Берримен и Дарклинг не могли понять, что я намеревался дальше предпринять, когда я приказал им отползти в сторону от крышки люка, должно быть, на них так подействовал запах плесени и затхлости. Я подал знак Руфиско занайтовать штурвал, а затем пройти вперед и освободить крепление якоря.
Передав Сакиму дробовик, я спустился в грузовой трюм и собрал свои вещи. После этого я подтащил вельбот ближе к борту и перегрузил их на него. Нам пришлось связать Берримена и Дарклинга и заткнуть их рты кляпами. Мы действовали быстро и слаженно. Из корабельного провианта мы взяли галеты, солонину и специально заготовленный для капитана его любимый окорок.
— Теперь стойте рядом и будьте начеку! Мне надо поговорить с капитаном.
— Ты что? — взмолился Руфиско. — Он и во сне никогда не расстается с заряженным пистолетом.
— Посмотрим, насколько быстро он умеет с ним управляться. У меня есть несколько дел, которые необходимо обсудить с ним.
Я прошел вдоль борта, спустился на три ступеньки по трапу на ют и открыл капитанскую каюту. Он лежал развалившись на койке, рядом валялась пустая бутылка, в каюте стоял удушающий запах рома. Моя шпага лежала на полу посреди каюты и я сразу же поднял ее.
Действительно, рядом с ним лежал пистолет, но я ловким движением проворно выхватил его из-под капитанской руки. Затем слегка толкнул капитана в бок носком башмака.
— Очнись! Настало время платить по счетам.
Капитан слегка шевельнулся и приоткрыл глаза, но затем, очевидно, понял, что корабль стоит на месте, мигом проснулся, сбросил с себя одеяло и сел на кровати, опустив ноги на пол. Только теперь он увидел меня. Я стоял, широко расставив ноги, поскольку начала ощущаться слабая качка, со шпагой в руках и торчащим из-за пояса пистолетом.
— Ты?! — Недоуменно глядя на меня, он попытался было встать, но я ему не позволил, коснувшись кончиком шпаги его груди. — Это что, бунт?
— Нет, и даже не мятеж, капитан, поскольку, становясь членом твоей команды, я не присягал тебе на верность, а оказался на борту против моей воли. Сейчас мы достигли берега и я возвращаю себе свободу.
— Ты окажешься на вертеле у дикарей, — предупредил он.
— Пусть это буду я, а не ты, по крайней мере, — ответил я. — Теперь слушай меня внимательно, капитан. За тобой числится должок. Это деньги, которые вы отобрали у меня, а также сумма, которая причитается мне как члену судовой команды. Кроме того, мне полагается компенсация за причиненный материальный ущерб.
— Ущерб! Я вот причиню тебе сейчас ущерб! — Он попытался было ринуться на меня, и мне опять пришлось остановить его легким прикосновением шпаги к его груди. Легким, но весьма чувствительным.
От боли он вскрикнул и отпрянул назад, а на его рубашке выступило небольшое красное пятнышко.
— Верни деньги, которые вы у меня отобрали, капитан. Остальное я компенсирую товарами.
Из внутреннего кармана своей рубашки он достал мой мешочек с деньгами и бросил его мне. Я ловко поймал его на лету и, держа на ладони, прикинул его вес. Вроде бы все мои деньги были в целости.
— Мое время ценится дорого, и его цена превышает стоимость твоего корабля. Но я не стану отбирать у тебя корабль: четыре центнера товаров, а также немного пороха и картечи я сочту достаточной компенсацией.
— Четыре центнера! — Его голос сорвался почти на фальцет. — Да ты просто ненормальный.
— Чудесно! Пусть будет по-твоему, пять центнеров!
Бардл смотрел на меня с нескрываемой ненавистью.
— Мне следовало выбросить тебя за борт в первый же день после выхода в море. Я оказался дураком, что до сих пор не сделал этого.
— Безусловно, — согласился я. — Но тебе все равно вряд ли удалось бы это сделать. Да и перед капитаном Темпани пришлось бы держать ответ. Знаешь что, Бардл, тебе теперь нельзя возвращаться в Англию.
— Ты это о чем? Что ты болтаешь?
— Ты ведь понимаешь, что после моего исчезновения было проведено тщательное расследование; и следы неизбежно должны были привести к твоему кораблю. Когда ты вернешься, тебя там уже будут ждать.
Такая перспектива не очень вдохновила его. Он пытался испепелить меня взглядом и делал вид, что не понимает, о чем это я говорю.
— Ха-ха! — язвительно ухмыльнулся он. — Твоего исчезновения никто даже и не заметил. Ведь ты ничто, какой-то земледелец из болотного края!
В капитанской каюте находилось еще несколько предметов, которые могли мне понадобиться. Морской компас, — его я сразу же положил в карман, еще одну пару пистолетов я также заткнул за пояс. Он злобно смотрел на меня, а его глаза все больше и больше наливались кровью.
— Ты просто гнусный вор! — заорал он.
— В следующий раз, когда ты попытаешься оглушить какого-нибудь бедолагу, Бардл, помни об этом. А теперь, когда я покидаю твой корабль, знай, что по твоему следу идет капитан Темпани, а уж он-то знает, чем ты промышляешь и что ты за птица. Теперь он будет охотиться за тобой. И еще! На следующий день после того, как вы меня захватили, у меня должна была состояться встреча с великим графом, дядей Дженестера. Он строит некоторые планы с моим участием. В этом деле участвует также капитан Темпани и еще некоторые высокородные особы. На этот раз тебе крупно не повезло, Бардл! Теперь тебе крышка!
Собрав некоторые вещи, я зажал их под мышкой, остальные держал в левой руке, — я направился к двери, двигаясь спиной вперед.
— И не подумай выходить из каюты, Бардл, — предупредил я, — и не пытайся преследовать меня.
— Ты рассчитываешь, что Темпани сможет здесь тебя отыскать? — Бардл расхохотался. — Этого побережья никто не знает, даже Госнолд с Ньюпортом! Как только ты покинешь мой корабль, тебя больше никто никогда не увидит.
— А тебе не пришло в голову, что я умышленно задумал скрыться на какое-то продолжительное время, Бардл? По крайней мере до тех пор, пока тебя не поймают, посадят в крепость и закуют в цепи? Ты стал причиной гибели многих молодых парней. А теперь ты сам можешь умереть.
Выйдя на площадку трапа, я еще раз обратился к капитану:
— На этот раз я намерен начать торговлю с туземцами, Бардл. Я поживу среди них и постараюсь прикупить столько меха, чтобы им можно было загрузить целый корабль. Через пару лет я вернусь, но уже очень богатым человеком… Обещаю тебе, когда я вернусь в Англию, то обязательно наведаюсь туда, где будут покоиться твои останки. Но думаю, что кости твои будут гнить где-нибудь на кладбище для бедняков и бродяг.
— Ты хладнокровный негодяй, Сэкетт, — он смотрел на меня глазами, полными ненависти, — но не радуйся, дикари с тобой быстро разделаются.
Я закрыл за собой дверь капитанской каюты и поднялся по трапу. Вокруг по-прежнему было тихо и спокойно. Однако, когда я приблизился к фальшборту, ко мне подбежал Саким.
— Сэкетт, нам нужно поскорее уходить. Я слыхал какой-то шум внизу, мне кажется, они что-то замышляют!
— Понятно. Тогда — быстро в вельбот!
Я обвязал веревкой остатки своих вещей, которые принес сейчас с собой, чтобы перенести груз одним стропом на вельбот. До наступления рассвета было еще довольно далеко. Но на темном небе не виднелось ни единой звезды. Из того, что мне довелось слышать об этих местах, я знал, что как раз на этом побережье часто свирепствуют бури, шторма и ураганы.
Саким уже стоял внизу у вельбота с буксирным канатом в руках, готовый отдать швартовы. Руфиско ему помогал.
В тот самый момент, когда я занес ногу над поручнем, на палубу стремительно выскочили пираты. Они нашли какую-то щель, о которой я раньше не знал, и сумели поднять команду в темноте. Когда я их увидел, они уже были совсем рядом, а их натиск оказался быстрым и неожиданным.
Одновременно из своей каюты выскочил Ник Бардл с пистолетом в руке. О том, что у него был еще один пистолет, я не знал. Не раздумывая ни секунды, я выстрелил прямо в подступающую ко мне толпу. Я успел перенести вторую ногу за поручни и, оказавшись за кормой, соскользнул вниз по веревке в вельбот.
В следующее мгновение на том месте, где только что стоял я, появился Ник Бардл, тщательно целясь из пистолета. Как только я очутился в вельботе, Саким отдал швартовы, и вельбот отвалил от корабля. Руфиско изо всех сил налег на весла, однако после мощного гребка он вдруг направил вельбот не вперед, а назад. И это спасло мне жизнь.
Прогремел пистолетный выстрел, и пуля с глухим щелчком врезалась в борт рядом со мной.
Руфиско приспособил какую-то парусину, и мы пошли под парусом, пользуясь попутным ветром. Наш вельбот скользил по воде довольно стремительно, но я не торопился с ответным выстрелом, не сводя, однако, с Бардла глаз. А он даже и не пытался перезарядить пистолет и просто глядел, как вельбот все дальше и дальше удаляется от его корабля.
Я оглянулся всего лишь один раз, чтобы в последний раз увидеть «Веселого Джека» и потом забыть навсегда. Он медленно разворачивался носом вперед в сторону моря, видимо, Бардл не имел намерения залечь в дрейф у берега. Я больше не желал видеть этот корабль и отвернулся от него, а вместе с этим и от моря, и от Англии, и от родного дома. Передо мной простирался целый континент, громадное пространство, заселенное дикарями, о которых я ничего не знал. Я не имел ни малейшего представления о том, каким образом и когда смогу выбраться отсюда, а также не знал и о том, что. нас ждет впереди, после того как мы высадимся на берег.
Я с трудом протиснулся по корме, так как вельбот был ужасно перегружен.
Вдалеке, слева по борту, я уже отчетливо слышал шум прибоя и шуршание песка. Была тихая ночь…
Стоявший на носу вельбота Саким спросил:
— А теперь что будем делать?
Я задумался на мгновение, а потом ответил:
— До рассвета мы постараемся найти какую-нибудь тихую гавань, где можно затаиться на время. После этого проведем тщательную рекогносцировку местности и попробуем выяснить, куда нас занесло.
Я не расставался с мечтой о торговле мехами и намеревался вернуться в Англию состоятельным человеком. Но в данный момент Англия казалась мне такой далекой и недосягаемой, а простирающаяся передо мной земля была такой громадной, загадочной и абсолютно неведомой! Но эта земля отныне была моей судьбой…
Если мне будет суждено стать основателем династии, то это свершится именно здесь, на этой земле. А если нам будет суждено еще и процветать и благоденствовать, то пусть это будет происходить в соответствии с законами этой земли. Я не сомневался в том, что мои потомки — будущие внуки и правнуки — поймут меня правильно и одобрят принятое мною решение основать династию Сэкеттов именно здесь, на этой земле, имя которой Америка.
Глава 8
Передав Сакиму дробовик, я спустился в грузовой трюм и собрал свои вещи. После этого я подтащил вельбот ближе к борту и перегрузил их на него. Нам пришлось связать Берримена и Дарклинга и заткнуть их рты кляпами. Мы действовали быстро и слаженно. Из корабельного провианта мы взяли галеты, солонину и специально заготовленный для капитана его любимый окорок.
— Теперь стойте рядом и будьте начеку! Мне надо поговорить с капитаном.
— Ты что? — взмолился Руфиско. — Он и во сне никогда не расстается с заряженным пистолетом.
— Посмотрим, насколько быстро он умеет с ним управляться. У меня есть несколько дел, которые необходимо обсудить с ним.
Я прошел вдоль борта, спустился на три ступеньки по трапу на ют и открыл капитанскую каюту. Он лежал развалившись на койке, рядом валялась пустая бутылка, в каюте стоял удушающий запах рома. Моя шпага лежала на полу посреди каюты и я сразу же поднял ее.
Действительно, рядом с ним лежал пистолет, но я ловким движением проворно выхватил его из-под капитанской руки. Затем слегка толкнул капитана в бок носком башмака.
— Очнись! Настало время платить по счетам.
Капитан слегка шевельнулся и приоткрыл глаза, но затем, очевидно, понял, что корабль стоит на месте, мигом проснулся, сбросил с себя одеяло и сел на кровати, опустив ноги на пол. Только теперь он увидел меня. Я стоял, широко расставив ноги, поскольку начала ощущаться слабая качка, со шпагой в руках и торчащим из-за пояса пистолетом.
— Ты?! — Недоуменно глядя на меня, он попытался было встать, но я ему не позволил, коснувшись кончиком шпаги его груди. — Это что, бунт?
— Нет, и даже не мятеж, капитан, поскольку, становясь членом твоей команды, я не присягал тебе на верность, а оказался на борту против моей воли. Сейчас мы достигли берега и я возвращаю себе свободу.
— Ты окажешься на вертеле у дикарей, — предупредил он.
— Пусть это буду я, а не ты, по крайней мере, — ответил я. — Теперь слушай меня внимательно, капитан. За тобой числится должок. Это деньги, которые вы отобрали у меня, а также сумма, которая причитается мне как члену судовой команды. Кроме того, мне полагается компенсация за причиненный материальный ущерб.
— Ущерб! Я вот причиню тебе сейчас ущерб! — Он попытался было ринуться на меня, и мне опять пришлось остановить его легким прикосновением шпаги к его груди. Легким, но весьма чувствительным.
От боли он вскрикнул и отпрянул назад, а на его рубашке выступило небольшое красное пятнышко.
— Верни деньги, которые вы у меня отобрали, капитан. Остальное я компенсирую товарами.
Из внутреннего кармана своей рубашки он достал мой мешочек с деньгами и бросил его мне. Я ловко поймал его на лету и, держа на ладони, прикинул его вес. Вроде бы все мои деньги были в целости.
— Мое время ценится дорого, и его цена превышает стоимость твоего корабля. Но я не стану отбирать у тебя корабль: четыре центнера товаров, а также немного пороха и картечи я сочту достаточной компенсацией.
— Четыре центнера! — Его голос сорвался почти на фальцет. — Да ты просто ненормальный.
— Чудесно! Пусть будет по-твоему, пять центнеров!
Бардл смотрел на меня с нескрываемой ненавистью.
— Мне следовало выбросить тебя за борт в первый же день после выхода в море. Я оказался дураком, что до сих пор не сделал этого.
— Безусловно, — согласился я. — Но тебе все равно вряд ли удалось бы это сделать. Да и перед капитаном Темпани пришлось бы держать ответ. Знаешь что, Бардл, тебе теперь нельзя возвращаться в Англию.
— Ты это о чем? Что ты болтаешь?
— Ты ведь понимаешь, что после моего исчезновения было проведено тщательное расследование; и следы неизбежно должны были привести к твоему кораблю. Когда ты вернешься, тебя там уже будут ждать.
Такая перспектива не очень вдохновила его. Он пытался испепелить меня взглядом и делал вид, что не понимает, о чем это я говорю.
— Ха-ха! — язвительно ухмыльнулся он. — Твоего исчезновения никто даже и не заметил. Ведь ты ничто, какой-то земледелец из болотного края!
В капитанской каюте находилось еще несколько предметов, которые могли мне понадобиться. Морской компас, — его я сразу же положил в карман, еще одну пару пистолетов я также заткнул за пояс. Он злобно смотрел на меня, а его глаза все больше и больше наливались кровью.
— Ты просто гнусный вор! — заорал он.
— В следующий раз, когда ты попытаешься оглушить какого-нибудь бедолагу, Бардл, помни об этом. А теперь, когда я покидаю твой корабль, знай, что по твоему следу идет капитан Темпани, а уж он-то знает, чем ты промышляешь и что ты за птица. Теперь он будет охотиться за тобой. И еще! На следующий день после того, как вы меня захватили, у меня должна была состояться встреча с великим графом, дядей Дженестера. Он строит некоторые планы с моим участием. В этом деле участвует также капитан Темпани и еще некоторые высокородные особы. На этот раз тебе крупно не повезло, Бардл! Теперь тебе крышка!
Собрав некоторые вещи, я зажал их под мышкой, остальные держал в левой руке, — я направился к двери, двигаясь спиной вперед.
— И не подумай выходить из каюты, Бардл, — предупредил я, — и не пытайся преследовать меня.
— Ты рассчитываешь, что Темпани сможет здесь тебя отыскать? — Бардл расхохотался. — Этого побережья никто не знает, даже Госнолд с Ньюпортом! Как только ты покинешь мой корабль, тебя больше никто никогда не увидит.
— А тебе не пришло в голову, что я умышленно задумал скрыться на какое-то продолжительное время, Бардл? По крайней мере до тех пор, пока тебя не поймают, посадят в крепость и закуют в цепи? Ты стал причиной гибели многих молодых парней. А теперь ты сам можешь умереть.
Выйдя на площадку трапа, я еще раз обратился к капитану:
— На этот раз я намерен начать торговлю с туземцами, Бардл. Я поживу среди них и постараюсь прикупить столько меха, чтобы им можно было загрузить целый корабль. Через пару лет я вернусь, но уже очень богатым человеком… Обещаю тебе, когда я вернусь в Англию, то обязательно наведаюсь туда, где будут покоиться твои останки. Но думаю, что кости твои будут гнить где-нибудь на кладбище для бедняков и бродяг.
— Ты хладнокровный негодяй, Сэкетт, — он смотрел на меня глазами, полными ненависти, — но не радуйся, дикари с тобой быстро разделаются.
Я закрыл за собой дверь капитанской каюты и поднялся по трапу. Вокруг по-прежнему было тихо и спокойно. Однако, когда я приблизился к фальшборту, ко мне подбежал Саким.
— Сэкетт, нам нужно поскорее уходить. Я слыхал какой-то шум внизу, мне кажется, они что-то замышляют!
— Понятно. Тогда — быстро в вельбот!
Я обвязал веревкой остатки своих вещей, которые принес сейчас с собой, чтобы перенести груз одним стропом на вельбот. До наступления рассвета было еще довольно далеко. Но на темном небе не виднелось ни единой звезды. Из того, что мне довелось слышать об этих местах, я знал, что как раз на этом побережье часто свирепствуют бури, шторма и ураганы.
Саким уже стоял внизу у вельбота с буксирным канатом в руках, готовый отдать швартовы. Руфиско ему помогал.
В тот самый момент, когда я занес ногу над поручнем, на палубу стремительно выскочили пираты. Они нашли какую-то щель, о которой я раньше не знал, и сумели поднять команду в темноте. Когда я их увидел, они уже были совсем рядом, а их натиск оказался быстрым и неожиданным.
Одновременно из своей каюты выскочил Ник Бардл с пистолетом в руке. О том, что у него был еще один пистолет, я не знал. Не раздумывая ни секунды, я выстрелил прямо в подступающую ко мне толпу. Я успел перенести вторую ногу за поручни и, оказавшись за кормой, соскользнул вниз по веревке в вельбот.
В следующее мгновение на том месте, где только что стоял я, появился Ник Бардл, тщательно целясь из пистолета. Как только я очутился в вельботе, Саким отдал швартовы, и вельбот отвалил от корабля. Руфиско изо всех сил налег на весла, однако после мощного гребка он вдруг направил вельбот не вперед, а назад. И это спасло мне жизнь.
Прогремел пистолетный выстрел, и пуля с глухим щелчком врезалась в борт рядом со мной.
Руфиско приспособил какую-то парусину, и мы пошли под парусом, пользуясь попутным ветром. Наш вельбот скользил по воде довольно стремительно, но я не торопился с ответным выстрелом, не сводя, однако, с Бардла глаз. А он даже и не пытался перезарядить пистолет и просто глядел, как вельбот все дальше и дальше удаляется от его корабля.
Я оглянулся всего лишь один раз, чтобы в последний раз увидеть «Веселого Джека» и потом забыть навсегда. Он медленно разворачивался носом вперед в сторону моря, видимо, Бардл не имел намерения залечь в дрейф у берега. Я больше не желал видеть этот корабль и отвернулся от него, а вместе с этим и от моря, и от Англии, и от родного дома. Передо мной простирался целый континент, громадное пространство, заселенное дикарями, о которых я ничего не знал. Я не имел ни малейшего представления о том, каким образом и когда смогу выбраться отсюда, а также не знал и о том, что. нас ждет впереди, после того как мы высадимся на берег.
Я с трудом протиснулся по корме, так как вельбот был ужасно перегружен.
Вдалеке, слева по борту, я уже отчетливо слышал шум прибоя и шуршание песка. Была тихая ночь…
Стоявший на носу вельбота Саким спросил:
— А теперь что будем делать?
Я задумался на мгновение, а потом ответил:
— До рассвета мы постараемся найти какую-нибудь тихую гавань, где можно затаиться на время. После этого проведем тщательную рекогносцировку местности и попробуем выяснить, куда нас занесло.
Я не расставался с мечтой о торговле мехами и намеревался вернуться в Англию состоятельным человеком. Но в данный момент Англия казалась мне такой далекой и недосягаемой, а простирающаяся передо мной земля была такой громадной, загадочной и абсолютно неведомой! Но эта земля отныне была моей судьбой…
Если мне будет суждено стать основателем династии, то это свершится именно здесь, на этой земле. А если нам будет суждено еще и процветать и благоденствовать, то пусть это будет происходить в соответствии с законами этой земли. Я не сомневался в том, что мои потомки — будущие внуки и правнуки — поймут меня правильно и одобрят принятое мною решение основать династию Сэкеттов именно здесь, на этой земле, имя которой Америка.
Глава 8
Некоторое время назад береговая линия была едва различима на удалении, но теперь она находилась от нас справа по борту. Я по-прежнему не торопился пристать к берегу и моментально высаживаться где придется, лишь бы побыстрее оказаться на берегу.
Нам необходимо было найти какую-либо небольшую бухточку, залив и скрытое в скалах ущелье на морском берегу. Нас устроил бы и небольшой прибрежный островок, где можно было бы укрыться с вельботом и решить, как следует себя вести дальше.
Нос нашего вельбота уверенно рассекал волны, и они разбегались от него в разные стороны, красиво переливаясь фосфоресцирующим светом, небольшая парусная оснастка издавала приятный скрип, а мы, задумавшись каждый о своем, сидели молча, переживая счастливые подробности только что случившегося и полные радужных надежд на будущее. Перед нами простиралась неизвестная нам земля, хотя и открытая более сотни лет тому назад, но до сих пор оставшаяся совершенно неизученной. Я испытывал благоговейный трепет, вспомнив рассказ Таллиса о могучей реке, обнаруженной Эрнандо де Сото[7], которая неизвестно откуда вытекала и неизвестно куда уносила свои быстрые воды…
— Теперь мне немного страшно, — тихо проговорил я, словно обращаясь к окружавшей нас кромешной тьме. — Я ошеломлен и подавлен этой громадной, неведомой страной.
— Хорошо, что ты честно говоришь, что испытываешь страх, — сказал мне Саким. — Хуже, когда в подобных случаях бравируют храбростью. Небольшая доза осознанного страха заставляет человека быстрее соображать. Лучше казаться слегка трусливым, но все же принимать правильные решения и действовать, а не сидеть сложа руки.
— Я думаю, нам нужно уверенно держаться с дикарями, — обратился я к друзьям, — уверенно, но не ущемлять при этом их достоинство. Они совершенно не знают нас. Нам необходимо показать им, что мы их не боимся и что, торгуя с ними, мы стремимся быть предельно честными.
— С древнейших времен мавры торговали со всеми странами мира, — включился в разговор Саким. — Наши корабли заходили в порты Индии, Китая и на острова Пряностей. Поговаривают, что наши моряки совершали кругосветные плавания задолго до Магеллана. Есть даже письменные свидетельства о том, что когда он обнаружил пролив, названный впоследствии его именем, у него уже была морская карта… А кто был составителем той карты? Кто посетил все те места задолго до него? Может, араб? Китаец? Кто же? Предполагаю, что на свете было множество цивилизаций, которые существовали и погибли задолго до возникновения нашей собственной истории.
— Ты что же, желаешь оспорить славу Колумба? — возразил Руфиско.
— Кто может с уверенностью сказать, сколько лет человечеству? — парировал Саким.
— На территории Ирландии есть могилы— и надгробные памятники, — добавил я, — которые появились по крайней мере на тысячу лет раньше египетских пирамид.
Ветер начал крепчать, надулся даже наш малюсенький парус, и наш вельбот устремился к берегу, до которого уже было рукой подать. Неожиданно за бурунами прибрежной волны мы очутились, как мне показалось, у входа в довольно большую бухту. Ослабив румпель, я направил вельбот прямо в эту бухту. Однако насколько большой или маленькой она была в действительности, я не имел никакого представления.
«Все получается легко только на словах, — подумал я, — но сейчас нам прежде всего необходимо найти хорошее укрытие». Из той скудной информации, которой я располагал об этом побережье, мне было известно, что оно не предвещало нам ничего хорошего, — это место славилось своими штормами, бурями и страшными ураганами.
Более того, я вовсе не был уверен в том, что это был именно тот берег, который я имел в виду. Наши морские карты были весьма примитивными, да и не многие сумели пройти вдоль всего побережья.
В Бостоне, куда мы часто ходили под парусами из своих болот, я много раз слышал о трудностях мореплавания в Атлантике. Но я знал также и то, что непреодолимых трудностей не существует. Пересечь Атлантику, отчалив от берегов Ирландии, не составляло особой сложности, поэтому многих ирландских, английских и бретонских моряков просто смешили сообщения о Колумбовом «открытии». Они его просто не считали таковым, поскольку еще их деды ловили рыбу у побережья Большой Ньюфаундлендской банки на протяжении почти целого столетия.
На небе забрезжил слабый рассвет, и мы могли уже свободно различить серую громаду береговой линии, окаймленную бурунами приливных волн.
Мы оказались в небольшой бухте или узком заливе, открытом с южной стороны и окруженном густыми зарослями на западном берегу. Я осторожно повел вельбот в направлении этого берега, поскольку в мои планы вовсе не входило среди белого дня на большой воде демонстрировать дикарям свое присутствие.
Мы не замечали признаков жизни на берегу и не видели дымовых султанов. Однако я ни на минуту не сомневался в том, что такое удобное место обязательно должны бы облюбовать туземцы.
Руфиско подозвал меня, понизив голос до шепота:
— Гляди! Вот здесь можно удобно причалить.
Я принялся манипулировать рычагом румпеля, и подгоняемый ветром вельбот устремился к берегу. Мы выбрали защищенное со стороны моря скалами место на берегу, перед которым простиралась узкая, серповидная песчаная отмель. Приблизившись к этому месту, мы увидели, что это была вовсе не бухта, а устье реки. Саким убрал парус, и мы заскользили по водной глади. Вскоре мы заметили громадный, наполовину погруженный в воду ствол дерева. Управляя вельботом при помощи короткого кормового весла, мы подгребли к нему и пришвартовались.
Совсем рядом какая-то птица радостной трелью приветствовала рассвет, тихо, размеренно плескалось море. Над нами медленно парила чайка, широко раскинув крылья и с любопытством рассматривая нас.
Я встал, нацепил шпагу, сунул за широкий пояс пару пистолетов и взял дробовик.
— Не шуметь! — предупредил я. — Будем соблюдать абсолютную тишину. Вокруг нет ни души, и нам необходимо основательно разведать место.
Мы выбрались на берег, зорко озираясь по сторонам. Здесь было много деревьев, преимущественно сосны, среди которых виднелись могучие кроны вековых дубов и заросли еще какой-то неизвестной мне породы деревьев, земля была усыпана валежником.
Выбранное нами место показалось мне очень удобным. С противоположной стороны маленькой бухты, где мы спрятали вельбот, протекал, затерявшись в дюнах, небольшой, но глубокий ручей.
Со стороны залива земля на ширину доброго акра в глубину была сплошь покрыта валежником, прибитым к берегу плавником и густой травой. Вокруг, по всему периметру этого небольшого залива росли высокие деревья.
— Огня разводить не будем! — распорядился я. — Сегодня будем питаться одними галетами.
Руфиско отправился к вельботу за галетами, а Саким углубился в чащу. Вскоре он возвратился.
— Поблизости есть родник с хорошей питьевой водой. — В руках он держал несколько тонких упругих прутьев. — Я смастерю лук и стрелы, — пообещал он.
После того как мы перекусили, с опаской относясь к продуктам, которые мы прихватили с корабля, я оставил Сакима мастерить лук, а сам решил обойти бухту вокруг. Осторожно ступая по сухим веткам, я направился к самой высокой из дюн, которую приметил поблизости.
С вершины этой дюны открывался великолепный широкий обзор. В южной стороне находился широкий пролив, защищенный от моря грядой небольших песчаных островков. Насколько хватало глаз, нигде не было видно парусов. Я все еще никак не мог поверить, что нам так легко удалось убежать и что Ник Бардл с этим смирится.
Обходя берег, я обнаружил кострище, но угли и обгоревшие головешки были старыми. На месте стоянки индейцев или кого-то еще, кто разводил костер, осталось много скорлупы — следовательно, они ели моллюсков.
Большая часть побережья представляла собой поросшие травой луга. Поистине это был благодатный край для земледельцев. Однако я нигде не обнаружил следов недавнего пребывания здесь людей, если не считать нескольких кострищ да нескольких палок, обструганных каким-то грубым предметом.
Зато я успел заметить множество диких уток и гусей. А прямо у меня под ногами то и дело появлялись какие-то крупные коричневые птицы с пятнистым оперением, не уступавшие по размерам гусям. Это, должно быть, были дикие индейки, о которых поведал мне Госнолд.
Когда я вернулся к реке, на берегу которой мы разбили лагерь, но только намного выше по течению реки от места нашей стоянки, даже беглого знакомства с окрестностями мне оказалось достаточно, чтобы понять: эта река не выведет нас на большую проезжую дорогу. Ее нужно будет искать в другом месте.
Я снова взобрался на высокий холм, чтобы лучше обозреть окрестности и решить, что делать дальше. Необходимо найти судоходную реку, подняться по ней вверх под парусом, удалиться от моря на приличное расстояние и основать там опорный пункт. Часть своих товаров мы закопаем в землю и тщательно замаскируем свой тайник. Таким образом, мы не лишимся товара и всего прочего, если на нас нападут грабители. Далее мне надо постараться установить контакт с каким-нибудь влиятельным вождем племени и заключить с ним союз, а после этого найти удобное место на берегу реки и обосноваться уже постоянно.
Переправа через реку должна находиться ближе к морю, причем в удобном и открытом для индейцев месте, и кроме того, пригодном для захода туда больших океанских кораблей. В сущности, я планировал для начала основать там факторию, которая со временем превратится из торгового форпоста в большой город. Процветанию Рима способствовала морская торговля, да и Лондону тоже.
Теперь мы находились на совершенно свободной земле, где можно было воплощать свои идеи и замыслы в реальные дела. Я был убежден, что те, кто прибудут на эту землю после меня, так же, как и я захотят чувствовать себя здесь в безопасности и наслаждаться полной свободой.
Здесь все было прекрасно. А эти бескрайние и необъятные просторы! В моей памяти воскресли запруженные людьми улицы Лондона, среди которых было множество бедняков, я вспомнил о парнях, вместе с которыми трудился в каменоломнях, все они мечтали о собственном клочке земли. Почему бы им не обрести ее здесь?
Именно здесь, где земля не принадлежала нескольким влиятельным лордам, а могла стать собственностью каждого, где любой мог вырастить свой собственный урожай, разводить пчел или домашний скот.
Мое внимание неожиданно привлекло какое-то движение чуть ниже того места, где я находился. Бесшумно, вытянувшись гуськом, четыре дикаря, вооруженные луками, подбирались к тому месту, где мы разбили свой лагерь.
Их было четверо, нас было трое, но мы находились на большом удалении друг от друга, а Саким и Руфиско не подозревали о надвигающейся опасности.
Четверо… да к тому же их тела были ярко разрисованы краской, что свидетельствовало об их вступлении на тропу войны. Мне уже доводилось слышать о существующей у индейцев такой традиции.
Мое положение оказалось довольно удобным, так как меня окружали дубы в два обхвата, надежно скрывавшие меня. К тому же подступы к этому месту были завалены гнилыми стволами и сухими ветками.
Что делать? Я не решался открыть стрельбу по людям, которые не видели меня, однако, с другой стороны, если бы им удалось выследить меня или застать врасплох, они обязательно убили бы меня при первой же возможности. Если же позволить им продолжать скрытно пробираться дальше, то они непременно обнаружат моих друзей и наверняка их убьют.
Неожиданно у себя за спиной я услышал шелест листьев и быстро обернулся. Рядом со мной стоял индеец, но не бросился на меня, а выставил вперед руку, ладонью наружу, говоря:
— Ты мне не враг, — и показал пальцем на четырех воинов, которые все так же, гуськом, продолжали двигаться в нашу сторону. — Враги вон там.
Около дюжины индейцев мелькнули среди деревьев и, словно не обращая на нас внимания, снова скрылись за деревьями и кустами.
— Меня зовут Барнабас, — сказал я, — я приехал сюда торговать и учиться.
— Меня зовут Потака. Я много разговаривать с белым человеком. Я — друг.
— У меня есть два друга. — Я поднял вверх два пальца. — Вон там… — указал я. — Они могут пострадать.
Потака сразу же исчез, и мне ничего не оставалось, как ждать, что будет дальше. Мне не пришлось долго ждать, через несколько минут я услышал пронзительный крик и вопли, затем, судя по всему, в кустах началась потасовка.
Неожиданно из кустов прямо на меня выскочил один из воинов, которых я видел у подножия холма. На его плече зияла глубокая рана, а в руке он держал окровавленный нож.
От неожиданности он остановился как вкопанный и какое-то время не мог двигаться, словно ужас приковал его к месту. Я смотрел на туземца пристальным взглядом, но попыток приблизиться к нему не делал. Он осатанело уставился на меня, что-то пробормотал и исчез так же внезапно, как и появился. Очевидно, он никак не ожидал увидеть здесь белого человека.
Тем временем вернулся Потака.
— Он тут пробегал? — с ходу спросил он.
— В ту сторону, — показал я. — Он появился и исчез. Очень быстро.
Потака после короткого раздумья спрятал в ножны свой нож.
— Достаточно. Мы убили двоих.
— Ты очень хорошо говоришь по-английски.
Он широко улыбнулся.
— Потака друг англичанина. Он не друг испанцев. Иногда испанцы нападают на нас. Иногда англичане воюют с испанцами. Один раз англичанин и Потака вместе воевали с испанцами. Ты понимаешь?
— Твоя деревня близко?
— Далеко… две ночевки. — Он махнул рукой в ту сторону, где была его деревня. — Ты придешь?
— Позже.
Потака начал озираться вокруг.
— Вас здесь только трое?
— Скоро прибудет сюда наш корабль, — ответил я небрежным тоном. — Нас здесь оставили, чтобы установить дружественные связи с индейцами, которые желают с нами торговать. Мы хотим торговать ножами, иголками и материей в обмен на меха и пушнину.
— Приходи в мою деревню. Добро пожаловать. Только не пытайся обманывать моих соплеменников. Они убьют.
Потака был человеком среднего роста, с хорошо развитой мускулатурой, с умеренно темной — не менее, чем у многих португальцев, — кожей, его движения были ловки и стремительны. Всем своим видом он демонстрировал дружелюбие и доброту, и я сразу почувствовал симпатию к этому человеку.
— Мы много раз воевали с испанцами, — сообщил он. — Англичанин живет среди нас… много времени.
— Он и сейчас с вами?
— Больше нет. Он жил четыре-пять лет, потом сказал, что хочет узнать, что находится за горами. Прошло, наверное, семь лунных месяцев. Думаю, он уже умер.
Нам необходимо было найти какую-либо небольшую бухточку, залив и скрытое в скалах ущелье на морском берегу. Нас устроил бы и небольшой прибрежный островок, где можно было бы укрыться с вельботом и решить, как следует себя вести дальше.
Нос нашего вельбота уверенно рассекал волны, и они разбегались от него в разные стороны, красиво переливаясь фосфоресцирующим светом, небольшая парусная оснастка издавала приятный скрип, а мы, задумавшись каждый о своем, сидели молча, переживая счастливые подробности только что случившегося и полные радужных надежд на будущее. Перед нами простиралась неизвестная нам земля, хотя и открытая более сотни лет тому назад, но до сих пор оставшаяся совершенно неизученной. Я испытывал благоговейный трепет, вспомнив рассказ Таллиса о могучей реке, обнаруженной Эрнандо де Сото[7], которая неизвестно откуда вытекала и неизвестно куда уносила свои быстрые воды…
— Теперь мне немного страшно, — тихо проговорил я, словно обращаясь к окружавшей нас кромешной тьме. — Я ошеломлен и подавлен этой громадной, неведомой страной.
— Хорошо, что ты честно говоришь, что испытываешь страх, — сказал мне Саким. — Хуже, когда в подобных случаях бравируют храбростью. Небольшая доза осознанного страха заставляет человека быстрее соображать. Лучше казаться слегка трусливым, но все же принимать правильные решения и действовать, а не сидеть сложа руки.
— Я думаю, нам нужно уверенно держаться с дикарями, — обратился я к друзьям, — уверенно, но не ущемлять при этом их достоинство. Они совершенно не знают нас. Нам необходимо показать им, что мы их не боимся и что, торгуя с ними, мы стремимся быть предельно честными.
— С древнейших времен мавры торговали со всеми странами мира, — включился в разговор Саким. — Наши корабли заходили в порты Индии, Китая и на острова Пряностей. Поговаривают, что наши моряки совершали кругосветные плавания задолго до Магеллана. Есть даже письменные свидетельства о том, что когда он обнаружил пролив, названный впоследствии его именем, у него уже была морская карта… А кто был составителем той карты? Кто посетил все те места задолго до него? Может, араб? Китаец? Кто же? Предполагаю, что на свете было множество цивилизаций, которые существовали и погибли задолго до возникновения нашей собственной истории.
— Ты что же, желаешь оспорить славу Колумба? — возразил Руфиско.
— Кто может с уверенностью сказать, сколько лет человечеству? — парировал Саким.
— На территории Ирландии есть могилы— и надгробные памятники, — добавил я, — которые появились по крайней мере на тысячу лет раньше египетских пирамид.
Ветер начал крепчать, надулся даже наш малюсенький парус, и наш вельбот устремился к берегу, до которого уже было рукой подать. Неожиданно за бурунами прибрежной волны мы очутились, как мне показалось, у входа в довольно большую бухту. Ослабив румпель, я направил вельбот прямо в эту бухту. Однако насколько большой или маленькой она была в действительности, я не имел никакого представления.
«Все получается легко только на словах, — подумал я, — но сейчас нам прежде всего необходимо найти хорошее укрытие». Из той скудной информации, которой я располагал об этом побережье, мне было известно, что оно не предвещало нам ничего хорошего, — это место славилось своими штормами, бурями и страшными ураганами.
Более того, я вовсе не был уверен в том, что это был именно тот берег, который я имел в виду. Наши морские карты были весьма примитивными, да и не многие сумели пройти вдоль всего побережья.
В Бостоне, куда мы часто ходили под парусами из своих болот, я много раз слышал о трудностях мореплавания в Атлантике. Но я знал также и то, что непреодолимых трудностей не существует. Пересечь Атлантику, отчалив от берегов Ирландии, не составляло особой сложности, поэтому многих ирландских, английских и бретонских моряков просто смешили сообщения о Колумбовом «открытии». Они его просто не считали таковым, поскольку еще их деды ловили рыбу у побережья Большой Ньюфаундлендской банки на протяжении почти целого столетия.
На небе забрезжил слабый рассвет, и мы могли уже свободно различить серую громаду береговой линии, окаймленную бурунами приливных волн.
Мы оказались в небольшой бухте или узком заливе, открытом с южной стороны и окруженном густыми зарослями на западном берегу. Я осторожно повел вельбот в направлении этого берега, поскольку в мои планы вовсе не входило среди белого дня на большой воде демонстрировать дикарям свое присутствие.
Мы не замечали признаков жизни на берегу и не видели дымовых султанов. Однако я ни на минуту не сомневался в том, что такое удобное место обязательно должны бы облюбовать туземцы.
Руфиско подозвал меня, понизив голос до шепота:
— Гляди! Вот здесь можно удобно причалить.
Я принялся манипулировать рычагом румпеля, и подгоняемый ветром вельбот устремился к берегу. Мы выбрали защищенное со стороны моря скалами место на берегу, перед которым простиралась узкая, серповидная песчаная отмель. Приблизившись к этому месту, мы увидели, что это была вовсе не бухта, а устье реки. Саким убрал парус, и мы заскользили по водной глади. Вскоре мы заметили громадный, наполовину погруженный в воду ствол дерева. Управляя вельботом при помощи короткого кормового весла, мы подгребли к нему и пришвартовались.
Совсем рядом какая-то птица радостной трелью приветствовала рассвет, тихо, размеренно плескалось море. Над нами медленно парила чайка, широко раскинув крылья и с любопытством рассматривая нас.
Я встал, нацепил шпагу, сунул за широкий пояс пару пистолетов и взял дробовик.
— Не шуметь! — предупредил я. — Будем соблюдать абсолютную тишину. Вокруг нет ни души, и нам необходимо основательно разведать место.
Мы выбрались на берег, зорко озираясь по сторонам. Здесь было много деревьев, преимущественно сосны, среди которых виднелись могучие кроны вековых дубов и заросли еще какой-то неизвестной мне породы деревьев, земля была усыпана валежником.
Выбранное нами место показалось мне очень удобным. С противоположной стороны маленькой бухты, где мы спрятали вельбот, протекал, затерявшись в дюнах, небольшой, но глубокий ручей.
Со стороны залива земля на ширину доброго акра в глубину была сплошь покрыта валежником, прибитым к берегу плавником и густой травой. Вокруг, по всему периметру этого небольшого залива росли высокие деревья.
— Огня разводить не будем! — распорядился я. — Сегодня будем питаться одними галетами.
Руфиско отправился к вельботу за галетами, а Саким углубился в чащу. Вскоре он возвратился.
— Поблизости есть родник с хорошей питьевой водой. — В руках он держал несколько тонких упругих прутьев. — Я смастерю лук и стрелы, — пообещал он.
После того как мы перекусили, с опаской относясь к продуктам, которые мы прихватили с корабля, я оставил Сакима мастерить лук, а сам решил обойти бухту вокруг. Осторожно ступая по сухим веткам, я направился к самой высокой из дюн, которую приметил поблизости.
С вершины этой дюны открывался великолепный широкий обзор. В южной стороне находился широкий пролив, защищенный от моря грядой небольших песчаных островков. Насколько хватало глаз, нигде не было видно парусов. Я все еще никак не мог поверить, что нам так легко удалось убежать и что Ник Бардл с этим смирится.
Обходя берег, я обнаружил кострище, но угли и обгоревшие головешки были старыми. На месте стоянки индейцев или кого-то еще, кто разводил костер, осталось много скорлупы — следовательно, они ели моллюсков.
Большая часть побережья представляла собой поросшие травой луга. Поистине это был благодатный край для земледельцев. Однако я нигде не обнаружил следов недавнего пребывания здесь людей, если не считать нескольких кострищ да нескольких палок, обструганных каким-то грубым предметом.
Зато я успел заметить множество диких уток и гусей. А прямо у меня под ногами то и дело появлялись какие-то крупные коричневые птицы с пятнистым оперением, не уступавшие по размерам гусям. Это, должно быть, были дикие индейки, о которых поведал мне Госнолд.
Когда я вернулся к реке, на берегу которой мы разбили лагерь, но только намного выше по течению реки от места нашей стоянки, даже беглого знакомства с окрестностями мне оказалось достаточно, чтобы понять: эта река не выведет нас на большую проезжую дорогу. Ее нужно будет искать в другом месте.
Я снова взобрался на высокий холм, чтобы лучше обозреть окрестности и решить, что делать дальше. Необходимо найти судоходную реку, подняться по ней вверх под парусом, удалиться от моря на приличное расстояние и основать там опорный пункт. Часть своих товаров мы закопаем в землю и тщательно замаскируем свой тайник. Таким образом, мы не лишимся товара и всего прочего, если на нас нападут грабители. Далее мне надо постараться установить контакт с каким-нибудь влиятельным вождем племени и заключить с ним союз, а после этого найти удобное место на берегу реки и обосноваться уже постоянно.
Переправа через реку должна находиться ближе к морю, причем в удобном и открытом для индейцев месте, и кроме того, пригодном для захода туда больших океанских кораблей. В сущности, я планировал для начала основать там факторию, которая со временем превратится из торгового форпоста в большой город. Процветанию Рима способствовала морская торговля, да и Лондону тоже.
Теперь мы находились на совершенно свободной земле, где можно было воплощать свои идеи и замыслы в реальные дела. Я был убежден, что те, кто прибудут на эту землю после меня, так же, как и я захотят чувствовать себя здесь в безопасности и наслаждаться полной свободой.
Здесь все было прекрасно. А эти бескрайние и необъятные просторы! В моей памяти воскресли запруженные людьми улицы Лондона, среди которых было множество бедняков, я вспомнил о парнях, вместе с которыми трудился в каменоломнях, все они мечтали о собственном клочке земли. Почему бы им не обрести ее здесь?
Именно здесь, где земля не принадлежала нескольким влиятельным лордам, а могла стать собственностью каждого, где любой мог вырастить свой собственный урожай, разводить пчел или домашний скот.
Мое внимание неожиданно привлекло какое-то движение чуть ниже того места, где я находился. Бесшумно, вытянувшись гуськом, четыре дикаря, вооруженные луками, подбирались к тому месту, где мы разбили свой лагерь.
Их было четверо, нас было трое, но мы находились на большом удалении друг от друга, а Саким и Руфиско не подозревали о надвигающейся опасности.
Четверо… да к тому же их тела были ярко разрисованы краской, что свидетельствовало об их вступлении на тропу войны. Мне уже доводилось слышать о существующей у индейцев такой традиции.
Мое положение оказалось довольно удобным, так как меня окружали дубы в два обхвата, надежно скрывавшие меня. К тому же подступы к этому месту были завалены гнилыми стволами и сухими ветками.
Что делать? Я не решался открыть стрельбу по людям, которые не видели меня, однако, с другой стороны, если бы им удалось выследить меня или застать врасплох, они обязательно убили бы меня при первой же возможности. Если же позволить им продолжать скрытно пробираться дальше, то они непременно обнаружат моих друзей и наверняка их убьют.
Неожиданно у себя за спиной я услышал шелест листьев и быстро обернулся. Рядом со мной стоял индеец, но не бросился на меня, а выставил вперед руку, ладонью наружу, говоря:
— Ты мне не враг, — и показал пальцем на четырех воинов, которые все так же, гуськом, продолжали двигаться в нашу сторону. — Враги вон там.
Около дюжины индейцев мелькнули среди деревьев и, словно не обращая на нас внимания, снова скрылись за деревьями и кустами.
— Меня зовут Барнабас, — сказал я, — я приехал сюда торговать и учиться.
— Меня зовут Потака. Я много разговаривать с белым человеком. Я — друг.
— У меня есть два друга. — Я поднял вверх два пальца. — Вон там… — указал я. — Они могут пострадать.
Потака сразу же исчез, и мне ничего не оставалось, как ждать, что будет дальше. Мне не пришлось долго ждать, через несколько минут я услышал пронзительный крик и вопли, затем, судя по всему, в кустах началась потасовка.
Неожиданно из кустов прямо на меня выскочил один из воинов, которых я видел у подножия холма. На его плече зияла глубокая рана, а в руке он держал окровавленный нож.
От неожиданности он остановился как вкопанный и какое-то время не мог двигаться, словно ужас приковал его к месту. Я смотрел на туземца пристальным взглядом, но попыток приблизиться к нему не делал. Он осатанело уставился на меня, что-то пробормотал и исчез так же внезапно, как и появился. Очевидно, он никак не ожидал увидеть здесь белого человека.
Тем временем вернулся Потака.
— Он тут пробегал? — с ходу спросил он.
— В ту сторону, — показал я. — Он появился и исчез. Очень быстро.
Потака после короткого раздумья спрятал в ножны свой нож.
— Достаточно. Мы убили двоих.
— Ты очень хорошо говоришь по-английски.
Он широко улыбнулся.
— Потака друг англичанина. Он не друг испанцев. Иногда испанцы нападают на нас. Иногда англичане воюют с испанцами. Один раз англичанин и Потака вместе воевали с испанцами. Ты понимаешь?
— Твоя деревня близко?
— Далеко… две ночевки. — Он махнул рукой в ту сторону, где была его деревня. — Ты придешь?
— Позже.
Потака начал озираться вокруг.
— Вас здесь только трое?
— Скоро прибудет сюда наш корабль, — ответил я небрежным тоном. — Нас здесь оставили, чтобы установить дружественные связи с индейцами, которые желают с нами торговать. Мы хотим торговать ножами, иголками и материей в обмен на меха и пушнину.
— Приходи в мою деревню. Добро пожаловать. Только не пытайся обманывать моих соплеменников. Они убьют.
Потака был человеком среднего роста, с хорошо развитой мускулатурой, с умеренно темной — не менее, чем у многих португальцев, — кожей, его движения были ловки и стремительны. Всем своим видом он демонстрировал дружелюбие и доброту, и я сразу почувствовал симпатию к этому человеку.
— Мы много раз воевали с испанцами, — сообщил он. — Англичанин живет среди нас… много времени.
— Он и сейчас с вами?
— Больше нет. Он жил четыре-пять лет, потом сказал, что хочет узнать, что находится за горами. Прошло, наверное, семь лунных месяцев. Думаю, он уже умер.