Он увлек неуклюже переваливавшееся существо к лестнице. Гарви трусил следом, зажав в пасти свою миску на случай, если по дороге подвернется что-нибудь достойное того, чтобы запустить в него зубы.
   Эллиот привел процессию в ванную и остановился перед зеркалом - интересно, видело ли нелепое существо со стороны свое отражение?
   – Видишь? Это ты!
   Ветеран-звездопроходец посмотрел на свой облик в примитивном отражающем стекле землян. Его гордости - сложнейшего и хитроумного органа установления контакта, радужным нимбом сияющего и переливающегося вокруг головы, не было видно! В результате лицо полностью утратило красоту.
   – Смотри, вот это рука… - Эллиот подрыгал верхней конечностью. Галактическое создание последовало его примеру, расчленяя сложнейшее движение на простые составляющие, выводя мелькающими пальцами формулы сверхскоростных полетов, кратчайших межзвездных маршрутов и космического прорицания.
   – Тебе бы фокусы показывать… - Эллиот изумленно хлопал глазами, на медленный манер землян, следя за пальцами вместо того, чтобы постигать тайный смысл их жестикуляции. "Да он глупее огурца", - подумалось многомудрому звездопроходцу.
   – А отсюда берется вода, - изрек Эллиот, поворачивая краны. - Вот - горячая. Теперь - холодная. Здорово, да? Там, откуда ты взялся, есть водопровод?
   Архаичный естествоиспытатель зачерпнул пригоршню воды и поднес к лицу. Переключив зрение на режим микрофокусировки, он по привычке стал созерцать мир крохотных водных существ.
   – Ну как, нравится? А теперь смотри - это вообще шикарно! - Эллиот начал наполнять ванну и жестом указал инопланетянину, чтобы тот залезал. - Давай сюда, не бойся.
   Реликтовое создание наклонилось над ванной, которая напомнила ему лабораторные резервуары на Великом Корабле, где любой ученый мог, расслабившись, предаться изучению водного микромира. В порыве грусти, вызванной воспоминанием, он опустился в воду.
   Раздался звонок. Ботаник подскочил в ванне - во все стороны полетели брызги. Уж не для того ли его посадили в воду, чтобы тайком изучать? Неужели это лаборатория для регистрации излучаемых им волн?
   – Успокойся, это всего лишь телефон…
   Эллиот выскочил из ванной, и ученый с головой погрузился в воду, убаюкиваемый обволакивающим потоком, умиротворенный зрелищем танцующих микроорганизмов. Переключив дыхательный аппарат на водную среду, он с наслаждением вытянулся на дне. Потом сфокусировал зрение на атомном уровне и углубился в изучение молекул воды, наблюдая за скрытой тепловой энергией. Может ли она пригодиться для его спасения?
   Гарви осторожно приблизился к ванне. Едва ли не худшие воспоминания его жизни были связаны с ней, когда раз в году его подвергали унизительному мытью шампунем от блох; пес украдкой покосился через край на нынешнего обитателя ванны, которому, судя по всему, пребывание в ней ничуть не претило. Он напомнил Гарви крупную и ужасно кусачую старуху-черепаху, которой пес однажды вознамерился задать изрядную трепку; дело кончилось тогда трагически - Гарви отделался болезненным укусом в нос. Этим и только этим объяснялось, что вместо того, чтобы как следует куснуть, или, на худой конец, облаять нежившегося в воде монстра, Гарви только боязливо посматривал на него. Уготовил ли Эллиот мытье шампунем этому типу?
   Эллиот вернулся, заглянул в ванну и рывком выдернул образину из воды.
   – Эй, так и утонуть недолго!
   Гарви разочарованно вздохнул - мытье шампунем не состоится. Как видно, блох у страхолюдины не было.
   – А может, ты гном-амфибия? - спросил Эллиот.
   "Кто угодно, лишь бы не кусачая черепаха", - подумал Гарви и бережно прикрыл лапой нос - так, на всякий случай.
   – Вот полотенце, умеешь им пользоваться?
   Странник, повидавший на своем веку не одну сверхновую, в недоумении уставился на предлагаемый предмет - его собственная кожа была покрыта водозащитной пленкой. Он взял полотенце, осмотрел его и вопросительно воззрился на мальчика.
   – Ну, вытирайся же, дурья башка!
   Мальчик дотронулся до него. Пальцы землянина с целительными компонентами доставили облегчение ноющей спине. Спасибо, молодой человек, очень вам признателен.
   – У каждого из нас собственное полотенце. Это мое, - указал Эллиот, - это Майкла, это Герти, а вот мамино. А это когда-то принадлежало папе. Он теперь в Мексике. Ты туда летал?
   Старый ученый мигнул, уловив волну грустного чувства на диапазоне связи с мальчиком. Эллиот подступил ближе и растопырил руки, словно крылья.
   – Ты ведь везде летаешь на корабле, да? Где твой корабль?
   В сознании космического существа всплыл матово сияющий облик корабля, корпус которого, залитый голубовато-красным светом, украшали древние письмена. Сердце-фонарик тоже замерцало в ответ, и вот уже грусть молодого землянина стала его собственной.
   – Пусть это будет твое полотенце, - сказал Эллиот. - Мы сделаем на нем метку "И.П.", инопланетянин. - Он снова прикоснулся к удивительному созданию, поражаясь странной коже. Новая волна прокатилась по телу Эллиота, и он понял, что стоявшее рядом существо старее Мафусаила, старее самой старости. - А кожа у тебя, как у змеи, приятель. Да и сам ты не от мира сего!
   Ученый чувствовал, как энергия мальчика растекается по каналам его тела: "лум, лум, лум…"; занятно устроены биополя землян - примитивные, но добрые, если научиться ими пользоваться.
   Он снова принялся жестикулировать, объясняя пальцами строение атома, любовь звезд и происхождение Вселенной.
   – Ты опять проголодался? Хочешь печенья?
   Гарви радостно завилял хвостом. Что касается его, он согласен на печенье - конечно, едал он кое-что и повкуснее, но псу, обгладывающему деревянные щетки, привередничать не пристало. Он схватил зубами миску, намекая Эллиоту на готовность принять участие в трапезе, но тот прошел мимо, ведя за собой кошмарную страхолюдину.
   "Дудки, - решил Гарви, - я все равно не отстану".
   Он затрусил за ними через коридор в комнату Эллиота, где пугало угостили печеньем. Гарви негодующе зарычал и призывно постучал миской по полу.
   – Сгинь, Гарви, ты и так толстый.
   Это он толстый? Пес повернулся боком, демонстрируя ребра. Но на сей раз провести Эллиота не удалось - баловнем стал уродец. Гарви поплелся проверить, не остались ли съедобные куски в недогрызенном ботинке Эллиота.
   Эллиот открыл дверь чулана и обратился к космологу:
   – Давай поселим тебя в чулане? Переоборудуем его, как космический "Шаттл". Достанем все, что тебе необходимо.
   Престарелый межзвездный скиталец, задрав голову, разглядывал застекленное оконце в потолке клетушки. Через все стекло распростерся, освещаемый солнечными лучами, намалеванный дракон с растопыренными крыльями.
   – Нравится? У меня таких много.
   Эллиот раскрыл лежавшую на полу книгу и начал показывать страшилищу картинки.
   – Вот гоблины… а это гномы…
   Глаза чудища прошли несколько последовательных фокусировок, определив при этом структуру бумажных волокон, и настроились на рисунок - со страницы книги таращилось изрядно на него смахивавшее маленькое существо с огромным волочащимся животом.
   Неужто какие-то его предки уже терпели здесь бедствие?
   Оставив страшилу изучать картинки, Эллиот принялся раскладывать по чулану подушки и одеяла. Он не задавался вопросом, почему прячет пришельца. Он как бы летел на автопилоте, без лишних вопросов, копания в себе, не пытаясь увильнуть от странной миссии. Он знал, что существо доверено ему звездами, и должен был подчиниться… или умереть.
   – Тебе здесь понравится! - крикнул он из-за двери. Его мозг и мышцы работали без малейшего напряжения, повинуясь сигналам, пульсирующим внутри. Эллиот не знал, что соприкоснулся с Космическим Законом, направившим его на новый путь. Он знал только, что еще никогда в жизни не ощущал подобного душевного взлета.
   Гарви не испытывал подобных духовных метаморфоз; обгладывание каблуков ботинок не облегчило ни страданий души, ни мук желудка. Одно утешало - давно вынашиваемый план куснуть за лодыжку почтальона, осуществление которого было намечено на предполуденные часы.
   Эллиот пробежал по коридору и вскоре вернулся с миской воды в руках. Впрочем, вспыхнувшая было у Гарви надежда тут же погасла - миску поместили в чулане перед гоблином со словами:
   – Возьми, а все это, - кивок на чулан, - твой командный отсек.
   Сразу за дверью чулана Эллиот выстроил шеренгу плюшевых зверюшек.
   – Это маскировка. Встанешь с ними в ряд - никто не заметит разницы.
   Озадаченный носитель высшего разума тупо воззрился на загадочные приготовления.
   Гарви тоже следил за ними, борясь с зарождающимся желанием отгрызть голову у плюшевого медвежонка.
   Эллиот тем временем приволок настольную лампу.
   – Свет. Видишь?
   Он включил лампу, яркий, слепящий свет которой резанул по сверхчувствительным глазам космопроходца. Тот попятился, налетел на проигрыватель и сбил рукой иглу, которая, поехав, поцарапала пластинку. Несмотря на противный скрежещущий звук, случилось неожиданное: внутри инопланетянина вспыхнули мягкие огоньки, а перед глазами снова возникли схемы побега. Для спасения нужна вилка и… что-нибудь вращающееся, вроде той штуковины, на которую он случайно наткнулся. Она будет вращаться, а вилка… нацарапает… послание.
   Ученый уставился на проигрыватель, обдумывая выход и лихорадочно перебирая в уме все, что знал о средствах связи.
   Он принялся топтаться по комнате в поисках других полезных механических устройств. Выдвинув ящик стола, он перевернул его, высыпав содержимое на пол.
   – Полегче, приятель! - прикрикнул Эллиот. - Мне велено поддерживать здесь порядок.
   Пришелец обследовал комнату, шаря по углам, вытряхивая, опрокидывая и бесцеремонно расшвыривая все, что попадалось под руку. Попробуй все изучить, когда кругом так необычно. Планета примитивная - действовать приходится на ощупь, методом проб и ошибок. Откуда тут взяться вдохновению?
   Его взгляд остановился на прикрепленном к стене изображении марсианской принцессы, наготу которой едва прикрывали несколько полосок сверкающего металла.
   Ну и ну!
   Несколько секунд он созерцал ее - пистолет, шлем, сапоги цвета электрик.
   – Нравится? - ехидно поинтересовался Эллиот.
   Старый путешественник медленно опустил руки - сначала перед собой, затем развел их пошире, изображая более классический идеал красоты - расширяющийся книзу грушевидный силуэт.
   – Таких у нас не много наберется, - сказал Эллиот, взял рукой старое пугало под локоть и легонько подтолкнул к чулану.
   – Будешь там жить, ладно?
   Изношенный временем скиталец, тяжело переступая утиными лапами, поплелся в отведенное логово. Он, в чьем ведении находилась растительная жизнь в необъятных космических дворцах, вынужден ютиться в жалкой клетушке по соседству с доской на роликах.
   Сгорбившись, он опустился на пол. Где же корабль? Где украшение Вселенной? Его так не хватает!
   Внезапно он воспринял донесшийся из глубин космоса сигнал маяка, - маяка, разыскивавшего Землю с немыслимых расстояний.
   – Здесь даже окошечко есть, - Эллиот вывел гостя из оцепенения, указав ему на стеклянный квадратик над головой.
   – А вот тебе светильник для чтения, - сказал он и включил лампу. - Ладно, располагайся, а я побежал. Куплю печенья и еще чего-нибудь.
   Дверь в чулан закрылась. Ученый прищурился от резкого света, потом стащил с полки красный платок и набросил на абажур. Свет смягчился и стал лилово-розовым, как внутри его родного корабля.
   Он должен подать сигнал, во-что-бы-то-ни-стало известить товарищей о том, что жив.
   В голове опять возник образ вилки - четыре зубца царапали линии по вращающемуся кругу: "вжик, вжик, вжик…"



5


   Мэри въехала в ворота, зацепив крылом машины мусорные баки, которые, опрокинувшись, сгромоздились в кучу. Плевать, главное - она дома. Выключив зажигание, она некоторое время сидела за рулем в полном изнеможении. Может, ей принять женьшень? Или хотя бы глоток джина?
   Открыв дверцу, она выбралась из машины. Взгляд упал на оконце чулана под крышей, в нем торчал какой-то из недавно купленных плюшевых гоблинов.
   Бр-рр, ну и игрушки выпускают теперь для детей. От одного их вида кошмары станут сниться.
   Она прошла по аллее и поднялась на крыльцо. За дверью ждал Гарви.
   – Не смотри так, Гарви. Я и без того вечно чувствую себя виноватой.
   Игнорируя мольбы животного, она решительно проследовала к столику для корреспонденции.
   Вдруг есть письма от тайного вздыхателя? Хотя бы от Блуждающего Чудовища?
   Как бы не так, обычный мусор - счета, просроченные счета, сверхпросроченные счета и просьба от какой-то организации по сбору пожертвований. Дудки, только под пыткой!
   Она швырнула почту в очень кстати подвернувшуюся корзину для бумаг и сбросила туфли.
   – Есть кто-нибудь дома? - крикнула она своему племени. Отозвался один Гарви.
   – Оставь миску, Гарви.
   Она сидела в кресле, не в силах подняться. Над головой прожужжала муха. Мэри прогнала ее рукой раз, другой, но муха не унималась, и Мэри поняла, что жужжит не муха, а у нее в ушах.
   Следующая стадия, - звон колокольчиков, а за ней - голоса.
   Решив, что сегодня сходить с ума все равно некогда, она встала и пошла на кухню. Глянув на пол, сразу поняла, что Эллиот готовил себе калорийный завтрак. Она вытерла полки и дверцы буфета и сварила крепкий кофе.
   Сидя в раздумьи над чашкой, Мэри разглядывала свои ноги. Уставшие ноги. Ноги, готовые вот-вот забастовать.
   – Эй, так есть кто-нибудь дома?
   Как обычно, ей не ответили. Не иначе погрузились в какие-то тайные замыслы; может, сегодня у них на очереди государственный переворот?
   Бога ради, лишь бы не шумели.
   Задняя дверь с пушечным грохотом распахнулась, и в кухню ворвался Майкл, будто на слоне верхом.
   – Салют, ма, как прошел день?
   – Хорошо. А у тебя?
   Майкл неопределенно пожал плечами.
   – Пойду поиграю в регби, - после некоторой паузы добавил он таким тоном, что было ясно - ничто, ничто на свете его не остановит.
   – Прекрасно, - сказала Мэри. - Валяй!
   Она небрежно махнула рукой, словно давая разрешение, которого никто не спрашивал, и опять уставилась в кофейную чашечку, пытаясь собраться с силами.
   Майкл нацепил наплечники и схватил шлем; он весь кипел от азарта, уж сегодня он им покажет. В два прыжка он очутился в коридоре, но перед лестницей, преградив дорогу, стоял Эллиот.
   – Майкл…
   – Привет, симулянт… - бросил на ходу Майкл, норовя протиснуться к ступенькам.
   – Я должен сообщить тебе что-то очень важное.
   – Ну, чего?
   – Помнишь гоблина?
   – Гоблина? Слушай, дай пройти.
   – Подожди секунду, Майкл, дело очень серьезное. Он вернулся.
   – Эллиот… - Майкл редко снисходил до бесед с младшим братом - от такого хорька не только в "Парчизи" того и жди мелких пакостей, - отвяжись!
   – Я покажу его тебе, только, чур, он мой!
   Майкл заколебался.
   – Ладно, давай быстрее.
   – Сперва поклянись. Самой страшной клятвой.
   – О\'кей, о\'кей, показывай. Что там у тебя, скунс какой-нибудь? Прямо в комнате? Мамаша тебя прикончит.
   Эллиот увлек Майкла за собой по коридору.
   – Сними наплечники, - попросил он, когда они вошли в комнату. - Он может испугаться.
   – Не испытывай мое терпение.
   Эллиот подвел брата к чулану.
   – Закрой глаза.
   – Зачем?
   – Ну я тебя прошу, ладно, Майкл?
   В чулане хранитель многовековой мудрости перебирал в памяти все, что он знал о коммуникационных устройствах - одно из них требовалось каким-то образом построить. Он услышал, что в комнату вошли двое круглоголовых (так иногда называл он про себя землян), но не стал отвлекаться, сосредоточившись на том, чтобы вспомнить схему передатчика. Внезапно дверь в его убежище распахнулась.
   Вошел Эллиот и, успокаивающе кивнув, обнял Древнего ученого за плечи.
   – Пойдем, познакомишься с моим братом.
   Не успели они переступить порог, как в комнату ворвалась Герти, только вернувшаяся из детского сада. Увидев чудовище, она завизжала, завизжал и сам инопланетянин, и Майкл, который в этот самый миг открыл глаза, тоже завизжал. Их общий пронзительный визг разнесся по дому и достиг командного пункта, где сидела Мэри, безуспешно пытавшаяся прийти в себя.
   – О боже… - простонала она, делая усилие, чтобы вылезти из-за стола. Что за новую забаву придумали ее детки! Не мучают ли Герти? Она с трудом взобралась по ступенькам и устало потащилась по коридору в комнату Эллиота. После дня изнурительной работы бороться с шайкой малолетних преступников дома - кто способен это вынести?
   Мэри на мгновение остановилась перед дверью. Одно утешение - у Эллиота теперь порядок.
   Она вошла в комнату и остолбенела. Все, что можно было вывернуть, было выворочено на пол. Мэри посмотрела на Эллиота. Как можно посреди такого разгрома сохранять невинное выражение лица?
   – Что случилось? - спросила Мэри и не узнала собственный голос.
   – Где?
   – Ты еще смеешь спрашивать? Посмотри на этот бедлам! Что произошло?
   – Ты имеешь в виду комнату?
   – Это не комната, это кошмар! У тебя тут дикари танцевали?
   В чулане старый космолог скорчился ни жив ни мертв между Герти и Майклом. Девочка, казалось, готова была вот-вот укусить его; мальчик сидел с раскрытым ртом и остекленевшим взором, его огромные, неестественной формы плечи едва помещались в крохотной клетушке. Гость из космоса надеялся, что осадное положение сохранится не слишком долго - в помещеньице становилось тяжеловато дышать.
   Инопланетянин осторожно приник лицом к прорезям в двери. Гибкое, похожее на иву создание указывало на предметы, которые он разбросал по полу в поисках деталей для передатчика, и казалось чем-то недовольным.
   Ученый попытался оценить, насколько миролюбиво настроено гибкое создание. Ни металлических цепей, ни оружия при нем не было, в остальном оно ничуть не уступало марсианской принцессе с плаката, хотя, к сожалению, и его природа обидела, лишив важнейшего атрибута женской красоты - расширенного книзу грушевидного живота, да и длинными пальцами на ногах, придающими такую пикантность и очарование, существо похвастать не могло. А жаль…
   – Эллиот, я слышала, как визжала Герти. Вы с Майклом не мучили ее?
   – Ну что ты, мам…
   – Почему же она визжала?
   – Не знаю. Вошла, завизжала и убежала.
   Мэри задумалась. Случалось ли ей в детстве забегать в комнаты, беспричинно визжать и выскакивать? Да, признаться, случалось, и частенько. Ей и теперь хотелось завизжать. Впрочем, если разобраться, она и сейчас визжала. Может, повизжать еще немного на Эллиота, а потом уйти?
   – Извини, мам.
   – Я не хотела на тебя кричать, Эллиот. Ты меня тоже прости. Но прибери в комнате, иначе получишь нахлобучку.
   – О\'кей, мам, приберу.
   Мэри повернулась и вышла из комнаты. Когда ее шаги стихли, дверь чулана распахнулась, и оттуда появились Майкл, Герти и старый гоблин.
   Майкл за эти короткие мгновения стал не похож на себя, словно на пятидесятиярдовой линии его блокировал не защитник соперников, а паровой каток; тело онемело, и ему все казалось, что он грезит. Быть может, во время матча он столкнулся с кем-то головой и лежит теперь без сознания? Нет, вряд ли, - рядом эта надоеда Герти, да и эта дрянь Эллиот тут, в натуральную величину. А вот и пугало.
   – Эллиот, надо сказать матери.
   – Нельзя, Майкл. Ты ведь знаешь, к чему это приведет? Его, - Эллиот кивком указал на древнего путешественника, - пустят на собачьи котлеты.
   Гарви навострил уши и завилял хвостом.
   – Он умеет разговаривать?
   – Нет.
   – А что он здесь делает?
   – Не знаю.
   Мальчики посмотрели на пятилетнюю сестру, во все глаза таращившуюся на чудище.
   – Герти, можешь его потрогать. Он тебя не обидит.
   Залетный космолог безропотно позволил ощупать и потыкать себя - пульсирующие сигналы от детских пальчиков воспринимались рецепторами в глубине его тела и, хотя сигналы эти были путаными и сумбурными, инопланетянин понял, что круглоголовые не безнадежно глупы и желают ему добра. Но способны ли они помочь ему достигнуть Великой Туманности?
   – Ты ведь никому не расскажешь, правда, Герти? Даже маме?
   – Почему?
   – Потому что… взрослые не могут его увидеть. Он видимый только для детей.
   – Неправда, ты обманываешь.
   Эллиот выхватил из рук Герти куклу.
   – Знаешь, что я с ней сделаю, если ты разболтаешь? - он резким движением развернул руку куклы за спину.
   Герти вскрикнула:
   – Перестань! Сейчас же перестань!
   – Обещаешь молчать?
   – А он что, с Луны?
   – С Луны, с Луны…
   Лежа на полу спальни, Мэри вслед за тренером на телеэкране повторяла гимнастические упражнения. Занятия проводила пятидесятилетняя шведка без единой морщинки на лице, которой ассистировал фигляр с физиономией слабоумного.
   – И-и-и раз, два, три…
   Мэри, тщетно пытаясь поспеть за ними, сбилась с ритма, выключила звук и разлеглась на ковре в излюбленной позе, подтянув колени к животу.
   Из комнаты Эллиота слышались приглушенные голоса детей. Всех троих. Снова они что-то затевают - Мэри ощущала знакомое напряжение в воздухе. Может, от этого у нее опять в ушах жужжит? Или от омолаживающих упражнений, когда ногу закладываешь за голову? Придется от них отказаться.
   Дебил на телеэкране пытался беззвучно что-то втолковать.
   Довольно с нее.
   Она отключила телевизор. Пора уже что-нибудь запихнуть в голодные детские рты.
   – Эй! - воззвала она, выходя в коридор. - Кто мне поможет с ужином?
   Ясное дело, никто не ответил. По лестнице она спустилась в гордом одиночестве.
   Она приготовит фрикассе из индейки и… пожалуй, разогреет пюре-полуфабрикат - прелестный гарнир. Напоследок останутся сухие соленые крендельки.
   Она колдовала на кухне, время от времени поглядывая в окно на примыкающий участок, где сосед разъезжал на газонокосилке, словно свихнувшийся великан на детском автомобильчике. Газон у нее был хилый - из-за Гарви, который с упрямой одержимостью выкапывал каждую травинку в поисках мифических костей. Вот и сейчас он попрошайничал, застыв в своей любимой позе - одно ухо кверху, другое книзу.
   – Кто изгрыз щетку, Гарви? Мы его знаем?
   Гарви высунул длинный язык и умильно облизал морду от уха до уха. Даже нос не забыл.
   – В чем дело, Гарви? Что тебя так возбудило? Здесь опять прогуливалась эта кокетливая французская болонка с бантиком? Ты из-за нее такой чудной?
   Гарви кивнул, невнятно рыча, потом жалостно заскулил. Целый день голодом морили. Все в этом доме забыли свою главную обязанность - кормление собаки. Совсем с ума посходили. Из-за пугала в чулане, что ли?
   Придется его съесть.
   Мэри подошла к лестнице и ласково позвала детей ужинать.
   – Эй, вы, спускайтесь, иначе оставлю без ужина!
   Вскоре по лестнице загромыхали носороги, и появился ее выводок. Вид у всех был презагадочный.
   – Что вы еще затеяли? Признавайтесь, я вас насквозь вижу.
   – Ничего, ма, - Майкл плюхнулся за стол. Герти уселась рядом и заметила фрикассе.
   – Умм!
   – Замолчи, милая. Эллиот, передай соль, пожалуйста.
   – Я сегодня переоборудовал чулан в жилище, - невпопад брякнул Эллиот и покосился на мать.
   – Какое жилище?
   – Нечто вроде убежища.
   – Вот как, когда же ты успел? Ведь ты был так занят превращением прибранной комнаты в свинарник?
   – Так можно мне сохранить убежище?
   – Надеюсь, ты не собираешься скрываться в нем от ответственности, а, Эллиот? Мальчикам не пристало проводить все время в чулане.
   – Не все время. Совсем немного.
   – Я должна подумать, - ответила Мэри, и дети уже знали, что мать уступила, ибо Эллиот терзал бы ее до тех пор, пока бы она не сдалась. Мэри попыталась незаметно сменить тему:
   – Картошка, по-моему, удалась, не правда ли?
   – Умм!
   – Возьми еще, Герти, раз тебе так нравится.
   – В детском саду нас кормят вкуснее, - отрезала Герти. - Нам дают большие шоколадные пряники.
   – Вот как? Придется мне поговорить с директором.
   – Он маньяк.
   – Герти, не смей употреблять слов, которых не понимаешь! -…Маньяк, маньяк… - запела Герти над тарелкой.
   Мэри схватилась за голову.
   Тем временем скрываемый от посторонних глаз древний скиталец выбрался из чулана. Он очутился в комнате посреди кучи хлама, которую сам наворотил в поисках деталей для передатчика, в поисках, которые намеревался сейчас продолжить.
   Он обвел глазами комнату. В режиме ультрафокусировки взору открылся мир электронов, мелькавших в своем орбитальном танце; но упорядоченный вихрь микрочастиц ему не поможет. Здесь нужны предметы поплотнее, такие, как… проигрыватель.
   Перефокусировав зрение на нормальный диапазон, старый ученый, смешно цепляя лапами, зашлепал к проигрывателю. Пластинки на этот раз не было. Длинным пальцем он крутанул тяжелый диск.
   Как же прикрепить сюда вилку?
   А вот как - сверху…
   Он удовлетворенно кивнул. Спасение придет благодаря спирально впрядаемым, вкручиваемым в ночь сигналам, ниточкам надежды, сотням миллионов ниточек, лучистых, как шелковистые волосы ивоподобного создания.
   Снизу послышался стук вилок - пришелец из космоса уже хорошо различал его - и звон тарелок и стаканов, сопровождаемый трескотней землян.
   – Мама, а почему дети видят то, что не можешь видеть ты?
   – А что ты видела, Герти? Гоблина у Эллиота?
   – Мама, а кто такие люди, которые не люди?