Куликова Галина. Коллекция ночных кошмаров

   Отражение лихорадочно блестело глазами и выглядело немного помятым.
   – Ладно, профессионализм выручит, – пробормотала Яна, сунула сумочку под мышку и шагнула через порог.
   Очутившись через некоторое время на улице, сначала сделала глубокий вдох. Она любила свежий ветер, который, казалось, продувает ее насквозь, унося с собой все плохое и неприятное. Головную боль в том числе. День выдался прохладным, маленькое ядро солнца улетело далеко в небо и швыряло желтые мячики в троллейбусные стекла и окна многоэтажек.
   До метро Яна обычно шла пешком, но сегодня возле перехода ей посигналили, и Маша Брянцева, опустив стекло, позвала:
   – Янка, садись скорее в машину, здесь стоять нельзя, троллейбус вон подъезжает!
   Повинуясь решительному голосу подруги, Яна скользнула на пассажирское сиденье и сразу же пристегнулась ремнем безопасности.
   – Во какая выучка, – похвалила Маша. – Примерный пассажир, произошедший от образцового водителя. Кстати, когда тебе машину-то вернут из ремонта? Небось уже соскучилась?
   – На работу я все равно езжу на метро.
   – Эх, а я вот не могу – в машине можно и по телефону поговорить, и макияж сделать, и позавтракать в пробках!
   – Нет уж, спасибо, я лучше лишний час посплю, чем глотать бутерброды на светофорах, – проворчала Яна. – Кстати, ты в курсе, что Дарья вернулась?
   – Вернулась? Она мне не звонила!
   – Она и мне не звонила, я в новостях прочитала.
   Дарья Гром была еще одной составляющей их тесного кружка, втроем они дружили с самого детства. Дарья работала на телевидении и уже успела прославиться своими жесткими репортажами. Она была умной, бесстрашной и бескомпромиссной. И очень верной. Когда она отправлялась в горячие точки делать свои материалы, подруги волновались за нее до безумия. Потом привыкли, как жены летчиков привыкают к полной опасностей работе мужей.
   – Может быть, нам самим ей позвонить? – вслух подумала Маша.
   – Дай ей очухаться после поездки. Опять же – нужно смонтировать записи, которые она привезла.
   – Черт, а не баба. Будь у меня такой характер, я бы стала президентом. Или хотя бы женой президента! Слушай, а ты не можешь немного опоздать на свою работу? – неожиданно поинтересовалась Маша.
   Яна посмотрела на часы.
   – У меня в запасе около часа. Я собиралась пройтись пешком и проветриться, поэтому вышла из дому пораньше. А что такое?
   – Надо купить платье для коктейля, но в одиночку мне с такой задачей не справиться. Давай зайдем в торговый центр и выберем вместе.
   – Разве тебе нужен мой совет?
   – Мне нужно твое присутствие. Ты умеешь превратить трату денег в удовольствие. У меня так не выходит. Чем больше я трачу на себя, тем мрачнее становлюсь и тем хуже у меня идут дела. Я начинаю меньше зарабатывать, и тогда уже вообще не могу ничего покупать без зубовного скрежета.
   – Какая сложная логическая цепочка, – ухмыльнулась Яна. – Ладно, если ты угостишь меня чашечкой кофе, я тебе помогу.
   – Кофе! – воскликнула Маша, проскочив на желтый свет. – Единственный яд, в который добавляют молоко и сахар по желанию. Если у нас останется время, я закажу тебе еще морковный торт. Только обещай быть объективной, как бы тебе ни хотелось поскорее покончить с примеркой.
   Очутившись в торговом центре, подруги довольно быстро справились с покупкой платья, а потом отыскали кофейню. Яна мгновенно возликовала:
   – О, божественный запах! Не знаю, как ты, а я обойдусь без тортика. Хотя я читала, что до двенадцати дня можно есть все, что заблагорассудится. Калории сгорают без следа!
   – Вот уж не знаю, – ворчливо ответила Маша. – Во мне они всегда задерживаются, в какое бы время я их ни поглощала.
   Кофейня предполагала самообслуживание, и подруги некоторое время топтались возле прилавка, разглядывая выставленные за стеклом десерты. Глаза бармена, стоявшего за стойкой, равнодушно скользнули по Яне и остановились на Маше Брянцевой. Остановились и сразу же замаслились. Бармен был немолодым, тощим, носил неряшливую бородку и старательно маскировал светлую лысину. Он довольно нахально принялся заигрывать с Машей, представившись Костиком.
   – Костик-Костик, серый хвостик, – пробормотала Маша, уводя подругу к самому дальнему столику. – Как только я купила себе духи с запахом белой древесины, ко мне начала цепляться всякая мелочь! Неужели он думает, что такая роскошная женщина, как я, согласится завести романчик с таким хиляком-разрядником, как он? Ведь, попав в мои объятья, он треснет, как яичная скорлупа.
   – Он просто флиртует, – успокоила ее Яна, размешивая в чашке сахар. – Вероятно, твоя древесина ударила ему в голову.
   Кофейня располагалась в самом центре торгового зала, на небольшом подиуме. Отсюда хорошо просматривались близлежащие торговые павильоны, по которым бродили стайки покупателей. Прямо напротив сверкал стеклами и зеркалами магазин косметики. Яна рассеянно скользила по нему взглядом и неожиданно вздрогнула, не донеся чашку до рта. Немного кофе выплеснулось на блюдце.
   – Ты что, обожглась? – с подозрением спросила Маша. – Как можно обжечься молочной пенкой?
   Вместо ответа Яна бухнула чашку обратно на блюдце, схватила подругу за запястье и больно сжала.
   – Смотри скорее! Вон та женщина! Та самая, которая стояла ночью под фонарем!
   – Где? Да скажи ты толком! Вон та, цвета чернил? Ты шутишь?!
   На незнакомке сегодня было синее платье, гораздо более консервативное, чем прежнее, коралловое. Впрочем, оно тоже подчеркивало все достоинства ее фигуры.
   – Ничего я не шучу, – заверила подругу Яна. – Как ты думаешь, может быть, стоит провести эксперимент и подойти поближе, чтобы она меня заметила? Интересно, как она будет реагировать?
   – Просто спроси, чего ей было надо, – вынесла вердикт Маша, следившая за тем, как незнакомка в синем крутит в руках губную помаду. – Кстати, зря она сразу не позвала консультантку. В этих магазинах можно потерять кучу времени даром. Два часа выбираешь подходящий цвет, а потом оказывается, что его нет в наличии. Глупая практика, не находишь?
   – Машка, пойдем вместе, я боюсь, – вместо ответа попросила Яна, которая полностью сфокусировалась на женщине в синем и пропустила разглагольствования подруги мимо ушей.
   – Чего ты боишься?
   – Не знаю. А когда не знаешь, чего боишься, в десять раз страшнее!
   – Ладно, уговорила, пойдем. Возьмем ее в «коробочку» и допросим.
   Однако их план провалился с треском. Как только решительно настроенные подруги сделали несколько шагов в направлении магазина косметики, незнакомка, словно почувствовав опасность, вскинула голову и увидела Яну. В ту же секунду лицо ее исказилось от страха, она развернулась на сто восемьдесят градусов и бросилась бежать.
   – Вот блин! Там же еще одна галерея! – крикнула Маша, переходя на рысцу. – А значит, в магазине есть второй выход!
   – Не надо было высовываться, – сердито бросила Яна, семеня за подругой.
   – Я же не думала, что все так серьезно!
   – Может быть, не очень серьезно, – пропыхтела Яна, – не с пистолетом же она за мной гонялась.
   – Откуда ты знаешь? Вдруг она хотела тебя убить, а потом испугалась? Что, если желание вернется?
   Препираясь, они минут пятнадцать носились по торговому центру, бегая по эскалатору со второго этажа на первый и обратно, но незнакомка в синем исчезла без следа. Подруги были ужасно раздосадованы провалом операции. Когда они, бросив бесполезные поиски, плелись мимо знакомой кофейни, из-за стойки до них донесся веселый голос:
   – Маша, ку-ку!
   Маша Брянцева мгновенно налилась румянцем – и это был румянец ярости.
   – Да ладно, не убивай его, – примирительным тоном попросила Яна.
   – Сейчас я ему покажу «ку-ку», – процедила Маша, не обращая на нее внимания и резко меняя курс. – Сейчас я ему…
   Она не успела довести угрозу до логического конца, потому что бармен, навалившись на стойку хилой грудью, с заговорщическим видом заявил:
   – Я видел, за кем вы гонялись. Но она уже давно выскочила на улицу. Зато вон тот мужик ее знает.
   Подруги как по команде повернули головы и посмотрели на невысокого толстенького человека, на которого указывал бармен. Тот сидел за столиком в гордом одиночестве и жадно ел. Перед ним стояла тарелка с гигантским куском штруделя и прозрачный чайник, наполненный ярко-желтой субстанцией.
   – А в чайнике у него что? Жидкий торт? – поинтересовалась Маша.
   – Облепиховый чай, – захихикал бармен.
   – А почему вы решили, будто… – начала было Яна.
   – Она тоже тут кофе пила. Та штучка, которую вы пытались догнать. А этот тип к ней подходил, за ручку здоровался. Весь лучился удовольствием. Они точно знакомы, нет сомнений.
   – Спасибо, Костик, – с чувством сказала Маша, глядя тем не менее не на бармена, а на толстяка, сосредоточившегося на штруделе. – Родина тебя не забудет.
   – А телефончик дашь?
   – Я подумаю, – пообещала Маша и твердой поступью направилась к тому типу, на которого указал бармен.
   Яна последовала за ней. Как только они приблизились на расстояние вытянутой руки, толстяк впервые поднял на них глаза. А когда подруги по очереди отодвинули стулья и уселись, растерянно заморгал.
   – Приятного аппетита, – сказала Яна с натянутой улыбкой.
   Она понимала, что мужчину не следует пугать. А вот Маша, кажется, ничего не понимала.
   – Кто вы такой? – грозно спросила она. – И почему едите во время рабочего дня?
   – У меня сегодня выходной, – растерянно ответил мужчина. В уголке его рта повисла большая крошка. Когда он это почувствовал, то быстро слизнул ее. – А в чем, собственно, дело?
   – Мария Брянцева, налоговая служба, – заявила Маша и, раскрыв сумочку, показала ошалевшему Колобку пропуск в Ленинскую библиотеку, снабженный плохого качества фотографией. На фотографии она была серо-зеленая и оттого особо устрашающая.
   – Но почему… Но что…
   – Ваши имя и фамилия, – потребовала Маша, глядя на толстяка, как на колорадского жука, выжившего после инсектицидной атаки.
   – Куропаткин Николай Андреевич, – торопливо ответил тот. – Но я аккуратно плачу налоги, у меня все документы в полном порядке.
   – А вы нас и не интересуете, – успокоила его Маша, по-королевски махнув рукой. – Нас интересует та дамочка, с которой вы недавно здоровались за руку. Здесь, в этом кафе.
   – Зоя Борисовна? – удивлению Куропаткина не было предела. – Но она изуми-и-ительная женщина…
   – Я не сомневаюсь, – оборвала его Маша. – Как ее фамилия и откуда вы ее знаете?
   – Я не уверен, что вы уполномочены задавать подобные вопросы, – гордо вскинул подбородок Куропаткин. Младенчески-голубые глаза его забегали по сторонам, словно он испугался собственной храбрости.
   – Ну что ж, вам видней, – повела бровью Маша, не двинувшись с места.
   – Ну ладно! Ладно, – примирительно воскликнул Куропаткин и полез в нагрудный карман. – Зоя Борисовна Раздольская – мой стоматолог. Очень хороший стоматолог, уверяю вас! Вот ее визитка, если изволите.
   Он достал визитку с маленькой, но четкой фотографией женщины в синем.
   – Изволим, – отрезала Маша и, повертев визитку в руках, сказала: – Мы ее у вас заберем, если не возражаете.
   Куропаткин не стал возражать. Вернее, не посмел.
   – А это что за номер? Написан на обороте от руки? – продолжала наседать на него Маша.
   – Это ее домашний телефон, – часто дыша, поведала жертва. – Я особый клиент, у меня сложная челюсть, поэтому я могу звонить в любое время дня и ночи!
   – Сложная челюсть? – скептически хмыкнула Маша. – А так сразу и не скажешь. Ладно, спасибо вам, дорогой товарищ, за помощь. Будьте здоровы и не нарушайте налоговый кодекс, это пойдет вам на пользу.
   Девушки поднялись, шумно отодвинув стулья. Яна пересела за другой столик, а Маша отправилась благодарить бармена. Уж что она ему там говорила, осталось тайной, однако лицо Костика сделалось удивительно вдохновенным и при этом приобрело стойкий оттенок бургундского.
   – Еще по чашечке кофе за счет заведения, – с придыханием сказал он, не сводя глаз с Маши.
   Предмет его обожания мило улыбнулся.
   – Хотела бы тебя поцеловать, но боюсь смутиться до слез, – сказала она и взяла в руки по чашке.
   Бармен проводил ее плотоядным взором.
   – А теперь, дорогая моя, – повелела Маша, усевшись напротив подруги, – позвоним этой самой Зое.
   – Я не стану! – испугалась Яна. – Что я ей скажу?! Позвони лучше ты.
   – А что я ей скажу? – удивилась Маша. – Впрочем, придумаю, что сказать. Женщина должна уметь фантазировать, мужчин это интригует.
   Она достала телефон, краем глаза наблюдая за бегством Куропаткина, который не допил облепиховый чай и ронял купюры, расплачиваясь по счету. После чего быстро-быстро ретировался, на ходу приседая от волнения.
   Сверяясь с бумажкой, Маша набрала номер Зои и завела глаза, готовясь услышать ответ. Яна от волнения так вцепилась в свою чашку, что едва не раздавила ее. Однако Зоя на звонок не ответила.
   – Позвоню на домашний, – решила Маша и снова принялась давить на кнопки. – Конечно, она спросит, откуда у меня домашний номер, но я что-нибудь придумаю. Или не спросит…
   Тут она замолчала и стала слушать. Брови ее внезапно поползли вверх, а рот приоткрылся от изумления.
   – Что? Что она говорит? – прошипела Яна, пораженная выражением Машиного лица.
   Наконец та отключилась и посмотрела на мобильник так, будто тот секунду назад самовольно послал ее к черту на кулички.
   – Там автоответчик, – странным тоном сказала Маша.
   – Почему ты смотришь на меня с таким диким сочувствием? – нахмурилась Яна.
   – Позвони сама.
   – А почему у тебя такой похоронный тон? – продолжала допрашивать Яна.
   Тем не менее взяла телефон в руку и нажала повторный вызов. Сначала из трубки в ухо Яне неслись длинные гудки, после чего раздался щелчок, и веселый женский голос сказал:
   – Нас нет дома. Пожалуйста, если вы хотите что-то сообщить, сделайте это после сигнала.
   Яна пожала плечами, не понимая, что так подействовало на ее подругу. И в ту же секунду женский голос, записанный на пленку, перебил другой голос, мужской.
   – А если вы не хотите оставить сообщение, можете просто сказать «привет», нам будет приятно. Перезвоните нам.
   У Яны медленно отвисла челюсть. Мужской голос без всяких сомнений принадлежал Федоренкову.

* * *

   – Твой Федоренков ведь не каждый день ночует дома? – Дарья Гром испытующе посмотрела на Яну. – Признавайся. Чтобы открыть правду, нам нужна достоверная информация. Враками делу не поможешь.
   Каждая клеточка ее тела была начинена атомной энергией, поэтому, несмотря на хрупкость и маленький рост, Дарья казалась необычайно сильной. Ее хотелось слушаться. Кроме того, она была несокрушима в спорах, и Яна уже давно решила понапрасну ей не перечить.
   – Да, Янка, нарывы вскрываются только скальпелем, если ковырять гвоздиком, ничего хорошего не получится, – поддакнула Маша, развалившись на диване.
   Они сидели в Машиной гостиной, Ливнев в огромных наушниках расположился возле компьютера, погрузившись в расчеты, задумчивый Бобик ходил взад-вперед по комнате, размышляя, вероятно, о вечном.
   – Да, иной раз Юрка остается в своей квартире, – подтвердила Яна. – Он поддерживает ее в жилом состоянии. И я не вижу в этом ничего криминального. Там у него множество документов, научные архивы… Я не горю желанием все это рассовывать по своим шкафам.
   – Что такое «иной раз»? – требовательно уточнила Дарья. – Раз в неделю, раз в месяц, раз в квартал?
   – Какая ты занудная… Ну, практически каждую пятницу. И еще иногда во вторник-среду. Или в четверг! В зависимости от напряженки на работе. Ты же знаешь, что его квартира ближе к институту, чем моя. Если он допоздна задерживается на службе, идет к себе. Ему даже ехать не надо, пешком десять минут.
   – Хорошая отмазка, – сердито прокомментировала Маша. – Он наверняка тебе дурит голову. И Зое тоже дурит.
   – Я в это не верю, – твердо ответила Яна. – Может быть, Зоя – его двоюродная сестра? Или подруга детства? И он просто ради хохмы записал на автоответчик несколько фраз?! Такое же может быть?
   – В жизни может быть все, что угодно, – заявила Дарья. – Верь мне. Вообрази самое невообразимое, и через некоторое время узнаешь, что это невообразимое где-то с кем-то уже произошло. Но! Когда речь идет о мужчинах, шанс удивиться ничтожно мал. Если засранца заподозрили в измене, в девяноста девяти случаях из ста он оказывается виновным.
   – Ведь первое, что тебе пришло в голову, – это именно измена, – поддержала подругу Маша. – Тем более чернокудрая Зоя стояла под окнами, а еще гонялась за тобой по магазину. Уж наверняка не для того, чтобы полечить тебе зубы! Думаю, она хотела пойти ва-банк. Судя по всему, бедняжка узнала о твоем существовании и решила выяснить отношения. А потом струсила. Если ты двинулась на нее с грозным видом… Когда ты хмуришь брови, я тоже тебя очень боюсь.
   – Иди к черту! Даш, а ты можешь про Зою хоть что-нибудь выяснить? – дрогнувшим голосом спросила Яна.
   – Конечно, могу, – ответила Дарья. – И обязательно выясню. Только мне нужно немного времени. Хотя самый простой путь – спросить самого Федоренкова. Припереть его к стене.
   – Ей некого припереть, – ответила Маша. – Он снова куда-то делся. Когда Янка рассказывала тебе о Федоренкове и его графике, она забыла упомянуть одну малюсенькую подробность: он частенько исчезает без предупреждения, потому что в их институте практикуются срочные командировки. То есть он может утром уйти на работу и пропасть дня на три, на четыре. А то и на пару недель.
   – И не сообщает о себе? – изумилась Дарья, повернувшись к Яне. – А если ты подумаешь, что он попал под машину или утонул в реке?
   – Первое время я так и думала, – вздохнула та. – Мы ссорились, мирились, я орала на него, обижалась, но все без толку. Если в его драгоценном институте аврал, он с головой погружается в проблему. Эти ученые, они все такие!
   – Не все, – язвительно сказала Маша и закинула ногу на ногу. – Многие ученые абсолютно нормальные люди.
   – Я бы на твоем месте помолчала бы, – с иронией заметила Дарья и глазами указала на Ливнева, который занес руки над клавиатурой компьютера и застыл, словно скованный льдом.
   – Он просто думает, – заступилась за своего родственника Маша. – Мыслительный процесс – штука сложная. Это вам не вареники лепить.
   – Девочки, а вы совершенно уверены, что он не подслушивает? – с подозрением спросила Дарья. Стриженная под мальчика, она подчеркивала свою женственность тем, что носила кофточки в обтяжку и красила губы алой помадой.
   – Я не уверена, – ухмыльнувшись, ответила Яна.
   – Вот и я не уверена.
   – Конечно, Павел не подслушивает! – возмутилась Маша. – Он взрослый человек, он строит самолеты. Бабское тарахтенье для него все равно что чириканье воробьев за окном. Да и куда нам деваться? На кухне мы втроем не поместимся. Еще и Бобик припрется, вздохнуть будет нельзя.
   – Можно пойти ко мне, но тогда Павел наверняка обидится, – сказала Яна. – Подумает, что его общество нам неприятно.
   – Если он нас не видит и не слышит, вряд ли он вообще о нас подумает, – пожала плечами Дарья.
   – Да ладно, о чем таком мы собираемся говорить? – воскликнула Маша. – А я жду важный звонок на домашний телефон, я же объяснила! Так что потерпите. Лично я уже привыкла не обращать на Павла никакого внимания.
   О себе Яна такого сказать не могла. Она очень даже обращала на Павла внимание. Несмотря на то что он сидел, как заколдованный, в его присутствии все казалось другим. Мир казался другим. В этом мире жить было гораздо интереснее. Даже чай был вкуснее, чем на кухне, это она уже давно заметила. Ей было даже капельку страшно, потому что в ее собственном Ледовитом океане неожиданно обнаружилось теплое течение. С каждым днем оно набирало силу, и Яна стала бегать к Машке по поводу и без повода, только чтобы почувствовать, как горячие потоки омывают ее сердце. И пусть Ливнев редко замечал ее, но это ничего не меняло, совсем ничего. Он был тут, дышал, жил, составлял какие-то уравнения, и от одного этого у Яны становилось хорошо на душе.
   – О, я придумала! – воскликнула Дарья. – Давайте включим телевизор и сделаем звук погромче. Тогда Павел точно ничего не услышит. Как хотите, а его молчаливое присутствие меня нервирует.
   – Ни о чем не может думать, лишь о своем телевидении, – проворчала Маша, взяла телевизионный пульт и нажала на кнопку включения.
   Как только засветился экран, из динамиков до них донеслись слова, заставившие трех подруг изумленно посмотреть друг на друга.
   – …Институт исследований биоресурсов и экосистем России, – говорил корреспондент.
   Он стоял перед зданием института, держа в одной руке микрофон, а другой увлеченно жестикулируя.
   – Макс Павленков, – констатировала Дарья, знавшая всех телевизионщиков в лицо. – С конкурирующего канала. Интересно, что они там нарыли?
   – Так давай послушаем, не мешай! – цыкнула Маша.
   И они все уставились на экран. Макс Павленков говорил бойко, и было ясно, что он не просто ведет рассказ о событиях, он с головой погружен в тему.
   – Еще весной структуры крупного предпринимателя Леонида Порожина без объявления войны совершили рейдерский захват прекрасно расположенной и потому весьма привлекательной недвижимости. Обескураженный директор бросился за помощью в полицию, в родное министерство, в префектуру. – Камера наехала на растерянного и бледного мужчину, являвшегося, судя по всему, пресловутым директором. – Вот тогда и выяснилось, что несколько лет назад прежнее руководство института в сговоре с одним крупным чиновником министерства по-деловому и быстро, используя весьма хитрые схемы, присвоили себе огромное здание.
   Однако в прошлом году чиновника этого нашли убитым на собственной даче, его подельник вскоре переехал на постоянное место жительства в Америку. И вот теперь респектабельный бизнесмен Порожин, известный как Леня Запорожец, предъявил свои права на здание института.
   Скандал разгорелся нешуточный – все-таки не заводик по производству зубных щеток пытаются лишить крыши над головой. СМИ несколько дней всячески обсасывали сладкую информационную конфетку. Леня охотно давал интервью телеканалам в своем роскошном офисе.
   Картинка на экране сменилась, и перед глазами изумленных зрительниц возник пресловутый Леня Запорожец.
   – Любой юрист вам скажет, что я добросовестный приобретатель этой недвижимости, – вещал он с расслабленной улыбкой палача, уставшего объяснять праздным зевакам, как работает гильотина. – Я собираюсь мирно решить вопрос о передаче собственности и сам готов помочь ученым в поисках нового помещения. Вероятно, оно будет меньше, вероятно, расположено на окраине города или за МКАД. Между прочим, я дал им время до конца года, хотя платить за содержание здания придется мне из своего кармана. Вообще, институт когда-то получил это помещение от государства бесплатно, а я вложил собственные, и немалые, деньги. Когда они вернутся – неизвестно. И никаких грубых захватов, никаких штурмов, никаких автоматчиков не было. Можете хоть сейчас прийти туда и убедиться. Все происходило очень цивилизованно.