Страница:
Глава 78
Генерал Эмилио Гандольфо был заядлым охотником. Самой сильной его страстью было незаметно выслеживать птицу, оленя или кабана. Он охотился в Шотландии, Румынии, Ботсване и никогда не пропускал традиционной охоты на куропаток, на которую ездил в горы каждый год в последние две недели сентября со своим близким другом Хулио Баресте, адвокатом правого толка с такими же могучими связями, как и его собственные.
Каждый год пятнадцатого сентября они укладывали в «рэйнджровер» Гандольфо запасы питания и вин, ружья и самую модную одежду охотничьего сезона года. Потом целовали на прощанье своих жен и отправлялись в уединенный охотничий домик в горах, который они на это время регулярно снимали. Кроме случайно оказавшегося в тех местах другого охотника, они там ни с кем больше встретиться не могли. Охотники сами готовили там себе макароны, сами смешивали соусы к ним, наслаждаясь припасенной ветчиной, сыром и тонкими винами. Вставали они с рассветом, а возвращались на закате. Вечера коротали за едой и питьем, а также обсуждением того, что творится в мире. Редкие помехи их беседам создавали лишь звонки радиотелефона Баресте, с которым он никогда не расставался.
Каждый год пятнадцатого сентября они укладывали в «рэйнджровер» Гандольфо запасы питания и вин, ружья и самую модную одежду охотничьего сезона года. Потом целовали на прощанье своих жен и отправлялись в уединенный охотничий домик в горах, который они на это время регулярно снимали. Кроме случайно оказавшегося в тех местах другого охотника, они там ни с кем больше встретиться не могли. Охотники сами готовили там себе макароны, сами смешивали соусы к ним, наслаждаясь припасенной ветчиной, сыром и тонкими винами. Вставали они с рассветом, а возвращались на закате. Вечера коротали за едой и питьем, а также обсуждением того, что творится в мире. Редкие помехи их беседам создавали лишь звонки радиотелефона Баресте, с которым он никогда не расставался.
* * *
Полковник Сатта знал о ежегодном охотничьем ритуале Гандольфо. Он долго обсуждал его детали с Макси и Фрэнком.
Глава 79
Кризи все больше чувствовал свое сходство с генералом, сидевшим в бункере в то время, как его солдаты на поле брани готовятся к битве. Он получал ежедневные отчеты от Рене и Майкла, часто говорил по телефону с Лаурой и Томом Сойером на Гоцо и был в курсе того, что, какие бы планы ни вынашивали главари «Синей сети», пока на острове все спокойно.
Джульетта всех поражала усердием, с которым взялась за работы по пансиону. Каждое утро она вставала с зарей, сначала убирала на кухне, потом переходила в небольшую столовую, а оттуда, одну за другой, приводила в порядок все спальни. Она натирала полы, мыла окна, полировала деревянную мебель. Сначала мужчина смотрели на все это как на забаву, но, наблюдая изо дня в день за ее решительной борьбой с беспорядком, стали относиться к девочке с возраставшим уважением.
Мало-помалу она становилась членом команды. Они стали свободнее говорить в ее присутствии, обсуждать планы предстоявшей операции и ее детали. Она слушала, как Кризи говорил по телефону, получал и передавал информацию, отдавал приказы. Для постороннего уха беседы в пансионе могли показаться ничего не значившей болтовней, но она чувствовала, с каким напряжением все воспринимали каждое слово, особенно Пьетро и Гвидо. Как-то, когда они остались с Кризи наедине, она рассказала ему об этом своем наблюдении. Он кивнул и разъяснил ей, что с ними происходило:
– Пьетро никогда раньше не принимал участия в такого рода операциях. Даже близко к ним не приближался. Гвидо, наоборот, человек очень опытный, но уже несколько лет как он отошел от дел. Поэтому у него это скорее возбуждение, чем напряжение.
– С увольнением я решил повременить. – Последовала пауза, в течение которой он ждал реакции Кризи. Не дождавшись ее, он продолжил: – Я решил, перефразируя слова Линдона Джонсона, что больше пользы могу принести, стоя под навесом и мочась наружу, чем стоя снаружи и мочась внутрь. После того, как мы уберем с дороги Гандольфо, я займусь другими мерзавцами. Я уже составляю в уме список.
– Он будет бесконечным, – не без доли сарказма высказал свое мнение Кризи.
– Может быть, но, если мне удастся его хоть немного сократить, я почувствую себя гораздо лучше, чем если буду просто сидеть и плевать в потолок.
– Каким образом ты собираешься получить у Гандольфо необходимую информацию так, чтобы не скомпрометировать себя?
Итальянец рассказал о пристрастии генерала к охоте и о плане, который они разработали с Макси и Фрэнком. Кризи задумался, потом спросил:
– Ты уверен, что сможешь достать те средства, которые тебе понадобятся?
– Да, у меня есть известные тебе связи и человек, который сможет ими воспользоваться.
– Ты точно знаешь, что эти средства подействуют именно так, как ты рассчитываешь?
– Да, если учесть возраст Гандольфо и историю его болезни.
– Звучит убедительно, – сказал Кризи, – если только генерал не решит вернуться в Рим со своим другом.
– Это маловероятно. А если он все-таки решит, у нас на этот случай есть запасной план. Мы захватим их по дороге, а потом организуем несчастный случай со смертельным исходом. Дорога эта опасная, особенно если ехать по ней ночью.
Кризи хотел предусмотреть все возможные исходы предстоящей операции. Он высоко ценил ум Сатты, а Фрэнку и Макси доверял полностью. Он спросил:
– А кто будет бросать бомбу?
– Мы долго по этому поводу спорили, – ответил Сатта. – Я хотел нанять кого-нибудь на эту работу, но Макси и Фрэнк возражают, считают, что неразумно привлекать кого-то со стороны.
– В этом они правы.
– Да, они меня убедили. Тогда я предложил, чтобы это сделал Рене, но они снова не согласились. Сказали, что ты не захочешь лишить Майкла прикрытия.
– Здесь они тоже правы, – ответил Кризи. – Дело не в том, что он – мой сын, просто его нынешняя роль важнее всего для нашего дела. Так кто же на это пойдет?
– Я предложил свою кандидатуру, но твои дружки только посмеялись надо мной. Поэтому решили, что это сделает Фрэнк. Он хочет использовать осколочную гранату небольшой мощности. От нее будет гораздо больше шума, чем ущерба.
Кризи хмыкнул.
– Согласен. У Фрэнка в такого рода делах больше опыта, чем у тебя. А как это вяжется с нашим графиком?
– Здесь все в порядке. Мы с Макси поедем в горы в конце дня. Добираться туда часа два. Мы будем следить за охотничьим домиком. Фрэнк бросит гранату в восемь часов и приедет к нам. И у него, и у меня машины оборудованы радиотелефонами. Если Гандольфо решит вернуться в Рим вместе с Баресте, в условленном месте Макси устроит засаду. Он переоденется в форму капитана карабинеров. Мы отправимся следом за «рэйнджровером». Не беспокойся, Кризи. Макси и Фрэнк детально все продумали. Мне кажется, они очень собой гордятся.
– Еще бы, – сказал Кризи с некоторым разочарованием в голосе. – Ужасно противно сидеть здесь все время, уставившись на телефон… Ладно, Марио, держи меня в курсе. Ни пуха вам ни пера.
Джульетта всех поражала усердием, с которым взялась за работы по пансиону. Каждое утро она вставала с зарей, сначала убирала на кухне, потом переходила в небольшую столовую, а оттуда, одну за другой, приводила в порядок все спальни. Она натирала полы, мыла окна, полировала деревянную мебель. Сначала мужчина смотрели на все это как на забаву, но, наблюдая изо дня в день за ее решительной борьбой с беспорядком, стали относиться к девочке с возраставшим уважением.
Мало-помалу она становилась членом команды. Они стали свободнее говорить в ее присутствии, обсуждать планы предстоявшей операции и ее детали. Она слушала, как Кризи говорил по телефону, получал и передавал информацию, отдавал приказы. Для постороннего уха беседы в пансионе могли показаться ничего не значившей болтовней, но она чувствовала, с каким напряжением все воспринимали каждое слово, особенно Пьетро и Гвидо. Как-то, когда они остались с Кризи наедине, она рассказала ему об этом своем наблюдении. Он кивнул и разъяснил ей, что с ними происходило:
– Пьетро никогда раньше не принимал участия в такого рода операциях. Даже близко к ним не приближался. Гвидо, наоборот, человек очень опытный, но уже несколько лет как он отошел от дел. Поэтому у него это скорее возбуждение, чем напряжение.
* * *
Звонок Сатты раздался незадолго до обеда. Кризи, снявший трубку, был в комнате один. Сатта сказал ему:– С увольнением я решил повременить. – Последовала пауза, в течение которой он ждал реакции Кризи. Не дождавшись ее, он продолжил: – Я решил, перефразируя слова Линдона Джонсона, что больше пользы могу принести, стоя под навесом и мочась наружу, чем стоя снаружи и мочась внутрь. После того, как мы уберем с дороги Гандольфо, я займусь другими мерзавцами. Я уже составляю в уме список.
– Он будет бесконечным, – не без доли сарказма высказал свое мнение Кризи.
– Может быть, но, если мне удастся его хоть немного сократить, я почувствую себя гораздо лучше, чем если буду просто сидеть и плевать в потолок.
– Каким образом ты собираешься получить у Гандольфо необходимую информацию так, чтобы не скомпрометировать себя?
Итальянец рассказал о пристрастии генерала к охоте и о плане, который они разработали с Макси и Фрэнком. Кризи задумался, потом спросил:
– Ты уверен, что сможешь достать те средства, которые тебе понадобятся?
– Да, у меня есть известные тебе связи и человек, который сможет ими воспользоваться.
– Ты точно знаешь, что эти средства подействуют именно так, как ты рассчитываешь?
– Да, если учесть возраст Гандольфо и историю его болезни.
– Звучит убедительно, – сказал Кризи, – если только генерал не решит вернуться в Рим со своим другом.
– Это маловероятно. А если он все-таки решит, у нас на этот случай есть запасной план. Мы захватим их по дороге, а потом организуем несчастный случай со смертельным исходом. Дорога эта опасная, особенно если ехать по ней ночью.
Кризи хотел предусмотреть все возможные исходы предстоящей операции. Он высоко ценил ум Сатты, а Фрэнку и Макси доверял полностью. Он спросил:
– А кто будет бросать бомбу?
– Мы долго по этому поводу спорили, – ответил Сатта. – Я хотел нанять кого-нибудь на эту работу, но Макси и Фрэнк возражают, считают, что неразумно привлекать кого-то со стороны.
– В этом они правы.
– Да, они меня убедили. Тогда я предложил, чтобы это сделал Рене, но они снова не согласились. Сказали, что ты не захочешь лишить Майкла прикрытия.
– Здесь они тоже правы, – ответил Кризи. – Дело не в том, что он – мой сын, просто его нынешняя роль важнее всего для нашего дела. Так кто же на это пойдет?
– Я предложил свою кандидатуру, но твои дружки только посмеялись надо мной. Поэтому решили, что это сделает Фрэнк. Он хочет использовать осколочную гранату небольшой мощности. От нее будет гораздо больше шума, чем ущерба.
Кризи хмыкнул.
– Согласен. У Фрэнка в такого рода делах больше опыта, чем у тебя. А как это вяжется с нашим графиком?
– Здесь все в порядке. Мы с Макси поедем в горы в конце дня. Добираться туда часа два. Мы будем следить за охотничьим домиком. Фрэнк бросит гранату в восемь часов и приедет к нам. И у него, и у меня машины оборудованы радиотелефонами. Если Гандольфо решит вернуться в Рим вместе с Баресте, в условленном месте Макси устроит засаду. Он переоденется в форму капитана карабинеров. Мы отправимся следом за «рэйнджровером». Не беспокойся, Кризи. Макси и Фрэнк детально все продумали. Мне кажется, они очень собой гордятся.
– Еще бы, – сказал Кризи с некоторым разочарованием в голосе. – Ужасно противно сидеть здесь все время, уставившись на телефон… Ладно, Марио, держи меня в курсе. Ни пуха вам ни пера.
Глава 80
Джулио Баресте казалось, что в охотничьей войлочной шляпе его друг выглядит смешным, но он ничего ему об этом не говорил. Генерал Гандольфо считал безупречным свой вкус, в одежде – особенно. На мужчинах были твидовые охотничьи костюмы, брюки которых они заправляли в клетчатые гольфы.
Они считали, что занимаемое ими социальное положение ставит их неизмеримо выше сотен тысяч других итальянских охотников, о чем свидетельствовали их ружья. У Гандольфо была двустволка и двенадцатизарядная винтовка, которую ему подарил отец на двадцать первую его годовщину. В течение долгих лет он хвастался ее возраставшей редкостью и ценностью, пока десять лет назад во время визита в Лондон случайно не попал на небольшую выставку-продажу одной оружейной мастерской, где сразу заплатил весьма крупный задаток за лучшую модель ее ружья. Ему надо было ждать пять лет, пока будет исполнен заказ, и он с гордостью всем рассказывал, что за это время дважды ездил в Лондон на своего рода «примерки», пока собирали ружье.
В тот день охота не заладилась, и в сумерках они возвратились в охотничий домик. В кожаных заплечных сумках у них было всего четыре куропатки. Но дело, конечно, заключалось не в этом. Это был лишь первый день их охоты, и на завтра обещали хорошую погоду. Они бросили монетку, чтобы определить, кто будет готовить обед, и Гандольфо проиграл. Однако это его совсем не огорчило, поскольку он очень гордился своим кулинарным мастерством.
К домику они подошли, когда уже почти стемнело. Он был небольшим, но уютным: две спальни, хорошо оборудованная кухня и столовая, одновременно служившая гостиной, с большим каменным открытым камином. Просторный двор домика выходил на южную сторону.
Они сняли охотничью одежду, приняли горячий душ и облачились в теплые спортивные костюмы. Гандольфо разжег огонь, а Баресте приготовил аперитив. Электричества в домике не было. Освещение, отопление, плита и холодильник – все работало на сжиженном газе. Баресте устроился перед камином, в котором потрескивали дрова, а Гандольфо тем временем хлопотал на кухне.
Когда генерал внес в комнату и поставил на стол блюдо с пиццей, зазвонил стоявший на камине радиотелефон. Выругавшись, Баресте снял трубку, нажал кнопку и отрывисто бросил:
– Говорите!
Пока он слушал, раздражение на его лице сменилось тревогой. Гандольфо подошел к нему и спросил:
– В чем дело, Джулио?
Баресте поднял руку и спросил в трубку:
– С тобой все в порядке? Да… Хорошо… Просто представить себе не могу… Успокойся… Погоди минуточку.
Он обернулся к Гандольфо.
– Минут пятнадцать назад перед моим домом была взорвана бомба.
– Господи! Никто не ранен?
– Нет, дома оставалась только Карла. Была повреждена входная дверь и выбито окно. Карла тут же побежала домой к сыну, который, как ты знаешь, живет совсем рядом. Сейчас она там с его женой и внуками. Паоло, конечно, тут же позвонил в полицию и выехал домой.
Генерал принял командование. Он взял трубку и попросил Карлу перезвонить ему, как только вернется Паоло. Потом он связался с управлением карабинеров и дал подчиненным ряд указаний. После этого Гандольфо взял Баресте за руку и повел к столу.
– Нам, конечно, надо возвращаться, – сказал он, – но тем не менее перед этим не мешает подкрепиться. На расследование этого дела я уже направил своих лучших людей. Его лично возглавляет полковник, руководящий нашими минерами. Он нам сюда позвонит, как только приедет на место происшествия. К счастью, никто не пострадал.
Баресте позволил другу усадить себя на стул. Генерал положил ему на тарелку кусок пиццы и налил в стакан вина.
– У тебя есть какие-нибудь соображения о том, кто мог бы за этим стоять? – спросил он.
Баресте покачал головой.
– Ты же знаешь, как это бывает с людьми нашего круга – мы не можем не нажить себе врагов. Когда-то это становится неизбежным.
– Как бы то ни было, – твердо сказал Гандольфо, – те, кто в этом виновен, очень пожалеют о своем поступке. Они наверняка не знают о нашей дружбе и дорого заплатят за свою неосведомленность.
Оба мужчины ели в молчании, пока снова не раздался телефонный звонок. Из дома звонил сын Баресте. Он сказал отцу, что взорвана была небольшая бомба или граната. Ущерб оказался совсем незначительным. На месте происшествия было полно полиции и карабинеров. Рядом с ним стоял полковник карабинеров, который хотел переговорить с генералом Гандольфо.
Баресте передал трубку и вернулся к пицце, а генерал тем временем сначала слушал, потом задавал вопросы, а в заключение отдал дальнейшие приказания. Баресте немного жалел полковника. Ведь это было совсем небольшим происшествием в стране, где выстрелы и взрывы бомб стали обычным делом.
Он так и сказал своему сыну и добавил, что вернется в Рим через три часа. Гандольфо одобрительно кивнул.
– Конечно, этому происшествию будет уделено особое внимание. Для того друзья и существуют. – Он взглянул на часы. – Мы выедем через полчаса.
Баресте поднял руку.
– Послушай меня внимательно. Я поеду один. Тебе совершенно не обязательно прерывать твой отпуск… Господь свидетель, ты ведь совсем не отдыхаешь. Происшествие это незначительное, ты уже и так достаточно ему уделил внимания. Я, естественно, должен буду вернуться… Карла просто в бешенство придет, если я не приеду. Но мне совсем не нужно уезжать надолго, меня здесь не будет день, от силы два. – Он жестом указал на радиотелефон. – Я тебе его оставлю, чтобы ты мог держать связь, но портить себе отпуск я тебе не позволю.
Еще пару минут Гандольфо продолжал настаивать, но его друг был неумолим.
– В любом случае, – сказал он, – Карла хотела через пару дней поехать к сестре во Флоренцию, так что проблем у меня не должно возникнуть. Я вернусь самое позднее в среду. Только ты, пожалуйста, всех куропаток тут не перестреляй.
Так они и порешили. Через полчаса друзья тепло обнялись около «рэйнджровера», Баресте сел в машину, и вскоре ее огоньки исчезли в темноте. Гандольфо вошел в домик, вымыл тарелки и аккуратно поставил их на место. Он решил выпить перед огнем коньяку, но, слегка пригубив прекрасный напиток, стал во весь рот зевать. Непривычный к физической нагрузке генерал, надышавшись горным воздухом, сильно захотел спать. Он взял с камина радиотелефон, поставил его в спальне на тумбочку рядом с кроватью, переоделся в шелковую пижаму и уже через три минуты сладко похрапывал.
Они считали, что занимаемое ими социальное положение ставит их неизмеримо выше сотен тысяч других итальянских охотников, о чем свидетельствовали их ружья. У Гандольфо была двустволка и двенадцатизарядная винтовка, которую ему подарил отец на двадцать первую его годовщину. В течение долгих лет он хвастался ее возраставшей редкостью и ценностью, пока десять лет назад во время визита в Лондон случайно не попал на небольшую выставку-продажу одной оружейной мастерской, где сразу заплатил весьма крупный задаток за лучшую модель ее ружья. Ему надо было ждать пять лет, пока будет исполнен заказ, и он с гордостью всем рассказывал, что за это время дважды ездил в Лондон на своего рода «примерки», пока собирали ружье.
В тот день охота не заладилась, и в сумерках они возвратились в охотничий домик. В кожаных заплечных сумках у них было всего четыре куропатки. Но дело, конечно, заключалось не в этом. Это был лишь первый день их охоты, и на завтра обещали хорошую погоду. Они бросили монетку, чтобы определить, кто будет готовить обед, и Гандольфо проиграл. Однако это его совсем не огорчило, поскольку он очень гордился своим кулинарным мастерством.
К домику они подошли, когда уже почти стемнело. Он был небольшим, но уютным: две спальни, хорошо оборудованная кухня и столовая, одновременно служившая гостиной, с большим каменным открытым камином. Просторный двор домика выходил на южную сторону.
Они сняли охотничью одежду, приняли горячий душ и облачились в теплые спортивные костюмы. Гандольфо разжег огонь, а Баресте приготовил аперитив. Электричества в домике не было. Освещение, отопление, плита и холодильник – все работало на сжиженном газе. Баресте устроился перед камином, в котором потрескивали дрова, а Гандольфо тем временем хлопотал на кухне.
Когда генерал внес в комнату и поставил на стол блюдо с пиццей, зазвонил стоявший на камине радиотелефон. Выругавшись, Баресте снял трубку, нажал кнопку и отрывисто бросил:
– Говорите!
Пока он слушал, раздражение на его лице сменилось тревогой. Гандольфо подошел к нему и спросил:
– В чем дело, Джулио?
Баресте поднял руку и спросил в трубку:
– С тобой все в порядке? Да… Хорошо… Просто представить себе не могу… Успокойся… Погоди минуточку.
Он обернулся к Гандольфо.
– Минут пятнадцать назад перед моим домом была взорвана бомба.
– Господи! Никто не ранен?
– Нет, дома оставалась только Карла. Была повреждена входная дверь и выбито окно. Карла тут же побежала домой к сыну, который, как ты знаешь, живет совсем рядом. Сейчас она там с его женой и внуками. Паоло, конечно, тут же позвонил в полицию и выехал домой.
Генерал принял командование. Он взял трубку и попросил Карлу перезвонить ему, как только вернется Паоло. Потом он связался с управлением карабинеров и дал подчиненным ряд указаний. После этого Гандольфо взял Баресте за руку и повел к столу.
– Нам, конечно, надо возвращаться, – сказал он, – но тем не менее перед этим не мешает подкрепиться. На расследование этого дела я уже направил своих лучших людей. Его лично возглавляет полковник, руководящий нашими минерами. Он нам сюда позвонит, как только приедет на место происшествия. К счастью, никто не пострадал.
Баресте позволил другу усадить себя на стул. Генерал положил ему на тарелку кусок пиццы и налил в стакан вина.
– У тебя есть какие-нибудь соображения о том, кто мог бы за этим стоять? – спросил он.
Баресте покачал головой.
– Ты же знаешь, как это бывает с людьми нашего круга – мы не можем не нажить себе врагов. Когда-то это становится неизбежным.
– Как бы то ни было, – твердо сказал Гандольфо, – те, кто в этом виновен, очень пожалеют о своем поступке. Они наверняка не знают о нашей дружбе и дорого заплатят за свою неосведомленность.
Оба мужчины ели в молчании, пока снова не раздался телефонный звонок. Из дома звонил сын Баресте. Он сказал отцу, что взорвана была небольшая бомба или граната. Ущерб оказался совсем незначительным. На месте происшествия было полно полиции и карабинеров. Рядом с ним стоял полковник карабинеров, который хотел переговорить с генералом Гандольфо.
Баресте передал трубку и вернулся к пицце, а генерал тем временем сначала слушал, потом задавал вопросы, а в заключение отдал дальнейшие приказания. Баресте немного жалел полковника. Ведь это было совсем небольшим происшествием в стране, где выстрелы и взрывы бомб стали обычным делом.
Он так и сказал своему сыну и добавил, что вернется в Рим через три часа. Гандольфо одобрительно кивнул.
– Конечно, этому происшествию будет уделено особое внимание. Для того друзья и существуют. – Он взглянул на часы. – Мы выедем через полчаса.
Баресте поднял руку.
– Послушай меня внимательно. Я поеду один. Тебе совершенно не обязательно прерывать твой отпуск… Господь свидетель, ты ведь совсем не отдыхаешь. Происшествие это незначительное, ты уже и так достаточно ему уделил внимания. Я, естественно, должен буду вернуться… Карла просто в бешенство придет, если я не приеду. Но мне совсем не нужно уезжать надолго, меня здесь не будет день, от силы два. – Он жестом указал на радиотелефон. – Я тебе его оставлю, чтобы ты мог держать связь, но портить себе отпуск я тебе не позволю.
Еще пару минут Гандольфо продолжал настаивать, но его друг был неумолим.
– В любом случае, – сказал он, – Карла хотела через пару дней поехать к сестре во Флоренцию, так что проблем у меня не должно возникнуть. Я вернусь самое позднее в среду. Только ты, пожалуйста, всех куропаток тут не перестреляй.
Так они и порешили. Через полчаса друзья тепло обнялись около «рэйнджровера», Баресте сел в машину, и вскоре ее огоньки исчезли в темноте. Гандольфо вошел в домик, вымыл тарелки и аккуратно поставил их на место. Он решил выпить перед огнем коньяку, но, слегка пригубив прекрасный напиток, стал во весь рот зевать. Непривычный к физической нагрузке генерал, надышавшись горным воздухом, сильно захотел спать. Он взял с камина радиотелефон, поставил его в спальне на тумбочку рядом с кроватью, переоделся в шелковую пижаму и уже через три минуты сладко похрапывал.
Глава 81
Майкл позвонил в самом начале одиннадцатого.
В пансионе «Сплендид» мужчины только что закончили ужин, все сидели у стойки бара и пили кто вино, кто кофе. Джульетта уже ушла к себе и легла. Разговор вел Кризи. Он был достаточно лаконичен. «Черная месса» должна состояться в следующее воскресенье ночью. Где – Майкл понятия не имел. Ему было известно лишь то, что от Рима туда около двух часов езды на машине. Его обещали туда отвезти. Он там будет один, без Рене, и предварительно его наверняка обыщут, причем искать будут оружие и радиопередатчик. Майкл согласился дать женщине половину денег вперед в качестве задатка, а половину – на следующий день после поездки.
Кризи сказал ему, что они составили план операции, предусматривающий несколько вариантов развития событий, но для окончательной его отработки все еще ждали сведений, которые Сатта надеялся получить от Гандольфо в ближайшие несколько часов. Поэтому Кризи пообещал перезвонить Майклу утром, после разговора с полковником.
Повесив трубку, Кризи сказал:
– Нам сейчас жизненно важно получить хоть какие-нибудь сведения о том месте, где будет происходить этот шабаш. В противном случае нам придется ехать за Майклом и женщиной. А поскольку они будут двигаться с большими предосторожностями, выследить их будет нелегко.
Рядом с ним сидел Йен. Сова тоже был со всеми за столом, но уши его были закрыты наушниками – стратегия его не интересовала. Гвидо стоял за стойкой бара и протирал стаканы. Он заметил:
– Я бы на месте Майкла совсем не хотел там оказаться без оружия и без всякого прикрытия.
Кризи пожал плечами и сказал:
– Ты бы не хотел, но ты бы это сделал. Я прекрасно помню, как в прошлом ты вытворял совершенно невероятные вещи, и тебе все сходило с рук.
Гвидо улыбнулся, подмигнул Йену и произнес:
– Конечно, по логике вещей мы должны были бы закончить наши дни в дурдоме… и ты, и я.
С серьезным выражением лица датчанин съехидничал:
– Мне кажется, так оно и есть. И называется эта психушка – пансион «Сплендид». Меня только беспокоит, что я тоже ее пациент. – Он улыбнулся и попросил Гвидо долить ему вина.
Когда полчаса спустя они осушили еще по паре стаканов, снова зазвонил телефон. На этот раз говорил Сатта. Он отлично знал, что по радиотелефону обсуждать подробности опасно, поэтому просто сказал:
– Пока что все идет хорошо. Его друг уехал. Огни погашены. Ребята сейчас начинают. Я перезвоню с дороги, когда все кончится и мы будем ехать обратно.
– Самое главное – место встречи, – ответил Кризи. – Нам нужно хотя бы приблизительно знать, где она состоится… Она назначена на воскресный вечер.
– Понял, – сказал Сатта.
Кризи услышал в динамике щелчок, и связь оборвалась. Он повесил трубку, отпил глоток вина, взглянул на часы и проговорил:
– Макси с Фрэнком сейчас начнут. Второй малый отвалил домой, как и было задумано. Сатта перезвонит, как только у них будут какие-то результаты. По его словам, это случится где-то через час.
Гвидо потянулся за бутылкой с вином.
В пансионе «Сплендид» мужчины только что закончили ужин, все сидели у стойки бара и пили кто вино, кто кофе. Джульетта уже ушла к себе и легла. Разговор вел Кризи. Он был достаточно лаконичен. «Черная месса» должна состояться в следующее воскресенье ночью. Где – Майкл понятия не имел. Ему было известно лишь то, что от Рима туда около двух часов езды на машине. Его обещали туда отвезти. Он там будет один, без Рене, и предварительно его наверняка обыщут, причем искать будут оружие и радиопередатчик. Майкл согласился дать женщине половину денег вперед в качестве задатка, а половину – на следующий день после поездки.
Кризи сказал ему, что они составили план операции, предусматривающий несколько вариантов развития событий, но для окончательной его отработки все еще ждали сведений, которые Сатта надеялся получить от Гандольфо в ближайшие несколько часов. Поэтому Кризи пообещал перезвонить Майклу утром, после разговора с полковником.
Повесив трубку, Кризи сказал:
– Нам сейчас жизненно важно получить хоть какие-нибудь сведения о том месте, где будет происходить этот шабаш. В противном случае нам придется ехать за Майклом и женщиной. А поскольку они будут двигаться с большими предосторожностями, выследить их будет нелегко.
Рядом с ним сидел Йен. Сова тоже был со всеми за столом, но уши его были закрыты наушниками – стратегия его не интересовала. Гвидо стоял за стойкой бара и протирал стаканы. Он заметил:
– Я бы на месте Майкла совсем не хотел там оказаться без оружия и без всякого прикрытия.
Кризи пожал плечами и сказал:
– Ты бы не хотел, но ты бы это сделал. Я прекрасно помню, как в прошлом ты вытворял совершенно невероятные вещи, и тебе все сходило с рук.
Гвидо улыбнулся, подмигнул Йену и произнес:
– Конечно, по логике вещей мы должны были бы закончить наши дни в дурдоме… и ты, и я.
С серьезным выражением лица датчанин съехидничал:
– Мне кажется, так оно и есть. И называется эта психушка – пансион «Сплендид». Меня только беспокоит, что я тоже ее пациент. – Он улыбнулся и попросил Гвидо долить ему вина.
Когда полчаса спустя они осушили еще по паре стаканов, снова зазвонил телефон. На этот раз говорил Сатта. Он отлично знал, что по радиотелефону обсуждать подробности опасно, поэтому просто сказал:
– Пока что все идет хорошо. Его друг уехал. Огни погашены. Ребята сейчас начинают. Я перезвоню с дороги, когда все кончится и мы будем ехать обратно.
– Самое главное – место встречи, – ответил Кризи. – Нам нужно хотя бы приблизительно знать, где она состоится… Она назначена на воскресный вечер.
– Понял, – сказал Сатта.
Кризи услышал в динамике щелчок, и связь оборвалась. Он повесил трубку, отпил глоток вина, взглянул на часы и проговорил:
– Макси с Фрэнком сейчас начнут. Второй малый отвалил домой, как и было задумано. Сатта перезвонит, как только у них будут какие-то результаты. По его словам, это случится где-то через час.
Гвидо потянулся за бутылкой с вином.
Глава 82
Генерал спал очень чутко, но ничего не услышал. Первым ощущением, прервавшим его сон, был слепящий свет, который он различил под сомкнутыми веками. Гандольфо открыл глаза, но, кроме нестерпимо ярких лучей, ничего не увидел. Он повернул голову, мысли его были в полном беспорядке – генерал проснулся, не понимая, где находится и что происходит вокруг.
Свет перестал слепить глаза, и он сообразил, что на него направлен луч мощного карманного фонаря. Теперь круг света обшаривал комнату – генерал увидел бревенчатые стены и сразу же все вспомнил. Он лежал на постели в спальне охотничьего домика, затерянного в горах, и в комнате был кто-то еще. Сделав резкое движение, он сел, в голове у него стало проясняться. Он вспомнил, что Баресте уехал. Должно быть, он почему-то вернулся обратно.
Неуверенным голосом Гандольфо позвал:
– Джулио… это ты?
Яркий свет снова ослепил его, и он закрыл глаза. Незнакомый голос произнес:
– Нет, это не Джулио. Лежи спокойно. У меня в руке пистолет, нацеленный тебе в голову.
Гандольфо отвернул голову в сторону. Его сковал страх, воздуха в легких не хватало.
– Кто ты? – прошептал он.
– Лежи тихо и не шевелись, – последовал резкий ответ.
Мозг генерала лихорадочно заработал. Воры. В этих горах это не редкость. Год назад ближе к югу тоже случилось два ограбления.
– Я – генерал карабинеров, – гневно сказал он. – Вам это с рук не сойдет.
– Лежи тихо, – повторил мужчина. Он говорил по-итальянски с очень странным акцентом.
Гандольфо пытался его определить, когда понял, что в комнату вошел еще один человек. Света стало больше, но теперь он был не таким резким. Генерал раскрыл глаза. Он увидел двух мужчин средних лет, одетых во все черное. Один, с круглой лысой головой, держал пистолет с глушителем и длинный фонарь. Пистолет был направлен прямо в лицо Гандольфо. Второй мужчина был приземистым и квадратным, с темными, коротко подстриженными волосами. Лицо его, как и тело, тоже казалось квадратным. В одной руке у него была газовая лампа, которую, как понял Гандольфо, он взял на кухне, в другой – брезентовая сумка.
По тому, как они себя держали, и по выражению их лиц генерал понял, точнее, почувствовал, что оба они профессионалы. Как ни странно, эта мысль принесла ему некоторое облегчение.
– Денег у меня с собой совсем мало, – сказал он. – И ценностей никаких нет.
Он подумал о двух своих ружьях, которые стоили целое состояние, потом вспомнил о том, что они висели на стене, буквально в метре от него. Инстинктивно он повернул голову.
– Об этом тебе лучше бы забыть, – заявил лысый; потом по-английски сказал напарнику непонятную фразу: – Давай приступим.
Крайне удивленный тем, что они говорили между собой по-английски, Гандольфо выпалил:
– Да кто же вы, черт вас дери? Что вам надо?
Квадратный человек приблизился к постели. Он поставил лампу на тумбочку, а брезентовую сумку – на пол. Лысый обошел кровать и встал с другой стороны кровати. Его пистолет с толстым цилиндром глушителя в метре от глаз генерала был нацелен точно между ними. Гандольфо подался назад, вжавшись в спинку постели, его страх нарастал.
– Мы сюда пришли на работу, – как бы между прочим сказал лысый. – Будешь делать, что тебе говорят, – все будет в порядке, не будешь – сдохнешь. Нас и то, и другое одинаково устроит. – Говорил он как водопроводчик, который пришел подкрутить протекающий кран.
Гандольфо начал было что-то бормотать, и тут же пистолет оказался в миллиметре от его лба. Он заметил, что на твердо державшей его руке была черная перчатка. Голос зазвучал жестче:
– Держи пока пасть на замке и делай все, что тебе говорят.
Генерал закрыл рот и с трудом сглотнул вязкую слюну. Пистолет снова отодвинулся на метр от его головы.
Квадратный человек расстегнул на сумке «молнию» и вынул пластиковый пакет с ватой и большим рулоном черной клейкой ленты.
– Сложи руки, – сказал он по-английски.
Гандольфо застыл в нерешительности, но пистолет тут же снова оказался у его лба. Генерал медленно свел руки. Они слегка дрожали. Квадратный сел на край постели. Он вынул из пакета вату, склонился немного вперед и проложил ее между запястий Гандольфо. Генерал в смятении следил за странной процедурой. Человек взял рулон клейкой ленты, оторвал от него приличный кусок и несколько раз обмотал им запястья генерала. Теперь он даже пошевелить ими не мог по отдельности. Лысый отступил на шаг назад, отвинтил глушитель с дула пистолета и положил его в карман черной кожаной куртки. Сам пистолет он убрал в наплечную кобуру, болтавшуюся на левом боку.
Лысый тем временем сдернул с генерала одеяло и простыню, оставив его в одной шелковой пижаме. Из брезентовой сумки он достал несколько рулонов толстой пористой резины. Работа у него спорилась быстро. Сначала он развел в стороны ноги Гандольфо и обмотал резиной левую ногу от бедра до кончиков пальцев. Потом намертво закрепил ее клейкой лентой и сделал то же самое с его правой ногой. После этого он соединил обе ноги вместе, туго их обмотав той же лентой. Затем произвел точно такую же операцию с руками генерала. Страх Гандольфо усиливался, потому что он никак не мог сообразить, для чего проделываются все эти странные манипуляции. Он хотел спросить, зачем они все это с ним делают, но, бросив беглый взгляд в темные, холодные глаза на квадратным лице, решил, что делать это совершенно бессмысленно.
Потом человек оторвал небольшой кусок пористой резины, наклонил генералу голову, приложил резину ему к затылку, закрепил и обмотал ее клейкой лентой над глазами вокруг лба. В заключение он связал его запястья с коленями. Теперь Гандольфо вообще не мог пошевельнуться.
Мужчина встал с кровати, отошел на шаг назад, посмотрел на свою работу и не без некоторого удовлетворения сказал второму:
– Теперь он выглядит, как человечек из рекламы покрышек.
Лысый кивнул.
– Да, посолен, поперчен и готов к духовке.
Они вышли в отворенную дверь. Гандольфо услышал, как лысый сказал кому-то:
– Теперь он в полном вашем распоряжении. Если что будет нужно – крикните.
Прошло секунд десять. Гандольфо попытался сконцентрироваться и успокоиться. Ему это уже почти удалось, когда в спальню вошел третий. Он тоже был во всем черном, включая перчатки. Сначала в тусклом свете газовой лампы он не узнал вошедшего, но когда тот придвинул стул и сел, лицо его стало освещено лучше.
Гандольфо от изумления раскрыл рот и назвал его по имени:
– Сатта! Господи, Сатта… В чем дело?
Сатта долго и пристально смотрел в глаза генерала, потом слегка наклонился вперед. Говорил он очень тихо, в словах его звучала ненависть.
– Вы ведь читали отчет патологоанатома о том, какие увечья были обнаружены на теле Беллу. Вам прекрасно известно, каким нечеловеческим пыткам его подвергали, перед тем как убить… Не исключаю, что ваше тело попадет на экспертизу к тому же патологоанатому. Для установления причины смерти такого высокого чина карабинеров, как вы, всегда проводится вскрытие. Однако на вашем теле не будет обнаружено никаких следов пыток. Ни легкого синяка не будет, ни ссадины. – Он сделал жест в сторону резиновой упаковки, которая покрывала тело Гандольфо. – Вы можете как угодно сопротивляться или дергаться, ни один специалист не найдет на вашем теле ни одной царапины.
Сатта достал из кармана небольшую пластмассовую коробочку. Раскрыв ее, он показал генералу содержимое: небольшой шприц, крепко прикрепленный ко дну коробочки толстой резинкой, рядом с которым лежал прозрачный стеклянный пузырек без этикетки с белыми таблетками. Сатта стал объяснять:
– Это – амиодарон. В каждой таблетке по тысяче единиц препарата. Достаточно принять одну, чтобы случился обширный инфаркт с летальным исходом. В шприце – средство, которое называется дигоксин. Действие его точно такое же, только он вводится внутривенно. Следов в организме не оставляет ни первый препарат, ни второй. Даже если их обнаружат, никаких подозрений они не вызовут. Шесть лет назад вы уже перенесли инфаркт, а три года назад – второй. Тогда вам пришлось на восемь месяцев взять отпуск по болезни. Вам рекомендовали пораньше выйти на пенсию, но вы отказались. Вне всякого сомнения, это решение было продиктовано волей ваших друзей. Как бы то ни было, теперь у вас выбора не осталось. Я бы, конечно, предпочел, чтобы вы выпили таблетку, поскольку очень опытный или дотошный патологоанатом имеет небольшой шанс отыскать след укола, даже если он будет вам сделан в самом необычном месте.
Гандольфо закрыл глаза. Дыхание его участилось. До него снова донесся голос Сатты.
– Вам прекрасно известно, как мы были близки с Беллу. Вы изворотливы, но глупы. Неужели вы надеялись, что ваш поступок останется безнаказанным?
Генерал открыл глаза и сказал так, как будто испытывал сильную боль:
– Я ничего не мог с этим поделать.
Голос Сатты был на этот раз резким, как удар хлыстом:
– Вы все с этим могли сделать! Вы указали на него, прекрасно понимая, что они с ним сделают… ваши дружки из «Синей сети» – Донати, Хуссейн и все остальные. Жизнь ваша, Гандольфо, была полна скверны, и сегодня ночью вы умрете. Одиноки вы не будете. Скоро к вам присоединятся все ваши приятели.
Свет перестал слепить глаза, и он сообразил, что на него направлен луч мощного карманного фонаря. Теперь круг света обшаривал комнату – генерал увидел бревенчатые стены и сразу же все вспомнил. Он лежал на постели в спальне охотничьего домика, затерянного в горах, и в комнате был кто-то еще. Сделав резкое движение, он сел, в голове у него стало проясняться. Он вспомнил, что Баресте уехал. Должно быть, он почему-то вернулся обратно.
Неуверенным голосом Гандольфо позвал:
– Джулио… это ты?
Яркий свет снова ослепил его, и он закрыл глаза. Незнакомый голос произнес:
– Нет, это не Джулио. Лежи спокойно. У меня в руке пистолет, нацеленный тебе в голову.
Гандольфо отвернул голову в сторону. Его сковал страх, воздуха в легких не хватало.
– Кто ты? – прошептал он.
– Лежи тихо и не шевелись, – последовал резкий ответ.
Мозг генерала лихорадочно заработал. Воры. В этих горах это не редкость. Год назад ближе к югу тоже случилось два ограбления.
– Я – генерал карабинеров, – гневно сказал он. – Вам это с рук не сойдет.
– Лежи тихо, – повторил мужчина. Он говорил по-итальянски с очень странным акцентом.
Гандольфо пытался его определить, когда понял, что в комнату вошел еще один человек. Света стало больше, но теперь он был не таким резким. Генерал раскрыл глаза. Он увидел двух мужчин средних лет, одетых во все черное. Один, с круглой лысой головой, держал пистолет с глушителем и длинный фонарь. Пистолет был направлен прямо в лицо Гандольфо. Второй мужчина был приземистым и квадратным, с темными, коротко подстриженными волосами. Лицо его, как и тело, тоже казалось квадратным. В одной руке у него была газовая лампа, которую, как понял Гандольфо, он взял на кухне, в другой – брезентовая сумка.
По тому, как они себя держали, и по выражению их лиц генерал понял, точнее, почувствовал, что оба они профессионалы. Как ни странно, эта мысль принесла ему некоторое облегчение.
– Денег у меня с собой совсем мало, – сказал он. – И ценностей никаких нет.
Он подумал о двух своих ружьях, которые стоили целое состояние, потом вспомнил о том, что они висели на стене, буквально в метре от него. Инстинктивно он повернул голову.
– Об этом тебе лучше бы забыть, – заявил лысый; потом по-английски сказал напарнику непонятную фразу: – Давай приступим.
Крайне удивленный тем, что они говорили между собой по-английски, Гандольфо выпалил:
– Да кто же вы, черт вас дери? Что вам надо?
Квадратный человек приблизился к постели. Он поставил лампу на тумбочку, а брезентовую сумку – на пол. Лысый обошел кровать и встал с другой стороны кровати. Его пистолет с толстым цилиндром глушителя в метре от глаз генерала был нацелен точно между ними. Гандольфо подался назад, вжавшись в спинку постели, его страх нарастал.
– Мы сюда пришли на работу, – как бы между прочим сказал лысый. – Будешь делать, что тебе говорят, – все будет в порядке, не будешь – сдохнешь. Нас и то, и другое одинаково устроит. – Говорил он как водопроводчик, который пришел подкрутить протекающий кран.
Гандольфо начал было что-то бормотать, и тут же пистолет оказался в миллиметре от его лба. Он заметил, что на твердо державшей его руке была черная перчатка. Голос зазвучал жестче:
– Держи пока пасть на замке и делай все, что тебе говорят.
Генерал закрыл рот и с трудом сглотнул вязкую слюну. Пистолет снова отодвинулся на метр от его головы.
Квадратный человек расстегнул на сумке «молнию» и вынул пластиковый пакет с ватой и большим рулоном черной клейкой ленты.
– Сложи руки, – сказал он по-английски.
Гандольфо застыл в нерешительности, но пистолет тут же снова оказался у его лба. Генерал медленно свел руки. Они слегка дрожали. Квадратный сел на край постели. Он вынул из пакета вату, склонился немного вперед и проложил ее между запястий Гандольфо. Генерал в смятении следил за странной процедурой. Человек взял рулон клейкой ленты, оторвал от него приличный кусок и несколько раз обмотал им запястья генерала. Теперь он даже пошевелить ими не мог по отдельности. Лысый отступил на шаг назад, отвинтил глушитель с дула пистолета и положил его в карман черной кожаной куртки. Сам пистолет он убрал в наплечную кобуру, болтавшуюся на левом боку.
Лысый тем временем сдернул с генерала одеяло и простыню, оставив его в одной шелковой пижаме. Из брезентовой сумки он достал несколько рулонов толстой пористой резины. Работа у него спорилась быстро. Сначала он развел в стороны ноги Гандольфо и обмотал резиной левую ногу от бедра до кончиков пальцев. Потом намертво закрепил ее клейкой лентой и сделал то же самое с его правой ногой. После этого он соединил обе ноги вместе, туго их обмотав той же лентой. Затем произвел точно такую же операцию с руками генерала. Страх Гандольфо усиливался, потому что он никак не мог сообразить, для чего проделываются все эти странные манипуляции. Он хотел спросить, зачем они все это с ним делают, но, бросив беглый взгляд в темные, холодные глаза на квадратным лице, решил, что делать это совершенно бессмысленно.
Потом человек оторвал небольшой кусок пористой резины, наклонил генералу голову, приложил резину ему к затылку, закрепил и обмотал ее клейкой лентой над глазами вокруг лба. В заключение он связал его запястья с коленями. Теперь Гандольфо вообще не мог пошевельнуться.
Мужчина встал с кровати, отошел на шаг назад, посмотрел на свою работу и не без некоторого удовлетворения сказал второму:
– Теперь он выглядит, как человечек из рекламы покрышек.
Лысый кивнул.
– Да, посолен, поперчен и готов к духовке.
Они вышли в отворенную дверь. Гандольфо услышал, как лысый сказал кому-то:
– Теперь он в полном вашем распоряжении. Если что будет нужно – крикните.
Прошло секунд десять. Гандольфо попытался сконцентрироваться и успокоиться. Ему это уже почти удалось, когда в спальню вошел третий. Он тоже был во всем черном, включая перчатки. Сначала в тусклом свете газовой лампы он не узнал вошедшего, но когда тот придвинул стул и сел, лицо его стало освещено лучше.
Гандольфо от изумления раскрыл рот и назвал его по имени:
– Сатта! Господи, Сатта… В чем дело?
Сатта долго и пристально смотрел в глаза генерала, потом слегка наклонился вперед. Говорил он очень тихо, в словах его звучала ненависть.
– Вы ведь читали отчет патологоанатома о том, какие увечья были обнаружены на теле Беллу. Вам прекрасно известно, каким нечеловеческим пыткам его подвергали, перед тем как убить… Не исключаю, что ваше тело попадет на экспертизу к тому же патологоанатому. Для установления причины смерти такого высокого чина карабинеров, как вы, всегда проводится вскрытие. Однако на вашем теле не будет обнаружено никаких следов пыток. Ни легкого синяка не будет, ни ссадины. – Он сделал жест в сторону резиновой упаковки, которая покрывала тело Гандольфо. – Вы можете как угодно сопротивляться или дергаться, ни один специалист не найдет на вашем теле ни одной царапины.
Сатта достал из кармана небольшую пластмассовую коробочку. Раскрыв ее, он показал генералу содержимое: небольшой шприц, крепко прикрепленный ко дну коробочки толстой резинкой, рядом с которым лежал прозрачный стеклянный пузырек без этикетки с белыми таблетками. Сатта стал объяснять:
– Это – амиодарон. В каждой таблетке по тысяче единиц препарата. Достаточно принять одну, чтобы случился обширный инфаркт с летальным исходом. В шприце – средство, которое называется дигоксин. Действие его точно такое же, только он вводится внутривенно. Следов в организме не оставляет ни первый препарат, ни второй. Даже если их обнаружат, никаких подозрений они не вызовут. Шесть лет назад вы уже перенесли инфаркт, а три года назад – второй. Тогда вам пришлось на восемь месяцев взять отпуск по болезни. Вам рекомендовали пораньше выйти на пенсию, но вы отказались. Вне всякого сомнения, это решение было продиктовано волей ваших друзей. Как бы то ни было, теперь у вас выбора не осталось. Я бы, конечно, предпочел, чтобы вы выпили таблетку, поскольку очень опытный или дотошный патологоанатом имеет небольшой шанс отыскать след укола, даже если он будет вам сделан в самом необычном месте.
Гандольфо закрыл глаза. Дыхание его участилось. До него снова донесся голос Сатты.
– Вам прекрасно известно, как мы были близки с Беллу. Вы изворотливы, но глупы. Неужели вы надеялись, что ваш поступок останется безнаказанным?
Генерал открыл глаза и сказал так, как будто испытывал сильную боль:
– Я ничего не мог с этим поделать.
Голос Сатты был на этот раз резким, как удар хлыстом:
– Вы все с этим могли сделать! Вы указали на него, прекрасно понимая, что они с ним сделают… ваши дружки из «Синей сети» – Донати, Хуссейн и все остальные. Жизнь ваша, Гандольфо, была полна скверны, и сегодня ночью вы умрете. Одиноки вы не будете. Скоро к вам присоединятся все ваши приятели.