Страница:
На следующий день, когда та же группа школьников вошла в кабинет мистера Брауна, я удалилась в заднюю часть комнаты. Мне хотелось убедиться, что странный юноша видит меня. В прошлый раз он мог смотреть через мое тело на карту мира или на таблицу с грамматическими правилами. Я решила не гадать. Застыв, как мраморная статуя, в углу между оконной рамой и шкафом, я сохраняла полное спокойствие, чтобы предметы – даже пыль на полу – не шевелились из-за моего присутствия. Ученики входили в класс, подталкивали друг друга, смеялись или слушали звучащую в наушниках музыку. А затем я увидела того юношу с бледным лицом. Он переступил порог и направился к своей парте, стоявшей чуть сзади в среднем ряду.
Я не шелохнулась ни на дюйм. Наконец шарканье обуви стихло, шепот умолк, и мистер Браун начал урок. Парень сидел, откинувшись назад и выставив одну ногу в проход. Закатанные рукава. Полы белой рубашки выскользнули из джинсов. Темно-зеленая сумка с книгами лежала под стулом. Я ожидала его действий.
Спустя пару минут он пошевелился. Тетрадь, раскрытая перед ним, соскользнула через край стола. Я была уверена, что он нарочно спихнул ее на пол. Склонившись вниз, чтобы поднять упавшую тетрадь, он повернулся и посмотрел в угол комнаты. Наши взгляды встретились, и юноша улыбнулся. Хотя я действительно хотела, чтобы он увидел меня, мной овладела паника. Я снова была шокирована. Он отвернулся, сел и притворился, что читает текст учебника, как это делали другие школьники.
Как такое могло случиться? Он не мог быть Светом. Я никогда не видела созданий, похожих на меня. Инстинкт подсказывал мне, что мое существование – это почти невероятное исключение. Я никогда не верила в способности медиумов, но, судя по всему, странный парень обладал экстрасенсорным восприятием. И, похоже, он не собирался рассказывать обо мне своим одноклассникам или мистеру Брауну. Ситуация казалась бессмысленной. Я по-прежнему нервничала и тянулась к нему. Однако теперь во мне всколыхнулась злость. Как он посмел с такой бесцеремонностью разрушить замок моего одиночества? Он словно сын сапожника, забравшийся в дамский салон. Однако больше всего мне не понравился румянец, окрасивший его лицо в тот момент, когда он улыбался мне. Парень будто ожил после этого и вернул себе здоровье, украв у меня что-то очень важное. Не знаю, почему, но я вдруг почувствовала себя униженной. Я пронеслась через комнату, взметнув в воздух бумажные листы на нескольких партах.
2
Я не шелохнулась ни на дюйм. Наконец шарканье обуви стихло, шепот умолк, и мистер Браун начал урок. Парень сидел, откинувшись назад и выставив одну ногу в проход. Закатанные рукава. Полы белой рубашки выскользнули из джинсов. Темно-зеленая сумка с книгами лежала под стулом. Я ожидала его действий.
Спустя пару минут он пошевелился. Тетрадь, раскрытая перед ним, соскользнула через край стола. Я была уверена, что он нарочно спихнул ее на пол. Склонившись вниз, чтобы поднять упавшую тетрадь, он повернулся и посмотрел в угол комнаты. Наши взгляды встретились, и юноша улыбнулся. Хотя я действительно хотела, чтобы он увидел меня, мной овладела паника. Я снова была шокирована. Он отвернулся, сел и притворился, что читает текст учебника, как это делали другие школьники.
Как такое могло случиться? Он не мог быть Светом. Я никогда не видела созданий, похожих на меня. Инстинкт подсказывал мне, что мое существование – это почти невероятное исключение. Я никогда не верила в способности медиумов, но, судя по всему, странный парень обладал экстрасенсорным восприятием. И, похоже, он не собирался рассказывать обо мне своим одноклассникам или мистеру Брауну. Ситуация казалась бессмысленной. Я по-прежнему нервничала и тянулась к нему. Однако теперь во мне всколыхнулась злость. Как он посмел с такой бесцеремонностью разрушить замок моего одиночества? Он словно сын сапожника, забравшийся в дамский салон. Однако больше всего мне не понравился румянец, окрасивший его лицо в тот момент, когда он улыбался мне. Парень будто ожил после этого и вернул себе здоровье, украв у меня что-то очень важное. Не знаю, почему, но я вдруг почувствовала себя униженной. Я пронеслась через комнату, взметнув в воздух бумажные листы на нескольких партах.
2
Мне хотелось забыть обо всем, хотя это оказалось бы откровенным самообманом. Меня облаком накрыло смятение. Я так долго и тщательно училась радоваться своей неприметной жизни. И вдруг рядом появился человек, наблюдающий за мной.
Я ожидала его неподалеку от классной комнаты – у перечного дерева, которое росло в пяти ярдах от порога. Когда, казалось, прошел целый год, дверь распахнулась, и из аудитории вывалилась толпа взъерошенных ребят и девушек. Их группа направилась по аллее к другим зданиям, я спряталась за гладким стволом. Наконец появился тот парень – сумка с книгами через плечо, челка криво зачесана на левую бровь. Мои внутренности нервно сжались от непонятного возбуждения. Он с опущенной головой приблизился к дереву и остановился на аллее в пяти футах от меня. Его губы растянулись в улыбке. Он смотрел на землю. Ни одного взгляда в мою сторону. Выждав момент, юноша вновь зашагал по дорожке. Не в силах противиться своим желаниям, я пошла за ним.
Уходя, я чувствовала, что мистер Браун идет к административному зданию, как он часто поступал в это время дня. Во мне возникло неприятное напряжение, угрожавшее разорвать какую-то важную нить в моей вселенной. С одной стороны, меня тянул хозяин, с другой – интригующая тайна. Дорожка аллеи расходилась к двум школьным корпусам, и я позволила мистеру Брауну идти своим путем. Парень начинал сердить меня. Он свернул в небольшой тупик между кафетерием и гимнастическим залом, где повара оставляли бидоны и коробки с пустыми бутылками. Я уныло последовала за ним и с недоумением остановилась, когда он приблизился к стене. У меня промелькнула мысль, что этот странный юноша сейчас пройдет сквозь нее. Но чуда не случилось. Он застыл на месте в трех шагах от задней двери кафетерия.
К своему изумлению, я подошла к нему и, встав за его спиной, спросила:
– Ты слышишь мой голос?
– Разве у меня нет ушей?
Я вздрогнула от неожиданности. Но зачем тогда было задавать такой вопрос?
– И ты видишь меня?
Он медленно обернулся и, склонив голову, искоса посмотрел в мои глаза из-под темной челки. На его губах играла улыбка:
– Конечно.
Я отступила на шаг.
– Что ты за существо?
– Тебя интересует моя родословная?
Он осторожно повернулся ко мне. Сосулька страха встала поперек моего горла.
– Почему ты видишь меня? – прошептала я.
Всю мою рассудительность смыло волной паники. Остатки манер растворились в тревоге.
– Пожалуйста, не бойся, – сказал юноша.
Он больше не улыбался. Он выглядел озабоченным.
– Нет! Не говори со мной!
Мне казалось, что я выговариваю ему. Мы не были знакомы, и я как бы напоминала ему об этом. Тем временем все внутри меня сжималось – мистер Браун удалился на недопустимое расстояние. Резкая боль уже впилась в мои кости. Я осмотрелась по сторонам, почти убежденная, что стала заметной для любого из смертных. Вокруг нас никого не было. Когда я снова повернулась к парню, то встретила сочувствующий взгляд, и меня накрыла волна смущения. Взломав холодную корку оцепенения, я бросилась прочь, как девчонка, напуганная криком совы.
Мне стыдно признаваться, как страшно мне было во время того разговора. Наверное, я выглядела жалкой. В моих ушах звучал стон Гамлета: «Бедный дух!»[2] Весь следующий день я оставалась рядом с мистером Брауном – конечно, кроме тех моментов, когда он ходил в туалет или ванную комнату. Пока он вел урок с тем самым классом, я скрывалась в школьной библиотеке, заглядывая в книги через плечи учеников и отсчитывая минуты до очередного звонка.
Утром мистер Браун поднялся на час раньше обычного, чтобы сделать пробежку. Когда мы вернулись и увидели его жену на кухне – за приготовлением кофе, – на ней была только дырявая спортивная майка. Мистер Браун решил, что хочет провести немного времени с супругой. Когда они устроились в одном из кухонных кресел, я выскочила в сад. В иные дни меня бы огорчило, что мы вновь пропускаем наш писательский час перед первым уроком. Но сегодня, пока я стояла в крохотном дворике и рассеянно смотрела на пустую птичью купальню, меня одолевали странные мысли. Мне было интересно, что делал сейчас юноша, способный говорить со мной. Я вдруг представила его в обществе девушки, издающей те же звуки, что доносились из кухонного окна. Эти мысли не понравились мне. Я содрогнулась от острого укола ревности.
Когда мы с мистером Брауном поехали в школу, я по-прежнему была расстроена и даже немного разгневана. У нас оставалось лишь полчаса для работы над рукописью. Он расслабленно улыбался, приглаживая волосы, все еще влажные после торопливого приема душа. Меня раздражал его счастливый вид. Этим утром я захотела, чтобы миссис Браун уехала куда-нибудь. Например, навестить свою семью. Куда угодно, лишь бы далеко и надолго. В моих ушах все еще звучали ее сладкие стоны. Наверное, мысли моего хозяина тоже блуждали в неведомых далях. Он вел машину, выставив левый локоть из открытого окна. Ветер ерошил волосы у него на голове.
Я принялась думать о другом. Мне не терпелось поговорить с тем парнем, который видел меня, – пусть даже то, что он способен мне рассказать, окажется страшным или болезненным. Что могло быть хуже неосведомленности и вечного стремления прятаться? После обеда я осталась в классной комнате – в привычном месте за флагом. Там я чувствовала себя в безопасности. Когда начали входить первые ученики, мистер Браун записывал на доске текущее задание. Мое сердце трепетало от ожидания. При виде очередной взъерошенной головы я замирала на мгновение. Мне хотелось, чтобы это был он. Однако юноши и девушки входили, а мой прежний собеседник не появлялся.
Затем прозвенел звонок, и я пришла в ужас. Ученики шептались, хихикали и вытаскивали из сумок тетради. Мистер Браун начал урок. Юноши, способного видеть меня, по-прежнему не было. Взглянув на его пустую парту в среднем ряду, я представила себе, как он материализуется из воздуха. Это не помогло. Я прошла перед мистером Брауном и, встав в открытом дверном проеме, осмотрела аллею в одну и в другую сторону. На глаза мне попались только белка и садовник с граблями. Это меня тоже не устроило. Я снова прошла через класс и остановилась перед окнами в задней части комнаты. Оттуда можно было видеть игровые площадки. По травянистому полю носились бейсболисты, но того, кто мог говорить со мной, среди них не оказалось. Я осмотрела тротуар за оградой. Ни одного человека, похожего на странного юношу. На скамейках вдоль лужайки я его тоже не нашла. И у фонтана. «Этот тип нарочно не пришел, – подумала я. – Он решил наказать меня за мое бегство».
Мне никак не удавалось успокоиться. Пройдя перед столом учителя, я еще раз выглянула в открытую дверь. Мимо мелькнула тень птицы, и больше не было ничего интересного. Я уже чувствовала приближение паники, когда повернулась и увидела его. Он стоял у своей парты и смотрел на меня. Наши взгляды встретились. В тот момент мне не помешал бы веер, чтобы скрыть пылавшее лицо и бурлившие чувства. Он довел меня до отчаяния. И сейчас он видел, в каком состоянии я находилась.
– Вы опоздали, мистер Блейк, – сказал мой хозяин. – Присаживайтесь.
Вероятно, парень вошел в класс, пока я находилась у заднего окна. На какой-то момент я оцепенела в замешательстве. Впрочем, он тоже выглядел смущенным. Наверное, он не ожидал, что я буду искать его с такой неистовой страстью. Юноша сел за парту и бросил свою сумку на пол. Его щеки пылали румянцем. Я отвернулась, медленно прошла к стойке с флагом и замерла там. Через несколько долгих минут мне удалось успокоиться. Я оглянулась и увидела, что странный парень сидел над открытой книгой, поверх которой лежала вырванная из блокнота страница. Он смотрел на меня безо всякой враждебности. Наоборот, очень нежно. И когда продолжительность наших сцепленных взглядов начала уже тревожить меня, он вежливо кивнул и опустил голову вниз – жест был похож на благородный поклон. Это воодушевило меня. Я медленно прошла вдоль стены и остановилась у пустой парты рядом с его столом.
Юноша взял огрызок карандаша и что-то написал на вырванной странице, лежавшей поверх раскрытой книги. Он придвинул лист ближе ко мне. Я склонилась через проход и прочитала короткую фразу: «Где ты была?» Меня удивила его фамильярность. Хотя, признаюсь, одновременно она и польстила мне. Я почувствовала нервный трепет, потому что в повседневном мире появилась осязаемая ссылка на мое существование. Мне захотелось убежать за стойку с флагом. Он подтянул лист к себе, сделал новую запись и сдвинул страницу к самому краю стола. Я легко прочитала его послание. Оно гласило: «Пожалуйста, не бойся. Я хочу быть твоим другом».
Не стану лгать. Тот факт, что он в отличие от других учеников не интересовался уроком, интриговал меня. Я наблюдала за ним, пока он смотрел на классную доску. Коричневая обложка на учебнике английской литературы пестрела маленькими рисунками каких-то мифологических животных. Наконец мне удалось выдавить из себя несколько слов:
– Я пряталась от тебя.
Он снова начал писать на странице блокнота. Я с дрожью ожидала, когда лист вновь скользнет ко мне. Текст был следующим: «После урока иди за мной. Я очень хочу поговорить с тобой».
Кто-то очень хотел поговорить со мной!
Я вздрогнула. В класс вошла девушка, обычно занимавшая ту парту, около которой я сейчас стояла. Она передала мистеру Брауну записку от родителей и направилась к нам. Мне пришлось отойти к стене. Я увидела, как мой собеседник вложил исписанный лист в учебник. Честно говоря, мне было страшно отводить от него взгляд. Я смотрела на парня, как на волшебный оазис, и, словно затерявшаяся в пустыне странница, боялась, что он окажется миражом. Но юноша не исчезал. И я испытала удовольствие оттого, что он совершенно не обращает внимания на юную леди, сидевшую теперь через проход от него. Он придвинул стул к столу, притворяясь, что слушает мистера Брауна. Затем мой заботливый и таинственный собеседник искоса взглянул на меня и подмигнул с озорной улыбкой.
После звонка он медленно закрыл учебник. Остальные ученики собрали вещи и направились к двери. Странный юноша тоже бросил в сумку свои принадлежности, а на полпути из класса повернулся ко мне. Легким движением головы он поманил меня за собой. Я последовала за ним по проходу, затем через порог и дальше по аллее. Он шел, не оборачиваясь. Тупик с использованной тарой и бидонами, где мы останавливались раньше, был уже занят какой-то парочкой. Парень и девушка держали друг друга за руки и о чем-то тихо шептались. Мой проводник взглянул в их сторону и снова зашагал по дорожке. Он свернул за угол библиотеки и вошел в телефонную будку, которая располагалась рядом с торговыми автоматами. Старомодная кабинка напоминала стеклянный гроб, поставленный на один из торцов. Бросив сумку под ноги и сняв трубку с крюка, парень посмотрел мне в глаза.
– Как твое имя? – спросил он.
У меня перехватило дыхание.
– Как мне называть тебя?
Не то чтобы я забыла свое имя… просто никто не спрашивал меня о нем долгое время.
– Элен, – ответила я.
Юноша посмотрел по сторонам и убедился, что нас никто не подслушивает. Затем он вжался в угол узкой будки и поманил меня рукой, приглашая войти в стеклянную кабинку. Несмотря на шок, я придвинулась к нему, и он закрыл за мной дверь. Я поняла, что теперь он может говорить, не боясь посторонних ушей.
– Значит, Элен, – сказал странный парень.
– А ты мистер Блейк, – прошептала я.
Он улыбнулся. Какое чудное мгновение!
– Не совсем, – ответил юноша. – Я Джеймс.
Последовало неловкое молчание. Он смотрел мне в глаза, а я… Я была такой смущенной, что едва могла говорить:
– Почему ты видишь меня?
Мне хотелось плакать. «Спасибо, Господи, что Ты сделал это».
– Я похож на тебя, – ответил Джеймс. Когда я недоуменно заморгала, он добавил: – Можешь считать меня призраком.
– Ты Свет?
Я не могла поверить этому.
– Свет?
Он тут же понял и принял мою терминологию:
– Да.
– Но такого не может быть!
– Я позаимствовал эту плоть, – сказал Джеймс. – И я не увидел бы тебя, если бы не вошел в чужое тело.
Когда кто-то проходил мимо будки, он подносил телефонную трубку к уху, а затем рассеянно опускал ее к груди.
– Так лучше слышно? – с улыбкой произнес он в микрофон. – Мисс Элен, я прошу прощения за свой вопрос. Почему вчера ты пряталась от меня?
– Не знаю. Я испугалась.
– Пожалуйста, не бойся меня.
Джеймс казался таким умным и ловким. Он вел себя среди Живых так, словно был одним из них. Я спросила у него:
– Как много времени прошло после твоей смерти?
– Восемьдесят пять лет.
– Сколько тебе было, когда ты умер? – поинтересовалась я.
– Двадцать девять.
Я вдруг поняла, что даже если бы он умер в сто девять лет, то выглядел бы сейчас в заимствованном теле на те же семнадцать. Наверное, я покраснела или как-то внешне изменилась. Во всяком случае, он наблюдал за мной с возросшим интересом.
– Ты встречал существ, похожих на меня?
Мысль, что я могу быть заурядным призраком, необъяснимо ранила меня.
– Нет, – ответил он. – Теперь, войдя в живое тело, я часто вижу других духов. Но они выглядят иначе.
Он обладал каким-то невыразимым качеством, которое раз за разом обезоруживало меня.
– Мистер Блейк… – нерешительно сказала я. – Это же не твоя фамилия, верно?
– По старым документам я Джеймс Диардон. Но если ты не будешь называть меня по имени, я расценю это как оскорбление.
Он вновь лишил меня дара речи. Воистину, несносный человек.
– Пожалуйста, произнеси мое имя.
– Джеймс…
Слово казалось несколько странным.
– Почему ты сделал это? – После некоторого молчания я переформулировала вопрос: – Как ты забрал тело мистера Блейка?
– Он покинул его, – ответил мой собеседник. – Оставил плоть и ум, словно пустой дом с открытой дверью.
Похоже, ему не терпелось рассказать мне о своем приключении.
– Но почему тело не умерло, когда его дух отправился странствовать? – поинтересовалась я.
– Наверное, тело не хотело погибать, – сказал он, явно гордясь своей удачей. – Его дух решил уйти. Мне трудно это объяснить. Представь, что посреди путешествия команда покинула корабль, а судно осталось пригодным для плавания.
Внезапно он нахмурился. Что-то в моем взгляде устыдило его.
– Это кажется не очень правильным, – тихо прошептала я. – Как кража.
– Пусть лучше это тело будет у меня, чем у какой-нибудь темной сущности…
За его карими глазами промелькнула тень страшной и необыкновенной истории.
– Что еще за темная сущность?
– Если корабль оставлен на произвол судьбы, его могут захватить злые пираты.
Телефонная трубка снова опустилась на грудь Джеймса. Я поднесла руку к уху, и он с улыбкой исправил свою ошибку.
– Как долго ты уже в теле мистера Блейка?
– С девятого сентября.
Ровно две недели.
– Тогда почему ты увидел меня только в понедельник?
– Это был мой первый день возвращения в школу, – ответил Джеймс. – Тело Билли нуждалось в медицинской помощи. Я неделю провалялся в постели.
– Что с ним случилось?
Джеймс печально посмотрел на меня:
– Парень принял столько наркотиков, что едва не умер.
– А как ты понял, что его тело было пустым? – спросила я.
Многие ученики в классе мистера Брауна тоже казались мне бездушными и пустоголовыми.
– Когда дух уходит, тело резонирует, как полый предмет. Меняет звучание.
– Оно звенит? Как школьный звонок?
– Нет. – Он задумчиво посмотрел на меня. – Тела, заполненные душами, кажутся мне твердыми, как потолочные балки. Пустые тела создают вибрацию. К примеру, когда ветер обдувает крыши, водосточные трубы иногда гудят, словно совы.
– Ты услышал, как тело Билли издавало гудение?
Меня не покидала мысль, что он подшучивал надо мной.
– Нет! Я заметил, что его тело звучало, как полый предмет. Словно раковина, которую ты держишь около уха. Но я сомневаюсь, что существа, не ставшие Светом, способны воспринимать подобные звуки.
Все это было интересным, как Страна чудес.
– Почему я живу в Свете больше, чем ты, но не знаю ничего из того, что известно тебе?
Джеймс засмеялся.
– Потому что я снова обрел тело, – ответил он. – Порою мне кажется, что прежде я смотрел на мир через темное стекло, а теперь вижу его в ярких красках.
– Как ты нашел тело Билли?
Мой вопрос прозвучал более требовательно, чем мне хотелось бы.
– Я видел его почти каждый день. Он приходил в мое призрачное место, чтобы скрыться от друзей, покурить «травки» или принять таблетки.
Джеймс вздрогнул, когда какой-то ученик, пробегая мимо будки, врезался плечом в стеклянную дверь.
– Я знал, что с ним творились нехорошие вещи. Иногда он звучал, как пустой сосуд. В то время я не понимал, что все это значит. Он казался пустым, но оставался Живым, а не Светом. Я был жестко привязан к моему призрачному месту. Мне хотелось помочь этому парню. Он попал в беду, но я не мог предупредить его родных и близких.
Джеймс печально вздохнул, вспоминая о прошлом.
– В тот вечер я сопровождал его до самого дома. Обычно, когда Билли отравлял кровь наркотиками, я видел, как его дух покидал свою плоть, а чуть позже возвращался в тело. Иногда он пропадал на час или два. В это время его тело звучало, как пустой сосуд. Но в тот день Билли Блейк заперся в спальне. Он глотал таблетки, нюхал порошок и вдыхал дым из полиэтиленового пакета. Затем его дух покинул тело и больше не вернулся назад.
Мое сердце сжалось от холодного озноба.
– Я наблюдал за ним семь часов, – заверил меня Джеймс.
Аллеи за стеклянной дверью опустели. Ученики и преподаватели переместились в район школьной автостоянки. Я начинала гонку со временем и рисковала отстать от мистера Брауна.
– Чуть позже в тело Билли пробралась какая-то злобная сущность, – продолжил мой собеседник. – Я пытался разбудить его, но дух парня не желал возвращаться. Мне пришлось войти внутрь, чтобы отпугнуть эту дрянь. Но проблема заключалась в том, что она не боялась меня. Я не мог прогнать ее. Я не мог открыть глаза или хотя бы пошевелить одним пальцем. Тело погибало от яда и слабости. Зло спасовало лишь тогда, когда в комнату вломился брат Билли. Он вызвал «Скорую помощь», и темная сущность исчезла.
Джеймс замолчал, как будто завершил свою историю.
– Что случилось дальше?
– Меня отвезли в реанимацию. Ожидая сообщения врачей, брат Билли едва не продолбил кулаками дырку в стенке. А я оставался в теле, когда из крови выводили яды. Это было пугающее переживание.
Наверное, я выглядела испуганной.
– Все уже закончилось, – успокоил меня Джеймс. – Зато я теперь здесь. С тобой.
– Разве зло, которое пыталось овладеть телом Билли, не выглядело как человек или зверь?
Похоже, читая книги Толкиена через плечо хозяина, я слишком увлеклась «Средиземьем». Однако мне казалось важным знать описание врага. Джеймс покачал головой, как будто не хотел делиться с леди столь ужасными подробностями. Мне очень нравились его приключения, хотя я по-прежнему считала их невозможными.
– У тебя сохранились какие-нибудь воспоминания Билли?
– Нет, – ответил он. – И это делает жизнь в чужом теле невероятно сложной.
– Где находилось твое призрачное место?
Чем дольше я разговаривала с ним, тем больше мне хотелось знать.
– Это парк в нескольких милях отсюда. Там когда-то стоял двухэтажный дом, в котором я родился.
– Ты помнишь что-нибудь из жизни Джеймса Диардона?
– Когда я был Светом, то вообще ничего не помнил. Но с тех пор, как я вошел в чужое тело, ко мне стали возвращаться некоторые моменты прежней жизни. Не знаю, почему.
– Ты уже вспомнил свою смерть?
– Еще нет, – ответил он. – Хотя отголоски из прошлого приходят ежедневно. И их все больше и больше.
– Если твоим призрачным местом был родной дом, то ты, наверное, видел своих прежних родственников? – предположила я.
– Дом сгорел задолго до того, как я стал призраком. Пока я не попал в тело Билли, мне было непонятно, почему это место удерживало меня. Я просто знал, что не могу отойти от него дальше, чем на сотню футов.
– А что ты чувствовал, когда пытался пересечь границы места?
– Если я удалялся больше, чем на сотню футов… – Он немного подумал и сократил описание: – Все становилось очень плохо. Мне приходилось возвращаться.
Меня озарило странное понимание:
– Тебе казалось, что в твое тело вливалась ледяная вода?
Он бросил на меня сочувствующий взгляд:
– Нет. В моем случае это больше походило на ослепительный свет и ветер, который разрывал меня на части.
Мы посмотрели друг другу в глаза, представляя ад, уготовленный для каждого из нас. «Неужели Бог такой безжалостный, – подумала я. – Как Он может мучить Джеймса?» Наказывая меня, Он действовал справедливо. Я чувствовала, что совершила какой-то непростительный грех. Но Джеймс!.. Это было неправильно.
– Ты провел почти сто лет на одном акре земли? – спросила я. – В абсолютном одиночестве?
– Через несколько лет там разбили общественный парк, – ответил он.
Мне захотелось заплакать.
– И у тебя не было ни книг, ни света лампы по ночам?
– Иногда люди читали в парке книги. В основном ужастики или комиксы.
– Никакой поэзии, – прошептала я. – Ни Шекспира, ни Остина.
Наверное, Джеймс решил развеселить меня.
– Прикинь, – сказал он с лукавой улыбкой. – Однажды я сидел с десятилетней девочкой и читал ее комикс о Франкенштейне.
– Это просто чудовищно!
– Теперь все в порядке.
Джеймс заметил, что я готова разреветься. Он сунул руку в карман и сконфуженно усмехнулся:
– Я хотел предложить тебе носовой платок, но вспомнил, что у меня никогда не было его. И даже если бы был…
Его слова рассмешили меня:
– А что ты вспомнил из прошлой жизни?
Он выпрямился, когда мимо стеклянной будки прошел школьный уборщик.
Я ожидала его неподалеку от классной комнаты – у перечного дерева, которое росло в пяти ярдах от порога. Когда, казалось, прошел целый год, дверь распахнулась, и из аудитории вывалилась толпа взъерошенных ребят и девушек. Их группа направилась по аллее к другим зданиям, я спряталась за гладким стволом. Наконец появился тот парень – сумка с книгами через плечо, челка криво зачесана на левую бровь. Мои внутренности нервно сжались от непонятного возбуждения. Он с опущенной головой приблизился к дереву и остановился на аллее в пяти футах от меня. Его губы растянулись в улыбке. Он смотрел на землю. Ни одного взгляда в мою сторону. Выждав момент, юноша вновь зашагал по дорожке. Не в силах противиться своим желаниям, я пошла за ним.
Уходя, я чувствовала, что мистер Браун идет к административному зданию, как он часто поступал в это время дня. Во мне возникло неприятное напряжение, угрожавшее разорвать какую-то важную нить в моей вселенной. С одной стороны, меня тянул хозяин, с другой – интригующая тайна. Дорожка аллеи расходилась к двум школьным корпусам, и я позволила мистеру Брауну идти своим путем. Парень начинал сердить меня. Он свернул в небольшой тупик между кафетерием и гимнастическим залом, где повара оставляли бидоны и коробки с пустыми бутылками. Я уныло последовала за ним и с недоумением остановилась, когда он приблизился к стене. У меня промелькнула мысль, что этот странный юноша сейчас пройдет сквозь нее. Но чуда не случилось. Он застыл на месте в трех шагах от задней двери кафетерия.
К своему изумлению, я подошла к нему и, встав за его спиной, спросила:
– Ты слышишь мой голос?
– Разве у меня нет ушей?
Я вздрогнула от неожиданности. Но зачем тогда было задавать такой вопрос?
– И ты видишь меня?
Он медленно обернулся и, склонив голову, искоса посмотрел в мои глаза из-под темной челки. На его губах играла улыбка:
– Конечно.
Я отступила на шаг.
– Что ты за существо?
– Тебя интересует моя родословная?
Он осторожно повернулся ко мне. Сосулька страха встала поперек моего горла.
– Почему ты видишь меня? – прошептала я.
Всю мою рассудительность смыло волной паники. Остатки манер растворились в тревоге.
– Пожалуйста, не бойся, – сказал юноша.
Он больше не улыбался. Он выглядел озабоченным.
– Нет! Не говори со мной!
Мне казалось, что я выговариваю ему. Мы не были знакомы, и я как бы напоминала ему об этом. Тем временем все внутри меня сжималось – мистер Браун удалился на недопустимое расстояние. Резкая боль уже впилась в мои кости. Я осмотрелась по сторонам, почти убежденная, что стала заметной для любого из смертных. Вокруг нас никого не было. Когда я снова повернулась к парню, то встретила сочувствующий взгляд, и меня накрыла волна смущения. Взломав холодную корку оцепенения, я бросилась прочь, как девчонка, напуганная криком совы.
Мне стыдно признаваться, как страшно мне было во время того разговора. Наверное, я выглядела жалкой. В моих ушах звучал стон Гамлета: «Бедный дух!»[2] Весь следующий день я оставалась рядом с мистером Брауном – конечно, кроме тех моментов, когда он ходил в туалет или ванную комнату. Пока он вел урок с тем самым классом, я скрывалась в школьной библиотеке, заглядывая в книги через плечи учеников и отсчитывая минуты до очередного звонка.
Утром мистер Браун поднялся на час раньше обычного, чтобы сделать пробежку. Когда мы вернулись и увидели его жену на кухне – за приготовлением кофе, – на ней была только дырявая спортивная майка. Мистер Браун решил, что хочет провести немного времени с супругой. Когда они устроились в одном из кухонных кресел, я выскочила в сад. В иные дни меня бы огорчило, что мы вновь пропускаем наш писательский час перед первым уроком. Но сегодня, пока я стояла в крохотном дворике и рассеянно смотрела на пустую птичью купальню, меня одолевали странные мысли. Мне было интересно, что делал сейчас юноша, способный говорить со мной. Я вдруг представила его в обществе девушки, издающей те же звуки, что доносились из кухонного окна. Эти мысли не понравились мне. Я содрогнулась от острого укола ревности.
Когда мы с мистером Брауном поехали в школу, я по-прежнему была расстроена и даже немного разгневана. У нас оставалось лишь полчаса для работы над рукописью. Он расслабленно улыбался, приглаживая волосы, все еще влажные после торопливого приема душа. Меня раздражал его счастливый вид. Этим утром я захотела, чтобы миссис Браун уехала куда-нибудь. Например, навестить свою семью. Куда угодно, лишь бы далеко и надолго. В моих ушах все еще звучали ее сладкие стоны. Наверное, мысли моего хозяина тоже блуждали в неведомых далях. Он вел машину, выставив левый локоть из открытого окна. Ветер ерошил волосы у него на голове.
Я принялась думать о другом. Мне не терпелось поговорить с тем парнем, который видел меня, – пусть даже то, что он способен мне рассказать, окажется страшным или болезненным. Что могло быть хуже неосведомленности и вечного стремления прятаться? После обеда я осталась в классной комнате – в привычном месте за флагом. Там я чувствовала себя в безопасности. Когда начали входить первые ученики, мистер Браун записывал на доске текущее задание. Мое сердце трепетало от ожидания. При виде очередной взъерошенной головы я замирала на мгновение. Мне хотелось, чтобы это был он. Однако юноши и девушки входили, а мой прежний собеседник не появлялся.
Затем прозвенел звонок, и я пришла в ужас. Ученики шептались, хихикали и вытаскивали из сумок тетради. Мистер Браун начал урок. Юноши, способного видеть меня, по-прежнему не было. Взглянув на его пустую парту в среднем ряду, я представила себе, как он материализуется из воздуха. Это не помогло. Я прошла перед мистером Брауном и, встав в открытом дверном проеме, осмотрела аллею в одну и в другую сторону. На глаза мне попались только белка и садовник с граблями. Это меня тоже не устроило. Я снова прошла через класс и остановилась перед окнами в задней части комнаты. Оттуда можно было видеть игровые площадки. По травянистому полю носились бейсболисты, но того, кто мог говорить со мной, среди них не оказалось. Я осмотрела тротуар за оградой. Ни одного человека, похожего на странного юношу. На скамейках вдоль лужайки я его тоже не нашла. И у фонтана. «Этот тип нарочно не пришел, – подумала я. – Он решил наказать меня за мое бегство».
Мне никак не удавалось успокоиться. Пройдя перед столом учителя, я еще раз выглянула в открытую дверь. Мимо мелькнула тень птицы, и больше не было ничего интересного. Я уже чувствовала приближение паники, когда повернулась и увидела его. Он стоял у своей парты и смотрел на меня. Наши взгляды встретились. В тот момент мне не помешал бы веер, чтобы скрыть пылавшее лицо и бурлившие чувства. Он довел меня до отчаяния. И сейчас он видел, в каком состоянии я находилась.
– Вы опоздали, мистер Блейк, – сказал мой хозяин. – Присаживайтесь.
Вероятно, парень вошел в класс, пока я находилась у заднего окна. На какой-то момент я оцепенела в замешательстве. Впрочем, он тоже выглядел смущенным. Наверное, он не ожидал, что я буду искать его с такой неистовой страстью. Юноша сел за парту и бросил свою сумку на пол. Его щеки пылали румянцем. Я отвернулась, медленно прошла к стойке с флагом и замерла там. Через несколько долгих минут мне удалось успокоиться. Я оглянулась и увидела, что странный парень сидел над открытой книгой, поверх которой лежала вырванная из блокнота страница. Он смотрел на меня безо всякой враждебности. Наоборот, очень нежно. И когда продолжительность наших сцепленных взглядов начала уже тревожить меня, он вежливо кивнул и опустил голову вниз – жест был похож на благородный поклон. Это воодушевило меня. Я медленно прошла вдоль стены и остановилась у пустой парты рядом с его столом.
Юноша взял огрызок карандаша и что-то написал на вырванной странице, лежавшей поверх раскрытой книги. Он придвинул лист ближе ко мне. Я склонилась через проход и прочитала короткую фразу: «Где ты была?» Меня удивила его фамильярность. Хотя, признаюсь, одновременно она и польстила мне. Я почувствовала нервный трепет, потому что в повседневном мире появилась осязаемая ссылка на мое существование. Мне захотелось убежать за стойку с флагом. Он подтянул лист к себе, сделал новую запись и сдвинул страницу к самому краю стола. Я легко прочитала его послание. Оно гласило: «Пожалуйста, не бойся. Я хочу быть твоим другом».
Не стану лгать. Тот факт, что он в отличие от других учеников не интересовался уроком, интриговал меня. Я наблюдала за ним, пока он смотрел на классную доску. Коричневая обложка на учебнике английской литературы пестрела маленькими рисунками каких-то мифологических животных. Наконец мне удалось выдавить из себя несколько слов:
– Я пряталась от тебя.
Он снова начал писать на странице блокнота. Я с дрожью ожидала, когда лист вновь скользнет ко мне. Текст был следующим: «После урока иди за мной. Я очень хочу поговорить с тобой».
Кто-то очень хотел поговорить со мной!
Я вздрогнула. В класс вошла девушка, обычно занимавшая ту парту, около которой я сейчас стояла. Она передала мистеру Брауну записку от родителей и направилась к нам. Мне пришлось отойти к стене. Я увидела, как мой собеседник вложил исписанный лист в учебник. Честно говоря, мне было страшно отводить от него взгляд. Я смотрела на парня, как на волшебный оазис, и, словно затерявшаяся в пустыне странница, боялась, что он окажется миражом. Но юноша не исчезал. И я испытала удовольствие оттого, что он совершенно не обращает внимания на юную леди, сидевшую теперь через проход от него. Он придвинул стул к столу, притворяясь, что слушает мистера Брауна. Затем мой заботливый и таинственный собеседник искоса взглянул на меня и подмигнул с озорной улыбкой.
После звонка он медленно закрыл учебник. Остальные ученики собрали вещи и направились к двери. Странный юноша тоже бросил в сумку свои принадлежности, а на полпути из класса повернулся ко мне. Легким движением головы он поманил меня за собой. Я последовала за ним по проходу, затем через порог и дальше по аллее. Он шел, не оборачиваясь. Тупик с использованной тарой и бидонами, где мы останавливались раньше, был уже занят какой-то парочкой. Парень и девушка держали друг друга за руки и о чем-то тихо шептались. Мой проводник взглянул в их сторону и снова зашагал по дорожке. Он свернул за угол библиотеки и вошел в телефонную будку, которая располагалась рядом с торговыми автоматами. Старомодная кабинка напоминала стеклянный гроб, поставленный на один из торцов. Бросив сумку под ноги и сняв трубку с крюка, парень посмотрел мне в глаза.
– Как твое имя? – спросил он.
У меня перехватило дыхание.
– Как мне называть тебя?
Не то чтобы я забыла свое имя… просто никто не спрашивал меня о нем долгое время.
– Элен, – ответила я.
Юноша посмотрел по сторонам и убедился, что нас никто не подслушивает. Затем он вжался в угол узкой будки и поманил меня рукой, приглашая войти в стеклянную кабинку. Несмотря на шок, я придвинулась к нему, и он закрыл за мной дверь. Я поняла, что теперь он может говорить, не боясь посторонних ушей.
– Значит, Элен, – сказал странный парень.
– А ты мистер Блейк, – прошептала я.
Он улыбнулся. Какое чудное мгновение!
– Не совсем, – ответил юноша. – Я Джеймс.
Последовало неловкое молчание. Он смотрел мне в глаза, а я… Я была такой смущенной, что едва могла говорить:
– Почему ты видишь меня?
Мне хотелось плакать. «Спасибо, Господи, что Ты сделал это».
– Я похож на тебя, – ответил Джеймс. Когда я недоуменно заморгала, он добавил: – Можешь считать меня призраком.
– Ты Свет?
Я не могла поверить этому.
– Свет?
Он тут же понял и принял мою терминологию:
– Да.
– Но такого не может быть!
– Я позаимствовал эту плоть, – сказал Джеймс. – И я не увидел бы тебя, если бы не вошел в чужое тело.
Когда кто-то проходил мимо будки, он подносил телефонную трубку к уху, а затем рассеянно опускал ее к груди.
– Так лучше слышно? – с улыбкой произнес он в микрофон. – Мисс Элен, я прошу прощения за свой вопрос. Почему вчера ты пряталась от меня?
– Не знаю. Я испугалась.
– Пожалуйста, не бойся меня.
Джеймс казался таким умным и ловким. Он вел себя среди Живых так, словно был одним из них. Я спросила у него:
– Как много времени прошло после твоей смерти?
– Восемьдесят пять лет.
– Сколько тебе было, когда ты умер? – поинтересовалась я.
– Двадцать девять.
Я вдруг поняла, что даже если бы он умер в сто девять лет, то выглядел бы сейчас в заимствованном теле на те же семнадцать. Наверное, я покраснела или как-то внешне изменилась. Во всяком случае, он наблюдал за мной с возросшим интересом.
– Ты встречал существ, похожих на меня?
Мысль, что я могу быть заурядным призраком, необъяснимо ранила меня.
– Нет, – ответил он. – Теперь, войдя в живое тело, я часто вижу других духов. Но они выглядят иначе.
Он обладал каким-то невыразимым качеством, которое раз за разом обезоруживало меня.
– Мистер Блейк… – нерешительно сказала я. – Это же не твоя фамилия, верно?
– По старым документам я Джеймс Диардон. Но если ты не будешь называть меня по имени, я расценю это как оскорбление.
Он вновь лишил меня дара речи. Воистину, несносный человек.
– Пожалуйста, произнеси мое имя.
– Джеймс…
Слово казалось несколько странным.
– Почему ты сделал это? – После некоторого молчания я переформулировала вопрос: – Как ты забрал тело мистера Блейка?
– Он покинул его, – ответил мой собеседник. – Оставил плоть и ум, словно пустой дом с открытой дверью.
Похоже, ему не терпелось рассказать мне о своем приключении.
– Но почему тело не умерло, когда его дух отправился странствовать? – поинтересовалась я.
– Наверное, тело не хотело погибать, – сказал он, явно гордясь своей удачей. – Его дух решил уйти. Мне трудно это объяснить. Представь, что посреди путешествия команда покинула корабль, а судно осталось пригодным для плавания.
Внезапно он нахмурился. Что-то в моем взгляде устыдило его.
– Это кажется не очень правильным, – тихо прошептала я. – Как кража.
– Пусть лучше это тело будет у меня, чем у какой-нибудь темной сущности…
За его карими глазами промелькнула тень страшной и необыкновенной истории.
– Что еще за темная сущность?
– Если корабль оставлен на произвол судьбы, его могут захватить злые пираты.
Телефонная трубка снова опустилась на грудь Джеймса. Я поднесла руку к уху, и он с улыбкой исправил свою ошибку.
– Как долго ты уже в теле мистера Блейка?
– С девятого сентября.
Ровно две недели.
– Тогда почему ты увидел меня только в понедельник?
– Это был мой первый день возвращения в школу, – ответил Джеймс. – Тело Билли нуждалось в медицинской помощи. Я неделю провалялся в постели.
– Что с ним случилось?
Джеймс печально посмотрел на меня:
– Парень принял столько наркотиков, что едва не умер.
– А как ты понял, что его тело было пустым? – спросила я.
Многие ученики в классе мистера Брауна тоже казались мне бездушными и пустоголовыми.
– Когда дух уходит, тело резонирует, как полый предмет. Меняет звучание.
– Оно звенит? Как школьный звонок?
– Нет. – Он задумчиво посмотрел на меня. – Тела, заполненные душами, кажутся мне твердыми, как потолочные балки. Пустые тела создают вибрацию. К примеру, когда ветер обдувает крыши, водосточные трубы иногда гудят, словно совы.
– Ты услышал, как тело Билли издавало гудение?
Меня не покидала мысль, что он подшучивал надо мной.
– Нет! Я заметил, что его тело звучало, как полый предмет. Словно раковина, которую ты держишь около уха. Но я сомневаюсь, что существа, не ставшие Светом, способны воспринимать подобные звуки.
Все это было интересным, как Страна чудес.
– Почему я живу в Свете больше, чем ты, но не знаю ничего из того, что известно тебе?
Джеймс засмеялся.
– Потому что я снова обрел тело, – ответил он. – Порою мне кажется, что прежде я смотрел на мир через темное стекло, а теперь вижу его в ярких красках.
– Как ты нашел тело Билли?
Мой вопрос прозвучал более требовательно, чем мне хотелось бы.
– Я видел его почти каждый день. Он приходил в мое призрачное место, чтобы скрыться от друзей, покурить «травки» или принять таблетки.
Джеймс вздрогнул, когда какой-то ученик, пробегая мимо будки, врезался плечом в стеклянную дверь.
– Я знал, что с ним творились нехорошие вещи. Иногда он звучал, как пустой сосуд. В то время я не понимал, что все это значит. Он казался пустым, но оставался Живым, а не Светом. Я был жестко привязан к моему призрачному месту. Мне хотелось помочь этому парню. Он попал в беду, но я не мог предупредить его родных и близких.
Джеймс печально вздохнул, вспоминая о прошлом.
– В тот вечер я сопровождал его до самого дома. Обычно, когда Билли отравлял кровь наркотиками, я видел, как его дух покидал свою плоть, а чуть позже возвращался в тело. Иногда он пропадал на час или два. В это время его тело звучало, как пустой сосуд. Но в тот день Билли Блейк заперся в спальне. Он глотал таблетки, нюхал порошок и вдыхал дым из полиэтиленового пакета. Затем его дух покинул тело и больше не вернулся назад.
Мое сердце сжалось от холодного озноба.
– Я наблюдал за ним семь часов, – заверил меня Джеймс.
Аллеи за стеклянной дверью опустели. Ученики и преподаватели переместились в район школьной автостоянки. Я начинала гонку со временем и рисковала отстать от мистера Брауна.
– Чуть позже в тело Билли пробралась какая-то злобная сущность, – продолжил мой собеседник. – Я пытался разбудить его, но дух парня не желал возвращаться. Мне пришлось войти внутрь, чтобы отпугнуть эту дрянь. Но проблема заключалась в том, что она не боялась меня. Я не мог прогнать ее. Я не мог открыть глаза или хотя бы пошевелить одним пальцем. Тело погибало от яда и слабости. Зло спасовало лишь тогда, когда в комнату вломился брат Билли. Он вызвал «Скорую помощь», и темная сущность исчезла.
Джеймс замолчал, как будто завершил свою историю.
– Что случилось дальше?
– Меня отвезли в реанимацию. Ожидая сообщения врачей, брат Билли едва не продолбил кулаками дырку в стенке. А я оставался в теле, когда из крови выводили яды. Это было пугающее переживание.
Наверное, я выглядела испуганной.
– Все уже закончилось, – успокоил меня Джеймс. – Зато я теперь здесь. С тобой.
– Разве зло, которое пыталось овладеть телом Билли, не выглядело как человек или зверь?
Похоже, читая книги Толкиена через плечо хозяина, я слишком увлеклась «Средиземьем». Однако мне казалось важным знать описание врага. Джеймс покачал головой, как будто не хотел делиться с леди столь ужасными подробностями. Мне очень нравились его приключения, хотя я по-прежнему считала их невозможными.
– У тебя сохранились какие-нибудь воспоминания Билли?
– Нет, – ответил он. – И это делает жизнь в чужом теле невероятно сложной.
– Где находилось твое призрачное место?
Чем дольше я разговаривала с ним, тем больше мне хотелось знать.
– Это парк в нескольких милях отсюда. Там когда-то стоял двухэтажный дом, в котором я родился.
– Ты помнишь что-нибудь из жизни Джеймса Диардона?
– Когда я был Светом, то вообще ничего не помнил. Но с тех пор, как я вошел в чужое тело, ко мне стали возвращаться некоторые моменты прежней жизни. Не знаю, почему.
– Ты уже вспомнил свою смерть?
– Еще нет, – ответил он. – Хотя отголоски из прошлого приходят ежедневно. И их все больше и больше.
– Если твоим призрачным местом был родной дом, то ты, наверное, видел своих прежних родственников? – предположила я.
– Дом сгорел задолго до того, как я стал призраком. Пока я не попал в тело Билли, мне было непонятно, почему это место удерживало меня. Я просто знал, что не могу отойти от него дальше, чем на сотню футов.
– А что ты чувствовал, когда пытался пересечь границы места?
– Если я удалялся больше, чем на сотню футов… – Он немного подумал и сократил описание: – Все становилось очень плохо. Мне приходилось возвращаться.
Меня озарило странное понимание:
– Тебе казалось, что в твое тело вливалась ледяная вода?
Он бросил на меня сочувствующий взгляд:
– Нет. В моем случае это больше походило на ослепительный свет и ветер, который разрывал меня на части.
Мы посмотрели друг другу в глаза, представляя ад, уготовленный для каждого из нас. «Неужели Бог такой безжалостный, – подумала я. – Как Он может мучить Джеймса?» Наказывая меня, Он действовал справедливо. Я чувствовала, что совершила какой-то непростительный грех. Но Джеймс!.. Это было неправильно.
– Ты провел почти сто лет на одном акре земли? – спросила я. – В абсолютном одиночестве?
– Через несколько лет там разбили общественный парк, – ответил он.
Мне захотелось заплакать.
– И у тебя не было ни книг, ни света лампы по ночам?
– Иногда люди читали в парке книги. В основном ужастики или комиксы.
– Никакой поэзии, – прошептала я. – Ни Шекспира, ни Остина.
Наверное, Джеймс решил развеселить меня.
– Прикинь, – сказал он с лукавой улыбкой. – Однажды я сидел с десятилетней девочкой и читал ее комикс о Франкенштейне.
– Это просто чудовищно!
– Теперь все в порядке.
Джеймс заметил, что я готова разреветься. Он сунул руку в карман и сконфуженно усмехнулся:
– Я хотел предложить тебе носовой платок, но вспомнил, что у меня никогда не было его. И даже если бы был…
Его слова рассмешили меня:
– А что ты вспомнил из прошлой жизни?
Он выпрямился, когда мимо стеклянной будки прошел школьный уборщик.