Страница:
Юрка содрогнулся, а я пыталась понять: правду он говорит или эти видения – последствия неумеренных возлияний. Поскольку приятель молчал, я не выдержала и спросила, сильно сомневаясь:
– Так уж и со свиными?
– Да нет. Не знаю, – тут же пошел на попятный Юрка. Он с силой провел ладонью по лицу, как будто пытался стереть с него липкую паутину. – Я тогда вообще плохо соображал. Морды отвратные, синюшные какие-то – это факт. Одеты странно – будто ансамбль балалаечников – в рубахи и подштанники. А вот остальное… Может, и привиделось чего спьяну, – добавил он самокритично.
– Гостей много было?
– Человек двадцать.
– Многовато для глюка, – усмехнулась я.
– Много ты понимаешь.
– Не скажи. Одного-двух зеленых человечков еще куда ни шло, но два десятка упырей в косоворотках… Слушай, может, они в масках были? Секта какая-нибудь, а? Или экстремальный туризм? А что, сейчас и в тюрьмах понарошку сидят и на крайний Север катаются.
– Ага. Туристы! А Дашка у них экскурсовод. Ты думай, что говоришь-то.
– Да я как раз думаю. Дашка обожала всякие странности. Если я права – она бы ни за что такого не упустила.
– Ну и дура, – буркнул Юрка. – Я как вспомню ее глаза, так и… Эх. – Он махнул рукой и отвернулся.
– Но ведь ее никто не обижал там, – растерянно сказала я.
– Нет. Ее и пальцем при мне не тронули.
– А жених? – спохватилась я. – Ты его разглядел?
– Не особенно. Не до того было. Но точно не из наших.
– Ну, постарайся! Хоть что-нибудь!
Юрик послушно наморщил лоб и выдал:
– Глаза помню.
– И то хорошо. Какие?
– Стеклянные.
Я вздрогнула, вспомнив стеклянный глаз, который нашла возле тела Даши в ванной. Странное совпадение. Я с новой силой принялась пытать приятеля, но он уже выдохся и лишь бессвязно мычал в ответ на все мои вопросы.
– Ладно, – сдалась я, – скажи хоть, как ты с острова выбрался?
– Обыкновенно: бородатый меня обратно отвез. Только сразу говорю: обратную дорогу совсем не помню, я к тому времени совсем отключился.
– То есть, дом этот ты в лесу не найдешь?
– Что я, идиот, еще раз туда соваться? Правильно люди говорят: гиблое место. Мне этот мужик на прощание сказал, как оно называется.
Я затаила дыхание:
– Как?
– «Загубленный хутор».
– Никогда не слышала такого названия… – Юрка уловил недоверие, прозвучавшее в моем голосе, и тут же окрысился:
– Так пойди и проверь, если тебе надо.
Я не была уверена, что мне надо. Мне вообще Юркина история казалась неправдоподобной. Толпа странных людей на безлюдном острове? Бред! Дашка, шляющаяся по острову в виде привидения? Даже думать об этом было противно. Сама подружка, услышав подобное, первая подняла бы рассказчика на смех. Остается единственный вариант – Даша была жива. Ох, Дашка! Я всегда боялась, что ее игры плохо кончатся. И как же быть с результатами экспертизы? Ведь она показала, что к полуночи, когда Юрик оказался на острове, Даша УЖЕ БЫЛА МЕРТВА! Хотя даже эксперты могут ошибаться. К тому же, я собственными глазами видела, что Дашу убили из огнестрельного оружия, а призраков, палящих из пистолета не встретишь даже в третьеразрядных ужастиках.
Зато забраться на остров в погоне за редкими кадрами Дарья вполне могла. Я вспомнила выражение ее глаз накануне: Даша однозначно взяла след. Вот только чей? Кто эти странные люди? И почему погоня закончилась для подруги так трагично?
Или все гораздо проще и остров вообще ни при чем? Обознался Юрик – спьяну чего ни бывает? А Дашу застрелили совсем по другой причине? Она говорила о новом крупном заказе, который получила у мехового короля, за которым стоят большие бабки. А где большие деньги, там – большие тайны и очень большие возможности по устранению свидетелей. Пожалуй, стоит попытаться поговорить с новым Дашиным работодателем, тем более, что и ходить далеко не придется.
Спешно попрощавшись с Юркой, я поспешила к Кривому дому.
Глава 5
Глава 6
Глава 7
– Так уж и со свиными?
– Да нет. Не знаю, – тут же пошел на попятный Юрка. Он с силой провел ладонью по лицу, как будто пытался стереть с него липкую паутину. – Я тогда вообще плохо соображал. Морды отвратные, синюшные какие-то – это факт. Одеты странно – будто ансамбль балалаечников – в рубахи и подштанники. А вот остальное… Может, и привиделось чего спьяну, – добавил он самокритично.
– Гостей много было?
– Человек двадцать.
– Многовато для глюка, – усмехнулась я.
– Много ты понимаешь.
– Не скажи. Одного-двух зеленых человечков еще куда ни шло, но два десятка упырей в косоворотках… Слушай, может, они в масках были? Секта какая-нибудь, а? Или экстремальный туризм? А что, сейчас и в тюрьмах понарошку сидят и на крайний Север катаются.
– Ага. Туристы! А Дашка у них экскурсовод. Ты думай, что говоришь-то.
– Да я как раз думаю. Дашка обожала всякие странности. Если я права – она бы ни за что такого не упустила.
– Ну и дура, – буркнул Юрка. – Я как вспомню ее глаза, так и… Эх. – Он махнул рукой и отвернулся.
– Но ведь ее никто не обижал там, – растерянно сказала я.
– Нет. Ее и пальцем при мне не тронули.
– А жених? – спохватилась я. – Ты его разглядел?
– Не особенно. Не до того было. Но точно не из наших.
– Ну, постарайся! Хоть что-нибудь!
Юрик послушно наморщил лоб и выдал:
– Глаза помню.
– И то хорошо. Какие?
– Стеклянные.
Я вздрогнула, вспомнив стеклянный глаз, который нашла возле тела Даши в ванной. Странное совпадение. Я с новой силой принялась пытать приятеля, но он уже выдохся и лишь бессвязно мычал в ответ на все мои вопросы.
– Ладно, – сдалась я, – скажи хоть, как ты с острова выбрался?
– Обыкновенно: бородатый меня обратно отвез. Только сразу говорю: обратную дорогу совсем не помню, я к тому времени совсем отключился.
– То есть, дом этот ты в лесу не найдешь?
– Что я, идиот, еще раз туда соваться? Правильно люди говорят: гиблое место. Мне этот мужик на прощание сказал, как оно называется.
Я затаила дыхание:
– Как?
– «Загубленный хутор».
– Никогда не слышала такого названия… – Юрка уловил недоверие, прозвучавшее в моем голосе, и тут же окрысился:
– Так пойди и проверь, если тебе надо.
Я не была уверена, что мне надо. Мне вообще Юркина история казалась неправдоподобной. Толпа странных людей на безлюдном острове? Бред! Дашка, шляющаяся по острову в виде привидения? Даже думать об этом было противно. Сама подружка, услышав подобное, первая подняла бы рассказчика на смех. Остается единственный вариант – Даша была жива. Ох, Дашка! Я всегда боялась, что ее игры плохо кончатся. И как же быть с результатами экспертизы? Ведь она показала, что к полуночи, когда Юрик оказался на острове, Даша УЖЕ БЫЛА МЕРТВА! Хотя даже эксперты могут ошибаться. К тому же, я собственными глазами видела, что Дашу убили из огнестрельного оружия, а призраков, палящих из пистолета не встретишь даже в третьеразрядных ужастиках.
Зато забраться на остров в погоне за редкими кадрами Дарья вполне могла. Я вспомнила выражение ее глаз накануне: Даша однозначно взяла след. Вот только чей? Кто эти странные люди? И почему погоня закончилась для подруги так трагично?
Или все гораздо проще и остров вообще ни при чем? Обознался Юрик – спьяну чего ни бывает? А Дашу застрелили совсем по другой причине? Она говорила о новом крупном заказе, который получила у мехового короля, за которым стоят большие бабки. А где большие деньги, там – большие тайны и очень большие возможности по устранению свидетелей. Пожалуй, стоит попытаться поговорить с новым Дашиным работодателем, тем более, что и ходить далеко не придется.
Спешно попрощавшись с Юркой, я поспешила к Кривому дому.
Глава 5
Пока я, стоя за большим вязом, раздумывала, с чего начать разговор (на деле вломиться в чужой дом с ворохом неприятных вопросов оказалось не так-то легко), меня опередили. Из-за угла Кривого дома появился странный человек. Он был невысокого роста, щупленький, одет во все черное, с коротко стриженой, почти лысой головой и худощавыми руками, унизанными массивными перстнями самого причудливого вида. Вытянутое лицо и бледная, какая-то нездоровая кожа придавали ему сходство с рептилией. Мне впервые довелось увидеть такого аккуратненького крокодила, расхаживающего на задних лапах – в хищной природе незнакомца сомневаться не приходилось.
Тем временем на крыльцо выскользнула хозяйка дома. Эльза вцепилась в руку парня, как нищий в подаяние, увлекла за собой вглубь веранды и тут же завалила несчастного на один из шезлонгов. Справедливости ради должна заметить, что помесь ящерицы с человеком не особенно сопротивлялась, однако прыть высокомерной красотки меня удивляла.
К счастью, тень в том углу веранды была особенно густой и подробностей свидания, способных вогнать меня в краску, я не увидела, сюда доносились лишь редкие вздохи и чье-то сопение. Оставалось признать, что явилась я на редкость не вовремя. Прикидывая, не убраться ли мне восвояси прямо сейчас, я немного поковыряла носком сандалии сосновую хвою, насвистывая свадебный марш Мендельсона.
– Не свисти, денег не будет, – рявкнул мне в ухо незаметно подкравшийся со спины Вилли. – Шпионишь?
– Вот еще, – фыркнула я, прикидывая, видел ли друг то же, что и я? Похоже, что нет, вздохнула я с облегчением из чувства женской солидарности. Из тех же побуждений я незаметно заставила приятеля повернуться спиной к Кривому дому и преувеличенно громко сказала: – Вот, решила познакомиться с новой соседкой.
– Так в чем вопрос? – обрадовался Вилли. – Я вас познакомлю.
– Не сейчас! – воскликнула я, заметив, как вдоль веранды мелькнула тощая тень поспешно ретировавшегося конкурента. Не то, чтобы я не желала успеха Вилли, но больно уж разными были весовые категории соперников.
– А чего тянуть? Пошли, говорю. Она классная девчонка.
– Охотно верю. Но мне хотелось бы самой. Ну, чисто по-женски…
– Валяй, – легко согласился парень. – Я пока тут покурю, а потом, может, сходим искупаемся?
– Сходим, Вилли, сходим, – закивала я. – Ты подожди немного, я быстро.
Вряд ли после того, о чем я собираюсь спросить девушку, она захочет идти со мной купаться, но Вилли этого знать необязательно.
Вблизи Эльза оказалась еще красивее. Особенно впечатлял каскад неправдоподобно густых, сияющих черных волос и смуглая, гладкая кожа. Впрочем, миндалевидные черные глаза и пухлые губы тоже производили впечатление. Рядом с такой красотищей я почувствовала себя неуютно, да что там, любая на моем месте чувствовала бы себя так же.
Я не урод и даже натуральная блондинка, но с одной маленькой поправкой: я – кудрявая блондинка. Волосы вьются мелким бесом, не желая принимать никакой иной формы, кроме естественной. А в естественном виде с такой шевелюрой я больше всего похожа на нестриженную овцу, причем длина волос особой роли не играет. Отсутствие бровей и ресниц – вообще отдельная головная боль. Нет, теоретически они на лице присутствуют, но их как бы не видно. Так что каждый раз, когда мне хочется произвести впечатление, приходится вооружаться кисточками и рисовать недостающие элементы.
Что касается груди и попы, то и тут у меня некомплект. И не верьте тому, что сейчас это модно. Вранье! Парни все как один западают на девушек с формами. Таких, как Эльза, например.
Мое появление не вызвало у красавицы даже элементарного любопытства. Она просто стояла и терпеливо ждала, когда я объясню свое появление.
– Привет, – выдавила я через силу. – Я – твоя соседка. Анастасия.
– Очень мило, – скучающим тоном отозвалась она. – Кажется, это вы вчера приехали на маленькой синенькой машинке?
Меня аккуратно поставили на место, хотя сомневаюсь, что Эльза сделала это специально. Просто я совершенно ее не интересовала. Говорила девушка хрипловато-привлекательным – шелковым – голосом, отчетливо произнося каждое слово, как бы с легким акцентом, что наводило на мысль, что она долгое время провела за границей.
– Я вас не отвлекаю? – выжала я из последних сил.
– Нет, отчего же, – соврала Эльза и даже отступила в сторону, словно приглашая пройти в дом.
Я юркнула внутрь, как приблудная кошка, решив пожертвовать гордостью в интересах дела. Впрочем, мысли об уязвленном самолюбии улетучились из моей головы, как только я переступила порог.
Дашка не преувеличивала.
Интерьер впечатлял.
Кривой дом было не узнать с тех пор, как я сопливой девчонкой шныряла тут по щелястому полу. Теперь стены были выкрашены в благородные цвета ванили, которые для контраста оттеняли фиолетовые шторы и подушки на плетеной из ротанга мебели. Балки из мореного дуба под потолком навевали воспоминания о шале в каких-нибудь Альпах, а лампы, скрытые под ажурной панелью цвета шоколада, отбрасывали по сторонам причудливые тени.
Тем временем Эльза обошла меня и уселась на диван прямо напротив, явно ожидая объяснений. Опомнившись, я захлопнула варежку и плюхнулась в кресло.
– Вообще-то я хотела поговорить с тобой о Даше, – сообщила я, внимательно следя за выражением ее лица. Но ничего не выследила – Эльза даже не дрогнула.
– А кто это? – лениво поинтересовалась она. Ее аморфность начала меня раздражать, особенно потому, что я знала – это притворство. Минуту назад Эльза демонстрировала завидный темперамент в обществе черного карлика.
– Даша – моя подруга, – вежливо объяснила я и добавила с невинным видом: – Ее вчера убили.
Мне показалось, что Эльза вздрогнула. Ну, наконец-то!
– Я что-то слышала, – пролепетала она.
– Не сомневаюсь. Ведь она у вас работала?
– Вот как? – Удивление вышло фальшивым, и Эльза тут же спохватилась: – Ах, да! Кажется, это та девушка– фотограф.
– Именно, – кивнула я, довольная своей маленькой победой, но Эльза тут же поставила меня на место, спросив:
– А вы какое к этому имеете отношение?
– Я? Ну, я ее подруга… – судя по выражению Эльзаного лица, она сочла это недостаточным основанием для допроса. Нужно было срочно менять тактику. – Пожалуйста, поймите меня правильно! – Я прижала руки к груди и посмотрела на хозяйку Кривого дома умоляюще: – Мне нужно разобраться! Это так ужасно – потерять подругу!
Моя искренность, кажется, тронула надменную красотку – лед в ее глазах слегка подтаял, – но до победы было еще далеко.
– Не понимаю, чем могу быть полезной. Я даже не знакома с вашей подругой. Видела, конечно, пару раз, когда она приходила к отцу, но не более того.
Вот и все. Моя карта бита. На нет и суда нет.
Я предприняла последнюю попытку, спросив:
– А ваш отец? Может, стоит спросить у него?
Эльза искренне удивилась и произнесла неожиданно мягко:
– Поймите, Анастасия, мой отец – очень занятой человек с… – Она запнулась, как будто подбирая слова, – непростым характером. Не думаю, что разговор с ним доставит вам удовольствие.
Я приняла ее совет и ретировалась. Иногда, чтобы выиграть, нужно на время отступить. Прежде чем попрощаться, я взглянула в окно, где по-прежнему маячил атлетический силуэт Вилли и улыбнулась:
– К вам, кажется, еще один гость.
Эльза привстала со своего места, увидела Вилли и фыркнула. Я притворилась полной кретинкой и поинтересовалась:
– Сказать ему, чтобы зашел?
– Скажите, – пожала плечами Эльза. – Но если вам захочется подставить этому мачо подножку так, чтобы он упал и сломал себе ногу, я в долгу не останусь.
Итак, этот раунд я проиграла всухую, – размышляла я, топая по дорожке к своему дому. После хором Эльзы собственная дача показалась неожиданно маленькой и сильно обветшалой. Краска на стенах облупилась, крыша поросла мхом, рамы давно не мешало бы покрасить. Вот этим я и займусь. Но сначала разберусь до конца в том, что произошло с моей подругой.
На деле вести расследование оказалось совсем нелегко. В любимых мной детективах сыщики играючи добивались признания от матерых преступников, расставляя им хитроумные ловушки, а наяву я уперлась в частокол из «не знаю», «не помню», «не видел», с колючей проволокой из «ни фига я тебе не скажу».
Однако разговор с Эльзой кое-что прояснил. Нет, она действительно не сказала мне ничего важного, но напомнила о том, кем была моя подруга. А была она гениальным фотографом! Ее фотографии – вот что поможет мне пролить свет на эту темную историю. Дашка не расставалась с камерой ни днем, ни ночью, снимала часто и помногу. Ее интересовало то, на что другие люди не обращали внимания, и в этом была надежда для меня.
– А ты что тут делаешь? – опешила я, когда дверь Дашиного дома открылась. Машка смущенно топталась на пороге, старательно пряча за спиной правую руку.
– Да вот, – она стыдливо продемонстрировала мне швабру, – Вера Игнатьевна попросила. – Я нахмурилась, и Машка занялась своим любимым делом – оправдыванием всех и вся. – Она в морг поехала, к похоронам готовиться, – залепетала подружка заискивающе, – а я тут… А что? Мне нетрудно….
– Она хоть денег дала? – хмуро поинтересовалась я.
– Да что ты, какие деньги, – замахала руками Машуня. – Горе такое! Как не помочь?
– Горе у нас с тобой, а ей – одна сплошная радость, – отрезала я.
Эх, Машка, что с нее возьмешь? Всем известна ее безотказность. В обычное время она то и дело отмывала чьи-то дачи, особенно по весне. Но ей за это хотя бы платили. Немного, конечно, да при их бедности и то хлеб. Однако ушлая Вера Игнатьевна и тут всех обошла – сыграла на Машкиной дружбе с племянницей, чтобы задарма отмыть дом после убийства. Тьфу!
Тысячи раз я бывала в Дашином доме, но сегодня чувствовала себя так, словно впервые переступила этот порог. Без Даши все стало чужим и даже враждебным. Стоило большого труда уговорить себя, что я всего лишь пытаюсь докопаться до правды.
Машка сосредоточенно сопела за спиной и бродила за мной, как тень, позабыв про уборку.
– Не переживай, – успокоила я подружку, – я ничего трогать не буду, только посмотрю.
Машка немедленно смутилась и отводя взгляд, залопотала:
– Да ты что! Я ничего такого… Милиция здесь уже все осмотрела. Даже на чердак лазили.
– Нашли что-нибудь?
– Кто их разберет? Вроде нет, – добавила она неуверенно.
– Ладно, может, мне повезет больше.
Подружка откровенно не разделяла моего оптимизма, но и мешать не пыталась. А я надеялась, что мне поможет то, что, в отличие от оперативников, я знаю Дашку и сразу замечу что-то необычное. Если, конечно, это необычное здесь есть.
Немного робея, я заглянула в спальню подруги, которую оставила напоследок. Здесь ничего не изменилось, как будто хозяйка просто вышла на минутку и скоро вернется. К горлу некстати подкатил комок, и я с трудом сглотнула. Не время сейчас раскисать. Преодолевая настойчивое желание убежать из этого дома, а еще лучше – уехать с Кордона куда глаза глядят, я заставила себя внимательно оглядеть спальню, так и не решившись переступить порог.
Фотоархив лежал на столе – я сразу узнала пухлую потрепанную папку, в ней Даша хранила последние снимки за последние месяц-два. Очевидно, милиция тоже заинтересовалась находкой, но поленилась убрать папку на место. Покружив немного вокруг стола, я набралась смелости и открыла папку.
Мне было известно, что и как нужно искать. У Даши была своя система. На каждую неделю она заводила отдельный конверт и складывала туда снимки. Подруга не любила пользоваться компьютером для хранения, уверяя, что на экране фотографии выглядят совсем не так, как на бумаге и ничто не могло ее переубедить. Вначале она распечатывала снимки на одном листе – пробнике, и только те, которые показались ей перспективными, увеличивала.
Конверт за последнюю неделю лежал с самого верха и оказался довольно пухлым. Это означало одно – Дашу многое заинтересовало и я, возможно, на правильном пути.
Мне не терпелось заглянуть внутрь, но помешал скрип открывшейся входной двери. Машка испуганно присела, прошептав побелевшими губами: хозяйка вернулась.
– Мне пора, – пробормотала я, деловито запихивая конверт в пляжную сумку по пути к окну. – Меня здесь не было! – предупредила на ходу.
– А как же?… – Машка беспомощно уставилась на конверт.
– Ничего. Вере они без надобности. У меня даже целее будут.
Последнюю фразу я прошептала уже сидя на подоконнике. Шаги Дашиной тетки слышались у самой двери, я спрыгнула, угодив в густые заросли крапивы, и ползком ретировалась с места преступления.
Уже издали меня настиг визгливый голос Веры Игнатьевны, которая за что-то распекала Машку.
Тем временем на крыльцо выскользнула хозяйка дома. Эльза вцепилась в руку парня, как нищий в подаяние, увлекла за собой вглубь веранды и тут же завалила несчастного на один из шезлонгов. Справедливости ради должна заметить, что помесь ящерицы с человеком не особенно сопротивлялась, однако прыть высокомерной красотки меня удивляла.
К счастью, тень в том углу веранды была особенно густой и подробностей свидания, способных вогнать меня в краску, я не увидела, сюда доносились лишь редкие вздохи и чье-то сопение. Оставалось признать, что явилась я на редкость не вовремя. Прикидывая, не убраться ли мне восвояси прямо сейчас, я немного поковыряла носком сандалии сосновую хвою, насвистывая свадебный марш Мендельсона.
– Не свисти, денег не будет, – рявкнул мне в ухо незаметно подкравшийся со спины Вилли. – Шпионишь?
– Вот еще, – фыркнула я, прикидывая, видел ли друг то же, что и я? Похоже, что нет, вздохнула я с облегчением из чувства женской солидарности. Из тех же побуждений я незаметно заставила приятеля повернуться спиной к Кривому дому и преувеличенно громко сказала: – Вот, решила познакомиться с новой соседкой.
– Так в чем вопрос? – обрадовался Вилли. – Я вас познакомлю.
– Не сейчас! – воскликнула я, заметив, как вдоль веранды мелькнула тощая тень поспешно ретировавшегося конкурента. Не то, чтобы я не желала успеха Вилли, но больно уж разными были весовые категории соперников.
– А чего тянуть? Пошли, говорю. Она классная девчонка.
– Охотно верю. Но мне хотелось бы самой. Ну, чисто по-женски…
– Валяй, – легко согласился парень. – Я пока тут покурю, а потом, может, сходим искупаемся?
– Сходим, Вилли, сходим, – закивала я. – Ты подожди немного, я быстро.
Вряд ли после того, о чем я собираюсь спросить девушку, она захочет идти со мной купаться, но Вилли этого знать необязательно.
Вблизи Эльза оказалась еще красивее. Особенно впечатлял каскад неправдоподобно густых, сияющих черных волос и смуглая, гладкая кожа. Впрочем, миндалевидные черные глаза и пухлые губы тоже производили впечатление. Рядом с такой красотищей я почувствовала себя неуютно, да что там, любая на моем месте чувствовала бы себя так же.
Я не урод и даже натуральная блондинка, но с одной маленькой поправкой: я – кудрявая блондинка. Волосы вьются мелким бесом, не желая принимать никакой иной формы, кроме естественной. А в естественном виде с такой шевелюрой я больше всего похожа на нестриженную овцу, причем длина волос особой роли не играет. Отсутствие бровей и ресниц – вообще отдельная головная боль. Нет, теоретически они на лице присутствуют, но их как бы не видно. Так что каждый раз, когда мне хочется произвести впечатление, приходится вооружаться кисточками и рисовать недостающие элементы.
Что касается груди и попы, то и тут у меня некомплект. И не верьте тому, что сейчас это модно. Вранье! Парни все как один западают на девушек с формами. Таких, как Эльза, например.
Мое появление не вызвало у красавицы даже элементарного любопытства. Она просто стояла и терпеливо ждала, когда я объясню свое появление.
– Привет, – выдавила я через силу. – Я – твоя соседка. Анастасия.
– Очень мило, – скучающим тоном отозвалась она. – Кажется, это вы вчера приехали на маленькой синенькой машинке?
Меня аккуратно поставили на место, хотя сомневаюсь, что Эльза сделала это специально. Просто я совершенно ее не интересовала. Говорила девушка хрипловато-привлекательным – шелковым – голосом, отчетливо произнося каждое слово, как бы с легким акцентом, что наводило на мысль, что она долгое время провела за границей.
– Я вас не отвлекаю? – выжала я из последних сил.
– Нет, отчего же, – соврала Эльза и даже отступила в сторону, словно приглашая пройти в дом.
Я юркнула внутрь, как приблудная кошка, решив пожертвовать гордостью в интересах дела. Впрочем, мысли об уязвленном самолюбии улетучились из моей головы, как только я переступила порог.
Дашка не преувеличивала.
Интерьер впечатлял.
Кривой дом было не узнать с тех пор, как я сопливой девчонкой шныряла тут по щелястому полу. Теперь стены были выкрашены в благородные цвета ванили, которые для контраста оттеняли фиолетовые шторы и подушки на плетеной из ротанга мебели. Балки из мореного дуба под потолком навевали воспоминания о шале в каких-нибудь Альпах, а лампы, скрытые под ажурной панелью цвета шоколада, отбрасывали по сторонам причудливые тени.
Тем временем Эльза обошла меня и уселась на диван прямо напротив, явно ожидая объяснений. Опомнившись, я захлопнула варежку и плюхнулась в кресло.
– Вообще-то я хотела поговорить с тобой о Даше, – сообщила я, внимательно следя за выражением ее лица. Но ничего не выследила – Эльза даже не дрогнула.
– А кто это? – лениво поинтересовалась она. Ее аморфность начала меня раздражать, особенно потому, что я знала – это притворство. Минуту назад Эльза демонстрировала завидный темперамент в обществе черного карлика.
– Даша – моя подруга, – вежливо объяснила я и добавила с невинным видом: – Ее вчера убили.
Мне показалось, что Эльза вздрогнула. Ну, наконец-то!
– Я что-то слышала, – пролепетала она.
– Не сомневаюсь. Ведь она у вас работала?
– Вот как? – Удивление вышло фальшивым, и Эльза тут же спохватилась: – Ах, да! Кажется, это та девушка– фотограф.
– Именно, – кивнула я, довольная своей маленькой победой, но Эльза тут же поставила меня на место, спросив:
– А вы какое к этому имеете отношение?
– Я? Ну, я ее подруга… – судя по выражению Эльзаного лица, она сочла это недостаточным основанием для допроса. Нужно было срочно менять тактику. – Пожалуйста, поймите меня правильно! – Я прижала руки к груди и посмотрела на хозяйку Кривого дома умоляюще: – Мне нужно разобраться! Это так ужасно – потерять подругу!
Моя искренность, кажется, тронула надменную красотку – лед в ее глазах слегка подтаял, – но до победы было еще далеко.
– Не понимаю, чем могу быть полезной. Я даже не знакома с вашей подругой. Видела, конечно, пару раз, когда она приходила к отцу, но не более того.
Вот и все. Моя карта бита. На нет и суда нет.
Я предприняла последнюю попытку, спросив:
– А ваш отец? Может, стоит спросить у него?
Эльза искренне удивилась и произнесла неожиданно мягко:
– Поймите, Анастасия, мой отец – очень занятой человек с… – Она запнулась, как будто подбирая слова, – непростым характером. Не думаю, что разговор с ним доставит вам удовольствие.
Я приняла ее совет и ретировалась. Иногда, чтобы выиграть, нужно на время отступить. Прежде чем попрощаться, я взглянула в окно, где по-прежнему маячил атлетический силуэт Вилли и улыбнулась:
– К вам, кажется, еще один гость.
Эльза привстала со своего места, увидела Вилли и фыркнула. Я притворилась полной кретинкой и поинтересовалась:
– Сказать ему, чтобы зашел?
– Скажите, – пожала плечами Эльза. – Но если вам захочется подставить этому мачо подножку так, чтобы он упал и сломал себе ногу, я в долгу не останусь.
Итак, этот раунд я проиграла всухую, – размышляла я, топая по дорожке к своему дому. После хором Эльзы собственная дача показалась неожиданно маленькой и сильно обветшалой. Краска на стенах облупилась, крыша поросла мхом, рамы давно не мешало бы покрасить. Вот этим я и займусь. Но сначала разберусь до конца в том, что произошло с моей подругой.
На деле вести расследование оказалось совсем нелегко. В любимых мной детективах сыщики играючи добивались признания от матерых преступников, расставляя им хитроумные ловушки, а наяву я уперлась в частокол из «не знаю», «не помню», «не видел», с колючей проволокой из «ни фига я тебе не скажу».
Однако разговор с Эльзой кое-что прояснил. Нет, она действительно не сказала мне ничего важного, но напомнила о том, кем была моя подруга. А была она гениальным фотографом! Ее фотографии – вот что поможет мне пролить свет на эту темную историю. Дашка не расставалась с камерой ни днем, ни ночью, снимала часто и помногу. Ее интересовало то, на что другие люди не обращали внимания, и в этом была надежда для меня.
– А ты что тут делаешь? – опешила я, когда дверь Дашиного дома открылась. Машка смущенно топталась на пороге, старательно пряча за спиной правую руку.
– Да вот, – она стыдливо продемонстрировала мне швабру, – Вера Игнатьевна попросила. – Я нахмурилась, и Машка занялась своим любимым делом – оправдыванием всех и вся. – Она в морг поехала, к похоронам готовиться, – залепетала подружка заискивающе, – а я тут… А что? Мне нетрудно….
– Она хоть денег дала? – хмуро поинтересовалась я.
– Да что ты, какие деньги, – замахала руками Машуня. – Горе такое! Как не помочь?
– Горе у нас с тобой, а ей – одна сплошная радость, – отрезала я.
Эх, Машка, что с нее возьмешь? Всем известна ее безотказность. В обычное время она то и дело отмывала чьи-то дачи, особенно по весне. Но ей за это хотя бы платили. Немного, конечно, да при их бедности и то хлеб. Однако ушлая Вера Игнатьевна и тут всех обошла – сыграла на Машкиной дружбе с племянницей, чтобы задарма отмыть дом после убийства. Тьфу!
Тысячи раз я бывала в Дашином доме, но сегодня чувствовала себя так, словно впервые переступила этот порог. Без Даши все стало чужим и даже враждебным. Стоило большого труда уговорить себя, что я всего лишь пытаюсь докопаться до правды.
Машка сосредоточенно сопела за спиной и бродила за мной, как тень, позабыв про уборку.
– Не переживай, – успокоила я подружку, – я ничего трогать не буду, только посмотрю.
Машка немедленно смутилась и отводя взгляд, залопотала:
– Да ты что! Я ничего такого… Милиция здесь уже все осмотрела. Даже на чердак лазили.
– Нашли что-нибудь?
– Кто их разберет? Вроде нет, – добавила она неуверенно.
– Ладно, может, мне повезет больше.
Подружка откровенно не разделяла моего оптимизма, но и мешать не пыталась. А я надеялась, что мне поможет то, что, в отличие от оперативников, я знаю Дашку и сразу замечу что-то необычное. Если, конечно, это необычное здесь есть.
Немного робея, я заглянула в спальню подруги, которую оставила напоследок. Здесь ничего не изменилось, как будто хозяйка просто вышла на минутку и скоро вернется. К горлу некстати подкатил комок, и я с трудом сглотнула. Не время сейчас раскисать. Преодолевая настойчивое желание убежать из этого дома, а еще лучше – уехать с Кордона куда глаза глядят, я заставила себя внимательно оглядеть спальню, так и не решившись переступить порог.
Фотоархив лежал на столе – я сразу узнала пухлую потрепанную папку, в ней Даша хранила последние снимки за последние месяц-два. Очевидно, милиция тоже заинтересовалась находкой, но поленилась убрать папку на место. Покружив немного вокруг стола, я набралась смелости и открыла папку.
Мне было известно, что и как нужно искать. У Даши была своя система. На каждую неделю она заводила отдельный конверт и складывала туда снимки. Подруга не любила пользоваться компьютером для хранения, уверяя, что на экране фотографии выглядят совсем не так, как на бумаге и ничто не могло ее переубедить. Вначале она распечатывала снимки на одном листе – пробнике, и только те, которые показались ей перспективными, увеличивала.
Конверт за последнюю неделю лежал с самого верха и оказался довольно пухлым. Это означало одно – Дашу многое заинтересовало и я, возможно, на правильном пути.
Мне не терпелось заглянуть внутрь, но помешал скрип открывшейся входной двери. Машка испуганно присела, прошептав побелевшими губами: хозяйка вернулась.
– Мне пора, – пробормотала я, деловито запихивая конверт в пляжную сумку по пути к окну. – Меня здесь не было! – предупредила на ходу.
– А как же?… – Машка беспомощно уставилась на конверт.
– Ничего. Вере они без надобности. У меня даже целее будут.
Последнюю фразу я прошептала уже сидя на подоконнике. Шаги Дашиной тетки слышались у самой двери, я спрыгнула, угодив в густые заросли крапивы, и ползком ретировалась с места преступления.
Уже издали меня настиг визгливый голос Веры Игнатьевны, которая за что-то распекала Машку.
Глава 6
Горя нетерпением, я достала конверт из сумки еще по дороге домой, но не открыла, боясь рассыпать фотографии. Чтобы срезать путь, я, пригнувшись, нырнула под поперечную балку изгороди и оказалась на соседском участке. Как уже говорилось, заборы на Кордоне имели чисто символическое значение и подобное было в порядке вещей.
Хозяин дачи – Петрович – как всегда сидел под большой березой во дворе. Любимыми занятиями моего соседа были курение и чтение детективов. То и другое он делал одновременно и почти непрерывно. Детективы нас и подружили, хотя Петрович предпочитал старую гвардию в лице Чейза, Чейни и Жапризо.
В другое время я не упустила бы возможности поболтать о последних новинках жанра, но сейчас было не до этого. Однако Петрович не дал мне улизнуть.
– Стася! – окликнул он. Я чертыхнулась, но немедленно обернулась на зов. Так и есть: Петрович заинтересованно смотрел на конверт. – Что это у тебя? – спросил он с любопытством.
– Это? – фальшиво удивилась я, – Да так, пустяки. Фотографии.
– Дашины? – немедленно догадался Петрович. Я кивнула.
– Можно посмотреть?
Я медлила. С одной стороны, Петровичу можно было доверять, да и его совет мог оказаться нелишним, но с другой – это было мое расследование и мне жалко было делиться даже с соседом. В данный момент он со скрытой усмешкой следил за моими терзаниями, но предпочитал не вмешиваться. И я решилась, признав, что лучшего союзника мне не найти.
Глубоко вздохнув, я выложила конверт на стол, внимательно следя за реакцией Петровича.
Он не торопился. Сдвинув очки на лоб, внимательно посмотрел на дату, написанную в верхнем углу конверта, кивнул одобрительно и неожиданно предложил:
– Открывай сама.
Я послушно вытащила на свет пачку фотографий и уставилась на первый снимок, не сдержав разочарованного вздоха: обычный пейзаж. То есть, обычный на первый взгляд, но это я поняла не сразу, а лишь после того, как веером разложила снимки на столе. Последним оказался пробник, его я отложила в сторону.
Петрович молчал. Если бы не тлеющая в углу рта папироса, можно было подумать, что старик уснул. Но я слишком хорошо его знала. Невозмутимая внешность соседа была обманчивой. Он все видел, все замечал, избегая лишних движений и слов. В данный момент молчание затянулось, хотя, может быть, мне так показалось от нетерпения. Чтобы убить время, я пересчитала снимки. Их оказалось пятнадцать. На всех, кроме одной, был лес. Единственный портрет принадлежал на редкость красивому незнакомому мужчине и, скорее всего, угодил в конверт по ошибке – на обороте стояла совсем другая дата, гораздо более ранняя. Дашка была предельно аккуратна со своим архивом и для верности проставляла дату съемки на каждом снимке. В данном случае присутствовала еще и подпись, точнее, имя – Серафим. Слишком редкое, чтобы не обратить внимания, но, к сожалению, оно мне ни о чем не говорило.
Еще на десяти фотографиях Дашка запечатлела березовую рощу. Привычные белые в крапинку стволы больше напоминали извивающихся змей – так причудливо они были изогнуты и переплетены между собой. Никогда раньше мне не приходилось видеть ничего подобного.
Даша была подлинным художником, и ей без труда удалось передать пугающую атмосферу этого места, при одном взгляде на которое мороз пробирал по коже. Березовые стволы упорно казались живыми. Мне чудилось, что даже на фотографиях они шевелятся и норовят расползтись во все стороны. Повинуясь безотчетному желанию, я отодвинула руку подальше от снимков, но легче не стало. Таившееся в этих деревьях зло было почти осязаемым и… разумным. Единый большой организм со множеством извивающихся щупалец, которые выглядели весьма ловкими и… опасными.
На остальных четырех снимках тоже был лес, но деревья выглядели по-другому, хотя и не менее фантастически. Похоже, Даша снимала после дождя. Об этом говорили мокрая трава и влажная кора деревьев. Точнее, то, что от нее осталось. Какая неведомая сила могла сотворить подобное? Можно подумать, что деревья подверглись нападению гигантских огненных гусениц. Неведомые твари дочиста обглодали беззащитные деревья, прогрызли в стволах круглые сквозные дырки и причудливые спирали. На фоне умытого дождем чистого неба уродливо торчали обугленные скорченные ветви, похожие на зловещие письмена, предупреждающие об опасности.
– Что за черт? – прошептала я. В отличие от меня Петрович не выглядел удивленным, однако особой радости его лицо не выражало. Он хмурился и впервые на моей памяти не выглядел невозмутимым.
– По-моему, вы что-то знаете, – осторожно предположила я, вопросительно глядя на соседа. Он не ответил, и я потеряла терпение. – Ну что вы молчите? Я же вижу, что вы узнали это место, хотя могу поклясться, что подобного не существует.
– Еще как существует, – с сожалением ответил Петрович, глубоко затягиваясь папиросой. – Это Остров.
Столбик пепла стремительно увеличился, вспыхнул, надломился, шлепнулся на ближайший снимок и немедленно прожег в нем круглую дыру. Петрович едва заметно вздрогнул, а я спросила:
– Вы были там?
– Был. Давно. Но это неважно. Плохо, что там побывала и твоя подруга.
– Вы так думаете из-за этих снимков?
Он кивнул и пояснил, указывая потухшим окурком «беломорины»:
– Это – «склон бешеных молний», а тут – «роща пьяных берез».
– Какие странные названия. Никогда не слышала. Это далеко?
– Очень далеко, почти в середине острова. И очень опасно.
– Что опасного может быть в лесу, даже таком странном? Ни людей, ни хищников в окрестностях не водится.
– На острове водится сила, которая опаснее хищников, – отрезал Петрович. – Боюсь, что твоя подруга ее разбудила.
– Откуда вы знаете? – возмутилась я. – И что это за сила такая? Просто фантастика какая-то, ненаучная.
Петрович не обиделся. Похоже, он меня вообще не слышал, напряженно размышляя о чем-то своем. Не дождавшись ответа, я принялась решительно сгребать фотографии в кучу, но Петрович перехватил мою руку и примирительно похлопал по ней широкой ладонью:
– Погоди, – сказал он мягко. – Твоя подруга зря ходила на остров, но в том, что случилось, не ее вина. Тут постарался кто-то другой. – Он задумчиво поскреб подбородок и пробормотал, ни к кому не обращаясь: – Теперь мне все ясно. Но кто осмелился?
– Я выясню, – выпалила я с угрозой.
Петрович отшатнулся:
– И думать забудь! – отрезал он, прикуривая новую папиросу от предыдущей. Выброшенный окурок прочертил в сумерках огненную дугу. – Не ищи беды, – предупредил сосед.
– Не буду, – пообещала я и добавила: – но у меня предчувствие, что беда найдет меня сама.
Петрович не оценил черного юмора, лицо его было непреклонным.
– Помогите мне, – заканючила я.
– Нет.
– Ну, хотя бы расскажите все, что знаете. Что за манера изъясняться загадками? Сплошные намеки да глупые слухи. Просто Гарри Поттер какой-то: «тот, чье имя нельзя называть», – передразнила я. – Но ведь вокруг действительно творится что-то странное!
– Жизнь вообще странная штука.
– Фу, раньше вы не изрекали банальностей, Петрович.
– Мне больше нечего сказать.
Упрямство соседа показалось мне чуть ли не предательством. Ну и пусть, – думала я, сердито сгребая со стола фотографии, – ну, и пожалуйста! Обойдусь без помощников! Сами с усами! Вот пойду на остров и во всем разберусь – слава богу, умом не обижена.
Петрович, кажется, прочел что-то на моем лице и подался вперед, собираясь о чем-то сказать, но в последний момент передумал. Пришлось убираться восвояси, несолоно хлебавши, прижимая к животу драгоценный конверт с фотографиями, но я не унывала.
Завтра на рассвете я двинусь в путь.
Хозяин дачи – Петрович – как всегда сидел под большой березой во дворе. Любимыми занятиями моего соседа были курение и чтение детективов. То и другое он делал одновременно и почти непрерывно. Детективы нас и подружили, хотя Петрович предпочитал старую гвардию в лице Чейза, Чейни и Жапризо.
В другое время я не упустила бы возможности поболтать о последних новинках жанра, но сейчас было не до этого. Однако Петрович не дал мне улизнуть.
– Стася! – окликнул он. Я чертыхнулась, но немедленно обернулась на зов. Так и есть: Петрович заинтересованно смотрел на конверт. – Что это у тебя? – спросил он с любопытством.
– Это? – фальшиво удивилась я, – Да так, пустяки. Фотографии.
– Дашины? – немедленно догадался Петрович. Я кивнула.
– Можно посмотреть?
Я медлила. С одной стороны, Петровичу можно было доверять, да и его совет мог оказаться нелишним, но с другой – это было мое расследование и мне жалко было делиться даже с соседом. В данный момент он со скрытой усмешкой следил за моими терзаниями, но предпочитал не вмешиваться. И я решилась, признав, что лучшего союзника мне не найти.
Глубоко вздохнув, я выложила конверт на стол, внимательно следя за реакцией Петровича.
Он не торопился. Сдвинув очки на лоб, внимательно посмотрел на дату, написанную в верхнем углу конверта, кивнул одобрительно и неожиданно предложил:
– Открывай сама.
Я послушно вытащила на свет пачку фотографий и уставилась на первый снимок, не сдержав разочарованного вздоха: обычный пейзаж. То есть, обычный на первый взгляд, но это я поняла не сразу, а лишь после того, как веером разложила снимки на столе. Последним оказался пробник, его я отложила в сторону.
Петрович молчал. Если бы не тлеющая в углу рта папироса, можно было подумать, что старик уснул. Но я слишком хорошо его знала. Невозмутимая внешность соседа была обманчивой. Он все видел, все замечал, избегая лишних движений и слов. В данный момент молчание затянулось, хотя, может быть, мне так показалось от нетерпения. Чтобы убить время, я пересчитала снимки. Их оказалось пятнадцать. На всех, кроме одной, был лес. Единственный портрет принадлежал на редкость красивому незнакомому мужчине и, скорее всего, угодил в конверт по ошибке – на обороте стояла совсем другая дата, гораздо более ранняя. Дашка была предельно аккуратна со своим архивом и для верности проставляла дату съемки на каждом снимке. В данном случае присутствовала еще и подпись, точнее, имя – Серафим. Слишком редкое, чтобы не обратить внимания, но, к сожалению, оно мне ни о чем не говорило.
Еще на десяти фотографиях Дашка запечатлела березовую рощу. Привычные белые в крапинку стволы больше напоминали извивающихся змей – так причудливо они были изогнуты и переплетены между собой. Никогда раньше мне не приходилось видеть ничего подобного.
Даша была подлинным художником, и ей без труда удалось передать пугающую атмосферу этого места, при одном взгляде на которое мороз пробирал по коже. Березовые стволы упорно казались живыми. Мне чудилось, что даже на фотографиях они шевелятся и норовят расползтись во все стороны. Повинуясь безотчетному желанию, я отодвинула руку подальше от снимков, но легче не стало. Таившееся в этих деревьях зло было почти осязаемым и… разумным. Единый большой организм со множеством извивающихся щупалец, которые выглядели весьма ловкими и… опасными.
На остальных четырех снимках тоже был лес, но деревья выглядели по-другому, хотя и не менее фантастически. Похоже, Даша снимала после дождя. Об этом говорили мокрая трава и влажная кора деревьев. Точнее, то, что от нее осталось. Какая неведомая сила могла сотворить подобное? Можно подумать, что деревья подверглись нападению гигантских огненных гусениц. Неведомые твари дочиста обглодали беззащитные деревья, прогрызли в стволах круглые сквозные дырки и причудливые спирали. На фоне умытого дождем чистого неба уродливо торчали обугленные скорченные ветви, похожие на зловещие письмена, предупреждающие об опасности.
– Что за черт? – прошептала я. В отличие от меня Петрович не выглядел удивленным, однако особой радости его лицо не выражало. Он хмурился и впервые на моей памяти не выглядел невозмутимым.
– По-моему, вы что-то знаете, – осторожно предположила я, вопросительно глядя на соседа. Он не ответил, и я потеряла терпение. – Ну что вы молчите? Я же вижу, что вы узнали это место, хотя могу поклясться, что подобного не существует.
– Еще как существует, – с сожалением ответил Петрович, глубоко затягиваясь папиросой. – Это Остров.
Столбик пепла стремительно увеличился, вспыхнул, надломился, шлепнулся на ближайший снимок и немедленно прожег в нем круглую дыру. Петрович едва заметно вздрогнул, а я спросила:
– Вы были там?
– Был. Давно. Но это неважно. Плохо, что там побывала и твоя подруга.
– Вы так думаете из-за этих снимков?
Он кивнул и пояснил, указывая потухшим окурком «беломорины»:
– Это – «склон бешеных молний», а тут – «роща пьяных берез».
– Какие странные названия. Никогда не слышала. Это далеко?
– Очень далеко, почти в середине острова. И очень опасно.
– Что опасного может быть в лесу, даже таком странном? Ни людей, ни хищников в окрестностях не водится.
– На острове водится сила, которая опаснее хищников, – отрезал Петрович. – Боюсь, что твоя подруга ее разбудила.
– Откуда вы знаете? – возмутилась я. – И что это за сила такая? Просто фантастика какая-то, ненаучная.
Петрович не обиделся. Похоже, он меня вообще не слышал, напряженно размышляя о чем-то своем. Не дождавшись ответа, я принялась решительно сгребать фотографии в кучу, но Петрович перехватил мою руку и примирительно похлопал по ней широкой ладонью:
– Погоди, – сказал он мягко. – Твоя подруга зря ходила на остров, но в том, что случилось, не ее вина. Тут постарался кто-то другой. – Он задумчиво поскреб подбородок и пробормотал, ни к кому не обращаясь: – Теперь мне все ясно. Но кто осмелился?
– Я выясню, – выпалила я с угрозой.
Петрович отшатнулся:
– И думать забудь! – отрезал он, прикуривая новую папиросу от предыдущей. Выброшенный окурок прочертил в сумерках огненную дугу. – Не ищи беды, – предупредил сосед.
– Не буду, – пообещала я и добавила: – но у меня предчувствие, что беда найдет меня сама.
Петрович не оценил черного юмора, лицо его было непреклонным.
– Помогите мне, – заканючила я.
– Нет.
– Ну, хотя бы расскажите все, что знаете. Что за манера изъясняться загадками? Сплошные намеки да глупые слухи. Просто Гарри Поттер какой-то: «тот, чье имя нельзя называть», – передразнила я. – Но ведь вокруг действительно творится что-то странное!
– Жизнь вообще странная штука.
– Фу, раньше вы не изрекали банальностей, Петрович.
– Мне больше нечего сказать.
Упрямство соседа показалось мне чуть ли не предательством. Ну и пусть, – думала я, сердито сгребая со стола фотографии, – ну, и пожалуйста! Обойдусь без помощников! Сами с усами! Вот пойду на остров и во всем разберусь – слава богу, умом не обижена.
Петрович, кажется, прочел что-то на моем лице и подался вперед, собираясь о чем-то сказать, но в последний момент передумал. Пришлось убираться восвояси, несолоно хлебавши, прижимая к животу драгоценный конверт с фотографиями, но я не унывала.
Завтра на рассвете я двинусь в путь.
Глава 7
Ночью пошел дождь.
Я приоткрыла дверь, прислушиваясь к отдаленным раскатам грома, и немедленно получила холодный душ с козырька над крыльцом. Предрассветный жиденький утренний свет расплывался в монотонной густой мороси. Увиденное укладывалось в рамки определения рассвета с большой натяжкой, но я была полна решимости довести дело до конца. Данное самой себе обещание делало меня храброй. Или глупой – смотря с какой стороны посмотреть.
Я приоткрыла дверь, прислушиваясь к отдаленным раскатам грома, и немедленно получила холодный душ с козырька над крыльцом. Предрассветный жиденький утренний свет расплывался в монотонной густой мороси. Увиденное укладывалось в рамки определения рассвета с большой натяжкой, но я была полна решимости довести дело до конца. Данное самой себе обещание делало меня храброй. Или глупой – смотря с какой стороны посмотреть.