнул ею. Баркли впал в неописуемую ярость и нанес мальчику чудовищный удар, отбросивший того к борту. Несчастный уткнулся в переборку и упал без сознания, а Баркли, злобно сплюнув, ушел к себе в каюту и заперся. Эта история переполнила терпение. Экипаж собрался на баке и устроил совет. Люди долго и яростно спорили, препирались между собой и наконец решили, что пора капитана сбрасывать. Боцман вел себя тихо, как ягненок, не вмешивался в споры, но и не осмеливался приблизиться к каюте Баркли. Было ясно, что в ней находятся всего два человека — капитан и квартирмейстер. Но команда испытывала такой страх перед ними, что не нашлось смельчака, чтобы пойти к Баркли парламентером и объявить ему решение сходки. Наконец Щеголь назвал всех жалким трусливым сбродом, отдал свои пистолеты Маноло и направился к капитанской каюте. Абдул что-то предупредительно прохрипел ему на своем непонятном языке, но француз только презрительно ухмыльнулся, подошел к капитанскому логову, распахнул дверь и безоружный вошел внутрь. Несколько минут стояла гробовая тишина. А затем… раздались два пистолетных выстрела. Вслед за ними из каюты выскочили Баркли и Паркер Скелет с обнаженными саблями и кортиками. При виде их команду как парализовало. Все застыли в оцепенении. Еще несколько секунд — и Баркли выиграл бы дело, а мятеж был бы потушен. Но вдруг раздался пронзительный крик Абдула — так кричит раб, потерявший любимоо хозяина. Араб стремительно прыгнул вперед, взмахнул клинком, и Паркер с рассеченным черепом покатился по шкафуту и завалился под грот-мачту. Баркли успел уклониться от нападения, но экипаж пришел в себя. Голос капитана, еще пытавшегося подчинить себе команду, захлебнулся в яростном реве десятка глоток. Капитана размазали по палубе, и через несколько минут он, избитый и окровавленный, стоял, привязанный к мачте. Пиратский сбор уготовил своему поверженному главарю страшную смерть. Торговая шхуна еще виднелась в отдалении. На нее отправилась шлюпка с брига, в которую сбросили связанного по рукам и ногам Баркли. Лодка подошла к шхуне. Баркли подняли на борт, перенесли в крюйт-камеру и положили между пороховых ящиков. Оставив все люки открытыми, люди поднялись на борт, зажгли факелы и, спустившись в шлюпку, бросили их на палубу. Шхуну постепенно захватывал огонь, а лодка быстро удалялась. Через несколько минут над океаном прогрохотал оглушительный взрыв».
Как развивались события в дальнейшем, нам доподлинно не известно, так как сохранилась только часть отчета . Скорее всего, оставшись без руководства, раздосадованные неудачами пираты уже не смогли восстановить утраченное единство экипажа. Склоки, дрязги и анархия захватили корабль. Но пиратское братство не было бы столь страшной силой, если бы так легко распадалось. Возможно, килевание на Гренадинах могло привести в чувство разгоряченные умы, если бы не извещение о готовящейся акции, вовремя переданное Джереми Уэттоном. Все, что произошло потом, нам известно…
ГЛАВА 5. ЗАКОНЫ ПИРАТСКОГО МИРА
Жизнь пиратского сообщества — это сложное, причудливое сочетание социально-экономических, политических и психологических отношений. Каждый член экипажа привносил в общую атмосферу свой жизненный опыт, свое мировоззрение. Как правило, этот опыт предполагал негативную реакцию на цивилизованное законопослушное общество, с которым пираты, выходцы из недовольных своим существованием слоев, были в постоянном конфликте. Пиратство, таким образом, превратилось в некий конгломерат, который всасывал в себя потенциальных противников современного общества и жил идеей создать новый мир, мир равенства и справедливости.
Психология пиратства
Люди, попадавшие на судно разбойников, в большинстве своем вовсе не были патологическими маньяками с криминальными наклонностями. «Трудовое» ядро команды составлял слой незатейливых грубых мужчин, выходцев из самых низших слоев общества. В своем прошлом они были портовыми рабочими, демобилизованными матросами, недавними приватирами, рыбаками [84]. Рядом с ними оказывалось множество людей, чья судьба была жестоко искалечена современным обществом, — растоптанные, лишенные жизненных ориентиров сотни бродяг и нищих, уже не рассчитывавших добиться справедливости в жестокой драме жизни. Параллельно с миром «затравленных» и «выброшенных», пиратский корабль принимал и многочисленных представителей «скрывающегося общества» — уголовников, воров, дезертиров с военных и торговых судов. Крепкая нить соучастия в преступлении связывала отныне всех этих людей. Пиратский промысел давал надежду разбогатеть, выйти в люди, вести жизнь «богатого», со всеми ее радостями, или вкупе с такими же неудачниками найти тот идеал справедливости, где не будет законов, защищающих «богача» и превращающего жизнь бедняка в ад.
Пиратский мир, как в миниатюре, воплощал живую картину всего, что видели в прежней жизни люди, вступающие на борт разбойничьего корабля. Выросшие в атмосфере побоев и лишений, вынужденные ежеминутно смиряться с попранием собственного достоинства, они устремлялись в новую жизнь с исступленным желанием реализовать ущемленное самолюбие и ощутить себя свободным.
Показательно в данной связи последнее слово приговоренного к повешению Билли Бонса[85], молодого пирата из команды Бартоломью Робертса. «. ..Никто не говорил под виселицею такой речи, как он: в ней жаловался на золотую приманку богатства, которая принудила его вступить в пиратскую жизнь, а молодость его не в силах была противиться столь великому искушению. Он весьма печалился об обидах, им нанесенных разным людям, просил прощения у Бога и живейшими словами увещевал зрителей, чтоб никогда не забывали Создателя своего в молодости лет своих, ежели не хотят, чтоб ум испортился слишком рано…»
Пиратский мир, как в миниатюре, воплощал живую картину всего, что видели в прежней жизни люди, вступающие на борт разбойничьего корабля. Выросшие в атмосфере побоев и лишений, вынужденные ежеминутно смиряться с попранием собственного достоинства, они устремлялись в новую жизнь с исступленным желанием реализовать ущемленное самолюбие и ощутить себя свободным.
Показательно в данной связи последнее слово приговоренного к повешению Билли Бонса[85], молодого пирата из команды Бартоломью Робертса. «. ..Никто не говорил под виселицею такой речи, как он: в ней жаловался на золотую приманку богатства, которая принудила его вступить в пиратскую жизнь, а молодость его не в силах была противиться столь великому искушению. Он весьма печалился об обидах, им нанесенных разным людям, просил прощения у Бога и живейшими словами увещевал зрителей, чтоб никогда не забывали Создателя своего в молодости лет своих, ежели не хотят, чтоб ум испортился слишком рано…»