— Люся, раз вы женщина, у вас должна быть грудь. Скажите честно, она настоящая?
Люся открыла рот и тут же его захлопнула. Вероятно, этот возмутительный вопрос имел прямое отношение к вчерашнему разговору в коридоре, во время которого фотограф с арт-директором обсуждали достоинства и недостатки Полины Ландарь.
— Желаю убедиться, что женщина, которой я собираюсь предложить руку или, на худой конец, сердце, — подтвердил ее догадку Милованов, — это подлинник, а не фальшивка! Для этого мне нужны… сравнительные тактильные ощущения.
С этими словами он протянул руки с растопыренными пальцами в Люсину сторону. Та неловко отпрыгнула и… налетела на Агнию Альбертовну Жузич, которая как раз вела Люду Горенок к лестнице на второй этаж, позвякивая ключами от своего рабочего кабинета.
Милованов качнулся, потерял равновесие, испустил хриплый крик вспугнутой ночной птицы, и дородная Агния Альбертовна, не успев и глазом моргнуть, очутилась в его пьяных объятиях.
— Нахал! — крикнула она и ударила Милованова по голове раскрытой ладонью. — Пошел прочь! Прочь!
— Какой бюст!.. — восторженно пробормотал фотограф, не в силах оторваться от созерцания неожиданно обретенного сокровища. — Поистине королевский… Больше, чем у нашей уборщицы… Скажите, п-жал-ста, он настоящий?! Вам туда ничего не подкладывали?
— Ах, ты, хамлюга бородатая! — пуще прежнего возмутилась Агния Альбертовна, дрыгая туловищем, потому что Милованов ни за что не хотел от нее отцепляться.
Люда Горенок, ахая и охая, бросилась вызволять своего шефа из неприятной ситуации. Она обхватила его сзади обеими руками за талию и теперь изо всех сил тащила назад.
— Этот бюст тоже липовый! — неожиданно решил Милованов, и его косые глаза сверкнули неподдельным гневом. — Его слишком много. Не может быть, чтобы столько тела сосредоточилось в одном месте!
Агния Альбертовна взвизгнула и дрыгнулась еще раз, очень мощно. Милованов чавкнул, как вантуз, и отлепился от нее, завалившись назад. Именно в это время неизвестно откуда возник Свиноедов с двумя бокалами шампанского в руках.
— Что за шум, а драки нет? — спросил он, глядя по очереди то на Люсю, то на Агнию Альбертовну. Они обе были красные, как будто их облили томатным соком, и бурно дышали.
Эта пьяная скотина! — грозным голосом объяснила ему возмущенная Жузич, указав перстом на Милованова, который находился в вертикальном положении только благодаря усилиям Люды Горенок. Глаза его разбежались в разные стороны. — Он на меня напал!
— Так-так, понятно.
Агния Альбертовна вырвала у арт-директора из рук бокал шампанского и выпила его одним духом. Прислушалась к себе, потом, игнорируя сопротивление, отняла второй бокал и отправила его вслед за первым. После чего продолжила повествование:
— Он налакался до поросячьего визга…
— Узнаю своего коллегу.
— Упал на меня, ткнулся своим рылом мне в декольте…
— Возмутительно.
— Потом он меня всю обслюнявил и еще хрюкал прямо в ухо!
— Как я вам сочувствую.
— В общем, вел себя, как свинья! — подытожила Жузич. — Кстати, вы кто?
— Свиноедов.
— Издеваетесь?! — гневно крикнула Агния Альбертовна. — На меня нападают, а вы издеваетесь?!
Она повернулась к Люде Горенок, которая прислонила гениального фотографа к ближайшей колонне и с тревогой ждала — упадет или не упадет.
— Идемте, милая, нам пора. Мы и так изрядно задержались. А вы паяц! — сообщила она арт-директору, оставшемуся стоять с двумя пустыми бокалами в руках.
— Но его фамилия действительно Свиноедов, — звонким голосом сказала справедливая Люся.
— Ну да? — не поверила та. Пожевала губами и нравоучительно заметила: — В нашей стране носить подобную фамилию просто аморально. Обещайте, молодой человек, что смените ее на что-нибудь более…
— Вегетарианское, — подсказал тот.
— Грибоедов, — неожиданно четко выговорил Милованов и захохотал.
Хохот его был таким громким и заразительным, что привлек внимание группы людей, среди которых находилась и Белоярова. Она повернула голову, сразу заметила пьяного фотографа, а рядом с ним пунцовую Агнию Альбертовну. Сообразила, что подчиненный попал в историю, и выдвинулась на место происшествия, чтобы расставить все по своим местам.
— Люся, ты не забыла календарь? — спросила она, подойдя и погремев ледяными кубиками в бокале. — Пеструхин — новый человек в холдинге, мне нужно наводить мосты… Я хочу завязать с ним дружеские отношения. Полагаю, ты трезвая? Тогда вот что. Возьми Милованова и выведи его на улицу.
— Но там холодно! Надо пальто взять…
— Не надо, — отрезала Белоярова. — Вам хватит двух минут. Давай-давай, выводи его. Мороз быстро приведет его в чувство. Еще не хватало, чтобы он плясал тут цыганочку с выходом. Отдай мне календарь и твою сумочку, я подержу.
Милованов покорно поплелся за Люсей, которая провела его мимо охранников в предбанник и вытолкнула на заснеженное крыльцо. На улице было жутко холодно, и от разгоряченного фотографа мгновенно повалил густой пар. Он растерянно огляделся по сторонам, потом издал длинный собачий вой, обхватил себя руками за плечи и гневно спросил:
— Ты что, Антипова, охренела? Живого человека — на мороз!
— Мне Белоярова приказала…
— А если бы она тебе приказала шишки грызть?!
— Какие шишки? — растерялась Люся.
— Прочь с дороги!
Милованов бросился к двери, мечтая попасть обратно, в благословенное тепло холла, но охранники его не пустили.
— Ваше приглашение, — потребовали они.
— Да я только что выходил, вы что?!
— Приглашение.
— У меня пиджак внутри остался, а там — все! И приглашение ваше идиотское тоже.
— Ничего не знаем.
— Антипова! — заревел фотограф. — Сделай так, чтобы меня пустили назад!
Появилась синяя Люся в блестящем пиджачке и с пустыми руками.
— Сумочка… — растерянно сказала она. — У Аллы Антоновны осталась. А приглашение у меня вообще Свиноедов забрал.
— Наше приглашение у Свиноедова, — сообщил фотограф охранникам, но те только рассмеялись ему в лицо.
— Мало вас тут шляется, пьяных, — сказали они. — Знаем мы этот номер. Выскакивают из машин голые и делают вид, что только что вышли. А ну-ка, валите отсюда!
Простояв несколько минут в предбаннике, Милованов самую малость протрезвел и мрачно сказал:
— Думаю, нам нужно поискать еще один вход. Ничего другого не остается.
Когда Белоярова отправилась «строить» фотографа, ее недавние собеседники некоторое время молчали, приканчивая свои коктейли.
— Очаровательная женщина, — сказал наконец Евгений Иванович Зимин, глава холдинга «Витязь», куда входил и завод игристых вин, генеральный спонсор журнала «Блеск». За его плечами был жестокий тридцатилетний жизненный опыт, навсегда оставшийся на лице. Невысокий рост этот человек компенсировал взглядом свысока, а непрезентабельную фигуру — идеально подобранным костюмом.
— Да, очаровательная, — поддакнул его помощник Валерий, приземистый юноша с беспокойными руками и ускользающим взглядом. — Производит впечатление.
— А по-моему, она жесткая, как тарань, — не согласился с ними Антон Балязин, вице-президент холдинга.
Он никогда не стеснялся в выражениях. А поскольку был женат на сестре Зимина, ему обычно внимали, как оракулу. Это был длинный бесцветный человек, похожий на растение, набиравшее силу под чужой кроной — чтобы ухватить немного света, ему потребовалось тянуться вверх изо всех сил.
— Простите, босс, — тихо сказал помощник, наклонившись к Зимину. — По-моему, приехала Анжелина.
Он сделал осторожное движение подбородком, показывая, куда следует смотреть. Но Зимин даже головы не повернул, а только едва заметно поморщился. Анжелина… С ней нужно что-то решать. Он сплоховал, зазевался и позволил ей царапнуть свое сердце. Хотя точно знал, чего следует от нее ждать. Молодая, хваткая, чуявшая деньги так же хорошо, как акула кровь, она определилась с целью и теперь торпедой неслась к ней — только брызги летели.
Зимин не любил откладывать выполнение уже принятых решений.
— Пойдем-ка, — сказал он своему помощнику. — Мне нужно подняться в кабинет.
В его личном сейфе лежал прощальный подарок для Анжелины. Он был куплен еще до того, как их отношения достигли своего пика.
— Э-э… — замялся Валерий и посмотрел на свои ботинки. — У меня… У меня небольшая проблема, босс. Живот… Схватило живот. Мне нужно в уборную.
— Черт с тобой, — бросил Зимин и, коротко кивнув Балязину, один направился к лестнице.
Ему и в голову не приходило, что его может подстерегать опасность в лице директора по рекламе журнала «Блеск» Клары Шурьяновой. Случилось так, что Клара явилась на вечеринку вместе с Миловановым, и вдвоем они довольно быстро накачались спиртным. Когда-то у Клары были неприятности с алкоголем. С тех пор напивалась она редко, но хмелела с космической скоростью, становясь при этом не просто агрессивной, а практически неуправляемой.
Некоторое время она развлекалась тем, что подкарауливала официантов — непременно тех, у которых были заняты руки, — хватала их за «бабочки», прицепленные резинками к шее, оттягивала их и резко отпускала. Вероятно, это было больно, потому что некоторые взвизгивали, а кое-кто отпускал нецензурные замечания, от которых Клара приходила в совершеннейший восторг. Кроме того, они били бокалы — получалось шумно и весело. Потом она стала выискивать в толпе женщин в длинных платьях, каковых, к слову сказать, оказалось здесь немало, наступать им носком туфли на «хвост» и наблюдать за тем, как они дергаются. В конце концов Кларе это занятие тоже надоело, а еще захотелось в туалет, но найти его она не смогла и решила обратиться за помощью к охранникам.
Однако охранники оказались заняты. Прямо у нее перед носом к ним подскочил нервный тип в ярком пиджаке. У него был большой рот, высоко задранные брови и глумливые глаза школьника с вечным «неудом» за поведение. Тем не менее отнеслись к нему почтительно.
— Послушайте, мэ-э-э… — протянул тип, которого Клара слышала отлично, потому что стояла прямо у него за спиной. — Вы помните о нашей договоренности? Сейчас должны прийти каскадеры. Их услуги оплачены, поэтому вы им препятствовать не должны. Они будут исполнять роль массовиков-затейников.
— А мы что? — спросил один из охранников, морща лоб.
— Не забудьте, вы не должны им мешать. Еще раз о сценарии. Они устраивают драку. Образцово-показательную. Это сейчас модно, если вы не в курсе. Нужно же как-то встряхнуть народ. А то скучно.
— Чего же мы, должны стоять и смотреть? — поинтересовался другой. — Нас ведь на помощь звать будут.
— Не будут, — обнадежил тип. — Не успеют. У нас договоренность. Я подойду, скажу: «Эй, вы! А ну-ка, выметайтесь с нашего праздника!» Возьму одного хулигана за шкирку и выброшу вон. Вы можете мне дверь открыть. А остальных — раз, раз, и раскидаю в разные стороны. Я тут человек новый… Мне нужно себя как-то зарекомендовать. Никто же не будет знать, что это каскадеры. Кроме вас. Но вы молчите. Понятно?
— Понятно, — нестройно ответили ему.
Тип полез в карман, и Клара услышала характерное похрустывание новеньких денежных купюр. Как только он отошел, самый молодой охранник спросил:
— Кто это хоть такой-то?
— Новый зам самого, — ответили ему. — Олег Валентинович Пеструхин. Говорят, с большими связями мужик. И жена у него какая-то… особенная. Из верхов. Везет же некоторым.
— Везет тому, кто не сел в тюрьму, — сообщила Клара, которая до сих пор стояла поблизости и все слышала. — Где у вас тут туалет?
— Женский?
— А что, есть варианты? — удивилась та.
Именно в этот момент у нее за спиной взвизгнули, потом как будто что-то упало, и раздались отчетливые хлопки, которые не смогла перекрыть даже буйная музыка.
— Вот они, — врастяжку сказал один охранник своим напарникам и мотнул головой. — Каскадеры!
— Отлично начали, — похвалил второй. — Дерутся как взаправду. Даже не поверишь, что все подстроено.
Клара величественно обернулась и увидела драку. Драка была красивая, сочная. Дрались трое. Один из дерущихся был без пиджака, второй с галстуком, перевернутым на спину, третий с расквашенным носом. Разумеется, сражались никакие не каскадеры, а пьяные гости, которые обсуждали какой-то важный политический вопрос и не достигли консенсуса.
Клара поискала глазами Пеструхина, который должен был всех раскидать, и увидела, что тот с грозным лицом уже выдвигается на нужную позицию. Еще секунда, и новоявленный герой протянул руку, чтобы схватить первого «каскадера» за шиворот. Он даже успел сказать:
— Эй, вы…
Однако его реплика так и осталась незаконченной, потому что в следующую секунду он уже летел вверх тормашками. Пролетев половину зала, новый заместитель скользнул по полу, словно приземлившийся бумажный самолетик, врезался головой в колонну и затих, дрыгнув ногой.
— Супер, — прокомментировал его полет один из охранников. — Мне нравится. Ты платишь за драку, а потом тебя же и бьют.
Клара Шурьянова тоже пришла к выводу, что это страшно несправедливо. И решила подхватить, так сказать, брошенное знамя. Стараясь держаться прямо, она подошла к дерущимся на опасно близкое расстояние и, широко махнув рукой, крикнула:
— Эй, вы! А ну-ка, выметайтесь с нашего праздника!
Мужики на секунду перестали мутузить друг друга и мельком посмотрели на нее. Решили, вероятно, что она не заслуживает внимания, и продолжили свое занятие, самозабвенно выбрасывая кулаки и крякая. Клару это ужасно рассердило. Если ты выросла среди драчливых братьев, то у тебя на вооружении есть только один способ заставить уважать себя. Клара немедленно им воспользовалась.
— Открывай! — приказала она главному охраннику, подтаскивая к двери первого дебошира, которого она коварно дернула за галстук, повалила на пол и стукнула лбом о мраморную плитку. Теперь она держала его одной рукой за шиворот, другой — за ремень штанов. Лицо ее покраснело от натуги, и под платьем прорисовались рельефные мускулы.
Тот послушно открыл дверь, и Клара выбросила свою жертву в предбанник. Двое оставшихся продолжали бороться. Откуда им было знать, что она отлично боксирует и знает несколько приемов, позволяющих вывести мужчину из строя в считаные секунды?
— Я сказала! — снова крикнула Клара, возвращаясь. — Убирайтесь с нашего праздника! — Подумала и добавила: — Эй, вы.
После этих слов она очень быстро разметала «каскадеров» и тоже выбросила их из холла. Зрелище вышло безумно впечатляющим. Публика бурно аплодировала. Клара отряхнула руки и махнула еще один коктейль с водкой, ловко схватив его с подноса проносившегося мимо официанта. Потом подошла к поверженному Пеструхину, которого все обходили стороной, присела на корточки и похлопала его по щекам. Он неохотно ожил и посмотрел на нее глазами разбуженного младенца — ясными и счастливыми.
— Вставайте, граф, — сказала Клара. — Рассвет уже полощется.
— Кто полощется? — не понял Пеструхин, садясь и прислоняясь к колонне спиной. — А вы кто?
— Я ваша добрая фея. Поднимайтесь с пола, там сквозняки. А то отморозите себе что-нибудь, что еще может кого-то порадовать.
— У меня ничего такого нет, — слабым голосом ответил Пеструхин, становясь на четвереньки, а потом поднимаясь в полный рост.
— Ну да? — не поверила Клара. — Первый раз встречаю эдакого скромника.
— Мне бы… На диване полежать.
— Где же я вам диван возьму? — удивилась она и обескураженно огляделась по сторонам. — Здесь даже стульев раз, два — и обчелся. И все они заняты какими-то гнусными типами.
— Наверху, — сообразил Пеструхин. — На втором этаже. Отведите меня туда.
Клара молча обняла его за талию, дав почувствовать, какие у нее сильные руки, и потащила к лестнице. «Пациент» всю дорогу молчал, пытаясь привести в порядок мысли. Он, безусловно, здесь работает. Он помнит, что наверху есть множество уютных кабинетов и какой-то из них принадлежит ему. Но какой? И как его, собственно, зовут?
Пеструхину было странно, что он не помнит своего имени. Однако признаваться в том, что допился до беспамятства, было стыдно. Удар в живот был столь стремителен, что выпал из его сознания, и потому он его в I расчет не принимал. Каскадеры тоже вылетели у него из головы, оттого-то бедолага все списывал на «кровавую мэри», перемешанную с вермутом.
Клара честно дотащила пострадавшего до второго этажа. По дороге она насвистывала бодрый мотив и делала шумные выдохи.
— Ну вас к черту, — наконец сказала она, свалив его на первый же диван, встреченный ею в коридоре второго этажа. — Дальше сами решайте, что делать.
Коридор был длинный, хорошо освещенный, с реалистичными пейзажами и натюрмортами на стенах — вазы, розы, стога, деревья, яблоки и дохлые утки. Еще здесь стояли банкетки, фикусы в горшках и этажерки с журналами. Пеструхин со стоном припал к подголовнику, радуясь тому, что его разгоряченная щека касается холодной кожаной обивки.
— Хочу в свой кабинет, — плачущим тоном пробормотал он и протянул ключ на кольце, к которому не было приделано никакой опознавательной бирки.
— Где он? Где кабинет? — спрашивала Клара, тормоша Пеструхина изо всех сил. Тот попискивал и отбивался.
Тогда Клара попробовала воткнуть ключ в замок ближайшей к ней двери. Ничего не вышло — замок чудесным образом перемещался, оказываясь все время в разных местах. Когда Клара наклонялась, она видела два одинаковых отверстия — слева и справа. Тогда она прицелилась и воткнула ключ ровно между ними. Ключ не подошел. Она переместилась к следующему кабинету, затем к следующему. Таким манером она ушла довольно далеко от своего подопечного, и вдруг за одной из дверей услышала горький женский плач.
Клара считала себя сильной. Если кто-то обижал женщин, она приходила в совершеннейшее неистовство, зная, что не каждая способна защищаться. Однако будучи пьяной, она была готова постоять не только за себя, но и за других.
Находилась она, разумеется, перед кабинетом Зимина, который как раз сделал Анжелине прощальный подарок и жестоко рвал с ней отношения. Однако Анжелину отношения устраивали, и она пыталась сохранить статус-кво. Сначала она язвила и наскакивала, потом начала рыдать. Зимину это надоело, и, чтобы прекратить концерт, он высказался очень-очень резко. Знай Евгений Иванович, КТО его подслушивает, возможно, он и воздержался бы от обидных слов. Но он не знал и говорил то, что считал нужным.
Когда, промокшая от злых слез, Анжелина, прихватив подарок, выбежала в коридор, она даже внимания не обратила на высокую рассерженную даму, болтавшуюся поблизости. Просто оттолкнула ее плечом, вихрем пронеслась к лестнице и исчезла навсегда. Клара же налегла на дверь всем своим весом, и когда Зимин через некоторое время тоже захотел выйти, она его не выпустила. Услышав, что с той стороны громко дышат, он сердито крикнул:
— А ну! Кто там такой сильный и смелый? Отойдите немедленно. Я хочу выйти!
— Фиг тебе, — немедленно ответила Клара. — Ишь, какой! Думаешь, ты будешь бабе всякие гадости говорить, и тебе все с рук сойдет? Негодяй! Посиди там, подумай о своем поведении.
Зимина уже много лет никто не называл негодяем.
По крайней мере, в глаза. Он раздраженно хмыкнул и схватился за мобильный телефон. Его шофер Андрюша сидел внизу, в серьезном черном автомобиле. Когда случались неприятности, Андрюша выполнял функции телохранителя, для этого у него были все необходимые данные.