Страница:
Один из круглосуточных информационных кабельных каналов предлагал более пристойные звук и «картинку», которые лишь изредка искажались.
Молодая женщина, Вероника как-ее-там, которая вела программу, выглядела как и любая киношная старлетка. С алчными глазами и улыбкой, искренностью соперничающей с улыбкой манекена.
Она обменивалась непредусмотренными сценарием репликами с молодым человеком, Джеком, который мог бы с успехом демонстрировать нижнее белье для Келвина Клейна, если бы предпочел модельный бизнес журналистике. Но он остановил свой выбор на последней и оказался на телевидении. И теперь то и дело улыбался, демонстрируя отбеленные зубы, квадратные, будто у коровы.
Войнам, политике, преступлениям, даже событиям из жизни голливудских знаменитостей в эту ночь места на информационном поле не нашлось. Речь нынче шла исключительно о беспрецедентных причудах погоды.
Ночью, совершенно неожиданно для синоптиков, над океаном с невероятной скоростью сформировался огромный дождевой фронт. И обрушился на западное побережье всех Америк, Северной, Центральной и Южной.
Поступали и подтверждались сведения о необычном ароматическом дожде. Количество выпадающих осадков составляло четыре, пять, даже шесть дюймов в час. Буквально за несколько часов в зоне затопления оказалось множество населенных пунктов, расположенных близко к уровню моря, от Аргентины до Аляски.
Через спутники в студию в режиме реального времени поступали сюжеты из различных городов и мегаполисов, как знакомых, так и экзотических, показывающие автомобили и грузовики на улицах, которые превратились в каналы. Семьи сидели на крышах полузатопленных домов. Склоны холмов сползали реками грязи.
И в каждом сюжете между камерой и снимаемым объектом находился светящийся дождь, отчего «картинка» казалась ирреальной, пришедшей из сна.
Молли терпеть не могла новости о катастрофах. Не понимала, как можно наблюдать за бедой, свалившейся на других. Обычно отворачивалась от телевизора, переполненная жалостью. Но на этот раз чувствовала, что ее будущее тесно связано с судьбой незнакомцев на экране.
Сообщения о мощных ливнях начали приходить из Европы, Азии, Африки. Даже с прокаленного солнцем Ближнего Востока. Непрекращающийся дождь уже заливал пески Саудовской Аравии. В ближайшее время ожидалось поступление видеоматериалов.
Ни один из новостных сюжетов не мог вызвать улыбку. Тем не менее Вероника и Джек, сидя в креслах ведущих, продолжали неуклонно следовать первому правилу электронной журналистики: установи контакт с аудиторией, вызови расположение к себе и желание пригласить тебя в дом, заслужи доверие, при этом оставайся милым, веди себя с достоинством, но одновременно показывай, что все это – игра.
Ни Вероника, ни Джек не могли скрыть охватившего их волнения. Они, только начинающие свою карьеру, могли рассчитывать лишь на замогильную смену[8], но внезапно получили уникальный шанс: комментировать величайшую сенсацию. С каждой минутой их аудитория увеличивалась и увеличивалась, с обычной сотни тысяч страдающих бессонницей до многих миллионов. И теперь они не столько комментировали новости, сколько просчитывали, как высоко им удастся подняться по карьерной лестнице после этой счастливой для них ночи.
Хотя природа и серьезность текущего кризиса оставались неясными, вести с мест драматическим содержанием компенсировали свою отрывочность. Действительно, создать полную картину последовательности событий никак не удавалось.
Шестью часами раньше, перед тем как дождевой фронт вышел на побережье Америк, экипаж французского исследовательского судна стал свидетелем зарождения необычного водяного смерча в трехстах милях к юго-западу от Таити. Смерч поднялся из воды в трех милях по правому борту корабля, начал разрастаться с громадной скоростью, вбирая в себя все больше и больше воды, пока его основание не достигло в диаметре шестисот метров, более трети мили.
Один из членов команды заснял смерч на цифровую видеокамеру. Запись передали через спутниковую антенну, и в конце концов она попала в выпуски новостей. По расчетам находящихся на борту французского корабля ученых, получалось, что наверху, там, где ствол похожего на торнадо смерча скрывался в облаках, его диаметр составлял не менее трех миль.
– Господи Иисусе, – прошептал Нейл.
В этих кадрах ни море, ни гигантская водяная колонна, уходящая в небо, не светились, как падающий на землю ливень.
Тем не менее этот экстраординарный дождь, сейчас барабанящий по крыше, стенам, окнам их дома, наверняка имел самое непосредственное отношение к гигантскому водяному вихрю, заснятому на видеокамеру в южной части Тихого океана. И пусть Молли не могла понять этой связи, глобальность происходящих событий усилила ее тревогу.
На экране телевизора ревущий тихоокеанский вихрь расширял вокруг себя зону плохой погоды. День темнел на глазах, словно Господь Бог вовсю орудовал небесным реостатом. Зигзаги молний рассекали небо.
Если бы в объектив видеокамеры попал какой-нибудь объект, сравнение с которым позволило бы показать реальные размеры водяного столба, уходящего за облака, этот природный феномен поверг бы всех телезрителей в ужас. И все равно Молли почувствовала страх, который испытал оператор, когда смерч двинулся в направлении корабля.
Океан вздыбился громадными волнами. Корабль заскользил во впадину между двумя из них. Когда он достиг дна впадины, нос зарылся в воду, многие тонны которой обрушились на палубу.
Оператор продолжал снимать и когда палуба поднялась чуть ли не вертикально: корабль начал взбираться по склону набегающей волны.
В следующее мгновение на экране появилась Вероника, чтобы сказать, что на этих кадрах передача информации с французского корабля оборвалась и более корабль не давал о себе знать.
Джек, ее коллега-комментатор, озаботился судьбой команды, но потом уверенно заявил, что с ними наверняка все будет в порядке, «потому что эти ребята с исследовательских судов отлично знают, как преодолевать трудности, с которыми сталкиваются вдали от берега».
Не переставая улыбаться, Вероника призналась, что во время учебы в колледже провела один семестр на борту исследовательского судна в рамках программы изучения моря.
Молли хотелось наорать на них, как будто ее голос мог по микроволновой тропе добраться до Нью-Йорка, Вашингтона или какого-то другого города, где располагалась студия. Ей хотелось вытряхнуть их из самодовольной журналистской отстраненности, сорвать маску эмоционального безразличия, которая, по ее разумению, выдавалась за профессионализм.
Другой видеосюжет, тоже через спутник, поступил с американского авианосца «Рональд Рейган», который находился в трехстах милях к западу от Японии. Эта съемка запечатлела удивительно быстрое формирование плотного дождевого облака на совершенно чистом небе.
А потом, на глазах у экипажа авианосца, над поверхностью океана поднялись три водяных смерча, которые принялись стремительно расти, пока размерами не превзошли тот, что успели заснять французы. Один из офицеров, который не мог сдержать благоговейный трепет перед увиденным и изгнать дрожь из голоса, комментировал это экстраординарное зрелище.
И опять ни водяные колонны, ни океан вокруг них не светились, как светился падающий на землю дождь.
Сообщения о водяных смерчах приходили с судов в Атлантическом океане и в Средиземном море, но без подтверждающих видеоматериалов.
Вероника заговорила хорошо поставленным дикторским голосом, очевидно, читая с бегущей строки: «Хотя эти смерчи кажутся вращающимися колоннами воды, на самом деле они обычно состоят из тумана и отдельных капелек, поэтому при всем их грозном виде не так уж и страшны».
– Однако, – подхватил Джек, – исходя из компьютерного анализа данных, полученных от доплеровской радиолокационной станции, военные специалисты на борту авианосца «Рональд Рейган» определили, что наблюдаемые ими смерчи отличаются от известных моделей этого феномена. Эти смерчи практически полностью состоят из воды, и доктор Рэндолф Темплтон, сотрудник Национальной метеорологической службы, который несколько минут тому назад приехал к нам в студию, полагает, что каждый из таких смерчей ежеминутно высасывает из океана сто тысяч галлонов[9] воды.
– Больше, – уточнил доктор Темплтон, появившись в кадре. – Как минимум в два раза больше, – ему хватило ума не улыбнуться.
В глазах метеоролога Молли прочитала страх, который базировался не на эмоциях, а на анализе информации, имеющейся в распоряжении ученого.
В поисках поддержки она положила руку на плечо Нейла, но на этот раз физический контакт с мужем не прибавил ей уверенности.
Сдвинув брови, серьезным голосом Джек спросил доктора Темплтона, не являются ли эти необычные явления следствием глобального потепления.
– Огромное большинство метеорологов не верит, что глобальное потепление имеет место быть, – в голосе Темплтона зазвучали резкие нотки, – если только речь не идет о цикличных изменениях климата.
И Джека, и Веронику это заявление обескуражило, и, прежде чем выпускающий редактор смог подсказать им подходящую ремарку, оба одновременно вскинули глаза к потолку студии.
– Очень сильный ливень только что начался в Вашингтоне, – наконец заполнила паузу Вероника.
– На удивление сильный, – согласился Джек. Вероятно, редактор наконец-то дал ему указание, что-то шепнув в наушник, потому что он вновь повернулся к метеорологу. – Но, доктор Темплтон, все знают, что парниковый эффект…
– Что все знают – собачья чушь, – прервал его Темплтон. – И если мы хотим справиться с тем, что происходит, нам нужен анализ, базирующийся на настоящей науке, а не на…
Нейл нажимал кнопки на пульте дистанционного управления, пока не нашел канал одной из трех крупнейших телевещательных корпораций, которая, само собой, поломала сетку передач, откликаясь на возникший кризис. Специальный информационный выпуск вел знаменитый тележурналист, годящийся в отцы парочке с канала кабельного телевидения. Он упивался собственной важностью, беря интервью у специалиста по анализу данных, получаемых со спутников.
Судя по надписи в нижней части экрана, в студии находился доктор Сэнфорд Нгуен. Работал он в том же государственном учреждении, что и доктор Темплтон, который в этот самый момент на другом канале разъяснял Джеку, Веронике и зрителям абсурдность самой идеи парникового эффекта.
Ведущий, само собой, также получал вопросы от невидимого выпускающего редактора, но его реплики так плавно слетали с его золотого языка, словно он сам прекрасно разбирался в системах обработки спутниковой информации.
Доктор Нгуен сделал тревожное признание, что за три часа до первых наблюдений этих экстраординарных водяных смерчей спутниковая группировка Национальной метеорологической службы и других федеральных ведомств ослепла. Вышли из строя и спутники промышленных корпораций, на борту которых находилось фотографическое оборудование с высокой разрешающей способностью. Поэтому из космоса не удалось получить фотографических, инфракрасных или радарных изображений водяных смерчей, по которым, возможно, удалось бы определить, как и почему возникли эти природные явления.
– А как же военные спутники? – удивилась Молли. – Спутники-шпионы?
– Они тоже ослепли, – предсказал Нейл.
В телевизоре ведущий спрашивал доктора Нгуена, не могли ли стать причиной слепоты космических объектов всплеск космической радиации или необычайно сильная вспышка на Солнце.
– Нет, – заверил его Нгуен, – этим случившееся не объяснить. А кроме того, как-то странно все совпало. Ни космическое излучение, ни электромагнитные импульсы не могли вызвать такие катастрофические погодные изменения, а я уверен: то, что ослепило наши спутники, является также причиной возникновения водяных смерчей и ливней.
Придав лицу подобающую вопросу серьезность, ведущий спросил: «Доктор Нгуен, не являемся ли мы наконец свидетелями ужасных последствий глобального потепления?»
На лице Нгуена отразилось не только презрение, но и недоумение. Он словно задал себе вопрос: «А что, собственно, я тут делаю?»
– Почему только спутники наблюдения вышли из строя? – спросила Молли, указав на телевизор. – Коммуникационные-то по-прежнему работают.
– Возможно, им не хотелось, чтобы мы их увидели, – ответил Нейл. – Но они решили показать нам, что происходит с погодой, потому что страх отнимает силы. Может, они хотят испугать нас, чтобы мы стали трусливыми и сговорчивыми.
– Они?
Нейл не ответил.
Она знала, кого он имел в виду, а он знал, что она его поняла. Однако оба еще не хотели озвучить правду, словно произнесенное вслух имя врага привело бы к тому, что они вызвали бы в себе ужас, который не сумели бы укротить.
Нейл положил пульт на телевизор и направился из маленькой гостиной на кухню.
– Пойду сварю кофе.
– Кофе? – изумленно переспросила она.
Это решение казалось свидетельством полного психологического поражения, реакцией, недостойной несгибаемого, уверенного в себе мужчины, за которого она выходила замуж.
– Ночью мы не выспались, – объяснил он. – Возможно, нам еще долго предстоит бодрствовать, не просто бодрствовать, но и не терять головы. Кофе поможет. И лучше сварить его до того, как отключится электричество.
Молли посмотрела на телевизор, на лампы. Она сомневалась, что электричество может отключиться.
А потом содрогнулась всем телом, представив себе, что единственным источником света останется этот грязный дождь.
– Я соберу фонарики и запасные батарейки, если они у нас есть.
Аккумуляторные фонарики находились по всему дому, постоянно воткнутые в розетки. Они могли очень даже помочь в случае землетрясения, когда пришлось бы в темноте выбираться из комнат, заваленных сломанной мебелью.
Нейл повернулся к ней, заметно побледневший.
– Нет, Молли. С этого момента ни один из нас никуда не пойдет в одиночку. Позже мы вместе соберем фонарики. А пока давай сварим кофе. И сделаем сандвичи.
– Я не голодна.
– Мы все равно поедим.
– Но, Нейл…
– Мы не знаем, что грядет. Мы не знаем, когда в следующий раз сумеем поесть… спокойно.
Он протянул ей руку.
Более красивого и привлекательного мужчины она не встречала. Когда впервые увидела его более семи лет тому назад, Нейл стоял, освещенный разноцветными огнями, тепло улыбаясь, лицо его было таким прекрасным, а глаза такими добрыми, что Молли поначалу приняла его за святого Иоанна.
Она схватилась за протянутую руку, дрожа от страха, благодаря судьбу, которая свела их вместе, и любовь, связавшую их семейными узами.
Он притянул ее к себе, и она с радостью пришла в его объятия.
Прижалась ухом к груди, вслушиваясь в биение сердца. Сердце билось сильно, поначалу учащенно. Потом начало успокаиваться.
Замедлило бег и сердце Молли.
У железа высокая температура плавления, но она становится еще выше, если в него добавляют вольфрам. Кашемир – прочная материя, как и шелк. Но смесь шелка и кашемира еще прочнее и лучше согревает, чем каждая из этих материй.
Молли с юного возраста привыкла в одиночку тащить на своих плечах все, что взваливала на них жизнь. Теперь же, когда у нее появился Нейл, она могла выдержать ужасы и этого, и последующего мира.
Глава 6
Глава 7
Молодая женщина, Вероника как-ее-там, которая вела программу, выглядела как и любая киношная старлетка. С алчными глазами и улыбкой, искренностью соперничающей с улыбкой манекена.
Она обменивалась непредусмотренными сценарием репликами с молодым человеком, Джеком, который мог бы с успехом демонстрировать нижнее белье для Келвина Клейна, если бы предпочел модельный бизнес журналистике. Но он остановил свой выбор на последней и оказался на телевидении. И теперь то и дело улыбался, демонстрируя отбеленные зубы, квадратные, будто у коровы.
Войнам, политике, преступлениям, даже событиям из жизни голливудских знаменитостей в эту ночь места на информационном поле не нашлось. Речь нынче шла исключительно о беспрецедентных причудах погоды.
Ночью, совершенно неожиданно для синоптиков, над океаном с невероятной скоростью сформировался огромный дождевой фронт. И обрушился на западное побережье всех Америк, Северной, Центральной и Южной.
Поступали и подтверждались сведения о необычном ароматическом дожде. Количество выпадающих осадков составляло четыре, пять, даже шесть дюймов в час. Буквально за несколько часов в зоне затопления оказалось множество населенных пунктов, расположенных близко к уровню моря, от Аргентины до Аляски.
Через спутники в студию в режиме реального времени поступали сюжеты из различных городов и мегаполисов, как знакомых, так и экзотических, показывающие автомобили и грузовики на улицах, которые превратились в каналы. Семьи сидели на крышах полузатопленных домов. Склоны холмов сползали реками грязи.
И в каждом сюжете между камерой и снимаемым объектом находился светящийся дождь, отчего «картинка» казалась ирреальной, пришедшей из сна.
Молли терпеть не могла новости о катастрофах. Не понимала, как можно наблюдать за бедой, свалившейся на других. Обычно отворачивалась от телевизора, переполненная жалостью. Но на этот раз чувствовала, что ее будущее тесно связано с судьбой незнакомцев на экране.
Сообщения о мощных ливнях начали приходить из Европы, Азии, Африки. Даже с прокаленного солнцем Ближнего Востока. Непрекращающийся дождь уже заливал пески Саудовской Аравии. В ближайшее время ожидалось поступление видеоматериалов.
Ни один из новостных сюжетов не мог вызвать улыбку. Тем не менее Вероника и Джек, сидя в креслах ведущих, продолжали неуклонно следовать первому правилу электронной журналистики: установи контакт с аудиторией, вызови расположение к себе и желание пригласить тебя в дом, заслужи доверие, при этом оставайся милым, веди себя с достоинством, но одновременно показывай, что все это – игра.
Ни Вероника, ни Джек не могли скрыть охватившего их волнения. Они, только начинающие свою карьеру, могли рассчитывать лишь на замогильную смену[8], но внезапно получили уникальный шанс: комментировать величайшую сенсацию. С каждой минутой их аудитория увеличивалась и увеличивалась, с обычной сотни тысяч страдающих бессонницей до многих миллионов. И теперь они не столько комментировали новости, сколько просчитывали, как высоко им удастся подняться по карьерной лестнице после этой счастливой для них ночи.
Хотя природа и серьезность текущего кризиса оставались неясными, вести с мест драматическим содержанием компенсировали свою отрывочность. Действительно, создать полную картину последовательности событий никак не удавалось.
Шестью часами раньше, перед тем как дождевой фронт вышел на побережье Америк, экипаж французского исследовательского судна стал свидетелем зарождения необычного водяного смерча в трехстах милях к юго-западу от Таити. Смерч поднялся из воды в трех милях по правому борту корабля, начал разрастаться с громадной скоростью, вбирая в себя все больше и больше воды, пока его основание не достигло в диаметре шестисот метров, более трети мили.
Один из членов команды заснял смерч на цифровую видеокамеру. Запись передали через спутниковую антенну, и в конце концов она попала в выпуски новостей. По расчетам находящихся на борту французского корабля ученых, получалось, что наверху, там, где ствол похожего на торнадо смерча скрывался в облаках, его диаметр составлял не менее трех миль.
– Господи Иисусе, – прошептал Нейл.
В этих кадрах ни море, ни гигантская водяная колонна, уходящая в небо, не светились, как падающий на землю ливень.
Тем не менее этот экстраординарный дождь, сейчас барабанящий по крыше, стенам, окнам их дома, наверняка имел самое непосредственное отношение к гигантскому водяному вихрю, заснятому на видеокамеру в южной части Тихого океана. И пусть Молли не могла понять этой связи, глобальность происходящих событий усилила ее тревогу.
На экране телевизора ревущий тихоокеанский вихрь расширял вокруг себя зону плохой погоды. День темнел на глазах, словно Господь Бог вовсю орудовал небесным реостатом. Зигзаги молний рассекали небо.
Если бы в объектив видеокамеры попал какой-нибудь объект, сравнение с которым позволило бы показать реальные размеры водяного столба, уходящего за облака, этот природный феномен поверг бы всех телезрителей в ужас. И все равно Молли почувствовала страх, который испытал оператор, когда смерч двинулся в направлении корабля.
Океан вздыбился громадными волнами. Корабль заскользил во впадину между двумя из них. Когда он достиг дна впадины, нос зарылся в воду, многие тонны которой обрушились на палубу.
Оператор продолжал снимать и когда палуба поднялась чуть ли не вертикально: корабль начал взбираться по склону набегающей волны.
В следующее мгновение на экране появилась Вероника, чтобы сказать, что на этих кадрах передача информации с французского корабля оборвалась и более корабль не давал о себе знать.
Джек, ее коллега-комментатор, озаботился судьбой команды, но потом уверенно заявил, что с ними наверняка все будет в порядке, «потому что эти ребята с исследовательских судов отлично знают, как преодолевать трудности, с которыми сталкиваются вдали от берега».
Не переставая улыбаться, Вероника призналась, что во время учебы в колледже провела один семестр на борту исследовательского судна в рамках программы изучения моря.
Молли хотелось наорать на них, как будто ее голос мог по микроволновой тропе добраться до Нью-Йорка, Вашингтона или какого-то другого города, где располагалась студия. Ей хотелось вытряхнуть их из самодовольной журналистской отстраненности, сорвать маску эмоционального безразличия, которая, по ее разумению, выдавалась за профессионализм.
Другой видеосюжет, тоже через спутник, поступил с американского авианосца «Рональд Рейган», который находился в трехстах милях к западу от Японии. Эта съемка запечатлела удивительно быстрое формирование плотного дождевого облака на совершенно чистом небе.
А потом, на глазах у экипажа авианосца, над поверхностью океана поднялись три водяных смерча, которые принялись стремительно расти, пока размерами не превзошли тот, что успели заснять французы. Один из офицеров, который не мог сдержать благоговейный трепет перед увиденным и изгнать дрожь из голоса, комментировал это экстраординарное зрелище.
И опять ни водяные колонны, ни океан вокруг них не светились, как светился падающий на землю дождь.
Сообщения о водяных смерчах приходили с судов в Атлантическом океане и в Средиземном море, но без подтверждающих видеоматериалов.
Вероника заговорила хорошо поставленным дикторским голосом, очевидно, читая с бегущей строки: «Хотя эти смерчи кажутся вращающимися колоннами воды, на самом деле они обычно состоят из тумана и отдельных капелек, поэтому при всем их грозном виде не так уж и страшны».
– Однако, – подхватил Джек, – исходя из компьютерного анализа данных, полученных от доплеровской радиолокационной станции, военные специалисты на борту авианосца «Рональд Рейган» определили, что наблюдаемые ими смерчи отличаются от известных моделей этого феномена. Эти смерчи практически полностью состоят из воды, и доктор Рэндолф Темплтон, сотрудник Национальной метеорологической службы, который несколько минут тому назад приехал к нам в студию, полагает, что каждый из таких смерчей ежеминутно высасывает из океана сто тысяч галлонов[9] воды.
– Больше, – уточнил доктор Темплтон, появившись в кадре. – Как минимум в два раза больше, – ему хватило ума не улыбнуться.
В глазах метеоролога Молли прочитала страх, который базировался не на эмоциях, а на анализе информации, имеющейся в распоряжении ученого.
В поисках поддержки она положила руку на плечо Нейла, но на этот раз физический контакт с мужем не прибавил ей уверенности.
Сдвинув брови, серьезным голосом Джек спросил доктора Темплтона, не являются ли эти необычные явления следствием глобального потепления.
– Огромное большинство метеорологов не верит, что глобальное потепление имеет место быть, – в голосе Темплтона зазвучали резкие нотки, – если только речь не идет о цикличных изменениях климата.
И Джека, и Веронику это заявление обескуражило, и, прежде чем выпускающий редактор смог подсказать им подходящую ремарку, оба одновременно вскинули глаза к потолку студии.
– Очень сильный ливень только что начался в Вашингтоне, – наконец заполнила паузу Вероника.
– На удивление сильный, – согласился Джек. Вероятно, редактор наконец-то дал ему указание, что-то шепнув в наушник, потому что он вновь повернулся к метеорологу. – Но, доктор Темплтон, все знают, что парниковый эффект…
– Что все знают – собачья чушь, – прервал его Темплтон. – И если мы хотим справиться с тем, что происходит, нам нужен анализ, базирующийся на настоящей науке, а не на…
Нейл нажимал кнопки на пульте дистанционного управления, пока не нашел канал одной из трех крупнейших телевещательных корпораций, которая, само собой, поломала сетку передач, откликаясь на возникший кризис. Специальный информационный выпуск вел знаменитый тележурналист, годящийся в отцы парочке с канала кабельного телевидения. Он упивался собственной важностью, беря интервью у специалиста по анализу данных, получаемых со спутников.
Судя по надписи в нижней части экрана, в студии находился доктор Сэнфорд Нгуен. Работал он в том же государственном учреждении, что и доктор Темплтон, который в этот самый момент на другом канале разъяснял Джеку, Веронике и зрителям абсурдность самой идеи парникового эффекта.
Ведущий, само собой, также получал вопросы от невидимого выпускающего редактора, но его реплики так плавно слетали с его золотого языка, словно он сам прекрасно разбирался в системах обработки спутниковой информации.
Доктор Нгуен сделал тревожное признание, что за три часа до первых наблюдений этих экстраординарных водяных смерчей спутниковая группировка Национальной метеорологической службы и других федеральных ведомств ослепла. Вышли из строя и спутники промышленных корпораций, на борту которых находилось фотографическое оборудование с высокой разрешающей способностью. Поэтому из космоса не удалось получить фотографических, инфракрасных или радарных изображений водяных смерчей, по которым, возможно, удалось бы определить, как и почему возникли эти природные явления.
– А как же военные спутники? – удивилась Молли. – Спутники-шпионы?
– Они тоже ослепли, – предсказал Нейл.
В телевизоре ведущий спрашивал доктора Нгуена, не могли ли стать причиной слепоты космических объектов всплеск космической радиации или необычайно сильная вспышка на Солнце.
– Нет, – заверил его Нгуен, – этим случившееся не объяснить. А кроме того, как-то странно все совпало. Ни космическое излучение, ни электромагнитные импульсы не могли вызвать такие катастрофические погодные изменения, а я уверен: то, что ослепило наши спутники, является также причиной возникновения водяных смерчей и ливней.
Придав лицу подобающую вопросу серьезность, ведущий спросил: «Доктор Нгуен, не являемся ли мы наконец свидетелями ужасных последствий глобального потепления?»
На лице Нгуена отразилось не только презрение, но и недоумение. Он словно задал себе вопрос: «А что, собственно, я тут делаю?»
– Почему только спутники наблюдения вышли из строя? – спросила Молли, указав на телевизор. – Коммуникационные-то по-прежнему работают.
– Возможно, им не хотелось, чтобы мы их увидели, – ответил Нейл. – Но они решили показать нам, что происходит с погодой, потому что страх отнимает силы. Может, они хотят испугать нас, чтобы мы стали трусливыми и сговорчивыми.
– Они?
Нейл не ответил.
Она знала, кого он имел в виду, а он знал, что она его поняла. Однако оба еще не хотели озвучить правду, словно произнесенное вслух имя врага привело бы к тому, что они вызвали бы в себе ужас, который не сумели бы укротить.
Нейл положил пульт на телевизор и направился из маленькой гостиной на кухню.
– Пойду сварю кофе.
– Кофе? – изумленно переспросила она.
Это решение казалось свидетельством полного психологического поражения, реакцией, недостойной несгибаемого, уверенного в себе мужчины, за которого она выходила замуж.
– Ночью мы не выспались, – объяснил он. – Возможно, нам еще долго предстоит бодрствовать, не просто бодрствовать, но и не терять головы. Кофе поможет. И лучше сварить его до того, как отключится электричество.
Молли посмотрела на телевизор, на лампы. Она сомневалась, что электричество может отключиться.
А потом содрогнулась всем телом, представив себе, что единственным источником света останется этот грязный дождь.
– Я соберу фонарики и запасные батарейки, если они у нас есть.
Аккумуляторные фонарики находились по всему дому, постоянно воткнутые в розетки. Они могли очень даже помочь в случае землетрясения, когда пришлось бы в темноте выбираться из комнат, заваленных сломанной мебелью.
Нейл повернулся к ней, заметно побледневший.
– Нет, Молли. С этого момента ни один из нас никуда не пойдет в одиночку. Позже мы вместе соберем фонарики. А пока давай сварим кофе. И сделаем сандвичи.
– Я не голодна.
– Мы все равно поедим.
– Но, Нейл…
– Мы не знаем, что грядет. Мы не знаем, когда в следующий раз сумеем поесть… спокойно.
Он протянул ей руку.
Более красивого и привлекательного мужчины она не встречала. Когда впервые увидела его более семи лет тому назад, Нейл стоял, освещенный разноцветными огнями, тепло улыбаясь, лицо его было таким прекрасным, а глаза такими добрыми, что Молли поначалу приняла его за святого Иоанна.
Она схватилась за протянутую руку, дрожа от страха, благодаря судьбу, которая свела их вместе, и любовь, связавшую их семейными узами.
Он притянул ее к себе, и она с радостью пришла в его объятия.
Прижалась ухом к груди, вслушиваясь в биение сердца. Сердце билось сильно, поначалу учащенно. Потом начало успокаиваться.
Замедлило бег и сердце Молли.
У железа высокая температура плавления, но она становится еще выше, если в него добавляют вольфрам. Кашемир – прочная материя, как и шелк. Но смесь шелка и кашемира еще прочнее и лучше согревает, чем каждая из этих материй.
Молли с юного возраста привыкла в одиночку тащить на своих плечах все, что взваливала на них жизнь. Теперь же, когда у нее появился Нейл, она могла выдержать ужасы и этого, и последующего мира.
Глава 6
Хотя кухня и примыкающая к ней маленькая гостиная благоухали ароматом только что сваренного кофе, Молли подумала, что все-таки улавливает слабый, но особенный запах дождя, который проникал сквозь стены из залитой им ночи.
Она и Нейл сидели на полу перед телевизором, ружье и пистолет лежали под рукой, ели сандвичи с куриным мясом и картофельные чипсы.
Сначала есть ей не хотелось. Но едва первый кусок оказался во рту, она поняла, что страшно голодна.
Никогда раньше еда не была такой вкусной. Куриное мясо – таким сочным, майонез – таким сливочным, огурчики – такими острыми. И чипсы хрустели по-особенному.
Возможно, точно так же воспринимал самый последний обед и человек, приговоренный к смерти, которого тем же вечером ждала казнь.
По телевизору показывали серебристо-синий снег, который шел во Французских Альпах, в горах Колорадо, на улицах Москвы. Снег этот чуть светился, как и дождь за стенами их дома.
Купола и минареты[10] Кремля никогда не выглядели такими величественными. А сверкающие площади и улицы, похоже, только и ждали, когда же на них появятся эльфы, феи и другие сказочные существа, которые тут же устроят веселые танцы.
Неземная красота синего снега как бы говорила: в случившемся есть и позитивный момент.
В Денвере, пусть день еще и не начался, дети уже бегали по улицам, играли в снежки, выманенные из домов этим синим светящимся снегопадом.
Их радость и веселый смех вызвали улыбку на лице репортера, который ездил по городу со съемочной группой. Он сказал: «И еще одна особенность этого экстраординарного природного явления. Снег пахнет ванилью».
Молли задалась вопросом, а достаточно ли чувствительный у репортера нос, чтобы унюхать еще один, не столь приятный запах, если он, конечно, существовал.
– Ванилью с примесью апельсина, – уточнил репортер.
Возможно, и здесь, в горах Сан-Бернардино, дождь уже пахнул не как в тот момент, когда Молли вышла на крыльцо к койотам. Может, как и в Колорадо, теперь от дождя шел запах кондитерской.
Камера, по указанию репортера, дала зимнюю панораму: укрытая синим одеялом улица, ветви елей и сосен, сгибающиеся под тяжестью сапфирового снега, янтарные освещенные окна в уютной синеве.
– Красота неописуемая, – подвел итог репортер.
Камера остановилась на группе играющих детей.
Девочка лет семи в варежках на руках лепила снежок.
А потом, вместо того чтобы бросить его в кого-то, облизнула его, будто шарик мороженого. И улыбнулась в камеру тронутыми синевой губами.
Мальчик постарше, вдохновленный ее примером, откусил от своего снежка. Вкус определенно ему понравился.
У Молли эти посиневшие губы вызвали отвращение. Если б она не успела доесть сандвич, то наверняка отложила бы в сторону.
Она же помнила, что дождь вызывал ощущение грязи. И никогда не подняла бы лицо к небу, не открыла рот, чтобы испить дождевой воды.
Вид детей, поедающих снег, не понравился и Нейлу. Он взял пульт дистанционного управления, чтобы переключиться на выпуск новостей.
Она и Нейл сидели на полу перед телевизором, ружье и пистолет лежали под рукой, ели сандвичи с куриным мясом и картофельные чипсы.
Сначала есть ей не хотелось. Но едва первый кусок оказался во рту, она поняла, что страшно голодна.
Никогда раньше еда не была такой вкусной. Куриное мясо – таким сочным, майонез – таким сливочным, огурчики – такими острыми. И чипсы хрустели по-особенному.
Возможно, точно так же воспринимал самый последний обед и человек, приговоренный к смерти, которого тем же вечером ждала казнь.
По телевизору показывали серебристо-синий снег, который шел во Французских Альпах, в горах Колорадо, на улицах Москвы. Снег этот чуть светился, как и дождь за стенами их дома.
Купола и минареты[10] Кремля никогда не выглядели такими величественными. А сверкающие площади и улицы, похоже, только и ждали, когда же на них появятся эльфы, феи и другие сказочные существа, которые тут же устроят веселые танцы.
Неземная красота синего снега как бы говорила: в случившемся есть и позитивный момент.
В Денвере, пусть день еще и не начался, дети уже бегали по улицам, играли в снежки, выманенные из домов этим синим светящимся снегопадом.
Их радость и веселый смех вызвали улыбку на лице репортера, который ездил по городу со съемочной группой. Он сказал: «И еще одна особенность этого экстраординарного природного явления. Снег пахнет ванилью».
Молли задалась вопросом, а достаточно ли чувствительный у репортера нос, чтобы унюхать еще один, не столь приятный запах, если он, конечно, существовал.
– Ванилью с примесью апельсина, – уточнил репортер.
Возможно, и здесь, в горах Сан-Бернардино, дождь уже пахнул не как в тот момент, когда Молли вышла на крыльцо к койотам. Может, как и в Колорадо, теперь от дождя шел запах кондитерской.
Камера, по указанию репортера, дала зимнюю панораму: укрытая синим одеялом улица, ветви елей и сосен, сгибающиеся под тяжестью сапфирового снега, янтарные освещенные окна в уютной синеве.
– Красота неописуемая, – подвел итог репортер.
Камера остановилась на группе играющих детей.
Девочка лет семи в варежках на руках лепила снежок.
А потом, вместо того чтобы бросить его в кого-то, облизнула его, будто шарик мороженого. И улыбнулась в камеру тронутыми синевой губами.
Мальчик постарше, вдохновленный ее примером, откусил от своего снежка. Вкус определенно ему понравился.
У Молли эти посиневшие губы вызвали отвращение. Если б она не успела доесть сандвич, то наверняка отложила бы в сторону.
Она же помнила, что дождь вызывал ощущение грязи. И никогда не подняла бы лицо к небу, не открыла рот, чтобы испить дождевой воды.
Вид детей, поедающих снег, не понравился и Нейлу. Он взял пульт дистанционного управления, чтобы переключиться на выпуск новостей.
Глава 7
Не в силах отделаться от образа детей, лижущих и кусающих «грязный» снег, Молли кружила по комнате, пила и пила кофе.
Нейл по-прежнему сидел на полу перед телевизором, нажимал кнопки на пульте дистанционного управления, переключая каналы.
На многих каналах качество приема ухудшалось. И все большее их число выходило из строя.
Дважды экран вспыхивал вибрирующим многоцветьем. Рисунки напоминали те, что можно увидеть на дне трубки-калейдоскопа, с одним лишь отличием: отсутствовали острые углы. Все линии плавно закруглялись, так или иначе переходя одна в другую. Смысл рисунков так и остался непонятным что для Нейла, что для Молли.
Закругленные рисунки сопровождались теми самыми звуками, которые Молли услышала в телефонной трубке, когда хотела набрать 911. Пронзительное шипение, свистки, попискивание…
Внезапно едва ли не на всех каналах появились представители властных структур. Вроде бы говорили уверенно, но по лицам и манере поведения чувствовалось, что они встревожены, не понимают, что происходит, а то и просто испуганы.
Секретарь министерства внутренней безопасности, различные чиновники Федерального агентства по управлению страной в чрезвычайных ситуациях…
Связанные с необычными погодными явлениями кризисы возникали десятками, прежде всего из-за выпавших осадков, количество которых во многих регионах составляло уже семь дюймов в час. С пугающей быстротой реки выходили из берегов. Водохранилища наполнялись быстрее, чем шлюзы успевали сбрасывать лишнюю воду. В Орегоне через несколько часов после начала дождей прорвало дамбу, и хлынувший в брешь поток смыл несколько маленьких городков.
Невероятно, опасность грозила всему миру, а Молли волновалась о единственном принадлежащем им объекте недвижимости.
– Что там насчет оползней?
– Мы в безопасности, – заверил ее Нейл. – Наш дом стоит на скальном основании.
– Я не чувствую себя в безопасности.
– Мы так высоко… двумя тысячами футов выше уровня воды при любом потопе.
Почему-то ей казалось, что они смогут пережить гибель мира, каким они его знали, только в том случае, если их дом останется в целости и сохранности.
Какое-то время, доев сандвичи, они наблюдали, как мир катится в пропасть. Нейл переставил телефонный аппарат с маленького столика у дивана, где тот обычно стоял, на пол и время от времени пытался дозвониться своему брату Полу, на Гавайи.
Пару раз в трубке слышался длинный гудок. В этих случаях он набирал номер Пола, слышал, как мобильник звонит на острове Мауи, однако брат не откликался. Но обычно, снимая трубку, он слышал лишь электронные помехи, неотличимые от тех, что доносились из телевизора, когда на экране возникала многоцветная калейдоскопическая картинка со скругленными углами.
Седьмая или восьмая попытка оказалась удачной. Пол ответил на вызов.
И настроение Нейла, едва он услышал голос брата, сразу улучшилось.
– Пол! Слава богу. Я уж подумал, что ты и в эту погоду решил поймать пару больших волн.
Пол обожал серфинг. Океан стал его второй страстью.
Молли схватила дистанционный пульт управления, выключила звук.
– Что? – спросил Нейл. Послушал. – Да, мы в порядке. В доме. Дождь идет такой сильный, что мы уже подумываем над строительством ковчега.
Молли опустилась на колени перед мужем, протянула руку к телефонному аппарату, нажала кнопку громкой связи.
С северного берега Мауи донеся голос Пола: «…я повидал много тропических дождей, но такого еще не было».
– По ти-ви говорят о семи дюймах осадков в час.
– Здесь все гораздо хуже. Дождь льет такой, что можно утонуть, стоя на ногах. Если пытаешься вдохнуть, в легкие попадает больше воды, чем воздуха. Дождь… вся эта вода такая тяжелая, так и норовит поставить тебя на колени. Мы собрались в здании суда. Примерно четыреста человек.
– В здании суда? – в недоумении переспросил Нейл. – Не в церкви? Церковь расположена выше.
– В здании суда меньше окон и они не такие большие, – объяснил Пол. – Его легче укрепить и защищать.
Защищать.
Молли посмотрела на пистолет. На ружье.
По телевизору показывали видеосюжет, снятый в каком-то далеком большом городе. Здания пылали, несмотря на проливной дождь.
– Первое послание Петра, – продолжил Пол, – четвертая глава, стих седьмой[11]. У тебя такие ощущения, маленький братец?
– Откровенно? Для меня это скорее «Близкие контакты», – признался Нейл, наконец-то обратив в слова те мысли, которые ни он, ни Молли ранее не хотели высказывать. – Но к чему все это приведет… кто знает?
– Я знаю, – говорил Пол твердо и решительно. – Я с готовностью принимаю страдания души, боль и печаль, которые могут прийти.
В этих словах Молли узнала перефразированное «Принятие смерти», одну из церковных вечерних молитв.
– Все будет не так, Поли, – вмешалась она. – В этом есть… я не знаю… в этом есть и что-то позитивное.
– Молли, как я люблю твой сладенький голосок. Ты из тех, кто готов увидеть радугу в урагане.
– Ну… жизнь научила меня быть оптимисткой.
– Ты права. Смерти нечего бояться, не так ли? Она всего лишь новое начало.
– Нет, я не об этом. – Молли рассказала ему о койотах на крыльце. – Я ходила среди них. Они были такими послушными. Это было чудо, Пол, внутри у меня все пело.
– Я люблю тебя. Ты ниспослана Нейлу Богом, с тобой он познал счастье, ты излечила его душу. В тот первый год я наговорил тебе столько неприятного…
– Да нет же, – не согласилась она.
Нейл взял ее руку, мягко пожал.
На экране телевизора, уже в другом городе, ничего не горело, но мародеры разбивали витрины магазинов. Под светящимся проливным дождем осколки стекла ярко блестели.
– Сейчас не время для лжи, детка. Даже из вежливости.
Поначалу Пол действительно не одобрил их женитьбу. Но с годами привык, а потом и согласился с выбором Нейла. Они с Молли стали добрыми друзьями, но ни разу не говорили о том, что в первое время были на ножах.
Она улыбнулась.
– Хорошо, отец Пол, я сознаюсь. Случалось, ты выводил меня из себя.
Пол рассмеялся.
– Я уверен, и Бог чувствовал то же самое. У Него я давно уже попросил прощения… теперь прошу у тебя.
Голос у него сел. Ей хотелось оборвать связь. Чтобы этот разговор не получил логического завершения. Они же прощались навсегда.
– Поли… ты и твой брат. Ты не можешь знать… как ты мне дорог.
Нейл по-прежнему сидел на полу перед телевизором, нажимал кнопки на пульте дистанционного управления, переключая каналы.
На многих каналах качество приема ухудшалось. И все большее их число выходило из строя.
Дважды экран вспыхивал вибрирующим многоцветьем. Рисунки напоминали те, что можно увидеть на дне трубки-калейдоскопа, с одним лишь отличием: отсутствовали острые углы. Все линии плавно закруглялись, так или иначе переходя одна в другую. Смысл рисунков так и остался непонятным что для Нейла, что для Молли.
Закругленные рисунки сопровождались теми самыми звуками, которые Молли услышала в телефонной трубке, когда хотела набрать 911. Пронзительное шипение, свистки, попискивание…
Внезапно едва ли не на всех каналах появились представители властных структур. Вроде бы говорили уверенно, но по лицам и манере поведения чувствовалось, что они встревожены, не понимают, что происходит, а то и просто испуганы.
Секретарь министерства внутренней безопасности, различные чиновники Федерального агентства по управлению страной в чрезвычайных ситуациях…
Связанные с необычными погодными явлениями кризисы возникали десятками, прежде всего из-за выпавших осадков, количество которых во многих регионах составляло уже семь дюймов в час. С пугающей быстротой реки выходили из берегов. Водохранилища наполнялись быстрее, чем шлюзы успевали сбрасывать лишнюю воду. В Орегоне через несколько часов после начала дождей прорвало дамбу, и хлынувший в брешь поток смыл несколько маленьких городков.
Невероятно, опасность грозила всему миру, а Молли волновалась о единственном принадлежащем им объекте недвижимости.
– Что там насчет оползней?
– Мы в безопасности, – заверил ее Нейл. – Наш дом стоит на скальном основании.
– Я не чувствую себя в безопасности.
– Мы так высоко… двумя тысячами футов выше уровня воды при любом потопе.
Почему-то ей казалось, что они смогут пережить гибель мира, каким они его знали, только в том случае, если их дом останется в целости и сохранности.
Какое-то время, доев сандвичи, они наблюдали, как мир катится в пропасть. Нейл переставил телефонный аппарат с маленького столика у дивана, где тот обычно стоял, на пол и время от времени пытался дозвониться своему брату Полу, на Гавайи.
Пару раз в трубке слышался длинный гудок. В этих случаях он набирал номер Пола, слышал, как мобильник звонит на острове Мауи, однако брат не откликался. Но обычно, снимая трубку, он слышал лишь электронные помехи, неотличимые от тех, что доносились из телевизора, когда на экране возникала многоцветная калейдоскопическая картинка со скругленными углами.
Седьмая или восьмая попытка оказалась удачной. Пол ответил на вызов.
И настроение Нейла, едва он услышал голос брата, сразу улучшилось.
– Пол! Слава богу. Я уж подумал, что ты и в эту погоду решил поймать пару больших волн.
Пол обожал серфинг. Океан стал его второй страстью.
Молли схватила дистанционный пульт управления, выключила звук.
– Что? – спросил Нейл. Послушал. – Да, мы в порядке. В доме. Дождь идет такой сильный, что мы уже подумываем над строительством ковчега.
Молли опустилась на колени перед мужем, протянула руку к телефонному аппарату, нажала кнопку громкой связи.
С северного берега Мауи донеся голос Пола: «…я повидал много тропических дождей, но такого еще не было».
– По ти-ви говорят о семи дюймах осадков в час.
– Здесь все гораздо хуже. Дождь льет такой, что можно утонуть, стоя на ногах. Если пытаешься вдохнуть, в легкие попадает больше воды, чем воздуха. Дождь… вся эта вода такая тяжелая, так и норовит поставить тебя на колени. Мы собрались в здании суда. Примерно четыреста человек.
– В здании суда? – в недоумении переспросил Нейл. – Не в церкви? Церковь расположена выше.
– В здании суда меньше окон и они не такие большие, – объяснил Пол. – Его легче укрепить и защищать.
Защищать.
Молли посмотрела на пистолет. На ружье.
По телевизору показывали видеосюжет, снятый в каком-то далеком большом городе. Здания пылали, несмотря на проливной дождь.
– Первое послание Петра, – продолжил Пол, – четвертая глава, стих седьмой[11]. У тебя такие ощущения, маленький братец?
– Откровенно? Для меня это скорее «Близкие контакты», – признался Нейл, наконец-то обратив в слова те мысли, которые ни он, ни Молли ранее не хотели высказывать. – Но к чему все это приведет… кто знает?
– Я знаю, – говорил Пол твердо и решительно. – Я с готовностью принимаю страдания души, боль и печаль, которые могут прийти.
В этих словах Молли узнала перефразированное «Принятие смерти», одну из церковных вечерних молитв.
– Все будет не так, Поли, – вмешалась она. – В этом есть… я не знаю… в этом есть и что-то позитивное.
– Молли, как я люблю твой сладенький голосок. Ты из тех, кто готов увидеть радугу в урагане.
– Ну… жизнь научила меня быть оптимисткой.
– Ты права. Смерти нечего бояться, не так ли? Она всего лишь новое начало.
– Нет, я не об этом. – Молли рассказала ему о койотах на крыльце. – Я ходила среди них. Они были такими послушными. Это было чудо, Пол, внутри у меня все пело.
– Я люблю тебя. Ты ниспослана Нейлу Богом, с тобой он познал счастье, ты излечила его душу. В тот первый год я наговорил тебе столько неприятного…
– Да нет же, – не согласилась она.
Нейл взял ее руку, мягко пожал.
На экране телевизора, уже в другом городе, ничего не горело, но мародеры разбивали витрины магазинов. Под светящимся проливным дождем осколки стекла ярко блестели.
– Сейчас не время для лжи, детка. Даже из вежливости.
Поначалу Пол действительно не одобрил их женитьбу. Но с годами привык, а потом и согласился с выбором Нейла. Они с Молли стали добрыми друзьями, но ни разу не говорили о том, что в первое время были на ножах.
Она улыбнулась.
– Хорошо, отец Пол, я сознаюсь. Случалось, ты выводил меня из себя.
Пол рассмеялся.
– Я уверен, и Бог чувствовал то же самое. У Него я давно уже попросил прощения… теперь прошу у тебя.
Голос у него сел. Ей хотелось оборвать связь. Чтобы этот разговор не получил логического завершения. Они же прощались навсегда.
– Поли… ты и твой брат. Ты не можешь знать… как ты мне дорог.