Коултер Кэтрин. Нефритовая звезда

   — Уверена, что твоя мама долго смеялась, родив тебя. Потому и назвала тебя Улиссом — из мести.
   — Мне не за что винить ее. — Сента слова Джул совершенно не задели. — Я весил одиннадцать фунтов. Моя бедная матушка говорила, что настоящий Улисс, по книжкам, искал свой дом в течение двадцати лет и что она после девяти месяцев беременности чувствовала себя так же, как он после тех двадцати лет.
   — Я и говорю, месть.
   — Но не забывай, что она смягчила мое имя Майклом. Оно-то вполне безобидно.
   Это имя не было безобидным, это было самое красивое имя в мире!
   — Лидия говорила мне, что она могла нажить целое состояние, если бы только узнала твое настоящее имя.
   — Мои друзья никогда не сдаются. Это стало уже своего рода конкурсом. Они выдумывают самые разные ловушки, чтобы я попался в них. — Сент повернулся и облокотился на перила. — Боже мой, как я устал! Считается, что врач должен вылечить кого угодно от чего угодно. Как я могу справиться с морской болезнью!
   — Я могла бы помочь тебе, — робко предложила Джул.
   — Спасибо, но даже я едва сдерживаю тошноту от ужасного запаха в каютах. Не хочу, чтобы цвет твоего лица стал зеленым, а он стал бы, я гарантирую.
   — Меня никогда не тошнит, — уверенно сказала Джул, как говорят молодые люди, считающие, что болезнь всего лишь слабость.
   — Я очень рад за тебя… Джул, — продолжил он после минутного молчания, — твоя подруга Канола — люди Уилкса изнасиловали ее?
   Она обомлела, как будто Сент крикнул ей в ухо какую-то непристойность, вспомнила вопли Канолы, омерзительного человека со спущенными штанами и попыталась отогнать от себя страшные воспоминания.
   — Не знаю, — выговорила она наконец, — Уилкс оттащил меня в каюту, сказав, что не даст в обиду. — Она не совсем хорошо представляла, что значит изнасиловать, но боялась спросить.
   «Слава Богу, — думал Сент, — она не видела этого». Он и не сомневался в том, что Канолу изнасиловали.
   — Так что же случилось? — Он старался говорить самым обычным тоном.
   Джул пыталась оставаться спокойной, но ей это с трудом удавалось.
   — Она выпрыгнула за борт, но берег был слишком далеко.
   — Мне очень жаль. — Сент хотел бы сказать еще что-нибудь, но не находил слов. Он продолжал очень спокойно, как будто разговор шел о погоде:
   — Я знаю, что однажды еще до вашего прибытия в Сан-Франциско Уилкс накачал тебя наркотиками, прикасался к тебе и целовал.
   — Нет!
   — Ты сама рассказала мне, Джул.
   — Нет, — повторила она. Мороз пробежал по ее коже от слов Сента.
   — Джул, я не хочу, чтобы тебя мучило то, что произошло. Не бойся поделиться с другом, это помогает. Расскажи мне о том, что он с тобой сделал. Тогда тебе будет легче забыть.
   Джул набросилась на него:
   — Да какое тебе дело до того, что он со мной сделал? Ты хочешь услышать все в деталях? Ничего себе друг!
   — Джул, что он сделал? — снова спросил Сент, не теряя самообладания. Он слышал знакомый страх в ее голосе и знал, что храбрость в гневной тираде была напускной, что это лишь защитная реакция.
   — Думаю, — сказала она, наконец взяв себя в руки, — пора называть тебя Сентом. Это имя очень подходит к роли, которую ты играешь, — святой, полный заботы и понимания, желающий, чтобы бедное маленькое существо забыло этот кошмар! Иди к черту, Сент!
   Сент считал себя уравновешенным человеком. Только однажды, когда ему было четырнадцать лет, он вступил в драку с другим мальчиком и одним ударом сломал тому челюсть. Сейчас он был взбешен. Ему очень хотелось бы изменить своим правилам и хорошенько всыпать этой девчонке. Но Сент молчал, сказать ему было нечего.
   Джул указала на стайку ярко одетых женщин на пристани:
   — А вот и проститутки. Только что-то моего отца или его дружков не видно; как правило, они появляются на берегу, когда приходит какой-нибудь вельбот, и разглагольствуют о сатане, зле и заразе.
   — Я мало знаю о сатане, — Сент говорил спокойно, не обращая внимания на горькую иронию в голосе собеседницы, — но вот о болезни я знаю гораздо больше других. — Он увидел, что двое матросов, сидевших на веслах торгового судна, уже кричали и махали руками женщинам на берегу.
   В порту стояло еще около полудюжины судов, большинство из них — китобойные. На берегу суетились торговцы, сновали люди в черных рясах. «Предприниматели или священники, — подумал Сент, — или никому не нужные дипломаты с Оаху».
   — Идем, — сказал он, помогая ей сойти с судна. Рука ее была холодной и влажной. — Джул, я — с тобой, — успокоил Сент.
   Она приняла его помощь, но вскоре отдернула руку. Они шли по Варфстрит. Сент бросил взгляд на крепость, построенную в начале тридцатых и используемую теперь в основном в качестве тюрьмы. Она была ужасно обшарпанной, обветшавшей. Дом Дуайта Болдуина на Франт-стрит, напротив, был как с картинки, а сад перед ним — цветущий и ухоженный. Когда Сент жил в Лахаине, он водил дружбу с Болдуином, священником-миссионером и врачом. Сент хотел было спросить Джул о старом друге, как вдруг она сняла шляпку и встряхнула головой.
   — Джулиана! Бог мой, неужели это ты!
   Сент обернулся и увидел молодого человека, который уставился на Джул как на привидение. Это был Джон Бличер, сын плантатора. Действительно, он больше не был прыщавым и стал очень привлекательным юношей, хорошо сложенным, с открытым лицом, но в этот момент он был бледен как смерть.
   Джул была невозмутима. Она придвинулась ближе к Сенту и спокойно сказала:
   — Привет, Джон. Как твои дела? Видно было, что Джон ужасно взволнован.
   — Сент? Доктор Моррис? Это вы? Джулиана, что случилось? Все считали тебя мертвой. Тело Канолы… ну, его выбросило на берег, а так как вас видели вместе, мы думали…
   — Я знаю, — перебила его Джул. — Канола мертва, а я — нет. Я… я выжила.
   — Я не совсем понимаю. — Джон хотел броситься к этой бледной красивой девушке, которой он добивался в течение двух последних лет. Но что-то странное было во всем этом. Что она делала с Сентом Моррисом? Ведь он уехал пять лет назад.
   — Джон, — вмешался Сент, — может, поможешь нам с багажом? Я собираюсь отвести Джул домой.
   — Джул?.. Ну да, конечно же.
   Джон взял у Джул один небольшой чемодан. «Нет, — подумал Сент, — ей нельзя выходить за него замуж. Он не подходит ей, не поймет ее. Он замучает ее своими ласками и загубит ее душу».
   Сенту не понравились собственные мысли. В конце концов это его не касалось. В Лахаине он задержится на два дня, пока «Каролина» будет в порту, а потом вернется в Калифорнию. Больше они никогда не увидятся. Но что-то в глубине души восставало против этой мысли.
   Дом Этьена Дюпре находился всего через квартал от дома Болдуина, на Луакини-стрит. Он стоял в глубине улицы; белые ставни светились на солнце. Сент почувствовал, как Джул затаила дыхание, увидев своего брата Томаса, который помахал рукой Джону Бличеру и тут увидел сестру. Томас взвизгнул, бросился со всех ног к Джул и чуть не задушил ее в объятиях.
   — Томас, — шептала Джул, уткнувшись в его плечо.
   Сент увидел, как распахнулась дверь дома, и Аурелия Дюпре вышла на узкую террасу. Она схватилась за грудь и потеряла сознание. Сент и забыл, что эта женщина всегда была склонна к депрессии и истерии. Жалкая одежда и тугой корсет вовсе не делали ее привлекательной.
   Когда Сент подошел к ней, кругом уже копошились люди и стоял дым коромыслом.
   Сент успел забыть, как неприятен был ему Этьен Дюпре. В этом угрюмом человеке не было ни капли радости, казалось, он задался целью нагонять на людей тоску. Этьен был высоким и худым, а суконный костюм придавал ему мрачный вид. Его глаза были серыми и холодными; во взгляде отсутствовала живость, которая играла в глазах его дочери. Черные волосы с проседью заметно поредели.
   Семья сидела в гостиной: мать Джул всплескивала руками, старшая сестра Сара молчала, поджав губы, Томас вел себя, как обычно: сидел по-турецки на полу возле ног Джул. Чертами лица он очень походил на отца, но был таким же веселым и открытым, как сестра.
   Этьен Дюпре молча стоял у камина, в котором никогда не зажигали огня. Отец сдержанно обнял Джулиану — на мгновение Сенту даже показалось, что отец Джул переживал за младшую дочь, тосковал по ней.
   — Как к вам попала моя дочь? — спросил Этьен Сента.
   Сент посмотрел на Джул и улыбнулся.
   — Ваша семья — самая счастливая в мире, ведь ваша дочь жива и невредима.
   Он не успел больше вставить и слова, как преподобный Дюпре перебил. Голос его стал еще холоднее:
   — Мы думали, что Джулиана утонула. Ей запрещено было плавать, но это уже отдельный разговор. Я хотел бы знать, что с ней случилось и как она попала к вам.
   — Меня похитил человек, который хотел меня продать, — сказала Джул. — Он увез меня в Сан-Франциско, а Майкл спас меня.
   Миссис Дюпре охнула, и Сент начал уже молиться, чтобы она снова не потеряла сознание.
   — Похитил?! — завизжала Сара. — Как это похитил? Зачем кому-то понадобилось тебя похищать?
   Джул любезно и охотно отвечала:
   — Его зовут Джеймсон Уилкс. Думаю, отец, ты встречался с ним. Я показалась ему привлекательной, и он увез меня в Сан-Франциско. Он хотел продать меня мужчине в качестве любовницы.
   — Негодяй! — проревел Томас. — Я убью его!
   — Томас, помолчи, — сказал преподобный Дюпре. — Значит, получается, — продолжал он, глядя на дочь, — что ты провела две недели в компании этого злодея и он развращал тебя.
   Джул побледнела.
   — Что значит «развращал»? Если ты имеешь в виду, что он надругался надо мной, то это не правда. Он хотел сохранить мою девственность, чтобы выручить как можно больше денег.
   — Как ты смеешь говорить такое в присутствии матери и сестры?! Боже, за что мне это…
   — Достаточно. — Сент поднялся. Вид у него был грозным благодаря размерам, а голос заставил Дюпре замолчать. — С вашей дочерью все в порядке. Ее не развращали, и, даже если бы это и случилось, вы не должны были так реагировать. Единственное, что имеет значение, — ваша дочь снова с вами.
   Этьен Дюпре ничего не ответил. Несмотря на все его старания, девочка получилась своевольной, в точности как ее рыжая бабушка. Она не должна была возвращаться. Ярость захватила его, ярость и стыд. Он еще раз взглянул на дочь и вышел из комнаты.

* * *

   Джул сидела у небольшого трюмо, расчесывая волосы. Она даже не взглянула в сторону Сары, когда та вошла в спальню.
   — Джулиана, я рада, что ты жива, — сказала Сара. «Тогда почему ты говоришь таким тоном?» — подумала про себя Джулиана.
   — Спасибо, — сказала она, не переставая причесываться.
   — Тебя не было более месяца. Все очень горевали. Отец отслужил по тебе великолепную панихиду. Он только один раз коснулся твоего неповиновения в отношении купаний.
   — Может теперь переслужить, — проворчала Джул.
   Сара, как обычно, стала раздеваться за низкой ширмой.
   — Джон женится на мне, — сказала она. Джул посмотрела в зеркало и увидела ширму. Что ж, его увлечение было недолгим. Но ее это не сердило; напротив, она почувствовала огромное облегчение.
   — Рада за тебя, — сказала она. — Джон очень милый.
   Сара застегивала пуговицы длинной ночной рубашки.
   — Я видела, как он глядел на тебя сегодня. Но теперь он не вернется к тебе, после того что ты сделала.
   — Я ничего не сделала, — ответила Джул.
   — Это ты только так говоришь. А что касается Сента — тебе лучше было бы остаться с ним.
   «Я очень хотела бы, но он не хочет».
   Джул повернулась и с минуту молча смотрела на сестру. Сара могла бы быть хорошенькой, если бы улыбалась, хотя бы одними глазами. Ее каштановые волосы были прямыми, полная противоположность непослушным завиткам Джул.
   — Сара, — тихо спросила она, — ты меня любишь?
   — Наверное, люблю. Но мне нужен Джон.
   — Но ты ведь сказала, что выходишь за него замуж. Он твой, Сара. Между мной и ним ничего нет!
   Вдруг Сара закрыла лицо руками и безутешно зарыдала.
   Испуганная Джул бросилась к ней:
   — Сара, что с тобой?
   Рыдания не прекращались, и Джул беспомощно наблюдала, как сотрясается спина сестры.
   — Поверь, Джон мне не нужен. Он любит тебя, иначе зачем ему на тебе жениться?
   — Ты ничего не понимаешь, — прошептала Сара, поднимая заплаканное лицо, — он совершенно обезумел, когда нашли тело Канолы и когда ему сказали, что вы были вместе. Слышишь ты, обезумел?! Но я хотела, чтобы он был со мной, Джулиана. Я всегда любила его. А он горевал. И я… ну я успокоила его.
   — Понятно. Ну и он, наверное, успокаивал тебя.
   — Тупица! — завопила Сара. — Я отдалась ему! Вот поэтому он женится на мне. Он вынужден! Боже мой, я могла бы уже забеременеть, и тут ты объявилась! Ненавижу тебя!
   Побледнев, Джул отступила назад. Она не спеша сняла свою белую ночную рубашку и начала одеваться. Ей даже не пришло в голову зайти за ширму, а вздох ужаснувшейся сестры лишь развеселил ее.
   — Что ты делаешь.
   — Ничего, — ответила Джул.
   — Отец правильно сказал, он развратил тебя. Ты, не задумываясь, раздеваешься перед другими! Это отвратительно.
   Джул удивленно посмотрела на сестру.
   — А ты не раздевалась, когда была с Джоном? Сара вздрогнула.
   — Нет, конечно же, нет. Было темно. Я только позволила ему… Ну, я думаю, ты понимаешь, что он сделал. — Она еще раз вздрогнула, и Джул стало вдруг ужасно жаль Джона Бличера.
   Она молча оделась.
   — Куда ты собралась?
   — На улицу, — ответила Джул и тихо выскользнула из комнаты.
   В доме было темно; все уже спали. Джул осторожно открыла дверь черного хода из кухни и проходными дворами пошла к берегу. Она слышала мужской смех и хихиканье женщин — теперь в этом она видела новый смысл. Вокруг не было ни души. Подойдя к пустынному берегу, она сняла с себя платье и медленно зашагала по берегу к океану. На ней была лишь короткая нижняя рубашка. Небо было ясным, как обычно, звезды и полумесяц — ослепительно яркими. Ласковые волны тихо накатывали на сырой песок. Джул не стала входить в воду, а села на выступ скалы, обхватив руками колени.
   Она отсутствовала совсем недолго, но все изменилось — и все изменились. Нет, не так. Она вспомнила искривленное лицо сестры, слезы, стекающие по ее щекам. Святоша Сара сблизилась с мужчиной. Наверное, ей это не понравилось.
   Вся жизнь теперь казалась Джул морем дней, проведенных в молчаливом отчаянии, и ночей, которыми она думала о том, чего была лишена, и глотала ненавистные слезы.
   Джул вызвала его в своем воображении. Она сидела неподвижно, наблюдая за раздетым Майклом, выходящим из воды на берег. Он проводил рукой по густым волосам и отряхивался, как собака после купания.
   Когда он подошел ближе, Джул пробежала глазами вниз по его телу. Она никогда еще не видела раздетого мужчину, только Майкла в тех трусах. А теперь на нем не было ничего. Грудь его была покрыта густыми завитками, спускающимися вниз по животу. Джул знала, что впереди у мужчин есть то, благодаря чему появляются дети. Минуту она внимательно смотрела на него, представляя, как это происходит и какое будет ощущение, если дотронуться. Это, должно быть, особенное чувство — прижаться к нему, совершенно голому.
   Он на мгновение обернулся к океану, и она почувствовала покалывание в пальцах, видя его ягодицы и длинные ноги. Старый Ланакила вырезал фигурки из гладкого блестящего дерева. Майкл выглядел как лучшая его фигурка. Вдруг он повернулся и посмотрел Джул прямо в глаза.
   Он не пытался прикрыться, а так и стоял, глядя на нее, и вода плескалась у его ног.

Глава 9

   До того как увидеть Джул, Сент размышлял о том, что Мауи — это настоящий райский сад — цветущий, пышный, ошеломляюще прекрасный. Джул потрясающе вписалась в морской пейзаж — подобно волнам, освещенным лунным светом, мягко плескавшимся у его ног.
   Сент медленно зашагал к ней. Ее яркие волосы были распущены и падали на плечи и спину. На ней была только простая белая рубашка до колен.
   Сент молча остановился перед Джул. Она неподвижно сидела на выступе скалы, обхватив колени руками и глядя ему в глаза широко раскрытыми изумрудными глазами. Опустившись на колени, он положил ей на бедра руки и медленно раздвинул ноги. Джул почувствовала влажные теплые руки на своем теле. Сент приподнял ее за ягодицы и опустил на песок рядом с собой.
   Она тихо постанывала, и у Сента закружилась голова. Он понимал, что фантазии, которые так часто посещали его, то, о чем он мечтал, может случиться прямо сейчас. Ее томный взгляд возбуждал его.
   С трудом он взял себя в руки и, встав, спросил чужим, хриплым голосом:
   — Джул, что ты здесь делаешь?
   — Я не ожидала встретить здесь кого-нибудь, — задыхаясь, сказала она.
   — Ты не ответила на мой вопрос.
   — Я… мне нужно было уйти из дома, от Сары.
   «Может, эта святоша Сара изводит ее?»
   — Понятно. — Сент не знал, что еще сказать. Он быстро пошел к берегу, зная, что она наблюдает за ним, оделся и натянул ботинки.
   Обернувшись, он увидел Джул, спокойно наблюдавшую за ним. Лицо ее было залито мягким лунным светом.
   — Я остановился у Болдуинов, — сказал Сент. — Сейчас я ухожу. Может быть, зайду к тебе утром.
   Господи, он говорил, как бесчувственный чурбан! Вдруг он остановился, обернулся и нежно произнес:
   — Джул, не принимай Сару близко к сердцу. Она ничего не понимает. — «И никто не понимает, а меньше всех твой чертов папаша и вечно вялая мамаша».
   — Сару не исправить, — сказала Джул, вздергивая подбородок. — Не беспокойся, со мной все будет в порядке. — «Хочешь уйти — так уходи!»
   Майкл как будто услышал ее мысли, кивнул и пошел с берега.
   Он чувствовал, как его бьет дрожь.

* * *

   "Наверное, стоит нарисовать картину и назвать ее «Семья за завтраком с блудной дочерью», — думала Джул. Она еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться: отец неподвижно сидел на высоком стуле, словно окаменел, мать дрожащими тонкими пальцами разламывала ломоть хлеба, Сара молча надкусывала плоды папайи. Томас, как обычно, сметал завтрак, чувствуя напряжение за столом.
   «Я здесь чужая. Я везде чужая».
   — Сегодня суббота, — заговорил Этьен Дюпре. — Томас, ты собираешься на плантацию?
   — Да, отец. Нам с Джоном нужно обсудить некоторые дела.
   Джул заметила, как изменилось лицо Сары при упоминании имени Джона. Она торопливо спросила:
   — Джон придет на обед вместе с тобой? Томас взглянул на Джулиану:
   — Думаю, теперь его от нашего дома клещами не оттащишь.
   — Джон собирается жениться на нашей Саре. — Голос Аурелии Дюпре был слабым, но визгливым. — Естественно, он придет.
   Этьен с минуту глядел на младшую дочь. «Даже с зачесанными назад и прилизанными волосами она выглядит распутницей, как ее бабка», — подумал он.
   — Джулиана, — сказал он, вставая из-за стола, — зайди в мой кабинет, мне нужно поговорить с тобой.

* * *

   Джулиана ушла из дома задолго до обеда. Она не хотела встречаться ни с Джоном Бличером, ни с кем другим. Она шла тихими переулками, но даже там встречала знакомых. Миссионеры едва кивали ей и проходили мимо, местные — более открытые и дружелюбные — искренне радовались, что Джулиана жива. Она знала, что должна была навестить мужа и детей Канолы, но пока ей не хватало духу: боль была слишком свежей. Пройдя мимо епископского кладбища, она вышла на Уэйн-стрит, а по Шоу-стрит повернула к океану. Улица была узкой и грязной после утреннего дождя, так что ей пришлось идти, приподняв юбку. В голове ее вертелся утренний разговор с отцом, который и разговором-то трудно было назвать. Скорее, это была торжественная речь.
   Подойдя к берегу, Джул без размышлений сняла туфли, чулки и пошла к воде. На каноэ кто-то рыбачил, в воде плескались двое малышей. В открытом океане ходили вельботы со спущенными парусами. Джул пошла по берегу, останавливаясь, чтобы поднять и рассмотреть каждую необычную ракушку, которая попадалась ей на глаза. Сегодня она не уделяла внимания ни птицам, ни даже рыбам.
   Подол ее юбки сильно намок, но впервые в жизни ей было все равно: отец уже ничего не мог сделать ей.
   Джул повернула от океана и направилась к Малюлуолелю. Взгляд ее остановился на маленьком островке посреди пруда. Этот крошечный островок назывался Мокуула, и многие годы на нем жили короли Мауи. Недавно король Камегамега III принимал здесь гостей и показывал им огромные гробницы с витиевато украшенными гробами давно умерших королей.
   — Джулиана.
   Услышав голос Джона Бличера, Джулиана застыла на месте как вкопанная. Она медленно повернулась к нему.
   — Привет, Джон. Я думала, ты еще обедаешь в доме моего отца.
   — Нет, я откланялся. Мне… мне нужно было увидеть тебя и поговорить.
   Джул поклялась, что ни за что не принесет страданий ни Саре, ни Джону.
   — Джон, я скоро уеду с Мауи.
   — Да, я знаю, — ответил Джон. Боже, как она прекрасна! Он горел желанием прикоснуться к ней, дотронуться до ее великолепных волос.
   — Джон, извини, но мне хотелось бы побыть одной.
   Ничего не говоря, Джон подошел к ней на расстояние всего нескольких дюймов. Джул насторожил незнакомый взгляд его голубых глаз.
   — Мы здесь совсем одни. — Он говорил скорее с собой, чем с ней.
   — Одни, — согласилась Джул.
   Вдруг он обхватил ее руками, прижал к себе и начал целовать. Это было настолько неожиданным, что Джул растерялась.
   — Джон! — закричала она и почувствовала во рту его язык.
   Джул пыталась вырваться из объятий, но он был слишком силен.
   — Прекрати, Джулиана, — проревел он. Она никогда еще не слышала, чтобы он говорил таким тоном. — Ты ведь знаешь, что я всегда хотел тебя, а не Сару. А теперь я узнал правду. Скольким ты отдалась?!
   — Отдалась? Боже, отпусти меня, Джон! Как ты можешь?
   Но Джон не отпускал ее. Он словно превратился в настоящего зверя. Джул почувствовала боль в ребрах, но не могла кричать.
   — Не изображай невинность! Я все знаю! Сара рассказала мне о том, что ты сделала. От того, что у тебя будет еще один, ничего не изменится. Ты была с Сентом!
   Джул была настолько потрясена, что на мгновение забыла даже о страхе. Что такого могла рассказать ему Сара?
   — Ты считаешь меня проституткой?
   Он ответил на вопрос стоном. Джул чувствовала его руки на своей груди, губы на шее. Она закричала — ей показалось, что это Джеймсон Уилкс прикасается к груди, давит и делает больно. Джул словно обезумела: она била, царапала, кусала Джона; ее дыхание стало громким и прерывистым. Он швырнул ее на землю и навалился на нее.
   Джул было больно и страшно под тяжестью его тела. Боже, теперь она поняла, что значит «изнасиловать» — то, что собирался сделать с ней Джон.

* * *

   Сент вымыл руки и вытер их белым полотенцем, которое дал ему Дуайт Болдуин.
   — Спасибо, что зашел ко мне, Сент, — сказал Дуайт. — Сегодня было всего лишь двенадцать пациентов, но не представляешь, что будет твориться через пару месяцев.
   — Рад буду. Ты все еще специализируешься на сифилисе?
   — К несчастью, да, и этому конца-края не видно. Что ты думаешь по поводу того бедняги, которого только что осмотрел?
   — Сегодня же нужно ампутировать ногу, иначе он не доживет до утра.
   Дуайт Болдуин вздохнул:
   — Я тоже так считаю. Черт возьми, какой нелепый случай! Это произошло на плантации таро, а Элайша Бличер не побеспокоился сразу же привезти его.
   — Завтра обработай его спиртом и серой из церкви.
   — Боюсь, это не особо поможет, но я так и сделаю, можешь не сомневаться. Позволь, я провожу тебя.
   — У тебя есть эфир?
   — Нет, но есть хлороформ. Слава Богу, нам не приходится больше подвергать наших пациентов адским мукам. Кажется, ты рассказывал мне, как сам был свидетелем первого использования эфира в Массачусетской больнице в 1846 году?
   — Да, был. Сначала это выглядело как цирк, врачи и студенты смеялись. А закончился опыт мертвой тишиной. Никогда не забуду лица доктора Уоррена, когда он делал свой первый надрез. Пациент лежал, не двигаясь, не произнося ни единого звука. Когда доктор закончил, он повернулся к аудитории и сказал: «Джентльмены, это не шутки».
   — Мне говорили, что кто-то из врачей подошел тогда к пациенту и долго хлопал его по щекам, чтобы убедиться, что тот не мертв.
   В действительности ничего подобного не происходило, но история с такими подробностями становилась ярче, так что Сент молча кивал.
   — Хорошо бы еще убедить наших коллег использовать эфир во время родов. — Сент знал, что Дуайт Болдуин обладал бесконечным состраданием, но, как и многие, особенно религиозные люди, считал, что женщина должна рожать без обезболивания, что ничто не должно облегчать ее муки.
   Но на этот раз Дуайт не клюнул на эту удочку. Немного помолчав, он спокойно сказал:
   — Я слышал про Джулиану Дюпре.
   — Да, — ответил Сент, — я рассказывал тебе о том, что произошло у нас с ней вчера.
   — Нет, я не о том. — Дуайт вздохнул.
   — Понимаю, о слухах. Но скоро они утихнут, и с ней все будет в порядке.
   Дуайт скептически посмотрел на Сента, но тот уже говорил со стариком, приносившим ему свежую рыбу не реже трех раз в неделю. Сент когда-то вылечил ему сломанную ногу, и он расплачивался рыбой.
   Через несколько минут Сент распрощался с Дуайтом Болдуином и направился к дому Дюпре. Миссис Дюпре сказала ему, что Джулиана ушла, и он, поблагодарив ее, направился на поиски. Он надеялся найти ее в южной части города.
   Вдруг он услышал безумные крики, и внутри у него все перевернулось.