- Уже весь госпиталь знает, что сегодня ночью совершит побег группа доктора Саймона и что Муни, играет здесь существенную роль...
- Ты предал нас, - возмущается Клер.
- Клянусь богом, нет. Муни не участвует в побеге доктора Саймона.
- А кто же должен был договориться с солдатами по поводу бегства.
Муни смущен. Он мнется и потом неохотно отвечает.
- Муни, не предавал вас. Он сразу отказался от побега с доктором Саймоном, но решил помочь ему и поговорил с солдатами...
- Договорился?
- Нет. Солдаты с трудом поняли меня, но они на столько запуганы, что отказались участвовать...
- Значит побега не будет?
- Будет.
- Так...
- Может нам действительно сегодня под шумок удрать, - спрашивает Клер.
- Я не уверен. Даже если мы и наладим катер, то провозимся очень долго. Ты вчера слышала как нас проверяли?
- Да.
- Ко мне тоже в дом заходили монахи, - говорит Муни.
- Вот видите, у нас нет времени для побега. Может только послезавтра...
Вечером мы услышали где то недалеко от миссии крики и шум.
- Что это? - встрепенулась Клер.
- Это Саймон со своими людьми пытается удрать от сюда.
Я заглядываю в окно. Несколько встревоженных монахов в своих темных балахонах спешили в ту сторону. Загудело в джунглях несколько барабанов.
- Хоть бы им повезло, - стонет Клер.
Барабаны прекратили стук и наступила тишина.
- Нет, им не повезло.
Ночью, под бой барабанов и пение монахов идет процессия с носилками к страшному месту на поляне. Опять пять человек из нашего госпиталя будут обезглавлены.
- Господин, - слышу голос Муни из кустов. - Я готов.
- Пошли. Клер, сиди здесь и не высовывай носа.
- Хорошо.
Мы крадемся на мостки, переваливаемся через борт катера и Муни копается с замком. Теперь в каюту. Здесь зажигаем свечу. Я раздвигаю с пола оружие и оголяю лючок с аккумуляторами. Муни вытаскивает припрятанные источники энергии и мы заменяем старые на новые.
- А где пробка от баков. - тихо спрашиваю Муни.
- На палубе.
- Доставай канистры.
Пока он доставал канистры, я заметил у стены знакомый пистолет лейтенанта Харли и подумав, запихнул его за ремень, на спину.
На палубе в углублении пробка. Муни ключом открывает ее и мы потихонечку переливаем горючее в баки.
- Кажется все.
Я прислушался. Монахи исполняли последнее ритуальное омовение.
- Смываемся, Муни. Гаси свечу, закрывай дверь.
Перед домом я вытащил из-за спины оружие и осторожно просунул его между досок, под первую ступеньку крыльца.
Клер встревожено схватила за руку.
- Ты чего?
- Мне показалось... мне показалось, что когда они проносили мимо нас носилки... на одних лежал доктор Саймон. Я могла бы и ошибиться, но он такой большой...
- Быстро в пастель.
Мы прижались друг к другу и замерли.
Утром меня будит грубая рука.
- Доктор, вставайте, - передо мной монах с накинутым капьюшоном. - Вас просит к себе глава миссии.
Клер испуганно скатилась на противоположную сторону кровати.
- Сейчас оденусь.
Лысый старичок угрюм. Его губы уже не раздвигаются в улыбке. На мое приветствие, он кивает головой и пристально смотрит на меня.
- Док, вы вчера знали, что будет совершен побег?
- Да.
- Почему же вы не предотвратили его?
- Зачем? А если бы доктору Саймону повезло?
- Ему не повезло и не могло повезти. Миссия окружена местными племенами и еще не один из нее не ушел.
- Вы так думаете?
- Может я не прав, у вас есть другие доказательства?
- Есть. Когда мы ехали к шоссе, то подобрали в одном мертвом селении парочку похожую на европейцев. Тогда они мне признались, что находятся в Африке по направлению из корпуса мира. Далее, они заманили нас сюда и уже наверно сейчас находятся опять в обличии монахов... Это были ваши люди святой отец. Как видите, кое-кто смог перейти непреступный кордон.
- Вы наблюдательны и честны, доктор. Действительно это наши люди и посланы они были наружу, чтобы заманить в миссию шатающихся по стране людей. Слава богу, это удалось... Но еще больше я вас удивлю, если скажу, что я купил вас у полковника...
- Как купили? Зачем?
- Да так, два месяца назад мы договорились с полковником, что он продаст мне целый госпиталь с раненым... За две тысячи долларов, он создал все возможные жуткие условия вашей колонне, чтобы вы оказались здесь. Все было хорошо спланировано, вас разве не удивило, что двоих людей пощадил полковник в мертвом поселке?
- Нет.
- А это были мои люди...
Я не мог сказать слова, так был потрясен. Но еще большей тревоги мне приносит эта откровенность старика. Может он знает, что я знаю о его шабашах ночью. А он продолжает меня добивать.
- Вы знаете, что стало с доктором Саймоном?
- Да.
- Я и здесь не ошибся. Перед тем как вашего коллегу вести на священное место омыновения..., он выдал вас. Господин Саймон сказал, что перед побегом, вы его предупредили, что в вине снотворное. Это значит только одно, что вы доктор, знаете обо всех наших обрядах...
- Знаю.
- Почему же вы не бежали с Саймоном?
- Я не имел права, бросать своих людей, которые застряли здесь.
- Так. Капитан остается на тонущем корабле последним. Ну что же, эту возможность я вам предоставлю...
- Вы всех моих людей убьете?
- Не убьем, а представим господу...
- Зачем вы это делаете? Что за варварский обычай купаться в крови...?
- Как вы думаете сколько мне лет?
- Шестьдесят пять - семьдесят ...
- Ошибаетесь, мне сто двадцать и я еще в полном здравии. Еще во времена царицы Савской и знаменитой Клеопатры, лучшие медики советовали им купаться в крови людей. Не их вина, что события заставили их погибнуть раньше, но обряд омоложения остался в рукописях и умах людей. Наша миссия вымирает, давно уже нет ордена преторианцев, нет нашей веры в умах и сердцах потомков Адама и Евы. Мы последние сторонники религии должны продержаться и дождаться такого дня когда господь смилостивится и сделает нашу жизнь на земле раем...
- Простите, святой отец, разве рая там... нет?
- Нет. Это бредни попов, которые неправильно трактуют библию. Нет ни рая, ни ада, есть тлен... Нет души, есть человеческий разум, управляемый всевышним.
- Не знаю, как попы, но то что вы говорите действительно противоречит библии. Как же все таки быть с душой?
- Душа - это внутренне состояние человека, которое в какой то степени по своему воспринимается окружающими. Ни люди, ни священники не могут отойти от старых догм восприятия души, как какого то реального, которое улетучивается после смерти. Библию надо понимать и читать по другому. Никакой живой души нет, как нет того момента, что она покидает бренные остатки... Человек умирает и это событие заставляет окружающих по разному относится к покойнику. Его прошлая жизнь оставляет какую то часть влияния в каждом, кто с ним соприкасался или слышал что то... Первоначально, есть ощущение того, что это... свершилось и три дня о мертвом помнят, после девяти дней перелом, о нем вспоминают, через сорок дней либо забывают, либо еще сохраняют в себе какие то моменты...
Я с грустью гляжу на него, мне, некрещеному, все равно не понять эти сложности реального или не реального. Человек умер и мы скорбим..., а есть у него душа или нет, пусть каждый верит по своему.
- Для продления жизни, вы купаетесь в крови? - Пытаюсь остановить философские рассуждения священнослужителя.
- Это так.
- Какую же роль играют окружающие миссию племена?
- После обряда они получают человеческую плоть и за это готовы нас охранять.
- Зачем?
- Они поклоняются своим богам.
- Разве ваша миссия не смогла им внушить католицизм?
- Доктор, мы опять с вами повторяемся. У нас уже был подобный разговор, но я терпелив и чтобы убедить своих оппонентов, готов все начать сначала. Мы добились больших успехов у окружающих племен в развитии католицизма, но наравне с религией, они по прежнему верят в своих идолов и мы этого не запрещаем.
- Значит, вы истребите здесь всех пришлых и потом будите выискивать новые жертвы по всей Африке.
- Нам надо быть ближе к господу на земле... Я хочу закончить нашу беседу. Вас я предупредил, что будете последним. Может быть я вас и не убью, зачем раздражать племена. Они чтут богиню Аше и Вы для них теперь тоже идол. И очень будет жаль, что ваша кровь не отдаст нам свою силу и надежду на долгую жизнь. До свидания, доктор.
- До свидания, святой отец.
- Не забудьте, вы мне обещали показать крест...
- В следующую встречу, святой отец.
Я обхожу оставшихся здоровых и больных. В их глазах читаю вопрос, что будет с нами. Сестра Берта сегодня не пошла на обход. На улице мне попался Муни.
- Муни, найди сестру Берту и приведи ее к Клер. Дождись меня там.
- Слушаюсь, господин.
Клер и Берта сидят на кровати и глядят на меня. Муни через занавеску наблюдает на миссией.
- Зачем меня пригласили, док? - спрашивает сестра Берта.
- Мы должны бежать. Сегодня бежать.
- А как остальные?
- У нас есть право выбора. Либо нас всех выпотрошат монахи, либо кто то спасется. Я хочу предложить это вам.
- Нет, я должна остаться с несчастными до конца.
- Это невозможно. Вы можете остаться, если примите их веру. Если не примете, то неизвестно когда за вами придут...
- Нет. Я не приму их веру, но и бежать сейчас не смогу.
- Господин... господин..., смотрите, - волнуется Муни у окна.
Я подхожу и вижу как к нашему домику идет процессия, впереди четыре монаха, сзади десять туземцев с луками и копьями.
- Это за кем то из нас. Похоже святой отец пошел играть в открытую. Муни, тащи Клер на катер. Берта, помогите ему. Я их придержу.
Они вытаскивают Клер и тащат по мосткам к катеру. Я выскакиваю с ними из домика, просовываю руку под крыльцо и нащупываю рукоятку пистолета. Опять вбегаю в дом и прячусь за косяк окна. Монахи не торопятся, зато туземцы, увидев беглецов, заволновались и некоторые стали натягивать луки. Вскидываю пистолет и нажимаю на курок. Грохот выстрела наполнил домик. Первый монах подломился и рухнул на землю. Все заметались и попрятались за деревьями, кустами и в траве. Здоровенный отчаянный негр с дубиной выскочил из-за кустов и понесся к мосткам. Я опять выстрелил, негр споткнулся и стал кататься по земле, потом жуткий вой понесся по поселку. Несколько стрел запутались в занавеске. Выбегаю из домика и несусь к катеру.
Из открытого дверцы торчит лицо Муни.
- Заводи...
- Цепи, я не могу снять цепи.
По мосткам бежит пара фигур. Я стреляю на вскидку три раза и типы падают в воду. С отчаянием отталкиваю Муни внутрь катера и разглядываю брошенное на полу оружие.
- Дай автомат. Нет. Вот это здоровое ружье и кожаную ленту с.
Муни протягивает мне знаменитый английский гранатомет М-79 и тяжелый патронташ с толстыми как сосиски гранатами, похожими на патроны. Нажимаю на задвижку и ствол переламывается. Я загоняю патрон и восстанавливаю оружие к бою.
Похоже берег полон воинов- туземцев. То там, то здесь мелькают бритые головы с пучками перьев и наконечники копий. Проснулись барабаны и застучали свою мелодию войны... Я навожу ружье на свой домик и нажимаю на курок. Со звоном тявкнуло ружье. Домик зашатался и вдруг... он лопнул от взрыва. Во все стороны полетело дерево. Берег завыл истошными голосами. Перезаряжаю ружье.
- Господин, - слышится сзади голос, - может перебьете цепь, этой штукой.
Я запрыгиваю в каюту, чуть прикрываю бронированную дверь и в узкую щель просовываю свое страшное оружие. Навожу его на стойку мостка, к которой прикована корма.
- Всем лечь. Вцепитесь во что-нибудь. Держитесь как можно крепче. Иначе...
Нажимаю на курок. Ахнуло так, что я потерял слух. По железу катера загрохотали осколки бревна и цепи. Корму посудины, освободившуюся от цепи, крутануло и бросило к центру реки. Я все же клюнул лбом о переборку и чуть не взвыл от боли. От рывка лопнула носовая цепь и нас понесло по течению. Я высовываюсь из двери. Мы, боком, медленно проплываем мимо поселка. Заряжаю страшное ружье и стреляю по дому главы миссии, потом по соседнему и еще одному. В грохоте взрывов мечутся монахи и туземцы. Муни перебирается под козырек управления и вдруг двигатель катера взвыл и затрясся мелкой дрожью. Он вздрогнул и пошел... Берег кричит и воет голосами туземцев. Несколько стрел ударились об железо и попадали в воду. И тут я заметил как на встречу нашему суденышку вынеслись две пироги.
- Автомат, дайте автомат.
В дверь просовывается сестра Берта с автоматом в руках. Я бросаю ружье, хватаю его, передергиваю затвором и тут пролетевшая мимо моего плеча стрела попадает сестре в грудь, она падает на ступеньки в каюту. Мне не до нее. Первая очередь прошила ближнюю пирогу, она опрокинулась и головы туземцев понеслись по течению. Вторая лодка спешно удирает к берегу. Я стреляю по кустам, деревьям до тех пор пока не кончился рожок с патронами. Оглядываюсь, сестры Берты на ступеньках нет. Тогда заглядываю внутрь катера. Тускло светит лампочки. Сестра Берта лежит на куче оружия, рядом сидит Клер. Она плачет. Вырываю первый попавшийся автомат и опять выскакиваю наружу. На воде никого. Берег гремит барабанами и воплем воинов. Мы проносимся мимо поселка и густые деревья закрывают берега. Равномерно стучит двигатель, сзади никого нет.
- Муни, возьми автомат. Если что, позови меня. Сестра Берта ранена.
- Понял, господин.
Я срываю с Берты ее передник и распахиваю ворот. Женщина приходит в себя.
- Док...
- Не говори. Я чего-нибудь сделаю.
- Не надо... Я все равно умру...
Стрела засела под грудью, рядом с сердцем. Ее надо либо вырезать, либо проталкивать.
- Хоть бы какой-нибудь нож...
- Вот штык, - мне протягивает ножны Клер.
Нет ни спирта, ни огня, ни йода, ни ткани. Опять примитивная операция. Я достаю штык и пытаюсь его протереть от масла.
- Клер, посмотри, нет здесь нигде аптечки, чистых тряпок, бинтов.
Девушка цепляясь за неровности каюты, ползает по полу и заглядывает во все ящики. Сверху застучал автомат. Я бросаю штык и схватив первое попавшееся оружие, выскакиваю на верх. Муни из под козырька стреляет вперед.
- Что там?
- Они перекрыли реку.
Теперь и мне видно, как большие деревья с двух сторон берега повалены в воду. Чтобы не унесло их течением, крепкие тросы прикреплены к вершинам, а другие концы прихвачены к мощным стволам, растущим на берегу. С того и другого берега видны головы торжествующих туземцев. Я откидываю ненужный автомат и ищу у входа в каюту брошенное ружье М-79 с большими пулями. Слава богу, оно здесь. Перезаряжаю и делаю первый выстрел. Видно как граната щелкнула по воде и срикошетив, перескакивает деревья и уноситься дальше...
- Быстрей, - орет Муни. - Иначе мы врежемся...
Опять целюсь. Выстрел. Рвануло древесину, во все сторону полетела щепа, дерево хрустнуло и обломок отошел в сторону, придерживаемый на тросе. Образовался узкий проход. Муни ведет катер к нему. По деревьям с двух сторон прыгают туземцы. Теперь я хватаю автомат и поливаю стволы перегороженных деревьев. Черные фигуры валятся в воду. Глухой удар днища о ветки, катер замедлился и рванувшись, выскочил за ограждение. Я оглянулся. Две черные руки вцепились в борт и показалась голова негра. Стреляю в нее и тут же кто то мокрый падает мне на спину. Пытаюсь вырваться из цепких рук, и вдруг неожиданно хватка ослабла. Я поднимаюсь, негр лежит на палубе с разбитой головой, а рядом с автоматом стоит Муни.
- Мы прорвались, господин.
- Сейчас они нас догонят.
- Нет. Барабаны затихли. Духи черных выпустили нас из мышеловки.
Действительно не слышно боя барабанов. Я с трудом дотащил негра до борта и выбросил в воду.
Клер с кучей тряпок по прежнему сидит перед Бертой. По ее лицу вижу, что дело плохо.
- Будем резать?
- Нет, - это шепнули воспаленные губы кармелитки. - Я умираю... Вы..., вы... прорвались?
- Мы ушли от них.
- Значит будете жить... Док..., хочу тебе сказать... Клер, я приказала подбросить змею...
Клер вскрикнула и судорожно сжала руку.
- Ты наговариваешь на себя.
- Нет. Это я Саймона посылала с наркотиками в город и на него нарвалась... Клер.
- Но зачем, зачем тебе нужно было заниматься этим?
- Не для себя, для ордена старалась... Деньги пересылала во Францию... Совсем плохи дела у кармелиток... Узнала, что Клер, в курсе дела и дьявол вошел в душу..., подговорила дикаря..., чтобы достал змею... Попугать думала..., а она укусила... Грех на моей душе, ради людей старалась и чуть живую жизнь не загубила... Прости меня..., Клер...
- Сестра, только живите, сестра.
- Нет. Док..., ты помнишь, обещал мне быть в Париже и поставить свечу за всех погибших здесь кармелиток?
- Помню.
- Не ставь только за меня свечу. Я грешна. Наркотики, Клер - это венец моей подлости. Помяни лучше Елену и других моих подруг... А сейчас оставьте меня. Дайте спокойно отдать богу мою душу.
Я вышел на палубу. Катер уверенно идет по воде.
- Господин, нам до Киншасы не добраться. Горючего все равно не хватит.
- По течению как-нибудь доберемся.
- Конго река дурная, нужно и управлять катером.
- Ты как всегда прав, доберемся до первого города, попросим бензина.
Первый город оказался занятым повстанцами. В нем никому до нас не было дела. По причалу шлялись дети и женщины, они равнодушным взглядом окидывали нашу посудину и шли по своим делам. Мы причалили к свободным мосткам и Муни вышел на разведку. Через пол часа он вернулся.
- Господин, в городе горючего нет. Нет машин, все уехали захватывать столицу, здесь даже мало вооруженных племен.
- Что же делать?
- Муни предлагает распотрошить вон тот катер. Если там есть бензин, взять его.
Я оглянулся, недалеко стоял совершенно новенький катер, напротив его на мостках сидели два негра и курили сигары.
- Это уже похоже на бандитизм. Ты лучше сходи к ним, поговори, может они канистру дадут, ну хотя бы... за пару стволов автоматов.
- Хорошо, господин.
Муни идет к ним. Я вижу как они ожесточенно спорят, потом негры спрыгивают на катер и возвращаются на мостки с двумя канистрами. Эта группа подходит к нам.
- Они согласны. Господин, отдайте им два автомата.
Негры передают нам канистры и с любовью забирают два АК. Теперь мы отплываем от города с какой то надеждой.
Сестра Берта умерла. Тихо так, ночью. Это было в мое дежурство. Мы приткнулись к песчаному берегу, чтобы не напороться в темноте на гряды камней. Муни спал, а я сидел на палубе и ждал рассвета.
- Доктор, - слышу голос Клер из каюты, - Берты не стало.
- Буди Муни.
Кармелитка вытянулась и побледнела, я срезал ей кусок торчащей стрелы и потрогал пульс. Жизнь покинула ее. Мы с Муни осторожно вытащили ее из каюты и, перетащив на берег, положили тело у обрыва. Негр штыком от автомата проводит по склону, на сестру Берту сыпятся песчинки. Он начинает яростно ковырять землю и вскоре гора песка закрывает труп.
- Все, - говорит Муни.
- Пошли на катер.
Клер беззвучно плакала, сидя на полу.
- Успокойся, ты же врач и должна терпеть смерть других.
- Не успокоюсь, каждая смерть это трагедия в мире.
- Тогда там на берегу, где остался госпиталь, произошла катастрофа во вселенском масштабе.
- По ним тоже надо плакать...
Я прижимаю ее к себе и она вздрагивает у меня на груди.
Ярко светит солнце, катер убаюкивающее тарахтит, поглощая мили водного пространства. С левого и с правого берега видна густая зелень растительности. Клер попросила, чтобы ее подняли на верх. Я перенес ее на нос и посадил в люльку перед крупнокалиберным пулеметом.
- Он не заряжен? - спрашивает Клер.
- Нет. Здесь лента отсутствует, да и он в таком состоянии, что на стволе только белье сушить.
- Здесь удобно...
- Помогай, следи за водой, чтобы не нарваться на перекаты или плывущие предметы.
- Хорошо.
Только на четвертый день мы прибыли в Киншасу. К нашему изумлению, повстанцы еще не заняли столицу и город был на осадном положении. Президент Мобуту удрал, исчезли иностранцы и поэтому наше появление вызвало удивление у окружающих. Клер окрепла и могла, обхватив меня, ковылять по улицам. Мы искали какое-нибудь иностранное консульство или представительство.
Около нас тормозит газик. С него спрыгивает офицер.
- Узнаете, доктор?
- Полковник?
- Вижу, узнали. Как вы здесь очутились?
- Прибыл на катере по реке.
- А где госпиталь, лейтенант Хари?
- Все погибли, полковник, и Хари, и солдаты, и госпиталь. Остались только мы: я, врачиха и из персонала вот он - Муни.
Я киваю на негра почтительно стоящего за моей спиной.
- Как же это вышло?
- Нас с самого начала преследовали неудачи. Мы шли за вами и на нас свалились все ужасы судьбы. Нас заманили в лагерь преторианской миссии и начали уничтожать в изуверских обрядах... Только, трое бежали.
Полковник кивает головой.
- Куда же вы сейчас?
- Ищем, как вырваться за границу.
- Поехали в аэропорт, я как раз сейчас туда. Там формируются транспортные самолеты в Европу. Я помогу вам куда-нибудь сесть...
- Поехали...
Полковник идет к своей машине.
- Господин, - меня окликает Муни. - Господин, я не поеду в Европу. Муни останется здесь, на родине.
- Тебя же могут убить, Муни, - говорит Клер.
- Нет, Муни не убьют
- Вы скоро, - кричит из машины полковник.
- Подождите минуточку, - прошу я. - Муни, ты слишком много для нас сделал и я хочу сделать тебе подарок.
Я снимаю с шей шнурок с камнем и протягиваю ему.
- Нет, я не могу взять этот священный амулет. Он был вручен вам, господин.
- Теперь я передаю тебе. Сохрани его для своего народа, а там... ему делать нечего.
Я вталкиваю в его руку черный камень и тащу Клер к машине. Газик трогается и мы машем руками хорошему черному человеку у дороги, бережно рассматривающему священный камень.
- Прощай, Муни...
В аэропорту паника. Несколько Боингов стоят готовые к взлету. Толпы богатых негров осаждают цепи солдат, окруживших взлетную площадку. Полковник тащит нас через толпу. У самого входа ужасная давка.
- Расступись, - орет полковник, но толпа визжит и не обращает на него внимания.
Офицер выдергивает пистолет и начинает палить в воздух. Толпа затихает и неуверенно расходится, мы по этому коридору подходим к майору, стоящему у входа. Межу ними происходит разговор и тут начали твориться странные вещи. Двое солдат выскакивают из оцепления и схватив нас с Клер перетаскивают через цепочку военных на взлетное поле. Они буквально волокут нас к Боингу.
- Доктор, скажите что я с вами, - отчаянно несется за спиной крик полковника. - Не бросайте меня здесь. Мне нельзя оставаться...
Я успеваю оглянутся. Полковника охрана оттесняла в толпу беснующихся людей... Солдаты заталкивают нас в самолет и помогаю снаружи оттащить трап. Уставшая стюардесса помогает вести Клер в салон и там сажает на свободное место. Заработали двигатели...
ЭПИЛОГ
Клер одета во все черное, с черным платком на голове и я в костюме того же цвета. Мы выходим из такси и не спеша продвигаемся через сад к большим воротам аббатства. Нас встречает кармелитка, в своем традиционном наряде с остроносой шляпой на голове. Она вежливо кланяется.
- Мне оказана честь проводить вас...
- Спасибо. Мы готовы...
Нас ведут по территории аббатства и вводят в храм, где в конце зала стоит уже сотни лет изваяние мученика-Христа. Рядом с ним находится старик и несколько кармелиток. При виде нас они склоняют головы.
- Я рад видеть людей, - начал старик, - которые вместе с нашими подвижницами делали богоугодное дело. Мы скорбим об их памяти и как вы просили, предоставляем вам право зажечь восемь свечей.
Вокруг постамента уже закреплены восемь свечей. Кармелитка подает мне маленькую зажженную свечку. Я подношу ее к первой...
- Сестра Берта, я не забыл тебя и нарушил твою просьбу, Если на небесах слышат меня, пусть тебя и меня простят...
Камелитки и старик крестятся.
- Сестра Елена, этот огонек для твоей души. Мы не смогли высказать тебе чувства благодарности, но если ты слышишь, прими их от нас сейчас...
По прежнему крестятся и воздают поклоны Христу окружающие.
- Сестра Мария,...
Перечислены все восемь имен. Клер выступает вперед.
- Я хочу внести маленькую лепту в долю вашего аббатства.
Она осторожно снимает с себя тяжелое золотое распятье Христа на толстой цепочке, то самое, что нашла в водах Конго, и передает его старику. Тот кладет на ладонь и целует.
- Да благословит тебя господь.
После того как мы выполнили свои обязательства перед мертвыми, выходим из аббатства.
- Так куда сейчас, - спрашивает Клер, - ко мне домой в Австралию или в Россию.
- Поехали знакомится с твоими родственниками. Там и сыграем свадьбу.
Она поцеловала меня.
- Ты предал нас, - возмущается Клер.
- Клянусь богом, нет. Муни не участвует в побеге доктора Саймона.
- А кто же должен был договориться с солдатами по поводу бегства.
Муни смущен. Он мнется и потом неохотно отвечает.
- Муни, не предавал вас. Он сразу отказался от побега с доктором Саймоном, но решил помочь ему и поговорил с солдатами...
- Договорился?
- Нет. Солдаты с трудом поняли меня, но они на столько запуганы, что отказались участвовать...
- Значит побега не будет?
- Будет.
- Так...
- Может нам действительно сегодня под шумок удрать, - спрашивает Клер.
- Я не уверен. Даже если мы и наладим катер, то провозимся очень долго. Ты вчера слышала как нас проверяли?
- Да.
- Ко мне тоже в дом заходили монахи, - говорит Муни.
- Вот видите, у нас нет времени для побега. Может только послезавтра...
Вечером мы услышали где то недалеко от миссии крики и шум.
- Что это? - встрепенулась Клер.
- Это Саймон со своими людьми пытается удрать от сюда.
Я заглядываю в окно. Несколько встревоженных монахов в своих темных балахонах спешили в ту сторону. Загудело в джунглях несколько барабанов.
- Хоть бы им повезло, - стонет Клер.
Барабаны прекратили стук и наступила тишина.
- Нет, им не повезло.
Ночью, под бой барабанов и пение монахов идет процессия с носилками к страшному месту на поляне. Опять пять человек из нашего госпиталя будут обезглавлены.
- Господин, - слышу голос Муни из кустов. - Я готов.
- Пошли. Клер, сиди здесь и не высовывай носа.
- Хорошо.
Мы крадемся на мостки, переваливаемся через борт катера и Муни копается с замком. Теперь в каюту. Здесь зажигаем свечу. Я раздвигаю с пола оружие и оголяю лючок с аккумуляторами. Муни вытаскивает припрятанные источники энергии и мы заменяем старые на новые.
- А где пробка от баков. - тихо спрашиваю Муни.
- На палубе.
- Доставай канистры.
Пока он доставал канистры, я заметил у стены знакомый пистолет лейтенанта Харли и подумав, запихнул его за ремень, на спину.
На палубе в углублении пробка. Муни ключом открывает ее и мы потихонечку переливаем горючее в баки.
- Кажется все.
Я прислушался. Монахи исполняли последнее ритуальное омовение.
- Смываемся, Муни. Гаси свечу, закрывай дверь.
Перед домом я вытащил из-за спины оружие и осторожно просунул его между досок, под первую ступеньку крыльца.
Клер встревожено схватила за руку.
- Ты чего?
- Мне показалось... мне показалось, что когда они проносили мимо нас носилки... на одних лежал доктор Саймон. Я могла бы и ошибиться, но он такой большой...
- Быстро в пастель.
Мы прижались друг к другу и замерли.
Утром меня будит грубая рука.
- Доктор, вставайте, - передо мной монах с накинутым капьюшоном. - Вас просит к себе глава миссии.
Клер испуганно скатилась на противоположную сторону кровати.
- Сейчас оденусь.
Лысый старичок угрюм. Его губы уже не раздвигаются в улыбке. На мое приветствие, он кивает головой и пристально смотрит на меня.
- Док, вы вчера знали, что будет совершен побег?
- Да.
- Почему же вы не предотвратили его?
- Зачем? А если бы доктору Саймону повезло?
- Ему не повезло и не могло повезти. Миссия окружена местными племенами и еще не один из нее не ушел.
- Вы так думаете?
- Может я не прав, у вас есть другие доказательства?
- Есть. Когда мы ехали к шоссе, то подобрали в одном мертвом селении парочку похожую на европейцев. Тогда они мне признались, что находятся в Африке по направлению из корпуса мира. Далее, они заманили нас сюда и уже наверно сейчас находятся опять в обличии монахов... Это были ваши люди святой отец. Как видите, кое-кто смог перейти непреступный кордон.
- Вы наблюдательны и честны, доктор. Действительно это наши люди и посланы они были наружу, чтобы заманить в миссию шатающихся по стране людей. Слава богу, это удалось... Но еще больше я вас удивлю, если скажу, что я купил вас у полковника...
- Как купили? Зачем?
- Да так, два месяца назад мы договорились с полковником, что он продаст мне целый госпиталь с раненым... За две тысячи долларов, он создал все возможные жуткие условия вашей колонне, чтобы вы оказались здесь. Все было хорошо спланировано, вас разве не удивило, что двоих людей пощадил полковник в мертвом поселке?
- Нет.
- А это были мои люди...
Я не мог сказать слова, так был потрясен. Но еще большей тревоги мне приносит эта откровенность старика. Может он знает, что я знаю о его шабашах ночью. А он продолжает меня добивать.
- Вы знаете, что стало с доктором Саймоном?
- Да.
- Я и здесь не ошибся. Перед тем как вашего коллегу вести на священное место омыновения..., он выдал вас. Господин Саймон сказал, что перед побегом, вы его предупредили, что в вине снотворное. Это значит только одно, что вы доктор, знаете обо всех наших обрядах...
- Знаю.
- Почему же вы не бежали с Саймоном?
- Я не имел права, бросать своих людей, которые застряли здесь.
- Так. Капитан остается на тонущем корабле последним. Ну что же, эту возможность я вам предоставлю...
- Вы всех моих людей убьете?
- Не убьем, а представим господу...
- Зачем вы это делаете? Что за варварский обычай купаться в крови...?
- Как вы думаете сколько мне лет?
- Шестьдесят пять - семьдесят ...
- Ошибаетесь, мне сто двадцать и я еще в полном здравии. Еще во времена царицы Савской и знаменитой Клеопатры, лучшие медики советовали им купаться в крови людей. Не их вина, что события заставили их погибнуть раньше, но обряд омоложения остался в рукописях и умах людей. Наша миссия вымирает, давно уже нет ордена преторианцев, нет нашей веры в умах и сердцах потомков Адама и Евы. Мы последние сторонники религии должны продержаться и дождаться такого дня когда господь смилостивится и сделает нашу жизнь на земле раем...
- Простите, святой отец, разве рая там... нет?
- Нет. Это бредни попов, которые неправильно трактуют библию. Нет ни рая, ни ада, есть тлен... Нет души, есть человеческий разум, управляемый всевышним.
- Не знаю, как попы, но то что вы говорите действительно противоречит библии. Как же все таки быть с душой?
- Душа - это внутренне состояние человека, которое в какой то степени по своему воспринимается окружающими. Ни люди, ни священники не могут отойти от старых догм восприятия души, как какого то реального, которое улетучивается после смерти. Библию надо понимать и читать по другому. Никакой живой души нет, как нет того момента, что она покидает бренные остатки... Человек умирает и это событие заставляет окружающих по разному относится к покойнику. Его прошлая жизнь оставляет какую то часть влияния в каждом, кто с ним соприкасался или слышал что то... Первоначально, есть ощущение того, что это... свершилось и три дня о мертвом помнят, после девяти дней перелом, о нем вспоминают, через сорок дней либо забывают, либо еще сохраняют в себе какие то моменты...
Я с грустью гляжу на него, мне, некрещеному, все равно не понять эти сложности реального или не реального. Человек умер и мы скорбим..., а есть у него душа или нет, пусть каждый верит по своему.
- Для продления жизни, вы купаетесь в крови? - Пытаюсь остановить философские рассуждения священнослужителя.
- Это так.
- Какую же роль играют окружающие миссию племена?
- После обряда они получают человеческую плоть и за это готовы нас охранять.
- Зачем?
- Они поклоняются своим богам.
- Разве ваша миссия не смогла им внушить католицизм?
- Доктор, мы опять с вами повторяемся. У нас уже был подобный разговор, но я терпелив и чтобы убедить своих оппонентов, готов все начать сначала. Мы добились больших успехов у окружающих племен в развитии католицизма, но наравне с религией, они по прежнему верят в своих идолов и мы этого не запрещаем.
- Значит, вы истребите здесь всех пришлых и потом будите выискивать новые жертвы по всей Африке.
- Нам надо быть ближе к господу на земле... Я хочу закончить нашу беседу. Вас я предупредил, что будете последним. Может быть я вас и не убью, зачем раздражать племена. Они чтут богиню Аше и Вы для них теперь тоже идол. И очень будет жаль, что ваша кровь не отдаст нам свою силу и надежду на долгую жизнь. До свидания, доктор.
- До свидания, святой отец.
- Не забудьте, вы мне обещали показать крест...
- В следующую встречу, святой отец.
Я обхожу оставшихся здоровых и больных. В их глазах читаю вопрос, что будет с нами. Сестра Берта сегодня не пошла на обход. На улице мне попался Муни.
- Муни, найди сестру Берту и приведи ее к Клер. Дождись меня там.
- Слушаюсь, господин.
Клер и Берта сидят на кровати и глядят на меня. Муни через занавеску наблюдает на миссией.
- Зачем меня пригласили, док? - спрашивает сестра Берта.
- Мы должны бежать. Сегодня бежать.
- А как остальные?
- У нас есть право выбора. Либо нас всех выпотрошат монахи, либо кто то спасется. Я хочу предложить это вам.
- Нет, я должна остаться с несчастными до конца.
- Это невозможно. Вы можете остаться, если примите их веру. Если не примете, то неизвестно когда за вами придут...
- Нет. Я не приму их веру, но и бежать сейчас не смогу.
- Господин... господин..., смотрите, - волнуется Муни у окна.
Я подхожу и вижу как к нашему домику идет процессия, впереди четыре монаха, сзади десять туземцев с луками и копьями.
- Это за кем то из нас. Похоже святой отец пошел играть в открытую. Муни, тащи Клер на катер. Берта, помогите ему. Я их придержу.
Они вытаскивают Клер и тащат по мосткам к катеру. Я выскакиваю с ними из домика, просовываю руку под крыльцо и нащупываю рукоятку пистолета. Опять вбегаю в дом и прячусь за косяк окна. Монахи не торопятся, зато туземцы, увидев беглецов, заволновались и некоторые стали натягивать луки. Вскидываю пистолет и нажимаю на курок. Грохот выстрела наполнил домик. Первый монах подломился и рухнул на землю. Все заметались и попрятались за деревьями, кустами и в траве. Здоровенный отчаянный негр с дубиной выскочил из-за кустов и понесся к мосткам. Я опять выстрелил, негр споткнулся и стал кататься по земле, потом жуткий вой понесся по поселку. Несколько стрел запутались в занавеске. Выбегаю из домика и несусь к катеру.
Из открытого дверцы торчит лицо Муни.
- Заводи...
- Цепи, я не могу снять цепи.
По мосткам бежит пара фигур. Я стреляю на вскидку три раза и типы падают в воду. С отчаянием отталкиваю Муни внутрь катера и разглядываю брошенное на полу оружие.
- Дай автомат. Нет. Вот это здоровое ружье и кожаную ленту с.
Муни протягивает мне знаменитый английский гранатомет М-79 и тяжелый патронташ с толстыми как сосиски гранатами, похожими на патроны. Нажимаю на задвижку и ствол переламывается. Я загоняю патрон и восстанавливаю оружие к бою.
Похоже берег полон воинов- туземцев. То там, то здесь мелькают бритые головы с пучками перьев и наконечники копий. Проснулись барабаны и застучали свою мелодию войны... Я навожу ружье на свой домик и нажимаю на курок. Со звоном тявкнуло ружье. Домик зашатался и вдруг... он лопнул от взрыва. Во все стороны полетело дерево. Берег завыл истошными голосами. Перезаряжаю ружье.
- Господин, - слышится сзади голос, - может перебьете цепь, этой штукой.
Я запрыгиваю в каюту, чуть прикрываю бронированную дверь и в узкую щель просовываю свое страшное оружие. Навожу его на стойку мостка, к которой прикована корма.
- Всем лечь. Вцепитесь во что-нибудь. Держитесь как можно крепче. Иначе...
Нажимаю на курок. Ахнуло так, что я потерял слух. По железу катера загрохотали осколки бревна и цепи. Корму посудины, освободившуюся от цепи, крутануло и бросило к центру реки. Я все же клюнул лбом о переборку и чуть не взвыл от боли. От рывка лопнула носовая цепь и нас понесло по течению. Я высовываюсь из двери. Мы, боком, медленно проплываем мимо поселка. Заряжаю страшное ружье и стреляю по дому главы миссии, потом по соседнему и еще одному. В грохоте взрывов мечутся монахи и туземцы. Муни перебирается под козырек управления и вдруг двигатель катера взвыл и затрясся мелкой дрожью. Он вздрогнул и пошел... Берег кричит и воет голосами туземцев. Несколько стрел ударились об железо и попадали в воду. И тут я заметил как на встречу нашему суденышку вынеслись две пироги.
- Автомат, дайте автомат.
В дверь просовывается сестра Берта с автоматом в руках. Я бросаю ружье, хватаю его, передергиваю затвором и тут пролетевшая мимо моего плеча стрела попадает сестре в грудь, она падает на ступеньки в каюту. Мне не до нее. Первая очередь прошила ближнюю пирогу, она опрокинулась и головы туземцев понеслись по течению. Вторая лодка спешно удирает к берегу. Я стреляю по кустам, деревьям до тех пор пока не кончился рожок с патронами. Оглядываюсь, сестры Берты на ступеньках нет. Тогда заглядываю внутрь катера. Тускло светит лампочки. Сестра Берта лежит на куче оружия, рядом сидит Клер. Она плачет. Вырываю первый попавшийся автомат и опять выскакиваю наружу. На воде никого. Берег гремит барабанами и воплем воинов. Мы проносимся мимо поселка и густые деревья закрывают берега. Равномерно стучит двигатель, сзади никого нет.
- Муни, возьми автомат. Если что, позови меня. Сестра Берта ранена.
- Понял, господин.
Я срываю с Берты ее передник и распахиваю ворот. Женщина приходит в себя.
- Док...
- Не говори. Я чего-нибудь сделаю.
- Не надо... Я все равно умру...
Стрела засела под грудью, рядом с сердцем. Ее надо либо вырезать, либо проталкивать.
- Хоть бы какой-нибудь нож...
- Вот штык, - мне протягивает ножны Клер.
Нет ни спирта, ни огня, ни йода, ни ткани. Опять примитивная операция. Я достаю штык и пытаюсь его протереть от масла.
- Клер, посмотри, нет здесь нигде аптечки, чистых тряпок, бинтов.
Девушка цепляясь за неровности каюты, ползает по полу и заглядывает во все ящики. Сверху застучал автомат. Я бросаю штык и схватив первое попавшееся оружие, выскакиваю на верх. Муни из под козырька стреляет вперед.
- Что там?
- Они перекрыли реку.
Теперь и мне видно, как большие деревья с двух сторон берега повалены в воду. Чтобы не унесло их течением, крепкие тросы прикреплены к вершинам, а другие концы прихвачены к мощным стволам, растущим на берегу. С того и другого берега видны головы торжествующих туземцев. Я откидываю ненужный автомат и ищу у входа в каюту брошенное ружье М-79 с большими пулями. Слава богу, оно здесь. Перезаряжаю и делаю первый выстрел. Видно как граната щелкнула по воде и срикошетив, перескакивает деревья и уноситься дальше...
- Быстрей, - орет Муни. - Иначе мы врежемся...
Опять целюсь. Выстрел. Рвануло древесину, во все сторону полетела щепа, дерево хрустнуло и обломок отошел в сторону, придерживаемый на тросе. Образовался узкий проход. Муни ведет катер к нему. По деревьям с двух сторон прыгают туземцы. Теперь я хватаю автомат и поливаю стволы перегороженных деревьев. Черные фигуры валятся в воду. Глухой удар днища о ветки, катер замедлился и рванувшись, выскочил за ограждение. Я оглянулся. Две черные руки вцепились в борт и показалась голова негра. Стреляю в нее и тут же кто то мокрый падает мне на спину. Пытаюсь вырваться из цепких рук, и вдруг неожиданно хватка ослабла. Я поднимаюсь, негр лежит на палубе с разбитой головой, а рядом с автоматом стоит Муни.
- Мы прорвались, господин.
- Сейчас они нас догонят.
- Нет. Барабаны затихли. Духи черных выпустили нас из мышеловки.
Действительно не слышно боя барабанов. Я с трудом дотащил негра до борта и выбросил в воду.
Клер с кучей тряпок по прежнему сидит перед Бертой. По ее лицу вижу, что дело плохо.
- Будем резать?
- Нет, - это шепнули воспаленные губы кармелитки. - Я умираю... Вы..., вы... прорвались?
- Мы ушли от них.
- Значит будете жить... Док..., хочу тебе сказать... Клер, я приказала подбросить змею...
Клер вскрикнула и судорожно сжала руку.
- Ты наговариваешь на себя.
- Нет. Это я Саймона посылала с наркотиками в город и на него нарвалась... Клер.
- Но зачем, зачем тебе нужно было заниматься этим?
- Не для себя, для ордена старалась... Деньги пересылала во Францию... Совсем плохи дела у кармелиток... Узнала, что Клер, в курсе дела и дьявол вошел в душу..., подговорила дикаря..., чтобы достал змею... Попугать думала..., а она укусила... Грех на моей душе, ради людей старалась и чуть живую жизнь не загубила... Прости меня..., Клер...
- Сестра, только живите, сестра.
- Нет. Док..., ты помнишь, обещал мне быть в Париже и поставить свечу за всех погибших здесь кармелиток?
- Помню.
- Не ставь только за меня свечу. Я грешна. Наркотики, Клер - это венец моей подлости. Помяни лучше Елену и других моих подруг... А сейчас оставьте меня. Дайте спокойно отдать богу мою душу.
Я вышел на палубу. Катер уверенно идет по воде.
- Господин, нам до Киншасы не добраться. Горючего все равно не хватит.
- По течению как-нибудь доберемся.
- Конго река дурная, нужно и управлять катером.
- Ты как всегда прав, доберемся до первого города, попросим бензина.
Первый город оказался занятым повстанцами. В нем никому до нас не было дела. По причалу шлялись дети и женщины, они равнодушным взглядом окидывали нашу посудину и шли по своим делам. Мы причалили к свободным мосткам и Муни вышел на разведку. Через пол часа он вернулся.
- Господин, в городе горючего нет. Нет машин, все уехали захватывать столицу, здесь даже мало вооруженных племен.
- Что же делать?
- Муни предлагает распотрошить вон тот катер. Если там есть бензин, взять его.
Я оглянулся, недалеко стоял совершенно новенький катер, напротив его на мостках сидели два негра и курили сигары.
- Это уже похоже на бандитизм. Ты лучше сходи к ним, поговори, может они канистру дадут, ну хотя бы... за пару стволов автоматов.
- Хорошо, господин.
Муни идет к ним. Я вижу как они ожесточенно спорят, потом негры спрыгивают на катер и возвращаются на мостки с двумя канистрами. Эта группа подходит к нам.
- Они согласны. Господин, отдайте им два автомата.
Негры передают нам канистры и с любовью забирают два АК. Теперь мы отплываем от города с какой то надеждой.
Сестра Берта умерла. Тихо так, ночью. Это было в мое дежурство. Мы приткнулись к песчаному берегу, чтобы не напороться в темноте на гряды камней. Муни спал, а я сидел на палубе и ждал рассвета.
- Доктор, - слышу голос Клер из каюты, - Берты не стало.
- Буди Муни.
Кармелитка вытянулась и побледнела, я срезал ей кусок торчащей стрелы и потрогал пульс. Жизнь покинула ее. Мы с Муни осторожно вытащили ее из каюты и, перетащив на берег, положили тело у обрыва. Негр штыком от автомата проводит по склону, на сестру Берту сыпятся песчинки. Он начинает яростно ковырять землю и вскоре гора песка закрывает труп.
- Все, - говорит Муни.
- Пошли на катер.
Клер беззвучно плакала, сидя на полу.
- Успокойся, ты же врач и должна терпеть смерть других.
- Не успокоюсь, каждая смерть это трагедия в мире.
- Тогда там на берегу, где остался госпиталь, произошла катастрофа во вселенском масштабе.
- По ним тоже надо плакать...
Я прижимаю ее к себе и она вздрагивает у меня на груди.
Ярко светит солнце, катер убаюкивающее тарахтит, поглощая мили водного пространства. С левого и с правого берега видна густая зелень растительности. Клер попросила, чтобы ее подняли на верх. Я перенес ее на нос и посадил в люльку перед крупнокалиберным пулеметом.
- Он не заряжен? - спрашивает Клер.
- Нет. Здесь лента отсутствует, да и он в таком состоянии, что на стволе только белье сушить.
- Здесь удобно...
- Помогай, следи за водой, чтобы не нарваться на перекаты или плывущие предметы.
- Хорошо.
Только на четвертый день мы прибыли в Киншасу. К нашему изумлению, повстанцы еще не заняли столицу и город был на осадном положении. Президент Мобуту удрал, исчезли иностранцы и поэтому наше появление вызвало удивление у окружающих. Клер окрепла и могла, обхватив меня, ковылять по улицам. Мы искали какое-нибудь иностранное консульство или представительство.
Около нас тормозит газик. С него спрыгивает офицер.
- Узнаете, доктор?
- Полковник?
- Вижу, узнали. Как вы здесь очутились?
- Прибыл на катере по реке.
- А где госпиталь, лейтенант Хари?
- Все погибли, полковник, и Хари, и солдаты, и госпиталь. Остались только мы: я, врачиха и из персонала вот он - Муни.
Я киваю на негра почтительно стоящего за моей спиной.
- Как же это вышло?
- Нас с самого начала преследовали неудачи. Мы шли за вами и на нас свалились все ужасы судьбы. Нас заманили в лагерь преторианской миссии и начали уничтожать в изуверских обрядах... Только, трое бежали.
Полковник кивает головой.
- Куда же вы сейчас?
- Ищем, как вырваться за границу.
- Поехали в аэропорт, я как раз сейчас туда. Там формируются транспортные самолеты в Европу. Я помогу вам куда-нибудь сесть...
- Поехали...
Полковник идет к своей машине.
- Господин, - меня окликает Муни. - Господин, я не поеду в Европу. Муни останется здесь, на родине.
- Тебя же могут убить, Муни, - говорит Клер.
- Нет, Муни не убьют
- Вы скоро, - кричит из машины полковник.
- Подождите минуточку, - прошу я. - Муни, ты слишком много для нас сделал и я хочу сделать тебе подарок.
Я снимаю с шей шнурок с камнем и протягиваю ему.
- Нет, я не могу взять этот священный амулет. Он был вручен вам, господин.
- Теперь я передаю тебе. Сохрани его для своего народа, а там... ему делать нечего.
Я вталкиваю в его руку черный камень и тащу Клер к машине. Газик трогается и мы машем руками хорошему черному человеку у дороги, бережно рассматривающему священный камень.
- Прощай, Муни...
В аэропорту паника. Несколько Боингов стоят готовые к взлету. Толпы богатых негров осаждают цепи солдат, окруживших взлетную площадку. Полковник тащит нас через толпу. У самого входа ужасная давка.
- Расступись, - орет полковник, но толпа визжит и не обращает на него внимания.
Офицер выдергивает пистолет и начинает палить в воздух. Толпа затихает и неуверенно расходится, мы по этому коридору подходим к майору, стоящему у входа. Межу ними происходит разговор и тут начали твориться странные вещи. Двое солдат выскакивают из оцепления и схватив нас с Клер перетаскивают через цепочку военных на взлетное поле. Они буквально волокут нас к Боингу.
- Доктор, скажите что я с вами, - отчаянно несется за спиной крик полковника. - Не бросайте меня здесь. Мне нельзя оставаться...
Я успеваю оглянутся. Полковника охрана оттесняла в толпу беснующихся людей... Солдаты заталкивают нас в самолет и помогаю снаружи оттащить трап. Уставшая стюардесса помогает вести Клер в салон и там сажает на свободное место. Заработали двигатели...
ЭПИЛОГ
Клер одета во все черное, с черным платком на голове и я в костюме того же цвета. Мы выходим из такси и не спеша продвигаемся через сад к большим воротам аббатства. Нас встречает кармелитка, в своем традиционном наряде с остроносой шляпой на голове. Она вежливо кланяется.
- Мне оказана честь проводить вас...
- Спасибо. Мы готовы...
Нас ведут по территории аббатства и вводят в храм, где в конце зала стоит уже сотни лет изваяние мученика-Христа. Рядом с ним находится старик и несколько кармелиток. При виде нас они склоняют головы.
- Я рад видеть людей, - начал старик, - которые вместе с нашими подвижницами делали богоугодное дело. Мы скорбим об их памяти и как вы просили, предоставляем вам право зажечь восемь свечей.
Вокруг постамента уже закреплены восемь свечей. Кармелитка подает мне маленькую зажженную свечку. Я подношу ее к первой...
- Сестра Берта, я не забыл тебя и нарушил твою просьбу, Если на небесах слышат меня, пусть тебя и меня простят...
Камелитки и старик крестятся.
- Сестра Елена, этот огонек для твоей души. Мы не смогли высказать тебе чувства благодарности, но если ты слышишь, прими их от нас сейчас...
По прежнему крестятся и воздают поклоны Христу окружающие.
- Сестра Мария,...
Перечислены все восемь имен. Клер выступает вперед.
- Я хочу внести маленькую лепту в долю вашего аббатства.
Она осторожно снимает с себя тяжелое золотое распятье Христа на толстой цепочке, то самое, что нашла в водах Конго, и передает его старику. Тот кладет на ладонь и целует.
- Да благословит тебя господь.
После того как мы выполнили свои обязательства перед мертвыми, выходим из аббатства.
- Так куда сейчас, - спрашивает Клер, - ко мне домой в Австралию или в Россию.
- Поехали знакомится с твоими родственниками. Там и сыграем свадьбу.
Она поцеловала меня.