– Не двигайся, иначе мозги вышибу, – прозвучало за спиной лейтенанта Камышова, и он предпочел поднять руки.
– Хорошо. Только робота остановите.
– Остановим…
Оказалось, что схватили не только лейтенанта. Всех пленных привели на капитанский мостик пред ясны очи эмира Аль Хусейна, восседавшего в командирском кресле, на некотором возвышении относительно всех остальных.
«Шестеро», – уныло посчитал оставшихся в живых солдат лейтенант Камышов, включив в это число и самого себя.
Противник действительно перегруппировался и зашел в тыл в самый неподходящий момент, когда все были заняты роботом и не заметили подошедших сзади матросов. Чем многие поплатились жизнью. Остальных взяли в плен.
– Доигрались, суки, – довольно произнес эмир Аль Хусейн, поглядывая на неверных, позади которых стоял стальной «янычар». Позади них стояла личная охрана эмира, числом десять человек – все, что осталось от полусотни.
– Что делать будешь? – спросил Роман, отметив, что их даже не связали.
«Да и зачем нас связывать? Одно движение мизинца, и нас расстреляют, как куропаток, двинуться не успеем», – тут же ответил себе на свой вопрос Роман.
Они стояли на коленях, и, словно издеваясь, перед солдатами в трех метрах от них сложили всю их амуницию: оружие, бронежилеты, пару гранат. Но ни до чего нельзя было дотянуться. Охрана смотрела зорко.
– С ними – знаю. А вот с тобой еще не придумал, – честно ответил Аль Хусейн. – Еще не придумал я такую смерть, которой хоть как-то можно было бы компенсировать мои страдания! Ты должен умирать медленно и максимально мучительно. Ты будешь умолять о пощаде, ноги мне целовать, чтобы я тебя прикончил быстро…
90
91
92
ЭПИЛОГ
– Хорошо. Только робота остановите.
– Остановим…
Оказалось, что схватили не только лейтенанта. Всех пленных привели на капитанский мостик пред ясны очи эмира Аль Хусейна, восседавшего в командирском кресле, на некотором возвышении относительно всех остальных.
«Шестеро», – уныло посчитал оставшихся в живых солдат лейтенант Камышов, включив в это число и самого себя.
Противник действительно перегруппировался и зашел в тыл в самый неподходящий момент, когда все были заняты роботом и не заметили подошедших сзади матросов. Чем многие поплатились жизнью. Остальных взяли в плен.
– Доигрались, суки, – довольно произнес эмир Аль Хусейн, поглядывая на неверных, позади которых стоял стальной «янычар». Позади них стояла личная охрана эмира, числом десять человек – все, что осталось от полусотни.
– Что делать будешь? – спросил Роман, отметив, что их даже не связали.
«Да и зачем нас связывать? Одно движение мизинца, и нас расстреляют, как куропаток, двинуться не успеем», – тут же ответил себе на свой вопрос Роман.
Они стояли на коленях, и, словно издеваясь, перед солдатами в трех метрах от них сложили всю их амуницию: оружие, бронежилеты, пару гранат. Но ни до чего нельзя было дотянуться. Охрана смотрела зорко.
– С ними – знаю. А вот с тобой еще не придумал, – честно ответил Аль Хусейн. – Еще не придумал я такую смерть, которой хоть как-то можно было бы компенсировать мои страдания! Ты должен умирать медленно и максимально мучительно. Ты будешь умолять о пощаде, ноги мне целовать, чтобы я тебя прикончил быстро…
90
Амели долго лежала на кровати, слегка прикрытая простыней, так долго, что начала возвращаться способность думать и понимать.
– Чего разлеглась?! Оделась бы! – прикрикнула старуха Замфири, закончив уборку. Эмир часто психовал и разбрасывал вещи.
К тому же она была недовольна новой женой Хусейна, развалившейся в бесстыдной наготе, это раздражало ее религиозные чувства. Ей часто приходилось одевать ее и кормить с ложечки. Замфири считала Амели сумасшедшей, что было недалеко от истины.
– Могла бы и поработать немного… а то мне из-за тебя приходится выслушивать в свой адрес всякие мерзости!
Стоун никак не отреагировала на выкрики старой служанки, но села и набросила на себя легкий халат. Ей уже было на все наплевать, но какие-то незаблокированные остатки разума позволяли сохранять минимальные правила приличия.
Потом начались странные вещи. Даже через звуконепроницаемую дверь было слышно, как топают десятки ног, разбегаясь по всем направлениям корабля.
Еще через какое-то время послышались глухие удары о борт корабля, и если приложить руку к стене, то можно было почувствовать вибрацию от очередного удара.
Амели видела, как мечется по комнате служанка. Она что-то собирала, а потом все бросала и падала на колени, вздрагивая и вереща при каждом ударе за дверью и дробном стуке: это были шаги роботов, расходившихся по всему кораблю и расстреливавших все, что движется.
«Если она боится, значит… – подумала Амели. Это была одна из немногих мыслей, родившихся в ее голове за последний месяц, и даже ее она не смогла додумать до конца: – Что же это значит для меня ее страх?»
Забухали взрывы, и жутко взревела сигнализация. По ушам словно ударили ладонями, и пришлось сглотнуть, чтобы снова нормально слышать и избавиться от неприятных ощущений.
Старуха заверещала еще сильнее. Она знала, что произошло, если таким образом заложило уши – взрывная разгерметизация.
Амели Стоун замерла, половиной тела спрятавшись за дверью в уборную, когда послышались чьи-то механические шаги за стеной и легкий звук расходящейся двери в каюту. Потом еще шаги, удар, и дверь в комнату влетела внутрь. Замфири заорала еще сильнее, будто увидела перед собой демона Темного мира, заставив Амели поморщиться, что было также первым проявлением чувств.
Робот сузил свои красные глаза, словно размышляя: враг перед ним или друг, но, не увидев опознавательных знаков союзника, выдал короткую очередь, и уже бесформенное тело старухи отбросило на кровать, залив ее кровью дорогое шелковое покрывало, которое она так и не успела поменять до прихода хозяина.
«Тринадцатый» осмотрел комнату, повернув голову, но никого больше не заметил – Амели тихонько сдвинулась в сторону, скрывшись из поля зрения «ХК-13А». После этого робот развернулся и зашагал прочь. У него имелось четкое задание, и он должен его выполнить.
Амели Стоун при виде окровавленной кровати вдруг испытала необычайное чувство внутреннего удовлетворения, которое поразило даже ее саму – ярого сторонника ненасилия.
Все стихло, а мучителя по-прежнему не было. «Может, его убили?» – с надеждой подумала Амели. Она вдруг вспомнила, что с ней происходило все это время, эту перекошенную от удовольствия рожу, это вонючее тело, которое подвергалось омовению только раз в неделю.
Воспоминания оказались слишком яркими, и Стоун снова провалилась в ступорное состояние. Из него ее вывели уже знакомые удары о борт и последующие звуки выстрелов, крики матросов и взрывы.
Амели почему-то была уверена, что эти уж точно убьют ненавистного ей мучителя, и пошла посмотреть, как это сделают. Она не была уверена, что, несмотря на все мучения, вынесенные ею, она сможет его убить сама.
Звуки боя стихли, и она заблудилась в бесконечных развязках коридоров. Она спускалась и поднималась, поворачивала то направо, то налево. Трупы людей уже не пугали ее, только вызывали какую-то брезгливость, Амели не хотела наступить ногой в эти лужи крови и мозгов.
Ее больше пугали пробегавшие живые матросы, в переходах добивавшие оставшихся немногочисленных роботов, все еще выполнявших свою задачу, не понимая, что в этом нет уже никакого смысла. А вскоре она пошла именно по тем коридорам, где этих трупов валялось больше всего.
Решение было бессознательным, но именно оно и привело ее туда, куда она так хотела попасть – на капитанский мостик.
Здесь лежало много трупов, пожалуй, больше всего, они лежали вперемешку с роботами. Но несмотря на свое нездоровье, одно из лиц она узнала сразу. Это был один из ее пациентов – солдат из темных веков.
Шлем сняли, видимо, солдата проверяли на признаки жизни и, убедившись, что он мертв, оставили лежать на месте.
«А что случилось с Романом?!» – с непонятными для себя ужасом подумала Амели Стоун, припомнив это его вечное «что вы делаете сегодня вечером?».
Солдата убили в спину, но он крепко сжимал свой автомат. Может, именно поэтому Амели и захотела его взять, потому что это оружие представляло для него ценность. Пальцы погибшего солдата, схватившего «аддер» мертвой хваткой, поддавались плохо, но стоило разжать один из судорожно сжатых пальцев, как и все остальные разжались сами собой, высвободив оружие, будто понимая, что живым оно сейчас нужно больше всего.
– Спасибо, – поблагодарила Амели, и дрожащими пальцами закрыла в ужасе открытые и уже помутневшие глаза.
Для ослабленного от долгого отказа от пищи организма автомат оказался неимоверно тяжелым. Но Амели все же удалось его поднять, повесив ремешок на шею. Она отлично знала, за какой крючок нужно дергать, чтобы выстрелить, а главное почувствовала, что сможет это сделать.
Неподалеку слышались голоса. Амели осторожно пошла вперед и остановилась, увидев стоящих на коленях шестерых своих пациентов. Над ними возвышался робот «ХК-12С».
«Но почему он не стреляет? – не понимала Амели. – Ведь позади стоят его враги…»
И словно услышав ее немой вопрос, один из солдат спросил:
– Как же вам удалось переманить робота на свою сторону?
– Думаешь, мы совсем дикари, неверный?!
Амели узнала ненавистный голос эмира и стала осторожно передвигаться так, чтобы увидеть его, для чего пришлось выйти из тени, но ее по-прежнему не замечали.
– Нет, мы не дикари… мои программисты перепрограммировали его на порядок лучше. Ему даже не нужны опознавательные знаки, штрих-коды и прочая мура, чтобы видеть, где свой, а где чужой.
– Действительно, гораздо удобнее. Пожалуй, ваши программисты лучше…
Амели встретилась глазами с одним из солдат, это был тот самый лейтенант Камышов. Его губы что-то прошептали, но она никак не могла понять, что именно он хочет ей сказать.
«Стреляй», – наконец-то прочитала она.
«Стрелять?» – также беззвучно переспросила Амели Стоун.
«Да, стреляй…»
– Чего разлеглась?! Оделась бы! – прикрикнула старуха Замфири, закончив уборку. Эмир часто психовал и разбрасывал вещи.
К тому же она была недовольна новой женой Хусейна, развалившейся в бесстыдной наготе, это раздражало ее религиозные чувства. Ей часто приходилось одевать ее и кормить с ложечки. Замфири считала Амели сумасшедшей, что было недалеко от истины.
– Могла бы и поработать немного… а то мне из-за тебя приходится выслушивать в свой адрес всякие мерзости!
Стоун никак не отреагировала на выкрики старой служанки, но села и набросила на себя легкий халат. Ей уже было на все наплевать, но какие-то незаблокированные остатки разума позволяли сохранять минимальные правила приличия.
Потом начались странные вещи. Даже через звуконепроницаемую дверь было слышно, как топают десятки ног, разбегаясь по всем направлениям корабля.
Еще через какое-то время послышались глухие удары о борт корабля, и если приложить руку к стене, то можно было почувствовать вибрацию от очередного удара.
Амели видела, как мечется по комнате служанка. Она что-то собирала, а потом все бросала и падала на колени, вздрагивая и вереща при каждом ударе за дверью и дробном стуке: это были шаги роботов, расходившихся по всему кораблю и расстреливавших все, что движется.
«Если она боится, значит… – подумала Амели. Это была одна из немногих мыслей, родившихся в ее голове за последний месяц, и даже ее она не смогла додумать до конца: – Что же это значит для меня ее страх?»
Забухали взрывы, и жутко взревела сигнализация. По ушам словно ударили ладонями, и пришлось сглотнуть, чтобы снова нормально слышать и избавиться от неприятных ощущений.
Старуха заверещала еще сильнее. Она знала, что произошло, если таким образом заложило уши – взрывная разгерметизация.
Амели Стоун замерла, половиной тела спрятавшись за дверью в уборную, когда послышались чьи-то механические шаги за стеной и легкий звук расходящейся двери в каюту. Потом еще шаги, удар, и дверь в комнату влетела внутрь. Замфири заорала еще сильнее, будто увидела перед собой демона Темного мира, заставив Амели поморщиться, что было также первым проявлением чувств.
Робот сузил свои красные глаза, словно размышляя: враг перед ним или друг, но, не увидев опознавательных знаков союзника, выдал короткую очередь, и уже бесформенное тело старухи отбросило на кровать, залив ее кровью дорогое шелковое покрывало, которое она так и не успела поменять до прихода хозяина.
«Тринадцатый» осмотрел комнату, повернув голову, но никого больше не заметил – Амели тихонько сдвинулась в сторону, скрывшись из поля зрения «ХК-13А». После этого робот развернулся и зашагал прочь. У него имелось четкое задание, и он должен его выполнить.
Амели Стоун при виде окровавленной кровати вдруг испытала необычайное чувство внутреннего удовлетворения, которое поразило даже ее саму – ярого сторонника ненасилия.
Все стихло, а мучителя по-прежнему не было. «Может, его убили?» – с надеждой подумала Амели. Она вдруг вспомнила, что с ней происходило все это время, эту перекошенную от удовольствия рожу, это вонючее тело, которое подвергалось омовению только раз в неделю.
Воспоминания оказались слишком яркими, и Стоун снова провалилась в ступорное состояние. Из него ее вывели уже знакомые удары о борт и последующие звуки выстрелов, крики матросов и взрывы.
Амели почему-то была уверена, что эти уж точно убьют ненавистного ей мучителя, и пошла посмотреть, как это сделают. Она не была уверена, что, несмотря на все мучения, вынесенные ею, она сможет его убить сама.
Звуки боя стихли, и она заблудилась в бесконечных развязках коридоров. Она спускалась и поднималась, поворачивала то направо, то налево. Трупы людей уже не пугали ее, только вызывали какую-то брезгливость, Амели не хотела наступить ногой в эти лужи крови и мозгов.
Ее больше пугали пробегавшие живые матросы, в переходах добивавшие оставшихся немногочисленных роботов, все еще выполнявших свою задачу, не понимая, что в этом нет уже никакого смысла. А вскоре она пошла именно по тем коридорам, где этих трупов валялось больше всего.
Решение было бессознательным, но именно оно и привело ее туда, куда она так хотела попасть – на капитанский мостик.
Здесь лежало много трупов, пожалуй, больше всего, они лежали вперемешку с роботами. Но несмотря на свое нездоровье, одно из лиц она узнала сразу. Это был один из ее пациентов – солдат из темных веков.
Шлем сняли, видимо, солдата проверяли на признаки жизни и, убедившись, что он мертв, оставили лежать на месте.
«А что случилось с Романом?!» – с непонятными для себя ужасом подумала Амели Стоун, припомнив это его вечное «что вы делаете сегодня вечером?».
Солдата убили в спину, но он крепко сжимал свой автомат. Может, именно поэтому Амели и захотела его взять, потому что это оружие представляло для него ценность. Пальцы погибшего солдата, схватившего «аддер» мертвой хваткой, поддавались плохо, но стоило разжать один из судорожно сжатых пальцев, как и все остальные разжались сами собой, высвободив оружие, будто понимая, что живым оно сейчас нужно больше всего.
– Спасибо, – поблагодарила Амели, и дрожащими пальцами закрыла в ужасе открытые и уже помутневшие глаза.
Для ослабленного от долгого отказа от пищи организма автомат оказался неимоверно тяжелым. Но Амели все же удалось его поднять, повесив ремешок на шею. Она отлично знала, за какой крючок нужно дергать, чтобы выстрелить, а главное почувствовала, что сможет это сделать.
Неподалеку слышались голоса. Амели осторожно пошла вперед и остановилась, увидев стоящих на коленях шестерых своих пациентов. Над ними возвышался робот «ХК-12С».
«Но почему он не стреляет? – не понимала Амели. – Ведь позади стоят его враги…»
И словно услышав ее немой вопрос, один из солдат спросил:
– Как же вам удалось переманить робота на свою сторону?
– Думаешь, мы совсем дикари, неверный?!
Амели узнала ненавистный голос эмира и стала осторожно передвигаться так, чтобы увидеть его, для чего пришлось выйти из тени, но ее по-прежнему не замечали.
– Нет, мы не дикари… мои программисты перепрограммировали его на порядок лучше. Ему даже не нужны опознавательные знаки, штрих-коды и прочая мура, чтобы видеть, где свой, а где чужой.
– Действительно, гораздо удобнее. Пожалуй, ваши программисты лучше…
Амели встретилась глазами с одним из солдат, это был тот самый лейтенант Камышов. Его губы что-то прошептали, но она никак не могла понять, что именно он хочет ей сказать.
«Стреляй», – наконец-то прочитала она.
«Стрелять?» – также беззвучно переспросила Амели Стоун.
«Да, стреляй…»
91
Роман лихорадочно думал, что бы предпринять, поскольку было ясно, скоро его в лучшем случае четвертуют, про худший случай думать даже не хотелось, Но и на безрассудный поступок вроде затяжного прыжка к оружию он тоже готов не был, так как понимал, что не успеет, потому и задал вопрос про «янычара», чтобы хоть как-то потянуть время, а там, глядишь, что-нибудь да срастется. Либо охрана допустит ошибку, либо сам эмир спустится, чтобы лично попинать пленников, и тогда его можно будет достать, пусть и ценой своей жизни.
– Действительно, гораздо удобнее. Пожалуй, ваши программисты лучше…
На последнем слове Камышов подавился, он не поверил своим глазам, увидев Амели, словно привидение, вышедшую из тьмы коридора. Худая, как скелет, бледная, но с оружием в руках и с пальцем на спусковом крючке.
– Стреляй, – одними губами шептал Роман, буравя Амели взглядом, словно гипнотизируя ее, чтобы она поняла его лучше.
Непорядок заметил и эмир.
– Эй, ты чего, с катушек слетел, неверный?.. – спросил он.
– Стреляй, – продолжал шептать лейтенант, не обращая внимания на Аль Хусейна, хотя он отлично понимал, что время катастрофически тает и сейчас возможную спасительницу заметят.
«Стрелять?»
– Да, стреляй…
Роман краем глаза видел, как эмир Хусейн поворачивает голову, чтобы проследить за взглядом пленного.
– Хорошо, – ответила Амели.
– Ложись! – прокричал лейтенант, когда увидел, что палец Амели Стоун начинает нажимать курок автомата, направив ствол прямо на них.
– Убей их всех, «янычар»! – закричал эмир Аль Хусейн, но его голос потонул в гулких выстрелах «аддера».
Солдаты упали плашмя вовремя. Очереди буквально прошлись у них над головами. Не успевшая среагировать охрана также попыталась скрыться от губительного огня, но секундная задержка сделала свое дело, и половина охраны и большая часть матросов упала на пол, уже не подавая признаков жизни.
Отдача и неумение стрелять отбросила Амели на стенку, но она так и не отпустила палец с курка до тех пор, пока не вышли все патроны.
Заработал и «янычар». Он поднял свою руку с автоматом в поиске цели.
Сержант Галс одним из первых бросился к валявшемуся в куче оружию, но, как и все остальные, он увидел, что робот ожил и, схватив гранату, бросился обратно, по пути выдергивая чеку.
Робот не оплошал. То ли оуткастские программисты ввели новую функцию, то ли земные инженеры постарались по настоянию Камышова и других, отметивших этот недостаток в первых моделях, но «янычар» обладал возможностью рукопашного боя, и свободной рукой схватил сержанта за горло своими тремя стальными пальцами.
Одно движение и голова Петра безвольно откинулась назад. Задергались в посмертной судороге ноги и начала выпадать из ослабших рук граната. Еще одна конвульсия, и граната полетела вниз.
Голова звенела пустотой, мысли словно попрятались в самых глубоких щелях сознания. Роман действовал, как автомат, он видел, что робот уже стреляет и в сторону летит пробитое навылет тело Рашида Алимова, впрочем, при таком попадании не помог бы даже сейчас отсутствующий бронежилет. В кого-то целится Чуй.
Все это зафиксировалось, но не осмысливалось. Камышов подскочил к роботу, увернувшись от строчащего автомата, и подхватил выпавшую гранату. После чего, словно баскетболист, взмыл вверх и заложил заряд в расщелину между головой и грудью «двенадцатого».
Прошли оставшиеся две секунды, за которые лейтенант успел зайти роботу за спину, и раздался взрыв, подбросивший вырванную с корнем голову «ХК-12С», ударив ее о высокий потолок капитанского мостика.
«Янычар» упал, подмяв под себя тело сержанта Галса, но тому уже было все равно.
Оставшиеся трое солдат добивали охрану эмира, которого Роман никак не мог отыскать взглядом. Исчезла и сама Амели.
Камышов выскочил в коридор, на ходу подхватив пистолет и десантный нож, автоматически засунув его назад, за спину.
Амели Стоун уже практически пришла в себя и отчаянно сопротивлялась, мешая Хусейну быстро скрыться, но он ее не бросал, шестым чувством понимая, что это его шанс остаться в живых, потому как больше никого этот неверный не пощадит, да и некем ему было больше прикрыться. Ну не собственными же матросами? Смех один.
– Стой, – просто сказал лейтенант.
Шалим Аль Хусейн остановился, и даже его жертва затихла от спокойного и решительного голоса Камышова.
– Не подходи… Положи пистолет и отойди.
– Хорошо.
Роман выполнил условия. Сложил «ДОТ-11» у ног и отошел на несколько шагов назад. Эмир, придерживая Амели, подошел и приказал ей поднять оружие. Стоун наклонилась, присел и сам Аль Хусейн, но все же недостаточно низко, и нож, блеснув режущей кромкой, вошел эмиру в плечо. Пистолет, который Хусейн держал в руке, выпал, так и не выстрелив.
– Вставай.
Роман поднял упавшего эмира, пытавшегося вытащить нож из плеча, но у него ничего не получалось. Ему было слишком больно.
– Действительно, гораздо удобнее. Пожалуй, ваши программисты лучше…
На последнем слове Камышов подавился, он не поверил своим глазам, увидев Амели, словно привидение, вышедшую из тьмы коридора. Худая, как скелет, бледная, но с оружием в руках и с пальцем на спусковом крючке.
– Стреляй, – одними губами шептал Роман, буравя Амели взглядом, словно гипнотизируя ее, чтобы она поняла его лучше.
Непорядок заметил и эмир.
– Эй, ты чего, с катушек слетел, неверный?.. – спросил он.
– Стреляй, – продолжал шептать лейтенант, не обращая внимания на Аль Хусейна, хотя он отлично понимал, что время катастрофически тает и сейчас возможную спасительницу заметят.
«Стрелять?»
– Да, стреляй…
Роман краем глаза видел, как эмир Хусейн поворачивает голову, чтобы проследить за взглядом пленного.
– Хорошо, – ответила Амели.
– Ложись! – прокричал лейтенант, когда увидел, что палец Амели Стоун начинает нажимать курок автомата, направив ствол прямо на них.
– Убей их всех, «янычар»! – закричал эмир Аль Хусейн, но его голос потонул в гулких выстрелах «аддера».
Солдаты упали плашмя вовремя. Очереди буквально прошлись у них над головами. Не успевшая среагировать охрана также попыталась скрыться от губительного огня, но секундная задержка сделала свое дело, и половина охраны и большая часть матросов упала на пол, уже не подавая признаков жизни.
Отдача и неумение стрелять отбросила Амели на стенку, но она так и не отпустила палец с курка до тех пор, пока не вышли все патроны.
Заработал и «янычар». Он поднял свою руку с автоматом в поиске цели.
Сержант Галс одним из первых бросился к валявшемуся в куче оружию, но, как и все остальные, он увидел, что робот ожил и, схватив гранату, бросился обратно, по пути выдергивая чеку.
Робот не оплошал. То ли оуткастские программисты ввели новую функцию, то ли земные инженеры постарались по настоянию Камышова и других, отметивших этот недостаток в первых моделях, но «янычар» обладал возможностью рукопашного боя, и свободной рукой схватил сержанта за горло своими тремя стальными пальцами.
Одно движение и голова Петра безвольно откинулась назад. Задергались в посмертной судороге ноги и начала выпадать из ослабших рук граната. Еще одна конвульсия, и граната полетела вниз.
Голова звенела пустотой, мысли словно попрятались в самых глубоких щелях сознания. Роман действовал, как автомат, он видел, что робот уже стреляет и в сторону летит пробитое навылет тело Рашида Алимова, впрочем, при таком попадании не помог бы даже сейчас отсутствующий бронежилет. В кого-то целится Чуй.
Все это зафиксировалось, но не осмысливалось. Камышов подскочил к роботу, увернувшись от строчащего автомата, и подхватил выпавшую гранату. После чего, словно баскетболист, взмыл вверх и заложил заряд в расщелину между головой и грудью «двенадцатого».
Прошли оставшиеся две секунды, за которые лейтенант успел зайти роботу за спину, и раздался взрыв, подбросивший вырванную с корнем голову «ХК-12С», ударив ее о высокий потолок капитанского мостика.
«Янычар» упал, подмяв под себя тело сержанта Галса, но тому уже было все равно.
Оставшиеся трое солдат добивали охрану эмира, которого Роман никак не мог отыскать взглядом. Исчезла и сама Амели.
Камышов выскочил в коридор, на ходу подхватив пистолет и десантный нож, автоматически засунув его назад, за спину.
Амели Стоун уже практически пришла в себя и отчаянно сопротивлялась, мешая Хусейну быстро скрыться, но он ее не бросал, шестым чувством понимая, что это его шанс остаться в живых, потому как больше никого этот неверный не пощадит, да и некем ему было больше прикрыться. Ну не собственными же матросами? Смех один.
– Стой, – просто сказал лейтенант.
Шалим Аль Хусейн остановился, и даже его жертва затихла от спокойного и решительного голоса Камышова.
– Не подходи… Положи пистолет и отойди.
– Хорошо.
Роман выполнил условия. Сложил «ДОТ-11» у ног и отошел на несколько шагов назад. Эмир, придерживая Амели, подошел и приказал ей поднять оружие. Стоун наклонилась, присел и сам Аль Хусейн, но все же недостаточно низко, и нож, блеснув режущей кромкой, вошел эмиру в плечо. Пистолет, который Хусейн держал в руке, выпал, так и не выстрелив.
– Вставай.
Роман поднял упавшего эмира, пытавшегося вытащить нож из плеча, но у него ничего не получалось. Ему было слишком больно.
92
Эмира Шалима Аль Хусейна лейтенант приволок обратно на капитанский мостик.
Тем временем оуткастский флот подходил к Земле, беспрепятственно пройдя Марс. Земное командование, по всей видимости, отвело все корабли к Земле.
Камышов думал организовать у Марса очередной рубеж из восстановленных в прошлых боях кораблей, которые были повреждены, но при мелком ремонте могли продолжить исполнять свое прямое предназначение. Но этого не произошло. Восстанавливать было практически нечего.
На широком экране зрители хорошо видели, как завязывается очередной бой между земным и оуткастским флотом возле Луны. Шансов у первых не было. Никаких.
Имперские корабли быстро подбили десяток крейсеров и продолжили путь к Земле, где остались последние сорок авианосцев. Максимум, что они могли, так это задержать десантирование, сбить сотню другую десантных шаттлов и все. И это в самом благоприятном случае.
Понимал это и Аль Хусейн.
– Вы проиграли, неверные, – злобно шипя, выдавил из себя эмир, зажимая кровоточащую рану. – Так что сложите оружие и сдайтесь на милость победителя.
– Это ты-то победитель?!
– Да, я!
Десантные транспорты действительно строились в порядки, чтобы удобнее было сбрасывать десант, а линкоры и крейсеры устремились вперед, чтобы еще загодя разобраться с авианосцами и по возможности вообще ликвидировать всякую опасность для десанта.
– Останови свои корабли, и тогда уже я проявлю к тебе снисходительность, – глухо проговорил Роман. – Иначе…
– Иначе, что?!
– Я убью тебя.
– И чего ты этим добьешься? Землю уничтожат, так и знай!
Камышов надавил на рану эмира, и тот взвыл от боли.
– Ты не понял. Я буду убивать тебя медленно, отрезать кусочек за кусочком, как это ты так недавно мне обещал. Поверь мне, я это умею не хуже твоих мясников. И некоторый опыт имеется…
Хусейн взглянул в глаза лейтенанта, но не увидел там ничего, кроме пустоты и… может быть, грусти, которая почему-то напугала его больше всего. Он понял: этот человек добьется своего так или иначе.
– Хорошо… я отзову корабли.
Эмир действительно отозвал корабли, и уже посыпавшиеся с транспортов десантные челноки стали возвращаться обратно на материнские корабли. Командиры кораблей не понимали, требовали объяснений. Некоторые даже в открытую обвиняли своего эмира в предательстве, но оставшиеся верные своему правителю капитаны по его приказу быстро навели порядок, дав по мятежникам предупредительные залпы.
С Земли сами вышли на связь. Лицо президента Земной Федерации выглядело радостным и прямо-таки светилось от счастья. Видно, что он и все, кто был рядом с ним, готовились к смерти, и такое неожиданное избавление у большинства забрало последние силы, и они смеялись в своих креслах, чуть ли не истерично.
– Спасибо вам, спасибо! – говорил президент Стив Гуттенберг, никак не находя нужных слов благодарности. – Мы не забудем этого никогда! Вы спасли Землю от порабощения или того хуже – уничтожения! Вы спасли всю нашу цивилизацию, наш образ жизни, наши ценности…
Президент говорил что-то еще, слова лились из него, как из рога изобилия, но лейтенант его уже не слушал.
Камышов повернулся к своим оставшимся в живых людям, их было трое.
– Что ты задумал? – спросил старшина Фрейндлих, забинтовывая себе руку.
Роман перевел взгляд с Аль Хусейна на ту часть экрана, где по-прежнему были видны корабли, и обратно на президента и на чумазую Амели.
– Это нежизнеспособная цивилизация…
– Ромео… – вкрадчиво зашептал старшина, поняв наконец, что задумал лейтенант. Поняли это и остальные. – Не делай этого. Хотя…
– Чего не делать? – не поняла Амели.
– Давай Хусейн, отдавай приказ, – сказал Роман, оставив вопрос доктора Стоун без ответа. – Начинай штурм, но только силами десанта, без авиационной поддержки. Непосредственно в городах не приземляться. Ты понял?
– Понял…
– Что вы натворили?! – завопил с экрана президент. Его лицо перекосило от ужаса. – Не делайте этого! Ведь тем самым вы разрушите, вы уничтожите нашу цивилизацию!
– Разрушу, но не уничтожу, – не согласился с президентом Роман. – Десант даже не доберется до городов. Ведь на поверхности многомиллионная армия роботов. Скорее всего, людям даже не придется стрелять, десант уничтожат раньше.
– Но зачем?
– Вы добрые, но слабые… Еще древние говорили, что добро должно быть с кулаками. Они, – Камышов показал на эмира, – они вернутся в любом случае, такова их природа, даже если бы ушли сейчас. И они вернутся, может, через сто, может, через двести лет, но вернутся. Возможно, не так, как сейчас, с армадой боевых крейсеров, а исподтишка, с террором. Будут взрывать корабли, подсылая своих смертников, или даже целые города, пронеся мимо полиции, от которой осталось одно название, пару атомных бомбочек. Поэтому вам нужно показать, что Земля уязвима. Ведь через десятки лет все забудут, какими жертвами удалось отстоять планету, все будут помнить, что ее отстояли и враг на нее даже не ступил и не поработил, а значит, нечего бояться и можно жить дальше, как жили. А так жить нельзя, вы должны уметь защищать себя. Пожалуй, все… Давай эмир, командуй десантирование.
И Шалим Аль Хусейн отдал приказ о штурме.
Десантные боты, только что прикрепившиеся к своим кораблям, снова пошли к Земле. Их было много, очень много.
Роман повернулся к Амели, он хотел по старой привычке поинтересоваться: «Что она делает сегодня вечером?», но передумал, увидев ее дикий взгляд, и лейтенант не мог понять, чего в нем больше: сумасшествия или животного ужаса от того, что он сделал с ее привычным миром.
«Надеюсь, с ней будет все в порядке», – с надеждой подумал лейтенант.
– И что теперь? – спросил Аль Хусейн и тут же пожалел, что вообще подал голос.
– Мавр сделал свое дело, мавр может уходить…
Грянул выстрел, и эмир, всплеснув руками, завалился на живот.
Тем временем оуткастский флот подходил к Земле, беспрепятственно пройдя Марс. Земное командование, по всей видимости, отвело все корабли к Земле.
Камышов думал организовать у Марса очередной рубеж из восстановленных в прошлых боях кораблей, которые были повреждены, но при мелком ремонте могли продолжить исполнять свое прямое предназначение. Но этого не произошло. Восстанавливать было практически нечего.
На широком экране зрители хорошо видели, как завязывается очередной бой между земным и оуткастским флотом возле Луны. Шансов у первых не было. Никаких.
Имперские корабли быстро подбили десяток крейсеров и продолжили путь к Земле, где остались последние сорок авианосцев. Максимум, что они могли, так это задержать десантирование, сбить сотню другую десантных шаттлов и все. И это в самом благоприятном случае.
Понимал это и Аль Хусейн.
– Вы проиграли, неверные, – злобно шипя, выдавил из себя эмир, зажимая кровоточащую рану. – Так что сложите оружие и сдайтесь на милость победителя.
– Это ты-то победитель?!
– Да, я!
Десантные транспорты действительно строились в порядки, чтобы удобнее было сбрасывать десант, а линкоры и крейсеры устремились вперед, чтобы еще загодя разобраться с авианосцами и по возможности вообще ликвидировать всякую опасность для десанта.
– Останови свои корабли, и тогда уже я проявлю к тебе снисходительность, – глухо проговорил Роман. – Иначе…
– Иначе, что?!
– Я убью тебя.
– И чего ты этим добьешься? Землю уничтожат, так и знай!
Камышов надавил на рану эмира, и тот взвыл от боли.
– Ты не понял. Я буду убивать тебя медленно, отрезать кусочек за кусочком, как это ты так недавно мне обещал. Поверь мне, я это умею не хуже твоих мясников. И некоторый опыт имеется…
Хусейн взглянул в глаза лейтенанта, но не увидел там ничего, кроме пустоты и… может быть, грусти, которая почему-то напугала его больше всего. Он понял: этот человек добьется своего так или иначе.
– Хорошо… я отзову корабли.
Эмир действительно отозвал корабли, и уже посыпавшиеся с транспортов десантные челноки стали возвращаться обратно на материнские корабли. Командиры кораблей не понимали, требовали объяснений. Некоторые даже в открытую обвиняли своего эмира в предательстве, но оставшиеся верные своему правителю капитаны по его приказу быстро навели порядок, дав по мятежникам предупредительные залпы.
С Земли сами вышли на связь. Лицо президента Земной Федерации выглядело радостным и прямо-таки светилось от счастья. Видно, что он и все, кто был рядом с ним, готовились к смерти, и такое неожиданное избавление у большинства забрало последние силы, и они смеялись в своих креслах, чуть ли не истерично.
– Спасибо вам, спасибо! – говорил президент Стив Гуттенберг, никак не находя нужных слов благодарности. – Мы не забудем этого никогда! Вы спасли Землю от порабощения или того хуже – уничтожения! Вы спасли всю нашу цивилизацию, наш образ жизни, наши ценности…
Президент говорил что-то еще, слова лились из него, как из рога изобилия, но лейтенант его уже не слушал.
Камышов повернулся к своим оставшимся в живых людям, их было трое.
– Что ты задумал? – спросил старшина Фрейндлих, забинтовывая себе руку.
Роман перевел взгляд с Аль Хусейна на ту часть экрана, где по-прежнему были видны корабли, и обратно на президента и на чумазую Амели.
– Это нежизнеспособная цивилизация…
– Ромео… – вкрадчиво зашептал старшина, поняв наконец, что задумал лейтенант. Поняли это и остальные. – Не делай этого. Хотя…
– Чего не делать? – не поняла Амели.
– Давай Хусейн, отдавай приказ, – сказал Роман, оставив вопрос доктора Стоун без ответа. – Начинай штурм, но только силами десанта, без авиационной поддержки. Непосредственно в городах не приземляться. Ты понял?
– Понял…
– Что вы натворили?! – завопил с экрана президент. Его лицо перекосило от ужаса. – Не делайте этого! Ведь тем самым вы разрушите, вы уничтожите нашу цивилизацию!
– Разрушу, но не уничтожу, – не согласился с президентом Роман. – Десант даже не доберется до городов. Ведь на поверхности многомиллионная армия роботов. Скорее всего, людям даже не придется стрелять, десант уничтожат раньше.
– Но зачем?
– Вы добрые, но слабые… Еще древние говорили, что добро должно быть с кулаками. Они, – Камышов показал на эмира, – они вернутся в любом случае, такова их природа, даже если бы ушли сейчас. И они вернутся, может, через сто, может, через двести лет, но вернутся. Возможно, не так, как сейчас, с армадой боевых крейсеров, а исподтишка, с террором. Будут взрывать корабли, подсылая своих смертников, или даже целые города, пронеся мимо полиции, от которой осталось одно название, пару атомных бомбочек. Поэтому вам нужно показать, что Земля уязвима. Ведь через десятки лет все забудут, какими жертвами удалось отстоять планету, все будут помнить, что ее отстояли и враг на нее даже не ступил и не поработил, а значит, нечего бояться и можно жить дальше, как жили. А так жить нельзя, вы должны уметь защищать себя. Пожалуй, все… Давай эмир, командуй десантирование.
И Шалим Аль Хусейн отдал приказ о штурме.
Десантные боты, только что прикрепившиеся к своим кораблям, снова пошли к Земле. Их было много, очень много.
Роман повернулся к Амели, он хотел по старой привычке поинтересоваться: «Что она делает сегодня вечером?», но передумал, увидев ее дикий взгляд, и лейтенант не мог понять, чего в нем больше: сумасшествия или животного ужаса от того, что он сделал с ее привычным миром.
«Надеюсь, с ней будет все в порядке», – с надеждой подумал лейтенант.
– И что теперь? – спросил Аль Хусейн и тут же пожалел, что вообще подал голос.
– Мавр сделал свое дело, мавр может уходить…
Грянул выстрел, и эмир, всплеснув руками, завалился на живот.
ЭПИЛОГ
Прошел год с того момента, как лейтенант Роман Камышов позволил оуткастам десантироваться на Землю и, как он и ожидал, у них ничего не вышло. Люди без поддержки авиации ничего не смогли сделать с роботами, у которых, в свою очередь, эта авиация была. Так что бои шли недолго, но важно было то, что они все-таки шли.
Роман со своими оставшимися людьми перебрался на Анхорит не только потому, что его на Земле объявили персоной «Нон грата», но и потому, что психология и образ жизни отшельников ему был более понятен и привычен.
С собой Камышов прихватил десяток линкоров имперского флота в качестве трофея, организовав свое частное охранное агентство. Поскольку после поражения на Оуткасте началась самая настоящая гражданская война, очень много кораблей некогда могучего Имперского флота отошли к различным кланам, и они стали промышлять пиратством, а потому торговцам требовалась хорошая защита, так что его бизнес процветал.
Роман выкупил офис самого богатого судовладельца мистера Бартоломео Лютца, собственно, он и направлялся на встречу с ним для заключения сделки. Для сопровождения его каравана в дальнюю колонию, находящуюся практически на границе освоенного космоса, требовался надежный конвой.
На пороге Роман встретил старшину Фрейндлиха, нынче начальника безопасности. Он улыбался во все тридцать два зуба.
– Ты чего такой веселый? – удивился Камышов. – Вроде бы травкой не балуешься.
– Ничего Ромео, ничего…
– Ну-ну…
Роман направился к лифту и вдруг позади себя услышал знакомый женский голос:
– Что вы делаете сегодня вечером?
Камышов обернулся. Перед ним стояла Амели. В ее глазах исчез нездоровый безумный блеск, лишь черты лица неуловимо изменились, став, что ли, более острыми.
– Ничего, доктор Стоун. Но я с радостью поменял бы все свои планы, если бы они были…
Роман со своими оставшимися людьми перебрался на Анхорит не только потому, что его на Земле объявили персоной «Нон грата», но и потому, что психология и образ жизни отшельников ему был более понятен и привычен.
С собой Камышов прихватил десяток линкоров имперского флота в качестве трофея, организовав свое частное охранное агентство. Поскольку после поражения на Оуткасте началась самая настоящая гражданская война, очень много кораблей некогда могучего Имперского флота отошли к различным кланам, и они стали промышлять пиратством, а потому торговцам требовалась хорошая защита, так что его бизнес процветал.
Роман выкупил офис самого богатого судовладельца мистера Бартоломео Лютца, собственно, он и направлялся на встречу с ним для заключения сделки. Для сопровождения его каравана в дальнюю колонию, находящуюся практически на границе освоенного космоса, требовался надежный конвой.
На пороге Роман встретил старшину Фрейндлиха, нынче начальника безопасности. Он улыбался во все тридцать два зуба.
– Ты чего такой веселый? – удивился Камышов. – Вроде бы травкой не балуешься.
– Ничего Ромео, ничего…
– Ну-ну…
Роман направился к лифту и вдруг позади себя услышал знакомый женский голос:
– Что вы делаете сегодня вечером?
Камышов обернулся. Перед ним стояла Амели. В ее глазах исчез нездоровый безумный блеск, лишь черты лица неуловимо изменились, став, что ли, более острыми.
– Ничего, доктор Стоун. Но я с радостью поменял бы все свои планы, если бы они были…