Страница:
Прежан Кеннеди не обращал внимания на болтовню священника. Он потуже обмотал свою длинную жилистую шею клетчатым платком и стал смотреть на дорогу, по которой ехала странная процессия. Он снял железную перчатку и потянул себя за седой ус. На его длинном суровом лице появилась усмешка. «Что же это такое?» — спрашивал он себя.
Повозка чем-то напоминала шарабан. Укрепленное на двух шестах сиденье бьио неустойчивым. Оно то оседало, то подпрыгивало при каждом повороте, и казалось, что находившийся там человек вот-вот слетит вниз. Повозку тащила парочка старых мулов, управлявшая ими девушка постоянно отдавала команды:
— Давай, Оливер! Если вы будете так медленно двигаться, мы никогда не доедем до харчевни. Аннет, Аннет, не ленись! Прошу же вас!
Шотландцу было понятно ее волнение, потому что девушка ехала одна.
— Взгляните, — обратился он к священнику, — какие разные эти две молодые особы. Я понимаю, что вы взволнованы видом красотки в бархате. Должен признаться, она не так уж плоха. Но, отец Имберт, я должен сказать, что предпочитаю вон ту храбрую девчушку, которая гораздо ближе к раю, находясь на этом поразительном ковчеге. Мы можем ей в этом только позавидовать.
Лес близко подходил к дороге, и девушка оказалась в центре дворянской процессии еще до того, как она смогла сообразить, в чем дело. Ее мулы очень устали, колесо застряло в яме. Девушка испугалась и изо всех сил пыталась подбодрить мулов, но все было напрасно. В суматоху пришлось вмешаться молодой госпоже, возглавлявшей кавалькаду.
— В чем дело? — капризным голосом спросила она. — Что за наглость? Как она могла пытаться помешать нам проехать? Эдуард, пусть она быстрее убирается отсюда!
Капризница отдала приказание пажу, но он не знал, как его выполнить.
— Госпожа, у нее застряло колесо. Нам придется подождать, пока она его освободит!
— Лентяй, спешивайся и подтолкни повозку! — начала бушевать юная дворянка. — Все спешивайтесь и уберите эту ужасную повозку с дороги! — Вдруг у нее изменилось настроение и она начала хохотать. — Господи, да что же это такое? Эта девица изображает из себя огородное чучело? Эдуард, путь она шевелится. Может, она удрала из цирка и под грязным покрывалом у нее прячутся дрессированные мартышки?
Паж попытался угодить хозяйке:
— Госпожа, я сейчас выполню все ваши приказания!
Он спешился и начал колотить ближайшего мула древком вымпела. Животное напряглось, но повозка не пошевелилась. Мальчишка стал колотить мула сильнее.
— Прекратите, вы же причиняете ему боль! — крикнула девушка.
Мальчишка усмехнулся.
— Мне хочется побольнее ударить этого старого упрямого мула, — ответил он.
К ним подошел один из караульных с пикой в руке.
— Поглядите! — крикнул он, вонзая пику в заднюю ногу мула. Животное громко завопило от боли и рванулось вперед, таща за собой напарника. Колеса заскрипели и начали вращаться. Неуклюжее сооружение затряслось и поехало. Караульный пожелал подкрепить победу и еще раз сильно ударил по раненой ноге мула. Испуганная парочка потащила шарабан через кучу камней, сложенных у дороги. Сиденье тряслось, словно верхушка дерева во время грозы, а девушка изо всех сил пыталась удержаться и не упасть вниз.
Большинство благородных путников поспешили вперед, чтобы вдоволь насладиться потешной сценой. Они хохотали так, что сгибались пополам от смеха. Женщины повизгивали и хихикали. Даже благородная девица присоединилась к общему веселью. Священник тоже хохотал так, что ему пришлось утирать слезы грязным рукавом рясы.
Кеннеди развернул коня. Он хотел перехватить разбушевавшихся мулов и остановить повозку. Но он опоздал. Дорога резко повернула, испуганные животные понеслись с такой скоростью, что повозка опрокинулась. Одно колесо слетело и помчалось по дороге, как детский обруч. Слышался звук ломающегося дерева.
Кеннеди видел, как черный кот, который спал на сиденье рядом с девушкой, взлетел в воздух и всеми четырьмя лапами уцепился за ствол стоявшего рядом дерева. Девушке не повезло — она упала на дорогу. Кеннеди спешился и подбежал к ней, чтобы помочь.
Девушка оперлась на его руку и с его помощью поднялась на ноги. Капюшон ее дешевенького плаща откинулся, и шотландец увидел светлые волосы, отливавшие золотом на солнце. «Мне бы хотелось увидеть ее в одеждах той, богатой девицы!» — подумал Кеннеди.
Старый плащ бедняжки совсем порвался. Девушка была с ног до головы покрыта пылью. На лбу у нее была ссадина, руки сильно поцарапаны. Девушка с трудом сдерживалась, чтобы не зарыдать.
Сначала Кеннеди подумал, что она чуть не плачет от ушибов. Но когда девушка заговорила, он понял, что она кипит от ярости.
— Животные, проклятые жестокие животные! — кричала она. Незнакомка пыталась стереть с лица грязь. Заметив, что богатая барышня, усмехаясь, следит за ней, она разозлилась:
— Мне хочется выцарапать ей глаза!
Она повернулась и направилась было к перекрестку, но Кеннеди схватил ее за рукав:
— Не спеши, дитя мое. Тебе не нужно с ними спорить. Им ничего не стоит избить тебя, как они это сделали с твоим мулом. Они могут забить тебя до смерти, и я не смогу противостоять всем этим людям, чтобы защитить тебя. Хотя я один из лучших бойцов Франции. Ты в этом можешь быть уверена.
Девушка отбросила его руку и решительно зашагала вперед. Кеннеди не стал ей мешать и только пробормотал:
— Кто ищет беду, обязательно ее найдет.
Девушка остановилась в нескольких шагах от молодой нахальной дворянки. Шотландец еще раз убедился, как сильно они отличались друг от друга: аристократка — в бархате и золоте, надменная и прелестная, со сверкающими черными волосами и яркими темными глазами. И бедная девушка — в коричневатом, плохо сшитом, грязном и рваном плаще. Но все равно она была очаровательна: от золота ее волос исходило сияние, а ярко-синие глаза буквально лучились. Несколько мгновений они в молчании с неприязнью разглядывали друг друга. Каждая по достоинству оценила красоту противницы, но от этого неприязнь только усилилась.
— Вы даже не можете себе представить, что сделали! — заявила девушка, стоявшая на земле. — Даже такая, как вы, не имеет права быть столь жестокой и бессердечной!
— Если ты произнесешь еще одно слово или посмеешь нас задерживать, — ответила ей богатая девица, — я прикажу, чтобы мои слуги привязали тебя к дереву и по заслугам отделали!
— Моя повозка пострадала. — У бедной девушки дрогнул голос. Некоторое время она молчала, пытаясь взять себя в руки. — Под этим покрывалом находится тело моего отца. Он умер прошлой ночью. Я искала место, где можно его похоронить. — Она перекрестилась. — Что мне теперь делать?
Все сразу замолчали. Оруженосцы и охранники не сводили взгляда с несчастной девушки. Они переминались с ноги на ногу, и было ясно, что всем им стало стыдно. Даже знатная девица, казалось, испытала смущение. Она гордо откинула голову и отдала приказ человеку, ведавшему раздачей милостыни:
— Отец Аброуз! Дайте ей денег, чтобы хватило на похороны и ремонт повозки. А теперь все по местам! Мы потеряли слишком много времени!
Раздатчик милостыни достал небольшую золотую монетку и подошел к несчастной. Он положил деньги ей в руку и быстро пробормотал:
— Благословляю тебя, дочь моя, — а затем поспешил обратно. Девушка некоторое время не двигалась и смотрела на монетку. Потом подняла голову — щеки у нее разгорелись, глаза метнули злые молнии.
— Правда, что вы мне должны компенсацию за то, что поломали повозку. Но вы подали мне милостыню. Я ничего не приму из ваших рук. — Она взглянула в глаза молодой госпожи. — Вот! — Она швырнула монетку слугам. — Поделите ее между собой. У меня отсохнут руки, если я не освобожусь от нее!
— Ты слишком забываешься! — воскликнула богатая девица. — Я не собираюсь терпеть твою дерзость! — Она бушевала от ярости и начала обзывать бедную девушку: — Бродяжка! Плебейка! Тебя нужно за это как следует выпороть!
— Вам не только не хватает терпения! Могу сказать вам откровенно, что вам незнакомо чувство справедливости и приличия!
— Довольно. Эдуард, Бертран, Жюль! Уберите эту отвратительную грязнуху с глаз моих! Если вы ее не отхлещете как следует, ваши спины тоже покроются рубцами от плеток!
Слуги не успели подойти к бедняжке, как один из рыцарей выехал вперед и сказал:
— Минуту, прошу вас, госпожа Элис.
Этот человек выделялся среди остальных. У него было выразительное, умное лицо. Видно было, что он много знает. Этим качеством обладали отнюдь не все знатные господа. Глаза и волосы у него были темными, лицо длинным и несколько изможденным. На вид ему было лет тридцать. Молодой человек был одет богато и с большим вкусом: шляпу украшали красивые перья, плащ был отделан мехом, лосины плотно обтягивали ногу, как того требовала последняя мода.
Однако в первую очередь обращала на себя внимание его сабля — удивительно длинная, с пышно украшенным эфесом, как принято на Востоке. Это было опасное оружие.
— Госпожа Элис, — промолвил рыцарь, подъезжая к молодой знатной особе, — мне кажется, что вы не подумали, когда отдавали подобное приказание. Позвольте мне заметить, что ваш отец, если бы он был здесь, посчитал бы виноватым себя и попытался бы каким-то образом исправить положение.
— Я пыталась именно так и сделать, сир д’Арлей! — воскликнула девушка. — Вы видели, что она сделала с пожалованными ей деньгами. Она посмела спорить со мной, а этого я не потерплю!
— Мне весьма неудобно, — колеблясь, заявил д'Арлей. — Я путешествовал с вами два дня и уже начал считать себя вашим гостем. Но я должен признаться, что я не позволю вам или вашим слугам обижать эту несчастную девушку!
Молодая особа обрушилась на него:
— Сир д'Арлей, вы к нам присоединились в поисках защиты! Мне вы кажетесь неблагодарным, если вмешиваетесь в те вещи, которые вас абсолютно не касаются! Моя мать больна, но я уверена, что она так же, как и я, считает, что вам лучше покинуть нашу процессию. — Глаза ее сверкали от злости. — Нам будет приятно продолжить путь без вас. Воздух станет чище! И не будет пахнуть торгашами!
— Вы, вне сомнения, имеете в виду мои связи с Жаком Кером? Но разве вам не известно, каким образом вашему отцу удалось достать новые земли в Бене? — Рыцарь перестал хмуриться и улыбнулся. От улыбки изменилось серьезное выражение его лица. — Леди Элис, я вас достаточно знаю, чтобы не принимать во внимание все те вещи, которые вы наговорили в порыве злобы. Но я постараюсь проследить, чтобы вы не наказали бедную девушку.
Вмешательство сира д’Арлея остановило слуг богатой девицы, и они, переминаясь с ноги на ногу, ожидали дальнейших приказаний. К всеобщему облегчению, она решила продолжить путь. Девушка отдала приказание следовать дальше на север.
Сир д'Арлей наблюдал, как мимо проследовала длинная процессия, он взглянул на слугу, который был рядом с ним.
— Хелион, мы теперь отделились от прежних спутников. Что ты думаешь о нашей новой компании?
Слуга презрительно фыркнул:
— Ничего себе компания! Д'Арлей улыбнулся:
— Хелион, мне иногда кажется, что ты больше заботишься о моем ранге, чем я сам, и постоянно смотришь на людей сверху вниз.
— Я — слуга Робина де Бюрея, сира д'Арлея, и мне кажется, что этими титулами стоит гордиться. Господин, когда вы родились, я был в Монтань-Нуар и нахожусь у вас на службе с тех пор, как вы унаследовали поместье Арлей. Ваши слуги не должны обращать внимания на всякую рвань.
— Что ты думаешь об этом высоком солдате, у которого на шее яркий клетчатый платок?
— Это — пожиратель баранины.
— Шотландец? Наверное, ты прав. А что ты думаешь о священнике?
— Он проповедует где придется, и у него с собой нож.
— А как насчет девушки? Хелион заколебался.
— Господин, я никак не могу решить, кто же она такая…
— Хелион, тут я полностью тебя поддерживаю. Я также не могу прийти к какому-то определенному выводу.
— Вы сказали им правду? — спросил он.
— Да, господин. Мой отец умер прошлой ночью. Все случилось так неожиданно. Его мучили страшные боли, а я ничем не могла ему помочь. Я пыталась найти кого-нибудь, но на многие мили вокруг нас не было никого. И мне… пришлось сидеть с ним рядом и смотреть, как он умирает.
— Девочка моя, я вижу, тебе пришлось нелегко. Но, наверное, у тебя много денег, если ты так легко рассталась с золотом?
— У меня есть деньги, только чтобы заплатить за одну ночь в харчевне.
Кеннеди смотрел на осунувшееся личико почти с ужасом.
— Ты что, сошла с ума? У тебя в голове поселились пчелы, если ты позволила сделать подобную вещь! То, что ты сделала, является гордыней и большим грехом!
— Я могу продать мулов. Теперь, когда повозка сломана, они мне больше не пригодятся. — Девушка совсем погрустнела. — Мне будет трудно с ними расстаться. Они были нашими верными друзьями!
Она подошла к мулу, которому нанес рану слуга гордой аристократки, и обняла его за шею.
— Бедняга! Мой верный старый Оливер! Как ужасно быть мулом и постоянно перевозить тяжести! Сейчас ты стал старым, и тебе нанесли болезненную рану, а мне придется тебя продать!
Казалось, что девушка сейчас разрыдается.
— Мне так стыдно, старина Оливер!
Кеннеди внимательно осмотрел мулов. Он заглянул им в пасть и проверил ноги.
— Через год их можно отправлять на живодерню, — заметил он. — Но тебе повезло, малышка. Люди купят все, что имеет четыре ноги, и тебе дадут хорошую цену за этих жалких мулов.
— Хватит ли мне денег, чтобы устроить отцу приличные похороны и чтобы священник произнес над могилой слова молитвы? — волнуясь, спросила девушка. — Я его очень любила, но, клянусь Богом, ему понадобятся молитвы, и как можно больше. Он сильно пил, и даже когда был трезвым, совсем не был набожным.
— Да, денег хватит… если только нам удастся его похоронить. И даже могут остаться несколько монеток для тебя. Я очень хорошо умею торговаться, и ты должна доверить продажу мулов мне.
— Я буду вам очень благодарна. Вы снимете с моей души камень. Я совсем не умею торговаться.
Тем временем д’Арлей спешился, подошел к девушке и ее спутнику. Он внимательно рассмотрел шотландца, потом перенес свое внимание на девушку. Д’Арлей резко остановился, удивленный. «Я уже видел ее раньше», — подумал он. Нет, не может быть. Он понял, что ошибается. Девушка очень напоминала ему кого-то, кого он хорошо знал. Д’Арлей был в шоке от этого открытия. Но он никак не мог вспомнить, кого именно ему напоминала эта девушка.
— Мадемуазель, могу я узнать ваше имя?
— Валери Марэ. — Девушка держалась очень скромно и не поднимала глаз. Она вела себя совсем не так, как некоторое время назад, когда спорила с надменной аристократкой. — Милорд, вы очень добры, что заступились за меня.
Д’Арлей подумал: «У нее низкий, красивый голос. Где она могла научиться так правильно выражаться?» Вслух он спросил:
— Откуда вы, мадемуазель?
— Милорд, у нас не было дома. Моего покойного отца звали Дамианом Марэ, он играл в мистериях из жизни Иисуса Христа. Мы постоянно путешествовали.
Кеннеди приподнял покрывало и взглянул на мертвого актера. Потом он снова прикрыл его и обратился к девушке:
— Девочка моя, у него очень благородная внешность. Я мог бы подумать, что он был проповедником священного слова или философом, а не актером, занимавшимся еретической ерундой.
Валери Марэ взорвалась.
— Вы ошибаетесь! — воскликнула она. — Мистерии — хорошие пьесы, и они приносят людям много добра!
— Я видел много мистерий и согласен с вами, — поддержал девушку д'Арлей.
— Милорд, мой отец был хорошим актером, — гордо заявила девушка. — Но у него не все шло так, как ему хотелось бы! У него были короткие и кривые ноги, и ему приходилось играть разбойников, а иногда даже комические роли. Самая лучшая роль, которая ему досталась, — роль Иуды, иногда он изображал Злобу, а один раз — Зависть.
Ей очень хотелось обелить мистерии в глазах Кеннеди, и она принялась превозносить способности отца:
— Вы бы видели его в роли Иуды! Или Саймона Магуса! В этой роли он даже показывал фокусы. Все утверждали, что он действительно был самым лучшим и просто неподражаемым Саймоном со времен немца Антона Фреша, того самого знаменитого фокусника. Господа, мой отец всегда мечтал сыграть роль Христа в Воскрешении. Но разве он мог играть эту роль с такими кривыми ногами? Мне кажется, из-за расстройства по этому поводу он и пил так много в последнее время!
Д'Арлей продолжал размышлять о странном поведении девушки: такая разительная перемена — некоторое время назад она была дерзка, почти груба, а теперь предельно учтива. Кто же она? Эта девушка употребляет слова и выражения, присущие воспитанной, благородной девице, а не простой погонщице мулов. Она совсем не похожа на дочь бедного бродячего актера. Тут что-то не так. Есть какая-то тайна. Интересно бы узнать.
Д'Арлей не сводил с девушки глаз. Ее черты лица казались д'Арлею очень знакомыми. Все: глаза, волосы, постоянно меняющееся выражение лица… Где-то он все это уже видел, причем не так давно и не один раз?.. Он старался вспомнить, но ничего не получалось, тот, знакомый образ расплывался и куда-то исчезал.
Молодой человек вновь поразился, когда опять стал внимательно разглядывать Валери: у нее был открытый широкий лоб, он говорил об уме. Носик был прямым и изящным. Нет, она явно не похожа на крестьянку! Сначала д’Арлей посчитал ее просто хорошенькой, но потом понял, что перед ним — настоящая красавица.
Ему не терпелось поскорее внести во все ясность, и он принялся задавать Валери вопросы:
— Вы родились в Анжу? Девушка покачала головой:
— Нет, милорд. Я родилась в Берри. Так мне всегда говорили. Д'Арлею стало абсолютно ясно, что в ее прошлом и скрыта тайна.
— И ваши родители в этом абсолютно уверены? Девушке, похоже, было неприятно отвечать на его вопросы.
— Это… очень длинная и старая история, господин. Вам она не будет интересна.
«А мне не стоит пока настаивать на том, чтобы Валери все сразу о себе рассказала, — подумал он. — Я все узнаю позже». И он задал другой вопрос:
— Вам, наверное, пришлось много путешествовать по стране?
— Мы переезжали с места на место всю мою жизнь. Я объехала всю Францию, кроме — вам может быть смешно, кроме Парижа. Там мне не удалось побывать. — У нее загорелись глаза. — Я даже была там, где родилась Орлеанская Дева. Я стояла там очень долго, и мне показалось, что со мной также начал вести разговор Волшебный Голос. Как-то у отца не было работы, я его попросила, чтобы он отвез меня туда, где она вела наши армии. Когда наконец проснется наш король и вышвырнет Годонов из Франции, я отправлюсь в Руан, чтобы помолиться там, где она умерла.
— Мне кажется, — медленно произнес д'Арлей, — вскоре может представиться возможность побывать в Руане. — Он заколебался, так как не был уверен, можно ли рассказать ей, зачем это нужно. — В последние полгода я побывал в разных частях Франции. Мне необходимо узнать, как относятся люди к проблеме продолжения Столетней войны. Я знаю следующее: народ жаждет войны, и королю придется с этим смириться.
— Господин, я молю Бога, чтобы вы оказались правы. И тогда явится другая Дева и поведет за собой французские войска!
— Возможно, этого не понадобится, — сухо заметил д'Арлей.
Наступила тишина, а потому д’Арлей обратился с вопросом к шотландцу:
— Как вас зовут?
— Прежан Кеннеди.
Шотландец был поражен тем, что его имя ничего не говорило д'Арлею. Он нахмурился и добавил:
— Оказывается, я здесь почти неизвестен.
— Господин Прежан Кеннеди, мне непонятно, почему вы должны быть мне известны?
— Я знаю о бомбардах больше, чем любой человек в мире. Может, вам будет интересно знать, что я командовал батареей пушек в сражении с язычниками-турками? Сейчас я отправляюсь к господину Жаку Керу. Он обо мне все знает и позаботится, чтобы я командовал, когда мы снова начнем сражаться с англичанами.
— Да, действительно, я слышал, как Жак Кер рассказывал о вас. Сэр шотландец, вы должны простить мою забывчивость.
— Мой отец сражался при Азенкуре, как это делали многие из моих храбрых соотечественников, — гордо и обиженно продолжал Кеннеди. — Он умер от торчавшей у него из горла стрелы англичанина. Сэр рыцарь, я сам тридцать лет участвую в ваших войнах. Но ничего не заработал. — Он взглянул на небо и покачал головой. — Сейчас пойдет дождь, и мне кажется, что мы проведем ночь в сырости… Моя мать была француженка, а я родился в Мейболе в Эршире. Пусть земля будет пухом моей милой матушке. Она зря назвала меня в честь своего отца. Имя не сочетается с шотландской фамилией, но я должен признаться, что пытаюсь с честью носить это имя и фамилию. Я — Кеннеди из Кассилиса, — гордо добавил он.
— Наверно, это очень важно для вас!
— Да, — подтвердил шотландец. — Это весьма важно в Шотландии. И везде, где я побывал, — добавил он, нахмурясь.
Наступила тишина. Д'Арлей поинтересовался:
— Вы, господин Кеннеди, имели дело со Свободным обществом?
Шотландец резко дернул головой.
— Это правда, — сказал он, помолчав. — Я — солдат, и мне нужно существовать. У меня даже некоторое время был собственный отряд и дела шли очень хорошо. Я всегда стараюсь, чтобы во всем, что я делаю, у меня были лишние доходы. Для меня важна даже маленькая прибыль. Вы можете на это что-то возразить, господин д’Арлей?
— Мне не нравится, когда человек считает, что имеет право грабить беззащитных и невинных людей. С тех пор как с Англией был заключен договор о перемирии, Свободные общества вдоволь попили кровушки из народа Франции.
— Свободные общества в основном состоят из французов, — заметил шотландец. — Что вы скажете по этому поводу, сир д’Арлей?
— Ничего не могу сказать, потому что, к сожалению, вы правы. Наверное, сто лет войны превратили нас в дикарей!..
Откуда вы едете? — Д’Арлей обратился к священнику, пытаясь закончить спор с шотландцем.
Он ждал ответа и внимательно разглядывал служителя церкви. На лице старика было столько фиолетовых жилок, что оно напоминало карту мира. Отец Имберт произвел на д'Арлея впечатление вполне приятного и правдивого человека, правда не с первого взгляда.
— Я из Прованса и везу важные бумаги в Париж, — ответил священник.
— Теперь, когда вы удовлетворили ваше любопытство в отношении нас, — нетерпеливо сказал шотландец, — могу ли я спросить, удастся ли нам поужинать? У девушки нет ничего, кроме кувшина вина, которое мне кажется разбавленным и прокисшим. Да еще буханка старого хлеба. Мы со священником плотно поели днем, зная, что попадем в харчевню только ночью. Сейчас у нас нет с собой ни крошки.
— Что у нас осталось, Хелион? — спросил слугу д’Арлей. Слуга был недоволен.
— Господин, у нас еды хватит на всех. Есть жареная птица и еще кое-какое мясо. Также у нас имеется вино и хлеб.
— Это просто чудесно, — с облегчением заметил шотландец.
Девушка робко вмешалась в их разговор:
— Господа, я умею хорошо готовить. Если мы сможем развести костер, я бы могла быстро приготовить что-то горячее… если господин доверит мне продукты.
— Мадемуазель, я это сделаю с превеликим удовольствием. Хелион научился прекрасно разводить огонь с тех пор, как мы отправились в путешествие, и он, конечно, поможет вам. А мы поставим палатки на случай, если пойдет дождь. Как вы нам предсказывали, наш храбрый капитан Свободного общества, дождь действительно может начаться.
Когда Валери Марэ увидела продукты, которые перед ней выложил Хелион, она просто обомлела: так много всего! Девушка решила, коль скоро она похвасталась своим искусством кулинарки, то должна постараться изо всех сил. Валери вознамерилась приготовить особое блюдо. Для этого она налила в кастрюльку вино и масло, добавила туда пряные травы, лук-порей и немного чесноку. Она порождала, пока все подрумянится, и насыпала в кастрюльку немного муки, потом положила мясо жареного каплуна и только в последний момент добавила порезанные финики и сушеную мушмулу. От рагу шел чудный аромат.
Валери сняла кастрюльку с огня и поставила ее на землю, где уже устроились трое мужчин, Хелион держался немного поодаль. Мужчины расположились полукругом и нетерпеливо ждали начала трапезы.
Девушка не собиралась присоединяться к ним, и д'Арлей удивленно и очень выразительно посмотрел на нее.
— Мадемуазель, если вы не станете с нами есть, еда потеряет для нас всю прелесть.
Валери покачала головой:
— Господин, мне не следует так делать. Мой отец всегда ел первым, а потом садились есть моя мать и я. Так принято во время путешествий.
— Нам придется изменить этот обычай. — Д'Арлей подвинулся, чтобы девушка могла присоединиться к остальным. — Садитесь со мной рядом, и мы предложим вам пищу в первую очередь.
Ему не удалось выполнить обещание, потому что Прежан Кеннеди уже опустил ложку в котелок. Он проглотил первую порцию и с одобрением покачал головой.
— Вкусное блюдо, — сказал он, облизывая губы. — В Шотландии мы варим это без всяких хитрых приправ. Хорошая пища помогает шотландцам стать сильными, с крепкими руками и рассудительными головами. Эти крепкие руки прогонят англичан за Ла-Манш, когда для этого наступит подходящее время.
Повозка чем-то напоминала шарабан. Укрепленное на двух шестах сиденье бьио неустойчивым. Оно то оседало, то подпрыгивало при каждом повороте, и казалось, что находившийся там человек вот-вот слетит вниз. Повозку тащила парочка старых мулов, управлявшая ими девушка постоянно отдавала команды:
— Давай, Оливер! Если вы будете так медленно двигаться, мы никогда не доедем до харчевни. Аннет, Аннет, не ленись! Прошу же вас!
Шотландцу было понятно ее волнение, потому что девушка ехала одна.
— Взгляните, — обратился он к священнику, — какие разные эти две молодые особы. Я понимаю, что вы взволнованы видом красотки в бархате. Должен признаться, она не так уж плоха. Но, отец Имберт, я должен сказать, что предпочитаю вон ту храбрую девчушку, которая гораздо ближе к раю, находясь на этом поразительном ковчеге. Мы можем ей в этом только позавидовать.
Лес близко подходил к дороге, и девушка оказалась в центре дворянской процессии еще до того, как она смогла сообразить, в чем дело. Ее мулы очень устали, колесо застряло в яме. Девушка испугалась и изо всех сил пыталась подбодрить мулов, но все было напрасно. В суматоху пришлось вмешаться молодой госпоже, возглавлявшей кавалькаду.
— В чем дело? — капризным голосом спросила она. — Что за наглость? Как она могла пытаться помешать нам проехать? Эдуард, пусть она быстрее убирается отсюда!
Капризница отдала приказание пажу, но он не знал, как его выполнить.
— Госпожа, у нее застряло колесо. Нам придется подождать, пока она его освободит!
— Лентяй, спешивайся и подтолкни повозку! — начала бушевать юная дворянка. — Все спешивайтесь и уберите эту ужасную повозку с дороги! — Вдруг у нее изменилось настроение и она начала хохотать. — Господи, да что же это такое? Эта девица изображает из себя огородное чучело? Эдуард, путь она шевелится. Может, она удрала из цирка и под грязным покрывалом у нее прячутся дрессированные мартышки?
Паж попытался угодить хозяйке:
— Госпожа, я сейчас выполню все ваши приказания!
Он спешился и начал колотить ближайшего мула древком вымпела. Животное напряглось, но повозка не пошевелилась. Мальчишка стал колотить мула сильнее.
— Прекратите, вы же причиняете ему боль! — крикнула девушка.
Мальчишка усмехнулся.
— Мне хочется побольнее ударить этого старого упрямого мула, — ответил он.
К ним подошел один из караульных с пикой в руке.
— Поглядите! — крикнул он, вонзая пику в заднюю ногу мула. Животное громко завопило от боли и рванулось вперед, таща за собой напарника. Колеса заскрипели и начали вращаться. Неуклюжее сооружение затряслось и поехало. Караульный пожелал подкрепить победу и еще раз сильно ударил по раненой ноге мула. Испуганная парочка потащила шарабан через кучу камней, сложенных у дороги. Сиденье тряслось, словно верхушка дерева во время грозы, а девушка изо всех сил пыталась удержаться и не упасть вниз.
Большинство благородных путников поспешили вперед, чтобы вдоволь насладиться потешной сценой. Они хохотали так, что сгибались пополам от смеха. Женщины повизгивали и хихикали. Даже благородная девица присоединилась к общему веселью. Священник тоже хохотал так, что ему пришлось утирать слезы грязным рукавом рясы.
Кеннеди развернул коня. Он хотел перехватить разбушевавшихся мулов и остановить повозку. Но он опоздал. Дорога резко повернула, испуганные животные понеслись с такой скоростью, что повозка опрокинулась. Одно колесо слетело и помчалось по дороге, как детский обруч. Слышался звук ломающегося дерева.
Кеннеди видел, как черный кот, который спал на сиденье рядом с девушкой, взлетел в воздух и всеми четырьмя лапами уцепился за ствол стоявшего рядом дерева. Девушке не повезло — она упала на дорогу. Кеннеди спешился и подбежал к ней, чтобы помочь.
Девушка оперлась на его руку и с его помощью поднялась на ноги. Капюшон ее дешевенького плаща откинулся, и шотландец увидел светлые волосы, отливавшие золотом на солнце. «Мне бы хотелось увидеть ее в одеждах той, богатой девицы!» — подумал Кеннеди.
Старый плащ бедняжки совсем порвался. Девушка была с ног до головы покрыта пылью. На лбу у нее была ссадина, руки сильно поцарапаны. Девушка с трудом сдерживалась, чтобы не зарыдать.
Сначала Кеннеди подумал, что она чуть не плачет от ушибов. Но когда девушка заговорила, он понял, что она кипит от ярости.
— Животные, проклятые жестокие животные! — кричала она. Незнакомка пыталась стереть с лица грязь. Заметив, что богатая барышня, усмехаясь, следит за ней, она разозлилась:
— Мне хочется выцарапать ей глаза!
Она повернулась и направилась было к перекрестку, но Кеннеди схватил ее за рукав:
— Не спеши, дитя мое. Тебе не нужно с ними спорить. Им ничего не стоит избить тебя, как они это сделали с твоим мулом. Они могут забить тебя до смерти, и я не смогу противостоять всем этим людям, чтобы защитить тебя. Хотя я один из лучших бойцов Франции. Ты в этом можешь быть уверена.
Девушка отбросила его руку и решительно зашагала вперед. Кеннеди не стал ей мешать и только пробормотал:
— Кто ищет беду, обязательно ее найдет.
Девушка остановилась в нескольких шагах от молодой нахальной дворянки. Шотландец еще раз убедился, как сильно они отличались друг от друга: аристократка — в бархате и золоте, надменная и прелестная, со сверкающими черными волосами и яркими темными глазами. И бедная девушка — в коричневатом, плохо сшитом, грязном и рваном плаще. Но все равно она была очаровательна: от золота ее волос исходило сияние, а ярко-синие глаза буквально лучились. Несколько мгновений они в молчании с неприязнью разглядывали друг друга. Каждая по достоинству оценила красоту противницы, но от этого неприязнь только усилилась.
— Вы даже не можете себе представить, что сделали! — заявила девушка, стоявшая на земле. — Даже такая, как вы, не имеет права быть столь жестокой и бессердечной!
— Если ты произнесешь еще одно слово или посмеешь нас задерживать, — ответила ей богатая девица, — я прикажу, чтобы мои слуги привязали тебя к дереву и по заслугам отделали!
— Моя повозка пострадала. — У бедной девушки дрогнул голос. Некоторое время она молчала, пытаясь взять себя в руки. — Под этим покрывалом находится тело моего отца. Он умер прошлой ночью. Я искала место, где можно его похоронить. — Она перекрестилась. — Что мне теперь делать?
Все сразу замолчали. Оруженосцы и охранники не сводили взгляда с несчастной девушки. Они переминались с ноги на ногу, и было ясно, что всем им стало стыдно. Даже знатная девица, казалось, испытала смущение. Она гордо откинула голову и отдала приказ человеку, ведавшему раздачей милостыни:
— Отец Аброуз! Дайте ей денег, чтобы хватило на похороны и ремонт повозки. А теперь все по местам! Мы потеряли слишком много времени!
Раздатчик милостыни достал небольшую золотую монетку и подошел к несчастной. Он положил деньги ей в руку и быстро пробормотал:
— Благословляю тебя, дочь моя, — а затем поспешил обратно. Девушка некоторое время не двигалась и смотрела на монетку. Потом подняла голову — щеки у нее разгорелись, глаза метнули злые молнии.
— Правда, что вы мне должны компенсацию за то, что поломали повозку. Но вы подали мне милостыню. Я ничего не приму из ваших рук. — Она взглянула в глаза молодой госпожи. — Вот! — Она швырнула монетку слугам. — Поделите ее между собой. У меня отсохнут руки, если я не освобожусь от нее!
— Ты слишком забываешься! — воскликнула богатая девица. — Я не собираюсь терпеть твою дерзость! — Она бушевала от ярости и начала обзывать бедную девушку: — Бродяжка! Плебейка! Тебя нужно за это как следует выпороть!
— Вам не только не хватает терпения! Могу сказать вам откровенно, что вам незнакомо чувство справедливости и приличия!
— Довольно. Эдуард, Бертран, Жюль! Уберите эту отвратительную грязнуху с глаз моих! Если вы ее не отхлещете как следует, ваши спины тоже покроются рубцами от плеток!
Слуги не успели подойти к бедняжке, как один из рыцарей выехал вперед и сказал:
— Минуту, прошу вас, госпожа Элис.
Этот человек выделялся среди остальных. У него было выразительное, умное лицо. Видно было, что он много знает. Этим качеством обладали отнюдь не все знатные господа. Глаза и волосы у него были темными, лицо длинным и несколько изможденным. На вид ему было лет тридцать. Молодой человек был одет богато и с большим вкусом: шляпу украшали красивые перья, плащ был отделан мехом, лосины плотно обтягивали ногу, как того требовала последняя мода.
Однако в первую очередь обращала на себя внимание его сабля — удивительно длинная, с пышно украшенным эфесом, как принято на Востоке. Это было опасное оружие.
— Госпожа Элис, — промолвил рыцарь, подъезжая к молодой знатной особе, — мне кажется, что вы не подумали, когда отдавали подобное приказание. Позвольте мне заметить, что ваш отец, если бы он был здесь, посчитал бы виноватым себя и попытался бы каким-то образом исправить положение.
— Я пыталась именно так и сделать, сир д’Арлей! — воскликнула девушка. — Вы видели, что она сделала с пожалованными ей деньгами. Она посмела спорить со мной, а этого я не потерплю!
— Мне весьма неудобно, — колеблясь, заявил д'Арлей. — Я путешествовал с вами два дня и уже начал считать себя вашим гостем. Но я должен признаться, что я не позволю вам или вашим слугам обижать эту несчастную девушку!
Молодая особа обрушилась на него:
— Сир д'Арлей, вы к нам присоединились в поисках защиты! Мне вы кажетесь неблагодарным, если вмешиваетесь в те вещи, которые вас абсолютно не касаются! Моя мать больна, но я уверена, что она так же, как и я, считает, что вам лучше покинуть нашу процессию. — Глаза ее сверкали от злости. — Нам будет приятно продолжить путь без вас. Воздух станет чище! И не будет пахнуть торгашами!
— Вы, вне сомнения, имеете в виду мои связи с Жаком Кером? Но разве вам не известно, каким образом вашему отцу удалось достать новые земли в Бене? — Рыцарь перестал хмуриться и улыбнулся. От улыбки изменилось серьезное выражение его лица. — Леди Элис, я вас достаточно знаю, чтобы не принимать во внимание все те вещи, которые вы наговорили в порыве злобы. Но я постараюсь проследить, чтобы вы не наказали бедную девушку.
Вмешательство сира д’Арлея остановило слуг богатой девицы, и они, переминаясь с ноги на ногу, ожидали дальнейших приказаний. К всеобщему облегчению, она решила продолжить путь. Девушка отдала приказание следовать дальше на север.
Сир д'Арлей наблюдал, как мимо проследовала длинная процессия, он взглянул на слугу, который был рядом с ним.
— Хелион, мы теперь отделились от прежних спутников. Что ты думаешь о нашей новой компании?
Слуга презрительно фыркнул:
— Ничего себе компания! Д'Арлей улыбнулся:
— Хелион, мне иногда кажется, что ты больше заботишься о моем ранге, чем я сам, и постоянно смотришь на людей сверху вниз.
— Я — слуга Робина де Бюрея, сира д'Арлея, и мне кажется, что этими титулами стоит гордиться. Господин, когда вы родились, я был в Монтань-Нуар и нахожусь у вас на службе с тех пор, как вы унаследовали поместье Арлей. Ваши слуги не должны обращать внимания на всякую рвань.
— Что ты думаешь об этом высоком солдате, у которого на шее яркий клетчатый платок?
— Это — пожиратель баранины.
— Шотландец? Наверное, ты прав. А что ты думаешь о священнике?
— Он проповедует где придется, и у него с собой нож.
— А как насчет девушки? Хелион заколебался.
— Господин, я никак не могу решить, кто же она такая…
— Хелион, тут я полностью тебя поддерживаю. Я также не могу прийти к какому-то определенному выводу.
2
Прежан Кеннеди и девушка стояли у разломанной повозки. Кеннеди, колеблясь, посмотрел на застывшее под одеялом тело на дне повозки.— Вы сказали им правду? — спросил он.
— Да, господин. Мой отец умер прошлой ночью. Все случилось так неожиданно. Его мучили страшные боли, а я ничем не могла ему помочь. Я пыталась найти кого-нибудь, но на многие мили вокруг нас не было никого. И мне… пришлось сидеть с ним рядом и смотреть, как он умирает.
— Девочка моя, я вижу, тебе пришлось нелегко. Но, наверное, у тебя много денег, если ты так легко рассталась с золотом?
— У меня есть деньги, только чтобы заплатить за одну ночь в харчевне.
Кеннеди смотрел на осунувшееся личико почти с ужасом.
— Ты что, сошла с ума? У тебя в голове поселились пчелы, если ты позволила сделать подобную вещь! То, что ты сделала, является гордыней и большим грехом!
— Я могу продать мулов. Теперь, когда повозка сломана, они мне больше не пригодятся. — Девушка совсем погрустнела. — Мне будет трудно с ними расстаться. Они были нашими верными друзьями!
Она подошла к мулу, которому нанес рану слуга гордой аристократки, и обняла его за шею.
— Бедняга! Мой верный старый Оливер! Как ужасно быть мулом и постоянно перевозить тяжести! Сейчас ты стал старым, и тебе нанесли болезненную рану, а мне придется тебя продать!
Казалось, что девушка сейчас разрыдается.
— Мне так стыдно, старина Оливер!
Кеннеди внимательно осмотрел мулов. Он заглянул им в пасть и проверил ноги.
— Через год их можно отправлять на живодерню, — заметил он. — Но тебе повезло, малышка. Люди купят все, что имеет четыре ноги, и тебе дадут хорошую цену за этих жалких мулов.
— Хватит ли мне денег, чтобы устроить отцу приличные похороны и чтобы священник произнес над могилой слова молитвы? — волнуясь, спросила девушка. — Я его очень любила, но, клянусь Богом, ему понадобятся молитвы, и как можно больше. Он сильно пил, и даже когда был трезвым, совсем не был набожным.
— Да, денег хватит… если только нам удастся его похоронить. И даже могут остаться несколько монеток для тебя. Я очень хорошо умею торговаться, и ты должна доверить продажу мулов мне.
— Я буду вам очень благодарна. Вы снимете с моей души камень. Я совсем не умею торговаться.
Тем временем д’Арлей спешился, подошел к девушке и ее спутнику. Он внимательно рассмотрел шотландца, потом перенес свое внимание на девушку. Д’Арлей резко остановился, удивленный. «Я уже видел ее раньше», — подумал он. Нет, не может быть. Он понял, что ошибается. Девушка очень напоминала ему кого-то, кого он хорошо знал. Д’Арлей был в шоке от этого открытия. Но он никак не мог вспомнить, кого именно ему напоминала эта девушка.
— Мадемуазель, могу я узнать ваше имя?
— Валери Марэ. — Девушка держалась очень скромно и не поднимала глаз. Она вела себя совсем не так, как некоторое время назад, когда спорила с надменной аристократкой. — Милорд, вы очень добры, что заступились за меня.
Д’Арлей подумал: «У нее низкий, красивый голос. Где она могла научиться так правильно выражаться?» Вслух он спросил:
— Откуда вы, мадемуазель?
— Милорд, у нас не было дома. Моего покойного отца звали Дамианом Марэ, он играл в мистериях из жизни Иисуса Христа. Мы постоянно путешествовали.
Кеннеди приподнял покрывало и взглянул на мертвого актера. Потом он снова прикрыл его и обратился к девушке:
— Девочка моя, у него очень благородная внешность. Я мог бы подумать, что он был проповедником священного слова или философом, а не актером, занимавшимся еретической ерундой.
Валери Марэ взорвалась.
— Вы ошибаетесь! — воскликнула она. — Мистерии — хорошие пьесы, и они приносят людям много добра!
— Я видел много мистерий и согласен с вами, — поддержал девушку д'Арлей.
— Милорд, мой отец был хорошим актером, — гордо заявила девушка. — Но у него не все шло так, как ему хотелось бы! У него были короткие и кривые ноги, и ему приходилось играть разбойников, а иногда даже комические роли. Самая лучшая роль, которая ему досталась, — роль Иуды, иногда он изображал Злобу, а один раз — Зависть.
Ей очень хотелось обелить мистерии в глазах Кеннеди, и она принялась превозносить способности отца:
— Вы бы видели его в роли Иуды! Или Саймона Магуса! В этой роли он даже показывал фокусы. Все утверждали, что он действительно был самым лучшим и просто неподражаемым Саймоном со времен немца Антона Фреша, того самого знаменитого фокусника. Господа, мой отец всегда мечтал сыграть роль Христа в Воскрешении. Но разве он мог играть эту роль с такими кривыми ногами? Мне кажется, из-за расстройства по этому поводу он и пил так много в последнее время!
Д'Арлей продолжал размышлять о странном поведении девушки: такая разительная перемена — некоторое время назад она была дерзка, почти груба, а теперь предельно учтива. Кто же она? Эта девушка употребляет слова и выражения, присущие воспитанной, благородной девице, а не простой погонщице мулов. Она совсем не похожа на дочь бедного бродячего актера. Тут что-то не так. Есть какая-то тайна. Интересно бы узнать.
Д'Арлей не сводил с девушки глаз. Ее черты лица казались д'Арлею очень знакомыми. Все: глаза, волосы, постоянно меняющееся выражение лица… Где-то он все это уже видел, причем не так давно и не один раз?.. Он старался вспомнить, но ничего не получалось, тот, знакомый образ расплывался и куда-то исчезал.
Молодой человек вновь поразился, когда опять стал внимательно разглядывать Валери: у нее был открытый широкий лоб, он говорил об уме. Носик был прямым и изящным. Нет, она явно не похожа на крестьянку! Сначала д’Арлей посчитал ее просто хорошенькой, но потом понял, что перед ним — настоящая красавица.
Ему не терпелось поскорее внести во все ясность, и он принялся задавать Валери вопросы:
— Вы родились в Анжу? Девушка покачала головой:
— Нет, милорд. Я родилась в Берри. Так мне всегда говорили. Д'Арлею стало абсолютно ясно, что в ее прошлом и скрыта тайна.
— И ваши родители в этом абсолютно уверены? Девушке, похоже, было неприятно отвечать на его вопросы.
— Это… очень длинная и старая история, господин. Вам она не будет интересна.
«А мне не стоит пока настаивать на том, чтобы Валери все сразу о себе рассказала, — подумал он. — Я все узнаю позже». И он задал другой вопрос:
— Вам, наверное, пришлось много путешествовать по стране?
— Мы переезжали с места на место всю мою жизнь. Я объехала всю Францию, кроме — вам может быть смешно, кроме Парижа. Там мне не удалось побывать. — У нее загорелись глаза. — Я даже была там, где родилась Орлеанская Дева. Я стояла там очень долго, и мне показалось, что со мной также начал вести разговор Волшебный Голос. Как-то у отца не было работы, я его попросила, чтобы он отвез меня туда, где она вела наши армии. Когда наконец проснется наш король и вышвырнет Годонов из Франции, я отправлюсь в Руан, чтобы помолиться там, где она умерла.
— Мне кажется, — медленно произнес д'Арлей, — вскоре может представиться возможность побывать в Руане. — Он заколебался, так как не был уверен, можно ли рассказать ей, зачем это нужно. — В последние полгода я побывал в разных частях Франции. Мне необходимо узнать, как относятся люди к проблеме продолжения Столетней войны. Я знаю следующее: народ жаждет войны, и королю придется с этим смириться.
— Господин, я молю Бога, чтобы вы оказались правы. И тогда явится другая Дева и поведет за собой французские войска!
— Возможно, этого не понадобится, — сухо заметил д'Арлей.
Наступила тишина, а потому д’Арлей обратился с вопросом к шотландцу:
— Как вас зовут?
— Прежан Кеннеди.
Шотландец был поражен тем, что его имя ничего не говорило д'Арлею. Он нахмурился и добавил:
— Оказывается, я здесь почти неизвестен.
— Господин Прежан Кеннеди, мне непонятно, почему вы должны быть мне известны?
— Я знаю о бомбардах больше, чем любой человек в мире. Может, вам будет интересно знать, что я командовал батареей пушек в сражении с язычниками-турками? Сейчас я отправляюсь к господину Жаку Керу. Он обо мне все знает и позаботится, чтобы я командовал, когда мы снова начнем сражаться с англичанами.
— Да, действительно, я слышал, как Жак Кер рассказывал о вас. Сэр шотландец, вы должны простить мою забывчивость.
— Мой отец сражался при Азенкуре, как это делали многие из моих храбрых соотечественников, — гордо и обиженно продолжал Кеннеди. — Он умер от торчавшей у него из горла стрелы англичанина. Сэр рыцарь, я сам тридцать лет участвую в ваших войнах. Но ничего не заработал. — Он взглянул на небо и покачал головой. — Сейчас пойдет дождь, и мне кажется, что мы проведем ночь в сырости… Моя мать была француженка, а я родился в Мейболе в Эршире. Пусть земля будет пухом моей милой матушке. Она зря назвала меня в честь своего отца. Имя не сочетается с шотландской фамилией, но я должен признаться, что пытаюсь с честью носить это имя и фамилию. Я — Кеннеди из Кассилиса, — гордо добавил он.
— Наверно, это очень важно для вас!
— Да, — подтвердил шотландец. — Это весьма важно в Шотландии. И везде, где я побывал, — добавил он, нахмурясь.
Наступила тишина. Д'Арлей поинтересовался:
— Вы, господин Кеннеди, имели дело со Свободным обществом?
Шотландец резко дернул головой.
— Это правда, — сказал он, помолчав. — Я — солдат, и мне нужно существовать. У меня даже некоторое время был собственный отряд и дела шли очень хорошо. Я всегда стараюсь, чтобы во всем, что я делаю, у меня были лишние доходы. Для меня важна даже маленькая прибыль. Вы можете на это что-то возразить, господин д’Арлей?
— Мне не нравится, когда человек считает, что имеет право грабить беззащитных и невинных людей. С тех пор как с Англией был заключен договор о перемирии, Свободные общества вдоволь попили кровушки из народа Франции.
— Свободные общества в основном состоят из французов, — заметил шотландец. — Что вы скажете по этому поводу, сир д’Арлей?
— Ничего не могу сказать, потому что, к сожалению, вы правы. Наверное, сто лет войны превратили нас в дикарей!..
Откуда вы едете? — Д’Арлей обратился к священнику, пытаясь закончить спор с шотландцем.
Он ждал ответа и внимательно разглядывал служителя церкви. На лице старика было столько фиолетовых жилок, что оно напоминало карту мира. Отец Имберт произвел на д'Арлея впечатление вполне приятного и правдивого человека, правда не с первого взгляда.
— Я из Прованса и везу важные бумаги в Париж, — ответил священник.
— Теперь, когда вы удовлетворили ваше любопытство в отношении нас, — нетерпеливо сказал шотландец, — могу ли я спросить, удастся ли нам поужинать? У девушки нет ничего, кроме кувшина вина, которое мне кажется разбавленным и прокисшим. Да еще буханка старого хлеба. Мы со священником плотно поели днем, зная, что попадем в харчевню только ночью. Сейчас у нас нет с собой ни крошки.
— Что у нас осталось, Хелион? — спросил слугу д’Арлей. Слуга был недоволен.
— Господин, у нас еды хватит на всех. Есть жареная птица и еще кое-какое мясо. Также у нас имеется вино и хлеб.
— Это просто чудесно, — с облегчением заметил шотландец.
Девушка робко вмешалась в их разговор:
— Господа, я умею хорошо готовить. Если мы сможем развести костер, я бы могла быстро приготовить что-то горячее… если господин доверит мне продукты.
— Мадемуазель, я это сделаю с превеликим удовольствием. Хелион научился прекрасно разводить огонь с тех пор, как мы отправились в путешествие, и он, конечно, поможет вам. А мы поставим палатки на случай, если пойдет дождь. Как вы нам предсказывали, наш храбрый капитан Свободного общества, дождь действительно может начаться.
Когда Валери Марэ увидела продукты, которые перед ней выложил Хелион, она просто обомлела: так много всего! Девушка решила, коль скоро она похвасталась своим искусством кулинарки, то должна постараться изо всех сил. Валери вознамерилась приготовить особое блюдо. Для этого она налила в кастрюльку вино и масло, добавила туда пряные травы, лук-порей и немного чесноку. Она порождала, пока все подрумянится, и насыпала в кастрюльку немного муки, потом положила мясо жареного каплуна и только в последний момент добавила порезанные финики и сушеную мушмулу. От рагу шел чудный аромат.
Валери сняла кастрюльку с огня и поставила ее на землю, где уже устроились трое мужчин, Хелион держался немного поодаль. Мужчины расположились полукругом и нетерпеливо ждали начала трапезы.
Девушка не собиралась присоединяться к ним, и д'Арлей удивленно и очень выразительно посмотрел на нее.
— Мадемуазель, если вы не станете с нами есть, еда потеряет для нас всю прелесть.
Валери покачала головой:
— Господин, мне не следует так делать. Мой отец всегда ел первым, а потом садились есть моя мать и я. Так принято во время путешествий.
— Нам придется изменить этот обычай. — Д'Арлей подвинулся, чтобы девушка могла присоединиться к остальным. — Садитесь со мной рядом, и мы предложим вам пищу в первую очередь.
Ему не удалось выполнить обещание, потому что Прежан Кеннеди уже опустил ложку в котелок. Он проглотил первую порцию и с одобрением покачал головой.
— Вкусное блюдо, — сказал он, облизывая губы. — В Шотландии мы варим это без всяких хитрых приправ. Хорошая пища помогает шотландцам стать сильными, с крепкими руками и рассудительными головами. Эти крепкие руки прогонят англичан за Ла-Манш, когда для этого наступит подходящее время.