Страница:
— Что ж, я еще молод, — бодро заявил Маклауд. — Самое время найти подходящую девушку. Мне всего двадцать семь.
— В двадцать семь лет ты всего лишь временный сотрудник?! — Мэгги была неприятно удивлена.
— Надо же с чего-то начинать.
— И кем же ты намерен стать, когда вырастешь?
— Экспертом, разумеется.
— По керамике и фарфору?
— Это основное, — ответил Энди Маклауд, с трудом сдерживая улыбку при воспоминании о годах напряженной учебы и труда. В Мэгги сразу ощущается чувство собственного достоинства, врожденная гордость, но вряд ли ей больше, чем двадцать один. И она наверняка ничего не смыслит в таинственном мире драгоценных и редких предметов. Очень немногие становятся экспертами по керамике и фарфору одновременно, но Энди был весьма амбициозен и надеялся, что у него все получится.
— Исполнительного директора или начальника отдела всегда можно заменить, — сказал он Мэгги, — а в экспертах нуждаются постоянно, и им весьма неплохо платят. Могу ли я теперь узнать хоть что-нибудь о вас, мисс Хорват, если я уже удовлетворил ваше законное любопытство?
— Мои родители умерли, — быстро заговорила Мэгги, — никаких братьев и сестер, меня вырастили знакомые, у меня нет денег для продолжения обучения, я ни с кем не помолвлена и совершенно свободна. — Она сознательно копировала его телеграфный стиль. Это было идеально. Девушка с легкостью умолчала о том, о чем рассказывать не хотела.
— Ты закончила школу? — Энди показалось, что она напускает на себя излишнюю таинственность. Ее можно было принять за инопланетянку. Но все в ней — походка, жесты, манера разговаривать, поведение, — все ее существо выдавало в ней девушку того же класса, к которому принадлежал и сам Энди.
— Это была простая сельская школа, — Мэгги улыбнулась с чувством ностальгии, словно она училась в каком-нибудь сарае в Небраске.
— И как давно ты работаешь временной секретаршей?
— О, совсем недолго. — Мэгги произнесла это так, словно у нее за спиной была успешная и интересная карьера. С такой же гордостью солдат удачи мог бы вспоминать о своем боевом прошлом.
— А чем ты занималась до этого? — Энди решил во что бы то ни стало добиться от своей спутницы каких-нибудь конкретных деталей. Она буквально сводила его с ума.
— Я была журналисткой, но это оказалось не по мне. — Учитывая факт работы для школьной газеты, это можно считать абсолютной правдой, решила Мэгги.
— А как насчет любовных приключений?
— Это тебя не касается, — последовал резкий ответ. Барни в счет не шел, он был ее старинным другом, партнером в страсти и смятении. Но между ними не было ничего романтического. Любовным приключением это никак не назовешь. — Допрос с пристрастием окончен или еще нет? — поинтересовалась она.
— Господи, я применил к тебе третью степень, верно? Прости меня, это было слишком грубо, но ты такая… Как насчет еще одного стаканчика шерри? Или ты умираешь с голоду?
— Как ни странно, нет, — сказала Мэгги. Она все решила для себя. — Я бы сейчас с радостью… выпила чашечку кофе.
— Джо, рассчитай нас, пожалуйста.
Они доехали на такси до высокого дома. Неужели Энди все еще живет вместе с родителями, думала Мэгги, пока они быстро шли по красивому вестибюлю к лифтам.
— Я снимаю квартиру, — Энди словно прочитал ее мысли, открывая дверь. Мэгги не успела ничего разглядеть, потому что Маклауд сразу же повернул ее к себе лицом.
— Можно? — спросил он, наклоняясь и заглядывая ей в глаза.
— Только если снимешь очки, — и Мэгги быстренько сама сняла их с Энди, дрожа от возбуждения. — Я помню, как ты говорил, что не следует откладывать удовольствие. Жизнь слишком коротка, а ужина пришлось бы долго ждать.
— О Мэгги, неужели ты настоящая?
— А ты проверь, — прошептала она, обнимая его за шею.
«Да, — подумала она, когда Энди поцеловал ее снова и снова, — о да». Она прикрыла глаза и позволила Энди отвести себя в другую комнату и усадить на край кровати. Она сама сняла сапоги и колготки, легла на спину, крепко зажмурив глаза. Кто бы мог подумать, что у него окажутся такие требовательные губы? Кто мог ожидать, что он так быстро разденется и ляжет рядом с ней? Кто мог представить, что он с такой ловкостью снимет с нее одежду? И это мужчина, неспособный собрать кофеварку!
— Мэгги, почему ты не хочешь взглянуть на меня?
— Нет, не сейчас.
— Но почему?
— Я хочу, чтобы ты удивил меня, — еле слышно произнесла Мэгги, прижимая его голову к своей груди. Контраст между мягкими волосами, которые ласкали ее пальцы, и жесткой щетиной, коснувшейся ее груди, подсказал ей, что с ней мужчина, а не мальчик. Он хотел ее, но полностью контролировал себя.
Он ласкал ее соски, заставляя желать большего, прикасался к грудям, пока они не порозовели, а соски не стали совсем твердыми.
Слишком быстро, подумал он, слишком быстро. Он сжал ее бедра коленями еще крепче, покрывая поцелуями все ее тело, не обращая внимания на ее попытки вырваться и приникнуть к его губам. Она хотела, чтобы он ее удивил, что ж, он постарается.
Теперь, когда голова Энди оказалась слишком далеко от ее пальцев, Мэгги ласкала его плечи, ощущая мощные мускулы. Во рту у нее пересохло от желания, губы приоткрылись в немой мольбе. И тут она почувствовала, что Энди ускользает от ее рук, спускаясь ниже по постели, раздвигает ее бедра локтями, и его язык погружается в нежные розовые складки.
Мэгги едва сдержала крик, выгнулась, задохнулась. Она читала об этом, мечтала об этом, но реальность и мечты не имели ничего общего. Теплый язык, ласкавший нежнейшую кожу, возбуждал ее до такой степени, что Мэгги даже не представляла, что такое возможно. Все ее чувства необыкновенно обострились. В тишине спальни слышалось только приглушенное дыхание Энди, но неожиданно Мэгги вскрикнула, ее накрыла волна наслаждения, тело выгнулось на постели.
Мэгги лежала спокойно, только мелкая дрожь пробегала по ее телу. И тогда Энди вошел в нее, неторопливо, медленно, ища собственного удовлетворения.
Неожиданно он резко остановился.
— Мэгги? — Он отодвинулся от нее.
— Да, — вздохнула она, улыбаясь самой себе.
— Господи, Мэгги, ведь ты девственница!
— Я говорила тебе… Это тебя не касается, — легко выдохнула она.
— Но…
— Прошу тебя, — прошептала Мэгги, приподнимая бедра и бесстыдно лаская пальцами его мошонку. — Не останавливайся сейчас, я этого не вынесу.
— Ты думаешь, я могу? — Энди, охваченный острым желанием, осторожно, но твердо вошел в нее, а потом, словно наказывая себя за свое незнание, долго ласкал Мэгги, пока она не захотела принять его снова.
25
26
— В двадцать семь лет ты всего лишь временный сотрудник?! — Мэгги была неприятно удивлена.
— Надо же с чего-то начинать.
— И кем же ты намерен стать, когда вырастешь?
— Экспертом, разумеется.
— По керамике и фарфору?
— Это основное, — ответил Энди Маклауд, с трудом сдерживая улыбку при воспоминании о годах напряженной учебы и труда. В Мэгги сразу ощущается чувство собственного достоинства, врожденная гордость, но вряд ли ей больше, чем двадцать один. И она наверняка ничего не смыслит в таинственном мире драгоценных и редких предметов. Очень немногие становятся экспертами по керамике и фарфору одновременно, но Энди был весьма амбициозен и надеялся, что у него все получится.
— Исполнительного директора или начальника отдела всегда можно заменить, — сказал он Мэгги, — а в экспертах нуждаются постоянно, и им весьма неплохо платят. Могу ли я теперь узнать хоть что-нибудь о вас, мисс Хорват, если я уже удовлетворил ваше законное любопытство?
— Мои родители умерли, — быстро заговорила Мэгги, — никаких братьев и сестер, меня вырастили знакомые, у меня нет денег для продолжения обучения, я ни с кем не помолвлена и совершенно свободна. — Она сознательно копировала его телеграфный стиль. Это было идеально. Девушка с легкостью умолчала о том, о чем рассказывать не хотела.
— Ты закончила школу? — Энди показалось, что она напускает на себя излишнюю таинственность. Ее можно было принять за инопланетянку. Но все в ней — походка, жесты, манера разговаривать, поведение, — все ее существо выдавало в ней девушку того же класса, к которому принадлежал и сам Энди.
— Это была простая сельская школа, — Мэгги улыбнулась с чувством ностальгии, словно она училась в каком-нибудь сарае в Небраске.
— И как давно ты работаешь временной секретаршей?
— О, совсем недолго. — Мэгги произнесла это так, словно у нее за спиной была успешная и интересная карьера. С такой же гордостью солдат удачи мог бы вспоминать о своем боевом прошлом.
— А чем ты занималась до этого? — Энди решил во что бы то ни стало добиться от своей спутницы каких-нибудь конкретных деталей. Она буквально сводила его с ума.
— Я была журналисткой, но это оказалось не по мне. — Учитывая факт работы для школьной газеты, это можно считать абсолютной правдой, решила Мэгги.
— А как насчет любовных приключений?
— Это тебя не касается, — последовал резкий ответ. Барни в счет не шел, он был ее старинным другом, партнером в страсти и смятении. Но между ними не было ничего романтического. Любовным приключением это никак не назовешь. — Допрос с пристрастием окончен или еще нет? — поинтересовалась она.
— Господи, я применил к тебе третью степень, верно? Прости меня, это было слишком грубо, но ты такая… Как насчет еще одного стаканчика шерри? Или ты умираешь с голоду?
— Как ни странно, нет, — сказала Мэгги. Она все решила для себя. — Я бы сейчас с радостью… выпила чашечку кофе.
— Джо, рассчитай нас, пожалуйста.
Они доехали на такси до высокого дома. Неужели Энди все еще живет вместе с родителями, думала Мэгги, пока они быстро шли по красивому вестибюлю к лифтам.
— Я снимаю квартиру, — Энди словно прочитал ее мысли, открывая дверь. Мэгги не успела ничего разглядеть, потому что Маклауд сразу же повернул ее к себе лицом.
— Можно? — спросил он, наклоняясь и заглядывая ей в глаза.
— Только если снимешь очки, — и Мэгги быстренько сама сняла их с Энди, дрожа от возбуждения. — Я помню, как ты говорил, что не следует откладывать удовольствие. Жизнь слишком коротка, а ужина пришлось бы долго ждать.
— О Мэгги, неужели ты настоящая?
— А ты проверь, — прошептала она, обнимая его за шею.
«Да, — подумала она, когда Энди поцеловал ее снова и снова, — о да». Она прикрыла глаза и позволила Энди отвести себя в другую комнату и усадить на край кровати. Она сама сняла сапоги и колготки, легла на спину, крепко зажмурив глаза. Кто бы мог подумать, что у него окажутся такие требовательные губы? Кто мог ожидать, что он так быстро разденется и ляжет рядом с ней? Кто мог представить, что он с такой ловкостью снимет с нее одежду? И это мужчина, неспособный собрать кофеварку!
— Мэгги, почему ты не хочешь взглянуть на меня?
— Нет, не сейчас.
— Но почему?
— Я хочу, чтобы ты удивил меня, — еле слышно произнесла Мэгги, прижимая его голову к своей груди. Контраст между мягкими волосами, которые ласкали ее пальцы, и жесткой щетиной, коснувшейся ее груди, подсказал ей, что с ней мужчина, а не мальчик. Он хотел ее, но полностью контролировал себя.
Он ласкал ее соски, заставляя желать большего, прикасался к грудям, пока они не порозовели, а соски не стали совсем твердыми.
Слишком быстро, подумал он, слишком быстро. Он сжал ее бедра коленями еще крепче, покрывая поцелуями все ее тело, не обращая внимания на ее попытки вырваться и приникнуть к его губам. Она хотела, чтобы он ее удивил, что ж, он постарается.
Теперь, когда голова Энди оказалась слишком далеко от ее пальцев, Мэгги ласкала его плечи, ощущая мощные мускулы. Во рту у нее пересохло от желания, губы приоткрылись в немой мольбе. И тут она почувствовала, что Энди ускользает от ее рук, спускаясь ниже по постели, раздвигает ее бедра локтями, и его язык погружается в нежные розовые складки.
Мэгги едва сдержала крик, выгнулась, задохнулась. Она читала об этом, мечтала об этом, но реальность и мечты не имели ничего общего. Теплый язык, ласкавший нежнейшую кожу, возбуждал ее до такой степени, что Мэгги даже не представляла, что такое возможно. Все ее чувства необыкновенно обострились. В тишине спальни слышалось только приглушенное дыхание Энди, но неожиданно Мэгги вскрикнула, ее накрыла волна наслаждения, тело выгнулось на постели.
Мэгги лежала спокойно, только мелкая дрожь пробегала по ее телу. И тогда Энди вошел в нее, неторопливо, медленно, ища собственного удовлетворения.
Неожиданно он резко остановился.
— Мэгги? — Он отодвинулся от нее.
— Да, — вздохнула она, улыбаясь самой себе.
— Господи, Мэгги, ведь ты девственница!
— Я говорила тебе… Это тебя не касается, — легко выдохнула она.
— Но…
— Прошу тебя, — прошептала Мэгги, приподнимая бедра и бесстыдно лаская пальцами его мошонку. — Не останавливайся сейчас, я этого не вынесу.
— Ты думаешь, я могу? — Энди, охваченный острым желанием, осторожно, но твердо вошел в нее, а потом, словно наказывая себя за свое незнание, долго ласкал Мэгги, пока она не захотела принять его снова.
25
Жизнь Полли Гильденштерн давала столько поводов для слухов и домыслов, что она редко интересовалась тем, чем занята ее соседка по квартире. Но даже она не смогла не заметить, что на праздники Мэгги Хорват явно нигде не ждали. Она ни разу не выразила никакого сожаления о том, что не может навестить родных. Но Мэгги не выглядела подавленной, она отсыпалась все долгие свободные дни, суетилась на своей маленькой кухне, прочитывала стопки книг, отправлялась одна в кино и с благодарностью поглощала то, что Полли приносила из гостей.
Полли задумалась: уж не сирота ли Мэгги? Она знала, что у Мэгги есть любовник или любовники, потому что она много раз не ночевала дома. Так почему бы кому-нибудь из них не пригласить ее на семейный обед в праздник? И что случилось с кузеном Барни? Если, как говорила Мэгги, они вместе выросли, то куда подевалась его семья? Вся эта история казалась весьма загадочной.
В Мэгги чувствовалось какое-то глубокое душевное одиночество, и Полли, неизвестно почему, ощущала себя виноватой. Но не в ее правилах было вмешиваться в чужую жизнь, особенно если ее не приглашали это сделать. Единственное, что ей оставалось, — это почаще звать Мэгги поужинать с ней. Пусть девочка знает, что есть хотя бы одно место на свете, где для нее всегда накрыт стол.
Постепенно Полли и Мэгги подружились. Мэгги по-прежнему работала в фирме «Скотт и Скотт» временной секретаршей, поражая Полли растущим объемом знаний о том, как функционирует этот крупный аукционный дом. Как-то раз Мэгги рассказала ей и об Энди Маклауде.
Но даже когда в январе 1989 года Мэгги стала еженедельно получать заказные письма, Полли продолжала молчать, выслушивая жалобы почтальона на то, что ему всякий раз приходится карабкаться на шестой этаж, и молча клала письма под дверь Мэгги. Она обратила внимание на то, что все письма приходили из адвокатской конторы «Батлер, О'Нил и Джоунс». Проверяя потом собственный ящик, Полли видела те же самые конверты с широкой надписью поперек: «Вернуть отправителю». Неужели Мэгги преследует закон? Как бы спросить ее об этом, чтобы бедняжка не подумала, что Полли за ней шпионит?
Как-то днем ее домофон мелодично тренькнул, возвещая о приходе некой мисс Робинсон из компании «Батлер, О'Нил и Джоунс», желавшей видеть мисс Мэри Маргарет Хорват.
— Она на работе, — ответила Полли.
— Господи, только не это! Мне приказали не возвращаться, если я не встречусь с ней лично. Мне совершенно необходима ее подпись. А сегодня такой снег, хуже и быть не может. Мне придется ждать, пока она не вернется, даже если я превращусь в сугроб. Но, может быть, вы скажете мне, где она работает?
Полли взвесила все «за» и «против». Она не собиралась сообщать незнакомке, где работает Мэгги, но и позволить женщине с таким очаровательным голосом стоять под снегом на улице она тоже не могла.
— Почему бы вам не подняться? Возможно, я смогу вам помочь.
— О, благодарю вас!
«Полли Гильденштерн, ты просто сгораешь от желания узнать, что происходит», — сурово отчитала себя Полли, ставя чайник на огонь. Но даже ее прелестный курносый носик и бархатная лента в волосах дрожали от любопытства.
Джейн Робинсон оказалась симпатичной молодой особой. Она оставила сапоги на лестнице, потом в прихожей сняла тяжелое пальто, познакомилась с Тото и с благодарностью приняла чашку горячего чая.
— Это моя первая работа, — объяснила она Полли. — Я только что закончила юридический колледж, и, если я не добуду подпись мисс Хорват, мистер Батлер, вполне возможно, меня уволит. Это самая лучшая фирма на Уолл-стрит. Боже мой, что же мне делать? Три недели подряд мисс Хорват возвращает нам документы не читая. Вот они и прислали меня. Ваш чай просто спас мне жизнь, не знаю, как и благодарить вас.
— Попробуйте печенье, я сама его делаю.
— Да благословит вас бог! Мне сегодня не удалось поесть. Мистер Батлер устроил настоящую истерику, когда увидел, что письмо снова вернулось нераспечатанным. Он буквально вытолкал меня на улицу, не обращая внимания на снегопад. Ой, шоколадное, мое любимое! Можно еще штучку?
— Съешьте хоть все, сделайте одолжение. И можете называть меня Полли.
— Вы просто ангел! Какая божественная мастерская! А вы выглядите совсем как Алиса в Стране чудес. Как бы мне хотелось иметь талант художника. Но, увы, мой удел юридический колледж и мистер Батлер. Ох, Полли, если бы вы только знали, что это за тиран. Эти документы вероятно, станут моим смертным приговором.
— А что за документы?
— Очень важные. Прежде чем будет оглашено завещание, фирма должна получить подпись мисс Хорват. Об этом шепчутся в конторе. Покойный был их самым крупным клиентом.
— Почему бы одному из них не прийти к мисс Хорват лично, раз это так важно? — Полли отметила про себя слова «завещание» и «покойный». Какая удача, что она пригласила Джейн Робинсон подняться.
— Что вы, Полли, — мисс Робинсон была шокирована. — Такие персоны не станут бегать за клиентами. Это моя работа. Послушайте, может быть, я могу оставить письмо вам, а вы попробуете убедить мисс Хорват подписать его и только потом отправить обратно?
— Полагаю, что я могу сделать вам такое одолжение, Джейн. А что, если Мэгги откажется даже взять письмо в руки?
— Боюсь, мистер Батлер станет ловить ее на рабочем месте. Причем сделает это лично. Ей будет трудно объяснить происходящее своему работодателю. Мистер Батлер не из тех, кто умеет вести себя тихо и незаметно.
— Но как же он сумеет ее найти?
— Мистер Батлер просто наймет еще одного частного детектива.
— Еще одного?
— Разумеется. А как бы иначе фирма смогла узнать адрес, по которому следует отправлять письма? Мисс Хорват просто исчезла.
Полли буквально потеряла дар речи. Мэгги исчезла? Сбежала? Но откуда? Частный детектив провел расследование и выяснил, что она снимает комнату у некой мисс Гильденштерн? Невероятно!
— Господь всемогущий, — еле слышно пробормотала она, когда к ней снова вернулся голос.
— Моя бабушка в таких случаях говорила: «Веселенькая история!»
Полли и Джейн смотрели друг на друга во все глаза. Они оказались в самом центре какой-то запутанной интриги, и им обеим это ужасно нравилось.
— Джейн, — Полли наконец прервала затянувшееся молчание, — Мэгги появится дома не раньше чем часа через четыре, если она вообще придет ночевать. Очень часто она проводит ночь не здесь. Вам не жарко во всем этом кожаном?
— Иногда бывает жарковато. И здесь у вас так уютно. Мне так хорошо, вы были так добры ко мне, Полли. Одна только мысль о том, что придется возвращаться в контору под таким снегом да еще с пустыми руками…
— Почему бы вам не отдохнуть здесь подольше? Стоит ли спешить и огорчать мистера Батлера?
— Что ж… Возможно, вы и правы… Такси в такую погоду не поймать, а автобусы так забиты, что даже не останавливаются.
— Если вы снимете жакет и брюки, я принесу вам одеяло, и вы сможете немного вздремнуть на диване, — как ни в чем не бывало предложила Полли.
— А может быть, лучше я очень, очень медленно сниму с тебя одну за другой все эти очаровательные, изящные кружевные штучки. И о сне можно будет забыть.
Полли фыркнула. Интуиция не подвела ее.
— Мне этот вариант нравится больше. Тогда я смогу как следует разглядеть твою весьма интересную татуировку, край которой виден из-под манжета.
— Я надеялась, что тебе этого захочется…
На следующий день ближе к вечеру, когда Мэгги наконец добралась домой, проведя предыдущую ночь с Энди, Полли выглянула из своей мастерской. На носу у нее красовались очки с толстыми стеклами, которые она всегда надевала во время работы.
— Не хочешь поужинать вместе со мной? Я приготовила курицу под горчичным соусом.
— Ты спасаешь мою жизнь, я вымотана до предела, у меня совсем не осталось сил. Эта проклятая погода! Чтобы добраться домой, уходит несколько часов. Я только приму горячую ванну и присоединюсь к тебе. Само небо послало тебя, Полли!
Полли разрезала курицу и налила Мэгги вина. Они наслаждались приятной тишиной, не нуждаясь в словах, — Теперь, когда ты наконец сыта, — начала Полли, когда Мэгги расправилась еще с двумя кусками яблочного пирога, — я должна исполнить свой долг. Я не хотела портить тебе аппетит.
— Что такое?
— Это очередное заказное письмо, — Полли вложила конверт в руку Мэгги. — Его принесли вчера. Посыльный сказал, что ты должна в обязательном порядке вскрыть его, прочесть и расписаться. И мне пришлось пообещать, что я заставлю тебя это сделать. Мне очень жаль, Мэгги, но я не могу больше видеть страдания нашего почтальона. У него будет сердечный приступ, и его смертъ ляжет на твою совесть.
— Проклятие! — Мэгги метнула яростный взгляд на конверт.
— Господи, да что там может быть такого ужасного? Ты даже не открыла его!
— Я знаю этих юристов и знаю содержание письма Будь они все прокляты, как они меня разыскали? Мне казалось, если я напишу на конверте «вернуть отправителю», то они решат, что я здесь не живу.
— Частный детектив узнал твой адрес. И что еще хуже, если ты не подпишешь, то один очень крупный адвокат-монстр явится за подписью к тебе на работу.
— Что? — Из глаз Мэгги брызнули слезы гнева и отчаяния. — Кто тебе это сказал?
— Я немного побеседовала с посыльным. Провела свое небольшое расследование.
— О, — Мэгги продолжала плакать. Ее рыдания стали громче. — Ну почему она не может оставить меня в покое? Я же сказала, мне не нужны эти деньги, я к ним не притронусь, неужели этого не достаточно? Теперь она натравила на меня детектива. О господи, Полли, я не знаю, что мне делать!
— Что это за деньги?
— Наследство… По завещанию…
— И что в этом такого ужасного?
Мэгги взглянула на Полли сквозь слезы и увидела доброе, внимательное, озабоченное лицо своей единственной подруги. Кроме нее, только кухарка Элизабет относилась к ней с нежностью и неподдельным интересом. Правда, были еще Энди и Барни, которые ее любили.
Мэгги вытерла глаза и свернулась калачиком в уголке дивана.
— Муж моей так называемой матери умер и оставил мне деньги, — дрожащим голосом объяснила она Полли.
— Он не был твоим отцом?
— Нет. И я не хочу его денег.
— Подожди минутку. Что плохого в том, что ты унаследуешь от него деньги? Это неразумно, Мэгги. И ты никогда не говорила о матери, тем более о «так называемой» матери, что бы это ни значило. Ты никогда ничего не рассказывала о своей семье, не ездила к родным на праздники…
— Полли! Если я расскажу тебе всю историю, ты можешь пообещать мне никогда больше не говорить со мной об этом? Никто на свете ничего не знает, кроме меня и той женщины, которая меня родила.
— Я обещаю. Но ты и в самом деле хочешь мне все рассказать? — Полли выглядела очень серьезной. Такой Мэгги ее еще никогда не видела. — Нет ничего хуже, чем поделиться тайной с другом, а потом возненавидеть себя за то, что не сумела удержать язык за зубами. Это разрушило не одну дружбу, и ни один секрет этого не стоит. Я предпочитаю ничего не знать, чем увидеть потом, что ты сожалеешь о том, что все мне рассказала.
— Полли, я должна кому-нибудь рассказать, и тебе я полностью доверяю. Эта тайна гложет меня, я стараюсь об этом не думать, я запрещаю себе думать об этом, но у меня ничего не получается. Мне снятся тоскливые сны. Если я смогу поделиться этим с тобой, мне станет легче. Мне кажется, я нуждаюсь в сочувствии, а посочувствовать мне можешь только ты.
— Фирма «Гильденштерн. Чай и сочувствие», — рассмеялась Полли.
— Потрясающее сочетание, у тебя не будет конкурентов.
— Что ж, рассказывай.
Мэгги сделала глубокий вдох и как можно короче постаралась рассказать Полли все, не упоминая имен. Она говорила, не сводя глаз со своей коленки, стараясь оставаться бесстрастной. А Полли, слушая ее, приходила в ужас, хотя и не показывала виду. Наконец Мэгги замолчала.
— Что же за бессовестная, бесчеловечная сука могла так поступить с собственным ребенком? — взорвалась Полли.
— Тесса Кент могла это сделать. Знаменитая Тесса Кент, урожденная Тереза Хорват. Именно она так поступила со мной.
— Так ты дочь Тессы Кент?
— Биологически — да, во всех остальных смыслах — нет.
— Господи! Тесса Кент! Но как она могла?! Как?!
— Именно этот вопрос я все время задаю себе. О Полли, ведь ей нет оправдания, правда? Я пыталась придумать хоть что-нибудь, но у меня ничего не вышло.
— Разумеется, ты не нашла ей оправданий, потому что их не существует. То, что она сделала, непростительно! Как только подумаешь обо всех этих кинозвездах, которые рожают детей без мужа, а потом снимаются вместе с ними для иллюстрированных журналов… Это больше не позорное пятно на репутации, только не в Голливуде. А ведь она совсем молодая женщина, она не принадлежит к прошлому поколению…
— Ей тридцать три года.
— Послушай, Мэгги, все это так ужасно. Я просто не нахожу слов, чтобы выразить мои чувства. Настоящая трагедия. Здесь все мое сочувствие не поможет. Но именно сейчас ты должна быть практичной. Совершенно ни к чему, чтобы некий разгневанный юрист явился в «Скотт и Скотт» и вызвал бурю разговоров. Раз им теперь известен твой адрес, ты просто обязана вскрыть письмо, прочесть его, подписать и покончить с этим.
— Я понимаю. Я с самого начала догадывалась, что они не оставят меня в покое. Ты права, черт побери. — Мэгги надорвала конверт и прочла несколько страниц. — Да, так я и предполагала. Они наконец определились с наследством Люка — это покойный муж Тессы Кент. Теперь им нужна моя подпись как одной из тех, кому Люк завещал деньги. Если я подпишу, то получу деньги, когда мне исполнится тридцать пять лет. До тех пор ими будет управлять трастовый фонд, а я буду получать дивиденды.
— Ты абсолютно уверена, Мэгги, что тебе не нужны эти деньги?
— На сто процентов. Я собираюсь написать заявление по этому поводу и не стану слишком стесняться в выражениях. Его я и отошлю вместе с этим письмом. Ведь человек имеет право отказаться от завещанного ему имущества, правда?
— Я не очень хорошо представляю, как обстоит дело с точки зрения закона, но ведь они не могут тебя заставить принять то, чего ты не хочешь?
— Не могут, — мрачно подтвердила Мэгги. — Я собираюсь сохранить свою независимость, чего бы мне это ни стоило.
— А я бы без колебаний взяла деньги. В конце концов ты хоть что-нибудь получишь. И потом, независимый доход еще никому никогда не мешал.
— Мне этого не нужно.
— Слишком мало и слишком поздно, ты это имеешь в виду?
— Нет, Полли, слишком много и невероятно поздно.
Полли задумалась: уж не сирота ли Мэгги? Она знала, что у Мэгги есть любовник или любовники, потому что она много раз не ночевала дома. Так почему бы кому-нибудь из них не пригласить ее на семейный обед в праздник? И что случилось с кузеном Барни? Если, как говорила Мэгги, они вместе выросли, то куда подевалась его семья? Вся эта история казалась весьма загадочной.
В Мэгги чувствовалось какое-то глубокое душевное одиночество, и Полли, неизвестно почему, ощущала себя виноватой. Но не в ее правилах было вмешиваться в чужую жизнь, особенно если ее не приглашали это сделать. Единственное, что ей оставалось, — это почаще звать Мэгги поужинать с ней. Пусть девочка знает, что есть хотя бы одно место на свете, где для нее всегда накрыт стол.
Постепенно Полли и Мэгги подружились. Мэгги по-прежнему работала в фирме «Скотт и Скотт» временной секретаршей, поражая Полли растущим объемом знаний о том, как функционирует этот крупный аукционный дом. Как-то раз Мэгги рассказала ей и об Энди Маклауде.
Но даже когда в январе 1989 года Мэгги стала еженедельно получать заказные письма, Полли продолжала молчать, выслушивая жалобы почтальона на то, что ему всякий раз приходится карабкаться на шестой этаж, и молча клала письма под дверь Мэгги. Она обратила внимание на то, что все письма приходили из адвокатской конторы «Батлер, О'Нил и Джоунс». Проверяя потом собственный ящик, Полли видела те же самые конверты с широкой надписью поперек: «Вернуть отправителю». Неужели Мэгги преследует закон? Как бы спросить ее об этом, чтобы бедняжка не подумала, что Полли за ней шпионит?
Как-то днем ее домофон мелодично тренькнул, возвещая о приходе некой мисс Робинсон из компании «Батлер, О'Нил и Джоунс», желавшей видеть мисс Мэри Маргарет Хорват.
— Она на работе, — ответила Полли.
— Господи, только не это! Мне приказали не возвращаться, если я не встречусь с ней лично. Мне совершенно необходима ее подпись. А сегодня такой снег, хуже и быть не может. Мне придется ждать, пока она не вернется, даже если я превращусь в сугроб. Но, может быть, вы скажете мне, где она работает?
Полли взвесила все «за» и «против». Она не собиралась сообщать незнакомке, где работает Мэгги, но и позволить женщине с таким очаровательным голосом стоять под снегом на улице она тоже не могла.
— Почему бы вам не подняться? Возможно, я смогу вам помочь.
— О, благодарю вас!
«Полли Гильденштерн, ты просто сгораешь от желания узнать, что происходит», — сурово отчитала себя Полли, ставя чайник на огонь. Но даже ее прелестный курносый носик и бархатная лента в волосах дрожали от любопытства.
Джейн Робинсон оказалась симпатичной молодой особой. Она оставила сапоги на лестнице, потом в прихожей сняла тяжелое пальто, познакомилась с Тото и с благодарностью приняла чашку горячего чая.
— Это моя первая работа, — объяснила она Полли. — Я только что закончила юридический колледж, и, если я не добуду подпись мисс Хорват, мистер Батлер, вполне возможно, меня уволит. Это самая лучшая фирма на Уолл-стрит. Боже мой, что же мне делать? Три недели подряд мисс Хорват возвращает нам документы не читая. Вот они и прислали меня. Ваш чай просто спас мне жизнь, не знаю, как и благодарить вас.
— Попробуйте печенье, я сама его делаю.
— Да благословит вас бог! Мне сегодня не удалось поесть. Мистер Батлер устроил настоящую истерику, когда увидел, что письмо снова вернулось нераспечатанным. Он буквально вытолкал меня на улицу, не обращая внимания на снегопад. Ой, шоколадное, мое любимое! Можно еще штучку?
— Съешьте хоть все, сделайте одолжение. И можете называть меня Полли.
— Вы просто ангел! Какая божественная мастерская! А вы выглядите совсем как Алиса в Стране чудес. Как бы мне хотелось иметь талант художника. Но, увы, мой удел юридический колледж и мистер Батлер. Ох, Полли, если бы вы только знали, что это за тиран. Эти документы вероятно, станут моим смертным приговором.
— А что за документы?
— Очень важные. Прежде чем будет оглашено завещание, фирма должна получить подпись мисс Хорват. Об этом шепчутся в конторе. Покойный был их самым крупным клиентом.
— Почему бы одному из них не прийти к мисс Хорват лично, раз это так важно? — Полли отметила про себя слова «завещание» и «покойный». Какая удача, что она пригласила Джейн Робинсон подняться.
— Что вы, Полли, — мисс Робинсон была шокирована. — Такие персоны не станут бегать за клиентами. Это моя работа. Послушайте, может быть, я могу оставить письмо вам, а вы попробуете убедить мисс Хорват подписать его и только потом отправить обратно?
— Полагаю, что я могу сделать вам такое одолжение, Джейн. А что, если Мэгги откажется даже взять письмо в руки?
— Боюсь, мистер Батлер станет ловить ее на рабочем месте. Причем сделает это лично. Ей будет трудно объяснить происходящее своему работодателю. Мистер Батлер не из тех, кто умеет вести себя тихо и незаметно.
— Но как же он сумеет ее найти?
— Мистер Батлер просто наймет еще одного частного детектива.
— Еще одного?
— Разумеется. А как бы иначе фирма смогла узнать адрес, по которому следует отправлять письма? Мисс Хорват просто исчезла.
Полли буквально потеряла дар речи. Мэгги исчезла? Сбежала? Но откуда? Частный детектив провел расследование и выяснил, что она снимает комнату у некой мисс Гильденштерн? Невероятно!
— Господь всемогущий, — еле слышно пробормотала она, когда к ней снова вернулся голос.
— Моя бабушка в таких случаях говорила: «Веселенькая история!»
Полли и Джейн смотрели друг на друга во все глаза. Они оказались в самом центре какой-то запутанной интриги, и им обеим это ужасно нравилось.
— Джейн, — Полли наконец прервала затянувшееся молчание, — Мэгги появится дома не раньше чем часа через четыре, если она вообще придет ночевать. Очень часто она проводит ночь не здесь. Вам не жарко во всем этом кожаном?
— Иногда бывает жарковато. И здесь у вас так уютно. Мне так хорошо, вы были так добры ко мне, Полли. Одна только мысль о том, что придется возвращаться в контору под таким снегом да еще с пустыми руками…
— Почему бы вам не отдохнуть здесь подольше? Стоит ли спешить и огорчать мистера Батлера?
— Что ж… Возможно, вы и правы… Такси в такую погоду не поймать, а автобусы так забиты, что даже не останавливаются.
— Если вы снимете жакет и брюки, я принесу вам одеяло, и вы сможете немного вздремнуть на диване, — как ни в чем не бывало предложила Полли.
— А может быть, лучше я очень, очень медленно сниму с тебя одну за другой все эти очаровательные, изящные кружевные штучки. И о сне можно будет забыть.
Полли фыркнула. Интуиция не подвела ее.
— Мне этот вариант нравится больше. Тогда я смогу как следует разглядеть твою весьма интересную татуировку, край которой виден из-под манжета.
— Я надеялась, что тебе этого захочется…
На следующий день ближе к вечеру, когда Мэгги наконец добралась домой, проведя предыдущую ночь с Энди, Полли выглянула из своей мастерской. На носу у нее красовались очки с толстыми стеклами, которые она всегда надевала во время работы.
— Не хочешь поужинать вместе со мной? Я приготовила курицу под горчичным соусом.
— Ты спасаешь мою жизнь, я вымотана до предела, у меня совсем не осталось сил. Эта проклятая погода! Чтобы добраться домой, уходит несколько часов. Я только приму горячую ванну и присоединюсь к тебе. Само небо послало тебя, Полли!
Полли разрезала курицу и налила Мэгги вина. Они наслаждались приятной тишиной, не нуждаясь в словах, — Теперь, когда ты наконец сыта, — начала Полли, когда Мэгги расправилась еще с двумя кусками яблочного пирога, — я должна исполнить свой долг. Я не хотела портить тебе аппетит.
— Что такое?
— Это очередное заказное письмо, — Полли вложила конверт в руку Мэгги. — Его принесли вчера. Посыльный сказал, что ты должна в обязательном порядке вскрыть его, прочесть и расписаться. И мне пришлось пообещать, что я заставлю тебя это сделать. Мне очень жаль, Мэгги, но я не могу больше видеть страдания нашего почтальона. У него будет сердечный приступ, и его смертъ ляжет на твою совесть.
— Проклятие! — Мэгги метнула яростный взгляд на конверт.
— Господи, да что там может быть такого ужасного? Ты даже не открыла его!
— Я знаю этих юристов и знаю содержание письма Будь они все прокляты, как они меня разыскали? Мне казалось, если я напишу на конверте «вернуть отправителю», то они решат, что я здесь не живу.
— Частный детектив узнал твой адрес. И что еще хуже, если ты не подпишешь, то один очень крупный адвокат-монстр явится за подписью к тебе на работу.
— Что? — Из глаз Мэгги брызнули слезы гнева и отчаяния. — Кто тебе это сказал?
— Я немного побеседовала с посыльным. Провела свое небольшое расследование.
— О, — Мэгги продолжала плакать. Ее рыдания стали громче. — Ну почему она не может оставить меня в покое? Я же сказала, мне не нужны эти деньги, я к ним не притронусь, неужели этого не достаточно? Теперь она натравила на меня детектива. О господи, Полли, я не знаю, что мне делать!
— Что это за деньги?
— Наследство… По завещанию…
— И что в этом такого ужасного?
Мэгги взглянула на Полли сквозь слезы и увидела доброе, внимательное, озабоченное лицо своей единственной подруги. Кроме нее, только кухарка Элизабет относилась к ней с нежностью и неподдельным интересом. Правда, были еще Энди и Барни, которые ее любили.
Мэгги вытерла глаза и свернулась калачиком в уголке дивана.
— Муж моей так называемой матери умер и оставил мне деньги, — дрожащим голосом объяснила она Полли.
— Он не был твоим отцом?
— Нет. И я не хочу его денег.
— Подожди минутку. Что плохого в том, что ты унаследуешь от него деньги? Это неразумно, Мэгги. И ты никогда не говорила о матери, тем более о «так называемой» матери, что бы это ни значило. Ты никогда ничего не рассказывала о своей семье, не ездила к родным на праздники…
— Полли! Если я расскажу тебе всю историю, ты можешь пообещать мне никогда больше не говорить со мной об этом? Никто на свете ничего не знает, кроме меня и той женщины, которая меня родила.
— Я обещаю. Но ты и в самом деле хочешь мне все рассказать? — Полли выглядела очень серьезной. Такой Мэгги ее еще никогда не видела. — Нет ничего хуже, чем поделиться тайной с другом, а потом возненавидеть себя за то, что не сумела удержать язык за зубами. Это разрушило не одну дружбу, и ни один секрет этого не стоит. Я предпочитаю ничего не знать, чем увидеть потом, что ты сожалеешь о том, что все мне рассказала.
— Полли, я должна кому-нибудь рассказать, и тебе я полностью доверяю. Эта тайна гложет меня, я стараюсь об этом не думать, я запрещаю себе думать об этом, но у меня ничего не получается. Мне снятся тоскливые сны. Если я смогу поделиться этим с тобой, мне станет легче. Мне кажется, я нуждаюсь в сочувствии, а посочувствовать мне можешь только ты.
— Фирма «Гильденштерн. Чай и сочувствие», — рассмеялась Полли.
— Потрясающее сочетание, у тебя не будет конкурентов.
— Что ж, рассказывай.
Мэгги сделала глубокий вдох и как можно короче постаралась рассказать Полли все, не упоминая имен. Она говорила, не сводя глаз со своей коленки, стараясь оставаться бесстрастной. А Полли, слушая ее, приходила в ужас, хотя и не показывала виду. Наконец Мэгги замолчала.
— Что же за бессовестная, бесчеловечная сука могла так поступить с собственным ребенком? — взорвалась Полли.
— Тесса Кент могла это сделать. Знаменитая Тесса Кент, урожденная Тереза Хорват. Именно она так поступила со мной.
— Так ты дочь Тессы Кент?
— Биологически — да, во всех остальных смыслах — нет.
— Господи! Тесса Кент! Но как она могла?! Как?!
— Именно этот вопрос я все время задаю себе. О Полли, ведь ей нет оправдания, правда? Я пыталась придумать хоть что-нибудь, но у меня ничего не вышло.
— Разумеется, ты не нашла ей оправданий, потому что их не существует. То, что она сделала, непростительно! Как только подумаешь обо всех этих кинозвездах, которые рожают детей без мужа, а потом снимаются вместе с ними для иллюстрированных журналов… Это больше не позорное пятно на репутации, только не в Голливуде. А ведь она совсем молодая женщина, она не принадлежит к прошлому поколению…
— Ей тридцать три года.
— Послушай, Мэгги, все это так ужасно. Я просто не нахожу слов, чтобы выразить мои чувства. Настоящая трагедия. Здесь все мое сочувствие не поможет. Но именно сейчас ты должна быть практичной. Совершенно ни к чему, чтобы некий разгневанный юрист явился в «Скотт и Скотт» и вызвал бурю разговоров. Раз им теперь известен твой адрес, ты просто обязана вскрыть письмо, прочесть его, подписать и покончить с этим.
— Я понимаю. Я с самого начала догадывалась, что они не оставят меня в покое. Ты права, черт побери. — Мэгги надорвала конверт и прочла несколько страниц. — Да, так я и предполагала. Они наконец определились с наследством Люка — это покойный муж Тессы Кент. Теперь им нужна моя подпись как одной из тех, кому Люк завещал деньги. Если я подпишу, то получу деньги, когда мне исполнится тридцать пять лет. До тех пор ими будет управлять трастовый фонд, а я буду получать дивиденды.
— Ты абсолютно уверена, Мэгги, что тебе не нужны эти деньги?
— На сто процентов. Я собираюсь написать заявление по этому поводу и не стану слишком стесняться в выражениях. Его я и отошлю вместе с этим письмом. Ведь человек имеет право отказаться от завещанного ему имущества, правда?
— Я не очень хорошо представляю, как обстоит дело с точки зрения закона, но ведь они не могут тебя заставить принять то, чего ты не хочешь?
— Не могут, — мрачно подтвердила Мэгги. — Я собираюсь сохранить свою независимость, чего бы мне это ни стоило.
— А я бы без колебаний взяла деньги. В конце концов ты хоть что-нибудь получишь. И потом, независимый доход еще никому никогда не мешал.
— Мне этого не нужно.
— Слишком мало и слишком поздно, ты это имеешь в виду?
— Нет, Полли, слишком много и невероятно поздно.
26
— Где временная секретарша? Мне она отчаянно нужна! Кто-нибудь, найдите мне временную секретаршу!
Мэгги подняла голову и увидела Ли Мэйн, возглавляющую пресс-службу фирмы «Скотт и Скотт». Она стояла у дверей лифта, и на ее красивое утонченное лицо было страшно смотреть.
— Я временная секретарша, — представилась Мэгги, отходя от ксерокса. — Чем я могу вам помочь?
— Это просто невероятно! Через десять минут я должна отправиться в Филадельфию на аукцион произведений примитивного американского искусства, а в моем отделе нет ни единой живой души! У моей заместительницы в прошлые выходные начались преждевременные роды. Предателю, бросившему нас ради «Сотби», я еще не нашла замену. А последний оставшийся сотрудник только что позвонил и сообщил, что у него грипп! Будь проклята эта троица! А теперь слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты сидела в моем кабинете и отвечала на звонки, принимала сообщения и говорила всем, что я вернусь завтра. Если кто-нибудь из сотрудников попытается заставить тебя заняться чем-нибудь еще, скажи всем, что Ли Мэйн лично пообещала свернуть тебе шею голыми руками, если ты отойдешь от ее стола. Разрешаю только сходить в туалет.
Мэгги улыбнулась. Ли Мэйн была очень хрупкой и дюйма на четыре ниже Мэгги ростом.
— Я даже в туалет не пойду, — торопливо сказала Мэгги.
— Так-то лучше. И пока ты будешь в отделе, в перерывах между звонками, посмотри по столам. Может быть, найдешь что-нибудь, что ты сможешь сделать. Но ни в коем случае не уходи из кабинета под страхом смертной казни. На телефонные звонки необходимо отвечать! Мы буквально живем на телефоне!
— Я поняла, не беспокойтесь. Должна ли я в течение дня звонить вам в Филадельфию и передавать сообщения?
— Господи, нет, конечно! Не занимай линии. Я вернусь завтра, и тебе лучше быть на месте к моему приходу, — предупредила Ли Мэйн. Она накинула длинное красное пальто, надела на голову шапку-кубанку из черного каракуля, натянула длинные перчатки и ушла, предоставив Мэгги полную возможность самостоятельно разыскивать пресс-службу.
Через пять минут Мэгги уже сидела за одним из столов в отделе и с жадностью просматривала каталоги, лежавшие на нем. Она быстро сообразила, что каталоги подготовлены к предстоящим в скором времени аукционам, и к каждому аукциону выпускается пресс-релиз. Множество записок и форма соответствующего пресс-релиза были подколоты к каждому каталогу.
«Возможно, они все уже написаны, — подумала Мэгги, — указанные сроки уже прошли». Но записка у внутреннего телефона гласила, что соответствующие газеты ждут именно этих пресс-релизов.
Интересно, Ли Мэйн представляет себе, какой невообразимый хаос царит в ее отделе? — подумала Мэгги и включила компьютер. Если не написать эти пресс-релизы сейчас, то они появятся в прессе всего за неделю до аукциона. А ведь чем раньше люди узнают о готовящейся продаже, тем больше народу соберется на аукцион. Это очевидно даже Мэгги.
Когда-то Мэгги выпускала школьную газету и привыкла сама писать почти все статьи, от юмористических заметок до передовицы. Она нашла в компьютере файл со старыми пресс-релизами и быстро поняла, что составить их довольно просто. Мэгги довольно улыбнулась. Она может написать пресс-релиз не хуже, чем представленные образцы, а даже лучше. Большинство из них были слишком длинные и не привлекали внимания.
Несмотря на постоянные телефонные звонки, к ленчу Мэгги разобралась с бумагами на одном столе и перешла ко второму. Временный сотрудник принес ей кофе, а одна из секретарш немного посидела у телефона. Ведь одно дело пообещать не отлучаться даже в туалет, и совсем другое — сдержать это обещание. К девяти вечера Мэгги закончила последний пресс-релиз из тех, что она нашла на трех столах сотрудников отдела. Она распечатала их на лазерном принтере и аккуратно сложила в стопку на столе Ли Мэйн. К каждому пресс-релизу был приложен соответствующий каталог. Рядом она положила стопку листков с аккуратно записанными на них телефонными сообщениями.
Мэгги подняла голову и увидела Ли Мэйн, возглавляющую пресс-службу фирмы «Скотт и Скотт». Она стояла у дверей лифта, и на ее красивое утонченное лицо было страшно смотреть.
— Я временная секретарша, — представилась Мэгги, отходя от ксерокса. — Чем я могу вам помочь?
— Это просто невероятно! Через десять минут я должна отправиться в Филадельфию на аукцион произведений примитивного американского искусства, а в моем отделе нет ни единой живой души! У моей заместительницы в прошлые выходные начались преждевременные роды. Предателю, бросившему нас ради «Сотби», я еще не нашла замену. А последний оставшийся сотрудник только что позвонил и сообщил, что у него грипп! Будь проклята эта троица! А теперь слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты сидела в моем кабинете и отвечала на звонки, принимала сообщения и говорила всем, что я вернусь завтра. Если кто-нибудь из сотрудников попытается заставить тебя заняться чем-нибудь еще, скажи всем, что Ли Мэйн лично пообещала свернуть тебе шею голыми руками, если ты отойдешь от ее стола. Разрешаю только сходить в туалет.
Мэгги улыбнулась. Ли Мэйн была очень хрупкой и дюйма на четыре ниже Мэгги ростом.
— Я даже в туалет не пойду, — торопливо сказала Мэгги.
— Так-то лучше. И пока ты будешь в отделе, в перерывах между звонками, посмотри по столам. Может быть, найдешь что-нибудь, что ты сможешь сделать. Но ни в коем случае не уходи из кабинета под страхом смертной казни. На телефонные звонки необходимо отвечать! Мы буквально живем на телефоне!
— Я поняла, не беспокойтесь. Должна ли я в течение дня звонить вам в Филадельфию и передавать сообщения?
— Господи, нет, конечно! Не занимай линии. Я вернусь завтра, и тебе лучше быть на месте к моему приходу, — предупредила Ли Мэйн. Она накинула длинное красное пальто, надела на голову шапку-кубанку из черного каракуля, натянула длинные перчатки и ушла, предоставив Мэгги полную возможность самостоятельно разыскивать пресс-службу.
Через пять минут Мэгги уже сидела за одним из столов в отделе и с жадностью просматривала каталоги, лежавшие на нем. Она быстро сообразила, что каталоги подготовлены к предстоящим в скором времени аукционам, и к каждому аукциону выпускается пресс-релиз. Множество записок и форма соответствующего пресс-релиза были подколоты к каждому каталогу.
«Возможно, они все уже написаны, — подумала Мэгги, — указанные сроки уже прошли». Но записка у внутреннего телефона гласила, что соответствующие газеты ждут именно этих пресс-релизов.
Интересно, Ли Мэйн представляет себе, какой невообразимый хаос царит в ее отделе? — подумала Мэгги и включила компьютер. Если не написать эти пресс-релизы сейчас, то они появятся в прессе всего за неделю до аукциона. А ведь чем раньше люди узнают о готовящейся продаже, тем больше народу соберется на аукцион. Это очевидно даже Мэгги.
Когда-то Мэгги выпускала школьную газету и привыкла сама писать почти все статьи, от юмористических заметок до передовицы. Она нашла в компьютере файл со старыми пресс-релизами и быстро поняла, что составить их довольно просто. Мэгги довольно улыбнулась. Она может написать пресс-релиз не хуже, чем представленные образцы, а даже лучше. Большинство из них были слишком длинные и не привлекали внимания.
Несмотря на постоянные телефонные звонки, к ленчу Мэгги разобралась с бумагами на одном столе и перешла ко второму. Временный сотрудник принес ей кофе, а одна из секретарш немного посидела у телефона. Ведь одно дело пообещать не отлучаться даже в туалет, и совсем другое — сдержать это обещание. К девяти вечера Мэгги закончила последний пресс-релиз из тех, что она нашла на трех столах сотрудников отдела. Она распечатала их на лазерном принтере и аккуратно сложила в стопку на столе Ли Мэйн. К каждому пресс-релизу был приложен соответствующий каталог. Рядом она положила стопку листков с аккуратно записанными на них телефонными сообщениями.