Страница:
Обернувшись к востоку, Энсель откинул назад голову и воздел руки в мольбе, его проникновенный голос был тверд.
— Именем восстающего Света мы призываем Рафаила. стража Воздуха, Ветра и Бури, — произнес Он, — защитить нас и стать свидетелем клятв, что мы дадим. Приди, могущественный Рафаил, и удостой нас своим присутствием.
Покуда он говорил, в его руке вспыхнул огонь — шар золотистого света, который поднялся над его головой и затем, по его повелению, стрелой пролетел сквозь тьму сводчатого потолка киилля, чтобы слиться с пламенем восточного факела вспышкой белого золота.
Кверон был ошеломлен, он никогда не видел такого прежде. Защищенный вуалью заклинания, он не смог ощутить мгновенного появления Архангела, но видел, заглянув в лицо Энселя, что тот ощущает его присутствие.
Постепенно Кверона охватило чувство, что сильный ветер, стеная, заполнил киилль, и он кожей ощутил этот стон. Порыв ветра растрепал его длинные волосы, вызвав ледяную дрожь, прошедшую вдоль спины, и он сильнее вжался в укрывающую его нишу, надеясь, что его не заметят, в то время как руки Энселя опускались, а Йорам, в свою очередь, поднимал руки.
— Именем Света разгорающегося, мы призываем Михаила, Защитника, Повелителя Огня, Главу Легионов Небесных, — произнес Йорам, и голос его эхом прокатился по подземелью, когда он откинул назад голову. — Охрани тех, кто собрался здесь, и отдай должное клятвам, которые мы дадим. Приди, могущественный Михаил, и удостой нас своим присутствием.
Огненный шар Йорама с быстротой удара молнии пролетел по направлению к южному факелу, и, вернувшись к своему началу, ослепительно ярко вспыхнул. Когда Кверон вновь смог взглянуть на него, в сердцевине своей пламя окрасилось в кроваво-красный цвет. Внезапное, не вызывающее сомнений появление Архангела он мог лишь чувствовать: вдруг он возник из теней позади Йорама, ярко вспыхнув, но свет этот не был доступен глазам.
Эвайн уже была готова вызвать Гавриила.
— Именем Света нисходящего, — произнесла Эвайн. вознося свои мольбы, — мы призываем Гавриила, Повелителя Вод, небесного Герольда, что принес радостную весть Благословенной Богоматери нашей. Охрани тех, кто собрался здесь, и стань свидетелем клятв наших. Приди, Гавриил, и удостой нас своим присутствием.
Мягкий, цвета моря, свет, который вызвала Эвайн, был успокоительным бальзамом для неверящего ощущениям своим Кверона, и он тихонько и застенчиво поблагодарил Бога за то, что ему не нужно смотреть, чтобы видеть приближение Гавриила. Шепча про себя молитву, Кверон на некоторое мгновение закрыл глаза, чувствуя. что наконец-то погрузился во что-то, несущее успокоение, теперь, когда Гавриил был близок, чтобы поддержать его.
Джесс призвал последнего свидетеля их обряда. Джесс, самый юный из них, немного усталый, но уверенный в себе, поднимал свои руки в мольбе, будто скрепляя все сделанное верной печатью.
— Именем Света возвращающегося, мы также призываем Ариэля, Темного Повелителя Земли, кто приводит в конце концов каждого на Берег Смерти, — тихо, но твердо прозвучал призыв Джесса. — Спутник всех, отдавших свои жизни в защиту других, охрани тех, кто собрался здесь, и стань свидетелем наших клятв. Приди, могучий Ариэль, и удостой нас своим присутствием.
Сразу же, как только огненный шар изумрудно-зеленого цвета Джесса слился с факелом рядом с нишей Кверона, покрытые темными перьями крылья засвистели в воздухе с внешней стороны стазисной завесы. Едва переводя дыхание, Кверон склонил голову, чувствуя, что это То Нечто, перед кем, он внезапно понял, он должен ответить, прежде чем завершится ночь. Теперь он был вынужден признать, что Камберианский совет имеет доступ к знанию и силам, намного более могущественным, чем огромное знание его Ордена, а школа гавриллитов считалась самой лучшей. Сегодня его жизнь по-настоящему была брошена на чашу весов.
В течение нескольких ударов сердца он не мог унять дрожь, осознавая это, слишком хорошо представляя, какие вселяющие трепет Силы собрались в пространстве между этими колоннами и куполом, и видя, как смертные, находящиеся в киилле, вновь собрались вокруг алтаря, покуда Бессмертные неясно вырисовывались снаружи круга.
И он должен пройти мимо них, даже просто для того, чтобы вымолить разрешение войти в спасительный круг! Просто чудо, что он укрыт стазисной завесой, но что он будет делать, когда она будет поднята? (Скорбь Гвинедда.)
Приведенная выше сцена — вероятно, наиболее яркий пример формальной стороны созыва Стражей Сторон Света, которым мы располагаем на нынешний день, — в определенной мере дает понять причины, вызывающие необходимость использования защитного круга. Однако иногда данная функция может быть включена непосредственно в ритуал. Когда Синил намеревается наделить своих сыновей деринийским могуществом, Камбер и его родственники сообщают королю основные правила, которых следует придерживаться в заговаривании магического круга и при непосредственном приведении в действие процесса наделения могуществом, однако именно он должен направлять все это. Первая попытка Синила вызвать Присутствие Сил Стихий довольно непоследовательна, так как он не знает соответствующих слов. Он произносит слова, что идут у него от сердца, веря, что Те, Кто слушают его, распознают его доброе намерение. Мы можем противопоставить эти излияния тем, более напыщенным, что использовались в приведенном нами отрывке.
— Святой Рафаил, Целитель, Хранитель Ветра и Бури, храни и исцели наш разум, душу и тело нынешней ночью…
— Святой Михаил, Защитник, Хранитель Эдема, защити нас в час нужды нашей…
— Святой Гавриил, Герольд Небесный, отнеси молитвы наши Богородице Нашей…
— Святой Ариэль, Ангел Темный, тихо приди, если должен, и сделай так, чтобы страх покинул это место… (Камбер-еретик.)
Однако с дальнейшим развитием ситуации Синил, очевидно, становится не совсем уверенным в силе своей визуализации, так как увеличивает свои усилия, приступая к подготовке чаши, которая приведет в действие процесс передачи потенциала его сыновьям. Король излагает свою мольбу в форме евхаристической молитвы, которая была ему знакома и в то же время ободряла его, соратники-дерини подхватывают ее структуру и усиливают, исходя из образности, избранной самим Синилом. Обратите внимание на то, как каждый требуемый элемент проявляет свое присутствие в каком-либо характерном признаке.
Когда вновь стали рядом Йорам по левую руку, а Алистер — по правую, он бестрепетно принял чашу из рук Алистера и, обернувшись к алтарю, слегка приподнял ее, приветствуя присутствие Высших Сил.
— О, Господи, святы деяния Твои. С дрожью и смирением предстаем мы пред Тобой с нашими мольбами. Благослови и защити нас в том, что должны мы совершить этой ночью.
Он повернулся к сыну, опустил чашу и накрыл ее рукой.
— Пошли своего Архангела Рафаила, о, Господи, чтобы дыханием своим освятил эту воду, дабы пьющие ее могли по праву владеть Воздухом. Аминь.
Стук его сердца раздавался в тишине магического круга. Дрожа всем телом, он поддерживал чашу двумя руками и почувствовал, как на белой глазури дна шевельнулось и задрожало кольцо.
Легкий ток воздуха всколыхнул складки одежды Синила, поиграл волосами, принес запах благовоний и, все ускоряясь, завертелся в круге. Когда ветерок превратился в вихрь, Синил заметил в глазах сына дикий взгляд, ветер прибивал одежды к телу, бросал волосы в лицо.
У Эвайн с головы сдуло капюшон, волосы рассыпались каскадом, а на ковер попадали блестящие золотые шпильки. Волосы метались, точно живые, образуя нимбы над головами Йорама и Алистера, — пшеничный и серо-стальной, но они стояли неподвижно, скрестив руки на груди, спокойные и непоколебимые, хотя Синил успел заметить, как на краткий миг епископ прикрыл глаза.
Прежде чем кто-нибудь успел защититься от вихря, буря прекратилась. Последний порыв подхватил струю дыма и превратился в крошечный смерч над чашей, которую все еще держал Синил. Он знал, что все взгляды устремлены на него, дерини удивлены его осмысленным поведением и уверенностью. И в то же время он чувствовал их молчаливое согласие и готовность следовать за ним как угодно далеко.
Между тем во время бури в магическом круге он не отваживался дышать. Сейчас он видел только маленький смерч над чашей. Воронка вихря коснулась поверхности воды, подняв рябь, затем все стихло.
Когда вода в чаше успокоилась и единственным движением в круге оставалась дрожь в его руках, Синил закрыл глаза и передал чашу Йораму. Йорам, нисколько не смущенный происходящим, торжественно поклонился, и непомерная глубина открылась в его серых глазах, глядевших из-под капюшона. Поднеся чашу к Элрою, он накрыл ее точно так же, как раньше делал Синил.
— О, Господи, священны деяния Твои. Молим Тебя, пошли Архангела огня, благословенного Михаила, чтобы вода эта зажглась Твоей любовью и стала священна, чтобы все, кто пьет ее, могли управлять Огнем. Аминь.
Еще одно мгновение Йорам держал руку над чашей, затем отвел ее немного в сторону, хотя по-прежнему прикрывал большую часть поверхности. В открывшемся пространстве блеснуло пламя, превратившееся в огненный шар величиной с яйцо. Шар поднялся вверх на ладонь и повис. Пламя ревело, точно в кузнице, наполняя круг своей силой.
Выждав немного, Йорам стал осторожно опускать руку и, казалось, прижимать огненный шар к поверхности воды. Над чашей с шипением взвился пар. но через мгновение все стихло — пламя превратилось в холодный огонь, который едва заметным голубым пятнышком проплыл над водой и, скользнув за край, пропал.
Йорам повернулся к сестре и осторожно, с почтением передал чашу. Грациозным движением она откинула назад взлохмаченные ветром волосы, приняла драгоценную ношу и поднесла ее к груди, вглядываясь в воду.
Затем Эвайн подняла чашу высоко над головой и, пристально глядя на нее, начала молитву.
— О, Господи, священны деяния Твои. Позволь своему Архангелу Гавриилу, Властелину бурных вод, обрушить на эту чашу дождь Твоей мудрости, чтобы те, кто пьют из нее, могли по праву повелевать Водой. Аминь.
Воцарилась тишина, и в воздухе появилось свечение. Потом молния сверкнула над головами, послышались раскаты грома, и над чашей возникло маленькое темное облако.
Синил тяжело вздохнул, решимость вдруг оставила его, но остальные не двинулись с места, и ему пришлось последовать их примеру. Лицо Эвайн пылало, а ее голубые глаза устремились на то, что она вызвала.
Снова пророкотал гром, но теперь тише и не так угрожающе. Облако пролилось дождем. Почти все капли упали в чашу, лишь несколько — на участников обряда. Когда дождевая капля коснулась щеки Синила, он отшатнулся, преодолевая мучительное желание перекреститься, но дождь прекратился почти так же внезапно, как и начался. Чаша в руках Эвайн снова была просто чашей. По стенкам стекали капли и падали на дорогой келдишский ковер. Эвайн с поклоном передала чашу Алистеру.
Когда Алистер заглянул в магический сосуд и поднял его к лицу, глядя туда, где несколькими секундами раньше висело облако, Синил снова тяжко вздохнул.
— О, Господи, священны деяния Твои. Позволь Ариэлю, Твоему посланнику Тьмы и Смерти, наполнить эту чашу силой и секретами Земли, чтобы все, кто пьет из нее, по праву смогли управлять Землей.
Алистер произнес: “Аминь”, и в то же мгновение чаша в руках епископа задрожала, кольцо со звоном билось о стенки, вода забурлила с такой силой, что грозила вот-вот выплеснуться через край. Сначала Синил подумал. что это неверные руки Алистера, как прежде его собственные, сотрясают чашу, но нечто совсем иное порождало тряску и грохот.
Толчки усиливались, даже пол под ногами заходил ходуном, и Синил испугался, что попадают свечи на алтаре. Но тут же почувствовал под ногами неколебимую твердь. Все успокоилось в магическом круге. Алистер поднял чашу еще выше и в знак благодарности той Силе, что побывала в его руках, поклонился. Потом опустил чашу и взглянул на Синила.
— Чаша готова, сир, — произнес он тихим голосом. — Остальное в ваших руках. (Камбер-еретик.)
Теперь становится определенно ясно, даже Синилу, что Стражи круга реальны и существуют в действительности. Однако их реальность и действительность становятся очевидными лишь тогда, когда сам ритуал закончен, и душа перерожденного Синила готовится пройти сквозь ворота, которые открывает для него в Царство Мертвых Йорам.
Тот поднял руку в прощальном привете, потом переступил черту и вышел из круга. Сияние обволакивало его, меняя знакомые Камберу черты. Он увидел рядом с удаляющимся Синилом двух мальчиков, похожих на него, какую-то красивую женщину с пшеничными волосами и другие образы, которые было не распознать в сиянии.
Дуновение воздуха и шелест крыльев возвестили приближение Хранителей магического круга. И они явились. Существа, похожие на бесплотные, резко очерченные тени, исполненные могущества, безмерного, но не несущего угрозы.
Первое — огромное, могуче”, с черно-зелеными крыльями, закрывало своей тенью северный угол комнаты.
Второе — сверкающее, словно само солнце, едва не ослепило Камбера. Оно появилось перед алтарем, выскользнув из-под золотистого стекла восточной свечи, или возникло из бликов света, отраженного гранями дарохранительницы.
Третье — принеслось на огненных крыльях с рычанием преисподней. Языки пламени взметнулись над головой Синила, но тот бестрепетно продолжал путь.
И наконец, четвертое существо предстало серебристо-голубым, переливающимся, словно волна.
На Камбера обрушился неосязаемый, беззвучный и все же оглушающий вал титанической силы, заполняя каждую клеточку его существа. Стены круга начали сами собой распадаться на куски, будто неведомая музыка зазвучала на высокой ноте, и магическая преграда не смогла выстоять перед этим звуком. Ему явственно слышался этот звук, и Камбер понял, что единственным его спасением от неизлечимого безумия были и остаются Святые дары, и сейчас они были рядом, на ритуальном столе.
Осколки купола продолжали падать на ковер и плиты, а Синил и его спутники начали таять, точно островки снега весной, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, пока наконец не осталось ничего, кроме блестящих лучиков, сложившихся в радугу.
А потом и они исчезли. (Камбер-еретик.)
Исходя из общей для всех реакции страха, выраженной оставшимися в живых свидетелями именно этого магического действа, мы можем заключить, что все это было не совсем обычным способом растворения круга. Однако этого достаточно, чтобы проиллюстрировать реальные ощущения от посещения Бессмертных, призванных в свидетели.
Таким образом, заговаривания обладают весьма практической и иногда производящей значительные впечатления функцией, защищая тех, кто находится внутри от слишком близкой демонстрации сил, лежащих вне пределов выносливости организма смертных. Кроме чисто защитных функций, заговоры могут служить средством концентрации позитивных энергетических потоков как при ясновидении, так и при намерении установить телепатическую связь или произвести коммуникацию с кем-либо, находящимся вне пределов заговоренной зоны. Примеры последнего использования включают заговаривание, осуществленное перед сеансом ясновидения, проведенное с колье Ариэллы, перед изменением внешности Дэвина МакРори и перед попыткой Моргана и Дункана найти Келсона и Дугала посредством телепатических уз. Однако какими бы не задумывались заговоры — защитными, сдерживающими или защитными и сдерживающими одновременно — они могут быть наложены либо посредством ритуала, либо при приведении в действие определенного ментального состояния, либо используя магические кубы.
13. МАГИЧЕСКИЕ КУБЫ: ОСНОВЫ
— Именем восстающего Света мы призываем Рафаила. стража Воздуха, Ветра и Бури, — произнес Он, — защитить нас и стать свидетелем клятв, что мы дадим. Приди, могущественный Рафаил, и удостой нас своим присутствием.
Покуда он говорил, в его руке вспыхнул огонь — шар золотистого света, который поднялся над его головой и затем, по его повелению, стрелой пролетел сквозь тьму сводчатого потолка киилля, чтобы слиться с пламенем восточного факела вспышкой белого золота.
Кверон был ошеломлен, он никогда не видел такого прежде. Защищенный вуалью заклинания, он не смог ощутить мгновенного появления Архангела, но видел, заглянув в лицо Энселя, что тот ощущает его присутствие.
Постепенно Кверона охватило чувство, что сильный ветер, стеная, заполнил киилль, и он кожей ощутил этот стон. Порыв ветра растрепал его длинные волосы, вызвав ледяную дрожь, прошедшую вдоль спины, и он сильнее вжался в укрывающую его нишу, надеясь, что его не заметят, в то время как руки Энселя опускались, а Йорам, в свою очередь, поднимал руки.
— Именем Света разгорающегося, мы призываем Михаила, Защитника, Повелителя Огня, Главу Легионов Небесных, — произнес Йорам, и голос его эхом прокатился по подземелью, когда он откинул назад голову. — Охрани тех, кто собрался здесь, и отдай должное клятвам, которые мы дадим. Приди, могущественный Михаил, и удостой нас своим присутствием.
Огненный шар Йорама с быстротой удара молнии пролетел по направлению к южному факелу, и, вернувшись к своему началу, ослепительно ярко вспыхнул. Когда Кверон вновь смог взглянуть на него, в сердцевине своей пламя окрасилось в кроваво-красный цвет. Внезапное, не вызывающее сомнений появление Архангела он мог лишь чувствовать: вдруг он возник из теней позади Йорама, ярко вспыхнув, но свет этот не был доступен глазам.
Эвайн уже была готова вызвать Гавриила.
— Именем Света нисходящего, — произнесла Эвайн. вознося свои мольбы, — мы призываем Гавриила, Повелителя Вод, небесного Герольда, что принес радостную весть Благословенной Богоматери нашей. Охрани тех, кто собрался здесь, и стань свидетелем клятв наших. Приди, Гавриил, и удостой нас своим присутствием.
Мягкий, цвета моря, свет, который вызвала Эвайн, был успокоительным бальзамом для неверящего ощущениям своим Кверона, и он тихонько и застенчиво поблагодарил Бога за то, что ему не нужно смотреть, чтобы видеть приближение Гавриила. Шепча про себя молитву, Кверон на некоторое мгновение закрыл глаза, чувствуя. что наконец-то погрузился во что-то, несущее успокоение, теперь, когда Гавриил был близок, чтобы поддержать его.
Джесс призвал последнего свидетеля их обряда. Джесс, самый юный из них, немного усталый, но уверенный в себе, поднимал свои руки в мольбе, будто скрепляя все сделанное верной печатью.
— Именем Света возвращающегося, мы также призываем Ариэля, Темного Повелителя Земли, кто приводит в конце концов каждого на Берег Смерти, — тихо, но твердо прозвучал призыв Джесса. — Спутник всех, отдавших свои жизни в защиту других, охрани тех, кто собрался здесь, и стань свидетелем наших клятв. Приди, могучий Ариэль, и удостой нас своим присутствием.
Сразу же, как только огненный шар изумрудно-зеленого цвета Джесса слился с факелом рядом с нишей Кверона, покрытые темными перьями крылья засвистели в воздухе с внешней стороны стазисной завесы. Едва переводя дыхание, Кверон склонил голову, чувствуя, что это То Нечто, перед кем, он внезапно понял, он должен ответить, прежде чем завершится ночь. Теперь он был вынужден признать, что Камберианский совет имеет доступ к знанию и силам, намного более могущественным, чем огромное знание его Ордена, а школа гавриллитов считалась самой лучшей. Сегодня его жизнь по-настоящему была брошена на чашу весов.
В течение нескольких ударов сердца он не мог унять дрожь, осознавая это, слишком хорошо представляя, какие вселяющие трепет Силы собрались в пространстве между этими колоннами и куполом, и видя, как смертные, находящиеся в киилле, вновь собрались вокруг алтаря, покуда Бессмертные неясно вырисовывались снаружи круга.
И он должен пройти мимо них, даже просто для того, чтобы вымолить разрешение войти в спасительный круг! Просто чудо, что он укрыт стазисной завесой, но что он будет делать, когда она будет поднята? (Скорбь Гвинедда.)
Приведенная выше сцена — вероятно, наиболее яркий пример формальной стороны созыва Стражей Сторон Света, которым мы располагаем на нынешний день, — в определенной мере дает понять причины, вызывающие необходимость использования защитного круга. Однако иногда данная функция может быть включена непосредственно в ритуал. Когда Синил намеревается наделить своих сыновей деринийским могуществом, Камбер и его родственники сообщают королю основные правила, которых следует придерживаться в заговаривании магического круга и при непосредственном приведении в действие процесса наделения могуществом, однако именно он должен направлять все это. Первая попытка Синила вызвать Присутствие Сил Стихий довольно непоследовательна, так как он не знает соответствующих слов. Он произносит слова, что идут у него от сердца, веря, что Те, Кто слушают его, распознают его доброе намерение. Мы можем противопоставить эти излияния тем, более напыщенным, что использовались в приведенном нами отрывке.
— Святой Рафаил, Целитель, Хранитель Ветра и Бури, храни и исцели наш разум, душу и тело нынешней ночью…
— Святой Михаил, Защитник, Хранитель Эдема, защити нас в час нужды нашей…
— Святой Гавриил, Герольд Небесный, отнеси молитвы наши Богородице Нашей…
— Святой Ариэль, Ангел Темный, тихо приди, если должен, и сделай так, чтобы страх покинул это место… (Камбер-еретик.)
Однако с дальнейшим развитием ситуации Синил, очевидно, становится не совсем уверенным в силе своей визуализации, так как увеличивает свои усилия, приступая к подготовке чаши, которая приведет в действие процесс передачи потенциала его сыновьям. Король излагает свою мольбу в форме евхаристической молитвы, которая была ему знакома и в то же время ободряла его, соратники-дерини подхватывают ее структуру и усиливают, исходя из образности, избранной самим Синилом. Обратите внимание на то, как каждый требуемый элемент проявляет свое присутствие в каком-либо характерном признаке.
Когда вновь стали рядом Йорам по левую руку, а Алистер — по правую, он бестрепетно принял чашу из рук Алистера и, обернувшись к алтарю, слегка приподнял ее, приветствуя присутствие Высших Сил.
— О, Господи, святы деяния Твои. С дрожью и смирением предстаем мы пред Тобой с нашими мольбами. Благослови и защити нас в том, что должны мы совершить этой ночью.
Он повернулся к сыну, опустил чашу и накрыл ее рукой.
— Пошли своего Архангела Рафаила, о, Господи, чтобы дыханием своим освятил эту воду, дабы пьющие ее могли по праву владеть Воздухом. Аминь.
Стук его сердца раздавался в тишине магического круга. Дрожа всем телом, он поддерживал чашу двумя руками и почувствовал, как на белой глазури дна шевельнулось и задрожало кольцо.
Легкий ток воздуха всколыхнул складки одежды Синила, поиграл волосами, принес запах благовоний и, все ускоряясь, завертелся в круге. Когда ветерок превратился в вихрь, Синил заметил в глазах сына дикий взгляд, ветер прибивал одежды к телу, бросал волосы в лицо.
У Эвайн с головы сдуло капюшон, волосы рассыпались каскадом, а на ковер попадали блестящие золотые шпильки. Волосы метались, точно живые, образуя нимбы над головами Йорама и Алистера, — пшеничный и серо-стальной, но они стояли неподвижно, скрестив руки на груди, спокойные и непоколебимые, хотя Синил успел заметить, как на краткий миг епископ прикрыл глаза.
Прежде чем кто-нибудь успел защититься от вихря, буря прекратилась. Последний порыв подхватил струю дыма и превратился в крошечный смерч над чашей, которую все еще держал Синил. Он знал, что все взгляды устремлены на него, дерини удивлены его осмысленным поведением и уверенностью. И в то же время он чувствовал их молчаливое согласие и готовность следовать за ним как угодно далеко.
Между тем во время бури в магическом круге он не отваживался дышать. Сейчас он видел только маленький смерч над чашей. Воронка вихря коснулась поверхности воды, подняв рябь, затем все стихло.
Когда вода в чаше успокоилась и единственным движением в круге оставалась дрожь в его руках, Синил закрыл глаза и передал чашу Йораму. Йорам, нисколько не смущенный происходящим, торжественно поклонился, и непомерная глубина открылась в его серых глазах, глядевших из-под капюшона. Поднеся чашу к Элрою, он накрыл ее точно так же, как раньше делал Синил.
— О, Господи, священны деяния Твои. Молим Тебя, пошли Архангела огня, благословенного Михаила, чтобы вода эта зажглась Твоей любовью и стала священна, чтобы все, кто пьет ее, могли управлять Огнем. Аминь.
Еще одно мгновение Йорам держал руку над чашей, затем отвел ее немного в сторону, хотя по-прежнему прикрывал большую часть поверхности. В открывшемся пространстве блеснуло пламя, превратившееся в огненный шар величиной с яйцо. Шар поднялся вверх на ладонь и повис. Пламя ревело, точно в кузнице, наполняя круг своей силой.
Выждав немного, Йорам стал осторожно опускать руку и, казалось, прижимать огненный шар к поверхности воды. Над чашей с шипением взвился пар. но через мгновение все стихло — пламя превратилось в холодный огонь, который едва заметным голубым пятнышком проплыл над водой и, скользнув за край, пропал.
Йорам повернулся к сестре и осторожно, с почтением передал чашу. Грациозным движением она откинула назад взлохмаченные ветром волосы, приняла драгоценную ношу и поднесла ее к груди, вглядываясь в воду.
Затем Эвайн подняла чашу высоко над головой и, пристально глядя на нее, начала молитву.
— О, Господи, священны деяния Твои. Позволь своему Архангелу Гавриилу, Властелину бурных вод, обрушить на эту чашу дождь Твоей мудрости, чтобы те, кто пьют из нее, могли по праву повелевать Водой. Аминь.
Воцарилась тишина, и в воздухе появилось свечение. Потом молния сверкнула над головами, послышались раскаты грома, и над чашей возникло маленькое темное облако.
Синил тяжело вздохнул, решимость вдруг оставила его, но остальные не двинулись с места, и ему пришлось последовать их примеру. Лицо Эвайн пылало, а ее голубые глаза устремились на то, что она вызвала.
Снова пророкотал гром, но теперь тише и не так угрожающе. Облако пролилось дождем. Почти все капли упали в чашу, лишь несколько — на участников обряда. Когда дождевая капля коснулась щеки Синила, он отшатнулся, преодолевая мучительное желание перекреститься, но дождь прекратился почти так же внезапно, как и начался. Чаша в руках Эвайн снова была просто чашей. По стенкам стекали капли и падали на дорогой келдишский ковер. Эвайн с поклоном передала чашу Алистеру.
Когда Алистер заглянул в магический сосуд и поднял его к лицу, глядя туда, где несколькими секундами раньше висело облако, Синил снова тяжко вздохнул.
— О, Господи, священны деяния Твои. Позволь Ариэлю, Твоему посланнику Тьмы и Смерти, наполнить эту чашу силой и секретами Земли, чтобы все, кто пьет из нее, по праву смогли управлять Землей.
Алистер произнес: “Аминь”, и в то же мгновение чаша в руках епископа задрожала, кольцо со звоном билось о стенки, вода забурлила с такой силой, что грозила вот-вот выплеснуться через край. Сначала Синил подумал. что это неверные руки Алистера, как прежде его собственные, сотрясают чашу, но нечто совсем иное порождало тряску и грохот.
Толчки усиливались, даже пол под ногами заходил ходуном, и Синил испугался, что попадают свечи на алтаре. Но тут же почувствовал под ногами неколебимую твердь. Все успокоилось в магическом круге. Алистер поднял чашу еще выше и в знак благодарности той Силе, что побывала в его руках, поклонился. Потом опустил чашу и взглянул на Синила.
— Чаша готова, сир, — произнес он тихим голосом. — Остальное в ваших руках. (Камбер-еретик.)
Теперь становится определенно ясно, даже Синилу, что Стражи круга реальны и существуют в действительности. Однако их реальность и действительность становятся очевидными лишь тогда, когда сам ритуал закончен, и душа перерожденного Синила готовится пройти сквозь ворота, которые открывает для него в Царство Мертвых Йорам.
Тот поднял руку в прощальном привете, потом переступил черту и вышел из круга. Сияние обволакивало его, меняя знакомые Камберу черты. Он увидел рядом с удаляющимся Синилом двух мальчиков, похожих на него, какую-то красивую женщину с пшеничными волосами и другие образы, которые было не распознать в сиянии.
Дуновение воздуха и шелест крыльев возвестили приближение Хранителей магического круга. И они явились. Существа, похожие на бесплотные, резко очерченные тени, исполненные могущества, безмерного, но не несущего угрозы.
Первое — огромное, могуче”, с черно-зелеными крыльями, закрывало своей тенью северный угол комнаты.
Второе — сверкающее, словно само солнце, едва не ослепило Камбера. Оно появилось перед алтарем, выскользнув из-под золотистого стекла восточной свечи, или возникло из бликов света, отраженного гранями дарохранительницы.
Третье — принеслось на огненных крыльях с рычанием преисподней. Языки пламени взметнулись над головой Синила, но тот бестрепетно продолжал путь.
И наконец, четвертое существо предстало серебристо-голубым, переливающимся, словно волна.
На Камбера обрушился неосязаемый, беззвучный и все же оглушающий вал титанической силы, заполняя каждую клеточку его существа. Стены круга начали сами собой распадаться на куски, будто неведомая музыка зазвучала на высокой ноте, и магическая преграда не смогла выстоять перед этим звуком. Ему явственно слышался этот звук, и Камбер понял, что единственным его спасением от неизлечимого безумия были и остаются Святые дары, и сейчас они были рядом, на ритуальном столе.
Осколки купола продолжали падать на ковер и плиты, а Синил и его спутники начали таять, точно островки снега весной, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, пока наконец не осталось ничего, кроме блестящих лучиков, сложившихся в радугу.
А потом и они исчезли. (Камбер-еретик.)
Исходя из общей для всех реакции страха, выраженной оставшимися в живых свидетелями именно этого магического действа, мы можем заключить, что все это было не совсем обычным способом растворения круга. Однако этого достаточно, чтобы проиллюстрировать реальные ощущения от посещения Бессмертных, призванных в свидетели.
Таким образом, заговаривания обладают весьма практической и иногда производящей значительные впечатления функцией, защищая тех, кто находится внутри от слишком близкой демонстрации сил, лежащих вне пределов выносливости организма смертных. Кроме чисто защитных функций, заговоры могут служить средством концентрации позитивных энергетических потоков как при ясновидении, так и при намерении установить телепатическую связь или произвести коммуникацию с кем-либо, находящимся вне пределов заговоренной зоны. Примеры последнего использования включают заговаривание, осуществленное перед сеансом ясновидения, проведенное с колье Ариэллы, перед изменением внешности Дэвина МакРори и перед попыткой Моргана и Дункана найти Келсона и Дугала посредством телепатических уз. Однако какими бы не задумывались заговоры — защитными, сдерживающими или защитными и сдерживающими одновременно — они могут быть наложены либо посредством ритуала, либо при приведении в действие определенного ментального состояния, либо используя магические кубы.
13. МАГИЧЕСКИЕ КУБЫ: ОСНОВЫ
Магические кубы являются физическим вспомоществованием для воздвижения магических защитных барьеров, хотя в действительности компетентный практикующий маг в таком снаряжении необходимости не испытывает. Как говорит Коналу Тирсель: “В конце концов ты научишься использовать их в своей магии наряду с другими заклинаниями. Хотя не всегда необходимо использовать физические матрицы, чтобы наложить заклятие, но это помогает, особенно в начале”. (В поисках святого Камбера.) Мы уже видели, как кратковременные защиты могут быть возведены вокруг какого-либо места простой психической операцией, хотя обычно они возводятся при помощи какого-нибудь физического ключа, например, жеста руки. Заклятия могут быть также встроены в стены комнат и находиться в инертном состоянии, пока их не приведут в действие. Такую комнату мы видим в рабочих апартаментах Эмриса в аббатстве святого Неота (Камбер-еретик.), сюда же можно отнести и спальню Риса и Эвайн в Шииле. (Архивы дерини.)
Так что же такое магические кубы, выражаясь точнее? Вкратце — они являются удобными символами, которые несут определенную мнемоническую информацию, которая, если ее активизировали, запускает весьма специфические психические процессы и имеет результатом трансформацию энергии в защитный “купол”.
Внешний вид кубов принял уже довольно стандартные формы. В общем, магические кубы представляют теперь набор из четырех белых и четырех черных кубов размером примерно с игральные кости, но без точек. Фактически же, на что обращает внимание Конала Тирсель, обучая последнего пользоваться кубами, изначально они, вероятно, и были игральными костями или “их делали похожими на игральные кости, чтобы не привлекать внимания, когда быть дерини стало опасно. Я как-то видел кубы с точками, и они действовали ничуть не хуже”. (В поисках святого Камбера.) И действительно, создается впечатление, что Дерри убежден, будто кубы Моргана на самом деле лишь какие-то необычные игральные кости. (Возвышение дерини.)
Традиционные и наиболее распространенные материалы — слоновая кость и эбеновое дерево, органическая природа обоих материалов, вероятно, благоприятствует нанесению узора, который должен быть помещен на новый набор кубов, прежде чем они могут быть использованы впервые. (В действительности первый набор магических кубов, непосредственно известных автору, был вырезан из куска волокнистого бальзового дерева размером в полдюйма, половина из которых была окрашена в черный индийскими чернилами. Впоследствии этот изначальный набор был заменен черной и окрашенной в цвет слоновой кости пластмассой — эстетически, вероятно, не столь оптимальной, однако, по крайней мере, они выглядят как эбен и слоновая кость, и лучше передающей внешний вид слоновой кости и эбена, нежели крашеное дерево, так как пластмасса хотя бы единообразно передает цвет. В конечном счете, то, из чего они сделаны, значит не так уж много, если цвета двух наборов четко различимы, символизируя понятия светлого и темного, положительного и отрицательного, мужского и женского и передавая отношения между этими парами противоположностей, так как единственная функция магических кубов — помогать в достижении определенного ментального состояния.
До сих пор одной из имеющих глубокие корни традиций эзотерического церемониала остается то, что магические принадлежности должны быть сделаны из наиболее дорогих материалов, какие только может позволить себе практикующий маг, хотя кубы, сделанные из дешевого дерева, специально предназначенные для этой цели и используемые прилежно, будут действовать ничуть не хуже, чем самые дорогие, сделанные из полудрагоценных камней. В реальности кварц, мрамор и белый опал неоднократно пытались использовать для белых кубов, а обсидиан и слезу апачи (камень чистого дымчато-черного цвета), черный опал и даже малахит — для черного набора. Кубы Тирселя описываются как “белые, чуть желтоватые, точно старая слоновая кость… черные же, скорее серые, цвета древесного угля, чем цвета настоящего эбенового дерева или обсидиана”. (В поисках святого Камбера.) Создается впечатление, что при активации все белые кубы светятся молочно-белым светом или светом, который обычно исходит от белого опала. Черные же кубы, как Тирселя, так и Моргана, принимают черный цвет с зеленоватым отливом, хотя кубы Камбера при активации становятся “темными, мерцающими иссиня-черным непроницаемым огнем опала”. (Камбер-еретик.)
Нам также известно, что магические кубы по мере их использования приобретают “подпись”, свойственную их владельцам, которая может способствовать либо противостоять их использованию другим практикующим магом в зависимости от отношений между ними. Мы также можем предположить, что на некоторые наборы магических кубов может быть наложена такая телепатическая информация, что они не смогут применяться никем, кроме тех, кому владелец разрешит их использовать, хотя мы не видели еще примеров этого.
Наше первое краткое знакомство с магическими кубами происходит в “Возвышении дерини”, когда Морган использует набор, чтобы наложить общее заклятие вокруг спящего Келсона. Создается впечатление, что ко времени появления на свет Моргана использование таких кубов ограничивается лишь защитной функцией, которой и воспользовался Морган. И действительно, он и его современники, кажется, не знают ни о каких других функциях магических кубов, за исключением наложения заклятия вокруг чего-либо.
Тем не менее утверждается, что большинство детей дерини начинают свое формальное обучение именно с этих кубов. На практике магические кубы могут представлять собой первое, действительно серьезное орудие ритуальной магии, с которым сталкиваются самые юные дерини в процессе их формального обучения, и являются первым, по-настоящему магическим “инструментом”, умение пользоваться которым они приобретают. Создается впечатление, что Тирсель де Клэрон не испытывает особого энтузиазма по поводу перспективы обучения Конала пользованию ими, хотя значительно оживляется, когда Конал оправдывает надежды как ученик, схватывающий на лету. (В поисках святого Камбера.)
Мы не станем останавливаться на том, как преподает эту науку Тирсель, лишь упомянем, что он пропускает несколько интересных моментов, которые могут помочь нам понять, как действуют магические кубы. Цвета кубов — светлый и темный, — по всей видимости, символизируют равновесие, которое должно быть достигнуто при обращении с потоками энергии, используемыми кубами для обеспечения протекционной функции. В действительности, равновесие, очевидно, является жизненно важной принадлежностью всей магии дерини. Когда Тирсель просит Конала поменять руки с черными и белыми кубами, Конал ощущает разницу — вероятно, противоположность правого и левого, светлого и темного, положительного и отрицательного, отражение которого мы затем увидим в “Скорби Гвинедда” в образности кубического алтаря в подземельях Грекоты. Кубы там составлены так, чтобы образовать колонны храма с телом Орина, лежащим вдоль них, словно средняя колонна, Человек между силами Добра и Зла.
Белые кубы называются первыми, удерживая в фокусе позитивные потоки энергии, в следующем порядке.
Каждый начинает светиться белым изнутри, как только его активизируют.
Затем называют черные кубы, смещая баланс к отрицательным полюсам — отрицательным не просто в общем, неопределенном смысле этого слова, а отрицательным по отношению к белым, уже названным кубам.
Теперь названные кубы должны быть уравновешены, каждая пара приводится в соответствие не только непосредственно друг с другом, но и по отношению к остальным трем парам. Удерживая на этом свое внимание, оператор теперь противопоставляет белому кубу черные в следующем порядке и дает каждой паре свой патроним. Эти патронимы являются сбалансированными мнемоническими приемами, приводящими в действие психические процессы, происходящие в разуме оператора.
Слияние противоположностей дает четыре серебристо-серых “ректоида”, или двойных куба, которые Тирсель относит к компонентам заклятия.
Некоторые магические системы соотносят компоненты заклятия с Повелителями Стихий и их Сторожевыми Башнями или Архангелами Четырех Сторон Света. Некоторые предпочитают символику колонн. И это — все еще действующие обычаи. (В поисках святого Камбера.)
Так что же такое магические кубы, выражаясь точнее? Вкратце — они являются удобными символами, которые несут определенную мнемоническую информацию, которая, если ее активизировали, запускает весьма специфические психические процессы и имеет результатом трансформацию энергии в защитный “купол”.
Внешний вид кубов принял уже довольно стандартные формы. В общем, магические кубы представляют теперь набор из четырех белых и четырех черных кубов размером примерно с игральные кости, но без точек. Фактически же, на что обращает внимание Конала Тирсель, обучая последнего пользоваться кубами, изначально они, вероятно, и были игральными костями или “их делали похожими на игральные кости, чтобы не привлекать внимания, когда быть дерини стало опасно. Я как-то видел кубы с точками, и они действовали ничуть не хуже”. (В поисках святого Камбера.) И действительно, создается впечатление, что Дерри убежден, будто кубы Моргана на самом деле лишь какие-то необычные игральные кости. (Возвышение дерини.)
Традиционные и наиболее распространенные материалы — слоновая кость и эбеновое дерево, органическая природа обоих материалов, вероятно, благоприятствует нанесению узора, который должен быть помещен на новый набор кубов, прежде чем они могут быть использованы впервые. (В действительности первый набор магических кубов, непосредственно известных автору, был вырезан из куска волокнистого бальзового дерева размером в полдюйма, половина из которых была окрашена в черный индийскими чернилами. Впоследствии этот изначальный набор был заменен черной и окрашенной в цвет слоновой кости пластмассой — эстетически, вероятно, не столь оптимальной, однако, по крайней мере, они выглядят как эбен и слоновая кость, и лучше передающей внешний вид слоновой кости и эбена, нежели крашеное дерево, так как пластмасса хотя бы единообразно передает цвет. В конечном счете, то, из чего они сделаны, значит не так уж много, если цвета двух наборов четко различимы, символизируя понятия светлого и темного, положительного и отрицательного, мужского и женского и передавая отношения между этими парами противоположностей, так как единственная функция магических кубов — помогать в достижении определенного ментального состояния.
До сих пор одной из имеющих глубокие корни традиций эзотерического церемониала остается то, что магические принадлежности должны быть сделаны из наиболее дорогих материалов, какие только может позволить себе практикующий маг, хотя кубы, сделанные из дешевого дерева, специально предназначенные для этой цели и используемые прилежно, будут действовать ничуть не хуже, чем самые дорогие, сделанные из полудрагоценных камней. В реальности кварц, мрамор и белый опал неоднократно пытались использовать для белых кубов, а обсидиан и слезу апачи (камень чистого дымчато-черного цвета), черный опал и даже малахит — для черного набора. Кубы Тирселя описываются как “белые, чуть желтоватые, точно старая слоновая кость… черные же, скорее серые, цвета древесного угля, чем цвета настоящего эбенового дерева или обсидиана”. (В поисках святого Камбера.) Создается впечатление, что при активации все белые кубы светятся молочно-белым светом или светом, который обычно исходит от белого опала. Черные же кубы, как Тирселя, так и Моргана, принимают черный цвет с зеленоватым отливом, хотя кубы Камбера при активации становятся “темными, мерцающими иссиня-черным непроницаемым огнем опала”. (Камбер-еретик.)
Нам также известно, что магические кубы по мере их использования приобретают “подпись”, свойственную их владельцам, которая может способствовать либо противостоять их использованию другим практикующим магом в зависимости от отношений между ними. Мы также можем предположить, что на некоторые наборы магических кубов может быть наложена такая телепатическая информация, что они не смогут применяться никем, кроме тех, кому владелец разрешит их использовать, хотя мы не видели еще примеров этого.
Наше первое краткое знакомство с магическими кубами происходит в “Возвышении дерини”, когда Морган использует набор, чтобы наложить общее заклятие вокруг спящего Келсона. Создается впечатление, что ко времени появления на свет Моргана использование таких кубов ограничивается лишь защитной функцией, которой и воспользовался Морган. И действительно, он и его современники, кажется, не знают ни о каких других функциях магических кубов, за исключением наложения заклятия вокруг чего-либо.
Тем не менее утверждается, что большинство детей дерини начинают свое формальное обучение именно с этих кубов. На практике магические кубы могут представлять собой первое, действительно серьезное орудие ритуальной магии, с которым сталкиваются самые юные дерини в процессе их формального обучения, и являются первым, по-настоящему магическим “инструментом”, умение пользоваться которым они приобретают. Создается впечатление, что Тирсель де Клэрон не испытывает особого энтузиазма по поводу перспективы обучения Конала пользованию ими, хотя значительно оживляется, когда Конал оправдывает надежды как ученик, схватывающий на лету. (В поисках святого Камбера.)
Мы не станем останавливаться на том, как преподает эту науку Тирсель, лишь упомянем, что он пропускает несколько интересных моментов, которые могут помочь нам понять, как действуют магические кубы. Цвета кубов — светлый и темный, — по всей видимости, символизируют равновесие, которое должно быть достигнуто при обращении с потоками энергии, используемыми кубами для обеспечения протекционной функции. В действительности, равновесие, очевидно, является жизненно важной принадлежностью всей магии дерини. Когда Тирсель просит Конала поменять руки с черными и белыми кубами, Конал ощущает разницу — вероятно, противоположность правого и левого, светлого и темного, положительного и отрицательного, отражение которого мы затем увидим в “Скорби Гвинедда” в образности кубического алтаря в подземельях Грекоты. Кубы там составлены так, чтобы образовать колонны храма с телом Орина, лежащим вдоль них, словно средняя колонна, Человек между силами Добра и Зла.
ОБЩЕЕ ЗАКЛЯТИЕ
Ключом к непосредственному использованию кубов для наложения заклятия является хорошая концентрация — причина, по которой Тирсель заставлял Конала практиковаться всю зиму. Называние кубов в определенной последовательности приводит оператора к особому ментальному состоянию, служа для концентрации сил и создавая определенное равновесие, при достижении которого названный компонент светится. Сначала четыре белых куба складывают в квадрат, вводя их в соприкосновение, черные располагают по четырем диагональным углам. Затем кубы называют по именам или номенам, каждого куба касаются после того, как оператор произносит номен именно этого куба. (Номены берут свое начало от восьми защитных выпадов с мечом — еще одна из символических связей, высоко чтимая михайлинцами.) Мы можем отнести иомены к мнемоническим пусковым механизмам, которые необходимы для инициации ментального состояния при манипулировании и уравновешивании потоков энергии, которые образуют матрицу заклятия.Белые кубы называются первыми, удерживая в фокусе позитивные потоки энергии, в следующем порядке.
Каждый начинает светиться белым изнутри, как только его активизируют.
Некоторые магические системы соотносят компоненты заклятия с Повелителями Стихий и их Сторожевыми Башнями или Архангелами Четырех Сторон Света. Некоторые предпочитают символику колонн. И это — все еще действующие обычаи. (В поисках святого Камбера.)