— Я понимаю ваши слова как защиту прав мисс Керриган?
— Да.
Судья Хетфилд выпрямился.
— Я подумаю, что можно сделать, мистер Флинт. — Он встал. — Вы разговариваете не как ковбой.
— Я не ковбой. И мне не нужны ни земля, ни права на нее. Я уверяю вас, что в течение сорока восьми часов Портеру Болдуину вручат телеграмму — копию принесут вам, — которая отзовет его права заключать какие-либо сделки с землей железной дороги.
После ухода Флинта судья Хетфилд открыл газету на первой странице и еще раз просмотрел статью. Затем также отправил телеграмму в конгресс штата, в город Санта-Фе.
Джим Флинт несколько минут постоял рядом с Рыжим, оглаживая и почесывая его. Пора возвращаться в Дыру В Стене. Он сел на коня и отправился в путь.
За полчаса до этого Саксон и Стретт нашли Болдуина в «Гранд-отеле».
Тот отнесся к новостям скептически.
— Кеттлмен здесь? Ерунда! Это обман… или шутка.
Стретт передал Болдуину газету.
— Поглядите, — сказал он.
Болдуин бегло прочитал статью. В Нью-Йорке Кеттлмена не было, его жена отказалась давать интервью. Однако Перес Чивингтон утверждает, что его дочь несколько недель не видела Кеттлмена и что он мертв или пропал без вести.
Болдуин тихо выругался и подошел к окну. С минуту он молча стоял, жуя сигару.
Что привело Кеттлмена в Нью-Мексико? Земля? Железные дороги? Он лихорадочно думал. Надо достать копии этих телеграмм. Его захлестнуло отчаяние, а затем ярость. Какое Кеттлмен имеет право вмешиваться в его дела? У него и так достаточно денег, нечего ему соваться в чужие планы. Он сердито вышагивал по комнате, пока двое ганменов ждали.
Допустим… допустим, Кеттлмен здесь и здесь умрет? Сколько человек знают о его присутствии?
Телеграфист в Маккартисе и эти двое, Саксон и Стретт.
Лотти хотела убить Кеттлмена. Если он умрет — она единственная наследница. Если он умрет, Болдуину никто не будет мешать, мало того, если Болдуин будет знать, что Кеттлмен умер, он может заработать на этом факте немало денег. Новости о смерти Кеттлмена наверняка отзовутся на бирже.
Надо телеграфировать Лотти и найти Кеттлмена. Если его нет в отеле, то где он? Не в «Кейбаре», потому что «Кейбар» теперь принадлежит Болдуину. Возможно, у Наджента или к западу отсюда, в Форт-Уингейте.
— Возвращайтесь в Маккартис, — сказал он Стретту и Саксону. — Мне нужны приметы Кеттлмена. Вытрясите их из телеграфиста. Кеттлмена надо найти. Человека, который его найдет, ждет стодолларовая премия.
Стретт взял с письменного стола сигару и откусил конец.
— Его надо найти живым? — мягко спросил он. — Или мертвым?
Болдуин предложил сигару Саксону.
— Мне только надо знать, где он, — сказал Болдуин. — И я хочу быть уверенным, что он находится в определенном месте и никому не мешает. Чем дольше, тем лучше.
— Годится, — сказал Стретт. — Если он будет находиться там, ну, скажем, достаточно долго, это стоит тысячу долларов?
— Пятьсот.
Стретт теперь понимал, о чем идет речь. Никто не платит пятьсот долларов, чтобы ненадолго кого-то спрятать.
— Он важная шишка, — ответил Стретт. — За тысячу долларов я бы смог с этим справиться. А потом мы бы с Саксоном надолго уехали.
— Ладно, — сказал Болдуин, думая о Бакдане, — договорились. Тысяча долларов.
Судья подписал постановление, но, как ни странно, Болдуин даже не протестовал. Он отнесся к этому спокойно, и Флинту, который находился в Дыре В Стене, рассказали об этом.
— Теперь тебе можно ехать домой, — сказал он Нэнси.
— Домой? — В ее голосе звучала такая печаль, которую он еще не слышал. — У меня больше нет дома. Пока нет.
Она странно посмотрела на него.
— У тебя прекрасный гнедой жеребец. Без клейма. Как может конь вырасти до пяти-шести лет, чтобы его не заклеймили?
— Есть места, где совсем не клеймят, — ответил Флинт.
В тот день Пит Геддис вместе с Джонни Отеро и Джулиусом Бентом выехали на пастбище, чтобы проверить скот и по возможности, если удастся избежать стрельбы, отогнать коров Болдуина.
Флинн поправился настолько, что мог сидеть. Хотя ему долго еще не придется садиться на лошадь, он снова взял дела ранчо в свои руки. Флинт был рядом, хотя чувствовал, что отношение к нему изменилось: появился непонятный холодок отчуждения. Еще недавно они принимали его за своего.
Флинт с удивлением обнаружил, что уже неделю не видит кровь в слюне и чувствовать себя стал значительно лучше. Пора возвращаться в свое убежище.
Но он беспокоился. Не в характере Болдуина отступать просто так. Тем более что он покинул Аламитос. Он продал часть скота, но оставшуюся часть держал на пастбище Наджента.
А затем приехал Геддис.
— Наджента убили, — сказал он. — Его нашли на собственном дворе с пулей в сердце.
— Бакдан, — сказал Рокли.
— Может быть, — сказал Геддис, глядя на Флинта, — а может, и нет.
Нэнси поймала его взгляд и поняла, что он означает. Флинт сказал, что может закончить междоусобицу, и вот Наджент мертв.
«Невозможно, — сказала она себе. — Здесь нет никакой связи». Ее взор остановился на мощной винтовке Флинта, с которой тот не расставался все последние дни.
Флинт поднял глаза и увидел, что они смотрят на него.
— В чем дело? — спросил он.
— Я так понимаю, — сказал Геддис. — Вряд ли Порт Болдуин отступил бы, с постановлением или без него, если только не хотел кое-что проверить.
— Что это значит?
— Наджент мертв.
— Ну и что?
— Если нашу хозяйку убьют, у Болдуина будут развязаны руки.
Флинт молчал целую минуту. Такое даже в голову ему не приходило, он не представлял, что они думают, будто он убил Наджента. И собирается убить Нэнси Керриган.
Флинт медленно поднялся на ноги с винтовкой в руке.
— Что я выиграю от этого? — спросил он. — Какой смысл в этом деле для меня?
— У тебя имя, — сказал Геддис. — Имя, которое кое-что означает.
Флинт?
— Это распространенное имя, — спокойно ответил он.
— Я лучше знаю, — сказал Геддис.
Флинта это обвинение озадачило.
— Послушайте, — сказал он, — почему, по-вашему, судья подписал это постановление? Это ведь я ходил к судье Хетфилду.
— Да ну? — Геддис стоял выпрямившись, лицом к нему. — Флинт, я утверждаю, что ты врешь!
Он готов был выхватить пистолет, но Флинт не двинулся с места.
— На твоем месте я не делал бы этого, Геддис. Я не хочу тебя убивать.
— А может, ты просто не хочешь участвовать в честном поединке? Такие, как ты, сами выбирают время и место. Но на этот раз у тебя ничего не выйдет. Давай!
— Нет! — воскликнула Нэнси. — Пит, прекрати! Никаких поединков.
Она повернулась к Флинту.
— Я предлагаю вам уехать.
Он едва взглянул в ее сторону.
— Хорошо, — сказал он и направился к гнедому.
Пока он седлал жеребца, все молчали. Затем Геддис произнес:
— Мэм, вам не следует его отпускать. Я говорю, что это он убил Наджента, а теперь будет охотиться за вами. Подумайте сами. Когда он здесь появился? Сразу после Болдуина. Где он пропадает, когда уезжает отсюда? Где держит лошадей? А разве не у него была стычка с Наджентом? Он хотел еще тогда вызвать его на драку. Вы же слышали эту историю.
Нэнси посмотрела через огонь костра на спину Флинта. Это было невозможно, но она ничего не могла возразить Геддису.
«А откуда мы знаем, что не он стрелял в Неда? Откуда мы знаем, что не он привел нападавших на ранчо, а потом поехал с нами, чтобы выведать, где мы спрячемся и что будем делать?»
— У меня есть веревка, — сказал Скотт.
— Хватит вам, — спокойно сказал Рокли, — ты, Пит, завелся ни с того ни с сего. Мы ничего не знаем наверняка, а у тебя, похоже, просто зуб на него.
Флинт нарочито медленно обернулся и сел в седло.
— Мне следовало ожидать от вас лучшего отношения, — тихо сказал он. — Единственное, в чем я виноват, — так это в том, что я вел себя как последний дурак. Геддис, ты мне нравился. Но. у тебя зуб на меня, как сказал Рокли. В чем дело?
— Флинт — вот в чем дело! Все знают это имя. И давно знают! Мы думали, что уложили тебя в «Кроссинге»…
— Ты там был? — тихо спросил Флинт.
— Ты чертовски прав, я там был! Я работал помощником босса в «Трех X». Ты убил его из-за угла! Той ночью в салуне тебя узнал Лейден.
Флинт, сидя верхом, смотрел на них.
— А сколько раз стреляли во Флинта, когда его держали за руки?
Геддис залился краской.
— Я…
— Его держали за руки два храбреца, — сказал Флинт, — пока остальные стреляли. Мало того, что вас было девять против одного, так вы его еще и держали!
Рокли покосился на Геддиса.
— Я не слыхал таких подробностей.
— Я был против этого, — сердито запротестовал Геддис. — Я был против. Но все равно он был наемным убийцей, стрелявшим в спину!
— Сколько раз ты выстрелил, Геддис? — повторил Флинт.
— Откуда я знаю? Раз девять-десять, может, больше.
Флинт поднял руки и одним рывком порвал рубашку от ворота до пояса.
— Ну и что, — с горечью сказал он, — сколько шрамов ты видишь?
Его грудь была бледной, незагорелой, шрамов там не было, ни одного.
— По-моему, Геддис, ты слишком много треплешься, — сказал он и перевел взгляд на Нэнси, стоявшую у костра. — Поверьте, мэм, я только хотел помочь.
Флинт развернул гнедого и поскакал прочь.
Он вел себя как последний дурак, ну и что с того? Он поедет в свое убежище и пробудет там до конца. Если ему суждено умереть, то ждать осталось недолго.
Глава 12
Глава 13
— Да.
Судья Хетфилд выпрямился.
— Я подумаю, что можно сделать, мистер Флинт. — Он встал. — Вы разговариваете не как ковбой.
— Я не ковбой. И мне не нужны ни земля, ни права на нее. Я уверяю вас, что в течение сорока восьми часов Портеру Болдуину вручат телеграмму — копию принесут вам, — которая отзовет его права заключать какие-либо сделки с землей железной дороги.
После ухода Флинта судья Хетфилд открыл газету на первой странице и еще раз просмотрел статью. Затем также отправил телеграмму в конгресс штата, в город Санта-Фе.
Джим Флинт несколько минут постоял рядом с Рыжим, оглаживая и почесывая его. Пора возвращаться в Дыру В Стене. Он сел на коня и отправился в путь.
За полчаса до этого Саксон и Стретт нашли Болдуина в «Гранд-отеле».
Тот отнесся к новостям скептически.
— Кеттлмен здесь? Ерунда! Это обман… или шутка.
Стретт передал Болдуину газету.
— Поглядите, — сказал он.
Болдуин бегло прочитал статью. В Нью-Йорке Кеттлмена не было, его жена отказалась давать интервью. Однако Перес Чивингтон утверждает, что его дочь несколько недель не видела Кеттлмена и что он мертв или пропал без вести.
Болдуин тихо выругался и подошел к окну. С минуту он молча стоял, жуя сигару.
Что привело Кеттлмена в Нью-Мексико? Земля? Железные дороги? Он лихорадочно думал. Надо достать копии этих телеграмм. Его захлестнуло отчаяние, а затем ярость. Какое Кеттлмен имеет право вмешиваться в его дела? У него и так достаточно денег, нечего ему соваться в чужие планы. Он сердито вышагивал по комнате, пока двое ганменов ждали.
Допустим… допустим, Кеттлмен здесь и здесь умрет? Сколько человек знают о его присутствии?
Телеграфист в Маккартисе и эти двое, Саксон и Стретт.
Лотти хотела убить Кеттлмена. Если он умрет — она единственная наследница. Если он умрет, Болдуину никто не будет мешать, мало того, если Болдуин будет знать, что Кеттлмен умер, он может заработать на этом факте немало денег. Новости о смерти Кеттлмена наверняка отзовутся на бирже.
Надо телеграфировать Лотти и найти Кеттлмена. Если его нет в отеле, то где он? Не в «Кейбаре», потому что «Кейбар» теперь принадлежит Болдуину. Возможно, у Наджента или к западу отсюда, в Форт-Уингейте.
— Возвращайтесь в Маккартис, — сказал он Стретту и Саксону. — Мне нужны приметы Кеттлмена. Вытрясите их из телеграфиста. Кеттлмена надо найти. Человека, который его найдет, ждет стодолларовая премия.
Стретт взял с письменного стола сигару и откусил конец.
— Его надо найти живым? — мягко спросил он. — Или мертвым?
Болдуин предложил сигару Саксону.
— Мне только надо знать, где он, — сказал Болдуин. — И я хочу быть уверенным, что он находится в определенном месте и никому не мешает. Чем дольше, тем лучше.
— Годится, — сказал Стретт. — Если он будет находиться там, ну, скажем, достаточно долго, это стоит тысячу долларов?
— Пятьсот.
Стретт теперь понимал, о чем идет речь. Никто не платит пятьсот долларов, чтобы ненадолго кого-то спрятать.
— Он важная шишка, — ответил Стретт. — За тысячу долларов я бы смог с этим справиться. А потом мы бы с Саксоном надолго уехали.
— Ладно, — сказал Болдуин, думая о Бакдане, — договорились. Тысяча долларов.
Судья подписал постановление, но, как ни странно, Болдуин даже не протестовал. Он отнесся к этому спокойно, и Флинту, который находился в Дыре В Стене, рассказали об этом.
— Теперь тебе можно ехать домой, — сказал он Нэнси.
— Домой? — В ее голосе звучала такая печаль, которую он еще не слышал. — У меня больше нет дома. Пока нет.
Она странно посмотрела на него.
— У тебя прекрасный гнедой жеребец. Без клейма. Как может конь вырасти до пяти-шести лет, чтобы его не заклеймили?
— Есть места, где совсем не клеймят, — ответил Флинт.
В тот день Пит Геддис вместе с Джонни Отеро и Джулиусом Бентом выехали на пастбище, чтобы проверить скот и по возможности, если удастся избежать стрельбы, отогнать коров Болдуина.
Флинн поправился настолько, что мог сидеть. Хотя ему долго еще не придется садиться на лошадь, он снова взял дела ранчо в свои руки. Флинт был рядом, хотя чувствовал, что отношение к нему изменилось: появился непонятный холодок отчуждения. Еще недавно они принимали его за своего.
Флинт с удивлением обнаружил, что уже неделю не видит кровь в слюне и чувствовать себя стал значительно лучше. Пора возвращаться в свое убежище.
Но он беспокоился. Не в характере Болдуина отступать просто так. Тем более что он покинул Аламитос. Он продал часть скота, но оставшуюся часть держал на пастбище Наджента.
А затем приехал Геддис.
— Наджента убили, — сказал он. — Его нашли на собственном дворе с пулей в сердце.
— Бакдан, — сказал Рокли.
— Может быть, — сказал Геддис, глядя на Флинта, — а может, и нет.
Нэнси поймала его взгляд и поняла, что он означает. Флинт сказал, что может закончить междоусобицу, и вот Наджент мертв.
«Невозможно, — сказала она себе. — Здесь нет никакой связи». Ее взор остановился на мощной винтовке Флинта, с которой тот не расставался все последние дни.
Флинт поднял глаза и увидел, что они смотрят на него.
— В чем дело? — спросил он.
— Я так понимаю, — сказал Геддис. — Вряд ли Порт Болдуин отступил бы, с постановлением или без него, если только не хотел кое-что проверить.
— Что это значит?
— Наджент мертв.
— Ну и что?
— Если нашу хозяйку убьют, у Болдуина будут развязаны руки.
Флинт молчал целую минуту. Такое даже в голову ему не приходило, он не представлял, что они думают, будто он убил Наджента. И собирается убить Нэнси Керриган.
Флинт медленно поднялся на ноги с винтовкой в руке.
— Что я выиграю от этого? — спросил он. — Какой смысл в этом деле для меня?
— У тебя имя, — сказал Геддис. — Имя, которое кое-что означает.
Флинт?
— Это распространенное имя, — спокойно ответил он.
— Я лучше знаю, — сказал Геддис.
Флинта это обвинение озадачило.
— Послушайте, — сказал он, — почему, по-вашему, судья подписал это постановление? Это ведь я ходил к судье Хетфилду.
— Да ну? — Геддис стоял выпрямившись, лицом к нему. — Флинт, я утверждаю, что ты врешь!
Он готов был выхватить пистолет, но Флинт не двинулся с места.
— На твоем месте я не делал бы этого, Геддис. Я не хочу тебя убивать.
— А может, ты просто не хочешь участвовать в честном поединке? Такие, как ты, сами выбирают время и место. Но на этот раз у тебя ничего не выйдет. Давай!
— Нет! — воскликнула Нэнси. — Пит, прекрати! Никаких поединков.
Она повернулась к Флинту.
— Я предлагаю вам уехать.
Он едва взглянул в ее сторону.
— Хорошо, — сказал он и направился к гнедому.
Пока он седлал жеребца, все молчали. Затем Геддис произнес:
— Мэм, вам не следует его отпускать. Я говорю, что это он убил Наджента, а теперь будет охотиться за вами. Подумайте сами. Когда он здесь появился? Сразу после Болдуина. Где он пропадает, когда уезжает отсюда? Где держит лошадей? А разве не у него была стычка с Наджентом? Он хотел еще тогда вызвать его на драку. Вы же слышали эту историю.
Нэнси посмотрела через огонь костра на спину Флинта. Это было невозможно, но она ничего не могла возразить Геддису.
«А откуда мы знаем, что не он стрелял в Неда? Откуда мы знаем, что не он привел нападавших на ранчо, а потом поехал с нами, чтобы выведать, где мы спрячемся и что будем делать?»
— У меня есть веревка, — сказал Скотт.
— Хватит вам, — спокойно сказал Рокли, — ты, Пит, завелся ни с того ни с сего. Мы ничего не знаем наверняка, а у тебя, похоже, просто зуб на него.
Флинт нарочито медленно обернулся и сел в седло.
— Мне следовало ожидать от вас лучшего отношения, — тихо сказал он. — Единственное, в чем я виноват, — так это в том, что я вел себя как последний дурак. Геддис, ты мне нравился. Но. у тебя зуб на меня, как сказал Рокли. В чем дело?
— Флинт — вот в чем дело! Все знают это имя. И давно знают! Мы думали, что уложили тебя в «Кроссинге»…
— Ты там был? — тихо спросил Флинт.
— Ты чертовски прав, я там был! Я работал помощником босса в «Трех X». Ты убил его из-за угла! Той ночью в салуне тебя узнал Лейден.
Флинт, сидя верхом, смотрел на них.
— А сколько раз стреляли во Флинта, когда его держали за руки?
Геддис залился краской.
— Я…
— Его держали за руки два храбреца, — сказал Флинт, — пока остальные стреляли. Мало того, что вас было девять против одного, так вы его еще и держали!
Рокли покосился на Геддиса.
— Я не слыхал таких подробностей.
— Я был против этого, — сердито запротестовал Геддис. — Я был против. Но все равно он был наемным убийцей, стрелявшим в спину!
— Сколько раз ты выстрелил, Геддис? — повторил Флинт.
— Откуда я знаю? Раз девять-десять, может, больше.
Флинт поднял руки и одним рывком порвал рубашку от ворота до пояса.
— Ну и что, — с горечью сказал он, — сколько шрамов ты видишь?
Его грудь была бледной, незагорелой, шрамов там не было, ни одного.
— По-моему, Геддис, ты слишком много треплешься, — сказал он и перевел взгляд на Нэнси, стоявшую у костра. — Поверьте, мэм, я только хотел помочь.
Флинт развернул гнедого и поскакал прочь.
Он вел себя как последний дурак, ну и что с того? Он поедет в свое убежище и пробудет там до конца. Если ему суждено умереть, то ждать осталось недолго.
Глава 12
Когда Лотти сошла с поезда в Аламитосе, она не ожидала увидеть такой город, а город не ожидал увидеть такую женщину.
Красавицы редко попадались в Аламитосе, а красавиц, одетых по последней парижской моде, там и вовсе не видали. А ведь даже злейший враг Лотти не стал бы отрицать, что она очень красива.
У нее были золотисто-рыжие волосы, фиолетовые глаза и та прозрачная кремовая кожа, которая иногда встречается у рыжеволосых женщин. Мода сменила куполообразные юбки на облегающие платья, а у Лотти как раз была фигура, которую новая мода выгодно подчеркивала.
Более того, она вполне сознавала, что начинала битву, где союзников надо выигрывать, а врагов побеждать любым доступным ей оружием, и Лотти постаралась не оставить ни малейшего сомнения в достоинствах своего оружия.
На ней было платье из джерси — нового эластичного материала из тонкой шерсти, придававшего фигуре элегантность и законченность и не стеснявшего движений. Юбка на ней была много уже, чем видел Аламитос, или, уж если на то пошло, даже Филадельфия или Сан-Франциско, а «полонез» — верхняя курточка из цветного материала, отделанная мехом, — впечатлял.
Лотти перешла улицу к «Гранд-отелю» — за ней следовал смущенный молодой человек, вызвавшийся донести чемоданы, — и чуть помедлила у входа, чтобы осмотреться.
Аламитос имел невзрачный вид, он весь лежал как на ладони: убогие домишки, тополя, в честь которых был назван город, и несколько бездельничающих ковбоев.
Женщины на улице застыли, не отрывая от нее глаз, очарованные платьем, которое они могли видеть лишь в «Годис ледис бук» или журнале «Харперс базар», а мужчины, не обращая внимание на платье, видели только женщину.
Лотти Кеттлмен вошла в холл отеля, и клерк торопливо развернул в ее сторону журнал регистрации.
— Я миссис Кеттлмен, — сказала она. — Полагаю, у вас забронирован для меня номер?
Через час Лотти сидела в столовой напротив Портера Болдуина.
— Где он, Порт? — решительно спросила она.
— Я бы и сам хотел знать, — раздраженно ответил Болдуин. — Мои люди ищут, но у нас нет его примет. Я с ним никогда не встречался, а телеграфист в Маккартисе не может или не хочет его описать.
— Это смешно! Сколько всего мужчин в городе? Его стоит увидеть только раз, и уже не забудешь.
Она помолчала, размышляя, стоит ли поведать ему то, что она задумала, но затем решила, что не стоит.
Очевидно, никто, кроме Джима и его врача, не знал, что Джим умирает от рака, и она не собиралась раскрывать этот секрет. Пока. Она была уверена, что информация еще пригодится. Украдкой Лотти оглядела Порта Болдуина. Он был по своему красив жесткой мужской красотой, но грубоват. Он ей никогда не нравился.
— Оставь это мне, — сказала она. — Я найду его. Или он найдет меня. — Лотти отпила чаю. — Порт, — сказала она почти шепотом, — ему известно, что мы пытались убить его.
— Откуда? — изумленно спросил Болдуин.
— От этого идиота, от игрока, которого ты прислал отцу. Наверное, перед смертью он признался. Как бы там ни было, Джим нанял детективов из агентства Пинкертона. Не знаю, что именно ему известно.
— Не важно. — Он помолчал. — Я не понимаю, зачем ему возвращаться на Запад. В городе полно каких-то головорезов — здесь уже убили полдюжины человек.
Лотти не ответила. Она не доверяла Порту Болдуину и потому все сделает сама.
Она слушала, как Болдуин рассказывал, что произошло в Аламитосе, о неожиданных телеграммах из Маккартиса за подписью Кеттлмена.
— Когда мне рассказали, я вначале не поверил, потом увидел газету со статьей о его исчезновении.
— Я не понимаю этого, — озадаченно сказала Лотти. — На него нельзя не обратить внимание. Он черноволосый и ростом почти с тебя.
У себя в комнате она села в кресло-качалку подле окна и постаралась обдумать положение. Со дня исчезновения Джима Кеттлмена прошло уже более трех месяцев. Она не понимала, что вынудило его бежать, пока Эпперман не узнал у врача диагноз Кеттлмена.
Джим — странный человек. Каким-то образом ему все время удавалось одерживать над ней победу, даже сейчас. До того, как он исчез, Лотти не предполагала, как много значит быть миссис Джеймс Т. Кеттлмен. Имя дало ей место в обществе, деньги, уважение. Ей больше не нужно было изворачиваться, лгать, отчаянно бороться за существование.
Лотти с удивлением обнаружила, что Джима Кеттлмена любили. Он был отрешен от людей, был безжалостным в деловых комбинациях, но в то же время творил немало добрых дел, о которых она и не подозревала.
Зачем она приехала на Запад? Трудно ответить. Если бы она стала вдовой Кеттлмена и унаследовала его состояние, она бы сказочно разбогатела. Но так ли это? Берроуз завещания не видел, но заверил, что, судя по действиям Кеттлмена, тот не собирался оставлять ей ни цента. В случае его исчезновения разговор о наследстве можно было бы заводить только через семь лет.
Она обеспокоенно подошла к зеркалу и поправила прическу.
У него есть друзья!
Неожиданная мысль потрясла Лотти. Раньше она почему-то не приходила ей в голову, хотя Джим всегда восхищался красивыми женщинами.
Нет. Его болезнь — достаточная причина для исчезновения. Ей надо найти Джима, начать ухаживать на ним, снова добиться его расположения и заставить изменить завещание.
Однако такой вывод ее не удовлетворил. Оставалось что-то еще, но что?
Лотти стояла на деревянном тротуаре у отеля, когда увидела всадника на высоком гнедом жеребце. Она не отрывала от него глаз. В это время сзади подошел Болдуин.
— Вот тот самый Флинт, — сказал он. — Живучий, как кошка. Он мне много крови попортил.
— Это понятно, Порт, — сказала она. — Это ведь Джеймс Т. Кеттлмен!
Порт Болдуин думал, что его нелегко удивить. Вначале даже не поверил.
— Это Джим Флинт, ганфайтер.
Человек на гнедом жеребце почти поравнялся с ними. Он заметил Лотти.
— Привет, Джим, — сказала она.
Он остановился.
— Привет, Лотти, — сказал он. — Далеко же ты забралась.
— Это все, что ты мне скажешь?
Он улыбнулся.
— Лотти, я не помню, чтобы мы много разговаривали. — Он бросил взгляд на Болдуина, в его глазах засветилась веселая насмешка. — Никогда не видел, чтобы люди так подходили друг другу.
И поехал дальше.
— Значит, это Джеймс Кеттлмен… Невероятно.
— Он хорошо выглядит, не так ли? — произнесла Лотти. — Я хочу сказать, что эта одежда ему очень идет.
И он действительно хорошо выглядел. Совсем не как умирающий.
— Куда он едет? — спросила она.
Порт Болдуин вынул изо рта сигару.
— Да, наверное, к Нэнси Керриган. У нее ранчо к югу отсюда. Симпатичная девушка. — Он с удовольствием продолжал: — Высший класс. Семья — старые вирджинские аристократы. Отец с дядей много лет назад перебрались на Запад.
Лотти Кеттлмен резко повернулась и пошла прочь, стуча каблучками по тротуару. Болдуин рассмеялся. Но ему было не смешно. Он поднялся в номер, ослабил подтяжки, лег в кровать и задумался. Если Кеттлмен и Флинт — одно и то же лицо…
Почти в полночь он встал, ополоснул лицо и пристегнул воротничок рубашки. Ему хотелось выпить. Салун был открыт; из окна слышались звуки пианино и визгливое сопрано.
Если эти телеграммы послал Кеттлмен, результат не заставит себя ждать. Договоренность с железной дорогой будет аннулирована, постановление судьи выполнено, и его расчеты на быструю прибыль не оправдаются. Больше того, основную часть денег он вложил в скот, который пасся теперь вместе с коровами Наджента на его земле, а его наемники не проявляли большого желания сразиться за Болдуина после перестрелки на «Кейбаре».
Из-за Кеттлмена, или Флинта, провалилось нападение на «Кейбар». Флинт вытребовал у судьи Хетфилда постановление о запрещении продавать землю.
Болдуину вспомнились слова Лотти. В городе полно ганфайтеров, может случиться все что угодно.
Саксон со Стреттом охотятся за Кеттлменом. Допустим, они найдут его и убьют…
Тогда у него будет шанс поправить положение и здесь, и на Востоке. Болдуин начал думать, как использовать смерть Кеттлмена, которая, несомненно, отразится на курсе акций. Тут можно сорвать куш.
Насчет Саксона и Стретта он не беспокоился: у него имелся план, в котором немалую роль играл Бакдан. За двух бродяг Болдуин заплатит ему значительно меньше, чем придется платить Саксону и Стретту, если они убьют Кеттлмена.
Джим Флинт ждал на окраине города. Зря он оставил убежище, однако после четырех дней отдыха его вдруг стало мучить беспокойство.
Он заехал в салун в Маккартисе, где увидел жестоко избитого телеграфиста, который рассказал о Саксоне и Стретте. Ранчо Наджента заняли люди Болдуина, большинство работников Наджента разбежалось.
Ковбои с «Кейбара» почти без проблем оттеснили скот Болдуина со своих пастбищ, и в городе ходили разговоры об избрании маршала, который поддерживал бы порядок.
В мыслях Флинт все время возвращался к Нэнси, понимая тем не менее, что это глупо. Он не мог забыть обиду.
В городе он подъехал к салуну «Дивайд» и оставил Рыжего у коновязи. Салун был маленьким и опрятным. Внутри пол был посыпан опилками, в комнате помещалось всего два столика.
У бара сидел Рокли, ковбой с «Кейбара». С ним был человек постарше, в грязной одежде и мятой шляпе.
Рокли взял бутылку и подошел к столику. Его спутник последовал за ним.
— Сядешь с нами? — приветливо спросил Рокли.
Флинт подошел к ним.
— Милт Райан — вот он — говорит, что в Эда стрелял Бакдан, — сказал Рокли. — Милт работает волчатником у нас на ранчо и читает следы лучше, чем индеец-апач. Несколько дней назад он обнаружил на том месте, где ранили Эда, следы Бакдана и дошел до его убежища.
— Это он, точно, — сказал Райан.. — Хотя он и старался не оставлять следов. — Райан прищурился. — Тут один парень говорит, что ты не Флинт.
— Он говорит, что знал Флинта, — сказал Рокли, — что ты намного моложе его. — Он махнул рукой в сторону улицы. — Его зовут Долан… бармен.
— Он жил в Эйбилине, — сказал Флинт.
Они выпили. Некоторое время молчали. Затем Рокли сказал:
— Хозяйка ходит расстроенная. Прямо не в себе.
— Пусть не волнуется. Прежде чем… уехать, я выгоню отсюда Болдуина.
Флинт встал, и Рокли посмотрел на него.
— Даже если ты не настоящий Флинт, ты все равно должен был быть в «Кроссинге». Ты знаешь, что Флинта держали за руки, а я такого не слыхал.
— Он был хорошим человеком, — сказал Флинт, — по-своему хорошим. — Раньше он никогда не рассказывал о старом убийце. — Не думаю, чтобы он ценил человеческую жизнь. Он считал, что воюет против скваттеров, что справедливость на стороне скотоводов. Он ненавидел переселенцев, селившихся на чужой земле. Но только, — Джим заколебался, — один раз он помог мальчишке, которому очень нужна была помощь, и не расспрашивайте почему.
— Кто такой Флинт? Откуда он взялся?
— Он не рассказывал. Он вообще почти не разговаривал, так, иногда, говорил о погоде, о том, где разбить лагерь, или учил меня чему-нибудь.
Флинт заломил вниз поля шляпы, немного постоял в дверях и вышел.
Рокли поглядел на Милта Райана.
— Вот так, Милт. Он может быть только одним человеком, если ты понимаешь, о чем я говорю.
Милт глянул на свой стакан, на бутылку виски, решил оставить их в покое и встал.
— Рокли, ты когда-нибудь видел Пита Геддиса без рубашки?
— У него шрам от пули.
— И получил он ее в «Кроссинге».
Снаружи на темной улице они постояли, внимательно осмотрелись.
— Я все думаю о Геддисе, — сказал Райан. — Он последнее время сам не свой.
— У него хорошая память, — согласился Рокли. — Он думает, Флинт опять метит в него… выше и левее.
Красавицы редко попадались в Аламитосе, а красавиц, одетых по последней парижской моде, там и вовсе не видали. А ведь даже злейший враг Лотти не стал бы отрицать, что она очень красива.
У нее были золотисто-рыжие волосы, фиолетовые глаза и та прозрачная кремовая кожа, которая иногда встречается у рыжеволосых женщин. Мода сменила куполообразные юбки на облегающие платья, а у Лотти как раз была фигура, которую новая мода выгодно подчеркивала.
Более того, она вполне сознавала, что начинала битву, где союзников надо выигрывать, а врагов побеждать любым доступным ей оружием, и Лотти постаралась не оставить ни малейшего сомнения в достоинствах своего оружия.
На ней было платье из джерси — нового эластичного материала из тонкой шерсти, придававшего фигуре элегантность и законченность и не стеснявшего движений. Юбка на ней была много уже, чем видел Аламитос, или, уж если на то пошло, даже Филадельфия или Сан-Франциско, а «полонез» — верхняя курточка из цветного материала, отделанная мехом, — впечатлял.
Лотти перешла улицу к «Гранд-отелю» — за ней следовал смущенный молодой человек, вызвавшийся донести чемоданы, — и чуть помедлила у входа, чтобы осмотреться.
Аламитос имел невзрачный вид, он весь лежал как на ладони: убогие домишки, тополя, в честь которых был назван город, и несколько бездельничающих ковбоев.
Женщины на улице застыли, не отрывая от нее глаз, очарованные платьем, которое они могли видеть лишь в «Годис ледис бук» или журнале «Харперс базар», а мужчины, не обращая внимание на платье, видели только женщину.
Лотти Кеттлмен вошла в холл отеля, и клерк торопливо развернул в ее сторону журнал регистрации.
— Я миссис Кеттлмен, — сказала она. — Полагаю, у вас забронирован для меня номер?
Через час Лотти сидела в столовой напротив Портера Болдуина.
— Где он, Порт? — решительно спросила она.
— Я бы и сам хотел знать, — раздраженно ответил Болдуин. — Мои люди ищут, но у нас нет его примет. Я с ним никогда не встречался, а телеграфист в Маккартисе не может или не хочет его описать.
— Это смешно! Сколько всего мужчин в городе? Его стоит увидеть только раз, и уже не забудешь.
Она помолчала, размышляя, стоит ли поведать ему то, что она задумала, но затем решила, что не стоит.
Очевидно, никто, кроме Джима и его врача, не знал, что Джим умирает от рака, и она не собиралась раскрывать этот секрет. Пока. Она была уверена, что информация еще пригодится. Украдкой Лотти оглядела Порта Болдуина. Он был по своему красив жесткой мужской красотой, но грубоват. Он ей никогда не нравился.
— Оставь это мне, — сказала она. — Я найду его. Или он найдет меня. — Лотти отпила чаю. — Порт, — сказала она почти шепотом, — ему известно, что мы пытались убить его.
— Откуда? — изумленно спросил Болдуин.
— От этого идиота, от игрока, которого ты прислал отцу. Наверное, перед смертью он признался. Как бы там ни было, Джим нанял детективов из агентства Пинкертона. Не знаю, что именно ему известно.
— Не важно. — Он помолчал. — Я не понимаю, зачем ему возвращаться на Запад. В городе полно каких-то головорезов — здесь уже убили полдюжины человек.
Лотти не ответила. Она не доверяла Порту Болдуину и потому все сделает сама.
Она слушала, как Болдуин рассказывал, что произошло в Аламитосе, о неожиданных телеграммах из Маккартиса за подписью Кеттлмена.
— Когда мне рассказали, я вначале не поверил, потом увидел газету со статьей о его исчезновении.
— Я не понимаю этого, — озадаченно сказала Лотти. — На него нельзя не обратить внимание. Он черноволосый и ростом почти с тебя.
У себя в комнате она села в кресло-качалку подле окна и постаралась обдумать положение. Со дня исчезновения Джима Кеттлмена прошло уже более трех месяцев. Она не понимала, что вынудило его бежать, пока Эпперман не узнал у врача диагноз Кеттлмена.
Джим — странный человек. Каким-то образом ему все время удавалось одерживать над ней победу, даже сейчас. До того, как он исчез, Лотти не предполагала, как много значит быть миссис Джеймс Т. Кеттлмен. Имя дало ей место в обществе, деньги, уважение. Ей больше не нужно было изворачиваться, лгать, отчаянно бороться за существование.
Лотти с удивлением обнаружила, что Джима Кеттлмена любили. Он был отрешен от людей, был безжалостным в деловых комбинациях, но в то же время творил немало добрых дел, о которых она и не подозревала.
Зачем она приехала на Запад? Трудно ответить. Если бы она стала вдовой Кеттлмена и унаследовала его состояние, она бы сказочно разбогатела. Но так ли это? Берроуз завещания не видел, но заверил, что, судя по действиям Кеттлмена, тот не собирался оставлять ей ни цента. В случае его исчезновения разговор о наследстве можно было бы заводить только через семь лет.
Она обеспокоенно подошла к зеркалу и поправила прическу.
У него есть друзья!
Неожиданная мысль потрясла Лотти. Раньше она почему-то не приходила ей в голову, хотя Джим всегда восхищался красивыми женщинами.
Нет. Его болезнь — достаточная причина для исчезновения. Ей надо найти Джима, начать ухаживать на ним, снова добиться его расположения и заставить изменить завещание.
Однако такой вывод ее не удовлетворил. Оставалось что-то еще, но что?
Лотти стояла на деревянном тротуаре у отеля, когда увидела всадника на высоком гнедом жеребце. Она не отрывала от него глаз. В это время сзади подошел Болдуин.
— Вот тот самый Флинт, — сказал он. — Живучий, как кошка. Он мне много крови попортил.
— Это понятно, Порт, — сказала она. — Это ведь Джеймс Т. Кеттлмен!
Порт Болдуин думал, что его нелегко удивить. Вначале даже не поверил.
— Это Джим Флинт, ганфайтер.
Человек на гнедом жеребце почти поравнялся с ними. Он заметил Лотти.
— Привет, Джим, — сказала она.
Он остановился.
— Привет, Лотти, — сказал он. — Далеко же ты забралась.
— Это все, что ты мне скажешь?
Он улыбнулся.
— Лотти, я не помню, чтобы мы много разговаривали. — Он бросил взгляд на Болдуина, в его глазах засветилась веселая насмешка. — Никогда не видел, чтобы люди так подходили друг другу.
И поехал дальше.
— Значит, это Джеймс Кеттлмен… Невероятно.
— Он хорошо выглядит, не так ли? — произнесла Лотти. — Я хочу сказать, что эта одежда ему очень идет.
И он действительно хорошо выглядел. Совсем не как умирающий.
— Куда он едет? — спросила она.
Порт Болдуин вынул изо рта сигару.
— Да, наверное, к Нэнси Керриган. У нее ранчо к югу отсюда. Симпатичная девушка. — Он с удовольствием продолжал: — Высший класс. Семья — старые вирджинские аристократы. Отец с дядей много лет назад перебрались на Запад.
Лотти Кеттлмен резко повернулась и пошла прочь, стуча каблучками по тротуару. Болдуин рассмеялся. Но ему было не смешно. Он поднялся в номер, ослабил подтяжки, лег в кровать и задумался. Если Кеттлмен и Флинт — одно и то же лицо…
Почти в полночь он встал, ополоснул лицо и пристегнул воротничок рубашки. Ему хотелось выпить. Салун был открыт; из окна слышались звуки пианино и визгливое сопрано.
Если эти телеграммы послал Кеттлмен, результат не заставит себя ждать. Договоренность с железной дорогой будет аннулирована, постановление судьи выполнено, и его расчеты на быструю прибыль не оправдаются. Больше того, основную часть денег он вложил в скот, который пасся теперь вместе с коровами Наджента на его земле, а его наемники не проявляли большого желания сразиться за Болдуина после перестрелки на «Кейбаре».
Из-за Кеттлмена, или Флинта, провалилось нападение на «Кейбар». Флинт вытребовал у судьи Хетфилда постановление о запрещении продавать землю.
Болдуину вспомнились слова Лотти. В городе полно ганфайтеров, может случиться все что угодно.
Саксон со Стреттом охотятся за Кеттлменом. Допустим, они найдут его и убьют…
Тогда у него будет шанс поправить положение и здесь, и на Востоке. Болдуин начал думать, как использовать смерть Кеттлмена, которая, несомненно, отразится на курсе акций. Тут можно сорвать куш.
Насчет Саксона и Стретта он не беспокоился: у него имелся план, в котором немалую роль играл Бакдан. За двух бродяг Болдуин заплатит ему значительно меньше, чем придется платить Саксону и Стретту, если они убьют Кеттлмена.
Джим Флинт ждал на окраине города. Зря он оставил убежище, однако после четырех дней отдыха его вдруг стало мучить беспокойство.
Он заехал в салун в Маккартисе, где увидел жестоко избитого телеграфиста, который рассказал о Саксоне и Стретте. Ранчо Наджента заняли люди Болдуина, большинство работников Наджента разбежалось.
Ковбои с «Кейбара» почти без проблем оттеснили скот Болдуина со своих пастбищ, и в городе ходили разговоры об избрании маршала, который поддерживал бы порядок.
В мыслях Флинт все время возвращался к Нэнси, понимая тем не менее, что это глупо. Он не мог забыть обиду.
В городе он подъехал к салуну «Дивайд» и оставил Рыжего у коновязи. Салун был маленьким и опрятным. Внутри пол был посыпан опилками, в комнате помещалось всего два столика.
У бара сидел Рокли, ковбой с «Кейбара». С ним был человек постарше, в грязной одежде и мятой шляпе.
Рокли взял бутылку и подошел к столику. Его спутник последовал за ним.
— Сядешь с нами? — приветливо спросил Рокли.
Флинт подошел к ним.
— Милт Райан — вот он — говорит, что в Эда стрелял Бакдан, — сказал Рокли. — Милт работает волчатником у нас на ранчо и читает следы лучше, чем индеец-апач. Несколько дней назад он обнаружил на том месте, где ранили Эда, следы Бакдана и дошел до его убежища.
— Это он, точно, — сказал Райан.. — Хотя он и старался не оставлять следов. — Райан прищурился. — Тут один парень говорит, что ты не Флинт.
— Он говорит, что знал Флинта, — сказал Рокли, — что ты намного моложе его. — Он махнул рукой в сторону улицы. — Его зовут Долан… бармен.
— Он жил в Эйбилине, — сказал Флинт.
Они выпили. Некоторое время молчали. Затем Рокли сказал:
— Хозяйка ходит расстроенная. Прямо не в себе.
— Пусть не волнуется. Прежде чем… уехать, я выгоню отсюда Болдуина.
Флинт встал, и Рокли посмотрел на него.
— Даже если ты не настоящий Флинт, ты все равно должен был быть в «Кроссинге». Ты знаешь, что Флинта держали за руки, а я такого не слыхал.
— Он был хорошим человеком, — сказал Флинт, — по-своему хорошим. — Раньше он никогда не рассказывал о старом убийце. — Не думаю, чтобы он ценил человеческую жизнь. Он считал, что воюет против скваттеров, что справедливость на стороне скотоводов. Он ненавидел переселенцев, селившихся на чужой земле. Но только, — Джим заколебался, — один раз он помог мальчишке, которому очень нужна была помощь, и не расспрашивайте почему.
— Кто такой Флинт? Откуда он взялся?
— Он не рассказывал. Он вообще почти не разговаривал, так, иногда, говорил о погоде, о том, где разбить лагерь, или учил меня чему-нибудь.
Флинт заломил вниз поля шляпы, немного постоял в дверях и вышел.
Рокли поглядел на Милта Райана.
— Вот так, Милт. Он может быть только одним человеком, если ты понимаешь, о чем я говорю.
Милт глянул на свой стакан, на бутылку виски, решил оставить их в покое и встал.
— Рокли, ты когда-нибудь видел Пита Геддиса без рубашки?
— У него шрам от пули.
— И получил он ее в «Кроссинге».
Снаружи на темной улице они постояли, внимательно осмотрелись.
— Я все думаю о Геддисе, — сказал Райан. — Он последнее время сам не свой.
— У него хорошая память, — согласился Рокли. — Он думает, Флинт опять метит в него… выше и левее.
Глава 13
Рэд Долан, работавший барменом в Додже, Эйбилине, Таскозе и Лидвилле, знал, что может скрываться за таким спокойствием в городе.
Его рыжие волосы уже поседели, и чем больше безумных лет пролетало мимо, тем больше он ценил жизнь. Дальний Запад был у Долана в крови. История страны проходила у него перед глазами. Он был знаком с Диким Биллом Хикоком, Морганом Эрпом, Билли Бруксом и другими известными ганменами, игроками и шерифами. Он был в Вирджиния-сити, когда Эльдорадо Джонни приехал туда с приисков Колорадо-Ривер, заявив, что «станет главарем Вирджиния-Сити или самым красивым трупом на кладбище», а когда Лэнгфорд Пил застрелил его, Долан присутствовал на похоронах.
Новые люди появлялись и исчезали, и когда в его бар входил какой-нибудь желторотый юнец, Рэд Долан мог предсказать с точностью до нескольких месяцев, сколько тот продержится. Будущие «крутые парни» редко доживали до возраста, когда начинают бриться раз в неделю.
Он знал настоящего Флинта и передавал для него весточки. Рэд Долан не принимал ничьей стороны, но если вам нужен был человек для определенной работы, надо было только передать это Рэду. Рано или поздно человек давал о себе знать.
Из Хорс-Спрингс приехал Серный Том Уэйлен и, стоя у бара, делился воспоминаниями с Рэдом Доланом.
— Бакдан и Флинт, — сказал Том. — Вот на это стоит поглядеть.
— Настоящие ганмены редко сходятся один на один, — сказал Долан. — Они знают, что даже если не промахнутся, все равно могут умереть.
— Эти встретятся, — настаивал Серный Том, — если Пит Геддис не полезет на Флинта первым.
— А что такое с Геддисом?
— Спроси его про шрам на животе. Говорят, мальчишка из «Кроссинга» и есть Флинт.
Ветер столбом закрутил пыль на улице, у коновязи, поджав ногу, стояла чалая лошадь. Мимо салуна прошла женщина, державшая за руку ребенка, а чуть ниже по улице фермер-немец клал в фургон вилы, лопату и мотыгу. В городе царило спокойствие.
В глубине салуна сидели пятеро ковбоев Болдуина. Среди них были Саксон и Стретт. В городе находились по меньшей мере двадцать человек Болдуина, так что внешнее спокойствие ничуть не обманывало Рэда Долана.
Долан почувствовал приближение грозы, когда в салун вошли Рокли, тертый парень из «Кейбара», и Милт Райан, крепкий старик-волчатник.
В это время Джим Флинт вошел в «Гранд-отель», находившийся в нескольких десятках ярдов от салуна, и, услышав знакомый смех из ресторана, вошел туда. Лотти сидела вместе с Портом Болдуином. Смех замер у нее на губах.
Он коротко кивнул, а Лотти не отрывала от него глаз. Трудно поверить, что этот высокий, красивый, грациозный мужчина — ее муж.
Болдуин рассказывал ей какой-то неприличный анекдот, и она почувствовала раздражение оттого, что сидела с ним, а не с Джимом, который всегда относился к ней с уважением.
— Невозможно представить, — вдруг сказала она. — Джим Кеттлмен — ганфайтер!
Порт Болдуин обалдел.
— Ты бы видела его в тот день, когда он расстрелял город. Избитый до полусмерти, весь в крови, одежда порвана, лицо распухло, но он разогнал всю шайку, что работает на меня. В тот день он убил двоих и ранил еще нескольких.
Она с удивлением посмотрела на Болдуина.
— Можно подумать, ты им восхищаешься.
— Я его ненавижу, — жестко сказал Болдуин, — и готов убить его собственными руками, но клянусь Господом Богом, он боец! Этого у него не отнимешь. Настоящий боец! — Он глотнул кофе, поставил чашку и добавил: — С револьвером. Я бы все отдал, чтобы встретиться с ним на кулаках. Я бы сделал из него отбивную!
— У тебя ничего не выйдет, Порт, поэтому и не пытайся. — Лотти сама удивилась своим словам.
Болдуин с изумлением поглядел на нее.
— У меня не выйдет? Ты сошла с ума? — Он сжал свои огромные кулачищи. — Я мог бы избить его до смерти. Никто не может выстоять против меня ни в кулачном бою, ни в драке.
Он положил руку ладонью вверх.
— Я могу согнуть кочергу так же легко, как ты складываешь газету. — Он показал на Флинта. — Да я его сломаю, как сухую ветку.
Лотти холодно, оценивающе глядела на него.
— Даже не пытайся, Порт. Мне кажется, лучше оставить его в покое. Он для нас очень опасен.
Его рыжие волосы уже поседели, и чем больше безумных лет пролетало мимо, тем больше он ценил жизнь. Дальний Запад был у Долана в крови. История страны проходила у него перед глазами. Он был знаком с Диким Биллом Хикоком, Морганом Эрпом, Билли Бруксом и другими известными ганменами, игроками и шерифами. Он был в Вирджиния-сити, когда Эльдорадо Джонни приехал туда с приисков Колорадо-Ривер, заявив, что «станет главарем Вирджиния-Сити или самым красивым трупом на кладбище», а когда Лэнгфорд Пил застрелил его, Долан присутствовал на похоронах.
Новые люди появлялись и исчезали, и когда в его бар входил какой-нибудь желторотый юнец, Рэд Долан мог предсказать с точностью до нескольких месяцев, сколько тот продержится. Будущие «крутые парни» редко доживали до возраста, когда начинают бриться раз в неделю.
Он знал настоящего Флинта и передавал для него весточки. Рэд Долан не принимал ничьей стороны, но если вам нужен был человек для определенной работы, надо было только передать это Рэду. Рано или поздно человек давал о себе знать.
Из Хорс-Спрингс приехал Серный Том Уэйлен и, стоя у бара, делился воспоминаниями с Рэдом Доланом.
— Бакдан и Флинт, — сказал Том. — Вот на это стоит поглядеть.
— Настоящие ганмены редко сходятся один на один, — сказал Долан. — Они знают, что даже если не промахнутся, все равно могут умереть.
— Эти встретятся, — настаивал Серный Том, — если Пит Геддис не полезет на Флинта первым.
— А что такое с Геддисом?
— Спроси его про шрам на животе. Говорят, мальчишка из «Кроссинга» и есть Флинт.
Ветер столбом закрутил пыль на улице, у коновязи, поджав ногу, стояла чалая лошадь. Мимо салуна прошла женщина, державшая за руку ребенка, а чуть ниже по улице фермер-немец клал в фургон вилы, лопату и мотыгу. В городе царило спокойствие.
В глубине салуна сидели пятеро ковбоев Болдуина. Среди них были Саксон и Стретт. В городе находились по меньшей мере двадцать человек Болдуина, так что внешнее спокойствие ничуть не обманывало Рэда Долана.
Долан почувствовал приближение грозы, когда в салун вошли Рокли, тертый парень из «Кейбара», и Милт Райан, крепкий старик-волчатник.
В это время Джим Флинт вошел в «Гранд-отель», находившийся в нескольких десятках ярдов от салуна, и, услышав знакомый смех из ресторана, вошел туда. Лотти сидела вместе с Портом Болдуином. Смех замер у нее на губах.
Он коротко кивнул, а Лотти не отрывала от него глаз. Трудно поверить, что этот высокий, красивый, грациозный мужчина — ее муж.
Болдуин рассказывал ей какой-то неприличный анекдот, и она почувствовала раздражение оттого, что сидела с ним, а не с Джимом, который всегда относился к ней с уважением.
— Невозможно представить, — вдруг сказала она. — Джим Кеттлмен — ганфайтер!
Порт Болдуин обалдел.
— Ты бы видела его в тот день, когда он расстрелял город. Избитый до полусмерти, весь в крови, одежда порвана, лицо распухло, но он разогнал всю шайку, что работает на меня. В тот день он убил двоих и ранил еще нескольких.
Она с удивлением посмотрела на Болдуина.
— Можно подумать, ты им восхищаешься.
— Я его ненавижу, — жестко сказал Болдуин, — и готов убить его собственными руками, но клянусь Господом Богом, он боец! Этого у него не отнимешь. Настоящий боец! — Он глотнул кофе, поставил чашку и добавил: — С револьвером. Я бы все отдал, чтобы встретиться с ним на кулаках. Я бы сделал из него отбивную!
— У тебя ничего не выйдет, Порт, поэтому и не пытайся. — Лотти сама удивилась своим словам.
Болдуин с изумлением поглядел на нее.
— У меня не выйдет? Ты сошла с ума? — Он сжал свои огромные кулачищи. — Я мог бы избить его до смерти. Никто не может выстоять против меня ни в кулачном бою, ни в драке.
Он положил руку ладонью вверх.
— Я могу согнуть кочергу так же легко, как ты складываешь газету. — Он показал на Флинта. — Да я его сломаю, как сухую ветку.
Лотти холодно, оценивающе глядела на него.
— Даже не пытайся, Порт. Мне кажется, лучше оставить его в покое. Он для нас очень опасен.