Страница:
Вилли мгновенно потерял ко мне интерес и сделал стойку:
– Где?
Получив свободу, я тоже оглянулась. Там было на что посмотреть.
Мышку на самом деле звали Машкой, и она приходилась мне соседкой по даче – наши домики стояли почти впритык друг к другу. Худющая, голенастая, с вечно выпирающими лопатками – настоящее пособие по анорексии, – но с удивительно красивыми темно-серыми глазами и густыми каштановыми волосами по пояс. Впрочем, сведения мои с прошлого года устарели, теперь Машуня щеголяла платиновой шевелюрой с густой длинной челкой, закрывающей лоб. Точнее сказать, так было задумано. На самом деле, волосы имели массу оттенков, как шерсть дворовой собаки: местами действительно платиновые, но в основном грязно-желтые, а кое-где даже рыжеватые. Лишних денег у соседки не водилось и в данном случае экономия не пошла ей на пользу. Вдобавок Машка забыла о бровях и теперь щеголяла натуральной каштановой растительностью. Такая уж она, наша Маша: полная голова манной каши, из тех дурех, что завсегда полезут на дерево, чтобы вернуть в гнездо выпавшего птенца. Жаль, что доброту парни замечают в последнюю очередь. По этому поводу подружка периодически впадала в затяжную депрессию. Впрочем, она вообще редко улыбалась, стесняясь кривоватых зубов, и была на редкость застенчивой.
Тем более странно было видеть рядом с ней ожившую картинку из «Плейбоя». Глаза Вилли при виде красотки одобрительно сощурились, занятые важной задачей: изучением анатомии незнакомки. Одежда девчонки не могла служить серьезным препятствием: ультракороткие снежно-белые шорты и тугой корсаж мало что скрывали. Яркая черноглазая брюнетка с гладкой смуглой кожей могла гордиться отличной фигурой. Настолько отличной, что невольно возникали сомнения в ее подлинности. На фоне проголодавшейся толпы студентов, красавица смотрелась инопланетянкой, и выглядела здесь столь же неуместно, как Ксюша Собчак в аналитической программе на пятом канале. Хотя против Собчак я ничего не имею.
Почувствовав взгляд Вилли, – еще бы, он едва не прожег в ней дыру! – красотка с досадой прикусила губу и неожиданно покраснела.
Желая угодить старшему товарищу, Юрик энергично замахал руками и заорал на весь зал:
– Машка! Рули сюда!
Наивная подружка радостно заулыбалась в ответ, польщенная таким вниманием, однако новая знакомая ее восторга не разделяла. Девушки быстро обменялись несколькими фразами и попрощались. Таким образом, Машуню ожидал совсем не тот прием, на который она рассчитывала. Вилли так вообще прилип к окну, высматривая красотку. Подружка немного растерялась и мне, как всегда, пришлось одной спасать ситуацию, в частности, изображать бурную радость от встречи. Не то, чтобы я этой радости не испытывала, но кулак парням за Машкиной спиной показала с большим чувством.
Вилли, наконец, потерял интерес к пейзажу за окном, обернулся к нам и смахнул с челки прилипшую прошлогоднюю муху. Мою пантомиму он понял по-своему и решил поддержать разговор единственным известным ему способом, спросив:
– Кто эта фея?
– Эльза, – с достоинством ответила Машка, сразу сообразив, о ком он говорит.
– Огонь-девка, – одобрил приятель. – Так глянула, аж мороз по коже. Я бы с ней замутил.
– Придержи коней, – посоветовала Машка снисходительно и добавила с выражением: – Она из Кривого дома.
– Да хоть из Косого переулка. Мне-то что?
– Да то, что она таких как ты, бочками солит. – Терпеливо разъяснила подружка. – У нее папаша – меховой король.
– И с чего это короля занесло в нашу деревню? – удивилась я. – Не по статусу местечко.
– Темнота, – протянул Юрик с некоторым превосходством. – Это ж самый писк. Экологически чистый отдых называется.
– Это когда один туалет на весь поселок? – уточнила Машка с иронией.
– Не в туалете дело, – отмахнулся приятель. – Лес, река…
– Комары, – подсказала я.
– И комары, – не поддался на провокацию Юрик. – Главное, что все натуральное.
– Ну и ехали бы себе в Дубраву, – пожала я плечами. – Там таких коттеджей понастроили.
– Вот именно, что понастроили, а у нас пока тихо. Все свои. Просторно.
– Что правда, то правда, – согласилась я. – Только Дашу что-то не видно.
– Ой, – спохватилась Машуня, – я ж к ней утром должна была зайти. Проспала. А потом в столовую к завтраку боялась опоздать.
– Ну, так зайди сейчас, – лениво посоветовал Вилли, явно занятый разработкой плана по завоеванию меховой Эльзы. Меня это здорово напрягало: Дашка узнает – расстроится. Не то, чтобы его попытки были в новинку – Вилли неисправимый бабник, – но для Даши это очередной стресс. Чтобы наш ловелас не ускользнул по дороге, я применила обманный маневр, предложив:
– Давайте завалимся к Дашке все вместе.
Помимо Вилли, с которого я поклялась не спускать глаз, пока не передам его подруге с рук на руки, у меня был и другой интерес: хотелось посмотреть на очную ставку Даши с Юркой. Его болтовня о прошлой ночи почему-то до сих пор меня беспокоила.
Мой план удался, к дому Даши мы подошли всей гурьбой. И в этом была проблема. Даша жила не одна, формально дом принадлежал ее тетке, а та обладала на редкость мерзким характером. Встречаться с ней не хотелось никому.
Идти выпало Маше: вчерашняя договоренность о встрече давала ей хоть какое-то преимущество в случае столкновения со скандальной бабой. Однако через пару минут она выскочила обратно на крыльцо, без Даши, но с перевернутым лицом. Тетя Вера, должно быть, сегодня была в ударе.
– А Даша где? – спросила я нетерпеливо.
Маша мотнула головой в сторону дома.
– Почему же ты не привела ее? – удивился Юрик.
– Это невозможно, – выдавила Машка. – Труп нельзя перемещать с места преступления.
Глава 3
Глава 4
– Где?
Получив свободу, я тоже оглянулась. Там было на что посмотреть.
Мышку на самом деле звали Машкой, и она приходилась мне соседкой по даче – наши домики стояли почти впритык друг к другу. Худющая, голенастая, с вечно выпирающими лопатками – настоящее пособие по анорексии, – но с удивительно красивыми темно-серыми глазами и густыми каштановыми волосами по пояс. Впрочем, сведения мои с прошлого года устарели, теперь Машуня щеголяла платиновой шевелюрой с густой длинной челкой, закрывающей лоб. Точнее сказать, так было задумано. На самом деле, волосы имели массу оттенков, как шерсть дворовой собаки: местами действительно платиновые, но в основном грязно-желтые, а кое-где даже рыжеватые. Лишних денег у соседки не водилось и в данном случае экономия не пошла ей на пользу. Вдобавок Машка забыла о бровях и теперь щеголяла натуральной каштановой растительностью. Такая уж она, наша Маша: полная голова манной каши, из тех дурех, что завсегда полезут на дерево, чтобы вернуть в гнездо выпавшего птенца. Жаль, что доброту парни замечают в последнюю очередь. По этому поводу подружка периодически впадала в затяжную депрессию. Впрочем, она вообще редко улыбалась, стесняясь кривоватых зубов, и была на редкость застенчивой.
Тем более странно было видеть рядом с ней ожившую картинку из «Плейбоя». Глаза Вилли при виде красотки одобрительно сощурились, занятые важной задачей: изучением анатомии незнакомки. Одежда девчонки не могла служить серьезным препятствием: ультракороткие снежно-белые шорты и тугой корсаж мало что скрывали. Яркая черноглазая брюнетка с гладкой смуглой кожей могла гордиться отличной фигурой. Настолько отличной, что невольно возникали сомнения в ее подлинности. На фоне проголодавшейся толпы студентов, красавица смотрелась инопланетянкой, и выглядела здесь столь же неуместно, как Ксюша Собчак в аналитической программе на пятом канале. Хотя против Собчак я ничего не имею.
Почувствовав взгляд Вилли, – еще бы, он едва не прожег в ней дыру! – красотка с досадой прикусила губу и неожиданно покраснела.
Желая угодить старшему товарищу, Юрик энергично замахал руками и заорал на весь зал:
– Машка! Рули сюда!
Наивная подружка радостно заулыбалась в ответ, польщенная таким вниманием, однако новая знакомая ее восторга не разделяла. Девушки быстро обменялись несколькими фразами и попрощались. Таким образом, Машуню ожидал совсем не тот прием, на который она рассчитывала. Вилли так вообще прилип к окну, высматривая красотку. Подружка немного растерялась и мне, как всегда, пришлось одной спасать ситуацию, в частности, изображать бурную радость от встречи. Не то, чтобы я этой радости не испытывала, но кулак парням за Машкиной спиной показала с большим чувством.
Вилли, наконец, потерял интерес к пейзажу за окном, обернулся к нам и смахнул с челки прилипшую прошлогоднюю муху. Мою пантомиму он понял по-своему и решил поддержать разговор единственным известным ему способом, спросив:
– Кто эта фея?
– Эльза, – с достоинством ответила Машка, сразу сообразив, о ком он говорит.
– Огонь-девка, – одобрил приятель. – Так глянула, аж мороз по коже. Я бы с ней замутил.
– Придержи коней, – посоветовала Машка снисходительно и добавила с выражением: – Она из Кривого дома.
– Да хоть из Косого переулка. Мне-то что?
– Да то, что она таких как ты, бочками солит. – Терпеливо разъяснила подружка. – У нее папаша – меховой король.
– И с чего это короля занесло в нашу деревню? – удивилась я. – Не по статусу местечко.
– Темнота, – протянул Юрик с некоторым превосходством. – Это ж самый писк. Экологически чистый отдых называется.
– Это когда один туалет на весь поселок? – уточнила Машка с иронией.
– Не в туалете дело, – отмахнулся приятель. – Лес, река…
– Комары, – подсказала я.
– И комары, – не поддался на провокацию Юрик. – Главное, что все натуральное.
– Ну и ехали бы себе в Дубраву, – пожала я плечами. – Там таких коттеджей понастроили.
– Вот именно, что понастроили, а у нас пока тихо. Все свои. Просторно.
– Что правда, то правда, – согласилась я. – Только Дашу что-то не видно.
– Ой, – спохватилась Машуня, – я ж к ней утром должна была зайти. Проспала. А потом в столовую к завтраку боялась опоздать.
– Ну, так зайди сейчас, – лениво посоветовал Вилли, явно занятый разработкой плана по завоеванию меховой Эльзы. Меня это здорово напрягало: Дашка узнает – расстроится. Не то, чтобы его попытки были в новинку – Вилли неисправимый бабник, – но для Даши это очередной стресс. Чтобы наш ловелас не ускользнул по дороге, я применила обманный маневр, предложив:
– Давайте завалимся к Дашке все вместе.
Помимо Вилли, с которого я поклялась не спускать глаз, пока не передам его подруге с рук на руки, у меня был и другой интерес: хотелось посмотреть на очную ставку Даши с Юркой. Его болтовня о прошлой ночи почему-то до сих пор меня беспокоила.
Мой план удался, к дому Даши мы подошли всей гурьбой. И в этом была проблема. Даша жила не одна, формально дом принадлежал ее тетке, а та обладала на редкость мерзким характером. Встречаться с ней не хотелось никому.
Идти выпало Маше: вчерашняя договоренность о встрече давала ей хоть какое-то преимущество в случае столкновения со скандальной бабой. Однако через пару минут она выскочила обратно на крыльцо, без Даши, но с перевернутым лицом. Тетя Вера, должно быть, сегодня была в ударе.
– А Даша где? – спросила я нетерпеливо.
Маша мотнула головой в сторону дома.
– Почему же ты не привела ее? – удивился Юрик.
– Это невозможно, – выдавила Машка. – Труп нельзя перемещать с места преступления.
Глава 3
Парни остались приводить в чувство сомлевшую Машку, а я поспешила в дом, будучи не в состоянии поверить в то, что подружка сказала правду. Я гнала от себя мысли о том, что у Машуни мозгов не хватит так жестоко нас разыграть, потому, что поверить в смерть Даши было невозможно.
Дашин дом отличался от остальных. Не только близостью к источнику бесперебойного питания, – он стоял по соседству со студенческой столовой, – но и наличием водопровода. При постройке дома много лет назад предприимчивый муж тети Веры уговорил строителей кинуть пару труб к общепитовской котельной и – вуаля! – получился роскошный санузел с ванной, предмет всеобщей зависти.
Вспомнила я об этом потому, что, едва перешагнув порог, услышала шум льющейся воды. От сердца немного отлегло: Дашка в ванной, а заполошная Машуня опять все напутала. На всякий случай я обежала дом, окликая подружку, без особого, надо сказать, успеха. В Дашиной спальне на постели лежали нарядное платье и явно дорогой комплект белья с еще не оторванной биркой. Я немного задержалась возле вещей, раздумывая, куда это собралась Даша, и в любую минуту ожидая ее появления со смешным тюрбаном на голове. Но она так и не появилась. В льющемся звуке воды мне теперь чудилось нечто зловещее.
Даша сидела в крошечной ванной, облокотившись на стену, вода лилась ей прямо на голову и затекала в открытый рот. Мокрые волосы облепили лицо, так что страшную черную дыру во лбу я заметила не сразу…
К горлу подкатил комок, но я заставила себя подойти ближе, вид мертвой подруги словно загипнотизировал меня. В эту минуту я не думала о том, кто и за что ее убил – такую живую и жизнерадостную, – у меня в голове вообще не было никаких мыслей, я просто смотрела на нее и не могла отвести взгляд.
Не знаю, сколько прошло времени, пока я не очнулась и не смогла отвести взгляд от трупа. Дышать стало полегче, постепенно вернулась способность соображать. Мысли ворочались тяжело, со скрипом, но все-таки я его заметила: на дне ванной, под водой, окрашенной в густо-розовый, тошнотворный цвет, поблескивал какой-то предмет. Небольшой, похожий на крупную бусину, он притягивал меня, как магнит. Плохо отдавая себе отчет в том, что делаю, я закатала повыше рукав, протянула руку и, содрогаясь от отвращения, выудила блестящий мокрый шарик. Зря я это сделала…
На моей ладони лежал… глаз.
Не настоящий – слава богу! – стеклянный, но все равно омерзительный. Как он сюда попал?
Поборов соблазн присвоить себе улику, я с сожалением отдала ее милиции, когда она, наконец, добралась до нашей глуши. Случилось это ближе к вечеру, когда о трагедии уже знал весь поселок. Тетя Вера постаралась. Смотреть на то, как она наслаждается всеобщим вниманием, было выше моих сил, вместе с друзьями мы перебрались в беседку, откуда мрачно наблюдали за происходящим. Не было с нами только Юрки – он исчез.
Следом за деревенскими детективами прибыли совсем другие – суровые и деловитые. Эти смотрели пристально, вопросы задавали по сто раз и все записывали. Короче, нам досталось. Еще бы, ведь это мы первыми обнаружили тело, что тетя Вера восприняла как личное оскорбление. По ее глазам было понятно, что даром нам это не пройдет.
Я долго сомневалась, стоит ли рассказывать операм Юркин бред про свадьбу и остров. Сам он смылся, а со стороны его откровения звучали еще менее правдоподобно. Но вдруг он не врал? Вдруг это может помочь вычислить убийцу? В общем, я выложила все, что знала.
Товарищ при исполнении, выслушав меня, отложил ручку и посмотрел так, словно у меня на голове зацвели вишни. Наверное, вишню он не любил, потому что взгляд из равнодушного стал колючим и холодным. Мне стало не по себе: «Чего это он так уставился?» От волнения я залепетала что-то совсем бессвязное.
– Хватит! – оборвал мент и наклонился вперед, будто собирался похлопать меня по плечу. Или надеть наручники. – Вы потеряли подругу, расстроены, я понимаю. Но не нужно фантазировать.
Краска бросилась мне в лицо.
– Я не вру! Мой друг действительно говорил, что прошлой ночью видел Дашу на острове в роли невесты, в обществе странных совершенно незнакомых людей!
– Этой ночью видел?
– Да!
Он покачал головой, как мне показалось, укоризненно.
– Идите домой и хорошенько отдохните.
– Я не устала! – с вызовом ответила я. Кажется, он считает меня чокнутой. – Почему вы мне не верите?
Прищурившись, опер внимательно разглядывал меня некоторое время. Его лицо выглядело очень суровым, когда он что-то прикидывал про себя. Потом он заговорил:
– Ну, во-первых, на острове нет ни одного строения, подходящего под описание вашего друга и пригодного для жилья, тем более – для проведения торжеств. Во-вторых… – Он снова замолчал.
– Что «во-вторых»?
Опер вздохнул и словно через силу сказал:
– Ваша подруга не могла быть там по объективным причинам. Ни там, ни в каком другом месте. Максимум в одиннадцать вечера она была мертва.
– Это точно? – оторопела я.
Он усмехнулся. Стало понятно, что я задала откровенно глупый вопрос. Но как же тогда быть с рассказом Юрика? Нет, пора лечить приятеля от алкоголизма.
Машуня ждала меня, и домой после допроса мы отправились вместе. Обе чувствовали себя подавленными. Разговор не клеился.
– Считаешь, Юрик врал? – спросила наконец Маша.
– Кто его разберет, – пожала я плечами. – Напился, наверное, в сосиску и у него в голове все перемешалось. Что, в первый раз что ли? Я как про остров услышала, сразу поняла – глюки, а уж про Дашку и речи нет.
– На самом деле все не так уж невероятно, – угрюмо сообщила Машка. – Его вполне могли завезти на остров: в этом году вода сошла и туда можно не то что пройти – проехать.
– Вот как? Это все меняет.
– Да ерунда! – с неожиданной злостью сказала подружка. – Наши на остров никогда не сунутся.
– Наши – согласна, но студенты или приезжие…
– Ну… не знаю… – Машка еще немного подумала и, испуганно оглядевшись по сторонам, сообщила, понизив голос: – Здесь творится что-то странное. С тех пор как сошла вода…
Я нахмурилась. О чем это она? Но тут же припомнила мертвых птичек и Дашкины вчерашние слова… Дашка и Машуня – два разных полюса. У Машки в голове тараканы и ее слова я никогда не приняла бы всерьез, но Даша была на редкость хладнокровной, рассудительной и отчаянной девушкой. Стоило внести ясность, и я осторожно спросила:
– О каких странностях ты говоришь?
– Ну, тут много чего произошло, – замялась Машка. – Животные стали пропадать. Кошки, в основном.
Это неприятно. Я-то уже было списала появление мертвых птичек на проснувшиеся инстинкты засидевшихся в неволе Барсиков и Мурок. На Кордоне их по традиции бродили десятки – местные жители обожали представителей кошачьих.
Словно в ответ на мои мысли Машка продолжала:
– У Клеопатры собака пропала.
– Дик? – искренне удивилась я, припомнив престарелого эрделя нашей общей соседки. – Он же со двора ни ногой!
Машка покачала головой:
– Тем более странно. И ладно бы только он. Исчезли еще штук восемь местных бобиков. Стружкины даже милицию вызывали: у них кобелек породистый, они с него пылинки сдували и кормились за его счет.
– Тоже пропал?
– Ага.
– Действительно странно. Это все?
– Если бы. Еще звуки.
– Какие звуки? – опешила я.
– Разные. То плачет кто-то, то стонет.
– Погоди, где стонет? – опешила я.
Машка опустила голову и прошелестела еле слышно:
– На острове.
– Опять остров! – взбеленилась я. – Меня уже тошнит от этого острова!
– Не говори так! – побледнела Машка.
Я уперла руки в бока и прищурилась:
– Это еще почему?
Подружка совсем стушевалась, покраснела и пролепетала:
– Он может услышать.
Черт! Это какая-то эпидемия! Сначала Юрик умом тронулся – ну, с ним-то все как раз понятно, – теперь Машка за ним следом.
– Так, все, проехали. Давай договоримся, что про остров мы на время забудем. По крайней мере, до того, как я переговорю с Юриком. Ты, кстати не знаешь, куда он подевался?
– Нет.
Мне показалась, что Машка была рада моему решению. Остров пугал ее, и это было заметно.
– Дашу убили здесь, на Кордоне, – продолжала я. – Дядя из милиции это подтвердил и я не вижу причин ему не верить. Значит, убийца здесь или, по крайней мере, поблизости. Можно попытаться его вычислить.
– Как? – снова испугалась Машка.
– Обыкновенно. У нас все на виду. Кто-то что-то видел, кто-то слышал, кому-то птичка на хвосте принесла. Ну, не мне тебе объяснять, как у нас заведено.
– Это только в книжках легко, – понурилась Машка, потом округлила глаза: – У него пистолет! Эльза сказала…
– Кстати, о птичках: как ты познакомилась с этой фифой?
– Ну, обыкновенно…
– Не мямли! – взмолилась я.
– Ее отец обещал мне работу, – отрапортовала Машуня.
– Сам обещал?
Машка смутилась:
– Нет. Я попросила. Подвернулся удобный случай…
– Значит, и ты туда же, – задумчиво проговорила я.
– Куда?
– На работу к олигарху. Он что, решил трудоустроить весь Кордон?
– А кто еще у него работал?
– Так Дашка же. Ты не знала?
– Нет.
Я рассказал все, что знала.
– Мне Рыков место продавца-консультанта обещал. Только я его боюсь: говорят, что он грубый и вспыльчивый, – поделилась Машуня. – Интересно, как Даша с ним уживалась?
– Вот и мне интересно, – задумчиво проговорила я и добавила как бы про себя: – Грубый, говоришь, и вспыльчивый?
Конечно, я не ожидала найти в лице мехового короля одноглазого убийцу подруги, но кто сказал, что он стал бы марать руки сам? Дашка строптива и остра на язык, как все талантливые люди, а богатеи скоры на расправу. Найти исполнителя – не вопрос. Только свистни.
Версия была так себе, но для начала сгодится. В ее пользу говорил и тот факт, что до появления новых жильцов Кривого дома убийств на Кордоне не случалось.
Дашин дом отличался от остальных. Не только близостью к источнику бесперебойного питания, – он стоял по соседству со студенческой столовой, – но и наличием водопровода. При постройке дома много лет назад предприимчивый муж тети Веры уговорил строителей кинуть пару труб к общепитовской котельной и – вуаля! – получился роскошный санузел с ванной, предмет всеобщей зависти.
Вспомнила я об этом потому, что, едва перешагнув порог, услышала шум льющейся воды. От сердца немного отлегло: Дашка в ванной, а заполошная Машуня опять все напутала. На всякий случай я обежала дом, окликая подружку, без особого, надо сказать, успеха. В Дашиной спальне на постели лежали нарядное платье и явно дорогой комплект белья с еще не оторванной биркой. Я немного задержалась возле вещей, раздумывая, куда это собралась Даша, и в любую минуту ожидая ее появления со смешным тюрбаном на голове. Но она так и не появилась. В льющемся звуке воды мне теперь чудилось нечто зловещее.
Даша сидела в крошечной ванной, облокотившись на стену, вода лилась ей прямо на голову и затекала в открытый рот. Мокрые волосы облепили лицо, так что страшную черную дыру во лбу я заметила не сразу…
К горлу подкатил комок, но я заставила себя подойти ближе, вид мертвой подруги словно загипнотизировал меня. В эту минуту я не думала о том, кто и за что ее убил – такую живую и жизнерадостную, – у меня в голове вообще не было никаких мыслей, я просто смотрела на нее и не могла отвести взгляд.
Не знаю, сколько прошло времени, пока я не очнулась и не смогла отвести взгляд от трупа. Дышать стало полегче, постепенно вернулась способность соображать. Мысли ворочались тяжело, со скрипом, но все-таки я его заметила: на дне ванной, под водой, окрашенной в густо-розовый, тошнотворный цвет, поблескивал какой-то предмет. Небольшой, похожий на крупную бусину, он притягивал меня, как магнит. Плохо отдавая себе отчет в том, что делаю, я закатала повыше рукав, протянула руку и, содрогаясь от отвращения, выудила блестящий мокрый шарик. Зря я это сделала…
На моей ладони лежал… глаз.
Не настоящий – слава богу! – стеклянный, но все равно омерзительный. Как он сюда попал?
Поборов соблазн присвоить себе улику, я с сожалением отдала ее милиции, когда она, наконец, добралась до нашей глуши. Случилось это ближе к вечеру, когда о трагедии уже знал весь поселок. Тетя Вера постаралась. Смотреть на то, как она наслаждается всеобщим вниманием, было выше моих сил, вместе с друзьями мы перебрались в беседку, откуда мрачно наблюдали за происходящим. Не было с нами только Юрки – он исчез.
Следом за деревенскими детективами прибыли совсем другие – суровые и деловитые. Эти смотрели пристально, вопросы задавали по сто раз и все записывали. Короче, нам досталось. Еще бы, ведь это мы первыми обнаружили тело, что тетя Вера восприняла как личное оскорбление. По ее глазам было понятно, что даром нам это не пройдет.
Я долго сомневалась, стоит ли рассказывать операм Юркин бред про свадьбу и остров. Сам он смылся, а со стороны его откровения звучали еще менее правдоподобно. Но вдруг он не врал? Вдруг это может помочь вычислить убийцу? В общем, я выложила все, что знала.
Товарищ при исполнении, выслушав меня, отложил ручку и посмотрел так, словно у меня на голове зацвели вишни. Наверное, вишню он не любил, потому что взгляд из равнодушного стал колючим и холодным. Мне стало не по себе: «Чего это он так уставился?» От волнения я залепетала что-то совсем бессвязное.
– Хватит! – оборвал мент и наклонился вперед, будто собирался похлопать меня по плечу. Или надеть наручники. – Вы потеряли подругу, расстроены, я понимаю. Но не нужно фантазировать.
Краска бросилась мне в лицо.
– Я не вру! Мой друг действительно говорил, что прошлой ночью видел Дашу на острове в роли невесты, в обществе странных совершенно незнакомых людей!
– Этой ночью видел?
– Да!
Он покачал головой, как мне показалось, укоризненно.
– Идите домой и хорошенько отдохните.
– Я не устала! – с вызовом ответила я. Кажется, он считает меня чокнутой. – Почему вы мне не верите?
Прищурившись, опер внимательно разглядывал меня некоторое время. Его лицо выглядело очень суровым, когда он что-то прикидывал про себя. Потом он заговорил:
– Ну, во-первых, на острове нет ни одного строения, подходящего под описание вашего друга и пригодного для жилья, тем более – для проведения торжеств. Во-вторых… – Он снова замолчал.
– Что «во-вторых»?
Опер вздохнул и словно через силу сказал:
– Ваша подруга не могла быть там по объективным причинам. Ни там, ни в каком другом месте. Максимум в одиннадцать вечера она была мертва.
– Это точно? – оторопела я.
Он усмехнулся. Стало понятно, что я задала откровенно глупый вопрос. Но как же тогда быть с рассказом Юрика? Нет, пора лечить приятеля от алкоголизма.
Машуня ждала меня, и домой после допроса мы отправились вместе. Обе чувствовали себя подавленными. Разговор не клеился.
– Считаешь, Юрик врал? – спросила наконец Маша.
– Кто его разберет, – пожала я плечами. – Напился, наверное, в сосиску и у него в голове все перемешалось. Что, в первый раз что ли? Я как про остров услышала, сразу поняла – глюки, а уж про Дашку и речи нет.
– На самом деле все не так уж невероятно, – угрюмо сообщила Машка. – Его вполне могли завезти на остров: в этом году вода сошла и туда можно не то что пройти – проехать.
– Вот как? Это все меняет.
– Да ерунда! – с неожиданной злостью сказала подружка. – Наши на остров никогда не сунутся.
– Наши – согласна, но студенты или приезжие…
– Ну… не знаю… – Машка еще немного подумала и, испуганно оглядевшись по сторонам, сообщила, понизив голос: – Здесь творится что-то странное. С тех пор как сошла вода…
Я нахмурилась. О чем это она? Но тут же припомнила мертвых птичек и Дашкины вчерашние слова… Дашка и Машуня – два разных полюса. У Машки в голове тараканы и ее слова я никогда не приняла бы всерьез, но Даша была на редкость хладнокровной, рассудительной и отчаянной девушкой. Стоило внести ясность, и я осторожно спросила:
– О каких странностях ты говоришь?
– Ну, тут много чего произошло, – замялась Машка. – Животные стали пропадать. Кошки, в основном.
Это неприятно. Я-то уже было списала появление мертвых птичек на проснувшиеся инстинкты засидевшихся в неволе Барсиков и Мурок. На Кордоне их по традиции бродили десятки – местные жители обожали представителей кошачьих.
Словно в ответ на мои мысли Машка продолжала:
– У Клеопатры собака пропала.
– Дик? – искренне удивилась я, припомнив престарелого эрделя нашей общей соседки. – Он же со двора ни ногой!
Машка покачала головой:
– Тем более странно. И ладно бы только он. Исчезли еще штук восемь местных бобиков. Стружкины даже милицию вызывали: у них кобелек породистый, они с него пылинки сдували и кормились за его счет.
– Тоже пропал?
– Ага.
– Действительно странно. Это все?
– Если бы. Еще звуки.
– Какие звуки? – опешила я.
– Разные. То плачет кто-то, то стонет.
– Погоди, где стонет? – опешила я.
Машка опустила голову и прошелестела еле слышно:
– На острове.
– Опять остров! – взбеленилась я. – Меня уже тошнит от этого острова!
– Не говори так! – побледнела Машка.
Я уперла руки в бока и прищурилась:
– Это еще почему?
Подружка совсем стушевалась, покраснела и пролепетала:
– Он может услышать.
Черт! Это какая-то эпидемия! Сначала Юрик умом тронулся – ну, с ним-то все как раз понятно, – теперь Машка за ним следом.
– Так, все, проехали. Давай договоримся, что про остров мы на время забудем. По крайней мере, до того, как я переговорю с Юриком. Ты, кстати не знаешь, куда он подевался?
– Нет.
Мне показалась, что Машка была рада моему решению. Остров пугал ее, и это было заметно.
– Дашу убили здесь, на Кордоне, – продолжала я. – Дядя из милиции это подтвердил и я не вижу причин ему не верить. Значит, убийца здесь или, по крайней мере, поблизости. Можно попытаться его вычислить.
– Как? – снова испугалась Машка.
– Обыкновенно. У нас все на виду. Кто-то что-то видел, кто-то слышал, кому-то птичка на хвосте принесла. Ну, не мне тебе объяснять, как у нас заведено.
– Это только в книжках легко, – понурилась Машка, потом округлила глаза: – У него пистолет! Эльза сказала…
– Кстати, о птичках: как ты познакомилась с этой фифой?
– Ну, обыкновенно…
– Не мямли! – взмолилась я.
– Ее отец обещал мне работу, – отрапортовала Машуня.
– Сам обещал?
Машка смутилась:
– Нет. Я попросила. Подвернулся удобный случай…
– Значит, и ты туда же, – задумчиво проговорила я.
– Куда?
– На работу к олигарху. Он что, решил трудоустроить весь Кордон?
– А кто еще у него работал?
– Так Дашка же. Ты не знала?
– Нет.
Я рассказал все, что знала.
– Мне Рыков место продавца-консультанта обещал. Только я его боюсь: говорят, что он грубый и вспыльчивый, – поделилась Машуня. – Интересно, как Даша с ним уживалась?
– Вот и мне интересно, – задумчиво проговорила я и добавила как бы про себя: – Грубый, говоришь, и вспыльчивый?
Конечно, я не ожидала найти в лице мехового короля одноглазого убийцу подруги, но кто сказал, что он стал бы марать руки сам? Дашка строптива и остра на язык, как все талантливые люди, а богатеи скоры на расправу. Найти исполнителя – не вопрос. Только свистни.
Версия была так себе, но для начала сгодится. В ее пользу говорил и тот факт, что до появления новых жильцов Кривого дома убийств на Кордоне не случалось.
Глава 4
Утро следующего дня я решила начать с купания: глупо жить у реки и не воспользоваться моментом. По правде сказать, купаться я не слишком любила, но сегодня был другой случай: я снова не выспалась, и мне срочно требовалось взбодриться.
Причиной моей бессонницы на этот раз оказались мыши. Резкое снижение кошачьего поголовья привело к тому, что они совсем распоясались. Мышей на Кордоне всегда была пропасть. Их пытались извести всеми возможными способами и, может, поэтому я пыталась применить другую тактику. При всем уважении к охотникам я всегда на стороне жертвы, в данном случае – мышей. Так что я не пользовалась мышеловками, не пыталась травить их ядом и позволяла хвостатым соседям пользоваться тем, что само падало на землю. Мне казалось, что между нами достигнуто некое равновесие, но сегодня ночью статус кво изменился: мыши маршировали по залитому лунным светом полу туда-сюда, абсолютно не смущаясь моим присутствием. Парочка особо наглых даже попыталась взобраться на кровать и была безжалостно атакована тапком. В конце концов, мне удалось обратить мышиное войско в бегство, но поспать так и не удалось.
Во дворе меня ожидал сюрприз в виде очередной порции дохлой фауны. На этот раз на крыше лежали всего две птички. На первый взгляд тельца выглядели неповрежденными, и причину смерти установить не удалось. Отчего же они все-таки дохнут? И почему выбирают местом последнего упокоения мой сарай? Озабоченная этим вопросом, я не заметила, как подошла к пляжу. В этот час здесь было безлюдно, только вдалеке маячили рыбацкие лодки.
Люблю раннее утро на реке, люблю смотреть, как свет отражается от воды и утренняя дымка постепенно тает. Но сейчас меня интересовал только остров.
Он выглядел непривычно, все из-за песчаной косы, протянувшийся от самого Кордона до берега. Стало быть, в этой части Юрка не врал.
Собираясь поплавать, я машинально бросила сарафан на песок, шагнула к воде и…
Кто-то схватил меня сзади холодными руками!
Я задергалась, набрала в рот побольше воздуха, чтобы завизжать, но старалась напрасно: тот, кто напал на меня, успел зажать мне рот широкой ладонью. Несмотря на отчаянное сопротивление, я почувствовала, как меня тянут куда-то в сторону, попыталась лягнуть обидчика, но потеряла равновесие и стала валиться спиной прямо в прибрежные кусты. В следующий раз я лягнула ногой уже воздух и вдруг поняла, что меня отпустили, предоставив возможность грохнуться навзничь без помех. Песок больно царапнул кожу, попал в глаза и в рот. Рыча и отплевываясь, в проворно вскочила на ноги, собираясь разорвать любого, кто попадется на глаза.
– Юрик? – взревела я, обнаружив шутника в мокрых плавках и с мокрыми волосами. На его лице не было и тени улыбки.
– Тсс! – он снова попытался зажать мне рот и сгоряча получил в глаз.
Парень замычал, затряс головой, делая мне какие-то знаки руками. Кажется, просил пригнуться. Недоумевая, я послушно присела на корточки – все-таки неловко бить старых друзей, – но в любой момент была готова вскочить и, заметив подвох, подбить приятелю второй глаз – для симметрии.
– Что за шпионские игры? – прошипела я. – И где тебя носило?
– Да так, – неопределенно ответил он. – Ментов не люблю.
– Правильно, – протянула я с сарказмом, – давно по тебе кутузка плачет. Или, на худой конец, вытрезвитель.
– Не каркай, – мрачно попросил приятель, и я с удивлением поняла, что он трезв.
– От кого мы прячемся? – с опозданием поинтересовалась я.
– На всякий случай, – соврал Юрик и покосился в сторону острова. – Я про Дашку хотел спросить.
– А что спрашивать? У нее теперь с новостями туго.
– Не язви. Что менты говорят?
– Вот пойди у них и спроси, я тебе не газета «Известия», – огрызнулась я, но, увидев, как сник Юрка, сжалилась: – Участковый сказал, что Даша умерла задолго до полуночи.
– Но как же тогда?… Ааа, понятно, намекаешь, что я все наврал?
– Да я вроде прямым текстом говорю, какие уж тут намеки.
– Ну, как мне тебе доказать, что я ее на острове видел? – с отчаянием спросил Юрик.
– Похоже, что никак, – пожала я плечами. – Но я разберусь.
– Тыы?! – презрительно фыркнул Юрик. – Тоже мне – мисс Марпл во младенчестве.
– Может и не мисс Марпл, но чувствую, что ты не врешь, что-то такое ты действительно видел.
– Спасибо за доверие, господин следователь, – съязвил приятель.
– Не за что. Просто у тебя фантазии бы не хватило сочинить такой «хоррор».
– Хочешь, расскажу, как все было? – неожиданно предложил Юрка, глядя на меня исподлобья.
– Валяй, – разрешила я.
– Я ведь и сам вторые сутки голову ломаю, что же это было. Списал бы на глюк, но в начале вечера я еще кое-что соображал. Выпил, конечно, но немного, как раз искал, где бы добавить, а тут – он.
– Кто?
– Ну, мужик этот на машине. Большая такая, черная. Темно было, я марку не разобрал, а у него фары не горели. Я еще удивился: как он ездит с потушенными фарами?
– Во сколько это было?
– После полуночи. Может, полпервого – я на часы не смотрел.
– То есть Даша уже в принципе была мертва.
– Так я ничего про Дашку не знал! Мужик сказал – свадьба, гости напились – музыки хотят. Обещал хорошо заплатить и задаток дал.
– Как он выглядел – помнишь?
– Забудешь тут. Не мужик – черт косматый. Я подумал – из деревни, может, да джип у него больно крутой.
– Ты же сказал, не разглядел марку машины.
– Что ты меня за идиота держишь? – обиделся Юрик. – Джип – он и в Африке джип, так их миллион: может – «чероки», а может и «Мерседес». Ну, это я так, к примеру.
– Ладно, с машиной все понятно. А мужик? Чем он тебя так напугал?
– Ну… – замялся Юрка, которому не понравился намек на излишнюю пугливость, – во-первых, здоровый, как лось, под два метра, наверное. Во-вторых – глаза у него странные: белки очень белые, вроде как даже светятся, а зрачков не видно.
– Может, цыган? – предположила я.
– Может и цыган. Короче, подваливает он и говорит: «Поехали, мол, на хутор».
Юрке никуда ехать не хотелось. Хотелось спать, точнее, сначала еще немного выпить, а потом – спать. Но мужик попался настырный. Денег посулил, в задаток дал приятно толстенькую пачку. Юрка прикинул, сколько на них можно купить беленькой, не говоря уже о пиве и согласился, только попросил заехать за Вилли – они всегда на дискотеках вдвоем играли. Но мужик неожиданно заартачился и второго музыканта брать наотрез отказался. Юрка испугался, что заказчик передумает и отберет задаток, и махнул рукой: сам справится.
Загрузились в машину, и Юрка вроде как задремал. Очнулся, глянул в окно – мать моя! – едут к острову. Под колесами осока хрустит, да ил во все стороны. Потом ветки по крыше застучали, окно царапают. Юрка испугался, набросился на водилу, мол, куда прешь, черт рогатый? А тот зыркнул на него черным глазом и гудит: «не боись, близко уже»! И ухмыляется, образина!
Юрка сто раз пожалел, что согласился ехать, да куда теперь? Из машины не выскочишь – гитару жалко. От страха весь хмель слетел.
Мужик не обманул: вскоре остановились возле дома. Дом как дом, большой, из толстых бревен, в окнах свет горит. Вот только тихо. На свадьбах ведь как – дым коромыслом, а тут тишина, точно на кладбище. В общем, на крыльцо парень поднялся без всякого желания, ожидая самого худшего, но внутри и вправду оказался богато накрытый стол, вокруг которого сидели изрядно поддатые гости. Женщина была только одна – в белом платье, фате, с цветами. Только лицо бледное-бледное, какое-то испуганное, так что Юрик Дашку и признал-то не сразу, а когда признал – подойти хотел, поздравить, да мужик его перехватил, сунул в руки стакан водки и велел играть.
– Водку ты, конечно, выпил? – сощурилась я.
– Водку! – презрительно фыркнул Юрик и добавил уважительно: – чистый спирт!
– Все одно, – скривилась я. – И много ты выпил? Хотя чего я спрашиваю…
– А чего я-то? Они наливали – я пил. Кто ж откажется? И вообще, я, может, от страха.
Я посмотрела на него внимательно и махнула рукой:
– Может, и от страха. А Даша что? Так и не подошла?
– Не-а, не подходила она. Я на нее посматривал, пока… в общем, пока соображал, но она даже не смотрела в мою сторону. Уставилась прямо перед собой, глаза стеклянные – жуть.
– Она была испуганной?
Юрка задумался, припоминая. Потом покачал головой:
– Да нет… Она была… никакая! Вот словно манекен! На человека похоже, а как неживая.
– Так может…
– Да нет, шевелилась она, глазами иногда моргала, голову слегка наклоняла. Точно живая, странная только.
– Ничего не понимаю, – пожаловалась я. – Может, эксперт со временем напутал, и Дашка все-таки побывала на острове? А тебя не узнавала, чтобы не впутывать…
– Ну и дура! – неожиданно разозлился Юрка. – Дала бы знать, мы бы вместе как-нибудь выбрались.
Я вдруг поняла, что моего друга… мучает совесть! У меня потеплело на душе. Надо же, не совсем он пропащий, оказывается. Повинуясь внезапному порыву, я тронула его руку:
– Не расстраивайся, мы их найдем, козлов этих! Кто бы они ни были! Клянусь!
Юрку вдруг передернуло.
– Ты чего? – испугалась я.
Парень ответил не сразу. Он стиснул зубы, чтобы скрыть от меня мелкую дрожь. Лоб у него вспотел, щеки побледнели. Кое-как справившись ознобом, он заговорил медленно, тщательно подбирая слова:
– Знаешь, Стаська, на твоем месте я бы не связывался.
– Это еще почему? – вскинулась я.
– Ладно, расскажу. – Он еще немного помолчал, вспоминая, и продолжил: – От пойла ихнего мне совсем поплохело. Я – на улицу, типа подышать. Там, у крыльца, ведро воды стояло. Я обрадовался, зачерпнул воды и только было по лбу провел, как этот, обросший, вылетает. Глаза злущие, кулаки сжал. Ну все, думаю, щас прибьет на месте. Не пришиб – повезло, – только от ведра отпихнул и рявкнул: мол, не для тебя поставлено – не лезь. Я спорить не стал – себе дороже – в дом вернулся, а хмель будто сошел, и в глазах прояснилось. Гляжу, а вокруг будто хлев: грязища, пыль, гниль, короче – мама не горюй. И посреди всего этого безобразия – кучка уродов со свиными рылами.
Причиной моей бессонницы на этот раз оказались мыши. Резкое снижение кошачьего поголовья привело к тому, что они совсем распоясались. Мышей на Кордоне всегда была пропасть. Их пытались извести всеми возможными способами и, может, поэтому я пыталась применить другую тактику. При всем уважении к охотникам я всегда на стороне жертвы, в данном случае – мышей. Так что я не пользовалась мышеловками, не пыталась травить их ядом и позволяла хвостатым соседям пользоваться тем, что само падало на землю. Мне казалось, что между нами достигнуто некое равновесие, но сегодня ночью статус кво изменился: мыши маршировали по залитому лунным светом полу туда-сюда, абсолютно не смущаясь моим присутствием. Парочка особо наглых даже попыталась взобраться на кровать и была безжалостно атакована тапком. В конце концов, мне удалось обратить мышиное войско в бегство, но поспать так и не удалось.
Во дворе меня ожидал сюрприз в виде очередной порции дохлой фауны. На этот раз на крыше лежали всего две птички. На первый взгляд тельца выглядели неповрежденными, и причину смерти установить не удалось. Отчего же они все-таки дохнут? И почему выбирают местом последнего упокоения мой сарай? Озабоченная этим вопросом, я не заметила, как подошла к пляжу. В этот час здесь было безлюдно, только вдалеке маячили рыбацкие лодки.
Люблю раннее утро на реке, люблю смотреть, как свет отражается от воды и утренняя дымка постепенно тает. Но сейчас меня интересовал только остров.
Он выглядел непривычно, все из-за песчаной косы, протянувшийся от самого Кордона до берега. Стало быть, в этой части Юрка не врал.
Собираясь поплавать, я машинально бросила сарафан на песок, шагнула к воде и…
Кто-то схватил меня сзади холодными руками!
Я задергалась, набрала в рот побольше воздуха, чтобы завизжать, но старалась напрасно: тот, кто напал на меня, успел зажать мне рот широкой ладонью. Несмотря на отчаянное сопротивление, я почувствовала, как меня тянут куда-то в сторону, попыталась лягнуть обидчика, но потеряла равновесие и стала валиться спиной прямо в прибрежные кусты. В следующий раз я лягнула ногой уже воздух и вдруг поняла, что меня отпустили, предоставив возможность грохнуться навзничь без помех. Песок больно царапнул кожу, попал в глаза и в рот. Рыча и отплевываясь, в проворно вскочила на ноги, собираясь разорвать любого, кто попадется на глаза.
– Юрик? – взревела я, обнаружив шутника в мокрых плавках и с мокрыми волосами. На его лице не было и тени улыбки.
– Тсс! – он снова попытался зажать мне рот и сгоряча получил в глаз.
Парень замычал, затряс головой, делая мне какие-то знаки руками. Кажется, просил пригнуться. Недоумевая, я послушно присела на корточки – все-таки неловко бить старых друзей, – но в любой момент была готова вскочить и, заметив подвох, подбить приятелю второй глаз – для симметрии.
– Что за шпионские игры? – прошипела я. – И где тебя носило?
– Да так, – неопределенно ответил он. – Ментов не люблю.
– Правильно, – протянула я с сарказмом, – давно по тебе кутузка плачет. Или, на худой конец, вытрезвитель.
– Не каркай, – мрачно попросил приятель, и я с удивлением поняла, что он трезв.
– От кого мы прячемся? – с опозданием поинтересовалась я.
– На всякий случай, – соврал Юрик и покосился в сторону острова. – Я про Дашку хотел спросить.
– А что спрашивать? У нее теперь с новостями туго.
– Не язви. Что менты говорят?
– Вот пойди у них и спроси, я тебе не газета «Известия», – огрызнулась я, но, увидев, как сник Юрка, сжалилась: – Участковый сказал, что Даша умерла задолго до полуночи.
– Но как же тогда?… Ааа, понятно, намекаешь, что я все наврал?
– Да я вроде прямым текстом говорю, какие уж тут намеки.
– Ну, как мне тебе доказать, что я ее на острове видел? – с отчаянием спросил Юрик.
– Похоже, что никак, – пожала я плечами. – Но я разберусь.
– Тыы?! – презрительно фыркнул Юрик. – Тоже мне – мисс Марпл во младенчестве.
– Может и не мисс Марпл, но чувствую, что ты не врешь, что-то такое ты действительно видел.
– Спасибо за доверие, господин следователь, – съязвил приятель.
– Не за что. Просто у тебя фантазии бы не хватило сочинить такой «хоррор».
– Хочешь, расскажу, как все было? – неожиданно предложил Юрка, глядя на меня исподлобья.
– Валяй, – разрешила я.
– Я ведь и сам вторые сутки голову ломаю, что же это было. Списал бы на глюк, но в начале вечера я еще кое-что соображал. Выпил, конечно, но немного, как раз искал, где бы добавить, а тут – он.
– Кто?
– Ну, мужик этот на машине. Большая такая, черная. Темно было, я марку не разобрал, а у него фары не горели. Я еще удивился: как он ездит с потушенными фарами?
– Во сколько это было?
– После полуночи. Может, полпервого – я на часы не смотрел.
– То есть Даша уже в принципе была мертва.
– Так я ничего про Дашку не знал! Мужик сказал – свадьба, гости напились – музыки хотят. Обещал хорошо заплатить и задаток дал.
– Как он выглядел – помнишь?
– Забудешь тут. Не мужик – черт косматый. Я подумал – из деревни, может, да джип у него больно крутой.
– Ты же сказал, не разглядел марку машины.
– Что ты меня за идиота держишь? – обиделся Юрик. – Джип – он и в Африке джип, так их миллион: может – «чероки», а может и «Мерседес». Ну, это я так, к примеру.
– Ладно, с машиной все понятно. А мужик? Чем он тебя так напугал?
– Ну… – замялся Юрка, которому не понравился намек на излишнюю пугливость, – во-первых, здоровый, как лось, под два метра, наверное. Во-вторых – глаза у него странные: белки очень белые, вроде как даже светятся, а зрачков не видно.
– Может, цыган? – предположила я.
– Может и цыган. Короче, подваливает он и говорит: «Поехали, мол, на хутор».
Юрке никуда ехать не хотелось. Хотелось спать, точнее, сначала еще немного выпить, а потом – спать. Но мужик попался настырный. Денег посулил, в задаток дал приятно толстенькую пачку. Юрка прикинул, сколько на них можно купить беленькой, не говоря уже о пиве и согласился, только попросил заехать за Вилли – они всегда на дискотеках вдвоем играли. Но мужик неожиданно заартачился и второго музыканта брать наотрез отказался. Юрка испугался, что заказчик передумает и отберет задаток, и махнул рукой: сам справится.
Загрузились в машину, и Юрка вроде как задремал. Очнулся, глянул в окно – мать моя! – едут к острову. Под колесами осока хрустит, да ил во все стороны. Потом ветки по крыше застучали, окно царапают. Юрка испугался, набросился на водилу, мол, куда прешь, черт рогатый? А тот зыркнул на него черным глазом и гудит: «не боись, близко уже»! И ухмыляется, образина!
Юрка сто раз пожалел, что согласился ехать, да куда теперь? Из машины не выскочишь – гитару жалко. От страха весь хмель слетел.
Мужик не обманул: вскоре остановились возле дома. Дом как дом, большой, из толстых бревен, в окнах свет горит. Вот только тихо. На свадьбах ведь как – дым коромыслом, а тут тишина, точно на кладбище. В общем, на крыльцо парень поднялся без всякого желания, ожидая самого худшего, но внутри и вправду оказался богато накрытый стол, вокруг которого сидели изрядно поддатые гости. Женщина была только одна – в белом платье, фате, с цветами. Только лицо бледное-бледное, какое-то испуганное, так что Юрик Дашку и признал-то не сразу, а когда признал – подойти хотел, поздравить, да мужик его перехватил, сунул в руки стакан водки и велел играть.
– Водку ты, конечно, выпил? – сощурилась я.
– Водку! – презрительно фыркнул Юрик и добавил уважительно: – чистый спирт!
– Все одно, – скривилась я. – И много ты выпил? Хотя чего я спрашиваю…
– А чего я-то? Они наливали – я пил. Кто ж откажется? И вообще, я, может, от страха.
Я посмотрела на него внимательно и махнула рукой:
– Может, и от страха. А Даша что? Так и не подошла?
– Не-а, не подходила она. Я на нее посматривал, пока… в общем, пока соображал, но она даже не смотрела в мою сторону. Уставилась прямо перед собой, глаза стеклянные – жуть.
– Она была испуганной?
Юрка задумался, припоминая. Потом покачал головой:
– Да нет… Она была… никакая! Вот словно манекен! На человека похоже, а как неживая.
– Так может…
– Да нет, шевелилась она, глазами иногда моргала, голову слегка наклоняла. Точно живая, странная только.
– Ничего не понимаю, – пожаловалась я. – Может, эксперт со временем напутал, и Дашка все-таки побывала на острове? А тебя не узнавала, чтобы не впутывать…
– Ну и дура! – неожиданно разозлился Юрка. – Дала бы знать, мы бы вместе как-нибудь выбрались.
Я вдруг поняла, что моего друга… мучает совесть! У меня потеплело на душе. Надо же, не совсем он пропащий, оказывается. Повинуясь внезапному порыву, я тронула его руку:
– Не расстраивайся, мы их найдем, козлов этих! Кто бы они ни были! Клянусь!
Юрку вдруг передернуло.
– Ты чего? – испугалась я.
Парень ответил не сразу. Он стиснул зубы, чтобы скрыть от меня мелкую дрожь. Лоб у него вспотел, щеки побледнели. Кое-как справившись ознобом, он заговорил медленно, тщательно подбирая слова:
– Знаешь, Стаська, на твоем месте я бы не связывался.
– Это еще почему? – вскинулась я.
– Ладно, расскажу. – Он еще немного помолчал, вспоминая, и продолжил: – От пойла ихнего мне совсем поплохело. Я – на улицу, типа подышать. Там, у крыльца, ведро воды стояло. Я обрадовался, зачерпнул воды и только было по лбу провел, как этот, обросший, вылетает. Глаза злущие, кулаки сжал. Ну все, думаю, щас прибьет на месте. Не пришиб – повезло, – только от ведра отпихнул и рявкнул: мол, не для тебя поставлено – не лезь. Я спорить не стал – себе дороже – в дом вернулся, а хмель будто сошел, и в глазах прояснилось. Гляжу, а вокруг будто хлев: грязища, пыль, гниль, короче – мама не горюй. И посреди всего этого безобразия – кучка уродов со свиными рылами.