Страница:
Эта тенденция глубоко затронет каждого из нас. Забудьте ту чушь, которую вы слышали о цифровых домах. Суть не в том, что, когда вы входите в комнату, сеть зажигает свет, включает музыку и наливает вам мартини. И не в том, что ваш умный холодильник говорит вам, когда у вас заканчивается молоко. Речь о новых способах обмена и использования медиа-контента, об объединении цифровой музыки, фотографий, телевидения, кино, голоса и аудио новыми умными способами, позволяющими немедленно переносить контент с одного устройства на другое с использованием универсального языка нулей и единиц. Домашняя сеть позволит вам записать фильм или шоу из Сети или с кабельного телевидения и передаст его по беспроводному каналу, так что вы сможете смотреть его по телевизору в гостиной, в машине и на катере. Направьте музыку со своего компьютера на hi-fi-динамики в большой комнате. Посмотрите по телевизору слайд-шоу из последних семейных фотографий. Мы будем класть деньги в банк, учиться готовить и советоваться с врачом по сети. Мы сможем на работе смотреть на своих близких.
И мы будем делать множество других вещей, которых еще никто не придумал.
Закладка фундамента такой сети уже происходит в домах первых приверженцев. Сотни тысяч людей подключили свои телевизоры к сети, получив возможность передавать записанные программы с цифрового устройства, расположенного в одной комнате, в другую комнату. Десятки миллионов людей купили ТВ-тюнеры, позволяющие смотреть телевизор на компьютере. Остальные записывают MP3-файлы на свой компьютер, а затем проигрывают на домашних стереосистемах. Более того, инженеры из Intel работают над ультракомпактным «кремниевым радио», которое будет установлено в углу каждого из миллиарда чипов, делая его частью беспроводного улья. Все дело в соединении.
Хай-тек-индустрия, переживающая самый значительный упадок за всю свою историю, объединилась, чтобы понять: ее спасением может стать единый, связанный с другими цифровой дом. Были сформулированы планы, установлены стандарты индустрии, пришло время реализовать идею, причем ее реализация должна быть достаточно простой, чтобы клиенты могли ее использовать, не получая ученой степени в МТИ. (The Yankee Group сообщает, что 30 % продаваемых домашних сетевых продуктов возвращаются продавцу, так как покупатель не может заставить их работать. Сложно сделать эти вещи простыми, однако технические специалисты должны определить свои приоритеты.)
Но оказывается, самой сложной частью этого нового беспроводного рынка является не проблема соединения. Самым сложным является вопрос, как позволить соединяться одним, но не давать другим. Для этого есть две причины: ни вы, ни я не хотим, чтобы частная информация – о здоровье, деньгах, покупательских предпочтениях, политических убеждениях – ускользнула в цифровой эфир. Технические гуру взялись за решение этой проблемы, пытаясь понять, как наладить общение по воздуху между вашим компьютером и стоящим в десяти метрах от него телевизором, но не позволять подключиться вашим соседям или незнакомцу с улицы. Другая причина ограничивать связь: медиа-компании и компании индустрии развлечений пытаются защитить и контролировать свои цифровые товары. В связи с этим возникают еще более запутанные вопросы. Когда клиент покупает контент, становится ли он владельцем этого контента или лишь «получает лицензию» на его часть? Какие права он имеет в отношении просмотра, использования, обмена и передачи цифровой информации внутри и за пределами своего дома? И кто должен это решать?
Уайтсайд завершил свою презентацию обсуждением пиратства. Пират может иметь много лиц: от случайно скопировавшего контент человека и любителя – до хакера, мелкого пирата и профессионального пирата. Технология, заявил он, может противостоять случайно копирующим людям, но почти не мешает злостным пиратам. Он запустил видеоклип. На экране появился фильм «Титаник» с замечательным качеством изображения и чистым звуком. «Я записал это видео, направив видеокамеру на экран телевизора в гостиной», – объявил он. Единственное дополнительное устройство, которое понадобилось, – это недорогой корректор оси времени, позволяющий синхронизировать время обновления телевизионного экрана и камеры, продающийся в любом магазине Radio Shack и использующийся для множества законных целей. Вы можете принимать законы и предписывать технические меры предосторожности, объяснил он экспертам, но заниматься пиратством будет все так же просто.
Наступила очередь представителей Конгресса. Они начали спорить с Уайтсайдом насчет вопросов технологических мандатов, защиты от копирования и цифрового пиратства. Когда-то правительство предоставило мандат на продажу неэтилированного бензина, сказал один из консультантов, так почему бы ему не предоставить мандат на технологические меры защиты индустрии контента в потребительских устройствах? Другой консультант предложил требовать от компаний внедрения технологии водяных знаков во все видеокамеры, чтобы помешать пиратам записывать фильмы. Некоторые консультанты допустили скачивание песен с использованием Napster, другие осудили то, что считали необузданным интернет-пиратством, развитие которого стимулируют технологические компании. Несколько представителей Конгресса высказались в поддержку консультанта, который назвал телевизионные V-чипы великим успехом. Уайтсайд парировал удары, убеждал, обхаживал и обучал своих гостей. Старший консультант при сенаторе-демократе сказал мне позже: «Встреча в Intel была самой интересной».
Когда встреча уже подходила к концу, Уайтсайд указал на драгоценный портфель с DVD, которые он записал у себя дома несколько месяцев назад. Он поставил фильм на своем ноутбуке и остановил его на первом кадре. Пришло время поговорить по душам.
Уайтсайд рассказал, как появились эти домашние DVD. Его девятилетний сын Тимми играл в детской лиге Pop Warner за команду «Тайфун», и Уайтсайд провел лучшую часть футбольного сезона, снимая своего сына на цифровую камеру. Уайтсайд отобрал лучшие моменты, скопировал их на компьютер и взялся за создание цифрового шедевра. «Я использовал одну программу, чтобы скопировать с DVD несколько секунд фильма „Руди“, – рассказал он. – Это была сцена перед финальной игрой сезона Notre Dame, в которой семья приветствует Руди, когда он выходит на поле. Затем я вставил несколько отрывков из фильмов NLF, в которых профессиональные игроки танцуют после тач-дауна, и добавил звук: песню „Who Let the Dogs Out?“. Я склеил все это с видеозаписью моего сына и получил домашнее видео, которое смотрят в большинстве домов. Когда к нам приходят родственники или другие игроки футбольной команды, мы включаем фильм и веселимся. Добавленные сцены и музыка действительно придают записи жизни».
Оставалась только одна проблема. «Оказалось, что, сделав это, я нарушил DMCA. Я использовал программу DeCSS, чтобы обойти шифрование и получить доступ к сценам фильмов с DVD, которыми я владею, – рассказал консультантам Уайтсайд. – Конечным продуктом является DVD, который я не распространяю и не продаю, однако он считается вторичным произведением по закону об авторском праве».
Ни один из представителей Конгресса, к свой чести, не выхватил мобильный телефон, чтобы позвонить генеральному прокурору. (Когда я описал фильм Уайтсайда Джеку Валенти, он сказал: «Он нарушает федеральный закон»).
Программа DeCSS была разработана пятнадцатилетним норвежцем Йоном Йохансеном в 1999 году, чтобы вскрывать цифровую защиту DVD, и получила широкую популярность с момента своего появления в Сети. [7-3](Йохансен написал код, который позволял проигрывать DVD на компьютере, на котором установлен Linux. Он сказал мне, что его оригинальный код был за несколько лет скачан, наверное, миллион раз и столько же раз использован в программах для копирования DVD.) Власти размахивали DMCA, как дубиной, угрожая применить его против любого, кто использует, распространяет или даже дает ссылки на программы вроде DeCSS. Человек, нарушивший закон впервые, облагается административным штрафом в размере до 2500 долларов; если нарушение было умышленным и имело своей целью получение прибыли, штраф возрастает до 500 000 долларов, кроме того, нарушителю грозит пять лет тюрьмы. Уайтсайд говорит, что не подозревал, что нарушает закон, и никогда не делал этого с тех пор.
Целью показа фильма была не демонстрация технических возможностей, а реальный пример того, как любовь Вашингтона к законодательным решениям может помешать развитию цветущего рынка инноваций. «Это именно то захватывающее творчество потребителей, которое должно быть разрешено, – утверждает он. – Я не говорю, что у нас есть все ответы. Должен ли я пытаться получить права на то, чтобы использовать десять секунд из фильма „Руди“ в домашнем видео, или это считается добросовестным использованием? Должен ли я платить за каждую секунду? Я не знаю. Но я знаю, что мы должны найти способ позволить потребителям заниматься творчеством, не нарушая закон.
Для меня этот эпизод стал прекрасной возможностью поставить вопрос: должен ли закон о защите авторских прав разрешать это? Должны ли подобные действия, согласно DMCA, считаться криминальными? Или творческое, высокотехнологичное общество и законодатели должны объединиться и попытаться стимулировать развитие этого нового образа действий?»
Создатели законов об авторских правах думали о потребителях. Но что происходит, когда публика начинает не только потреблять медиа-контент, но и создавать его? Когда мы используем отрывки и цитаты, заново создаем медиа-контент и обмениваемся им в новой культуре взаимодействия, закон и наша цифровая жизнь расходятся из-за ускорения технологического отрыва.
В прошлом году одним из самых популярных видео в Интернете был политический мультфильм «Эта страна», в котором вышучивались кандидаты в президенты Джордж У. Буш и Джон Керри. Эту flash-анимацию скачали более 10 миллионов людей, она была показана на нескольких сетевых и кабельных каналах. Создатели мультфильма, братья Грег и Эван Спириделис, использовали в качестве саундтрека классическую мелодию Вуди Гатри 1949 года «This Land Is Your Land». Музыкальный издатель The Richmond Organization, которому принадлежат авторские права на эту работу, грозит предъявить братьям иск, если не будет прекращен публичный показ фильма. (Подобные нападки на свободу слова, вероятно, напугали бы Гатри.) Угроза была отозвана после того, как детективы EFF выяснили, что песня уже стала общественным достоянием.
«В прежние времена о нарушении закона об авторском праве беспокоился Дэн Рэзер [55], а не среднестатистический Джо, – говорит Джонатан Зиттрейн, один из основателей гарвардского Беркмановского центра Интернета и общества [Berkman Center for Internet & Society]. – Произошли изменения: Интернет дал нам возможность стать издателями. Теперь культура копирайта столкнулась с культурой демократических медиа». [7-4]
Конгресс полагал, что обновил копирайтное законодательство, внеся в 1974 году большие изменения в закон. В новом законе говорилось о добросовестном использовании, которое позволяет обществу использовать охраняемые авторским правом материалы без специального разрешения, например с целью комментария, критики или пародии. Но уже через несколько лет возникли новые интересы, касающиеся записи цифровых аудиокассет, архитектуры чипов, спутникового вещания, персональных компьютеров и компьютерных сетей. Наступила цифровая эра. В 1985 году Конгресс обратился в свое Управление технологических оценок [Office of Technology Assessment] с просьбой изучить эти вопросы. Более чем через год слушаний, изучения свидетельств, исторического анализа и независимых исследований двухпартийный центр выпустил трехсотстраничный отчет «Права на интеллектуальную собственность в век электроники и информации».
«Чем глубже мы копали, тем больше убеждались, что применение копирайта в отношении цифровых медиа затруднительно. Он вообще не работает, – рассказывает мне один из авторов отчета, Роб Кост. [7-5] – Копирайт должен был защищать авторство в любой форме, и все же все эти служащие звукозаписывающей индустрии, компьютерной индустрии и киноиндустрии входили в зал заседаний с намерением запретить или строго контролировать эти новые формы цифрового самовыражения».
Кост вспоминает, как сотрудники управления провели мысленный эксперимент: «Это было в 1986 году, когда Интернет еще был Arpanet. Мы сказали: предположим, это сеть, по которой я могу передать симфонию Моцарта двум своим друзьям, и каждый из этих двух друзей раз в пятнадцать минут передавал бы эту симфонию двум свои друзьям. Простые вычисления показывают, что в этом случае уже через восемь часов копия симфонии будет у всех людей в мире. [7-6]Как вы будете с этим бороться?»
В заключении отчета управления было сказано, что с точки зрения возможности правоприменения и логичности закона поддержка традиционного копирайта в цифровую эпоху в дальнейшем невозможна. В Конгрессе отчет не вызвал особого интереса. Кроме того, он подвергся публичным нападкам со стороны индустрии звукозаписи и компьютерных гигантов вроде IBM.
Кост, позже ставший советником по праву в Prodigy (сейчас он занимается бизнесом в Нью-Йорке), похоже, был заметно разочарован тем, что Конгресс издал в 1990 году множество законов, противоречивших объективным рекомендациям, данным в отчете: «Дело в том, что законы покупаются и оплачиваются спонсорами кандидатов в Конгресс. Ничего похожего на честные, ориентированные на общественный интерес исследования. Все сводится к вопросу: какой лоббист сможет мне помочь?»
К середине 1990-х стало понятно, из-за чего так нервничали развлекательные компании. Музыкальная индустрия, голливудские студии и издательства видели в Интернете главную угрозу своим моделям распространения товара. Возможность неограниченного копирования плюс распространение по всему миру за бесценок означали, что люди могут скопировать с диска музыку, фильм или книгу и осушить потоки дохода. Поэтому на Капитолийский холм обрушился легион лоббистов. В 1998 году, после нескольких месяцев активных переговоров и «выкручивания рук» всеми заинтересованными сторонами (но не обществом!), Конгресс ввел имеющее наибольшие последствия дополнение к закону о защите авторских прав. [7-7]
DMCA, главный федеральный закон, управляющий онлайновым использованием контента, пошел гораздо дальше, чем предшествовавшие ему меры. Он эффективно превратил программный код в закон, объявив вне закона любую попытку обойти защиту от копирования электронного медиа-контента. Если вы это сделаете, попадете в тюрьму или на вас подаст в суд правообладатель.
По новому слову цифрового протекционизма закон о защите авторских прав запрещает не только копирование, но и полный доступ к купленным продуктам, таким как DVD, CD, электронная книга или программное обеспечение. [7-8]Владельцы контента получили эксклюзивное право контролировать свои материалы посредством кода при поддержке федерального закона.
Вместе с новым законом Голливуд получил тот конец истории, который ему был нужен: герметичный купол законов над своими товарами.
Когда президент Клинтон подписал DMCA в 1998 году [7-9], законодатели думали, что им удалось выработать компромисс, который положит конец кипящей вражде между всеми партиями в войне за копирайт, сохранив традиционные права общества, такие как добросовестное использование. «Когда говоришь с людьми из Конгресса, видно, что никто из них не ожидал, что меры по предотвращению обмана помешают добросовестному использованию, – говорит Джо Краус из DigitalConsumer.org. [7-10] – И все же суд говорит: жаль, но DMCA бьет добросовестное использование, и, если вы взломаете защиту от копирования на цифровом носителе, вы автоматически становитесь преступником».
DMCA не просто стряхнул пыль с копирайта и обновил его, сделав пригодным для цифрового века, – он в корне видоизменил существовавшую веками договоренность об авторских правах, согласно которой создатели и публика имеют примерно равные права. Как сказал об этом один обозреватель: «Критические ограничения и исключения закона об авторском праве противостоят воровству, заложенному в самой структуре медиа». [7-11]
Новым тревожным знаком является то, что закон избрал партнером государства технологии. Раньше мы могли играться с продуктом, за который заплатили, дома – сейчас же это невозможно. Раньше преподаватели, журналисты, исследователи и критики могли положиться на добросовестное использование, чтобы получить доступ к произведениям культуры, – теперь это не так. [7-12]
В Christian Science Monitor так описали новую реальность запретительной культуры: «Возможно, уже через несколько лет американец не сможет скопировать с диска песню, посмотреть самолично записанный DVD дома у друга и хранить копию телешоу дольше одного дня». [7-13]
Уже сейчас зрители не могут пропустить трейлеры на некоторых DVD и вынуждены терпеть пять минут рекламы. Мы не можем переместить в свой MP3-плейер музыку с некоторых дисков, содержащих защиту от копирования. Публике пришлось принять «системы доверия» [trusted systems], которые не допускают незаконного использования медиа-контента и создают вселенную «платы-за-просмотр». По правилам этой новой системы свободы, которыми мы так долго наслаждались (возможность показать статью другу, резервное копирование файлов, сохранение материала для последующего использования), становятся незаконными, если имеют место в онлайне без разрешения владельца авторских прав. Как если бы вам пришлось обращаться за разрешением каждый раз, когда вы хотите почитать книгу, стоящую на вашей полке.
«Спор идет о том, сможет ли индустрия контента использовать подкрепленные силой закона технологии для контроля над тем, что вы делаете с принадлежащим вам контентом, – говорит президент группы общественного интереса Public Knowledge Гиджи Сон. – Когда вы покупаете DVD или электронную книгу, владелец контента может постановить, как вы будете ее использовать. (Одной из первых электронных книг был учебник, срок действия которого истек в конце семестра, и его стало невозможно прочесть, поэтому студентам не удалось его перепродать. [7-14]) До сегодняшнего дня в индустрии контента никогда не существовало постпродажного контроля. Вас пытаются убедить, что все дело в пиратстве и пиринговых сетях, но пиратства это почти не касается».
До настоящего момента DMCA иногда использовался федеральными прокурорами. В связи с нарушением закона было возбуждено несколько уголовных дел. Но это не относится к нашему вопросу. К нашему вопросу относится страх.
Я не могу назвать фамилию преподобного Джона, так как его могут подвергнуть разорительным штрафам и тюремному заключению. Уайтсайд больше не создает попурри из домашних кадров и отрывков голливудских фильмов. Миллионы людей используют программы-рипперы, чтобы «вскрыть» DVD: сделать резервную копию или проиграть фильм на компьютере под Linux – однако такое использование считается преступным, и почти никто не станет открыто говорить о том, что использует подобные инструменты.
Индустрия развлечений каждый год посылает тысячи предписаний о прекращении противоправных действий студентам, университетам, корпорациям и поставщикам интернет-услуг, грозя крупными штрафами за нарушение DMCA, если охраняемые авторским правом работы не будут убраны с глаз публики. Подобной тактикой «сильной руки» мог бы восхититься сам Тони Сопрано.
К примеру, осенью 2003 года в Сети появились внутренние записи крупнейшего национального производителя электронных машин для голосования Diebold Election Systems. Кто-то «стянул» пятнадцать тысяч электронных писем и записей, в которых шла внутренняя дискуссия о программном обеспечении и «дырах» в безопасности в тридцати трех тысячах машин, произведенных компанией. Служащие Diebold знали об уязвимости системы, но не слишком трудились над ее устранением. Студенты Гарварда, МТИ, Свортмора и более двенадцати других колледжей решили, что эта информация была достаточно важной для публичного оглашения, особенно в свете агрессивной политики сбора средств Diebold в поддержку Джорджа У. Буша на президентских выборах 2004 года.
Через несколько дней после публикации записей адвокаты Diebold выразили недовольство «разрушительными» письмами, требуя исполнения DMCA. Тактика сработала. Практически во всех случаях письма были немедленно убраны из Сети. [7-15]По своему эффекту DMCA стал практически актом о государственной тайне, инструментом цензуры. Как пишет New York Times, «вопрос о том, имели ли право студенты публиковать записи, естественно, спорный. Благодаря DMCA их голос можно заглушить без реальных исков, публичных слушаний, судей и других атрибутов обычного процесса». [7-16]Так как студенты продолжали настаивать на своем, а компания получила много негативной рекламы, Diebold уступила и позволила вернуть записи в Сеть. Однако для сторонников свободы слова в Сети этот эпизод стал мрачным напоминанием о силе DMCA.
Ломанн из EFF говорит, что DMCA и законы о нарушении копирайта сделали незаконными действия, обычные для множества людей: «Меня беспокоят законы, превращающие в преступников десятки миллионов американцев, которым студии и звукозаписывающие компании в любой момент могут предъявить иски. Меня беспокоит любая страна, в которой множество людей можно по любой причине, удобной обвиняющей стороне, в любой момент привлечь к ответственности. Закон о защите авторского права ведет нас именно в этом направлении».
Коллега Ломанна по EFF Кори Доктроу предупреждает, что в сочетании с защитой от копирования следующего поколения DMCA практически наверняка помешает проявлениям совести у «стукачей», таких как Дэниэл Эллсберг, «стянувший» бумаги Пентагона, три женщины, которые выступили против WorldCom, Enron и ФБР и были названы журналом Time людьми 2002 года. [7-17]Подобные действия могут стать затруднительными или просто невозможными в эру цифровых замков. Новые технологии защиты от копирования позволят компаниям и частным лицам решать, можно ли передавать, сохранять, распечатывать или копировать их электронную почту, записки и другие цифровые документы – все это будет происходить под угрозой санкций в соответствии с DMCA.
Разумеется, у DMCA есть и положительная сторона. И мелкие и крупные компании поддержали его потому, что он устанавливает правила для медиа-контента в цифровом веке. Однако меры против мошенничества, предписываемые DMCA, имеют непредусмотренные, далеко идущие последствия, выходящие за рамки того, чего намеревался добиться Конгресс. [7-18]
В 2001 году студент Фелтен из Принстона принял вызов индустрии звукозаписи, решив взломать ее новую систему защиты музыки. Но когда он объявил, что он и команда студентов взломали систему и собираются рассказать о своих находках на научной конференции, RIAA ответила, что, если они это сделают, ее члены могут подать на них в суд за нарушение DMCA. Из-за бурного протеста общества RIAA изменила свое мнение. В 2002 году Hewlett-Packard прибегла к DMCA, пригрозив подать в суд на группу исследователей, которые сообщили об уязвимости операционной системы HP Tru64 Unix. После появления критики в прессе HP уступила. В 2003 году студент Принстона Джон Алекс Лейдерман объявил на своем сайте, что научился вскрывать защиту от копирования на музыкальных CD, удерживая нажатой клавишу «Shift». (Ай!) Производитель программного обеспечения SunnComm сначала заявил, что планировал подать на него в суд за нарушение DMCA, но затем отказался от своих слов. [7-19]В частном секторе все компании – от производителя дверей для гаража до производителей картриджей с чернилами – используют DMCA, чтобы подавить конкуренцию на рынке.
В середине 1990-х годов профессор права из американского университета Питер Яши основал Коалицию цифрового будущего [Digital Future Coalition], большую группу академиков, библиотекарей, потребителей и коммерческих торговых ассоциаций, призванную участвовать в составлении DMCA, так как мнение этих групп до сих пор не учитывалось. Яши говорит: «Вместо того чтобы служить для борьбы с пиратством, DMCA все больше превращается в инструмент борьбы с конкурентами в руках самых богатых и могущественных институтов в индустрии контента. Его использовали для обеспечения правовой инфраструктуры для вездесущей модели распространения „оплата-за-использование“. Возможно, это произойдет не сразу, но я уверен, что DMCA подвергнется редакции, потому что этот безумный закон не может существовать долго».
Первое уголовное дело по нарушению DMCA началось 17 июля 2001 года, когда ФБР по наводке Adobe Systems арестовало Дмитрия Склярова, прилетевшего на компьютерную конференцию в Лас-Вегас.
И мы будем делать множество других вещей, которых еще никто не придумал.
Закладка фундамента такой сети уже происходит в домах первых приверженцев. Сотни тысяч людей подключили свои телевизоры к сети, получив возможность передавать записанные программы с цифрового устройства, расположенного в одной комнате, в другую комнату. Десятки миллионов людей купили ТВ-тюнеры, позволяющие смотреть телевизор на компьютере. Остальные записывают MP3-файлы на свой компьютер, а затем проигрывают на домашних стереосистемах. Более того, инженеры из Intel работают над ультракомпактным «кремниевым радио», которое будет установлено в углу каждого из миллиарда чипов, делая его частью беспроводного улья. Все дело в соединении.
Хай-тек-индустрия, переживающая самый значительный упадок за всю свою историю, объединилась, чтобы понять: ее спасением может стать единый, связанный с другими цифровой дом. Были сформулированы планы, установлены стандарты индустрии, пришло время реализовать идею, причем ее реализация должна быть достаточно простой, чтобы клиенты могли ее использовать, не получая ученой степени в МТИ. (The Yankee Group сообщает, что 30 % продаваемых домашних сетевых продуктов возвращаются продавцу, так как покупатель не может заставить их работать. Сложно сделать эти вещи простыми, однако технические специалисты должны определить свои приоритеты.)
Но оказывается, самой сложной частью этого нового беспроводного рынка является не проблема соединения. Самым сложным является вопрос, как позволить соединяться одним, но не давать другим. Для этого есть две причины: ни вы, ни я не хотим, чтобы частная информация – о здоровье, деньгах, покупательских предпочтениях, политических убеждениях – ускользнула в цифровой эфир. Технические гуру взялись за решение этой проблемы, пытаясь понять, как наладить общение по воздуху между вашим компьютером и стоящим в десяти метрах от него телевизором, но не позволять подключиться вашим соседям или незнакомцу с улицы. Другая причина ограничивать связь: медиа-компании и компании индустрии развлечений пытаются защитить и контролировать свои цифровые товары. В связи с этим возникают еще более запутанные вопросы. Когда клиент покупает контент, становится ли он владельцем этого контента или лишь «получает лицензию» на его часть? Какие права он имеет в отношении просмотра, использования, обмена и передачи цифровой информации внутри и за пределами своего дома? И кто должен это решать?
Уайтсайд завершил свою презентацию обсуждением пиратства. Пират может иметь много лиц: от случайно скопировавшего контент человека и любителя – до хакера, мелкого пирата и профессионального пирата. Технология, заявил он, может противостоять случайно копирующим людям, но почти не мешает злостным пиратам. Он запустил видеоклип. На экране появился фильм «Титаник» с замечательным качеством изображения и чистым звуком. «Я записал это видео, направив видеокамеру на экран телевизора в гостиной», – объявил он. Единственное дополнительное устройство, которое понадобилось, – это недорогой корректор оси времени, позволяющий синхронизировать время обновления телевизионного экрана и камеры, продающийся в любом магазине Radio Shack и использующийся для множества законных целей. Вы можете принимать законы и предписывать технические меры предосторожности, объяснил он экспертам, но заниматься пиратством будет все так же просто.
Наступила очередь представителей Конгресса. Они начали спорить с Уайтсайдом насчет вопросов технологических мандатов, защиты от копирования и цифрового пиратства. Когда-то правительство предоставило мандат на продажу неэтилированного бензина, сказал один из консультантов, так почему бы ему не предоставить мандат на технологические меры защиты индустрии контента в потребительских устройствах? Другой консультант предложил требовать от компаний внедрения технологии водяных знаков во все видеокамеры, чтобы помешать пиратам записывать фильмы. Некоторые консультанты допустили скачивание песен с использованием Napster, другие осудили то, что считали необузданным интернет-пиратством, развитие которого стимулируют технологические компании. Несколько представителей Конгресса высказались в поддержку консультанта, который назвал телевизионные V-чипы великим успехом. Уайтсайд парировал удары, убеждал, обхаживал и обучал своих гостей. Старший консультант при сенаторе-демократе сказал мне позже: «Встреча в Intel была самой интересной».
Когда встреча уже подходила к концу, Уайтсайд указал на драгоценный портфель с DVD, которые он записал у себя дома несколько месяцев назад. Он поставил фильм на своем ноутбуке и остановил его на первом кадре. Пришло время поговорить по душам.
Уайтсайд рассказал, как появились эти домашние DVD. Его девятилетний сын Тимми играл в детской лиге Pop Warner за команду «Тайфун», и Уайтсайд провел лучшую часть футбольного сезона, снимая своего сына на цифровую камеру. Уайтсайд отобрал лучшие моменты, скопировал их на компьютер и взялся за создание цифрового шедевра. «Я использовал одну программу, чтобы скопировать с DVD несколько секунд фильма „Руди“, – рассказал он. – Это была сцена перед финальной игрой сезона Notre Dame, в которой семья приветствует Руди, когда он выходит на поле. Затем я вставил несколько отрывков из фильмов NLF, в которых профессиональные игроки танцуют после тач-дауна, и добавил звук: песню „Who Let the Dogs Out?“. Я склеил все это с видеозаписью моего сына и получил домашнее видео, которое смотрят в большинстве домов. Когда к нам приходят родственники или другие игроки футбольной команды, мы включаем фильм и веселимся. Добавленные сцены и музыка действительно придают записи жизни».
Оставалась только одна проблема. «Оказалось, что, сделав это, я нарушил DMCA. Я использовал программу DeCSS, чтобы обойти шифрование и получить доступ к сценам фильмов с DVD, которыми я владею, – рассказал консультантам Уайтсайд. – Конечным продуктом является DVD, который я не распространяю и не продаю, однако он считается вторичным произведением по закону об авторском праве».
Ни один из представителей Конгресса, к свой чести, не выхватил мобильный телефон, чтобы позвонить генеральному прокурору. (Когда я описал фильм Уайтсайда Джеку Валенти, он сказал: «Он нарушает федеральный закон»).
Программа DeCSS была разработана пятнадцатилетним норвежцем Йоном Йохансеном в 1999 году, чтобы вскрывать цифровую защиту DVD, и получила широкую популярность с момента своего появления в Сети. [7-3](Йохансен написал код, который позволял проигрывать DVD на компьютере, на котором установлен Linux. Он сказал мне, что его оригинальный код был за несколько лет скачан, наверное, миллион раз и столько же раз использован в программах для копирования DVD.) Власти размахивали DMCA, как дубиной, угрожая применить его против любого, кто использует, распространяет или даже дает ссылки на программы вроде DeCSS. Человек, нарушивший закон впервые, облагается административным штрафом в размере до 2500 долларов; если нарушение было умышленным и имело своей целью получение прибыли, штраф возрастает до 500 000 долларов, кроме того, нарушителю грозит пять лет тюрьмы. Уайтсайд говорит, что не подозревал, что нарушает закон, и никогда не делал этого с тех пор.
Целью показа фильма была не демонстрация технических возможностей, а реальный пример того, как любовь Вашингтона к законодательным решениям может помешать развитию цветущего рынка инноваций. «Это именно то захватывающее творчество потребителей, которое должно быть разрешено, – утверждает он. – Я не говорю, что у нас есть все ответы. Должен ли я пытаться получить права на то, чтобы использовать десять секунд из фильма „Руди“ в домашнем видео, или это считается добросовестным использованием? Должен ли я платить за каждую секунду? Я не знаю. Но я знаю, что мы должны найти способ позволить потребителям заниматься творчеством, не нарушая закон.
Для меня этот эпизод стал прекрасной возможностью поставить вопрос: должен ли закон о защите авторских прав разрешать это? Должны ли подобные действия, согласно DMCA, считаться криминальными? Или творческое, высокотехнологичное общество и законодатели должны объединиться и попытаться стимулировать развитие этого нового образа действий?»
Создатели законов об авторских правах думали о потребителях. Но что происходит, когда публика начинает не только потреблять медиа-контент, но и создавать его? Когда мы используем отрывки и цитаты, заново создаем медиа-контент и обмениваемся им в новой культуре взаимодействия, закон и наша цифровая жизнь расходятся из-за ускорения технологического отрыва.
В прошлом году одним из самых популярных видео в Интернете был политический мультфильм «Эта страна», в котором вышучивались кандидаты в президенты Джордж У. Буш и Джон Керри. Эту flash-анимацию скачали более 10 миллионов людей, она была показана на нескольких сетевых и кабельных каналах. Создатели мультфильма, братья Грег и Эван Спириделис, использовали в качестве саундтрека классическую мелодию Вуди Гатри 1949 года «This Land Is Your Land». Музыкальный издатель The Richmond Organization, которому принадлежат авторские права на эту работу, грозит предъявить братьям иск, если не будет прекращен публичный показ фильма. (Подобные нападки на свободу слова, вероятно, напугали бы Гатри.) Угроза была отозвана после того, как детективы EFF выяснили, что песня уже стала общественным достоянием.
«В прежние времена о нарушении закона об авторском праве беспокоился Дэн Рэзер [55], а не среднестатистический Джо, – говорит Джонатан Зиттрейн, один из основателей гарвардского Беркмановского центра Интернета и общества [Berkman Center for Internet & Society]. – Произошли изменения: Интернет дал нам возможность стать издателями. Теперь культура копирайта столкнулась с культурой демократических медиа». [7-4]
Конгресс полагал, что обновил копирайтное законодательство, внеся в 1974 году большие изменения в закон. В новом законе говорилось о добросовестном использовании, которое позволяет обществу использовать охраняемые авторским правом материалы без специального разрешения, например с целью комментария, критики или пародии. Но уже через несколько лет возникли новые интересы, касающиеся записи цифровых аудиокассет, архитектуры чипов, спутникового вещания, персональных компьютеров и компьютерных сетей. Наступила цифровая эра. В 1985 году Конгресс обратился в свое Управление технологических оценок [Office of Technology Assessment] с просьбой изучить эти вопросы. Более чем через год слушаний, изучения свидетельств, исторического анализа и независимых исследований двухпартийный центр выпустил трехсотстраничный отчет «Права на интеллектуальную собственность в век электроники и информации».
«Чем глубже мы копали, тем больше убеждались, что применение копирайта в отношении цифровых медиа затруднительно. Он вообще не работает, – рассказывает мне один из авторов отчета, Роб Кост. [7-5] – Копирайт должен был защищать авторство в любой форме, и все же все эти служащие звукозаписывающей индустрии, компьютерной индустрии и киноиндустрии входили в зал заседаний с намерением запретить или строго контролировать эти новые формы цифрового самовыражения».
Кост вспоминает, как сотрудники управления провели мысленный эксперимент: «Это было в 1986 году, когда Интернет еще был Arpanet. Мы сказали: предположим, это сеть, по которой я могу передать симфонию Моцарта двум своим друзьям, и каждый из этих двух друзей раз в пятнадцать минут передавал бы эту симфонию двум свои друзьям. Простые вычисления показывают, что в этом случае уже через восемь часов копия симфонии будет у всех людей в мире. [7-6]Как вы будете с этим бороться?»
В заключении отчета управления было сказано, что с точки зрения возможности правоприменения и логичности закона поддержка традиционного копирайта в цифровую эпоху в дальнейшем невозможна. В Конгрессе отчет не вызвал особого интереса. Кроме того, он подвергся публичным нападкам со стороны индустрии звукозаписи и компьютерных гигантов вроде IBM.
Кост, позже ставший советником по праву в Prodigy (сейчас он занимается бизнесом в Нью-Йорке), похоже, был заметно разочарован тем, что Конгресс издал в 1990 году множество законов, противоречивших объективным рекомендациям, данным в отчете: «Дело в том, что законы покупаются и оплачиваются спонсорами кандидатов в Конгресс. Ничего похожего на честные, ориентированные на общественный интерес исследования. Все сводится к вопросу: какой лоббист сможет мне помочь?»
К середине 1990-х стало понятно, из-за чего так нервничали развлекательные компании. Музыкальная индустрия, голливудские студии и издательства видели в Интернете главную угрозу своим моделям распространения товара. Возможность неограниченного копирования плюс распространение по всему миру за бесценок означали, что люди могут скопировать с диска музыку, фильм или книгу и осушить потоки дохода. Поэтому на Капитолийский холм обрушился легион лоббистов. В 1998 году, после нескольких месяцев активных переговоров и «выкручивания рук» всеми заинтересованными сторонами (но не обществом!), Конгресс ввел имеющее наибольшие последствия дополнение к закону о защите авторских прав. [7-7]
DMCA, главный федеральный закон, управляющий онлайновым использованием контента, пошел гораздо дальше, чем предшествовавшие ему меры. Он эффективно превратил программный код в закон, объявив вне закона любую попытку обойти защиту от копирования электронного медиа-контента. Если вы это сделаете, попадете в тюрьму или на вас подаст в суд правообладатель.
По новому слову цифрового протекционизма закон о защите авторских прав запрещает не только копирование, но и полный доступ к купленным продуктам, таким как DVD, CD, электронная книга или программное обеспечение. [7-8]Владельцы контента получили эксклюзивное право контролировать свои материалы посредством кода при поддержке федерального закона.
Вместе с новым законом Голливуд получил тот конец истории, который ему был нужен: герметичный купол законов над своими товарами.
Когда президент Клинтон подписал DMCA в 1998 году [7-9], законодатели думали, что им удалось выработать компромисс, который положит конец кипящей вражде между всеми партиями в войне за копирайт, сохранив традиционные права общества, такие как добросовестное использование. «Когда говоришь с людьми из Конгресса, видно, что никто из них не ожидал, что меры по предотвращению обмана помешают добросовестному использованию, – говорит Джо Краус из DigitalConsumer.org. [7-10] – И все же суд говорит: жаль, но DMCA бьет добросовестное использование, и, если вы взломаете защиту от копирования на цифровом носителе, вы автоматически становитесь преступником».
DMCA не просто стряхнул пыль с копирайта и обновил его, сделав пригодным для цифрового века, – он в корне видоизменил существовавшую веками договоренность об авторских правах, согласно которой создатели и публика имеют примерно равные права. Как сказал об этом один обозреватель: «Критические ограничения и исключения закона об авторском праве противостоят воровству, заложенному в самой структуре медиа». [7-11]
Новым тревожным знаком является то, что закон избрал партнером государства технологии. Раньше мы могли играться с продуктом, за который заплатили, дома – сейчас же это невозможно. Раньше преподаватели, журналисты, исследователи и критики могли положиться на добросовестное использование, чтобы получить доступ к произведениям культуры, – теперь это не так. [7-12]
В Christian Science Monitor так описали новую реальность запретительной культуры: «Возможно, уже через несколько лет американец не сможет скопировать с диска песню, посмотреть самолично записанный DVD дома у друга и хранить копию телешоу дольше одного дня». [7-13]
Уже сейчас зрители не могут пропустить трейлеры на некоторых DVD и вынуждены терпеть пять минут рекламы. Мы не можем переместить в свой MP3-плейер музыку с некоторых дисков, содержащих защиту от копирования. Публике пришлось принять «системы доверия» [trusted systems], которые не допускают незаконного использования медиа-контента и создают вселенную «платы-за-просмотр». По правилам этой новой системы свободы, которыми мы так долго наслаждались (возможность показать статью другу, резервное копирование файлов, сохранение материала для последующего использования), становятся незаконными, если имеют место в онлайне без разрешения владельца авторских прав. Как если бы вам пришлось обращаться за разрешением каждый раз, когда вы хотите почитать книгу, стоящую на вашей полке.
«Спор идет о том, сможет ли индустрия контента использовать подкрепленные силой закона технологии для контроля над тем, что вы делаете с принадлежащим вам контентом, – говорит президент группы общественного интереса Public Knowledge Гиджи Сон. – Когда вы покупаете DVD или электронную книгу, владелец контента может постановить, как вы будете ее использовать. (Одной из первых электронных книг был учебник, срок действия которого истек в конце семестра, и его стало невозможно прочесть, поэтому студентам не удалось его перепродать. [7-14]) До сегодняшнего дня в индустрии контента никогда не существовало постпродажного контроля. Вас пытаются убедить, что все дело в пиратстве и пиринговых сетях, но пиратства это почти не касается».
До настоящего момента DMCA иногда использовался федеральными прокурорами. В связи с нарушением закона было возбуждено несколько уголовных дел. Но это не относится к нашему вопросу. К нашему вопросу относится страх.
Я не могу назвать фамилию преподобного Джона, так как его могут подвергнуть разорительным штрафам и тюремному заключению. Уайтсайд больше не создает попурри из домашних кадров и отрывков голливудских фильмов. Миллионы людей используют программы-рипперы, чтобы «вскрыть» DVD: сделать резервную копию или проиграть фильм на компьютере под Linux – однако такое использование считается преступным, и почти никто не станет открыто говорить о том, что использует подобные инструменты.
Индустрия развлечений каждый год посылает тысячи предписаний о прекращении противоправных действий студентам, университетам, корпорациям и поставщикам интернет-услуг, грозя крупными штрафами за нарушение DMCA, если охраняемые авторским правом работы не будут убраны с глаз публики. Подобной тактикой «сильной руки» мог бы восхититься сам Тони Сопрано.
К примеру, осенью 2003 года в Сети появились внутренние записи крупнейшего национального производителя электронных машин для голосования Diebold Election Systems. Кто-то «стянул» пятнадцать тысяч электронных писем и записей, в которых шла внутренняя дискуссия о программном обеспечении и «дырах» в безопасности в тридцати трех тысячах машин, произведенных компанией. Служащие Diebold знали об уязвимости системы, но не слишком трудились над ее устранением. Студенты Гарварда, МТИ, Свортмора и более двенадцати других колледжей решили, что эта информация была достаточно важной для публичного оглашения, особенно в свете агрессивной политики сбора средств Diebold в поддержку Джорджа У. Буша на президентских выборах 2004 года.
Через несколько дней после публикации записей адвокаты Diebold выразили недовольство «разрушительными» письмами, требуя исполнения DMCA. Тактика сработала. Практически во всех случаях письма были немедленно убраны из Сети. [7-15]По своему эффекту DMCA стал практически актом о государственной тайне, инструментом цензуры. Как пишет New York Times, «вопрос о том, имели ли право студенты публиковать записи, естественно, спорный. Благодаря DMCA их голос можно заглушить без реальных исков, публичных слушаний, судей и других атрибутов обычного процесса». [7-16]Так как студенты продолжали настаивать на своем, а компания получила много негативной рекламы, Diebold уступила и позволила вернуть записи в Сеть. Однако для сторонников свободы слова в Сети этот эпизод стал мрачным напоминанием о силе DMCA.
Ломанн из EFF говорит, что DMCA и законы о нарушении копирайта сделали незаконными действия, обычные для множества людей: «Меня беспокоят законы, превращающие в преступников десятки миллионов американцев, которым студии и звукозаписывающие компании в любой момент могут предъявить иски. Меня беспокоит любая страна, в которой множество людей можно по любой причине, удобной обвиняющей стороне, в любой момент привлечь к ответственности. Закон о защите авторского права ведет нас именно в этом направлении».
Коллега Ломанна по EFF Кори Доктроу предупреждает, что в сочетании с защитой от копирования следующего поколения DMCA практически наверняка помешает проявлениям совести у «стукачей», таких как Дэниэл Эллсберг, «стянувший» бумаги Пентагона, три женщины, которые выступили против WorldCom, Enron и ФБР и были названы журналом Time людьми 2002 года. [7-17]Подобные действия могут стать затруднительными или просто невозможными в эру цифровых замков. Новые технологии защиты от копирования позволят компаниям и частным лицам решать, можно ли передавать, сохранять, распечатывать или копировать их электронную почту, записки и другие цифровые документы – все это будет происходить под угрозой санкций в соответствии с DMCA.
Разумеется, у DMCA есть и положительная сторона. И мелкие и крупные компании поддержали его потому, что он устанавливает правила для медиа-контента в цифровом веке. Однако меры против мошенничества, предписываемые DMCA, имеют непредусмотренные, далеко идущие последствия, выходящие за рамки того, чего намеревался добиться Конгресс. [7-18]
В 2001 году студент Фелтен из Принстона принял вызов индустрии звукозаписи, решив взломать ее новую систему защиты музыки. Но когда он объявил, что он и команда студентов взломали систему и собираются рассказать о своих находках на научной конференции, RIAA ответила, что, если они это сделают, ее члены могут подать на них в суд за нарушение DMCA. Из-за бурного протеста общества RIAA изменила свое мнение. В 2002 году Hewlett-Packard прибегла к DMCA, пригрозив подать в суд на группу исследователей, которые сообщили об уязвимости операционной системы HP Tru64 Unix. После появления критики в прессе HP уступила. В 2003 году студент Принстона Джон Алекс Лейдерман объявил на своем сайте, что научился вскрывать защиту от копирования на музыкальных CD, удерживая нажатой клавишу «Shift». (Ай!) Производитель программного обеспечения SunnComm сначала заявил, что планировал подать на него в суд за нарушение DMCA, но затем отказался от своих слов. [7-19]В частном секторе все компании – от производителя дверей для гаража до производителей картриджей с чернилами – используют DMCA, чтобы подавить конкуренцию на рынке.
В середине 1990-х годов профессор права из американского университета Питер Яши основал Коалицию цифрового будущего [Digital Future Coalition], большую группу академиков, библиотекарей, потребителей и коммерческих торговых ассоциаций, призванную участвовать в составлении DMCA, так как мнение этих групп до сих пор не учитывалось. Яши говорит: «Вместо того чтобы служить для борьбы с пиратством, DMCA все больше превращается в инструмент борьбы с конкурентами в руках самых богатых и могущественных институтов в индустрии контента. Его использовали для обеспечения правовой инфраструктуры для вездесущей модели распространения „оплата-за-использование“. Возможно, это произойдет не сразу, но я уверен, что DMCA подвергнется редакции, потому что этот безумный закон не может существовать долго».
Первое уголовное дело по нарушению DMCA началось 17 июля 2001 года, когда ФБР по наводке Adobe Systems арестовало Дмитрия Склярова, прилетевшего на компьютерную конференцию в Лас-Вегас.