Страница:
Ее глаза расширились от изумления. Краска мгновенно сошла с ее лица. Она почувствовала, будто сердце переворачивается у нее в груди.
— Дядя Генри! — на одном выдохе произнесла она. Словно пораженная ударом молнии, Алекс перевела взгляд на Джонатана, а потом опять на довольно полного, хорошо одетого пожилого мужчину.
— Александра! — Лорд Генри Кэвендиш спрыгнул с седла и бросился к ней. — Боже мой! Это ты! — Он раскрыл объятия, и Алекс, лишь на мгновение заколебавшись, оказалась в его теплых, любящих руках.
Наблюдая за ними, Джонатан почувствовал, что его охватили противоречивые эмоции. Он посмотрел на губернатора и решил сохранять молчание, совет о чем он прочитал в глазах своего друга.
— Дядя Генри, что вы делаете здесь? — растерянно спросила Алекс. Она все еще пребывала в шоке, после того как всмотрелась в его лицо. — Как вы узнали, где найти меня?
— Это было не очень трудно, — загадочно ответил он, улыбнулся и положил руку на ее дрожащие плечи. — Я тебе вскоре все объясню, моя дорогая.
— Я предложил бы, чтобы вы, миссис Хэзэрд, пригласили своего дядю войти в дом, — мрачно заметил губернатор Макквери. Он спешился, но находившиеся под его командой, одетые в красную униформу солдаты продолжали сидеть на лошадях. — И вашего мужа тоже.
— Да, да, мужа, — проворчал лорд Кэвендиш, сделав презрительный жест. Но у него не было иного выхода, как уступить просьбе губернатора. Он дал ему слово, что выслушает Джонатана Хэзэрда, несмотря на то что уже пришел к мнению, что этот парень — мерзавец и охотник за приданым.
Онемевшая от испытанного удивления, Алекс позволила, чтобы дядя ввел ее в дом. Джонатан следовал в нескольких шагах позади. Алекс чувствовала, что он смотрит на нее, и сопротивлялась внезапному, острому побуждению повернуться и броситься ему на грудь.
Лорд Генри, Алекс и Джонатан вошли в гостиную. Лорд Генри посадил Алекс рядом с собой на диван. Джонатан же занял свое обычное место перед камином.
— Мне до сих пор не верится, что вы здесь, — сказала Алекс, качая головой и вновь посмотрев в глаза своего дяди.
Лорд Генри опять сжал ее руку и печально подумал о том, что же ей пришлось пережить за минувшие восемь месяцев. Она изменилась. Ее внешний облик значительно отличался от того, каким он его помнит. И в ней было что-то еще, подобрать название чему он никак не мог. Но все же она осталась той самой любимой племянницей, ради которой — чтобы вернуть ее домой — он предпринял такое долгое путешествие. И он поблагодарил Провидение за то, что они смогли после столь долгой разлуки снова увидеться друг с другом.
— Я узнал о предательстве со стороны Арне-сона в тот самый день, когда мы с тетей вернулись в Лондон, — сказал он Алекс.
— Арнесона?
— Это то самое отродье дьявола, которое организовало твое похищение. — Лорд Генри пылал яростью и чувством мщения. — Если бы не добрый поступок оставшегося неизвестным человека, я бы никогда не узнал о твоей судьбе. Меня вывели на Арнесона, которого после этого «убедили» раскрыть весь запущенный им в ход дьявольский план. Потребовалось лишь несколько дней, чтобы уладить мои дела, и после этого я отплыл, чтобы найти тебя.
— А тетя Беатрис? — спросила взволнованно Алекс. — С ней все в порядке?
— Да. Она рвалась сопровождать меня, но я не хотел и слышать об этом. Ты, должно быть, еще не знаешь, что ее здоровье несколько пошатнулось, но я предполагаю, что, как только ты вернешься домой, она очень скоро поправится.
— Домой? — Алекс проглотила внезапно образовавшийся в горле ком. Ее взгляд потух, когда она перевела его на Джонатана. Он ничего не сказал, но она знала, о чем он должен был думать. И что чувствовать… — Прошу прощения, дядя Генри, — пробормотала она, вновь повернувшись к нему, — но я еще должным образом не представила вас…
— Я — муж Александры, — пришел ей на помощь Джонатан. На его губах промелькнула слабая улыбка, а взгляд заблестел предвещавшим нечто странное светом. Он отвесил короткий поклон в сторону англичанина. — Говоря точнее, я — капитан Джонатан Хэзэрд.
— Я знаю кто вы такой, а брак ваш не имеет законной силы, — заявил резко и гневно лорд Генри.
— Дядя Генри, не примете ли вы во внимание, что… — поспешно попыталась вмелаться Алекс.
— Губернатор Макквери рассказал мне, как вы спасли мою племянницу из тюремной камеры, за что я вам премного благодарен, — сказал он с еще более мрачным видом. — Но после вы воспользовались ее положением — вы, проклятый американский мошенник, — и уже за одно это я мог бы добиться, чтобы вас повесили!
— Александра — моя жена, — повторил Джонатан обманчиво низким и уравновешенным тоном. — И брак между нами имеет законную силу.
— Вы хотите наложить лапу на ее состояние? — выдвинул обвинение лорд Генри, покраснев от гнева. — Если это так, то вам придется жестоко разочароваться. Вы не получите и пенса из него. Слышите? Ни одного проклятого фартинга.
— Джонатан женился на мне не из-за денег, — воскликнула, задыхаясь от волнения, Алекс. Она снова взглянула на своего мужа и увидела в его глазах целую бурю противоречивых чувств, господствовало над которыми одно. И она знала, что это за чувство.
— Она сказала вам, кто она такая? Или нет? — Дядя Генри продолжал обрушивать на Джонатана свой гнев. — Если у вас осталась хоть капля достоинства, то вы немедленно передадите мою племянницу под защиту губернатора.
— Здесь она в безопасности.
— А ну, выкладывайте всю правду!
— О, дядя Генри, прошу вас, — стала умолять Алекс. Ее голова поворачивалась из стороны в сторону. Она резко встала и бросилась к окну. Морщина пересекла ее лоб, когда она, выглянув наружу, увидела солдат, стоявших под деревьями по стойке смирно. Но в данный момент ее волновали другие, более важные проблемы, чем присутствие во дворе целого вооруженного отряда.
— Дядя, Джонатан не верил моему рассказу, и хотя бы поэтому как он мог вообще думать о том, чтобы захватить мое состояние?
— Это не имеет значения, — резко сказал лорд Генри, также поднявшийся со своего места. — Я уже предпринял меры, чтобы аннулировать ваш брак.
В недоумении и растерянности она взглянула на дядю:
— Что?
— Прибыв сегодня с первыми лучами солнца в Сидней, я не терял времени и разыскал губернатора Макквери. Ты можешь представить себе мое удивление, когда он признался, что не только знает, где ты живешь, но и сказал, что ты недавно стала женой того самого беспринципного колониста, который захватил тебя в рабство. — Он помолчал и вновь бросил на Джонатана враждебный взгляд. — Петиция уже подана. Поскольку подписал ее я, ты можешь быть уверена, что она будет немедленно удовлетворена.
— Никакого развода не будет, — заявил Джонатан. Его зеленые глаза приобрели темный цвет нефрита, а красивые черты лица стали суровой маской, свидетельствующей о решимости. — Александра — моя жена в полном смысле этого слова. И я намерен удержать то, что принадлежит мне.
— Губернатор предупредил меня, что вы едва ли станете сотрудничать со мной, — презрительно ответил лорд. — Но я позаботился о мерах безопасности в предвидении трудностей, которые могли ожидать меня на этих Богом забытых берегах. Я привез с собой документ, подписанный самим премьер-министром, в котором указывается, что приговор, вынесенный моей племяннице, пересмотрен и я тем самым вновь назначаюсь ее опекуном!
— Что вы говорите?! — спросила вновь задрожавшим голосом Алекс. — Вы действительно имеете в виду, что…
— Я говорю, моя дорогая, что ты сегодня же вернешься со мной в Сидней и в конце недели мы отплываем в Лондон! — Обращаясь к Джонатану, он сказал: — Губернатор не был склонен оказать мне помощь, но ничего не смог поделать, когда я показал ему документ. Я потребовал и получил вооруженный эскорт, и я не позволю провести своей племяннице хотя бы еще мгновение под вашей крышей!
— О милостивые небеса, — прошептала Алекс. Испытывая неожиданный ужасный страх, она посмотрела на Джонатана и увидела, что тот стал белым как мел.
Наступил наконец момент торжества истины. И Бог свидетель, ее это не радовало.
— Я не разрешу ей уехать, — поклялся Джонатан с убийственным спокойствием.
— Ваше мнение, сэр, не имеет никакого значения, — возразил лорд Генри. Прежде чем Алекс смогла догадаться о его намерениях, он подошел к окну, у которого она стояла. — Действуйте, губернатор! — приказал он.
— Нет! — яростно запротестовала Алекс. Ее глаза в ужасе расширились. — Прошу вас, дядя Генри. Вы… вы не можете так поступить!
— И могу, и поступлю! — Он снова положил ей руку на плечо. — Вы прошли через ужасные испытания, моя дорогая Александра. Теперь вы должны доверить мне решить, что будет самым лучшим для вас.
— Но я замужем за Джонатаном!
Ее горящий, наполненный болью взгляд вновь упал на лицо Джонатана. Тот был готов в любой момент вмешаться в борьбу.
— Тебя заставили выйти замуж, — оспорил ее слова дядя.
— В самом начале может быть, — допустила она. — Но…
— Александра с вами не поедет, лорд Генри, — настойчиво заявил Джонатан. Его гнев достиг опасного уровня. — Вы можете предъявить любые документы, какие вам только заблагорассудится, но они ничего не изменят. Она моя. И, черт побери, я не позволю ни вам, ни любому другому человеку отобрать ее у меня.
— Если вам дорога ваша голова, вы не осмелитесь помешать мне, — предупредил англичанин. — Любая, самая небольшая провокация с вашей стороны — и я убью вас сам.
К этому моменту в дом направились шесть солдат под предводительством самого губернатора Макквери. Их сапоги гремели по деревянному полу, когда они заняли позицию в вестибюле. С опозданием Алекс узнала одного из них — смуглого человека с соколиным взглядом. При виде его у нее расширились глаза, и она почувствовала, как сжалось ее сердце от нарастающей боли, вызванной усиливающейся тревогой.
— Майор Битен, — еле слышно проговорила она. Ее слова, по-видимому, разобрал только Джонатан.
— Мне очень жаль, Джонатан, — сказал, выступив вперед, губернатор. — Но несмотря на нашу дружбу, я не мог отказать лорду Кэвендишу в его просьбе.
— Он не имеет права так поступать, Аачлен, — ответил Джонатан. Его глаза теперь сверкали чуть ли не бешенством, и это не могло не встретить понимания в сердце губернатора. — И вы, губернатор, знаете, что она принадлежит мне.
— Я могу понять, что вы чувствуете, но у лорда действительно есть документ…
— Я ее не отдам. — Его взгляд пронзил Алекс.
— Возможно, мы сможем урегулировать это через один-два дня, — предложил шотландец. — Ну а до этого Алекс, как мне кажется, должна будет вернуться вместе с нами в Сидней.
— Нет, Лачлен.
— Черт побери, Джонатан, мой долг обеспечить это.
— Хватит пороть бессмыслицу, — нетерпеливо прорычал лорд Генри. Он схватил Алекс за руку и потащил ее к двери.
Джонатан сделал движение, чтобы остановить их. Первым вмешался майор Битен. Джонатан отбросил его в сторону точно рассчитанным ударом в подбородок, но к майору на помощь бросились пять других солдат. Они немедленно напали на Джонатана.
— Нет! — громко закричала Алекс, вырывая свою руку. Она попыталась броситься на защиту мужа. — Джонатан!
Ее дядя схватил Алекс за талию и оттащил в сторону.
— Хватайте его и крепко держите! — скомандовал губернатор, хотя сделать это ему было тяжело. — Не отпускайте его до тех пор, пока мы не удалимся далеко от плантации.
Бормоча ругательства, он бросился наружу, чтобы убедиться, что нет опасности вмешательства со стороны работников.
Крик Алекс заставил Финна Малдуна прибежать из кухни, куда он ушел, чтобы подслушать весь разговор. Он, не колеблясь, бросился в схватку. Лорд Генри пытался вытащить Алекс из комнаты, но она продолжала сопротивляться.
Все произошло с такой головокружительной быстротой, что не осталось времени на обдумывание плана действий или на рассуждения. В конечном счете Джонатан оказался не в силах сопротивляться превосходящему числу напавших на него. Его свалили на пол и связали руки за спиной. Преданного несчастного Малдуна уже через несколько мгновений после того, как он ворвался в комнату, одним метким ударом лишили сознания.
Продолжая сопротивляться своему дяде, Алекс в ужасе наблюдала, как майор Битен внезапно напал на Джонатана. Его глаза сверкали мщением.
— Итак, капитан, мы все-таки снова встретились, — протяжно сказал он, подняв сжатую в кулак руку и нанося ею сильнейший удар по лицу Джонатана.
— Джонатан! — отчаянно закричала Алекс.
В этот момент она с поразительной ясностью все осознала. Алекс встряхнула головой, и слезы брызнули у нее из глаз.
— Эй, майор! Губернатору это не понравится, — запротестовал один из солдат.
— Придержи язык, ублюдок! — заверещал майор. Его взгляд впился в Алекс. Углы его рта скривились в злорадную улыбку. — Я должен свести старые счеты с нашим американским другом!
— Нет! — вновь громко закричала Алекс, но смогла сделать лишь прерывистый вдох, когда дядя схватил и сжал ее в своих руках.
В отчаянии она оглянулась и посмотрела на Джонатана. Их взгляды встретились лишь на мгновение, но этого было достаточно для нее, чтобы прочесть в его глубоких, золотисто-изумрудных глазах обещание. Она знала, что никогда в жизни не забудет открывшуюся ей ужасную картину — сильного, гордого, яростно сопротивляющегося Джонатана, схваченного пятью солдатами, на лицах которых явственно были видны следы его неповиновения.
Она снова выкрикнула его имя. Но дядя быстро вытащил ее из дома и поволок вниз по ступенькам. По другую сторону двора собралась толпа. Солдаты стояли с ружьями наготове на тот случай, если кто-нибудь помешает им увезти Алекс.
Хотя она боролась изо всех сил, ее все-таки забросили в седло ожидавшей лошади. Один из одетых в красные мундиры солдат взгромоздился позади нее. Его руки сомкнулись вокруг ее талии, с тем чтобы удерживать пленницу, а губернатор отдал приказ об отъезде.
— Прошу вас, губернатор Макквери, — она умоляла его, подавляя рыдания. — Джонатан…
— Это не в моей власти, девчушка, — оборвал он ее. Потом он сердито двинулся вперед и направил отряд в сторону Сиднея.
Алекс оглянулась на дом, прежде чем до конца осознала, что ее опять похитили. Ей казалось, что сердце ее разрывается, будто одна его половина осталась в той комнате, в которой она стала женой Джонатана… и где ее столь жестоко оторвали от него.
Глава 16
— Дядя Генри! — на одном выдохе произнесла она. Словно пораженная ударом молнии, Алекс перевела взгляд на Джонатана, а потом опять на довольно полного, хорошо одетого пожилого мужчину.
— Александра! — Лорд Генри Кэвендиш спрыгнул с седла и бросился к ней. — Боже мой! Это ты! — Он раскрыл объятия, и Алекс, лишь на мгновение заколебавшись, оказалась в его теплых, любящих руках.
Наблюдая за ними, Джонатан почувствовал, что его охватили противоречивые эмоции. Он посмотрел на губернатора и решил сохранять молчание, совет о чем он прочитал в глазах своего друга.
— Дядя Генри, что вы делаете здесь? — растерянно спросила Алекс. Она все еще пребывала в шоке, после того как всмотрелась в его лицо. — Как вы узнали, где найти меня?
— Это было не очень трудно, — загадочно ответил он, улыбнулся и положил руку на ее дрожащие плечи. — Я тебе вскоре все объясню, моя дорогая.
— Я предложил бы, чтобы вы, миссис Хэзэрд, пригласили своего дядю войти в дом, — мрачно заметил губернатор Макквери. Он спешился, но находившиеся под его командой, одетые в красную униформу солдаты продолжали сидеть на лошадях. — И вашего мужа тоже.
— Да, да, мужа, — проворчал лорд Кэвендиш, сделав презрительный жест. Но у него не было иного выхода, как уступить просьбе губернатора. Он дал ему слово, что выслушает Джонатана Хэзэрда, несмотря на то что уже пришел к мнению, что этот парень — мерзавец и охотник за приданым.
Онемевшая от испытанного удивления, Алекс позволила, чтобы дядя ввел ее в дом. Джонатан следовал в нескольких шагах позади. Алекс чувствовала, что он смотрит на нее, и сопротивлялась внезапному, острому побуждению повернуться и броситься ему на грудь.
Лорд Генри, Алекс и Джонатан вошли в гостиную. Лорд Генри посадил Алекс рядом с собой на диван. Джонатан же занял свое обычное место перед камином.
— Мне до сих пор не верится, что вы здесь, — сказала Алекс, качая головой и вновь посмотрев в глаза своего дяди.
Лорд Генри опять сжал ее руку и печально подумал о том, что же ей пришлось пережить за минувшие восемь месяцев. Она изменилась. Ее внешний облик значительно отличался от того, каким он его помнит. И в ней было что-то еще, подобрать название чему он никак не мог. Но все же она осталась той самой любимой племянницей, ради которой — чтобы вернуть ее домой — он предпринял такое долгое путешествие. И он поблагодарил Провидение за то, что они смогли после столь долгой разлуки снова увидеться друг с другом.
— Я узнал о предательстве со стороны Арне-сона в тот самый день, когда мы с тетей вернулись в Лондон, — сказал он Алекс.
— Арнесона?
— Это то самое отродье дьявола, которое организовало твое похищение. — Лорд Генри пылал яростью и чувством мщения. — Если бы не добрый поступок оставшегося неизвестным человека, я бы никогда не узнал о твоей судьбе. Меня вывели на Арнесона, которого после этого «убедили» раскрыть весь запущенный им в ход дьявольский план. Потребовалось лишь несколько дней, чтобы уладить мои дела, и после этого я отплыл, чтобы найти тебя.
— А тетя Беатрис? — спросила взволнованно Алекс. — С ней все в порядке?
— Да. Она рвалась сопровождать меня, но я не хотел и слышать об этом. Ты, должно быть, еще не знаешь, что ее здоровье несколько пошатнулось, но я предполагаю, что, как только ты вернешься домой, она очень скоро поправится.
— Домой? — Алекс проглотила внезапно образовавшийся в горле ком. Ее взгляд потух, когда она перевела его на Джонатана. Он ничего не сказал, но она знала, о чем он должен был думать. И что чувствовать… — Прошу прощения, дядя Генри, — пробормотала она, вновь повернувшись к нему, — но я еще должным образом не представила вас…
— Я — муж Александры, — пришел ей на помощь Джонатан. На его губах промелькнула слабая улыбка, а взгляд заблестел предвещавшим нечто странное светом. Он отвесил короткий поклон в сторону англичанина. — Говоря точнее, я — капитан Джонатан Хэзэрд.
— Я знаю кто вы такой, а брак ваш не имеет законной силы, — заявил резко и гневно лорд Генри.
— Дядя Генри, не примете ли вы во внимание, что… — поспешно попыталась вмелаться Алекс.
— Губернатор Макквери рассказал мне, как вы спасли мою племянницу из тюремной камеры, за что я вам премного благодарен, — сказал он с еще более мрачным видом. — Но после вы воспользовались ее положением — вы, проклятый американский мошенник, — и уже за одно это я мог бы добиться, чтобы вас повесили!
— Александра — моя жена, — повторил Джонатан обманчиво низким и уравновешенным тоном. — И брак между нами имеет законную силу.
— Вы хотите наложить лапу на ее состояние? — выдвинул обвинение лорд Генри, покраснев от гнева. — Если это так, то вам придется жестоко разочароваться. Вы не получите и пенса из него. Слышите? Ни одного проклятого фартинга.
— Джонатан женился на мне не из-за денег, — воскликнула, задыхаясь от волнения, Алекс. Она снова взглянула на своего мужа и увидела в его глазах целую бурю противоречивых чувств, господствовало над которыми одно. И она знала, что это за чувство.
— Она сказала вам, кто она такая? Или нет? — Дядя Генри продолжал обрушивать на Джонатана свой гнев. — Если у вас осталась хоть капля достоинства, то вы немедленно передадите мою племянницу под защиту губернатора.
— Здесь она в безопасности.
— А ну, выкладывайте всю правду!
— О, дядя Генри, прошу вас, — стала умолять Алекс. Ее голова поворачивалась из стороны в сторону. Она резко встала и бросилась к окну. Морщина пересекла ее лоб, когда она, выглянув наружу, увидела солдат, стоявших под деревьями по стойке смирно. Но в данный момент ее волновали другие, более важные проблемы, чем присутствие во дворе целого вооруженного отряда.
— Дядя, Джонатан не верил моему рассказу, и хотя бы поэтому как он мог вообще думать о том, чтобы захватить мое состояние?
— Это не имеет значения, — резко сказал лорд Генри, также поднявшийся со своего места. — Я уже предпринял меры, чтобы аннулировать ваш брак.
В недоумении и растерянности она взглянула на дядю:
— Что?
— Прибыв сегодня с первыми лучами солнца в Сидней, я не терял времени и разыскал губернатора Макквери. Ты можешь представить себе мое удивление, когда он признался, что не только знает, где ты живешь, но и сказал, что ты недавно стала женой того самого беспринципного колониста, который захватил тебя в рабство. — Он помолчал и вновь бросил на Джонатана враждебный взгляд. — Петиция уже подана. Поскольку подписал ее я, ты можешь быть уверена, что она будет немедленно удовлетворена.
— Никакого развода не будет, — заявил Джонатан. Его зеленые глаза приобрели темный цвет нефрита, а красивые черты лица стали суровой маской, свидетельствующей о решимости. — Александра — моя жена в полном смысле этого слова. И я намерен удержать то, что принадлежит мне.
— Губернатор предупредил меня, что вы едва ли станете сотрудничать со мной, — презрительно ответил лорд. — Но я позаботился о мерах безопасности в предвидении трудностей, которые могли ожидать меня на этих Богом забытых берегах. Я привез с собой документ, подписанный самим премьер-министром, в котором указывается, что приговор, вынесенный моей племяннице, пересмотрен и я тем самым вновь назначаюсь ее опекуном!
— Что вы говорите?! — спросила вновь задрожавшим голосом Алекс. — Вы действительно имеете в виду, что…
— Я говорю, моя дорогая, что ты сегодня же вернешься со мной в Сидней и в конце недели мы отплываем в Лондон! — Обращаясь к Джонатану, он сказал: — Губернатор не был склонен оказать мне помощь, но ничего не смог поделать, когда я показал ему документ. Я потребовал и получил вооруженный эскорт, и я не позволю провести своей племяннице хотя бы еще мгновение под вашей крышей!
— О милостивые небеса, — прошептала Алекс. Испытывая неожиданный ужасный страх, она посмотрела на Джонатана и увидела, что тот стал белым как мел.
Наступил наконец момент торжества истины. И Бог свидетель, ее это не радовало.
— Я не разрешу ей уехать, — поклялся Джонатан с убийственным спокойствием.
— Ваше мнение, сэр, не имеет никакого значения, — возразил лорд Генри. Прежде чем Алекс смогла догадаться о его намерениях, он подошел к окну, у которого она стояла. — Действуйте, губернатор! — приказал он.
— Нет! — яростно запротестовала Алекс. Ее глаза в ужасе расширились. — Прошу вас, дядя Генри. Вы… вы не можете так поступить!
— И могу, и поступлю! — Он снова положил ей руку на плечо. — Вы прошли через ужасные испытания, моя дорогая Александра. Теперь вы должны доверить мне решить, что будет самым лучшим для вас.
— Но я замужем за Джонатаном!
Ее горящий, наполненный болью взгляд вновь упал на лицо Джонатана. Тот был готов в любой момент вмешаться в борьбу.
— Тебя заставили выйти замуж, — оспорил ее слова дядя.
— В самом начале может быть, — допустила она. — Но…
— Александра с вами не поедет, лорд Генри, — настойчиво заявил Джонатан. Его гнев достиг опасного уровня. — Вы можете предъявить любые документы, какие вам только заблагорассудится, но они ничего не изменят. Она моя. И, черт побери, я не позволю ни вам, ни любому другому человеку отобрать ее у меня.
— Если вам дорога ваша голова, вы не осмелитесь помешать мне, — предупредил англичанин. — Любая, самая небольшая провокация с вашей стороны — и я убью вас сам.
К этому моменту в дом направились шесть солдат под предводительством самого губернатора Макквери. Их сапоги гремели по деревянному полу, когда они заняли позицию в вестибюле. С опозданием Алекс узнала одного из них — смуглого человека с соколиным взглядом. При виде его у нее расширились глаза, и она почувствовала, как сжалось ее сердце от нарастающей боли, вызванной усиливающейся тревогой.
— Майор Битен, — еле слышно проговорила она. Ее слова, по-видимому, разобрал только Джонатан.
— Мне очень жаль, Джонатан, — сказал, выступив вперед, губернатор. — Но несмотря на нашу дружбу, я не мог отказать лорду Кэвендишу в его просьбе.
— Он не имеет права так поступать, Аачлен, — ответил Джонатан. Его глаза теперь сверкали чуть ли не бешенством, и это не могло не встретить понимания в сердце губернатора. — И вы, губернатор, знаете, что она принадлежит мне.
— Я могу понять, что вы чувствуете, но у лорда действительно есть документ…
— Я ее не отдам. — Его взгляд пронзил Алекс.
— Возможно, мы сможем урегулировать это через один-два дня, — предложил шотландец. — Ну а до этого Алекс, как мне кажется, должна будет вернуться вместе с нами в Сидней.
— Нет, Лачлен.
— Черт побери, Джонатан, мой долг обеспечить это.
— Хватит пороть бессмыслицу, — нетерпеливо прорычал лорд Генри. Он схватил Алекс за руку и потащил ее к двери.
Джонатан сделал движение, чтобы остановить их. Первым вмешался майор Битен. Джонатан отбросил его в сторону точно рассчитанным ударом в подбородок, но к майору на помощь бросились пять других солдат. Они немедленно напали на Джонатана.
— Нет! — громко закричала Алекс, вырывая свою руку. Она попыталась броситься на защиту мужа. — Джонатан!
Ее дядя схватил Алекс за талию и оттащил в сторону.
— Хватайте его и крепко держите! — скомандовал губернатор, хотя сделать это ему было тяжело. — Не отпускайте его до тех пор, пока мы не удалимся далеко от плантации.
Бормоча ругательства, он бросился наружу, чтобы убедиться, что нет опасности вмешательства со стороны работников.
Крик Алекс заставил Финна Малдуна прибежать из кухни, куда он ушел, чтобы подслушать весь разговор. Он, не колеблясь, бросился в схватку. Лорд Генри пытался вытащить Алекс из комнаты, но она продолжала сопротивляться.
Все произошло с такой головокружительной быстротой, что не осталось времени на обдумывание плана действий или на рассуждения. В конечном счете Джонатан оказался не в силах сопротивляться превосходящему числу напавших на него. Его свалили на пол и связали руки за спиной. Преданного несчастного Малдуна уже через несколько мгновений после того, как он ворвался в комнату, одним метким ударом лишили сознания.
Продолжая сопротивляться своему дяде, Алекс в ужасе наблюдала, как майор Битен внезапно напал на Джонатана. Его глаза сверкали мщением.
— Итак, капитан, мы все-таки снова встретились, — протяжно сказал он, подняв сжатую в кулак руку и нанося ею сильнейший удар по лицу Джонатана.
— Джонатан! — отчаянно закричала Алекс.
В этот момент она с поразительной ясностью все осознала. Алекс встряхнула головой, и слезы брызнули у нее из глаз.
— Эй, майор! Губернатору это не понравится, — запротестовал один из солдат.
— Придержи язык, ублюдок! — заверещал майор. Его взгляд впился в Алекс. Углы его рта скривились в злорадную улыбку. — Я должен свести старые счеты с нашим американским другом!
— Нет! — вновь громко закричала Алекс, но смогла сделать лишь прерывистый вдох, когда дядя схватил и сжал ее в своих руках.
В отчаянии она оглянулась и посмотрела на Джонатана. Их взгляды встретились лишь на мгновение, но этого было достаточно для нее, чтобы прочесть в его глубоких, золотисто-изумрудных глазах обещание. Она знала, что никогда в жизни не забудет открывшуюся ей ужасную картину — сильного, гордого, яростно сопротивляющегося Джонатана, схваченного пятью солдатами, на лицах которых явственно были видны следы его неповиновения.
Она снова выкрикнула его имя. Но дядя быстро вытащил ее из дома и поволок вниз по ступенькам. По другую сторону двора собралась толпа. Солдаты стояли с ружьями наготове на тот случай, если кто-нибудь помешает им увезти Алекс.
Хотя она боролась изо всех сил, ее все-таки забросили в седло ожидавшей лошади. Один из одетых в красные мундиры солдат взгромоздился позади нее. Его руки сомкнулись вокруг ее талии, с тем чтобы удерживать пленницу, а губернатор отдал приказ об отъезде.
— Прошу вас, губернатор Макквери, — она умоляла его, подавляя рыдания. — Джонатан…
— Это не в моей власти, девчушка, — оборвал он ее. Потом он сердито двинулся вперед и направил отряд в сторону Сиднея.
Алекс оглянулась на дом, прежде чем до конца осознала, что ее опять похитили. Ей казалось, что сердце ее разрывается, будто одна его половина осталась в той комнате, в которой она стала женой Джонатана… и где ее столь жестоко оторвали от него.
Глава 16
К тому времени когда Алекс оказалась одна в своей комнате на втором этаже губернаторского дома в Сиднее, ночь быстро опустилась на город.
Большое выбеленное известкой здание находилось в двух шагах от гостиницы Теннеров — ирония такого соседства оказалась ею незамеченной. Утомленная и безутешная Алекс была совсем не в настроении восхищаться окружающей ее обстановкой. Она не замечала внушительных колонн в стиле ранней эпохи английских королей Георгов, не любовалась замысловатой резьбой по дереву и элегантной мебелью.
Поездка из Бори была долгой и изнурительной, и у нее не оказалось никакой возможности наедине поговорить со своим дядей.
Жена губернатора Макквери, Элизабет, уже ждала их приезда дома и приветствовала их. Она была красивой женщиной, на несколько лет моложе своего мужа, и обладала столь приветливым характером, что Алекс испытала искушение сразу же излить ей свои беды и попросить о помощи. И она бы так и поступила, если бы не присутствие дяди, нрав которого — да будет это известно — отличался чрезвычайной возбудимостью.
Отрывистый вздох сорвался с губ Алекс. Она подошла к кровати и тяжело опустилась на покрытое вышивкой шелковое покрывало, борясь с новым приступом слез, навернувшихся у нее на глаза в тот момент, когда перед ней мелькнул образ Джонатана. Как она ни старалась, у нее из памяти не исчезало воспоминание о нанесенном ему ударе. Не могла забыть она и откровенное злорадство на лице майора Битена. Может быть, этот трус еще раз ударил Джонатана? Но, может быть, Сет или другие рабочие осмелились встать на защиту своего хозяина?
— О Джонатан, — судорожно прошептала она. В ее сердце прозвучала отчаянная, искренняя молитва за него. Она подавила рыдание и поднялась с постели. Походив какое-то время бесцельно по комнате, Алекс подошла к окну и бросила исполненный страдания взгляд наружу.
На небольшом расстоянии от особняка протянулась гавань, и в ее необычно спокойных водах отражался яркий серебристый свет луны. Сквозь опускавшиеся сумерки только-только начали прорезаться огни города. Легкий и прохладный ветерок гнал по бесконечной синеве неба облака. Такую ночь обитатели Сиднея называют «нежной». Мысль об этом вызвала у Алекс проиступ сильнейшей тоски. Для нее это будет первая ночь после свадьбы, когда она не будет спать в его сильных, любящих, теплых руках.
В расположенную позади нее дверь настойчиво постучали. Поспешно вытерев слезы, она обернулась и увидела входившего в комнату дядю.
— Мне не хотелось бы беспокоить тебя, моя дорогая, но я подумал, что мне следует поговорить с тобой до ужина. Миссис Макквери настолько добра, что прислала тебе соответствующий наряд. — Он показал на перекинутое через руку модное бледно-желтое шелковое платье.
Поскольку Алекс никак не отреагировала на его слова, он подошел к кровати и положил на нее платье, а затем, примиряюще улыбаясь, повернулся к Алекс.
— Возможно, наша встреча, — сказал он, — оказалась не такой, как каждый из нас хотел бы, но…
— Как вы могли, дядя? — Она наконец обрела голос, чтобы высказать ему свое возмущение. — Как вы могли поступить таким образом?
— Я пытался лишь действовать в твоих интересах, — настойчиво сказал он, демонстративно проявляя терпение, как будто разговаривал с неразумным ребенком. — Мои методы, быть может, слегка чужды условностям, но тем не менее они всегда оказываются чрезвычайно эффективными.
— Джонатан Хэзэрд такого неблагодарного к себе отношения не заслуживает!
— Ты так думаешь? — Он сдвинул брови и покачал головой. — Этот мерзавец воспользовался тобой, Александра.
— Это неправда, — горячо возразила она.
— Ты до сих пор утверждаешь, что вышла за него замуж по своей воле? — скептически спросил он.
— Нет, — вынуждена была она признать, а затем поспешно добавила: — Но так случилось только потому, что в то время я еще не разобралась в своих истинных чувствах.
— И каковы же твои «истинные чувства»? — Его вопрос был пронизан сарказмом.
— Я люблю Джонатана Хэзэрда!..
Она глубоко, содрогнувшись всем телом, вздохнула и скрестила руки под грудью. Ее сердце дико билось, когда она наконец открыто сказала о своей любви.
— Я полагаю, что и тогда я все знала, но я… я не хотела признавать этого. Я меньше всего предполагала, что влюблюсь в невозможного, приводящего меня в ярость мужчину, который наймет меня в качестве экономки, откажется поверить мне, что я была несправедливо обвинена, а потом потратит так мало времени на то, чтобы жениться на мне и уложить меня в постель. Однако я влюбилась в него, — продолжала Алекс, — и полагаю, что я должна была понять это еще в тот самый первый раз, когда встретила его. Я должна была бы это уже давно понять. — Он пытался объяснить мне, — пробормотала она, глубоко вздохнув с чувством сожаления. — Он пытался заставить меня взглянуть в лицо правде, но я не слушала его. Если бы я только не была такой упрямой! О мое проклятое упрямство!
— Александра! — сделал резкое замечание лорд Генри. Он еще больше сдвинул брови, а его глаза, когда он взял ее за руку, потускнели. — То, что ты чувствуешь к нему, не любовь.
— Нет, дядя Генри, это и есть любовь. — Она отодвинулась и продолжала ходить по комнате. — И именно поэтому я не могу уехать.
— Ты вела замкнутую жизнь, — напомнил он ей. Его опасения по поводу ее душевного состояния многократно усилились. — Слава Богу, — сказал лорд Генри, — что у нас никогда не было случая говорить о таких вещах раньше. Но теперь необходимо это сделать.
— Я должна вернуться к Джонатану! — воскликнула она, не обращая никакого внимания на слова дяди. — Разве вы не понимаете? Я не могу…
— Послушай меня, Александра! — Он снова крепко схватил ее за руку и заставил остановиться перед ним. — Этот бродяга совратил тебя. Он украл твою невинность. Он тебя запутал и ввел в заблуждение.
— Нет! — Она резко покачала головой, отвергая его слова. — Вы ошибаетесь.
— Ты думаешь, что ты первая, которую так провели? — Его рот скривился в презрительной гримасе. — Ситуация эта хорошо известна в среде наших пэров. Мужчина вынудил тебя играть роль служанки. Разве не так? Именно потому, что ты оказалась в столь уязвимом положении, он смог воспользоваться тобой.
— Как же вы тогда объясните тот факт, что он женился на мне? — спросила она лорда Генри.
— Ты — наследница. Он понял возможность…
— Глупость и бессмыслица! — С тем самым выражением гордого неподчинения, которое с самого начала восхитило Джонатана, она подняла голову и заявила: — Я не могу возвратиться с вами в Англию, дядя Генри!
— Ты забудешь о нем, как только мы окажемся в Лондоне, — высказал он свое мнение с самодовольной, приводящей ее в бешенство уверенностью. — Как только ты снова окажешься среди своих друзей, вернешься в мир, к которому принадлежишь, ты сумеешь позабыть об этом печальном эпизоде и подумаешь о новом браке, который принесет тебе больше счастья, чем ты даже можешь себе вообразить. Развод может оказаться в каком-то смысле делом деликатным, но я позабочусь о том, чтобы он прошел возможно спокойнее. Даже если и существует возможность скандала, имя твоей семьи, ее состояние и связи, несомненно, сгладят все неприятности.
— Вы что, не расслышали ни одного слова из того, что я вам говорила? — спросила Алекс, все больше приходя в отчаяние. Ее глаза загорелись яростным сине-зеленым огнем. — Развода не будет. Я намерена остаться со своим мужем!
— Что ты имеешь здесь? — Его пальцы сжались вокруг ее руки, а аристократические черты исказились от злости, когда он приблизился к ней. — Неужели ты действительно веришь в то, что можешь найти счастье в этой грубой, варварской стране, в далекой и обширной колонии, населенной отбросами общества? Можешь ли ты действительно представить себя женой мужчины, который не только американец, но и негодяй и изгнанник? Что, по твоему мнению, сказала бы твоя мать, упокой Бог ее душу, узнав, кого ты выбрала себе в мужья? — Он выпустил ее руку и тяжело вздохнул. — Я люблю тебя, Александра, так, как если бы ты была моей собственной дочерью. И поэтому я не могу позволить тебе разрушить свою жизнь из-за какого-то мимолетного увлечения. Ты вернешься со мной в Англию!
Он повернулся кругом на своих высоких каблуках и вышел из комнаты. Алекс уставилась ему вслед, чувствуя себя более жалкой, чем когда-либо до сих пор.
Алекс любила своих дядю и тетю. Все долгие минувшие годы они были добры и щедры по отношению к ней. И ее жизнь в Лондоне была легка, удобна и полна привилегий. Она так не походила на тяжелый труд в Бори. И вместе с тем могла ли она даже задумываться о возвращении в Англию именно теперь, когда она поняла, что любит Джонатана? Перспектива жизни без него была для нее невыносима. Одной только мысли о том, что она никогда больше не увидит его, было достаточно, чтобы ощутить, как острый нож пронзает ее сердце. О Боже, она не могла покинуть его!
— Что мне делать? — бормотала Алекс, вновь и вновь обращая отчаянные взгляды на небо. Ведь были же пути для того, чтобы убедить дядю в истине. Существовали какие-то способы помешать ему силой заставить Алекс вернуться в Лондон — надо было только отыскать их.
Она снова подошла к окну. Ее глаза внезапно загорелись осознанием ясной и уверенной в успехе решимости.
«Конечно», — решила она, и сердце ее лихорадочно забилось, по мере того как в ее мозгу принимал очертания план, уже использованный ею довольно успешно некоторое время назад. «Вскоре стемнеет, — размышляла Алекс. — Тогда можно будет вылезти из окна, спуститься на землю, а затем бежать. Бог мне поможет, и я двинусь вдоль реки вплоть до плантации».
Назад к Джонатану!..
Бросив быстрый тревожный взгляд через плечо, Алекс бесшумно открыла окно и устремилась в глубину комнаты. Она знала, что вскоре дядя придет за ней, чтобы сопровождать ее на ужин, поэтому стала поспешно умываться и одеваться.
Около девяти вечера ей разрешили вернуться в свою комнату. Она еще в коридоре пожелала дяде доброй ночи — при этом, для того чтобы не вызвать подозрений, сделала это не слишком тепло, — шмыгнула в комнату и затворила дверь. Едва не заплясав от радости, она бросилась к окну и взглянула вниз, в темноту.
За окном Алекс никого не увидела. Она собралась с духом и подобрала свои юбки.
Внезапно чья-то рука зажала ей рот. Она напряглась, и тревожный полузадушенный крик вырвался из ее горла, когда Алекс почувствовала, что ее обхватили сзади за талию.
— Спокойно, любовь моя, не то мы поднимем на ноги весь этот проклятый полк, — прошептал ей в ухо знакомый, удивительно красивый по тембру голос.
Сердце Алекс затрепетало от радости. Она повернулась в его объятиях, и глаза ее ярко засветились, встретив его любящий взор.
Большое выбеленное известкой здание находилось в двух шагах от гостиницы Теннеров — ирония такого соседства оказалась ею незамеченной. Утомленная и безутешная Алекс была совсем не в настроении восхищаться окружающей ее обстановкой. Она не замечала внушительных колонн в стиле ранней эпохи английских королей Георгов, не любовалась замысловатой резьбой по дереву и элегантной мебелью.
Поездка из Бори была долгой и изнурительной, и у нее не оказалось никакой возможности наедине поговорить со своим дядей.
Жена губернатора Макквери, Элизабет, уже ждала их приезда дома и приветствовала их. Она была красивой женщиной, на несколько лет моложе своего мужа, и обладала столь приветливым характером, что Алекс испытала искушение сразу же излить ей свои беды и попросить о помощи. И она бы так и поступила, если бы не присутствие дяди, нрав которого — да будет это известно — отличался чрезвычайной возбудимостью.
Отрывистый вздох сорвался с губ Алекс. Она подошла к кровати и тяжело опустилась на покрытое вышивкой шелковое покрывало, борясь с новым приступом слез, навернувшихся у нее на глаза в тот момент, когда перед ней мелькнул образ Джонатана. Как она ни старалась, у нее из памяти не исчезало воспоминание о нанесенном ему ударе. Не могла забыть она и откровенное злорадство на лице майора Битена. Может быть, этот трус еще раз ударил Джонатана? Но, может быть, Сет или другие рабочие осмелились встать на защиту своего хозяина?
— О Джонатан, — судорожно прошептала она. В ее сердце прозвучала отчаянная, искренняя молитва за него. Она подавила рыдание и поднялась с постели. Походив какое-то время бесцельно по комнате, Алекс подошла к окну и бросила исполненный страдания взгляд наружу.
На небольшом расстоянии от особняка протянулась гавань, и в ее необычно спокойных водах отражался яркий серебристый свет луны. Сквозь опускавшиеся сумерки только-только начали прорезаться огни города. Легкий и прохладный ветерок гнал по бесконечной синеве неба облака. Такую ночь обитатели Сиднея называют «нежной». Мысль об этом вызвала у Алекс проиступ сильнейшей тоски. Для нее это будет первая ночь после свадьбы, когда она не будет спать в его сильных, любящих, теплых руках.
В расположенную позади нее дверь настойчиво постучали. Поспешно вытерев слезы, она обернулась и увидела входившего в комнату дядю.
— Мне не хотелось бы беспокоить тебя, моя дорогая, но я подумал, что мне следует поговорить с тобой до ужина. Миссис Макквери настолько добра, что прислала тебе соответствующий наряд. — Он показал на перекинутое через руку модное бледно-желтое шелковое платье.
Поскольку Алекс никак не отреагировала на его слова, он подошел к кровати и положил на нее платье, а затем, примиряюще улыбаясь, повернулся к Алекс.
— Возможно, наша встреча, — сказал он, — оказалась не такой, как каждый из нас хотел бы, но…
— Как вы могли, дядя? — Она наконец обрела голос, чтобы высказать ему свое возмущение. — Как вы могли поступить таким образом?
— Я пытался лишь действовать в твоих интересах, — настойчиво сказал он, демонстративно проявляя терпение, как будто разговаривал с неразумным ребенком. — Мои методы, быть может, слегка чужды условностям, но тем не менее они всегда оказываются чрезвычайно эффективными.
— Джонатан Хэзэрд такого неблагодарного к себе отношения не заслуживает!
— Ты так думаешь? — Он сдвинул брови и покачал головой. — Этот мерзавец воспользовался тобой, Александра.
— Это неправда, — горячо возразила она.
— Ты до сих пор утверждаешь, что вышла за него замуж по своей воле? — скептически спросил он.
— Нет, — вынуждена была она признать, а затем поспешно добавила: — Но так случилось только потому, что в то время я еще не разобралась в своих истинных чувствах.
— И каковы же твои «истинные чувства»? — Его вопрос был пронизан сарказмом.
— Я люблю Джонатана Хэзэрда!..
Она глубоко, содрогнувшись всем телом, вздохнула и скрестила руки под грудью. Ее сердце дико билось, когда она наконец открыто сказала о своей любви.
— Я полагаю, что и тогда я все знала, но я… я не хотела признавать этого. Я меньше всего предполагала, что влюблюсь в невозможного, приводящего меня в ярость мужчину, который наймет меня в качестве экономки, откажется поверить мне, что я была несправедливо обвинена, а потом потратит так мало времени на то, чтобы жениться на мне и уложить меня в постель. Однако я влюбилась в него, — продолжала Алекс, — и полагаю, что я должна была понять это еще в тот самый первый раз, когда встретила его. Я должна была бы это уже давно понять. — Он пытался объяснить мне, — пробормотала она, глубоко вздохнув с чувством сожаления. — Он пытался заставить меня взглянуть в лицо правде, но я не слушала его. Если бы я только не была такой упрямой! О мое проклятое упрямство!
— Александра! — сделал резкое замечание лорд Генри. Он еще больше сдвинул брови, а его глаза, когда он взял ее за руку, потускнели. — То, что ты чувствуешь к нему, не любовь.
— Нет, дядя Генри, это и есть любовь. — Она отодвинулась и продолжала ходить по комнате. — И именно поэтому я не могу уехать.
— Ты вела замкнутую жизнь, — напомнил он ей. Его опасения по поводу ее душевного состояния многократно усилились. — Слава Богу, — сказал лорд Генри, — что у нас никогда не было случая говорить о таких вещах раньше. Но теперь необходимо это сделать.
— Я должна вернуться к Джонатану! — воскликнула она, не обращая никакого внимания на слова дяди. — Разве вы не понимаете? Я не могу…
— Послушай меня, Александра! — Он снова крепко схватил ее за руку и заставил остановиться перед ним. — Этот бродяга совратил тебя. Он украл твою невинность. Он тебя запутал и ввел в заблуждение.
— Нет! — Она резко покачала головой, отвергая его слова. — Вы ошибаетесь.
— Ты думаешь, что ты первая, которую так провели? — Его рот скривился в презрительной гримасе. — Ситуация эта хорошо известна в среде наших пэров. Мужчина вынудил тебя играть роль служанки. Разве не так? Именно потому, что ты оказалась в столь уязвимом положении, он смог воспользоваться тобой.
— Как же вы тогда объясните тот факт, что он женился на мне? — спросила она лорда Генри.
— Ты — наследница. Он понял возможность…
— Глупость и бессмыслица! — С тем самым выражением гордого неподчинения, которое с самого начала восхитило Джонатана, она подняла голову и заявила: — Я не могу возвратиться с вами в Англию, дядя Генри!
— Ты забудешь о нем, как только мы окажемся в Лондоне, — высказал он свое мнение с самодовольной, приводящей ее в бешенство уверенностью. — Как только ты снова окажешься среди своих друзей, вернешься в мир, к которому принадлежишь, ты сумеешь позабыть об этом печальном эпизоде и подумаешь о новом браке, который принесет тебе больше счастья, чем ты даже можешь себе вообразить. Развод может оказаться в каком-то смысле делом деликатным, но я позабочусь о том, чтобы он прошел возможно спокойнее. Даже если и существует возможность скандала, имя твоей семьи, ее состояние и связи, несомненно, сгладят все неприятности.
— Вы что, не расслышали ни одного слова из того, что я вам говорила? — спросила Алекс, все больше приходя в отчаяние. Ее глаза загорелись яростным сине-зеленым огнем. — Развода не будет. Я намерена остаться со своим мужем!
— Что ты имеешь здесь? — Его пальцы сжались вокруг ее руки, а аристократические черты исказились от злости, когда он приблизился к ней. — Неужели ты действительно веришь в то, что можешь найти счастье в этой грубой, варварской стране, в далекой и обширной колонии, населенной отбросами общества? Можешь ли ты действительно представить себя женой мужчины, который не только американец, но и негодяй и изгнанник? Что, по твоему мнению, сказала бы твоя мать, упокой Бог ее душу, узнав, кого ты выбрала себе в мужья? — Он выпустил ее руку и тяжело вздохнул. — Я люблю тебя, Александра, так, как если бы ты была моей собственной дочерью. И поэтому я не могу позволить тебе разрушить свою жизнь из-за какого-то мимолетного увлечения. Ты вернешься со мной в Англию!
Он повернулся кругом на своих высоких каблуках и вышел из комнаты. Алекс уставилась ему вслед, чувствуя себя более жалкой, чем когда-либо до сих пор.
Алекс любила своих дядю и тетю. Все долгие минувшие годы они были добры и щедры по отношению к ней. И ее жизнь в Лондоне была легка, удобна и полна привилегий. Она так не походила на тяжелый труд в Бори. И вместе с тем могла ли она даже задумываться о возвращении в Англию именно теперь, когда она поняла, что любит Джонатана? Перспектива жизни без него была для нее невыносима. Одной только мысли о том, что она никогда больше не увидит его, было достаточно, чтобы ощутить, как острый нож пронзает ее сердце. О Боже, она не могла покинуть его!
— Что мне делать? — бормотала Алекс, вновь и вновь обращая отчаянные взгляды на небо. Ведь были же пути для того, чтобы убедить дядю в истине. Существовали какие-то способы помешать ему силой заставить Алекс вернуться в Лондон — надо было только отыскать их.
Она снова подошла к окну. Ее глаза внезапно загорелись осознанием ясной и уверенной в успехе решимости.
«Конечно», — решила она, и сердце ее лихорадочно забилось, по мере того как в ее мозгу принимал очертания план, уже использованный ею довольно успешно некоторое время назад. «Вскоре стемнеет, — размышляла Алекс. — Тогда можно будет вылезти из окна, спуститься на землю, а затем бежать. Бог мне поможет, и я двинусь вдоль реки вплоть до плантации».
Назад к Джонатану!..
Бросив быстрый тревожный взгляд через плечо, Алекс бесшумно открыла окно и устремилась в глубину комнаты. Она знала, что вскоре дядя придет за ней, чтобы сопровождать ее на ужин, поэтому стала поспешно умываться и одеваться.
Около девяти вечера ей разрешили вернуться в свою комнату. Она еще в коридоре пожелала дяде доброй ночи — при этом, для того чтобы не вызвать подозрений, сделала это не слишком тепло, — шмыгнула в комнату и затворила дверь. Едва не заплясав от радости, она бросилась к окну и взглянула вниз, в темноту.
За окном Алекс никого не увидела. Она собралась с духом и подобрала свои юбки.
Внезапно чья-то рука зажала ей рот. Она напряглась, и тревожный полузадушенный крик вырвался из ее горла, когда Алекс почувствовала, что ее обхватили сзади за талию.
— Спокойно, любовь моя, не то мы поднимем на ноги весь этот проклятый полк, — прошептал ей в ухо знакомый, удивительно красивый по тембру голос.
Сердце Алекс затрепетало от радости. Она повернулась в его объятиях, и глаза ее ярко засветились, встретив его любящий взор.