Коултер Кэтрин. Нескромное предложение

   Сабрина отставила поднос и, скользнув на пол, припала щекой к ногам графа. Мягкий бархат халата ласкал кожу.
   — Она больше не приходит ко мне, — продолжал он, гладя внучку по голове. — Вероятно, потому, что чувствует себя виноватой. Нет, не смотри так удивленно, Сабрина. Зачем оскорблять меня? Как ты могла вообразить, будто я поверю тем мерзостям, что они наговорили? Честно сказать, я с удовольствием вонзил бы нож в сердце подлеца, но что тогда будет с семьей? Правда, кто знает, возможно, было бы лучше, если бы наш род закончился на мне. Я дрожу при мысли о том, каких детей породят чудовища, подобные Тревору и Элизабет.
   Он помолчал, по-прежнему гладя волосы внучки. Сабрина с облегчением отметила, что дышал граф размеренно и спокойно.
   — Когда этот приторный красавчик появился в Монмут-Эбби, я посчитал его вполне безвредным фатом, глупым щеголем. Но это не так, Сабрина, совсем не так. Тревор опасен. Не вмешайся твой муж и Ричард Кларендон, он не остановился бы перед тем, чтобы убить меня. Теперь меня терзает сознание собственной ошибки.
   Неужели дед действительно решился бы разделаться с Тревором? Трудно представить его в роли мстителя.
   Сабрина чуть откинулась назад и подняла голову.
   — Спасибо за то, что поверил мне.
   — Твой муж рассказал Джесперсону, что произошло на самом деле. Я в долгу у виконта до конца своих дней, Сабрина.
   Сабрина мгновение поколебалась.
   — Филип очень добр. Он честен и благороден. Но довольно об этом! Мы снова вместе, и я хочу болтать и смеяться, как в прежние времена, пока ты не устанешь и не отошлешь меня в спальню.
   — Ты вернулась домой, потому что больше некуда идти.
   Взгляд графа проникал, казалось, в самую душу. Сабрина нервно провела языком по губам. Как он догадался, что она оставила мужа?
   Сабрина с трудом улыбнулась:
   — Интересно, ты с такой же легкостью читал и мысли бабушки Камиллы?
   — Нет, любимая, я все понял из твоих писем. Я слишком хорошо знаю тебя, Сабрина. В твоих посланиях сквозили грусть и мучительная тоска. Если бы не годы и болезни, я немедленно примчался бы в Лондон и вызвал твоего виконта на дуэль.
   — Вот уж в этом я сомневаюсь!
   — Что же, возможно, ты права. Знаешь, Ричард Кларендон обо всем мне рассказал.
   — Ричард? Он хвалил Филипа?
   — Ричард тоже порядочный человек. Он ничего не утаил, и к концу беседы мне казалось, что я уже давно знаю твоего мужа. Не могу сказать, как я был счастлив, Сабрина, что ты не попала в лапы такого же распутника, как Тревор.
   — О нет, Филип никак не заслуживает такого эпитета! Кларендон не солгал. Просто… просто… Лондон… светское общество… Там все по-другому, дедушка. Я не понимаю и никогда не пойму этих правил игры и не могу так жить.
   — Какие правила? О чем ты?
   — Филип стремится сохранить свободу. У него есть любовница, и он не делает из этого тайны. Но я не в силах с этим смириться.
   — Вы ссорились из-за его любовницы?
   — И из-за нее тоже. Но с моей стороны это было нечестно. Видишь ли, перед женитьбой я пообещала предоставить мужу полную свободу.
   Старый граф изумленно посмотрел на внучку:
   — Ты разрешила молодому человеку вести прежний образ жизни?
   — Да, но он довольно грубо заметил, что и без того совершенно волен в своих поступках и никому не позволит себе указывать. Так и оказалось в действительности.
   — Именно поэтому ты покинула его? Господи, до чего же ее легко разгадать!
   Сабрина смущенно опустила глаза.
   — Дело в том, что я люблю его, а он ко мне равнодушен. Да, он взял на себя ответственность за меня, заботится, оберегает, но не питает ко мне никаких чувств. О, дедушка, я ужасно поступила с ним и, что всего страшнее, не раскаиваюсь и повторила бы все еще раз. Поэтому и уехала. Не могу смириться с существованием других женщин в его жизни.
   — И что же ты натворила? Нечто возмутительное и вполне достойное имени Эверсли?
   Сабрина улыбнулась, но тут же застонала и уткнулась лицом в его халат.
   — Ворвалась в дом его любовницы и, увидев его там, пришла в такое бешенство, что бросилась на него и ударила коленом в пах. После этого умчалась домой. Филип последовал за мной. О нет, он не стал упрекать меня, пальцем не тронул, несмотря на скандал, который я устроила. Однако я поняла, что все кончено.
   — О Господи, — вздохнул граф. — Говоришь, ударила? Туда?
   — Да, и он едва не лишился сознания. Я не знала, что это так больно.
   — Для мужчины нет места чувствительнее.
   — Ах, дедушка, он меня ранил куда сильнее! Все рухнуло. Поняв, что надежды на примирение нет, я наутро наняла карету и уехала.
   Граф пристально смотрел в фиалковые глаза. Глаза Камиллы. Вполне возможно, его преданная и любящая жена сделала бы с ним то же самое, вздумай он завести себе любовницу, правда, такое ему и в голову не приходило.
   Он откинулся на спинку кресла и сжал ладонь внучки.
   — Ты любишь его всем сердцем? И отдала бы за него жизнь? И готова любой ценой защитить его?
   — Да.
   — Значит, он просто осел, если даже пинок верной жены на него не подействовал!
   Жаль, что он никогда не встречался с виконтом. Возможно, все было бы по-другому. Граф подержал в руке прядь тяжелых красноватых волос, рассыпавшихся по спине Сабрины. Перед его глазами встал другой образ, так похожий на внучку, образ из прошлого, живший лишь в его воспоминаниях.
   — Я уже говорил, ты истинная внучка Камиллы. Поверь, Сабрина, ни один мужчина, узнавший ее, не мог бы добровольно расстаться с этой необыкновенной женщиной. Когда я увидел Камиллу во всем блеске, стал ее верным рабом. На всю жизнь.

Глава 41

   Риббл отворил парадную дверь, всмотрелся в стоявшего на крыльце джентльмена и, широко улыбнувшись, протянул руку, чего уважающий себя дворецкий, разумеется, ни в коем случае не должен был делать. Но Риббл в этот момент, казалось, забыл обо всем на свете.
   Филип не задумываясь пожал его ладонь:
   — Рад снова видеть вас, Риббл.
   — Спасибо, милорд. О Господи, все это ужасно странно, но в то же время прекрасно, не поймите меня неправильно. Вот счастье-то! Ее сиятельство будет в восторге! Но вы приехали так быстро! Спешили? Заходите, милорд. Позвольте взять ваши пальто и перчатки. Да, сегодня поистине великий день.
   — Вы правы. Ее сиятельство наверняка удивится моему появлению.
   Филип ступил в холл и, услышав шелест шелка, оглянулся. Но это оказалась Элизабет. Она молча приближалась к нему.
   — Значит, вы все-таки явились.
   Филип с усмешкой поклонился:
   — Разумеется. Надеюсь, вы приветили мою жену?
   Сейчас он узнает, что наговорила Сабрина своей проклятой сестрице. Филип ждал, спокойный, сдержанный, вопросительно подняв брови.
   — Она прибыла только вчера вечером, милорд, и немедленно поднялась к деду. Я почти ее не видела. По-моему, она и ночь провела в его покоях.
   — Что неудивительно, не так ли, Элизабет?
   — Не понимаю, о чем вы, милорд.
   — Неужели? Но прелестная юная девушка, видимо, опасается стать жертвой злодеев, скрывающихся в закоулках дома. Что, если один из них попытается ворваться в ее спальню?
   — Какая глупость! Здесь нет и не может быть никаких злодеев. К сожалению, должна заметить, что ваши аллегории довольно грубы.
   — Какие же это аллегории? Чистая правда!
   Элизабет оцепенела. Но Филип небрежно махнул рукой.
   — Хорошо, не стану больше вам докучать. Надеюсь, здоровье графа улучшается?
   Элизабет взяла себя в руки и даже сумела равнодушно пожать плечами:
   — Разумеется. Все день и ночь молятся о его выздоровлении. Думаю, он переживет нас. Возможно, я и стану графиней Монмут, но не раньше, чем превращусь в древнюю старуху. Думаю, приезд любимицы вселит в графа новые силы.
   — Да, вы правы, присутствие Сабрины словно вливает в окружающих эликсир бодрости и жизнелюбия. Где она, Элизабет?
   — С графом, полагаю. Как я уже сказала, она не выходила из его покоев.
   — Буду счастлив проводить его сиятельство к графу, миледи, — вставил Риббл.
   Элизабет изобразила улыбку.
   — Надеюсь увидеться с вами позже, — бросил Филип и последовал за Рибблом по широкой лестнице. — Кстати, мне приятно будет встретиться и с вашим драгоценнейшим муженьком. Он, по-видимому, процветает?
   — Как всегда.
   Неужели он различил в голосе Элизабет нотки горечи?
   — Жаль, — искренне вырвалось у Филипа. — Но это неудивительно. Такие, как он, неуязвимы.
   У входа в покои графа Филип дружески улыбнулся дворецкому, отпуская его, и постучал в дверь.
   — Милорд! — приветствовал его камердинер.
   — Добрый день, Джесперсон! Как поживает граф?
   — Весел и бодр с той минуты, как увидел леди Сабрину. Он и вам будет рад, я в этом уверен.
   Филип не разделял убежденности Джесперсона, но не стал возражать. Интересно, поведала ли Сабрина деду о своей семейной жизни?
   Направляясь в гостиную, Филип тихо спросил лакея:
   — Надеюсь, вам не препятствовали ухаживать за графом?
   — Что вы, милорд, никто, особенно после того как вы и маркиз побеседовали с мистером Тревором.
   — Значит, негодяй держался на расстоянии?
   — И очень большом, позвольте заметить, — ехидно ухмыльнулся камердинер. — Правда, иногда крутится под дверью, но силой проникнуть опасается.
   — Моя жена у графа?
   — Нет, милорд. Он отпустил ее час назад. Велел нагулять румянец. Она всегда любила свежий воздух.
   — Отправилась кататься верхом? Но сегодня очень холодно, — встревожился Филип.
   — Нет, милорд, — покачал головой Джесперсон. — Собиралась взглянуть на котят мисс Пиксел.
   — Как!! Хотите сказать, что чертова кошка даже не замужем?!
   Джесперсон, громко смеясь, открыл смежную дверь и пригласил виконта в спальню. Филип замер на пороге при виде старика, сидевшего у камина с шотландским пледом на коленях.
   Граф медленно повернул голову, и виконт едва не вздрогнул, поймав пронзительный взгляд совсем молодых голубых глаз под нависшими седыми бровями. Да, крепкий орешек и, видно, стреляный воробей!
   Филип приветствовал хозяина искренней улыбкой.
   — Вы, я полагаю, муж Сабрины? — низким бархатистым голосом заговорил старик.
   Филип подошел к камину и пожал изуродованную ревматизмом руку графа.
   — Да, сэр, виконт Филип Мерсеро к вашим услугам.
   — Садитесь, милорд.
   Филип кивнул и опустился в кресло, обитое выцветшей парчой.
   — Простите мой вид, сэр, я не успел привести себя в порядок с дороги. Не хотел тратить время на переодевание.
   Граф безразлично пожал плечами:
   — Ричард Кларендон наговорил мне о вас немало хорошего, милорд. Утверждал, что вы человек чести, истинный рыцарь, несмотря на то что поохотились в его угодьях и увели из-под носа добычу.
   — Мы с Ричардом знакомы едва ли не с детства. Вместе учились в Итоне. Хорошо еще, что он не изобразил меня настоящим дьяволом.
   — О нет! Милый мальчик отчаянно рвался убить Тревора, хотел удушить негодяя. Но считал своим долгом уступить эту честь вам.
   — Совершенно верно, — засмеялся Филип. — Сабрина здорова, сэр?
   — Да, и должен сказать, она немало удивится, узнав о вашем приезде. В отличие от меня. Я это предвидел.
   — Я приехал, чтобы увезти ее домой.
   Да, ничего не скажешь, виконт красив, хорошо сложен и учтив. В лице и взгляде ни малейшего признака жестокости, неудовлетворенности или недовольства ситуацией, в которой он оказался. Настоящий мужчина, и при этом обладающий неподдельным обаянием, способным растопить сердце любой женщины и обольстить самую неприступную красотку. В молодости он был похож на Филипа, но эта пора его жизни уже подернулась дымкой забвения, и, кроме того, он плохо помнил время, когда рядом с ним не было Камиллы.
   Руки человека тоже о многом говорят. У Мерсеро руки сильные, хорошей формы. Умелые руки.
   Графу понравилось все, что он увидел.
   — Нелегко тебе придется, парень, — медленно выговорил он, глядя в лицо виконта. — А что, если Сабрина откажется поехать с тобой? Это ее дом, и я не заставлю ее вернуться к тебе, если она не захочет.
   Филип, измученный быстрой ездой, отупевший от усталости и волнения, взволнованно подался вперед.
   — Простите за прямоту, милорд, но Сабрина моя жена и обязана подчиняться мне. Она еще не приучена к покорности, но, возможно, все изменится, стоит ей понять мои цели и намерения. Да, я приехал за ней, и на этом точка.
   Глаза графа лукаво блеснули.
   — Удивительно, парень, как это еще моя внучка не отходила тебя кнутом, не назвала тираном и не попыталась пристрелить.
   Филип устало улыбнулся:
   — Наверное, вам неизвестно, что она ударила меня в пах. Поверьте, сэр, крайне неприятное ощущение! Странно, что я еще способен шутить на эту тему, вероятно, потому что, к счастью, не лишился вовсе своих мужских достоинств.
   Граф, не сдержавшись, громко расхохотался, расправил плечи и поморщился от боли, но быстро справился с приступом. Филип, сочувственно охнув, немедленно вскочил, чтобы помочь, но старик жестом остановил его.
   — Ничего страшного, милорд, — поспешно заверил он. — Старость и болезни — штука неприятная, но никому их не избежать. Сейчас для меня важнее всего внучка. Она уверяет, что вы добры, милорд, добры и благородны.
   — Сначала она обозвала меня напыщенным ослом, потом кричала, что мое так называемое благородство душит ее, как петля на шее. Этому следует положить конец.
   — Это правда, что вы женились на Сабрине из долга чести?
   — Есть правила, сэр, кодекс поведения, который правит обществом, — немного помолчав, ответил Филип, — и мы обязаны им следовать, иначе вновь вернемся на деревья и в пещеры, станем носить звериные шкуры и охотиться с дубинками. Да, мое решение жениться на Сабрине объяснялось чувством ответственности за нее. Она несколько раз отказывала мне. Скандал вокруг ее имени заставил Сабрину пойти к алтарю, чему я был несказанно рад. Я и теперь нисколько не жалею о нашем браке и вряд ли пожалею, даже если Сабрине вздумается еще раз врезать мне коленкой в то же место. Правда, возможно, мне снова захочется удушить ее, но, вы понимаете, мужская выносливость не беспредельна.
   — Разумеется. Итак, вы не жалеете, что решились на такой шаг. Однако брак был навязан вам обществом. Не верю в прочность такого союза!
   — Сабрина любит меня. Она сама призналась.
   — И вы ей поверили? — Граф осторожно поднял руку. Будь прокляты годы, отнявшие у него силы! — Или все же считаете, что она еще ребенок, играющий в любовь, и это детское увлечение скоро пройдет?
   — Именно так я и думал. Видите ли, сэр, я не хотел, чтобы она питала ко мне нежные чувства. Я смертельно боялся этой любви, которая давала мне полную власть над Сабриной. Я твердил ей, что она все это себе придумала. Но потом я понял, каким был глупцом, и не стыжусь это признать. Я обязательно обо всем расскажу Сабрине, как только найду ее.
   — Она очень горда. Горда и упряма, как ее бабка. Если та задавалась какой-то целью, то уже ничто не могло заставить ее передумать. От всей души желаю вам удачи.
   — Гордость и упрямство присущи и мне, так что мы прекрасно подходим друг другу.
   — Возможно. Но боюсь, как бы вы не убили друг друга в очередной схватке.
   — Милорд, считаю своей обязанностью заверить вас, что Сабрина больше никогда не обманется в моих чувствах к ней. Где я могу ее найти?
   — А если она откажется говорить с вами?
   Глаза виконта засияли добрым светом.
   — Тогда я стану целовать ее, пока не забудет обо всем на свете!
   Старый граф усмехнулся:
   — Она скорее всего в саду или в конюшне, играет с котятами мисс Пиксел.
   — Интересно, нет ли среди них будущих беговых кошек?
   — А, да, верно, даже я слышал о тренерах беговых кошек Маунтвейла, в южной Англии. Весьма интересный вид спорта, эти бега, хотя почти неизвестный на севере. Правда, все знают о беговом треке Макколтри, недалеко от Истборна. У вас есть такие кошки?
   — Пока нет. — Филип снова взял руку графа и слегка сжал. — Благодарю вас, сэр. Сабрина отныне моя. Я не был ей хорошим мужем, но теперь сделаю все для ее счастья.
   — Еще раз желаю удачи, — вздохнул граф. — Вам она понадобится.
   — Я прощаюсь с вами, сэр! Через пару недель мы с Сабриной вас навестим. Пожалуй, я не стану убивать Тревора, — ухмыльнувшись, сообщил Филип. — Просто при одной мысли о нем во мне закипает злоба. Внизу Филипа поджидал Риббл.
   — Вы уложили саквояж миледи? — осведомился виконт, лишней минуты не желавший оставаться под одной крышей со своими родственничками.
   — Да, милорд.
   Но Сабрины в саду не оказалось. Не было ее и в конюшне. Черт возьми! Неужели она снова удрала от него?!
   Филип даже застонал от негодования. Услышав его голос, прибежал старший конюх Элберт.
   — Леди Сабрины здесь нет, милорд, но она велела кое-что передать вам.
   Бедняга в смущении переминался с ноги на ногу.
   — Что именно? Да говори же, болван! — нетерпеливо воскликнул Филип.
   — Она сказала, милорд, что уезжает из Эбби, так как не желает вас видеть. И просила оставить ее в покое.
   — Ты не знаешь, куда она отправилась? — со зловещим спокойствием осведомился Филип. Конюх покачал головой.
   — Она взяла лошадь?
   — Бурую кобылу.
   — Какую именно?
   — Обыкновенную, милорд. Ничего особенного, кобыла как кобыла. А больше я ничего не знаю, милорд. И никто не знает.
   Тут Филип понял, что против него зреет заговор. С каким удовольствием он сейчас поколотил бы этих олухов, которым, разумеется, все известно, но на это не было времени. Необходимо срочно найти Сабрину.
   — Пропади все пропадом! — рявкнул Филип и ринулся из конюшни.

Глава 42

Динвитти-Мэнор

   — Здравствуйте, дорогая! Вы, должно быть, Сабрина, жена Филипа! Прелестное имя, и такие чарующие глаза! Совершенно необычный цвет, не то что мой, голубой, весьма тривиальный, не находите? Я научу вас пользоваться столь выгодным преимуществом, хотите? Вы так молоды, у вас впереди вся жизнь! Кстати, я Шарлотта Кэррингтон, мать Роэна.
   — Вы в самом деле можете научить меня, как сразить мужчину взглядом?
   — Разумеется, дорогая. Но начинать лучше всего с мужа.
   — Это не так легко, Шарлотта.
   Сабрина отступила, и в дом, словно волшебная фея в золотых туфельках, впорхнула самая прекрасная женщина на свете. Коттер, дворецкий Мерсеро, и трое лакеев уставились на нее, открыв рты. Настоящая богиня: чудесные белокурые волосы уложены в искусную прическу, бирюзовые глаза притягивают подобно магниту. Чистота и совершенство черт завораживают.
   — Рада познакомиться, Шарлотта. Жаль, что виконта нет дома. Собственно говоря, я не знаю, где он. Могу я чем-то помочь вам? Или, если есть время, согласитесь дать мне урок стрельбы глазами?
   — Хм-м-м… мне нравятся эти арки в мавританском стиле. Всегда нравились. По-моему, их велел построить один из Мерсеро в семнадцатом веке.
   — О да, Динвитти-Мэнор — один из самых странных домов, которые я когда-либо видела. Но мне здесь уютно и спокойно. О, что же мы стоим, проходите, пожалуйста, в гостиную. Глядя на вас, я забыла об обязанностях хозяйки, и все потому, что вы так прекрасны! Трудно поверить, что вы мать Роэна.
   — Знаю, но это так. Насколько мне известно, мой милый сынок был шафером Филипа?
   — Совершенно верно. К сожалению, его жена не смогла приехать. А почему вас не было, мэм?
   — Я в то время жила в Париже, дорогая, и приехала в Маунтвейл-Холл всего два дня назад. И не перестаю удивляться, что в Англии и аристократы, и королевская фамилия предпочитают говорить не на своем родном языке, а по-французски.
   — Матушка, за что ты мучишь бедняжку Сабрину? — Роэн Кэррингтон, улыбаясь, подошел к ослепительному видению, которое никак не могло быть его матерью.
   — Она в самом деле ваша матушка, Роэн? Я никак не могу в это поверить!
   — Даю слово. Удивительно, правда? Тоби, мой шурин, клянется, что при первой встрече посчитал ее моей младшей сестрой. А это моя прелестная жена Сюзанна. Сюзанна, любимая, познакомься с Сабриной.
   Сабрина, все еще под впечатлением от ослепительной красоты Шарлотты, ошеломленно тряхнула головой, прежде чем улыбнуться красивой молодой женщине, на вид чуть старше ее самой, а потом снова пригласила всех в гостиную.
   — Вы уже успели поправиться, Сабрина? — лукаво осведомилась Сюзанна, снимая перчатки.
   — Значит, вы уже знаете эту историю? О Господи, дай мне силы выдержать! Повариха, увидев меня впервые, поклялась, что не успокоится, пока все мои платья не начнут лопаться по швам, — принялась рассказывать Сабрина, но, внезапно смутившись, осеклась.
   Коттер, питавший симпатию к новой хозяйке не только за молодость, доброту и неизменную грусть в глазах, но и оттого, что был твердо уверен — именно ей суждено навсегда приручить хозяина, пришел ей на помощь.
   — Миледи, — мягко спросил он, — не прикажете подать чай в гостиную?
   — О да, спасибо, Коттер.
   Все расселись в гостиной, и воцарилось неловкое молчание. Сабрина низко опустила голову, но, не выдержав, выпалила:
   — Мне очень жаль, господа, но должна вас огорчить: Филипа здесь нет. Я уже сказала Шарлотте, что не знаю, где он. Видите ли, я сбежала из Монмут-Эбби, едва Филип туда приехал, и живу здесь уже три дня, но он так и не появлялся. Все слишком запуталось, и я не знаю, как поступить дальше и что предпринять.
   — Обожаю всякие шарады, головоломки и драматические ситуации, — объявил Роэн, целуя ее пальцы. — Поверьте, Филип знает, что делает. Это его главное достоинство. — И, повернувшись к жене, поинтересовался: — Дорогая, как твой животик?
   Сюзанна внимательно прислушалась к себе.
   — Прекрасно! Сабрина, это так поразительно! Роэну пришлось останавливать экипаж. Меня вывернуло наизнанку. Поэтому я и не приехала на вашу свадьбу. Надеюсь, вы меня простите.
   Шарлотта, вдовствующая баронесса Маунтвейл, улыбнулась хозяйке:
   — Пожалуй, пойду осмотрю крыло в стиле Тюдоров. Прошло лет шесть, с тех пор как я в последний раз его видела. Филип, мой дорогой мальчик, сказал, что собирается кое-что переделать.
   — Неужели, мадам? — удивилась Сабрина. — А я считала, что Филип больше интересуется средневековьем.
   — Ах да, зубчатая башня, — вспомнил Роэн. — Он хотел заняться ее реставрацией, но потом ему все надоело, и прошлым летом, после того как мы вернулись из Шотландии, он забросил все свои планы.
   Шарлотта весело помахала им рукой.
   — Коттер, пришлите мне тех двух красавцев лакеев. Я хочу отправиться в крыло Тюдоров и немного побродить по коридорам замка и таким образом избежать пытки яблочным пирогом. Сабрина. надеюсь, мы подружимся. Ах, эти глаза! Какое удовольствие вас опекать!
   — Она изумительна, — прошептала Сабрина, глядя вслед Шарлотте. — Наверное, трудно быть ее невесткой.
   — Да, особенно когда мы куда-то идем и все джентльмены замирают и едва не падают в обморок при виде ее, — вздохнула Сюзанна. — Ужасно обидно! Меня Шарлотта никогда не опекала! Это несправедливо!
   — Зато твой муж с тебя глаз не сводит! Не ревнуй к матери, не стоит! Она не наставляет тебя в искусстве обольщения лишь потому, что знает, как я расстроюсь, если поклонники начнут слетаться к тебе, как мухи на мед.
   Сюзанна засмеялась и ущипнула его.
   — Не имею представления, когда вернется Филип, — жалобно пробормотала Сабрина.
   — Это произойдет сразу же, как только он обнаружит, где вы скрываетесь. — И Кэррингтоны с таинственными улыбками повернулись к двери.
   На пороге стоял Филип. Он кивнул друзьям и весело объявил:
   — Все это невероятная бессмыслица, ты сама знаешь, Сабрина. Если бы ты не сбежала из Монмут-Эбби с проворством беговой кошки, своими глазами убедилась бы, как я метался и рвал на себе волосы, не застав тебя у деда.
   — Филип!
   Сабрина вскочила, протягивая к нему руки, но вдруг, словно опомнившись, остановилась, такая тоненькая и несчастная, что у него едва сердце не разорвалось.
   — Позволь мне сразу признаться: я подговорил Роэна и его дам. Они мои защитники, свидетели и основная сила в борьбе с тобой. Их задача — проникнуть в дом, немного смягчить тебя и подготовить к торжественному выходу главного героя. Ну как? Мудрая стратегия?
   Сабрина в изумлении переводила взгляд с одной лукавой физиономии на другую.
   — Многообещающее начало, — заключил Филип. — Так вот, они появились за несколько минут до меня. Замечательный план! Я боялся, что, увидев меня одного, ты снова сбежишь. А в присутствии моих друзей не решишься на это, в конце концов невежливо бросать гостей! Они прекрасные люди и ничем такого не заслужили.
   Сабрина не тронулась с места, только руки неустанно теребили мягкие складки муслинового платья.
   — Ты могла бы по крайней мере поздороваться, Сабрина.
   — Добро пожаловать, милорд. Я здесь уже три дня, и ваши люди были очень добры ко мне. Я шла пешком от самой деревни, замерзла и очень устала, но они без всяких колебаний приняли меня, а повариха с тех пор всячески старается откормить. Я им очень благодарна. Все эти дни стояли морозы, солнца совсем не было, оставалось только гулять под мавританскими арками, бродить между ионическими колоннами и мечтать о средневековых башнях, которые, вероятно, встанут рядом с анфиладой покоев в итальянском стиле, на углу восточного крыла.