Кузнецов Павел. Дни боевые

   Обстановка прояснилась с первыми лучами солнца. Сначала раздался звонок из 28-й гвардейской Харьковской.
   - Докладывает Чурмаев. Противник воспользовался выходом матвеевского полка из боя и в третий раз ворвался в Сагайдак. К Сагайдаку я за ночь подтянул весь артполк. Принимаю меры, чтобы восстановить положение. Через час - полтора начну атаку,
   - Сколько перед вами гитлеровцев?
   - У Сагайдака до дивизии, но, видимо, из разных частей.
   - Почему вы так думаете?
   - Нет у них согласованности. Бой развивается отдельными очагами: в одном месте дерутся, в другом - молчат, потом, когда в первом уже выдохлись, во втором только начинают.
   - С началом атаки не торопитесь, - предупредил я комдива. - Хорошенько изучите обстановку, а потом уж ударьте наверняка.
   - Как там дела у Матвеева? - поинтересовался Чурмаев. - У меня с ним всю ночь не было связи.
   - К сожалению, не было и у меня...
   Минут через десять прибыл с подробным донесением нарочный из передового отряда. Гура-Галбену заняла вражеская колонна численностью около тысячи человек с артиллерией и минометами.
   Передовой отряд не смог сдержать натиск противника, имевшего пяти шестикратное численное превосходство, и вынужден был отойти на южную окраину.
   Наконец в связь со штабом корпуса вошел начальник штаба 92-й гвардейской дивизии Леонтьев. Из его доклада стало известно следующее. В полосу дивизии на узком фронте вклинилось до четырех полков пехоты и сорок бронеединиц. Был смят один из полков дивизии, погиб командир полка. Гитлеровцы заняли Галбеницу и проникли южнее. К утру дивизия оказалась рассеченной на две части: ее большая часть и штаб находились в двух километрах южнее и юго-восточнее Галбеницы, остальные силы - между Галбеницей и Гура-Галбеной.
   Матвеева контратака застала на его НП. Войти с комдивом в связь штабу не удалось, и, где он находится теперь, наштадив не знал.
   Получив эти сведения, я немедленно выехал к Леонтьеву. Со мной поехали Пащенко, Муфель и начальник оперативного отдела. Следом за нами двинулся и резерв командарма, располагавшийся ночью у Градешты.
   Штаб дивизии мы нашли в отроге глубокого танконедоступного оврага. Штаб уже связался со всеми своими частями и уверенно управлял ими. Неподалеку на огневых позициях стояли два артиллерийских дивизиона.
   Леонтьев очень обрадовался нашему приезду и горячо благодарил за танкосамоходный полк с десантом пехоты.
   - Ну расскажите, как все произошло? - спросил я у начштаба.
   - Это случилось вскоре после вашего отъезда, буквально часа через полтора - два, - начал Леонтьев. - Мы только что поужинали. Комдив выехал на НП, а я стал проверять готовность полков. И вдруг... с десяток артвыстрелов, автоматная трескотня, разрывы ручных гранат - у нас под окном очутились танки. Через передовую они проскочили на полном ходу. За ними наступала пехота.
   - А как же пропустил их ваш полк?
   - Полк дрался. Вел огонь. Но что он мог сделать, когда навалилась такая масса? Темно, ничего не разберешь. Командир полка с группой офицеров пытался восстановить положение... Все они погибли. Слишком неравными оказались силы.
   - Что же было со штабом? Почему всю ночь отсутствовала связь?
   - Нападение оказалось внезапным и для штаба. Правда, вы предупредили нас, и мы ожидали нападения, но ожидали позднее и не такой силы. Появление танков нарушило управление. Штаб понес потери и в людях и в средствах связи. Выскочив из деревни в овраг, а потом взобравшись на крутой берег, командиры штаба всю ночь вели бой как строевое подразделение. Радиостанцию из занятой противником Галбеницы нам удалось отбить только к утру.
   - Ну, а где же комдив?
   Леонтьев пожал плечами.
   - Связи с полковником нет.
   Пока я уточнял обстановку, отыскался и Матвеев. Он связался со своим штабом через командный пункт Даниленко. Его личная рация вышла из строя, а сам он оказался в полосе соседа.
   Вынужденную потерю управления я Леонтьеву в вину не ставил. Он и на этот раз, попав со штабом в тяжелые условия, вышел из них с честью. Но Матвеева я отругал. В предвидении ночной контратаки ему не следовало отрываться от своего штаба. Личное управление с наблюдательного пункта имело большое значение днем, а ночью оно теряло всякий смысл. Выехав туда, комдив поставил под угрозу самого себя, свой штаб и все управление частями дивизии,
   Утром гитлеровцы пытались развить успех на всех трех направлениях, где им за ночь удалось вклиниться, но всюду их продвижение было приостановлено. Мы отразили более десяти контратак, а во второй половине дня корпус сам перешел в наступление.
   Дивизия Чурмаева, прикрывшись с фронта, атаковала в обход Сагайдака, отрезая противнику пути отхода на север. По выполнении своей задачи она должна была содействовать Матвееву ударом на Галбеницу с востока.
   Дивизия Матвеева наносила концентрический удар, обходя Галбеницу с востока и запада, имея целью окружить и уничтожить вклинившуюся группировку врага.
   Дивизия Даниленко выдвигалась к дороге из Гура-Галбены на запад с задачей закрыть гитлеровцам и этот, единственный для них, путь отхода.
   Гвардейские дивизии, действуя решительно, окружили вражеские части в Сагайдаке и Галбенице и вынудили их после трехчасового боя сложить оружие. Наши войска взяли в плен около 2 тыс. солдат и офицеров.
   188-я стрелковая дивизия, встретив сильный огонь и ожесточенные контратаки со стороны Гура-Галбены, из Албины и с высот севернее Каракуй, перерезать дорогу не смогла.
   Каковы же были боевые итоги дня? Попытки гитлеровцев прорвать на нашем участке кольцо окружения потерпели крах. Мы выиграли бой.
   Хотя к северу от нас, на рубеже Резены, Липовень, Сарата Галбена, оставалась крупная вражеская группировка, она все больше и больше отодвигалась к западу. Ближайшие к нам колонны, прикрываясь развернутой пехотой, танками и артиллерией, тянулись по дороге из Липовеня на Гура-Галбену, Албину и далее к реке Прут.
   В этот вечер я решил ночной атакой гвардейских дивизий прежде всего разделаться с Гура-Галбеной. Через этот пункт пролегала самая лучшая дорога, а протекающие здесь реки Тапьина и Кагильник имели проходимые для артиллерии и обозов мосты. В обход севернее можно было двигаться только необорудованными и малодоступными колонными путями. Поэтому так и нужна была гитлеровцам Гура-Галбена. За нее они держались крепче, чем за другие населенные пункты. День 26 августа явился для корпуса третьим и последним днем боев по уничтожению противника в районах Гура-Галбена, Албина и в лесах восточнее Каракуй и Сарата Галбена.
   Всего за три дня войска корпуса уничтожили 14 тыс. и взяли в плен около 4 тыс. немецких солдат и офицеров, а также захватили большие трофеи.
   Таково было наше участие в Ясско-Кишиневской операции - одной из наиболее крупных операций Великой Отечественной войны.
   Трехдневные бои корпуса показали, что наиболее выгодным способом отражения атак крупных сил противника, пытающихся вырваться из окружения, является отражение их огнем с места на заблаговременно занятых и тактически выгодных рубежах. Как и на днепровском плацдарме, мы опять особое внимание уделяли тщательной организации противотанковой обороны. Контратакующего врага сначала обескровливали огнем орудий прямой наводки, танков и САУ, а затем добивали решительными атаками пехоты. Интересны были и ночные действия.
   Для 37-й армии, в состав которой входил наш корпус, эта операция явилась поистине лебединой песней: армии уже больше не пришлось участвовать в крупных операциях. После 26 августа она была переброшена для развития наступления в глубь Румынии и к границам Болгарии.
   За рубежом
   1 сентября в небольшом молдавском городке Комрат собрались на совещание командиры корпусов, дивизий, начальники политорганов, командующие артиллерией, заместители по тылу, офицеры и генералы штаба армии.
   В маленьком зале, заполненном до отказа, за столом президиума командующий армией генерал-лейтенант Шарохин, члены Военного совета генерал-майоры Шабанов и Сосновиков. Настроение у всех праздничное.
   Ровно в 12 часов дня командарм открывает совещание. В краткой вступительной речи Шарохин отмечает стратегическое и военно-политическое значение Ясско-Кишиневской операции, в ходе которой советские войска окружили и уничтожили 22 немецкие дивизии. Это - поистине еще один Сталинград.
   - Мы с вами, товарищи, - говорит Шарохин, - свой воинский долг в этой операции выполнили с честью. Наша армия действовала на главном направлении фронта и нанесла огромный ущерб врагу. Только в плен она взяла свыше тридцати восьми тысяч немецких солдат и офицеров. Захвачены большие трофеи, сотни танков и бронетранспортеров, сотни орудий и минометов, сотни исправных автомашин, тысячи лошадей, много пехотного оружия. Отличные действия армии в операции отмечены в приказе Верховного Главнокомандующего. Тысячи отличившихся в боях солдат, сержантов, офицеров и генералов удостоены правительственных наград.
   После вступительной речи Шарохин вручил группе старших офицеров и генералов ордена. В числе их были наши командиры дивизий и начальники политорганов. Награжденных от души поздравляли, обнимали.
   После вручения орденов Шарохин ознакомил нас с новыми задачами, которые поставил перед армией Военный совет фронта.
   Армии предстояло переправиться, на правый берег Дуная, совершить 200-километровый марш по Румынской Добрудже и выйти к границам Болгарии.
   - Надо повысить организованность и дисциплину в войсках, - сказал Шарохин, - не допускать беспечности, не терять управления, как потерял его полковник Матвеев в боях за Галбеницу. Дрался он рядом с Даниленко. Даниленко захватил в плен двух немецких генералов, а Матвеев, потеряв управление, сам мог угодить в плен.
   При упоминании фамилии наши комдивы, как полагается в таких случаях, встали, и взоры всех невольно обратились к ним, Матвеев стоял потупившись. Зато Даниленко так и расплылся от похвалы.
   Командарм жестом разрешил им сесть и продолжал:
   - Нельзя допускать отставания артиллерии от боевых порядков; все передвижения надо производить с мерами охранения. Впереди - Балканы. Заранее готовьте войска к действиям в горных условиях.
   После командующего выступил член Военного совета генерал Шабанов.
   - За эти десять дней произошло крупное политическое событие, - сказал он. - В результате победоносного наступления советских войск освобождена от фашистской оккупации Советская Молдавия и выведена из войны союзница Германии - Румыния. Гитлеровская Германия лишилась своего сателлита, располагавшего значительной армией, крупными продовольственными и сырьевыми ресурсами, особенно нефтью. Теперь военные и экономические возможности фашистской Германии резко сократились. Еще несколько таких ударов, и она останется в одиночестве. И чем скорее последуют эти удары, тем ближе будет победа.
   Очередная наша задача - вывести из вражеского блока прогитлеровскую Болгарию.
   Путь к болгарским границам пролегает через Румынию. Через два - три дня войска армии вступят на территорию Румынии. Мы не собираемся менять ни общественного, ни экономического строя в Румынии, это дело самих румын, мы только хотим, чтобы ее политический строй содействовал Советской Армии в разгроме фашизма. Мы вступаем на территорию Румынии как высоко организованная, культурная вооруженная сила, несущая освобождение народам Европы от немецкого фашизма.
   Шабанов призвал всех к бдительности, полной боеготовности.
   Второй член Военного совета генерал Сосновиков говорил о материальном обеспечении войск. Необходимо, учитывая горные условия Балкан, часть артиллерии оставить на конной тяге, в каждой дивизии сформировать дополнительно по одной роте подвоза из сорока парных повозок. Сосновиков потребовал от командиров соединений и начальников политорганов бережного расходования материальных ресурсов.
   Таким образом, мы получили указания по всем вопросам сразу: военным, политическим, хозяйственным. Это было для участников совещания новым, непривычным, мало похожим на подготовку к прошлым боям.
   Возвращались мы с совещания уже в новый район, За день наши части передвинулись к югу и вышли на границу Молдавской АССР с Измаильской областью.
   Со мной в машине ехал начальник политотдела.
   - Все замечательно, только Матвеев немного подвел, - посмеиваясь, сказал Пащенко. - Командующий все-таки не стерпел и уколол его.
   - Не только его, а и нас с вами. И по заслугам! Обходить и замазывать промахи не следует. Вспомни, как мы переволновались в ту ночь! А разве командующий не переволновался? Что произошло, если бы гитлеровцы прорвались на Чимишлию и выскочили на наши штабы и тылы? Чем бы мы закрыли прорыв?
   - Да, это верно, - согласился Пащенко...
   Остаток дня и последнюю ночь в освобожденной Молдавии штаб корпуса провел в большом торговом селе. Это село оказалось в стороне от грозных событий войны, сохранилось целехоцьким и утопало в зелени садов.
   На другой день с раннего утра корпус уже находился на марше. Походные колонны спешили к берегам Дуная. В голове шла гвардейская дивизия Матвеева. После ночного отдыха гвардейцы шли размашисто, по-походному. Над колонной звенела строевая песня.
   От Матвеева я вместе с подошедшей оперативной группой штаба выехал в Измаил, к месту корпусной переправы.
   Переправа предстояла сложная, через оба русла Дуная. Сначала войска должны были переправиться через Северный Килийский рукав на большой остров, а затем, сделав по острову пятнадцатикилометровый переход, выйти к южному рукаву и переправиться в Тульчу.
   Из Измаила в Тульчу можно попасть и водным путем, обогнув западный берег острова, но на это требуется и больше времени и больше переправочных средств.
   Измаил встретил нас тишиной. Беленькие одноэтажные и двухэтажные домики и пышная южная растительность напоминали маленькие курортные городки довоенных лет.
   В речном порту было безлюдно. У причалов стояли старые негодные баржи.
   Войска подходили, а переправу для них предстояло еще оборудовать. Подготовку ее я поручил своему штабу.
   Меня неудержимо потянуло в другой, древний Измаил - старую турецкую крепость, расположенную вблизи города.
   И вот я уже на заросшем бурьяном, когда-то грозном крепостном валу, приткнувшемся к крутому берегу Дуная. Много веков пережила эта крепость, которую победоносно штурмовали в 1790 году суворовские чудо-богатыри. Теперь от нее сохранились лишь руины.
   Я стоял на крутом восточном фасе крепости и с благоговением смотрел на голубую водную гладь Дуная, на зеленый остров, где когда-то находились суворовские батареи, на обвалившийся и заросший травой крепостной вал и ров. В этом месте крепость штурмовала колонна Кутузова. "Он был на левом фланге моей правой рукой", - с восхищением отзывался Суворов о Кутузове и в знак особого уважения и доверия к нему назначил его комендантом крепости.
   А теперь над залитыми солнечным светом руинами царила тишина...
   За ночь были произведены все подготовительные работы, и утром 3 сентября переправа началась. Из города лился поток людей, машин, артиллерийских запряжек, повозок. Все это погружалось на баржи и тянулось буксирами на противоположный берег. Через несколько часов оживление перекинулось к южному руслу Дуная под Тульчей. Между этими двумя переправами, связывая их в единое целое, протянулась через остров нескончаемая живая лента.
   Вскоре победоносные войска 3-го Украинского фронта заполнили Румынскую Добруджу. По основной магистрали от Тульчи на Бабадаг, Констанцу и далее к болгарской границе, расстегнув воротники выцветших за лето гимнастерок, шагали пехотинцы, а в промежутках между пехотными колоннами следовали артиллерия и танки. Веселый говор, шутки, смех и песни не умолкали на дорогах ни днем ни ночью.
   5 сентября Советское правительство направило профашистскому правительству Болгарии ноту, в которой объявило о состоянии войны между Советским Союзом и Болгарией.
   Спустя два дня, вечером 7 сентября, колонны корпуса, совершив за пять дней 200-километровый марш, подошли вплотную к болгарской границе, а утром 8 сентября по приказу Советского правительства вместе с другими войсками пересекли румыно-болгарскую границу и вступили на территорию Болгарии.
   9 сентября в Болгарии произошло народное восстание. Болгарские трудящиеся под руководством Болгарской коммунистической партии свергли реакционную власть и создали правительство Отечественного фронта.
   День 9 сентября стал для болгарского народа всенародным праздником днем рождения новой Болгарии, которая порвала отношения с гитлеровской Германией и объявила ей войну.
   Нет слов, чтобы передать ликование болгарского народа, освобожденного Советской Армией от фашистского ига. Трудящиеся Болгарии встречали наши войска и хлебом и солью, и всюду слышалось дружеское приветствие: "Добре дошли!" - "Добро пожаловать!"
   Политическое управление 3-го Украинского фронта выпустило в эти дни специальную листовку. В ней, в частности, говорилось:
   "...Имя Советского Союза, имя России - для болгар и повсюду - великое, священное имя. Звание воина Красной Армии - высокое, почетное звание. Ты окружен любовью и уважением народа как воин-освободитель.
   Высоко неси это почетное звание советского воина! Помни, что, кроме миллионов друзей, кругом есть и враги, которые используют каждую твою ошибку, каждый неправильный поступок во вред нашей Родине и Красной Армии, во вред тебе.
   Храни военную тайну! Будь везде дисциплинирован, культурен, подтянут!..
   Пусть везде, где пройдет Красная Армия, уничтожая врагов человечества - гитлеровцев и освобождая порабощенные ими народы, навсегда останется в сердцах миллионов людей глубокая благодарность, любовь и уважение к тебе товарищ боец, сержант и офицер!"
   И советский воин с честью пронес по Болгарии знамя своей армии армии-освободительницы.
   К 25 сентября соединения корпуса перевалили через восточные отроги Балканского хребта и сосредоточились в новых районах южнее железнодорожной линии Сливeн - Бургас.
   Па корпус было возложено наблюдение за безопасностью юго-восточной границы Болгарии.
   К этому же времени войска фронта полностью очистили болгарскую территорию от немецко-фашистских войск.
   Командование фронта, оставив в юго-восточной Болгарии в качестве прикрытия армию генерала Шарохина, свои главные силы сосредоточило в северо-западной части Болгарии и готовилось к освободительному походу в Югославию.
   В подчинение комфронта вошли и болгарские войска, которые развернулись на болгарско-югославской границе южнее советских войск,
   Пока части корпуса устраивались на лагерных стоянках, приводили в порядок материальную часть и приступали к боевой подготовке, я занимался рекогносцировкой болгаро-турецкой границы.
   Хорошо запомнились мне долина реки Тунджи и дорога к границе, а от границы - к турецкому городу Эдирне (Адрианополю), когда-то сильнейшей крепости.
   Как-то я вместе с болгарским поручиком пограничных войск взобрался на холм вблизи границы. Адрианополь четко выделялся на горизонте своими высокими минаретами. Равнина скрадывала расстояние, и он казался гораздо ближе, чем был на самом деле.
   - Знаете, за последнее время на границе стало совсем тихо. Все замерло, - сказал поручик.
   - Почему? - спросил я.
   - Потому, что вы пришли. Если бы вы знали, как перепугались турки! Граница опустела.
   - Значит, помнят русских!
   - О-о! Еще как! - восторженно засмеялся офицер. Поручик свободно, почти без акцента, говорил по-русски. - У нас подавляющее число офицеров знают русский язык, - сказал он мне. - Все мы много читаем русскую и советскую литературу, знаем Толстого, Тургенева, Горького, Шолохова. Понимаем буквально все, мало было только разговорной практики. Ну, ничего! Теперь и практика будет, - улыбнулся он.
   После ознакомления с сухопутной болгаро-турецкой границей я перебрался на морскую. Начал я с севера, с Варны.
   Варна - крупнейший порт и превосходный курорт - болгарская жемчужина Черного моря. От моря и пляжа его отделяет вытянувшийся вдоль берега Приморский парк с тенистыми аллеями и яркими цветочными клумбами.
   К концу сентября, когда сопротивление профашистской реакции в стране было сломлено и новая народная власть Отечественного фронта уже твердо стала на ноги, трудовая жизнь города вошла в строгое и по-военному суровое русло. Все было подчинено напряженной борьбе с заклятым врагом - немецким фашизмом.
   На лесистом побережье севернее Варны располагалась бригада морской пехоты. Она была десантирована кораблями Черноморского флота и вступила в город вместе с передовыми частями сухопутных войск.
   Военный совет армии сначала поручил мне войти с ней в связь и наладить взаимодействие, затем подчинил ее мне и, наконец, приказал расформировать. Имевшуюся в бригаде небольшую прослойку морских специалистов я направил на флот, а остальной состав обратил на доукомплектование частей корпуса.
   Второй морской порт Болгарии-Бургас, опрятный, красивый городок. Он расположен южнее Варны, на низком берегу Бургасского залива, самого крупного на всем черноморском побережье Болгарии. С Варной он связывается хорошим шоссе, пересекающим восточные отроги Балкан, а с центром страны -железной и шоссейной дорогами.
   На южном берегу Бургасского залива располагалась гвардейская дивизия Матвеева. Ее войсковые части построили шалаши и навесы и, защитив себя от дождей и солнца, принялись за боевую и политическую подготовку. Но людей не радовали ни южное солнце, ни тишина, ни чудесный вид на взморье.
   - Неудобно как-то, товарищ генерал, - говорили мне бойцы. - Другие воюют, а мы словно на курорт приехали. Непривычны мы к этому,
   Но время и новые задачи брали свое. С утра и до вечера люди лазали по предгорью, перебегали, стреляли, а в промежутках между занятиями занимались спортом. Дни загружались до отказа. Ведь в любую минуту соединение могли поднять по тревоге и снова отправить на фронт.
   В Карнобате, маленьком тихом городке, кроме управления корпуса, размещались корпусные части: связисты, саперы, артиллеристы.
   Отношение местного населения к советским воинам всюду было самое радушное, дружеское.
   * * *
   Шипка! Это символ освобождения болгарского народа от турецкого ига, это вместе с тем вeличайший памятник русской доблести и славы.
   Каждому из нас, конечно, хотелось побывать на Шипке и посмотреть на все своими глазами. Поэтому мы организовали туда несколько экскурсий.
   Высота Шипки - 1329 метров. На голой каменистой вершине, носившей ранее имя святого Николая (теперь ей присвоено имя командира болгарских дружин русского генерала Столетова), болгарский народ воздвиг величественный памятник. Видимая издалека со всех сторон, стоит четырехугольная, чуть-чуть суживающаяся кверху 34-метровая каменная башня с открытой наверху площадкой. На ее фасаде огромный лев - эмблема освобожденной Болгарии, сбоку крупная надпись "Шипка".
   Рядом с башней, обратив свои жерла в сторону южных скатов, откуда атаковали турки, стоят пушки и митральезы. Чуть пониже, на восточных склонах, еще несколько памятников-обелисков.
   С верхней площадки открывается чудесный вид. На восток, на запад и на север идут складки гор, а на юге цветистым ковром стелется Казанлыкская долина - долина роз, фруктовых садов и виноградников.
   У самого подножия хребта, откуда начинает виться дорога на перевал, раскинулось селение Шипка. Здесь в тенистом парке воздвигнут еще один памятник воинам, павшим в боях за Шипку. Это красивейший, многоглавый с позолоченными куполами храм, сооруженный на пожертвования, собранные в России.
   На Шипку я впервые поднялся в половине октября. вскоре после прибытия советских войск в Болгарию. В этот день состоялась торжественная церемония установления мраморной мемориальной доски на одном из памятников-обелисков. Эту торжественную церемонию от имени Военного совета 3-го Украинского фронта проводил Военный совет нашей армии.
   На Шипку прибыли лучшие воины армии, офицеры армейского управления, командиры корпусов. На восточном склоне горы, фронтом к памятнику, неподвижно замерли строгие ряды почетного караула. На правом фланге колышутся боевые знамена, сверкают трубы оркестра.
   День выдался пасмурный и ветреный. Погода подчеркивала суровость скалистых гор, еще больше оттеняла торжественность церемонии.
   Под звуки Гимна Советского Союза к монументу подошли генералы и старшие офицеры и, открыв затянутую полотнищем мемориальную доску, прикрепленную к памятнику, возложили венки.
   Командующий армией Шарохин произнес речь. Он говорил о немеркнущей славе героических предков и о доблести потомков, умноживших эту славу.
   Горное эхо далеко разнесло громовой пятикратный салют. Стоявшие у монумента обнажили головы и преклонили колена.
   На мраморной доске, увенчанной пятиконечной звездой, высечена фигура советского воина с винтовкой у ноги и отливает позолотой надпись: "1877-1944, сентябрь
   Героям Шипки
   От имени частей 3-го Украинского фронта победоносной Красной Армии
   Вдали от русской матери-земли
   Здесь пали вы за честь Отчизны милой.
   Вы клятву верности России принесли
   И сохранили верность до могилы.
   Стояли вы незыблемей скалы.
   Без страха шли на бой святой и правый.
   Спокойно спите, русские орлы,
   Потомки чтут и множат вашу славу!