Страница:
— Что-о?! — У Гали перехватило дыхание от возмущения. Несчастная девушка! Что с ней будет, когда она узнает правду о своём новоиспечённом супруге. — . Ты — убийца?! — и она вдруг громко и истерично расхохоталась.
— Что с тобой, котик? — ошеломлённо спросил Дима чуть позже, когда та уже плакала от горя. — Ты как-то странно реагируешь. Да, они считали, что это я убивал своих бывших любовниц, а потом ещё и собственную мать чуть в гроб не загнал. И поэтому ждали в засаде около дома Ксении меня, а не кого бы то ни было другого.
— А Ксения Порожкова, та самая, с которой ты тоже трахался? — всхлипнув, спросила Галя несчастным голосом.
— Ну это так, слегка… — горько усмехнулся он. — Я ведь рассказывал: раз десять-пятнадцать всего встречались — и все дела. Ничего серьёзного. Так вот, они ждали меня, ждали на улице, пока кто-то из соседей не увидел открытую дверь её квартиры. Ксюша лежала в прихожей, задушенная своим же шёлковым шарфом. Убийца, судя по всему, обладает недюжинной силой. И, поскольку меня там не было, Родион пришёл к выводу, что убийца не я, а кто-то другой.
— И кто же? — Галя, судя по голосу, была очень взволнована. — Неужели Лёша?
— Не знаю, — озадаченно пробормотал Дима, — я уже сам ничего не понимаю. Сегодняшний день, наверное, оказался самым кошмарным в моей жизни.
Если это Лёша, то я сойду с ума. И мать с отцом вряд ли выживут. Это будет полный крах… Ты извини меня, девочка, но ничего не могу с собой поделать…
А я лежала, ошарашенная только что услышанным, и волосы на моей голове вполне осязаемо шевелились. Так, значит, убийца не Дима?! Господи, как же до меня раньше это не дошло, когда он только начал говорить о том, что Родион ему все рассказал о засаде! Ну конечно! Если рассказал, значит, уже ни в чем его не подозревал, а я-то, дура набитая, лежала здесь и язвила… Но постойте, а кто же тогда убийца? Какой болван ударил меня по голове и притащил на эту дачу?!
Нет, что-то здесь не складывается. Чего-то здесь явно не хватает. Или кого-то.
А вдруг Родион ошибся и поспешил с выводами насчёт Димы? Что, если Дима, заподозрив что-то, перехитрил засаду и сумел незаметно проникнуть в квартиру, убить и незаметно выйти оттуда? Такое ведь тоже нельзя исключить. И сейчас сидит здесь и льёт слезы перед своей наивной женой, зная, что рядом в соседней комнате лежит связанная очередная жертва. Да, скорее всего так оно все и есть.
Эх, Родион Потапыч, Родион Потапыч, как же вы опростоволосились…
Я услышала тоненькую трель сотового телефона и навострила ушки.
Ненависть к Диме после, всех размышлений усилилась в тысячу раз.
— Слушаю, — сказал Дима. — Да, это я… Что?! Когда?! Проклятье!.. А во сколько? Примерно когда мы с вами беседовали? Значит, моё алиби опять проверять не будете… И как это произошло?.. Ужас… И опять никаких следов?.. Хорошо, сейчас приеду… Нет, я сейчас на даче с женой. Буду минут через сорок-пятьдесят.
— Кто это был? — тревожно спросила Галя. — Ты опять уезжаешь?
— Да, придётся, — расстроенно проговорил он. — Представляешь, Рита Климова тоже убита…
— Это которая только сегодня приехала?
— А ты откуда знаешь?
— Она звонила сюда, тебя спрашивала, я сказала, что ты на работе. И… как её убили?
Дима вздохнул, помолчал и дрожащим голосом заговорил:
— Я, когда звонил в офис, говорил с этой Марией и сказал ей про Риту. И Родиону потом сказал. Он сразу же поехал туда, а там уже труп нашли в соседнем подъезде на верхнем этаже. Похоже, её сначала по голове ударили, чтобы не кричала, а потом задушили поясом от халата. Она почему-то была в домашнем халате и в тапочках. А в её квартире нашли труп соседа с кухонным ножом в груди. И дверь была выломана. Теперь Родион свою секретаршу найти не может. Её машина там около дома стоит, а Марии нигде нет. Он считает, что её тоже прикончили. Вот такие у меня проблемы, котик, — невесело закончил он. — Ладно, я поеду туда — детектив зачем-то хочет меня видеть.
— Но кто же может их всех убивать? — ошеломлённо спросила Галя. — И зачем?
— Не знаю… Если это Алексей… — он скрипнул зубами, — то я самолично задушу его, когда поймают. Вот этими руками, понимаешь? И без всякой жалости, как бешеного пса. Я его уже проклял в душе…
— Подожди, а вдруг это не он?
— Это он, Галя, — глухо произнёс Дима. — Я это чувствую. Мне все время кажется, что он где-то рядом, смотрит на меня, видит, как я мучаюсь, и насмехается, подонок! Ты где, мразь?! — вдруг с ненавистью закричал Дима, и от его голоса у меня побежали мурашки. — Покажи свою задницу, ублюдок!!!
— Успокойся, милый, что ты кричишь?! — испугалась Галя. — Здесь никого нет, кроме нас, ты же знаешь…
— Прости, солнышко, сорвался, — обескураженно пробормотал тот, — нервы уже ни к черту. Ладно, поеду я…
— А со мной что будет? — ледяным тоном спросила она. — А если и меня тоже прикончат, как всех твоих любовниц? Ну нет уж, я одна не останусь!
— Тебе со мной нельзя, — виновато проговорил он. — Я обещал Родиону ничего тебе не рассказывать в интересах дела.
— Ах так?! — истерично взвизгнула она. — Ну тогда вали к своему Родиону! А я лягу здесь, и пусть девушку твоей мечты тут душат или режут — мне все равно…
— Никто тебя не тронет, — мягко заверил её Дима. — Алексей понятия не имеет об этой даче — я её купил уже после того, как он пропал. Ну хочешь, я тебе свой пистолет оставлю?
— Оставь, — буркнула она, — только про патроны не забудь. И вообще, я тебя хочу…
— Прямо сейчас?! — опешил тот. — Но меня ждут! И я не могу после всего, что…
— Плюнь на все и иди ко мне, мой сладкий, я вся уже горю…
Она что-то нежно замурлыкала, послышался шорох одежды и неуверенное сопротивление сдавшегося Димы. Затем все завертелось во все ускоряющемся темпе, они глубоко и часто задышали, Галя начала сладострастно вскрикивать, Дима рычать, и очень скоро оба застонали, громко и протяжно, словно испуская дух…
Раздираемая сомнениями и страхом, я лежала и слушала, как ушёл Дима, нежно поцеловав на прощание жену, как хлопнула где-то в глубине дома дверь, а потом послышались лёгкие шаги возвращающейся Галины. Она что-то весело напевала себе под нос и даже, как мне показалось, слегка пританцовывала при ходьбе. Ещё бы ей не радоваться, после такого бурного оргазма, завистливо подумала я. Хотя я, например, после всего услышанного от Димы ни за что бы не смогла вот так искренне, с чувством заняться любовью. Наверное…
Галя немного походила по комнате, непонятно что делая и продолжая напевать, а потом вдруг подошла к моей двери и остановилась, закрыв собой свет.
Я замерла от радости, в надежде, что сейчас она заглянет сюда и освободит меня, но она почему-то отошла, а затем вообще куда-то ушла. Но не успела я загрустить, как она вернулась, и до моих ушей явственно донёсся звук вставляемой в пистолет обоймы, а затем щелчок передергиваемого затвора — Галя, видать, всерьёз готовилась к обороне. На её месте я бы вообще забралась в какой-нибудь подвал, забаррикадировалась там и сидела, не показывая носа, до прихода мужа.
Она снова подошла к двери. На этот раз я услышала, как она вставила в замочную скважину ключ, повернула его два раза. Дверь открылась, и у меня внутри все оборвалось: в светлом ореоле двери передо мной стояла та самая высокая блондинка с короткой стрижкой…
Жестокое выражение её лица испугало меня больше, чем само страшное открытие. Глаза её смотрели с откровенной враждебностью, губы кривились в злобной усмешке. В правой руке она держала пистолет. На ней было лёгкое платье, просвечивающее насквозь, и я видела, что под ним ничего нет, кроме кожи. У неё были узкие бедра, широкие плечи и длинные ноги — такие фигуры бывают у современных манекенщиц. Правда, грудь у Галины была довольно большой, в отличие от них, и очень красивой формы. В общем, девчонка для современного бизнесмена в самый раз: и на людях с такой показаться не стыдно, и в постели, видать, хороша. Короче, если бы она ещё никого не убивала — цены бы ей не было…
— Ну, ты все слышала? — усмехнулась она. — Понравился тебе спектакль?
Специально для тебя устроила.
Она подошла, наклонилась надо мной и рывком сорвала с моего рта пластырь.
— Вот так будет лучше…
— Что тебе нужно? — прохрипела я, вкладывая в свои слова всю накопившуюся во мне злость. — Хочешь убить — убивай, только избавь меня от своего присутствия. Я убийц на дух не переношу.
— А что ж ты тогда весь день у меня под ногами путалась? — рассмеялась она, присаживаясь на край теннисного стола. — Правда, надо отдать тебе должное, ты мне очень помогла — меня все время за тебя принимали, ха-ха! Это до меня уже потом дошло, когда я к Рите пришла.
— Как ты её выманила, дебилка?
— А я её не выманивала! — хихикнула Галя. — Это она сама! Я позвонила, она меня как увидела, обалдела сразу и говорит: «Привет, Мария. Мне тут на секундочку к подружке заскочить нужно. Хочешь со мной?» А мне чего отказываться, тем более на площадке какой-то алкаш меня видел. Я и пошла. Как я поняла, Рита мною перед подружкой похвастаться хотела. Извращенка долбаная…
— Ты сумасшедшая! Зачем ты их всех убила? От ревности, что ли? Дура ты, дура, муж тебя так любит, а ты…
— Ревность здесь ни при чем, — резко перебила она. — Дима всегда был моим и останется только моим, пока я жива, понятно? А те дешёвые давалки и извращенки получили своё за дело.
— А Ангелина Степановна — она тебе что сделала? — со злостью спросила я.
— А это тебя вообще не касается! — посуровела она. — И вообще, ты сейчас не о том думаешь. Ты ведь уже все поняла, не так ли? Вернее, поняла только половину, но тебе и этого хватит, чтобы сообразить, что пора подыхать.
Так что лучше подумай, как мне это лучше сделать.
— Интересно, зачем же ты меня сюда притащила — чтобы убить? — изумилась я. — Могла бы и там…
— Нет, не только за этим, — хмыкнула Галя. — У меня есть свой интерес — пиковый, — она хитро прищурила глаза. — Димы не будет часа два. Ну, в крайнем случае, часа полтора уж точно. За это время я хочу кое-что сделать для себя…
— Ну так делай, только оставь меня в покое, — презрительно бросила я. — И вообще, я уже залежалась тут. Давай, короче, или стреляй, или ослабь проволоку у меня уже конечности отнялись…
— Они тебе все равно уже не понадобятся, ха-ха-ха! — Она рассмеялась звонко и искренне, как дитя. Или как душевнобольная. — Ой, не могу, как смешно!
— Смеяться будешь в аду — говорят, там все смеются, — усмехнулась я.
— А мне все равно — я в эти сказки не верю, — заявила она. — Есть только одна жизнь, здесь, на земле, и её нужно прожить, невзирая ни на что, ни на какие нормы, правила и законы, придуманные некогда рабами, чтобы ограничить свободу хозяев. Нужно успеть взять себе все, что нравится и чего хочется душе.
Любой ценой. И взять сегодня, сейчас, а не завтра, потому что никакого завтра может и не быть — человек слишком уязвим. Вот это и есть истинная свобода в моем понимании. Врубаешься, детка?
Я промолчала, разглядывая её и пытаясь понять, что творится у неё в голове. С виду вроде нормальная девчонка, без сумасшедшего блеска в глазах, слюна по подбородку не стекает, тело не дёргается, почти не смеётся без причины, а творит невесть что.
Она отошла от стола и присела около меня, с любопытством изучая моё лицо пытливым взглядом своих холодных голубых глаз. Делала она это так, словно рассматривала карту города, в который собралась поехать в первый раз. Поскольку я не могла ничего возразить, то просто закрыла глаза, чтобы не видеть её слишком серьёзного и сосредоточенного лица.
— Да-а, подружка, — задумчиво протянула она, — что-то в тебе явно есть.
А ну-ка давай глянем на остальное…
Не успела я понять, что она задумала, как, схватив мой плащ за воротник, она «расстегнула» его рывком, повыдирав все пуговицы. Затем то же самое проделала с моей блузкой, а потом и с юбкой. В результате я осталась лежать перед ней в ворохе собственной изуродованной одежды, со связанными за спиной руками, ощущая себя совершенно голой. Впрочем, так оно почти и было.
— Ух ты! — восхищённо пробормотала она, уставившись на мою грудь. — Надо же, какая, оказывается, она бывает красивая! А я и не подозревала…
Тут она протянула руку и стала ощупывать мою грудь так, будто перед ней лежала каменная статуя, а не живой человек. Затем перешла на живот.
— Убери руки, скотина, — процедила я, сгорая от гнева и содрогаясь от омерзения под её холодными пальцами, — или я за себя не отвечаю.
Она презрительно усмехнулась и опять принялась за грудь.
— Ну что ты можешь мне сделать, дурочка? Ты ведь всего лишь смазливая и глупая девка…
— Если бы не проволока, я бы тебе показала, что я могу сделать, — зло бросила я сквозь зубы. — Ты бы сейчас визжала от страха и молила о пощаде, тварь ты сумасшедшая… Убери руки, сказала!
— У-у, какие мы грозные! — удивлённо проговорила она и поднялась. — Хочешь сказать, что сможешь справиться со мной, если я тебя развяжу? Да я ж тебя, куколка, изуродую так, что родная мама не узнает.
— А ты развяжи — и посмотрим, — хмыкнула я с презрением. — А то треплешься тут… А боишься — так и скажи.
Её губы расплылись в довольную улыбку, в глазах мелькнул интерес, она положила пистолет на стол, вернулась ко мне и заявила:
— Только потом не говори, что я тебя не предупреждала, договорились?
Жалеть я тебя не буду. Ты — дура, понимаешь? Ты, может, и красивей меня, но не сильней — это уж точно. Вот мы тебе красоты-то и поубавим. И спеси тоже поубавим. Считай, что сама напросилась. Сейчас ты увидишь, какой должна быть настоящая женщина…
Сердце моё подпрыгнуло от радости, когда она начала распутывать проволоку на моих лодыжках.
— Ты только не бросайся на меня сразу, — усмехнулась я, — а то ещё прикончу от злости — потом в суд тащить будет некого.
— Нет, вы только посмотрите на неё, — пробормотала она, — наглости нет предела! Это ты от страха, что ль, так хорохоришься?
— Нет, от счастья, что смогу тебе сейчас мозги на место вставить, — язвительно парировала я.
— Перевернись…
Я перевернулась на живот, и Галя освободила мне руки. И тут же отошла к столу, взяла пистолет, потом, подойдя к двери, закрыла её на ключ.
— Это чтобы ты не сбежала, — пояснила она со смехом, — а то по всей даче за тобой гоняться мне как-то не в кайф.
Я уже поднялась, скинула плащ и стояла, разминая затёкшие запястья.
Теперь, когда Галя сама себя загнала в ловушку и даже дверь заперла, мне уже можно было ни о чем не волноваться — она была в моих руках, осталось лишь препроводить её в милицию. В том, что я это сделаю в ближайшие полчаса, я не сомневалась ни мгновения.
— Ты что же, с пистолетом будешь драться? — спросила я со смехом. — Тогда понятно, почему ты такая смелая…
Она сочувственно вздохнула, посмотрев на меня как на наивное дитя, отошла к стульям, вынула обойму, положила её на стул, а пистолет бросила на пол.
— Так будут понадёжнее, — пояснила она, возвращаясь и останавливаясь в трех шагах от меня. — Ну давай, что ли, начнём? — В глазах её блуждала все та же самоуверенно-презрительная усмешка. — Только предупреждаю: у меня чёрный пояс по айкидо. Извини, что не сделала этого раньше. Как тебе такая новость?
— Ничего, пойдёт и айкидо, — буркнула я. — Мне все равно…
— Ну ты и наглая! — Глаза её вспыхнули бешенством. — Я же тебя искалечу сейчас!
— А чего тогда стоишь? Начинай…
Не обращая на неё внимания, я отошла к стене и встала, скрестив руки на груди и насмешливо глядя на неё, одновременно прикидывая, как бы её так зало-мать, чтобы не сильно покалечить. Хотя мне очень хотелось не только покалечить, а просто пришибить эту озверевшую суку на месте. Драться с ней я не собиралась даже для виду — игры закончились. И тут, издав боевой вопль, Галя бросилась ко мне, подпрыгнула и, целясь в лицо, выкинула ногу вперёд. Все эти приёмы я изучала ещё в первом классе. Поймав двумя руками в воздухе её здоровенную, почти мужскую, твёрдую, как железо, ступню, я резко крутанула её и тут же отпустила. Что-то треснуло, и Галя с криком упала на пол у стены, на то место, где я только что стояла. Пусть теперь на одной ноге попрыгает. Забыв о её существовании, я побежала к стульям, где лежал пистолет. Это был единственный способ утихомирить Галину, которая, судя по всему, умирать пока не собиралась. Но добежать не успела — сумасшедшая, каким-то образом догнав меня, запрыгнула мне на спину, обхватив ногами и руками, повалила на пол и стала выдавливать пальцами глаза, издавая при этом какие-то страшные звуки. Она была очень тяжёлой и невероятно сильной, эта девушка. И приёмчики знала, запрещённые в приличных секциях. И умела ими пользоваться. Зажатая в её стальные тиски, я не могла даже вздохнуть, не то что вырваться, а её длинные пальцы, впившиеся в мои глазницы, причиняли мне адскую боль. Поняв, что ведь так и ослепнуть можно и сама она меня ни за что уже не отпустит, пока не изувечит, я воткнула свой указательный палец ей между рёбер. Она закричала, разжала руки, и я, выскользнув из-под неё, вскочила на ноги. Галя вертелась на полу, зажимая ладонями окровавленное на боку платье, крутила головой, таращила глаза от боли и дико рычала. Ей было очень больно, потому что я не просто воткнула палец, а ещё и, поддёв им ребро, слегка дёрнула, вырвав его из мышечных тканей. Если она сумасшедшая, то утихомирить её можно было только таким варварским способом — это было моё личное мнение. Все лицо моё было изодрано и ужасно саднило. Решив, что не стоит больше рисковать, я пошла за проволокой, которая валялась около матраса на другом конце комнаты. Теперь её нужно было хорошенько связать, уложить на моё место, закрыть и звонить боссу с докладом об успешном завершении дела. Он там небось уже с ума сходит, разыскивая мой труп по всему городу…
Я наклонилась, чтобы взять куски проволоки, и услышала, как щёлкнула вставляемая в пистолет обойма. И с ужасом обернулась. Мегера, держась одной рукой за повреждённый бок, с которого на пол капала кровь, стояла, жутко скалясь, около стульев и целилась в меня из мужниного пистолета.
— Ну что, стерва, — прохрипела она, язвительно ухмыляясь, — думала, что взяла меня, да? А вот и нет. Ну-ка ложись на пол лицом вниз! И попробуй только дёрнуться!
«И как только она эту адскую боль терпит? — изумлённо думала я, покорно опускаясь на пол. — В старину людей таким образом пытали, выдёргивая крюками ребра, а этой хоть бы хны. Одно слово — сумасшедшая…»
— Теперь возьми проволоку и свяжи себе ноги, — приказала она.
Я послушно связала и опять улеглась.
— А сейчас я тебе устрою праздник жизни, — Галя нервно хихикнула и, прыгая на одной ноге, потому что другая ступня была свёрнута набок и нелепо болталась в воздухе, направилась к двери. — Я тебя сейчас тоже покалечу, сожгу на хер…
Не спуская с меня глаз, она открыла дверь и выпрыгнула в комнату, где виднелся диван со столиком, ковры на стенах и краешек стойки бара, уставленного бутылками. Там она остановилась, посмотрела на меня долгим взглядом и грозно прошипела:
— Попробуй только пошевелиться. Я сейчас вернусь.
И ускакала куда-то вправо. Я услышала, как она, сделав три прыжка, остановилась и, бормоча себе под нос, начала чем-то греметь. Три прыжка обратно — это три секунды. За это время я, конечно, не успею распутать проволоку на ногах. А если не успею, значит, не смогу защититься от пуль, которые непременно полетят в меня, когда она увидит, что я пытаюсь освободиться. Поэтому я предпочла остаться на месте и ждать более подходящего случая. К тому же из неё быстро вытекала кровь, и я надеялась, что очень скоро она ослабеет и потеряет сознание. Главное сейчас не спешить и не делать ошибок…
— Ты там не дёргаешься, Мария? — предупреждающе крикнула она. — Смотри мне! Я ведь теперь не могу тебя просто так убить, сама понимаешь. Так что подожди немного, пока кочерга раскалится. Я тебе глазёнки твои наглые выжгу, хи-хи! Ты, кстати, чем занималась, каким видом, я что-то не поняла, а? Что молчишь? Ау!
Она припрыгала к двери, убедилась, что я лежу на месте со связанными ногами, и сказала:
— Какая умная девочка. Я так поняла, ты по индивидуальной программе у какого-то ниндзи обучалась? Что ж ты сразу-то не сказала? Я бы тебя лучше пристрелила. А теперь я даже трахнуться с Димочкой не смогу, ой! — Она поморщилась от боли. — И мне придётся и его убить, хоть я и не собиралась…
Это все ты виновата, — в её голосе зазвучала ненависть. — Сволочь ты после этого. — Она посмотрела вправо. — Так, наверное, уже нагрелась.
И ускакала, смешно взмахивая пистолетом. Я лежала головой к дверям, держа руки на затылке, и была уверена, что сейчас эта мегера притащит из камина горячую кочергу и начнёт тыкать ею мне в глаза. А если я начну сопротивляться — убьёт. Что-то тоскливо заныло в моей душе, по телу прошёл неприятный холодок от .сознания того, что я недооценила физические возможности соперницы и опять попалась в её лапы. Я начала оглядываться в поисках какого-нибудь орудия защиты. На глаза попался кусок медной проволоки, которым были связаны мои руки.
Быстро схватив его, я лихорадочно отломала небольшой кусочек и спрятала его между пальцами. В этот момент в дверях снова появилась Галя. В левой руке у неё был пистолет, а в другой — длинная кочерга с дымящимся загнутым концом.
— Ты не смотри, что она не красная, — виновато пояснила она, глядя на кочергу, — просто остыла уже. Но тебе хватит. А главное, больно не будет.
Смотри… — Задрав платье, она посмотрела на окровавленную рану в боку и, неловко выгнувшись, приложила к ней конец кочерги. Там сразу все зашипело, и я отвернулась. Ничего более омерзительного я ещё в жизни не видела.
— Не нравится? — хихикнула она. — Ничего, сейчас понравится.
И запрыгала в мою сторону, балансируя обеими руками. Ждать больше не было смысла. Повернув голову, . я посмотрела на неё и щелчком послала свою маленькую пульку ей в глаз, надеясь, что та попадёт не плашмя, а остриём. Не знаю, куда уж и как она там ей попала, только Галина сразу споткнулась и со всего маху грохнулась на пол передо мной. Кочерга со звоном отлетела в сторону, но пистолет эта стерва не выпустила. Более того, перевернувшись на спину, зажимая ладонью правый глаз и тоненько визжа, она начала из него палить куда-то вверх. С потолка посыпалась штукатурка, пули со свистом носились по комнате, отскакивая от бетонных стен, но я уже не обращала ни на что внимания — мне хотелось только сбежать от этой психически неуравновешенной женщины, которой попал в руки пистолет. Встав на карачки, подтягивая сразу обе связанных ноги, я быстро добралась до выхода, вытащила ключ, захлопнула и закрыла дверь на замок.
Выстрелы уже прекратились. И вдруг Галя душераздирающим голосом закричала, видно, только сейчас почувствовала боль от пульки в глазу. Но она была жива, а большего мне было и не нужно.
Размотав проволоку на ногах, я выскочила из комнаты в коридор, потом на крыльцо и, как была, в разорванной на груди кофточке и наполовину уцелевшей юбке, побежала по узкой асфальтовой аллейке между голыми фруктовыми деревьями к забору, где под фонарным столбом стояла красная «девятка». Не помня себя, я запрыгнула в неё, дрожащими руками нащупала ключ, чудом оказавшийся в замке, завела мотор, вдавила педаль газа до упора и вырвалась на свободу вместе с хлипкими воротами, разлетевшимися в разные стороны…
Не успела я добраться до выезда с территории дач, до которого было минут пять езды по узким улочкам, как увидела въезжающую в центральные ворота чёрную машину, показавшуюся мне в темноте «Кадиллаком». Ослепив меня фарами, она остановилась, перегородив ворота, и я едва успела затормозить, чтобы не врезаться в неё. Что ещё за шуточки?! Тут правая дверца открылась, из неё выскочил босс в своей любимой шляпе и с пистолетом, с другой стороны вывалился Дима, и они оба бросились ко мне, причём босс недвусмысленно держал пистолет двумя руками, целясь в меня через лобовое стекло. Я выключила фары, чтобы он мог меня рассмотреть, и тоже выскочила из машины.
— Это ты?! — поражённо воскликнул Родион.
— А где Галя?! — почти одновременно с ним крикнул Дима.
— Ты что здесь делаешь? Где Алексей? — Босс подбежал ко мне и заглянул в машину. — Он что, уже прикончил её?
Я ничего не могла понять и стояла перед ними, раскрыв рот от удивления, в разорванной на груди одежде, и только хлопала глазами. Осмотрев машину, босс повернулся ко мне и легонько ударил ладонью по щеке.
— Эй, очнись! Что там произошло? — Он кивнул за мою спину в сторону дач. — Где остальные?
— Слушай, Родион, оставь её, и поехали быстрее! — нервно проговорил Дима. — Чует моё сердце, там что-то неладно…
— Какой Алексей? — наконец обрела я дар речи. — Там одна Галя…
— Да? А кто же тебя тогда так уделал? — подозрительно прищурился Родион, осматривая мою одежду.
— Да брось ты её, поехали! — в отчаянии прокричал Дима, уже стоя около своей тачки. — Там Галя погибает! Ну же!!!
— Так. Садись к нам в машину, — коротко бросил босс уже на ходу, и я посеменила за ним.
Когда мы тронулись, босс повернулся ко мне с пассажирского сиденья и, внимательно заглянув в глаза, тихо спросил:
— Значит, Алексея там не было?
— Не было.
— А кто же тогда?
Я глянула на бледного, как смерть, Диму, с трудом удерживающего руль на колдобинах дачной дороги, и не решилась сказать правду.
— Что с тобой, котик? — ошеломлённо спросил Дима чуть позже, когда та уже плакала от горя. — Ты как-то странно реагируешь. Да, они считали, что это я убивал своих бывших любовниц, а потом ещё и собственную мать чуть в гроб не загнал. И поэтому ждали в засаде около дома Ксении меня, а не кого бы то ни было другого.
— А Ксения Порожкова, та самая, с которой ты тоже трахался? — всхлипнув, спросила Галя несчастным голосом.
— Ну это так, слегка… — горько усмехнулся он. — Я ведь рассказывал: раз десять-пятнадцать всего встречались — и все дела. Ничего серьёзного. Так вот, они ждали меня, ждали на улице, пока кто-то из соседей не увидел открытую дверь её квартиры. Ксюша лежала в прихожей, задушенная своим же шёлковым шарфом. Убийца, судя по всему, обладает недюжинной силой. И, поскольку меня там не было, Родион пришёл к выводу, что убийца не я, а кто-то другой.
— И кто же? — Галя, судя по голосу, была очень взволнована. — Неужели Лёша?
— Не знаю, — озадаченно пробормотал Дима, — я уже сам ничего не понимаю. Сегодняшний день, наверное, оказался самым кошмарным в моей жизни.
Если это Лёша, то я сойду с ума. И мать с отцом вряд ли выживут. Это будет полный крах… Ты извини меня, девочка, но ничего не могу с собой поделать…
А я лежала, ошарашенная только что услышанным, и волосы на моей голове вполне осязаемо шевелились. Так, значит, убийца не Дима?! Господи, как же до меня раньше это не дошло, когда он только начал говорить о том, что Родион ему все рассказал о засаде! Ну конечно! Если рассказал, значит, уже ни в чем его не подозревал, а я-то, дура набитая, лежала здесь и язвила… Но постойте, а кто же тогда убийца? Какой болван ударил меня по голове и притащил на эту дачу?!
Нет, что-то здесь не складывается. Чего-то здесь явно не хватает. Или кого-то.
А вдруг Родион ошибся и поспешил с выводами насчёт Димы? Что, если Дима, заподозрив что-то, перехитрил засаду и сумел незаметно проникнуть в квартиру, убить и незаметно выйти оттуда? Такое ведь тоже нельзя исключить. И сейчас сидит здесь и льёт слезы перед своей наивной женой, зная, что рядом в соседней комнате лежит связанная очередная жертва. Да, скорее всего так оно все и есть.
Эх, Родион Потапыч, Родион Потапыч, как же вы опростоволосились…
Я услышала тоненькую трель сотового телефона и навострила ушки.
Ненависть к Диме после, всех размышлений усилилась в тысячу раз.
— Слушаю, — сказал Дима. — Да, это я… Что?! Когда?! Проклятье!.. А во сколько? Примерно когда мы с вами беседовали? Значит, моё алиби опять проверять не будете… И как это произошло?.. Ужас… И опять никаких следов?.. Хорошо, сейчас приеду… Нет, я сейчас на даче с женой. Буду минут через сорок-пятьдесят.
— Кто это был? — тревожно спросила Галя. — Ты опять уезжаешь?
— Да, придётся, — расстроенно проговорил он. — Представляешь, Рита Климова тоже убита…
— Это которая только сегодня приехала?
— А ты откуда знаешь?
— Она звонила сюда, тебя спрашивала, я сказала, что ты на работе. И… как её убили?
Дима вздохнул, помолчал и дрожащим голосом заговорил:
— Я, когда звонил в офис, говорил с этой Марией и сказал ей про Риту. И Родиону потом сказал. Он сразу же поехал туда, а там уже труп нашли в соседнем подъезде на верхнем этаже. Похоже, её сначала по голове ударили, чтобы не кричала, а потом задушили поясом от халата. Она почему-то была в домашнем халате и в тапочках. А в её квартире нашли труп соседа с кухонным ножом в груди. И дверь была выломана. Теперь Родион свою секретаршу найти не может. Её машина там около дома стоит, а Марии нигде нет. Он считает, что её тоже прикончили. Вот такие у меня проблемы, котик, — невесело закончил он. — Ладно, я поеду туда — детектив зачем-то хочет меня видеть.
— Но кто же может их всех убивать? — ошеломлённо спросила Галя. — И зачем?
— Не знаю… Если это Алексей… — он скрипнул зубами, — то я самолично задушу его, когда поймают. Вот этими руками, понимаешь? И без всякой жалости, как бешеного пса. Я его уже проклял в душе…
— Подожди, а вдруг это не он?
— Это он, Галя, — глухо произнёс Дима. — Я это чувствую. Мне все время кажется, что он где-то рядом, смотрит на меня, видит, как я мучаюсь, и насмехается, подонок! Ты где, мразь?! — вдруг с ненавистью закричал Дима, и от его голоса у меня побежали мурашки. — Покажи свою задницу, ублюдок!!!
— Успокойся, милый, что ты кричишь?! — испугалась Галя. — Здесь никого нет, кроме нас, ты же знаешь…
— Прости, солнышко, сорвался, — обескураженно пробормотал тот, — нервы уже ни к черту. Ладно, поеду я…
— А со мной что будет? — ледяным тоном спросила она. — А если и меня тоже прикончат, как всех твоих любовниц? Ну нет уж, я одна не останусь!
— Тебе со мной нельзя, — виновато проговорил он. — Я обещал Родиону ничего тебе не рассказывать в интересах дела.
— Ах так?! — истерично взвизгнула она. — Ну тогда вали к своему Родиону! А я лягу здесь, и пусть девушку твоей мечты тут душат или режут — мне все равно…
— Никто тебя не тронет, — мягко заверил её Дима. — Алексей понятия не имеет об этой даче — я её купил уже после того, как он пропал. Ну хочешь, я тебе свой пистолет оставлю?
— Оставь, — буркнула она, — только про патроны не забудь. И вообще, я тебя хочу…
— Прямо сейчас?! — опешил тот. — Но меня ждут! И я не могу после всего, что…
— Плюнь на все и иди ко мне, мой сладкий, я вся уже горю…
Она что-то нежно замурлыкала, послышался шорох одежды и неуверенное сопротивление сдавшегося Димы. Затем все завертелось во все ускоряющемся темпе, они глубоко и часто задышали, Галя начала сладострастно вскрикивать, Дима рычать, и очень скоро оба застонали, громко и протяжно, словно испуская дух…
Раздираемая сомнениями и страхом, я лежала и слушала, как ушёл Дима, нежно поцеловав на прощание жену, как хлопнула где-то в глубине дома дверь, а потом послышались лёгкие шаги возвращающейся Галины. Она что-то весело напевала себе под нос и даже, как мне показалось, слегка пританцовывала при ходьбе. Ещё бы ей не радоваться, после такого бурного оргазма, завистливо подумала я. Хотя я, например, после всего услышанного от Димы ни за что бы не смогла вот так искренне, с чувством заняться любовью. Наверное…
Галя немного походила по комнате, непонятно что делая и продолжая напевать, а потом вдруг подошла к моей двери и остановилась, закрыв собой свет.
Я замерла от радости, в надежде, что сейчас она заглянет сюда и освободит меня, но она почему-то отошла, а затем вообще куда-то ушла. Но не успела я загрустить, как она вернулась, и до моих ушей явственно донёсся звук вставляемой в пистолет обоймы, а затем щелчок передергиваемого затвора — Галя, видать, всерьёз готовилась к обороне. На её месте я бы вообще забралась в какой-нибудь подвал, забаррикадировалась там и сидела, не показывая носа, до прихода мужа.
Она снова подошла к двери. На этот раз я услышала, как она вставила в замочную скважину ключ, повернула его два раза. Дверь открылась, и у меня внутри все оборвалось: в светлом ореоле двери передо мной стояла та самая высокая блондинка с короткой стрижкой…
Жестокое выражение её лица испугало меня больше, чем само страшное открытие. Глаза её смотрели с откровенной враждебностью, губы кривились в злобной усмешке. В правой руке она держала пистолет. На ней было лёгкое платье, просвечивающее насквозь, и я видела, что под ним ничего нет, кроме кожи. У неё были узкие бедра, широкие плечи и длинные ноги — такие фигуры бывают у современных манекенщиц. Правда, грудь у Галины была довольно большой, в отличие от них, и очень красивой формы. В общем, девчонка для современного бизнесмена в самый раз: и на людях с такой показаться не стыдно, и в постели, видать, хороша. Короче, если бы она ещё никого не убивала — цены бы ей не было…
— Ну, ты все слышала? — усмехнулась она. — Понравился тебе спектакль?
Специально для тебя устроила.
Она подошла, наклонилась надо мной и рывком сорвала с моего рта пластырь.
— Вот так будет лучше…
— Что тебе нужно? — прохрипела я, вкладывая в свои слова всю накопившуюся во мне злость. — Хочешь убить — убивай, только избавь меня от своего присутствия. Я убийц на дух не переношу.
— А что ж ты тогда весь день у меня под ногами путалась? — рассмеялась она, присаживаясь на край теннисного стола. — Правда, надо отдать тебе должное, ты мне очень помогла — меня все время за тебя принимали, ха-ха! Это до меня уже потом дошло, когда я к Рите пришла.
— Как ты её выманила, дебилка?
— А я её не выманивала! — хихикнула Галя. — Это она сама! Я позвонила, она меня как увидела, обалдела сразу и говорит: «Привет, Мария. Мне тут на секундочку к подружке заскочить нужно. Хочешь со мной?» А мне чего отказываться, тем более на площадке какой-то алкаш меня видел. Я и пошла. Как я поняла, Рита мною перед подружкой похвастаться хотела. Извращенка долбаная…
— Ты сумасшедшая! Зачем ты их всех убила? От ревности, что ли? Дура ты, дура, муж тебя так любит, а ты…
— Ревность здесь ни при чем, — резко перебила она. — Дима всегда был моим и останется только моим, пока я жива, понятно? А те дешёвые давалки и извращенки получили своё за дело.
— А Ангелина Степановна — она тебе что сделала? — со злостью спросила я.
— А это тебя вообще не касается! — посуровела она. — И вообще, ты сейчас не о том думаешь. Ты ведь уже все поняла, не так ли? Вернее, поняла только половину, но тебе и этого хватит, чтобы сообразить, что пора подыхать.
Так что лучше подумай, как мне это лучше сделать.
— Интересно, зачем же ты меня сюда притащила — чтобы убить? — изумилась я. — Могла бы и там…
— Нет, не только за этим, — хмыкнула Галя. — У меня есть свой интерес — пиковый, — она хитро прищурила глаза. — Димы не будет часа два. Ну, в крайнем случае, часа полтора уж точно. За это время я хочу кое-что сделать для себя…
— Ну так делай, только оставь меня в покое, — презрительно бросила я. — И вообще, я уже залежалась тут. Давай, короче, или стреляй, или ослабь проволоку у меня уже конечности отнялись…
— Они тебе все равно уже не понадобятся, ха-ха-ха! — Она рассмеялась звонко и искренне, как дитя. Или как душевнобольная. — Ой, не могу, как смешно!
— Смеяться будешь в аду — говорят, там все смеются, — усмехнулась я.
— А мне все равно — я в эти сказки не верю, — заявила она. — Есть только одна жизнь, здесь, на земле, и её нужно прожить, невзирая ни на что, ни на какие нормы, правила и законы, придуманные некогда рабами, чтобы ограничить свободу хозяев. Нужно успеть взять себе все, что нравится и чего хочется душе.
Любой ценой. И взять сегодня, сейчас, а не завтра, потому что никакого завтра может и не быть — человек слишком уязвим. Вот это и есть истинная свобода в моем понимании. Врубаешься, детка?
Я промолчала, разглядывая её и пытаясь понять, что творится у неё в голове. С виду вроде нормальная девчонка, без сумасшедшего блеска в глазах, слюна по подбородку не стекает, тело не дёргается, почти не смеётся без причины, а творит невесть что.
Она отошла от стола и присела около меня, с любопытством изучая моё лицо пытливым взглядом своих холодных голубых глаз. Делала она это так, словно рассматривала карту города, в который собралась поехать в первый раз. Поскольку я не могла ничего возразить, то просто закрыла глаза, чтобы не видеть её слишком серьёзного и сосредоточенного лица.
— Да-а, подружка, — задумчиво протянула она, — что-то в тебе явно есть.
А ну-ка давай глянем на остальное…
Не успела я понять, что она задумала, как, схватив мой плащ за воротник, она «расстегнула» его рывком, повыдирав все пуговицы. Затем то же самое проделала с моей блузкой, а потом и с юбкой. В результате я осталась лежать перед ней в ворохе собственной изуродованной одежды, со связанными за спиной руками, ощущая себя совершенно голой. Впрочем, так оно почти и было.
— Ух ты! — восхищённо пробормотала она, уставившись на мою грудь. — Надо же, какая, оказывается, она бывает красивая! А я и не подозревала…
Тут она протянула руку и стала ощупывать мою грудь так, будто перед ней лежала каменная статуя, а не живой человек. Затем перешла на живот.
— Убери руки, скотина, — процедила я, сгорая от гнева и содрогаясь от омерзения под её холодными пальцами, — или я за себя не отвечаю.
Она презрительно усмехнулась и опять принялась за грудь.
— Ну что ты можешь мне сделать, дурочка? Ты ведь всего лишь смазливая и глупая девка…
— Если бы не проволока, я бы тебе показала, что я могу сделать, — зло бросила я сквозь зубы. — Ты бы сейчас визжала от страха и молила о пощаде, тварь ты сумасшедшая… Убери руки, сказала!
— У-у, какие мы грозные! — удивлённо проговорила она и поднялась. — Хочешь сказать, что сможешь справиться со мной, если я тебя развяжу? Да я ж тебя, куколка, изуродую так, что родная мама не узнает.
— А ты развяжи — и посмотрим, — хмыкнула я с презрением. — А то треплешься тут… А боишься — так и скажи.
Её губы расплылись в довольную улыбку, в глазах мелькнул интерес, она положила пистолет на стол, вернулась ко мне и заявила:
— Только потом не говори, что я тебя не предупреждала, договорились?
Жалеть я тебя не буду. Ты — дура, понимаешь? Ты, может, и красивей меня, но не сильней — это уж точно. Вот мы тебе красоты-то и поубавим. И спеси тоже поубавим. Считай, что сама напросилась. Сейчас ты увидишь, какой должна быть настоящая женщина…
Сердце моё подпрыгнуло от радости, когда она начала распутывать проволоку на моих лодыжках.
— Ты только не бросайся на меня сразу, — усмехнулась я, — а то ещё прикончу от злости — потом в суд тащить будет некого.
— Нет, вы только посмотрите на неё, — пробормотала она, — наглости нет предела! Это ты от страха, что ль, так хорохоришься?
— Нет, от счастья, что смогу тебе сейчас мозги на место вставить, — язвительно парировала я.
— Перевернись…
Я перевернулась на живот, и Галя освободила мне руки. И тут же отошла к столу, взяла пистолет, потом, подойдя к двери, закрыла её на ключ.
— Это чтобы ты не сбежала, — пояснила она со смехом, — а то по всей даче за тобой гоняться мне как-то не в кайф.
Я уже поднялась, скинула плащ и стояла, разминая затёкшие запястья.
Теперь, когда Галя сама себя загнала в ловушку и даже дверь заперла, мне уже можно было ни о чем не волноваться — она была в моих руках, осталось лишь препроводить её в милицию. В том, что я это сделаю в ближайшие полчаса, я не сомневалась ни мгновения.
— Ты что же, с пистолетом будешь драться? — спросила я со смехом. — Тогда понятно, почему ты такая смелая…
Она сочувственно вздохнула, посмотрев на меня как на наивное дитя, отошла к стульям, вынула обойму, положила её на стул, а пистолет бросила на пол.
— Так будут понадёжнее, — пояснила она, возвращаясь и останавливаясь в трех шагах от меня. — Ну давай, что ли, начнём? — В глазах её блуждала все та же самоуверенно-презрительная усмешка. — Только предупреждаю: у меня чёрный пояс по айкидо. Извини, что не сделала этого раньше. Как тебе такая новость?
— Ничего, пойдёт и айкидо, — буркнула я. — Мне все равно…
— Ну ты и наглая! — Глаза её вспыхнули бешенством. — Я же тебя искалечу сейчас!
— А чего тогда стоишь? Начинай…
Не обращая на неё внимания, я отошла к стене и встала, скрестив руки на груди и насмешливо глядя на неё, одновременно прикидывая, как бы её так зало-мать, чтобы не сильно покалечить. Хотя мне очень хотелось не только покалечить, а просто пришибить эту озверевшую суку на месте. Драться с ней я не собиралась даже для виду — игры закончились. И тут, издав боевой вопль, Галя бросилась ко мне, подпрыгнула и, целясь в лицо, выкинула ногу вперёд. Все эти приёмы я изучала ещё в первом классе. Поймав двумя руками в воздухе её здоровенную, почти мужскую, твёрдую, как железо, ступню, я резко крутанула её и тут же отпустила. Что-то треснуло, и Галя с криком упала на пол у стены, на то место, где я только что стояла. Пусть теперь на одной ноге попрыгает. Забыв о её существовании, я побежала к стульям, где лежал пистолет. Это был единственный способ утихомирить Галину, которая, судя по всему, умирать пока не собиралась. Но добежать не успела — сумасшедшая, каким-то образом догнав меня, запрыгнула мне на спину, обхватив ногами и руками, повалила на пол и стала выдавливать пальцами глаза, издавая при этом какие-то страшные звуки. Она была очень тяжёлой и невероятно сильной, эта девушка. И приёмчики знала, запрещённые в приличных секциях. И умела ими пользоваться. Зажатая в её стальные тиски, я не могла даже вздохнуть, не то что вырваться, а её длинные пальцы, впившиеся в мои глазницы, причиняли мне адскую боль. Поняв, что ведь так и ослепнуть можно и сама она меня ни за что уже не отпустит, пока не изувечит, я воткнула свой указательный палец ей между рёбер. Она закричала, разжала руки, и я, выскользнув из-под неё, вскочила на ноги. Галя вертелась на полу, зажимая ладонями окровавленное на боку платье, крутила головой, таращила глаза от боли и дико рычала. Ей было очень больно, потому что я не просто воткнула палец, а ещё и, поддёв им ребро, слегка дёрнула, вырвав его из мышечных тканей. Если она сумасшедшая, то утихомирить её можно было только таким варварским способом — это было моё личное мнение. Все лицо моё было изодрано и ужасно саднило. Решив, что не стоит больше рисковать, я пошла за проволокой, которая валялась около матраса на другом конце комнаты. Теперь её нужно было хорошенько связать, уложить на моё место, закрыть и звонить боссу с докладом об успешном завершении дела. Он там небось уже с ума сходит, разыскивая мой труп по всему городу…
Я наклонилась, чтобы взять куски проволоки, и услышала, как щёлкнула вставляемая в пистолет обойма. И с ужасом обернулась. Мегера, держась одной рукой за повреждённый бок, с которого на пол капала кровь, стояла, жутко скалясь, около стульев и целилась в меня из мужниного пистолета.
— Ну что, стерва, — прохрипела она, язвительно ухмыляясь, — думала, что взяла меня, да? А вот и нет. Ну-ка ложись на пол лицом вниз! И попробуй только дёрнуться!
«И как только она эту адскую боль терпит? — изумлённо думала я, покорно опускаясь на пол. — В старину людей таким образом пытали, выдёргивая крюками ребра, а этой хоть бы хны. Одно слово — сумасшедшая…»
— Теперь возьми проволоку и свяжи себе ноги, — приказала она.
Я послушно связала и опять улеглась.
— А сейчас я тебе устрою праздник жизни, — Галя нервно хихикнула и, прыгая на одной ноге, потому что другая ступня была свёрнута набок и нелепо болталась в воздухе, направилась к двери. — Я тебя сейчас тоже покалечу, сожгу на хер…
Не спуская с меня глаз, она открыла дверь и выпрыгнула в комнату, где виднелся диван со столиком, ковры на стенах и краешек стойки бара, уставленного бутылками. Там она остановилась, посмотрела на меня долгим взглядом и грозно прошипела:
— Попробуй только пошевелиться. Я сейчас вернусь.
И ускакала куда-то вправо. Я услышала, как она, сделав три прыжка, остановилась и, бормоча себе под нос, начала чем-то греметь. Три прыжка обратно — это три секунды. За это время я, конечно, не успею распутать проволоку на ногах. А если не успею, значит, не смогу защититься от пуль, которые непременно полетят в меня, когда она увидит, что я пытаюсь освободиться. Поэтому я предпочла остаться на месте и ждать более подходящего случая. К тому же из неё быстро вытекала кровь, и я надеялась, что очень скоро она ослабеет и потеряет сознание. Главное сейчас не спешить и не делать ошибок…
— Ты там не дёргаешься, Мария? — предупреждающе крикнула она. — Смотри мне! Я ведь теперь не могу тебя просто так убить, сама понимаешь. Так что подожди немного, пока кочерга раскалится. Я тебе глазёнки твои наглые выжгу, хи-хи! Ты, кстати, чем занималась, каким видом, я что-то не поняла, а? Что молчишь? Ау!
Она припрыгала к двери, убедилась, что я лежу на месте со связанными ногами, и сказала:
— Какая умная девочка. Я так поняла, ты по индивидуальной программе у какого-то ниндзи обучалась? Что ж ты сразу-то не сказала? Я бы тебя лучше пристрелила. А теперь я даже трахнуться с Димочкой не смогу, ой! — Она поморщилась от боли. — И мне придётся и его убить, хоть я и не собиралась…
Это все ты виновата, — в её голосе зазвучала ненависть. — Сволочь ты после этого. — Она посмотрела вправо. — Так, наверное, уже нагрелась.
И ускакала, смешно взмахивая пистолетом. Я лежала головой к дверям, держа руки на затылке, и была уверена, что сейчас эта мегера притащит из камина горячую кочергу и начнёт тыкать ею мне в глаза. А если я начну сопротивляться — убьёт. Что-то тоскливо заныло в моей душе, по телу прошёл неприятный холодок от .сознания того, что я недооценила физические возможности соперницы и опять попалась в её лапы. Я начала оглядываться в поисках какого-нибудь орудия защиты. На глаза попался кусок медной проволоки, которым были связаны мои руки.
Быстро схватив его, я лихорадочно отломала небольшой кусочек и спрятала его между пальцами. В этот момент в дверях снова появилась Галя. В левой руке у неё был пистолет, а в другой — длинная кочерга с дымящимся загнутым концом.
— Ты не смотри, что она не красная, — виновато пояснила она, глядя на кочергу, — просто остыла уже. Но тебе хватит. А главное, больно не будет.
Смотри… — Задрав платье, она посмотрела на окровавленную рану в боку и, неловко выгнувшись, приложила к ней конец кочерги. Там сразу все зашипело, и я отвернулась. Ничего более омерзительного я ещё в жизни не видела.
— Не нравится? — хихикнула она. — Ничего, сейчас понравится.
И запрыгала в мою сторону, балансируя обеими руками. Ждать больше не было смысла. Повернув голову, . я посмотрела на неё и щелчком послала свою маленькую пульку ей в глаз, надеясь, что та попадёт не плашмя, а остриём. Не знаю, куда уж и как она там ей попала, только Галина сразу споткнулась и со всего маху грохнулась на пол передо мной. Кочерга со звоном отлетела в сторону, но пистолет эта стерва не выпустила. Более того, перевернувшись на спину, зажимая ладонью правый глаз и тоненько визжа, она начала из него палить куда-то вверх. С потолка посыпалась штукатурка, пули со свистом носились по комнате, отскакивая от бетонных стен, но я уже не обращала ни на что внимания — мне хотелось только сбежать от этой психически неуравновешенной женщины, которой попал в руки пистолет. Встав на карачки, подтягивая сразу обе связанных ноги, я быстро добралась до выхода, вытащила ключ, захлопнула и закрыла дверь на замок.
Выстрелы уже прекратились. И вдруг Галя душераздирающим голосом закричала, видно, только сейчас почувствовала боль от пульки в глазу. Но она была жива, а большего мне было и не нужно.
Размотав проволоку на ногах, я выскочила из комнаты в коридор, потом на крыльцо и, как была, в разорванной на груди кофточке и наполовину уцелевшей юбке, побежала по узкой асфальтовой аллейке между голыми фруктовыми деревьями к забору, где под фонарным столбом стояла красная «девятка». Не помня себя, я запрыгнула в неё, дрожащими руками нащупала ключ, чудом оказавшийся в замке, завела мотор, вдавила педаль газа до упора и вырвалась на свободу вместе с хлипкими воротами, разлетевшимися в разные стороны…
Не успела я добраться до выезда с территории дач, до которого было минут пять езды по узким улочкам, как увидела въезжающую в центральные ворота чёрную машину, показавшуюся мне в темноте «Кадиллаком». Ослепив меня фарами, она остановилась, перегородив ворота, и я едва успела затормозить, чтобы не врезаться в неё. Что ещё за шуточки?! Тут правая дверца открылась, из неё выскочил босс в своей любимой шляпе и с пистолетом, с другой стороны вывалился Дима, и они оба бросились ко мне, причём босс недвусмысленно держал пистолет двумя руками, целясь в меня через лобовое стекло. Я выключила фары, чтобы он мог меня рассмотреть, и тоже выскочила из машины.
— Это ты?! — поражённо воскликнул Родион.
— А где Галя?! — почти одновременно с ним крикнул Дима.
— Ты что здесь делаешь? Где Алексей? — Босс подбежал ко мне и заглянул в машину. — Он что, уже прикончил её?
Я ничего не могла понять и стояла перед ними, раскрыв рот от удивления, в разорванной на груди одежде, и только хлопала глазами. Осмотрев машину, босс повернулся ко мне и легонько ударил ладонью по щеке.
— Эй, очнись! Что там произошло? — Он кивнул за мою спину в сторону дач. — Где остальные?
— Слушай, Родион, оставь её, и поехали быстрее! — нервно проговорил Дима. — Чует моё сердце, там что-то неладно…
— Какой Алексей? — наконец обрела я дар речи. — Там одна Галя…
— Да? А кто же тебя тогда так уделал? — подозрительно прищурился Родион, осматривая мою одежду.
— Да брось ты её, поехали! — в отчаянии прокричал Дима, уже стоя около своей тачки. — Там Галя погибает! Ну же!!!
— Так. Садись к нам в машину, — коротко бросил босс уже на ходу, и я посеменила за ним.
Когда мы тронулись, босс повернулся ко мне с пассажирского сиденья и, внимательно заглянув в глаза, тихо спросил:
— Значит, Алексея там не было?
— Не было.
— А кто же тогда?
Я глянула на бледного, как смерть, Диму, с трудом удерживающего руль на колдобинах дачной дороги, и не решилась сказать правду.