– Клянусь.
Джеймс доставал из коробки предметы и выкладывал их один за другим на постель. Учебник по истории искусств, на ярлыке которого виднелся штамп «$1.00». Журнал для фотолюбителей. Потрепанный сборник рассказов. Почти развалившийся томик стихов Роберта Фроста. И наконец – блокнот с пером вместо закладки. Под эластичную ленту-застежку с липучкой был засунут карандаш. Я засмеялась при виде таких «сокровищ».
– Мне хотелось бы слушать тайком любимую музыку, – сказал Джеймс. – Но Митч продал плеер и компьютер Билли. Ему нужно было оплатить услуги реанимации. Сама понимаешь. Парень чуть не умер в больнице…
Джеймс пожал плечами. Я заглянула в коробку и увидела лист линованной бумаги. Судя по нескольким рукописным словам, это была страница с нашей перепиской. Я затрепетала от удовольствия. Он считал меня частью своих сокровищ.
Затем произошло нечто странное. Джеймс взглянул на меня, и его лицо побледнело. Я даже подумала, что ему стало дурно. Он подошел к двери и снял цепочку, затем вернулся к постели и бережно собрал «сокровища» в коробку.
– Боюсь, что я вел себя эгоистично, – хмуро сказал он. – Наверное, этот дом как тюрьма для тебя.
Заметив мой недоуменный взгляд, Джеймс попытался объяснить свои слова:
– Еще вчера ты жила в мире книг и прекрасной музыки. В доме мистера Брауна висели не журнальные вырезки, а настоящие картины. С чего я взял, что ты захочешь делить со мной эту пещеру? Прости меня за самоуверенность.
Его слова удивили меня. Я с сожалением смотрела, как он засовывал под кровать коробку с тайными сокровищами.
– Кстати, первыми библиотеками были стены пещер, – напомнила я. – И первыми картинными галереями.
Он покраснел, и его румянец на щеках вернул в мой мир былую гамму цветов.
– Тем не менее, мисс Элен, я совершил нехороший поступок. Мне так хотелось быть с тобой, что я увлек тебя из богатого дома во мрак нищеты. И если ты откажешься от меня, я полностью приму твое решение.
Мне давно уже не уделяли столько внимания. Наверное, поэтому я отважилась на смелый ответ:
– Ты можешь видеть и слышать меня. Это делает тебя самым дорогим и привлекательным человеком в моем мире.
Он долго не сводил с меня глаз:
– Тогда я твой бессменный зритель.
Дверь снова с грохотом открылась, и в комнату заглянул его брат Митч:
– Телефон.
Джеймс недоуменно посмотрел на него.
– На трубке один из твоих засранцев, – раздраженным тоном пояснил мужчина. – Ты будешь говорить с ним?
Джеймс вскочил на ноги и последовал за Митчем в коридор. Я рассеянно осмотрела стены, завешенные фотографиями. Мой взгляд скользнул по рисункам Билли, которые лежали на столе, – блокнотным страницам, разрисованным монстрами. Какое-то время я рассматривала чудовищ с выпученными и налитыми кровью глазами, с дымящимися ноздрями и мускулистыми ногами. С их оскаленных клыков сочилась слюна. Края страниц трепетали от моих эмоций. Затем я заметила журнальную вырезку, приклеенную скотчем к стене у кровати. Это был снимок молодой женщины в белом хлопчатобумажном платье. Она стояла под водопадом. Ткань намокла, прилипла к телу и стала полупрозрачной. Голова женщины была откинута назад, глаза закрыты, губы раздвинуты в томной неге. Я видела такие картинки на майках парней и на книжных обложках, но меня смутил тот факт, что этот эротичный образ висел у изголовья кровати, на которой спал Джеймс. Я почувствовала волну горячей ревности и поэтому не сразу вспомнила, что фривольный снимок был выбран Билли Блейком, а не Джеймсом.
Когда мой друг вернулся, он выглядел озабоченным. Джеймс хотел закрыть дверь, но Митч размашистым ударом ладони распахнул ее настежь.
– Ты никуда не пойдешь этим вечером, – сердито рявкнул он.
– Как скажешь, – ответил Джеймс, встав между мной и братом.
– И чтобы я не видел здесь этого паршивца!
– Он не придет сюда, – заверил его Джеймс.
– Ты и шагу не сделаешь без моего разрешения, – напомнил Митч.
– Я знаю.
Мужчина хмуро посмотрел на Джеймса.
– Ты не должен запираться в комнате, – сказал он.
– У меня болит голова.
Лицо Митча помрачнело:
– Ты снова принял дурь?
– Нет, – ответил расстроенный Джеймс.
– Если будешь лгать мне, я выдеру тебя ремнем.
– Я не обманываю. Мне просто не хочется зависать с твоими друзьями.
Странно, но эти слова успокоили Митча. Он покачал головой и закрыл дверь. Джеймс снова защелкнул цепочку и, вернувшись к постели, сел на одеяло.
– Извини за все эти вторжения, – сказал он. – Мне хочется задать тебе сотни вопросов. Я даже не знаю, с чего начать.
Он неловко передвинулся и скрестил ноги.
– Ты смелый! – прошептала я. – Лично мне не хватило бы мужества стать одной из них.
Его долгий взгляд напомнил мне о тех моментах, когда мистер Браун буквально замирал над строками любимых произведений. Он погружался в описанный образ и подолгу не переворачивал страницу, как бы мне того ни хотелось. Это воспоминание о нем и моих недавних муках во время бури отрезвили меня, как холодный душ. Представив, что мне придется провести ночь рядом с Джеймсом, я не на шутку встревожилась.
– Тебя, наверное, тянет ко сну? – спросил он, как будто читая мои мысли.
– А разве ты спал? Когда был Светом?
– Нет, – ответил он. – Но если ты хочешь – можешь отдыхать и ни о чем не беспокоиться. Я отличаюсь от людей, с которыми ты была прежде. Я похож на тебя.
Джеймс похлопал ладонью по одеялу, и я с трепетом легла.
– Успокойся, мисс Элен.
Он снова вытащил из-под кровати коробку с «сокровищами». Я посмотрела на потолок и увидела там приклеенную картинку – единственную в комнате, которая, как мне казалось, подходила Джеймсу. Это был снимок серого волка, стоящего на снегу в тени темных сосен. Густой зимний мех; золотистые глаза, направленные прямо в объектив фотоаппарата.
Джеймс начал читать стихотворение:
Открыв вновь глаза, я обнаружила, что свет над головой погашен. У кровати, словно свеча, сияла крохотная лампа. Джеймс спал на полу, подложив под голову свернутую куртку. Из гостиной доносились голоса и музыка. Я встала на колени рядом с Джеймсом и тихо прошептала:
– Иди в постель.
Он не открыл глаз, однако наморщил лоб, будто пытаясь расшифровать фразу на мертвом языке. Я придвинулась ближе к его уху и сказала чуть громче:
– Джеймс, иди в постель!
Все так же не открывая глаз, он медленно перекатился на бок и сел лицом к кровати, затем перебрался на матрас и тут же уснул. Я смотрела на его лицо – красивое, бледно-золотистое в сиянии лампы. Расслабленные руки, полуоткрытые ладони, неподвижные длинные пальцы. Его грудь почти незаметно приподнималась и опускалась. Я вытянула руку, собираясь выключить лампу, но, конечно, не смогла нажать на кнопку.
5
Джеймс доставал из коробки предметы и выкладывал их один за другим на постель. Учебник по истории искусств, на ярлыке которого виднелся штамп «$1.00». Журнал для фотолюбителей. Потрепанный сборник рассказов. Почти развалившийся томик стихов Роберта Фроста. И наконец – блокнот с пером вместо закладки. Под эластичную ленту-застежку с липучкой был засунут карандаш. Я засмеялась при виде таких «сокровищ».
– Мне хотелось бы слушать тайком любимую музыку, – сказал Джеймс. – Но Митч продал плеер и компьютер Билли. Ему нужно было оплатить услуги реанимации. Сама понимаешь. Парень чуть не умер в больнице…
Джеймс пожал плечами. Я заглянула в коробку и увидела лист линованной бумаги. Судя по нескольким рукописным словам, это была страница с нашей перепиской. Я затрепетала от удовольствия. Он считал меня частью своих сокровищ.
Затем произошло нечто странное. Джеймс взглянул на меня, и его лицо побледнело. Я даже подумала, что ему стало дурно. Он подошел к двери и снял цепочку, затем вернулся к постели и бережно собрал «сокровища» в коробку.
– Боюсь, что я вел себя эгоистично, – хмуро сказал он. – Наверное, этот дом как тюрьма для тебя.
Заметив мой недоуменный взгляд, Джеймс попытался объяснить свои слова:
– Еще вчера ты жила в мире книг и прекрасной музыки. В доме мистера Брауна висели не журнальные вырезки, а настоящие картины. С чего я взял, что ты захочешь делить со мной эту пещеру? Прости меня за самоуверенность.
Его слова удивили меня. Я с сожалением смотрела, как он засовывал под кровать коробку с тайными сокровищами.
– Кстати, первыми библиотеками были стены пещер, – напомнила я. – И первыми картинными галереями.
Он покраснел, и его румянец на щеках вернул в мой мир былую гамму цветов.
– Тем не менее, мисс Элен, я совершил нехороший поступок. Мне так хотелось быть с тобой, что я увлек тебя из богатого дома во мрак нищеты. И если ты откажешься от меня, я полностью приму твое решение.
Мне давно уже не уделяли столько внимания. Наверное, поэтому я отважилась на смелый ответ:
– Ты можешь видеть и слышать меня. Это делает тебя самым дорогим и привлекательным человеком в моем мире.
Он долго не сводил с меня глаз:
– Тогда я твой бессменный зритель.
Дверь снова с грохотом открылась, и в комнату заглянул его брат Митч:
– Телефон.
Джеймс недоуменно посмотрел на него.
– На трубке один из твоих засранцев, – раздраженным тоном пояснил мужчина. – Ты будешь говорить с ним?
Джеймс вскочил на ноги и последовал за Митчем в коридор. Я рассеянно осмотрела стены, завешенные фотографиями. Мой взгляд скользнул по рисункам Билли, которые лежали на столе, – блокнотным страницам, разрисованным монстрами. Какое-то время я рассматривала чудовищ с выпученными и налитыми кровью глазами, с дымящимися ноздрями и мускулистыми ногами. С их оскаленных клыков сочилась слюна. Края страниц трепетали от моих эмоций. Затем я заметила журнальную вырезку, приклеенную скотчем к стене у кровати. Это был снимок молодой женщины в белом хлопчатобумажном платье. Она стояла под водопадом. Ткань намокла, прилипла к телу и стала полупрозрачной. Голова женщины была откинута назад, глаза закрыты, губы раздвинуты в томной неге. Я видела такие картинки на майках парней и на книжных обложках, но меня смутил тот факт, что этот эротичный образ висел у изголовья кровати, на которой спал Джеймс. Я почувствовала волну горячей ревности и поэтому не сразу вспомнила, что фривольный снимок был выбран Билли Блейком, а не Джеймсом.
Когда мой друг вернулся, он выглядел озабоченным. Джеймс хотел закрыть дверь, но Митч размашистым ударом ладони распахнул ее настежь.
– Ты никуда не пойдешь этим вечером, – сердито рявкнул он.
– Как скажешь, – ответил Джеймс, встав между мной и братом.
– И чтобы я не видел здесь этого паршивца!
– Он не придет сюда, – заверил его Джеймс.
– Ты и шагу не сделаешь без моего разрешения, – напомнил Митч.
– Я знаю.
Мужчина хмуро посмотрел на Джеймса.
– Ты не должен запираться в комнате, – сказал он.
– У меня болит голова.
Лицо Митча помрачнело:
– Ты снова принял дурь?
– Нет, – ответил расстроенный Джеймс.
– Если будешь лгать мне, я выдеру тебя ремнем.
– Я не обманываю. Мне просто не хочется зависать с твоими друзьями.
Странно, но эти слова успокоили Митча. Он покачал головой и закрыл дверь. Джеймс снова защелкнул цепочку и, вернувшись к постели, сел на одеяло.
– Извини за все эти вторжения, – сказал он. – Мне хочется задать тебе сотни вопросов. Я даже не знаю, с чего начать.
Он неловко передвинулся и скрестил ноги.
– Ты смелый! – прошептала я. – Лично мне не хватило бы мужества стать одной из них.
Его долгий взгляд напомнил мне о тех моментах, когда мистер Браун буквально замирал над строками любимых произведений. Он погружался в описанный образ и подолгу не переворачивал страницу, как бы мне того ни хотелось. Это воспоминание о нем и моих недавних муках во время бури отрезвили меня, как холодный душ. Представив, что мне придется провести ночь рядом с Джеймсом, я не на шутку встревожилась.
– Тебя, наверное, тянет ко сну? – спросил он, как будто читая мои мысли.
– А разве ты спал? Когда был Светом?
– Нет, – ответил он. – Но если ты хочешь – можешь отдыхать и ни о чем не беспокоиться. Я отличаюсь от людей, с которыми ты была прежде. Я похож на тебя.
Джеймс похлопал ладонью по одеялу, и я с трепетом легла.
– Успокойся, мисс Элен.
Он снова вытащил из-под кровати коробку с «сокровищами». Я посмотрела на потолок и увидела там приклеенную картинку – единственную в комнате, которая, как мне казалось, подходила Джеймсу. Это был снимок серого волка, стоящего на снегу в тени темных сосен. Густой зимний мех; золотистые глаза, направленные прямо в объектив фотоаппарата.
Джеймс начал читать стихотворение:
Голос Джеймса сплетался с тихими стонами ветра, доносившимися снаружи. Я успокоилась. Шум в соседней комнате затих…
Я знала в глубине души, чей лес темнел передо мной,
Хотя его поместье находилось в ближней деревушке.
Не ведал он, что я вернусь сюда зимой
И растворюсь в сугробах на опушке.
Открыв вновь глаза, я обнаружила, что свет над головой погашен. У кровати, словно свеча, сияла крохотная лампа. Джеймс спал на полу, подложив под голову свернутую куртку. Из гостиной доносились голоса и музыка. Я встала на колени рядом с Джеймсом и тихо прошептала:
– Иди в постель.
Он не открыл глаз, однако наморщил лоб, будто пытаясь расшифровать фразу на мертвом языке. Я придвинулась ближе к его уху и сказала чуть громче:
– Джеймс, иди в постель!
Все так же не открывая глаз, он медленно перекатился на бок и сел лицом к кровати, затем перебрался на матрас и тут же уснул. Я смотрела на его лицо – красивое, бледно-золотистое в сиянии лампы. Расслабленные руки, полуоткрытые ладони, неподвижные длинные пальцы. Его грудь почти незаметно приподнималась и опускалась. Я вытянула руку, собираясь выключить лампу, но, конечно, не смогла нажать на кнопку.
5
Чувство падения в бездну было таким сильным, что я едва не задохнулась от изумления. А случилось вот что: мы с Джеймсом спали на одеяле, и он в полусне скатился с кровати прямо через меня. Щурясь, он осмотрел комнату, освещенную настольной лампой и лучами рассвета. Затем он быстро повернулся ко мне, и наши взгляды встретились. У него были взъерошенные волосы, а на щеке – отпечатавшийся след от складки одеяла. Я, ничуть не пострадавшая, лежала на постели, съежившись от сильного смущения.
Он осыпал меня извинениями и тихо выскользнул из комнаты. Я не могла поверить чуду. У меня случился сон! Это казалось мне столь же невероятным, как быть увиденной кем-то. Когда Джеймс вернулся, я все еще сидела на одеяле. Меня тревожила мысль о том, что мы спали в одной постели. Закрыв дверь, Джеймс провел рукой по волосам.
– Ты отдохнула? – спросил он.
– Почему я спала этой ночью? Мне с момента смерти не удавалось заснуть.
Он нахмурился и сел рядом со мной.
– Возможно, потому что ты теперь не одна. – Джеймс неуверенно пожал плечами. – Да, это большая проблема. Будучи Светом, ты не имеешь наставника, способного объяснить тебе секреты призрачной жизни. Ты обучаешься правилам только тогда, когда нарушаешь их.
Он потер глаза, словно тело Билли все еще хотело спать. Неожиданно для себя я опустила руку на его плечо. Он лег на кровать. Когда я начала целовать его, он судорожно вздохнул. Его спина изогнулась и выпрямилась. Я прижала Джеймса к стене и, разжав объятия, спросила:
– Тебе больно?
Он покачал головой.
– Мои прикосновения вызывают у тебя чувство холода?
Джеймс рассмеялся:
– Нет, они вызывают… Я такого никогда не чувствовал. Это чудесно.
Мы лежали бок о бок. С одной стороны, это выглядело немного постыдно. С другой – все было так естественно, как если бы два стебля травы прижимались друг к другу под порывами ветра. Наши взгляды сплелись. Он ласкал мои пальцы, сжатые в кулак. Я раскрыла ладонь – цветок, расцветший от внезапного тепла, – и он накрыл ее своей. Снаружи начался дождь. Его шум был похож на шуршание занавеса. Когда плоть Джеймса прикоснулась к субстанции, из которой состояла я, чувство падения превратилось в феерический полет. Я летела к нему через время.
– Почему мы можем ощущать тела друг друга? Когда я прикасалась к мистеру Брауну, он не чувствовал меня.
– Потому что ты касаешься не только пальцев Билли, но и меня внутри него.
Джеймс приподнял мою руку и посмотрел на нее. Затем он приложил ее к своей щеке. Еще раз взглянув на мою ладонь, он принюхался к ней.
– Ты пахнешь жасмином, – прошептал он удивленным тоном.
– Выходит, ты можешь чувствовать мой запах? – спросила я.
– Да, призраки имеют запахи, – ответил Джеймс. – Я полагаю, это какая-то часть, оставшаяся от прошлой жизни. Подобно нашим воспоминаниям.
– Как пахнут другие призраки?
Я почувствовала волну нелепой ревности.
– Вряд ли ты поймешь мои слова. Имеется два вида призраков.
Он снова наслаждался тем, что мог делиться со мной знанием, пришедшим к нему после похищения чужого тела.
– Призраки первого вида знают, что они умерли. Представители второго – не понимают, что мертвы. Оставаясь бестелесным духом, я не видел ни тех, ни других. Но все изменилось, когда мне снова удалось обрести плоть.
Он улыбнулся:
– И еще я уверен, что ты единственная в своем роде. Подобных тебе нет! Ты знаешь, что являешься Светом.
– Скажи, а те призраки, которые считают себя живыми… они говорили с тобой?
– Конечно, нет, – ответил Джеймс. – Они не могут видеть меня и прочих людей. Даже друг друга.
– А что они делают днями и ночами? – спросила я.
– Эти призраки обычно повторяют какое-то действие из прошлого. Они идут домой из школы или моют окна своего дома, которого больше не существует. Они ищут что-то потерянное или убегают от давно погибших людей.
Какая печальная участь.
– И сколько таких призраков ты видел? – спросила я. – Их много? Ты видишь кого-нибудь сейчас?
При этой мысли у меня на коже появились мурашки.
– Ты говоришь о том парне в углу?
Джеймс мотнул подбородком, указывая на изножье кровати. Когда я открыла рот от испуга, он засмеялся.
– Это не смешно.
– Да, ты права.
Он с трудом убрал с лица улыбку.
– Их не так много, как я думал, – сказал Джеймс. – Первый попался мне на глаза в коридоре госпиталя. С тех пор я видел примерно дюжину призраков.
Хотя я знала, что в комнате с нами не было привидений, меня по-прежнему пугала мысль о невидимых существах, которые могли появиться здесь в любую секунду.
– Где, по-твоему, сейчас Билли? – спросила я. – Ты говорил, что видел его только однажды. Значит, он не привязан к брату или дому.
– Я не знаю, где он сейчас, – пожав плечами, сказал Джеймс. – Но мне кажется, что этот парень вообще ни к чему не привязан.
Он посмотрел на стол с рисунками монстров:
– Возможно, Билли скитается по городу, как убежавший ребенок.
Мне стало интересно, на что это похоже: перелетать из дома в дом по собственному желанию. С одной стороны, это выглядело как свобода. С другой – как безнадежное одиночество. Внезапно я почувствовала себя подавленной и отодвинулась в угол. Ситуация напоминала наш разговор в телефонной будке. Слишком много нового за слишком короткий промежуток времени.
– Извини меня за шутку, – сказал он. – За то, что я обманул тебя нсчет призрака в комнате.
Он осыпал меня извинениями и тихо выскользнул из комнаты. Я не могла поверить чуду. У меня случился сон! Это казалось мне столь же невероятным, как быть увиденной кем-то. Когда Джеймс вернулся, я все еще сидела на одеяле. Меня тревожила мысль о том, что мы спали в одной постели. Закрыв дверь, Джеймс провел рукой по волосам.
– Ты отдохнула? – спросил он.
– Почему я спала этой ночью? Мне с момента смерти не удавалось заснуть.
Он нахмурился и сел рядом со мной.
– Возможно, потому что ты теперь не одна. – Джеймс неуверенно пожал плечами. – Да, это большая проблема. Будучи Светом, ты не имеешь наставника, способного объяснить тебе секреты призрачной жизни. Ты обучаешься правилам только тогда, когда нарушаешь их.
Он потер глаза, словно тело Билли все еще хотело спать. Неожиданно для себя я опустила руку на его плечо. Он лег на кровать. Когда я начала целовать его, он судорожно вздохнул. Его спина изогнулась и выпрямилась. Я прижала Джеймса к стене и, разжав объятия, спросила:
– Тебе больно?
Он покачал головой.
– Мои прикосновения вызывают у тебя чувство холода?
Джеймс рассмеялся:
– Нет, они вызывают… Я такого никогда не чувствовал. Это чудесно.
Мы лежали бок о бок. С одной стороны, это выглядело немного постыдно. С другой – все было так естественно, как если бы два стебля травы прижимались друг к другу под порывами ветра. Наши взгляды сплелись. Он ласкал мои пальцы, сжатые в кулак. Я раскрыла ладонь – цветок, расцветший от внезапного тепла, – и он накрыл ее своей. Снаружи начался дождь. Его шум был похож на шуршание занавеса. Когда плоть Джеймса прикоснулась к субстанции, из которой состояла я, чувство падения превратилось в феерический полет. Я летела к нему через время.
– Почему мы можем ощущать тела друг друга? Когда я прикасалась к мистеру Брауну, он не чувствовал меня.
– Потому что ты касаешься не только пальцев Билли, но и меня внутри него.
Джеймс приподнял мою руку и посмотрел на нее. Затем он приложил ее к своей щеке. Еще раз взглянув на мою ладонь, он принюхался к ней.
– Ты пахнешь жасмином, – прошептал он удивленным тоном.
– Выходит, ты можешь чувствовать мой запах? – спросила я.
– Да, призраки имеют запахи, – ответил Джеймс. – Я полагаю, это какая-то часть, оставшаяся от прошлой жизни. Подобно нашим воспоминаниям.
– Как пахнут другие призраки?
Я почувствовала волну нелепой ревности.
– Вряд ли ты поймешь мои слова. Имеется два вида призраков.
Он снова наслаждался тем, что мог делиться со мной знанием, пришедшим к нему после похищения чужого тела.
– Призраки первого вида знают, что они умерли. Представители второго – не понимают, что мертвы. Оставаясь бестелесным духом, я не видел ни тех, ни других. Но все изменилось, когда мне снова удалось обрести плоть.
Он улыбнулся:
– И еще я уверен, что ты единственная в своем роде. Подобных тебе нет! Ты знаешь, что являешься Светом.
– Скажи, а те призраки, которые считают себя живыми… они говорили с тобой?
– Конечно, нет, – ответил Джеймс. – Они не могут видеть меня и прочих людей. Даже друг друга.
– А что они делают днями и ночами? – спросила я.
– Эти призраки обычно повторяют какое-то действие из прошлого. Они идут домой из школы или моют окна своего дома, которого больше не существует. Они ищут что-то потерянное или убегают от давно погибших людей.
Какая печальная участь.
– И сколько таких призраков ты видел? – спросила я. – Их много? Ты видишь кого-нибудь сейчас?
При этой мысли у меня на коже появились мурашки.
– Ты говоришь о том парне в углу?
Джеймс мотнул подбородком, указывая на изножье кровати. Когда я открыла рот от испуга, он засмеялся.
– Это не смешно.
– Да, ты права.
Он с трудом убрал с лица улыбку.
– Их не так много, как я думал, – сказал Джеймс. – Первый попался мне на глаза в коридоре госпиталя. С тех пор я видел примерно дюжину призраков.
Хотя я знала, что в комнате с нами не было привидений, меня по-прежнему пугала мысль о невидимых существах, которые могли появиться здесь в любую секунду.
– Где, по-твоему, сейчас Билли? – спросила я. – Ты говорил, что видел его только однажды. Значит, он не привязан к брату или дому.
– Я не знаю, где он сейчас, – пожав плечами, сказал Джеймс. – Но мне кажется, что этот парень вообще ни к чему не привязан.
Он посмотрел на стол с рисунками монстров:
– Возможно, Билли скитается по городу, как убежавший ребенок.
Мне стало интересно, на что это похоже: перелетать из дома в дом по собственному желанию. С одной стороны, это выглядело как свобода. С другой – как безнадежное одиночество. Внезапно я почувствовала себя подавленной и отодвинулась в угол. Ситуация напоминала наш разговор в телефонной будке. Слишком много нового за слишком короткий промежуток времени.
– Извини меня за шутку, – сказал он. – За то, что я обманул тебя нсчет призрака в комнате.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента