Кукаркин Евгений. Это наша война

Это наша война

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
КУРСЫ ВЫЖИВАНИЯ

   Поезд подкатил к маленькой одноэтажной станции «Чупры». Со всего состава я высадился на низкую платформу только один. Проводник подал мне чемодан и тут же за моей спиной раздался голос.
   – Простите, вы не лейтенант Комаров?
   Оборачиваюсь и вижу худенького солдата в засаленной пилотке.
   – Я.
   – Меня прислали за вами.
   – Вы с машиной?
   – Да.
   – Очень хорошо.
   В это время состав дернулся и медленно покатились вагоны. Поезд набирал скорость и вскоре понесся по широкой просеке пробитой в тайге. Мне стало тягостно на душе. Черт, куда меня занесло?
   Газик пылит по грейдерной дороге, вьюном изворачивающейся в густом еловом лесу.
   – Далеко еще? – спрашиваю шофера.
   – Да нет, километров десять будет.
   Это были не десять километров, а все двадцать. Машина подкатила к большим зеленым воротам и солдат мне посоветовал выйти на КПП.
   На пропускном пункте прапор долго сопел, рассматривая мои документы.
   – Так вы разве не из центра космонавтики? – спросил он.
   – Нет.
   – Странно.
   – Чего странного?
   – Так здесь все они…, космонавты тренируются.
   – Откуда я знаю, прислали и все.
   – Ну что же, все правильно оформлено. Сейчас идите влево вдоль забора, потом вправо, увидите кирпичный двухэтажный дом. Это гостиница, для приезжих.
   Он протягивает мне в окошко документы и небрежно отдает честь.
   За стойкой сидит толстая мадам. Она совсем не обратила на меня внимание, хотя дверь за мной лязгнула, как буфера вагонов. Женщина настойчиво изучала тоненькую книжечку.
   – Простите…, – начал я.
   – Вам чего?
   Никого движения с ее стороны, по-прежнему взгляд на странице.
   – Я командировочный.
   – Тогда подождите.
   – И долго мне ждать?
   – Сколько надо, столько и ждите.
   – А сколько надо?
   Лицо бабы оторвалось от книги и бешенный взгляд обрушился на меня.
   – Вы кто такой? – изменился голос до металла.
   – Прибыл на место службы, вот мое предписание.
   Эту дрянь совсем не интересует моя бумажка.
   – Прибыли…, так и ведите себя как положено.
   – Разве я что то нарушаю?
   На этот раз она просто выдирает из рук мое предписание и покопавшись под стойкой выкидывает мне бланк анкеты.
   – Приезжают здесь всякие… Заполняйте.
   Заполняю графы дурацкого вопросника, а женщина тем временем чиркает что то в моем направлении.
   – Все. Готово. – передаю ей анкету.
   – Ваше предписание я сама отдам в штаб. Уже пошел какой-то идиотизм, – ворчит противная баба, – по моему в управлении рехнулись, всякую вшивую пехоту стали отправлять к нам.
   – Я часто моюсь.
   – Ну и что?
   – Поэтому у меня нет вшей.
   – От этого ничего не меняется, есть-ли вши на голове или нет, это совсем не важно. Важно, что нам стали присылать дурные головы, набитые черт знает чем, может теми же паразитами…
   – Вам действительно не повезло.
   – Вон от сюда. Вот ключи. Номер тринадцать.
   Эта психопатка выбросила мне ключ с биркой и демонстративно уткнулась в книгу. Ну и стерва.
   Это крохотная однокомнатная квартира без кухни. Здесь малюсенькая ванна, туалет, два стенных шкафа и комнатка с кроватью и большим столом. Зато везде на стенах: в коридоре, в комнате, в ванной – распорядок дня. Где подчеркнутым красным карандашом выделялись слова: "… Опоздавшие на обед, завтрак и ужин, пищей не обеспечиваются… "
   Я распихиваю содержимое чемодана по шкафам, тумбочкам и тут слышу стук в двери. На пороге стоит светловолосый молодой атлет в майке.
   – Новенький? – спрашивает он.
   – Новенький.
   – Давай знакомиться. Я Гриша, старший в четырнадцатом отряде космонавтов.
   – А я Николай и, как заметила полная женщина, сидящая внизу под вывеской «Администратор», сюда прибыла вшивая пехота.
   – Вот здорово. Так значит ты войсковой?
   – Войсковой.
   – Вот это новость. Здесь в основном тренируются ребята и девчата из космического центра. Надо же как все меняется.
   – Ничего странного, такие тренировки теперь наверно будут нужны и пехоте. Ты лучше заходи в номер, Гриша, чего болтаешься на пороге.
   Парень заходит и садится на кровать.
   – Небось уже сцепился с Агнией Кирилловной?
   – А кто это такая?
   – Как ты только что сказал, о полной женщине, сидящей под вывеской «Администратор».
   – Ах с этой то. Да она дура набитая.
   – Тс… Может она и дура набитая, но здесь верховодит всем. Агния жена командира части, поэтому все непонравившиеся ей кандидаты, получают очень нелестную аттестацию, если выживут конечно.
   – Гриша, поподробней. пожалуйста. Что значит «выживут»?
   – Коля, ты же не с луны свалился. Здесь же обучают выживаемости в экстремальных ситуациях. Для космонавта это важный вопрос. Спустился наш аппарат в тайгу, или пустыню, или тундру, а то и на воду, надо выбираться… Когда там тебя найдут, через день, месяц, год, неизвестно. Вот и учат здесь всяким таким премудростям, как добраться живым и невредимым, без пищи, без воды до жилых мест. Гос экзамен прост, сажают в самолет и зашвыривают в неизвестную точку земли, где ближайшие деревни или поселки за сотни километров.
   – Это мне говорили.
   – А говорили тебе, что не все доходят до жилья?
   – Нет, я думал, что дают радио маяки.
   – Ничего не дают. Самые поганые маршруты, вот эта то Агния и предлагает своему мужу для непонравившихся курсантов.
   – Неужели здесь можно погибнуть?
   – Можно и даже погибают.
   Я задумался, такого в штабе округа мне никто не говорил.
   – Да ты не дрейфь, – продолжает Гриша, – лучше скажи, у тебя горючка есть?
   – Чего?
   – Ну, ты спиртного, чего-нибудь привез?
   – А это… да. Две бутылки водки. Мне ребята посоветовали взять с собой…
   – Золотые у тебя ребята. А ты не против если в часиков десять вечера, мы соберемся у тебя.
   – Конечно не против, заходите.
   – Отлично, я пойду поговорю со своими, предупрежу их.
   – Гриша, а что это за дурацкий порядок дня, что развешан здесь на стенах?
   – Наша Агния, по совместительству, командует офицерской столовой и держит нас в строгости. Кто опоздал, в столовую не допускается. Объясняется это тем, что электропечи жрут много энергии и лишний раз разогреваться пища не будет. Кругом должна быть экономия. Так что приходи через час ужинать вовремя.
   – Уговорил.
   Гриша вскакивает с койки и убирается из номера.
   Столовая на десять столиков, но они заполнены не полностью. За шестью столами сидят двадцать парней и четыре девушки и чинно едят гречневую кашу с подливкой. У дверей в кухню монументом стоит Агния и зорко следить за окружающими. Я сижу рядом с Гришей и двумя парнями, Виктором и Михаилом. Судя по их скромному виду, это пай мальчики, которые молча глотают жидкое месиво переваренной гречихи. У каждой тарелки стакан с подозрительным компотом, похожим на грязно-коричневую труху в жидкости. Я не могу терпеть это подлое молчание.
   – Уважаемая, Агния Кирилловна, нельзя ли мне…
   Толстая женщина отрывается от косяка и теперь возвышается надо мной.
   – Что?
   – Нельзя ли чаю?
   – Пейте компот.
   – Вот чего я не хочу, так это компота.
   – Тогда не пейте ничего.
   – Ну зачем же так строго. У вас же наверняка остался кипяток, заварить… пара пустяков.
   – У нас нет кипятка.
   – Тогда давайте я схожу на кухню и наверняка там чего-нибудь соображу.
   – Вы никуда не пойдете…
   – У вас наверно там большая антисанитария и вы боитесь ее показывать?
   В столовой пронесся смешок. Толстая женщина побагровела, сжала губы, но сдержалась.
   – Раз вы так настаиваете, я сейчас принесу вам чай.
   Мощная рука пронеслась мимо моего носа, пальцы цепко ухватили стакан с компотом и Агния Кирилловна потопала с ним на кухню.
   – Ты ее окончательно довел, – хмыкнул Гриша.
   – Зря лезешь на рожон, – замечает Миша. – она тебе потом все припомнит.
   – Но нельзя быть все время приниженным этим чудовищем…
   – Здесь другие условия.
   – При всех условиях были нормальные люди.
   В столовой появляется Агния. В руках у нее стакан с коричневой жидкостью. Она небрежно хлопает им об стол, да так, что часть чая выплескивается на клеенку. Потом возвращается к косяку и опять застывает монументом, но ее глаза внимательно изучают курсантов. Чай похож на воду из туалета, я покрутил стакан перед носом и поставил его обратно.
   – Можно жалобную книгу.
   Пискнули от хохота девушки, чуть не подавился компотом Миша, остальные, кто хмыкнул, кто с интересом поднял головы.
   – Вы потом, завтра утром ее получите и заполните, – зловеще чеканит фразу Агния Кирилловна.
   Ужин закончился.
   К десяти часам вечера в мой номер набилась вся команда курсантов –космонавтов. Они сидят плотно, забив кровать, два стула и стол. Ребята и девчата пришли не пустые, а со стаканами, закуской. Гриша разливает водку и поднимает тост.
   – Ребята, выпьем за хорошего, нормального мужика Николая, отчаянного сорви голову из матушки пехоты.
   Все выпивают и тут же первые девушки не выдерживают и задают все тот же, мучающий здесь всех вопрос.
   – Николай, почему вас, пехотинца, отправили сюда, в этот элитный центр подготовки космонавтов.
   Я на мгновение растерялся, говорить или нет. Может все же это военная тайна, но меня никто не предупреждало таких вещах и… решил раскрыться.
   – Понимаете в чем дело. Война в Чечне поставила совсем другие условия для военных. В этих горных и лесных просторах нужна активная разведывательно – информационная и диверсионная деятельность. Нужны подготовленные люди, способные неделями, может быть месяцами выживать в этой местности и не только выживать, а следить, анализировать, а иногда и дерзко нападать на бандитов. Вот и появилась мысль у нашего начальства направлять офицеров на переподготовку в специальные части, уже занимающиеся этим. Так я оказался здесь.
   – А ты сам там воевал?
   – Как вам сказать, стрелял…
   – А давно училище кончил? – спросил Виктор
   – В позапрошлом году.
   – И сразу же в Чечню?
   – Не сразу, сначала попал в Таманскую дивизию, а потом отправили на Кавказ.
   – Ты случайно не выкинул там, в этой дивизии, что-нибудь, – заметила одна девушка, кажется ее звать Валя, – из-за чего тебя послали на Юг.
   – Не выкинул. Просто женатых офицеров не посылали, а из неженатых оказался один я.
   – Вот что значит быть холостяком. Ну что, ребята, видите, как в армии сурово, а вы просто зажрались все, – подколола девушка.
   Ребята и девчата засмеялись.
   – Давайте, выпьем по второй, – предложил Гриша. – Здесь всего то на последнюю и осталось.
   Он с сожалением посмотрел на бутылки.
   – Давайте выпьем, – предложила Валя, – за любовь, за нас, женщин…
   – За дам…с обязательно.
   Только мы закусили, как в дверь кто то постучал.
   – Никак прапор ползет, – шипит Гриша, – Мишка, убери бутылки, всем, быстро спрятать стаканы.
   Мы послушно выполняем его просьбу. Виктор приоткрывает двери. Действительно, стоит прапор и сразу же тревожно что то шепчет на ухо Виктору. Тот кивает головой.
   – Хорошо. Можете идти.
   Прапор уходит и тогда Виктор обращается к нам.
   – Ребята, сматываемся по своим номерам. Папаша вышел из своего домика и движется сюда. Гриша, возьми с собой бутылки. Коля, ты открой окно, проветри комнату и сразу же в постель. Все по местам.
   Курсанты поспешно покинули номер.
   Через десять минут слышу скрип половиц в коридоре. Кто то подошел к моей двери, постоял немного и поплелся дальше. В гостинице стоит жуткая тишина.
   Рано утром, точно по расписанию, я оказался со всеми курсантами в столовой. Вместо Агнии Кирилловны, нас обслуживает пожилая, замученная на вид, женщина. Она не стоит у косяка, но все равно зорко приглядывает за всеми из кухни, приоткрыв для этого дверь. На столе перловка с мясом и… чай, правда слабенький на вкус, но настоящий. После завтрака прибежал дневальный и потребовал меня к командиру части.
   – Коля, не дрейф, – кричит мне Валя.
   – Коля, ты только там не очень…, – просит Миша.
   – Ни пуха, ни пера, – предлагает Гриша и сам за меня отвечает. – Пошел-ка я к черту.
   Все желают мне удачи.
   В кабинете командира сидит усатый полковник, похожий на Буденного, за его спиной стоит Агния Кирилловна. Я четко отрапортовал, что прибыл по его приказанию и… услышал в ответ.
   – Чего вы там вытворяете?
   – Не понял, товарищ полковник.
   – Он видите не понял, издевался над моей женой весь день и не понял.
   – Я четко находился в рамка устава и не допустил ничего лишнего. Гражданским лицам я не подчиняюсь.
   – А теперь будешь. Это мой приказ. Сначала ты извинишься перед моей женой, а после этого если хоть еще раз что-нибудь вытворишь… сгною как собаку, – вдруг рявкнул он последнюю фразу.
   – Слушаюсь. Агния Кирилловна, извините меня за все неприятности, что вам принес.
   – То-то же. Можете идти, лейтенант.
   Сегодня нахожусь на первом занятии, это отвратительная тема – змеи. Плешивый, пожилой подполковник, в окружении банок с заспиртованными змеями, клеток и стеклянных аквариумов с живыми тварями, рассказывает нам об их классификации, опасности для человека, методу лечения от укусов и способе приготовления в пищу.
   – Самыми опасными змеями являются, гюрзы, эфы, щитомордники, мамбу и часть указанных здесь в таблице, – подполковник тычет указкой на стену, где висит плакат, – все они обладают нервно паралитическим ядом.
   – Но здесь в списке нет гадюки, – с изумлением говорит Гриша.
   – В принципе это верно, но вы должны знать, яд гадюки смертоносно может действовать на детей и стариков, иммунные системы которых ослаблены. Взрослые, здоровые люди практически все выживают без сыворотки. Кстати, я вам покажу сейчас гадюку. Вы должны всех змей различать по общему виду.
   Меня толкает в спину Валя, сидящая сзади.
   – Поговорил с командиром части? – шепотом спрашивает она.
   – Поговорил.
   – Ну и что?
   – Он мне приказал извинится перед его женой.
   – И ты извинился?
   – Приказы не обсуждаются, их выполняют.
   – Вот вы молодые люди, – указка подполковника уперлась в меня. – Вам наверно неинтересна эта лекция, раз вы так на ней спокойно разговариваете. Надеюсь, вы все знаете, подойдите сюда.
   – Я?
   – Да , вы, товарищ лейтенант.
   Пробираюсь среди стульев с курсантами к лектору. Кто то дружески шлепнул меня по спине. Я стою перед подполковником.
   – Вот перед вами гадюка, – его указка тычет в аквариум, где на дне застыла в кольце черная тварь. – Смогли бы вы ее поймать?
   – Нет.
   – Это неправильный ответ. Змеи самое лакомное кушанье для экстрималов, попавших в безвыходное положение. Ловить ее надо палкой, сапогом или… руками.
   Офицер запускает руку в аквариум и ловко перехватывает змею у самой головы. Хвост гадюки заметался, забился о стекло и все же она сумела зацепится за рукав гимнастерки.
   – Чего, вы стоите? – продолжает лекцию подполковник. – Помогайте мне. Перехватите змею здесь у головы, оторвите от моего рукава и подержите, пока я не достану тесак. Сейчас вы увидите, как готовить змею в пищу.
   Я с отвращением перехватываю гадюку за шею, отрываю хвост от рукава преподавателя и стою, как идиот перед столом. Подполковник тем временем копается в столе.
   – Черт, куда я его дел? Ага, вот он.
   На свет появляется кинжал спецназовца.
   – Давайте я перехвачу вашу змею, а вы идите на место и если еще будете мне мешать, то уже в этот раз будете сами вылавливать другую змею, я думаю, гюрзу и потрошить перед всей группой.
   Подполковник спокойно отрывает от меня гадюку. Я опозоренный возвращаюсь на место. Тем временем преподаватель кинжалом ловко отрубает гадюке голову. Дожидается пока змея прекратит дергаться в конвульсиях и требует от нас.
   – Смотрите внимательно. Надо вот здесь подрезать шкуру и теперь накручивать ее на туловище. Вот так, а теперь я ее как бы выворачиваю на изнанку.
   Лектор ловко выдергивает туловище змеи из шкурки.
   – Вот это и есть самый лакомный кусок для гурманов.
   Мне в спину уперлась голова Вали.
   – Я не могу этого видеть.
   Странно, обед проходит тихо и спокойно. Армейские щи и каша не вызывают отвращения. Агния Кирилловна по прежнему подпирает косяк двери в столовой.
   После обеда новая лекция – о вредных и полезных травах. Ведет ее молодая энергичная женщина в белой кофте и скромной длинной юбке, звать ее Зинаида Васильевна.
   – Вообще то все травы в какой то мере полезны для человека, – начинает она лекцию, – но концентрация некоторых химических элементов, в большом количестве вредна. Взять белладонну, в очень минимальных дозах, она полезна, в больших, страшный яд…
   Валя спрятавшись за мою спину, читает какой– то детектив, Гриша любуется фигурой Зинаиды Васильевны, Михаил, что то чиркает в блокноте. Идет обычный учебный процесс.
   Сегодня воскресение. Но мы не отдыхаем, с утра физзарядка, потом лекция о воде в природных условиях, о том, как ее очищать примитивными методами и делать пригодной для питья. Зато после обеда все оживают. Ко мне в номер врывается Валя.
   – Николай, ты готов?
   – Куда?
   – Да сегодня же, танцы. Работает клуб, будет почти весь гарнизон.
   – Конечно не готов, я же не знал. Форма одежды любая?
   – Только не гражданская. Командир части и его фурия терпеть не могут вольностей.
   – Понял.
   Я торопливо хватаю утюг, который приписан к номеру, включаю его в сеть и о… ужас. Что то треснуло и из утюга пошел вонючий дым.
   – Ну вот, это явно невезуха. Надо брюки отпарить и нечем.
   – Ничего, я тебе сейчас принесу свой.
   Валя убегает из комнаты и через две минуты приносит свой утюг.
   Я начинаю гладить парадные брюки. Валя не уходит, она удобно уселась на кровати и занимает меня разговорами.
   – Скоро вернемся в Звездный и нас будут распределять по проектам.
   – Как это?
   – Ну каждый проект, это какой-то определенный этап работы в космосе.
   – Так и ты полетишь?
   – Навряд ли. К сожалению женщин все меньше и меньше пускают в полет. И потом, сейчас нас там двенадцать человек, а вакансий на ближайший год, только одно место. Значит две девушки, основной пилот и дублер, будут отобраны и задействованы в дело.
   – У вас в отряде оказывается дискриминация?
   – Это естественно. Врачи и руководители полетов, все больше понимают, что женщины много не могут из-за своего биологического развития и, экономически, естественно, выгодно посылать мужиков, а если отправляют в космос нас, то только для политического престижа.
   – Может это действительно разумно?
   – Знаешь, это очень обидно, готовишься, мечтаешь, а тебя раз… и говорят, извините мадам, мы вас очень бережем. Даже здесь, в этой части, нас готовят не так как всех, все время дают послабления. Опять соблюдается это чертово неравенство. Когда забрасывали Николаева за две сотни километров в тайгу, ему дали только нож и компас, а Терешковой подсунули маячок, НЗ, флягу воды, а забросили всего то на восемьдесят километров.
   – А вообще-то, кто-нибудь из таких прогулок не возвращался?
   – Говорят, что и такое бывает. Кто здесь на плохом счету, обычно посылают за четыреста километров от части, не все возвращаются…
   – Ну этих то, которые исчезали в тайге, потом находили?
   – Не могу сказать что либо определенно, но только… я слыхала от ребят, охранники тюрьмы нашли одного такого…, только кости, по одежде и документам лишь определили, что наш.
   – Какой тюрьмы?
   – Николай, ты что с луны свалился? Тайга кишит тюрьмами, там целые городки, свои тюремные леспромхозы, а этот прапор Леха, ну тот, который к нам приходил, предупреждал, что командир с обходом идет, так этот Леха уверял, что ближайшие к нам деревни специально готовят, к ловле беглецов из тюрем. Хитрое государство устроило всю систему примерно так. Железная дорога, пересекает всю Сибирь в южной части , чуть выше к северу от нее, крупные города, еще выше деревни и поселки, а дальше, в самых поганых северных местах расположились тюрьмы. Беглецу из тюрьмы куда бежать, – только к железной дороге, значит надо пройти барьер из деревень, которые только теперь и занимаются их ловлей. Государство за это им доплачивает.
   – А какое отношение имеют эти деревни к нам?
   Валя замедлилась.
   – Прапор намекнул, что некоторые неугодные курсанты нашей части, попадают на заметку охранникам этих деревень. Поэтому за ними идет такая же охота, как и за бежавшими зэками.
   – Мне чего-то не верится. Ну, я готов.
   За время разговора, успел отгладится и переодеться.
   – Ух ты, у тебя даже два боевых ордена. Неужели за полтора года в Чечне набрал?
   – Так и было.
   – Здорово. Давай утюг и жди меня здесь, я поведу тебя сама в клуб.
   В клубе полно народа. В основном здесь все военные, исключение представляют девушки и женщины гарнизона. Все они надеты, кто во что горазд, молодежь, в основном, обтянута в брючках, более старшее поколение носит платье. Недалеко от входа на стульях сидят командир части, его жена и тощее длинное создание с угреватым, бледным лицом, как я узнал позже, это – дочь полковника. Когда мы с Валей зашли, Агния Кирилловна, взглянув на нас, стала шептать что то командиру. Тот оглянулся, уперся взглядом в наши фигуры, словно оценивал на рынке, и кивнул жене головой. На сцене военный оркестр, ревет медью вальс– Амурские волны.
   – Пошли, – кивает Валя на центр зала, где уже крутится несколько пар.
   – Пошли.
   Танцы идут уже минут сорок. Валя от меня не отрывается, чем вызывает зависть у местных старожилов и курсантов. В перерыв к нам подходит Гриша.
   – Валечка, я понимаю, боевой офицер покорил тебя, но нельзя забывать своих друзей и товарищей. Если бы на всех мужиков хватало девушек, я бы не обратился к тебе с такой необычной просьбой, потанцуй со мной тоже.
   – Коля, ты как, согласен?
   – Уж больно жалко на него смотреть, – смеюсь я, – пусть мужик встряхнется, но только на один танец.
   В это время замполит части выскочил на сцену и заорал в микрофон.
   – Белый танец.
   – Ну вот как раз, пошли, Гришенька, я тебя встряхну.
   Заиграла музыка, появились первые пары тут я услышал тонкий женский голосок.
   – Можно вас.
   Передо мной стояла дочка командира части.
   – Наверно можно. Вы хотите меня пригласить?
   – Я вас уже пригласила.
   Кладу ладонь на тощенькое плечо, другой рукой перехватываю хрупкую ладошку и осторожно веду девушку, стараясь не задевать разлетевшиеся по паркету пары.
   – Говорят вы воевали? – задает она мне вопрос.
   – Служил на Кавказе, – уклончиво отвечаю ей.
   – Скажите, а девушки с вами вместе служат там?
   – Конечно. Там много девушек, это санитарки, врачи, радистки, штабные работники. Я даже знаком с одной красивой женщиной, она… снайперша.
   – И она кого-нибудь убила? – ахнула моя партнерша.
   – Четырнадцать бандитов завалила.
   – Ух, ты… А я смогла бы там… устроится? Наняться и служить в какой-нибудь части. Для этого мне надо обязательно идти в военкомат?
   Мне эта девчонка со своими романтическими бреднями начала надоедать.
   – Лучше живите под крылышком мамы с папой, поверьте это спокойнее. Познакомитесь с хорошим парнем, может мама вам даже выберет его, выходите за муж, рожайте детей…
   – Идите вы… Я думала вы мне поможете, подскажете, как действовать… Я хочу помогать своей родине, бить мерзавцев…
   Да это по моему какая-то фанатка, сумасшедшая девка.
   – Не подскажу. Там, война, грязь, болезни, гуляет матушка – смерть. И потом, кто захочет брать физически не развитую, дохлую девчонку, веса пера. Да после небольшой взрывной волны, вас унесет по воздуху к черту на куличики и сразу же конец.
   Она вспыхнула от негодования. На мое счастье белый танец закончился и я поспешил откланяться.
   – Извините, меня ждут.
   Дочка командира застыла как монумент. С огромными глазами и каменным лицом она стояла чуть ли не посреди зала и не двигалась. Оркестр заиграл следующий танец и ко мне подбежала Валя.
   – Ну как, станцуем?
   – Станцуем.
   Мы крутимся по паркету в плотной массе мечущихся пар.
   – Я видела, ты танцевал с Наташей. Хорошая девочка, не правда ли?
   – Это дочка командира-то. Я ее обидел.
   – Зачем?
   – Сам не знаю. Мне показалось, что ее головка забита черт знает чем, вот я неосторожно и намекнул на это.
   – Коля, по моему ты перегнул палку. Если ее отец догадается или узнает от дочки, что ты ей ляпнул, это конец. Тебя могут досрочно отправить на испытание…
   – Чему бывать, того не миновать. Лучше забудем об этом.
   В армии послаблений даже в воскресные дни не бывает. Танцы прерываются и точно по расписанию ужин и отбой. В столовой зловещая тишина. Агния Кирилловна с неописанной гримасой отвращения, сверлит меня взглядом. Я шепотом прошу Мишу.
   – Давай поменяемся местами, не могу, когда эта грымза считает сколько я ложек каши взял в рот.
   Тот фыркает, но поднимается со стула. Мы меняемся местами. И тут сзади меня заскрипел зловещий голос.
   – Не положено. Лейтенант Комаров, вернитесь на место.
   – Какая разница где сидеть, я хотел разобраться, что ем и поэтому повернулся поближе к свету.
   Курсанты оживились.
   – В этой столовой за каждым курсантом закреплен стул и стол…
   – Ах вы об этом. Миша встань, пожалуйста, давай поменяемся стульями.
   Мы демонстративно передвигаем стулья, совсем не трогаясь с места. Смешок прокатился по столам.