Коршунов Евгений. Рассвет в дебрях Буша (Лузитания - 2)

   - Будем надеяться, что ничего неожиданного не произойдет в ближайшие два дня, - продолжил Коста. - Я вам еще не говорил, что нам придется на некоторое время расстаться с "алуэтом"? Завтра отправим в Гидау тело полковника, а этот раскисший майор, от него здесь все равно нет толку, пусть сопровождает убитого.
   Последние фразы Коста произнес так, будто ожидал согласия Майка, и Майк кивнул.
   - Вот и отлично, - сдержанно сказал капитан.
   Он взял у Майка бумажную ленточку, собрал авторучку и положил ее на стол.
   - Теперь вы понимаете, почему я откладываю операцию? Эта история со вдовой коменданта... Как некстати все произошло!
   В голосе Коста было искреннее сожаление, и Майк так же искренне согласился с ним.
   Странным все-таки был этот капитан! То высокомерный и заносчивый, то такой, как сейчас... Какой? Майк не мог подобрать слов.
   - Человек, передавший вам записку, должен встретиться с вами в сумерки. Передайте ему вот это и сразу же возвращайтесь.
   Коста протянул Майку авторучку.
   - Радисты связываются с Гидау, - сказал он уже с порога. - Я сообщу о смерти полковника де Сильва.
   Браун вышел из дома, как только воздух стал за окном сиренево-серым. Он постоял у двери, окинул взглядом пустынный плац, в пыли которого все еще были видны длинные извилистые полосы: следы командос, ползших навстречу пулеметным очередям, неглубокая ямка - след разорвавшейся гранаты.
   Никого не заметив, Майк двинулся направо, мимо "алуэта" - охраны около вертолета не было - к кладбищу. Он дошел до могил, когда уже стемнело, хотя весь путь неторопливым шагом занял минуты три-четыре, не больше. Потом медленно пошел назад, решив продолжать эту вынужденную прогулку еще минут десять - ведь встреча была назначена в сумерки.
   Вот и "алуэт" - как раз на полпути между кладбищем и домом.
   - Сеньор комендант! - неожиданно услышал он голос рядом с собою, и от машины отделилась тень. - Это я... Скорее!
   Майк оглянулся. Второго поблизости не было.
   "А вдруг наши не перехватят записку? - мелькнула мысль. - Вдруг я что-нибудь не понял в словах Мелинды?"
   - Скорее! - повторил агент. Майк сунул ему авторучку. Агент поспешно схватил ее, и в тот же момент из-за вертолета вынырнула еще одна тень.
   Первый резко обернулся, выставил вперед руку, но она отлетела, отброшенная ударом, вверх. Еще удар, и он повалился в пыль.
   Нападавший склонился над агентом.
   - Стой! - прогремел голос капитана Коста почти рядом. - Стой!
   И тотчас позади Майка вспыхнула редкая цепь фонариков: их тонкие лучи уперлись в фигуру человека, бегущего к блокгаузам через пустынный плац. Автоматная очередь вспорола тьму, и веер огненных нитей хлестнул по фонарям.
   - Не стрелять! - крикнул Коста. - Из форта ему не уйти!
   Майк, выхватив свой пистолет, в растерянности стоял над стонущим агентом.
   "Второй наш", - опять вспомнились ему слова Мелинды.
   - Из форта ему не уйти, - повторил Коста.
   А этот отлежится и понесет новый приказ в Габерон заговорщикам!
   И, вытянув руку, Майк выпалил всю обойму в темноту, туда, где в пыли корчился агент.
   Подскочивший Коста схватил его за руку.
   - Вы сошли с ума! Вы убили нашего человека!
   Командос бежали на выстрелы, не зажигая фонарей.
   "Боятся", - злорадно подумал Майк и обернулся к капитану.
   - Ваш человек хотел убить меня! - зло бросил он.
   Затем Майк взял фонарик из руки не нашедшего что ответить капитана, стал на колени над телом убитого, зажег свет и принялся обшаривать его карманы. Авторучки с запиской не было.
   - Вы оборвали связь, - грубо бросил Коста и обернулся к командос: Никого из форта не выпускать. Мы должны найти...
   Он не сказал что, махнул рукой и, резко повернувшись, быстро пошел в дом.
   ЗАГОВОРЩИКИ ТОРОПЯТСЯ
   Кваме Араухо расправил тонкую полоску бумаги, лежавшую перед ним, и задумался: решение требовалось принять срочно. Судя по тому, что было в записке, дело зашло слишком далеко.
   Он тяжело вздохнул и поднял взгляд на сидевшего перед ним старика священника, босоногого, в пыльной и рваной, некогда лиловой рясе, подпоясанной старой, разлохматившейся веревкой.
   Глаза старика были полуприкрыты, сухие губы потрескались, он дышал широко открытым ртом.
   - Устали, падре? - сочувственно спросил начальник контрразведки.
   Отец Игнасио кивнул:
   - Мне трудновато бегать по бушу, сын мой...
   - Вы знаете, что здесь написано?
   - Ты не доверяешь мне, сын мой? - старик поправил тяжелый бронзовый крест, висевший на впалой узкой груди.
   - Просто хочу понять, падре, как вы, клерикал, пошли на сотрудничество с нами, с атеистами.
   - Мелинда верила в бога, но разве это мешало ей...
   Араухо нетерпеливо перебил его:
   - Да, да... Она была патриоткой, настоящей патриоткой. И она делала большое дело. - Начальник контрразведки опять кивнул на полоску бумаги, которую разглаживал своей сухой ладонью. - И все же кое-что мне продолжает оставаться неясным во всей этой истории. Я должен задать вам несколько вопросов, падре. Вы рассказали мне, что Майк Браун сообщил содержание записки Мелинде. Ни с того, ни с сего. А если это провокация?
   - Капитан Браун - честный человек, - твердо ответил священник. Мелинда верила ему.
   - Но какие для этого основания?
   Священник упрямо нагнул голову:
   - Разве не капитан Морис отпустил его в форт после того, как эти собаки из "Огненной колонны" получили по заслугам? Капитан Морис верил в него.
   - Да, я знаю об этом, - помедлив, согласился Араухо, - но почему вы напали на агента в форте, а не выследили его потом в буше? И почему капитан Браун застрелил его?
   - У нас не было времени, чтобы сообщить об агенте нашим людям в буше. И если бы капитан Браун не застрелил его, кто знает, может быть, он пришел бы к заговорщикам раньше меня.
   Отец Игнасио говорил тихо и спокойно, резкий тон начальника контрразведки, казалось, не производил на него никакого впечатления.
   - Но вы рассказывали, что капитан Коста следил тем вечером за Майком Брауном. Значит, туги его в чем-то подозревают?
   - Я сказал, что это было похоже на засаду, сын мой, - все тем же ровным, терпеливым голосом ответил священник. - Может быть, туги...
   -...знали, что вы хотите напасть на их агента, - закончил за него фразу Араухо. - Но от кого?
   Начальник контрразведки многозначительно замолчал. Когда он заговорил снова, голос его был полон металла:
   - Только Майк Браун и Мелинда знали, что от нас... с нашей стороны, поправился он, - пришел человек с запиской. И уж конечно, не от Мелинды могли узнать об этом туги! Значит, - он опять сделал многозначительную паузу, -...туги ведут какую-то хитрую игру. И скорее всего их цель убедить нас в том, что в наши ряды пробрались предатели.
   Он доверительно наклонился к священнику:
   - В интересах дела необходимо, чтобы, кроме меня и вас, об этом никто ничего не знал. Вы меня поняли?
   Отец Игнасио бесстрастно кивнул. Араухо помог ему встать со стула и, поддерживая за локоть, повел к двери.
   - Да... - вспомнил он у самого порога. - Часа через три вы мне понадобитесь, падре. Здесь неподалеку есть хижина. Спросите любого, как пройти к местному знахарю. Это наш человек. Скажите ему, что вы пришли от брата, страдающего зубной болью. И располагайтесь там как дома. Я найду вас...
   Начальник контрразведки стоял у окна и наблюдал за отцом Игнасио, пока священник устало пересекал плац.
   Затем Араухо вернулся к столу, сунул записку в ящик, запер его. Одернув куртку и поправив кобуру, начальник контрразведки легким пружинистым шагом вышел из кабинета.
   Часовые заметили начальника издалека. Они знали обычай Кваме Араухо лично проверять заключенных два-три раза в день, и один из охранников, поспешно вытащив из кармана тяжелый ключ, вставил его в замочную скважину.
   Араухо сухо кивнул, часовой тотчас повернул ключ. Заключенные по заведенному порядку выстроились в первой комнате у стены. За спиной Араухо переминались с ноги на ногу часовые с автоматами, закинутыми за плечи.
   - Закройте дверь, - не оборачиваясь, приказал им Араухо.
   В отличие от семи арестованных, стоявших навытяжку, майор Жоа небрежно прислонился плечом к стене.
   - Мне нужно задать вам несколько вопросов, гражданин Жоа... Прошу пройти, - холодно произнес Кваме Араухо.
   И, не дожидаясь Жоа, он толкнул дверь, ведущую во вторую комнату. Майор неторопливо оторвал плечо от стены, двинулся следом.
   В комнате не было никакой мебели. У стены лежали свернутые циновки из рафии, в углу - оцинкованный бак с водой. Из небольшого транзисторного приемника, поставленного на подоконник, тихо журчала музыка.
   Араухо подошел к окну, глянул сквозь решетку наружу и включил звук на полную мощность. Потом хитро подмигнул майору Жоа, нагнулся, раскатал одну из циновок, уселся на нее и сделал приглашающий жест рукой:
   - Садись! Друзья просят отложить операцию...
   - Какого черта! - вырвалось У Жоа.
   - Из форта номер семь пришел человек. Он из группы Мелинды.
   - Этой ведьмы, которая погубила "Огненную колонну"? С ней давно уже пора кончать. Почему туги с этим тянут? Ведь мы сообщили им все, что нужно.
   Араухо коснулся руки Жоа:
   - Успокойся. Она уже встретилась с духами предков. Сейчас для нас куда опаснее Майк Браун. Связной случайно вышел на него с моей запиской, ведь теперь он комендант форта! Не перебивай. Майк Браун работает на капитана Мориса. Я установил это точно.
   - Значит, на помощь из форта нам рассчитывать нечего, - помрачнел Жоа. - А действовать надо немедленно.
   - У меня все готово. Но рисковать незачем. Мне верят, и все донесения с той стороны поступают ко мне.
   - Но ведь Коста в Гидау, куда за два дня не доберешься! Араухо тихо рассмеялся:
   - Он уже в форте номер семь. Если мой человек свяжется с ним, с Майком Брауном будет покончено. Не из-за этого я откладываю операцию: я должен быть уверен, что вертолет тугов будет ждать нас, когда провернем дело. Клянусь духами предков, мне совсем не хочется отправиться на небо следом за Кэндалом.
   - Что ты хочешь сообщить капитану Коста? - уже спокойно спросил Жоа.
   - Мы начинаем операцию через три дня. Дольше тянуть нельзя...
   - Через неделю Кэндал отправится в Колонию, соберет Национальное собрание и провозгласит независимость, - продолжал майор.
   Араухо небрежно махнул рукой:
   - До этого еще далеко. Куда опаснее, что на Кэндала теперь работает этот выскочка, капитан Морис. Майк Браун его человек. И как только он сумел его обработать! Впрочем, хорошенькая сумма для мальчишки, только начинающего жизнь, немало значит.
   Араухо встал с циновки, потянулся:
   - Но мне пора идти. Падре меня заждался.
   Жоа кивнул, не трогаясь с места.
   Кваме Араухо шел, держась рукою за щеку. Все знали - его мучают зубы, и помогает ему лишь какое-то снадобье, которое специально для него готовит живущий неподалеку знахарь, высохший старик с пепельно-серой кожей, с клочками седых волос на голом черепе.
   Араухо усмехнулся, издалека заметив, что перед хижиной, этой обителью черной магии, сидя на корточках друг против друга, мирно беседовали два старика - колдун и священник.
   - А я вижу - вы подружились, служитель бога и наместник дьявола, сказал, подходя к ним, Кваме Араухо.
   - Не богохульствуй, сын мой, - укоризненно покачал головой отец Игнасио.
   Колдун же молча встал и, приподняв циновку, закрывающую вход в капище, скрылся внутри. Потом появился с самой обычной кружкой, фаянсовой, желтой, дешевой, молча протянул ее Араухо. Тот поспешно схватил ее, хлебнул, принялся полоскать рот. Через минуту-другую он сплюнул жидкость и сказал священнику:
   - Вы пойдете в форт, падре... Священник согласно кивнул.
   -..к капитану Коста.
   Араухо обернулся к колдуну.
   - Ты расскажешь ему, что нужно делать для перехода границы. А это, падре, вам... - Араухо протянул отцу Игнасио несколько шариковых авторучек. - Он, - кивок на колдуна, - объяснит, что с ними делать.
   РАЗГОВОР В ПОГРАНИЧНОЙ ЛАВКЕ
   Капитан Морис, сидевший с удочками на корме старой лодки, бросил окурок в темную, казавшуюся в сумерках масленисто-тяжелой воду лагуны.
   - Значит, ты видел падре из форта номер семь, - задумчиво сказал он, глядя куда-то вдаль.
   - Клянусь Шанго, это был он! Он сел в грузовик, который пошел сегодня к границе! - заторопился Нхай, словно боясь, что ему не поверят. - Я видел его много раз в буше.
   Разведчик выпрыгнул из лодки на серый влажный песок, стал собирать снасти.
   - Но почему падре не пришел ко мне? - задумчиво спросил он самого себя. - Ведь Мелинда получила приказ держать связь только со мной...
   Капитан Морис тщательно отряхнул ноги и обулся.
   - Камрад Нхай! - голос Мориса стал официальным. - Я приказываю вам охранять детей советника Мангакиса и советского журналиста Корнева. С ними ничего не должно случиться. Ни-че-го! Вам понятно?
   - Слушаюсь, камрад капитан! А как же отец Игнасио?
   Капитан Морис невольно улыбнулся непосредственности старого солдата:
   - Не беспокойся. Я свяжусь по радио с пропускным пунктом на границе, а через чае отправлюсь туда сам.
   Нхай в сомнении покачал головой:
   - Если у падре черно на душе, он не станет дожидаться, пока грузовик дойдет до границы. В буше много тропинок, ведущих на ту сторону.
   - Я знаю отца Игнасио. - Капитан Морис положил свою тяжелую руку на плечо Нхаю. - Помни прежде всего, что я сказал тебе о детях наших друзей. Они должны быть в безопасности!
   ...А в это самое время в пятидесяти трех километрах от Габерона и в двенадцати от границы, отделяющей территорию Республики Богана от Колонии, на пыльной деревенской улице остановился военный грузовик.
   Деревня Окити - всего лишь несколько глиняных хижин да государственная лавка, построенная из бетонных блоков, - была последним пунктом, где "фридомфайтеры" могли чувствовать себя в относительной безопасности перед переходом в партизанскую зону.
   На полках лавки громоздились штуки пестрых тканей, одеяла, эмалированная посуда. Были там и керосин, и мачете, и лопаты. Мешки с крупной солью стояли рядом с ящиками пива, велосипеды громоздились один на Другом и отражались в квадратах небольших зеркал, которыми были увешаны стены.
   Кое-кто из пассажиров грузовика, совсем еще мальчишки, только что закончившие военную подготовку и возвращавшиеся в свои отряды, вошли в лавку.
   Торговавший в лавке мулат, отзывавшийся на имя Сана, достал из холодильника, работавшего на керосине, запотевшие бутылки лимонада.
   Отец Игнасио вошел в лавку вместе с другими. При виде его глаза мулата слегка прищурились - слишком необычно выглядел человек в рясе среди ладных, крепких парней в новенькой, хорошо подогнанной военной форме.
   Сана вышел из-за прилавка и молча подал старику железный стул, тот благодарно кивнул и сел, держа в худой руке стакан золотистого лимонада.
   - Лимонад пахнет керосином, - неуверенно сказал священник, ни к кому не обращаясь.
   Сана насторожился, невольно оглянулся на остальных посетителей. Те допивали лимонад и один за другим выходили из лавки.
   - Через год обещают электричество, - подал ответную реплику мулат и опустил взгляд: в конце концов, керосином пахло действительно крепко, и фраза, сказанная священником, могла случайно совпасть с началом пароля.
   Последний "фридомфайтер" вышел из лавки.
   - Электричество будет гораздо раньше, - услышал Сана ответ священника и кивнул: пароль был правильный.
   - Еще стаканчик, святой отец? Я угощаю...
   Не дожидаясь ответа, Сана налил в высокий стакан пенистую золотистую жидкость и протянул священнику раскрытую ладонь.
   Тот торопливо сунул руку за пазуху и вытащил несколько разноцветных шариковых ручек. Одну из них, красную, он отдал мулату, остальные снова спрятал.
   Сана юркнул куда-то за ящики. Появился он оттуда через минуту с авторучкой за ухом и взглянул на священника.
   - Вам нельзя ехать дальше, святой отец. У меня есть указание переправить вас в Колонию другим путем.
   Священник кивнул.
   - Я пойду с вами, - продолжал мулат.
   - А как же... Слышишь? Грузовик "фридомфайтеров"
   просигналил раз, другой... Тогда Сана хитро улыбнулся,
   поманил священника пальцем:
   - Извините, святой отец. Вам придется немного побыть одному. Вот здесь, за ящиками. А я постараюсь, чтобы они уехали без вас.
   Старик прошел за стойку. Сана потушил лампу, и сразу все погрузилось в густейшую темноту. Священник слышал, как мулат вышел из лавки.
   Через некоторое время заработал двигатель грузовика, послышались веселые голоса, отзывавшиеся сержанту, громко читавшему список пассажиров. Священник с тревогой ждал, когда выкрикнут его имя. Выкрикнули, и глухой голос отозвался:
   "Здесь". Потом хлопнули дверцы кабины, одна, другая, двигатель загудел громче, его гул стал удаляться, но долго еще был слышен в тишине тропической ночи.
   Сана вернулся в лавку с фонариком в руке.
   - Все в порядке, святой отец! - довольно сказал он. - Подать голос и улизнуть в такой тьме совсем просто. Теперь они хватятся вас только на границе.
   - Но почему я должен прятаться? - недовольно спросил священник.
   Мулат весело сверкнул зубами:
   - Сразу видно, что вы новичок. Мне приказано проводить вас до самых ворот форта номер семь. Пошли! Ведь у каждого из нас в этой войне есть свое задание!
   ГЕНЕРАЛ ОТДАЕТ ПРИКАЗ
   ...Губернатор Колонии генерал ди Ногейра в этот вечер засиделся у себя в кабинете дольше обычного. Давно стемнело, а он все не вставал из-за письменного стола. Зеленый абажур старомодной настольной лампы бросал круг мягкого приятного света на стопку листков папиросной бумаги, исписанных от руки крупным писарским почерком. Это были секретные документы: шифровки из Лиссабона, донесения комендантов фортов, разбросанных по лесам и болотам Колонии, агентурные сведения.
   А информация была не той, что вызывает положительные эмоции. Из Лиссабона сообщали о волнениях в частях, предназначенных для отправки в Колонию. В казармах появлялись листовки, - батальон десантников отказался грузиться на транспортный корабль. Это сообщение было ответом на просьбу губернатора заменить некоторые части в Колонии, уставшие от войны в буше.
   Генерал усмехнулся: если уж эти господа в Лиссабоне не могут навести порядок в армии там, в Европе, то что делать ему, сидящему в этой проклятой дыре, где все вокруг враждебно самой идее цивилизации! И они еще смеют требовать "более решительных действий против мятежников".
   Ди Ногейра откинулся на высокую прямую спинку старинного стула - он привез это неуклюжее, украшенное резьбой чудовище из родового поместья в Португалии - и устало закрыл глаза.
   Одна за другой перед мысленным взором генерала проходили картины долгих лет, проведенных им в Колонии.
   Экспедиции против мятежников - в первые годы он сам отправлялся с командос в буш. Горящие хижины, расстрелы заложников. Кровь, огонь, разрушения, повторение всего того, что делали благородные предки генерала несколько веков назад в Южной Америке.
   Но тогда все было проще: меч и крест Лузитании были непобедимы, и язычники склонялись перед ними, стрелы были бессильны против мушкетов и пушек Теперь же... Генерал мысленно увидел "алуэт", догорающий в буше. Его сбили "стрелой" - так назывались теперь пехотные ракеты "земля - воздух", которых все больше становилось у мятежников.
   Генерал взял другой листок, испещренный росчерками синего карандаша. Мятежники собирались провозгласить независимость Колонии. Через неделю где-то в буше должна открыться сессия их Национального собрания. Депутаты в него уже избраны, под носом у гарнизонов, осажденных в буше. Правда, кое-кто из этих "избранников народа" уже схвачен, но остальные...
   Агентура сообщала, что сессию откроет Кэндал. Он же провозгласит независимость и будет избран первым президентом Народной Республики Гидау. А тогда мятежников признают десятки стран... Африка, Азия... и, конечно же, красные.
   Ди Ногейра перевернул листок и на обороте шифровки синим карандашом набросал несколько слов. Потом взял стоящий перед ним большой бронзовый колокольчик (он привез его, как и стул, из своего родового поместья) и несколько раз встряхнул.
   Дверь в кабинет почти тотчас же распахнулась, и на пороге вырос дежурный адъютант, молодцеватый лейтенант. Он вопросительно смотрел на генерала.
   - Попросите шифровальщика, - почти шепотом сказал ди Ногейра. - Со всем, что касается операции "Феникс".
   Офицер щелкнул каблуками, подчеркнуто четко повернулся и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
   "Старый дьявол в ярости, - подумал адъютант. - Он всегда говорит шепотом, когда готов лопнуть от злости".
   Сержант-шифровальщик, взлохмаченный, в больших темных очках, закрывающих половину его удлиненного лица, вбежал в комнату.
   Но ди Ногейра уже успокоился. Он молча протянул руку и взял у сержанта папку со свежими, только что расшифрованными донесениями, раскрыл ее, быстро перелистал листки папиросной бумаги, на одном остановился, прочел раз, другой, удовлетворенно хмыкнул.
   - Больше из форта номер семь у вас ничего нет? - поднял он взгляд на все еще не оправившегося от испуга шифровальщика.
   - Радисты все время сидят на их волне, ваше превосходительство.
   - Хорошо, - кивнул генерал и протянул сержанту листок со своими размашистыми каракулями, к которым приписал еще несколько слов. - Вызовите капитана Коста и передайте ему немедленно. Впрочем... - Он поднес листок к глазам. - Я вам прочитаю. Еще чего-нибудь напутаете.
   Последняя фраза прозвучала по-стариковски сварливо.
   - Передайте: "Действия ваши одобряю, однако операция "Феникс" должна быть завершена в ближайшие три дня".
   Шифровальщик аккуратно вложил листок в толстую папку черной кожи, щелкнул каблуками, вышел.
   "А этому болвану Коррейе все-таки пришлось вернуться в форт, - со злорадством подумал ди Ногейра. - Пусть поучится умению выходить сухим из воды у этого... как его... сынка миллионера Брауна".
   И он вспомнил подарок Брауна-старшего - великолепный, украшенный серебром карабин, полученный генералом, как только стало известно о решении комиссии, разбиравшейся в причинах гибели "Огненной колонны" Фрэнка Рохо.
   СМЕРТЬ ОТЦА ИГНАСИО
   Капитан Морис еще раз пробежал взглядом список "пассажиров", прибывших вчера на границу с Колонией в зоне "Е". Да, прибыли все, кроме священника.
   - Куда он девался? - удивленно разводил руками старший из охранников. - Сам ведь проверял по списку в Окити. И он тоже отозвался: "Здесь!"
   Охранник стоял перед раскладным походным столом, за которым сидели капитан Морис и молодой майор - комендант контрольно-пропускного пункта. Легкий ветерок трепал кусок брезента, закрывавшего вход в палатку, служившую коменданту и кабинетом, и спальней.
   - Мы тщательно проверили всех, кто вчера приехал, камарад Морис. Их было двадцать четыре. Прибыли все, кроме отца Игнасио, - извиняющимся голосом говорил комендант. - Как только от вас пришла радиограмма, я сейчас же послал бойцов на "джипе" навстречу грузовику.
   - Не мог он на ходу выскочить, - твердо заявил старший охранник. - Мы же там плечом к плечу сидели. Один заворочается - всем беспокойно...
   - Спасибо, камарад, можешь идти, - сказал Морис.
   Охранник лихо вскинул ладонь к густой курчавой шевелюре, неуклюже повернулся и вынырнул из палатки.
   Капитан Морис поднялся из-за стола, расправил широкие плечи, прошелся от одной стены палатки до другой и обратно.
   Лицо его стало очень озабоченным.
   - В Окити отец Игнасио прибыл, - задумчиво проговорил он. - Значит, что-то произошло в Окити.
   - Поедете туда сами, камарад? Капитан Морис помедлил:
   - Пошлите кого посмышленей... Если я буду расспрашивать жителей...
   Комендант, все еще державший очки в руках, близоруко улыбнулся.
   - Уже сделано, камарад.
   Он надел очки и посмотрел на массивные часы, шириной с его тонкое запястье.
   - На рассвете послал туда толкового парня. Он должен вот-вот вернуться. Впрочем... слышите? Мотоцикл.
   Треск двигателя нарастал с каждой секундой и оборвался на самой высокой ноте. В палатку вбежал юноша, совсем еще мальчишка, в ладной форме "фридомфайтера". Он запыхался, словно не мчался на мотоцикле, а бежал все двадцать километров от Окити до контрольно-пропускного пункта зоны "Е".
   Большие миндалевидные глаза его, черные, как тропическая ночь, весело сверкали: было сразу видно - он не зря сгонял в Окити, доволен собой и тем, что узнал там.
   - Пропал Сана! - выпалил юноша. - Вчера вечером, как только ушел грузовик. Закрыл магазин и пропал!
   - Сана - это торговец, он и живет при магазине, - пояснил капитану Морису комендант.
   - Знаю. Это - человек Араухо?
   Комендант поспешно сделал предостерегающий знак и указал глазами на юношу, замершего у входа в палатку.
   - Иди, камарад, - сказал комендант. - Да не исчезай совсем, ты нам можешь еще понадобиться.
   - Что ж, возможно, - размышлял вслух капитан Морис, когда юноша вышел из палатки, - его передают с рук на руки...
   - Значит, зря мы беспокоимся?
   - Вполне возможно. И все же... Капитан Морис вытащил из нагрудного кармана большой блокнот. Устроившись за столом, Морис принялся что-то писать бисерным почерком. Потом он аккуратно сложил записку.
   - Вложите в конверт, запечатайте сургучными печатями. Все как полагается для секретной почты. - Он внимательно посмотрел прямо в глаза коменданта: - Пакет должен попасть только в руки Кэндала. Это очень важно.
   - Разве вы не возвращаетесь в Габерон?
   - Нет, - твердо сказал капитан. - Дайте мне двух-трех парней. Мы пойдем на ту сторону.
   - Понятно, - кивнул комендант и, помедлив, все-таки спросил: Думаете, они идут к форту номер семь? Но тогда они опередили вас часов на десять-двенадцать.