Лебедько Владислав. Хроники российской Саньясы

этой точки зрения, получить что-то, чтобы у тебя что-то получалось или там
понималось, - это все не важно. А важно принадлежать и соответствовать
Истине, не зависимо от того, получаешь ты при этом что-то или не получаешь,
наполняешься чем-то или не наполняешься.
Влад: - Но ведь все равно встает вопрос, - как соответствовать? Да, я
хочу соответствовать, но день за днем меня отвлекает от этого одно, другое,
третье... Я просто забываю об этом и тому подобное. Так вот все-таки КАК? И:
- Так вот на этот вопрос ответ тебе совершенно прямой и конкретный:
"Возлюби Бога всем сердцем, всем умом, всей душой, всей крепостью
своей"! Вот тебе предельная однозначность и ясность. Именно осуществление
всей полноты, чтобы соответствовать всей начинкой своего ума, души,
крепости. .., - это и есть предмет заботы, реальной заботы, - так, чтобы все
другое было бы пережжено этим и затмилось бы этим.
В: - Теоретически это понятно, но как это осуществить? Тот же ум, душа,
они же все время выбиваются, - жизнь все время выбивает из соответствия. Как
удержаться? Вот я, предположим, попал на минуту в соответствие, в этот
момент для меня очевидна Истинность того, что ты говоришь, но в следующий
момент что-то случилось, и я забыл...
И: - Видишь, ты сам свидетельствуешь за себя. Было, а потом, - хоп!,
-забыл. А каждый момент, каждый момент нужно гореть этим! Жить этим! Вот
ведь в чем дело. Должна быть глобальная перестановка, - что жизнь, -что не
жизнь. "Я есть Путь и Истина и Жизнь". А то, чем мы занимаемся, -это не
жизнь. Это существование, псевдожизнь. Ты не живой, - ты условно живой, пока
нет глобальной перестановки. Пока ты сам предмет своих деяний и заботы, -
это не жизнь.
В: - Как дойти до этого понимания так, чтобы оно вошло в плоть и кровь?
И: - Как это происходит, как в сердце сеется то самое "горчичное зерно", -
это уже не человеческое, а Божье дело. Это - призванность.
В: - Ты говорил про молитвенную Обращенность. Что это было? Было ли это
какое-то специальное молитвенное делание?
И: - Нет, просто жизнь в этом. У многих ведь как получается. Вот жизнь
- жизнью, а Духовность является точкой притяжения, но в виде... В: - Некой
отдельной специальной практики?
И: - Да. Но понять-то нужно, что как раз это не жизнь, а жизнь - то, а
это просто некий фон.
В: - У тебя осознание этого произошло как-то внезапно, как Озарение? И:
- Это произошло моментально после прочтения высшей заповеди. Я ведь до этого
читал много и по Буддизму, и по Дзен, и по Йоге, и все это входило в мое
сердце, отзывалось в нем. Но подспудно я подозревал, что все должно быть
предельно просто и конкретно. А когда высшую заповедь в Библии прочитал, -
тут-то все и схлопнулось. Или раскрылось, наоборот...
Для многих высшая заповедь есть радость или еще что-то там, а для меня
это стало единственным конкретным указанием КАК ЖИТЬ. Стало ясно, куда всего
себя, все свое наполнение обращать. И никто тут не помощник тебе...
В: - Нужно ли постоянное волевое усилие, чтобы противостоять
отвлекающим факторам?
И: - Тут воля нужна какой природы? - Поскольку Истина - она затмевает
все твое естество, то воля нужна техническая. Обычно считают, что воля -это
себя нужно куда-то, для того, чтобы... Тут же КУДА и ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ясно,
просто нужна воля противостояния. Вот такой образ: Ты стоишь на берегу
потока и тебе нужно идти на другой берег. И вот тебе мешают струи сбивающие
тебя, мешающие, отвлекающие. Река неглубокая, но тебе нужно все время
прикладывать реальные усилия, чтобы перейти на тот берег.
Вот еще есть понятие: "обрезание крайней плоти сердца". Обычно
понимают, что да, - душа греховна и она не то в себе несет, но вот сердце -
уже то и все, что велит сердце, - чисто. А на самом деле, в сердце мы тоже
злы, н сердце тоже несет злобу. Но в сердце есть то самое "горчичное зерно",
крохотное. Вот смотри, - этот стол, - сердце, а душа, - так это вообще вся
комната. А "горчичное зерно" - это такая малюсенькая крошка (Игорь бросает
на стол хлебную крошку). И вот "обрезание крайней плоти сердца" означает,
что все, что от сердца, в основном тоже не то. И только самая -самая
маленькая крупинка в сердце, если ее найти и убрать все лишнее, вот это
будет Истина.
(К этому времени бутылка водки была уже почти пуста, причем мы с Юрой
выпили только по одной стопке).
В: - Игорь, как после тех,трех лет, о которых ты рассказывал,
складывалась твоя жизнь. Удавалось ли тебе с тех пор всегда соответствовать
тому осознанию или были какие-то отклонения?
И: - Да, были отклонения, были. А было все так: в восьмидесятом году я
осознал высшую заповедь и три года я постился и жил очень праведной,
аскетической жизнью, поскольку был только в Обращении. Можно сказать, что
даже не жил, а пребывал.
В: - Это сопровождалось Благодатью? И вообще, какой был для тебя
критерий меры соответствия?
И: - А нет. Вот так вот было, что просто настолько еще начинка моей
души, вот эта свинцовая оболочка, которую я чувствовал, была живая и
властная, что просто три года мне надо было этому всему, всяким импульсам
противостоять. Что я и делал и никуда не отклонялся. А через три года эта
оболочка стала размягчаться, расслабляться, таять. Она стала более легкая,
чистая и менее властная. И тут как раз случился соблазн и беда. Вот
появилась легкость и радость жизни и впитание каждой секунды стало таким
легким, таким прозрачным... И так получилось, что я начал балансировать на
такой грани, - появилось ощущение, что если раньше я жил только одной
Обращенностью, то теперь можно как бы возвращаться, - то приятно бытовать в
мирской жизни, то возвращаться... Ведь молитвенное Обращение, молитва, - она
какое - то время безответная, а потом она делается ответной, не в словах,
конечно же, а просто ты чувствуешь, что какая-то ответность есть, ты
чувствуешь, - согласие Того, к кому ты Обращаешься или несогласие. Короче
говоря, начинаешь различать, - что можно, а что нельзя. А тогда у меня была,
и есть до сих пор, любимая женщина. Валя, с которой мы еще в Университете
встретились. Она бьиа сначала мне другом. Еще когда в начале второго курса
Университета у меня была потерянность, и начались метания, то возникали
всякие импульсы, ну, скажем, недостойные, что ли. И Валя меня все время
корила, она видела во мне две натуры: глубокую и мелкую, и она меня корила,
когда появлялись всякие недостойные импульсы. Я чувствовал, что она меня
правильно корит, и вообще, общение с ней взращивало во мне глубокую мою
сторону. Потом мы года два не общались. А уже после того, как я осознал
высшую заповедь. Валя стала мне очень близкой и родной. И мы с ней стали
общаться. Без всякого там секса, просто была такая платоническая любовь. А
вот когда мне далась легкость и радость жизни, и я стал балансировать на
грани между тем, что желательно и тем, что нет... Как бы три года у меня оба
глаза были направлены к Богу, а тут только один, а второй - в мир. Но я
чувствовал все импульсы не истинные и им противостоял. И вот случилось у нас
с Валей такое эротическое общение, хотя было чувство, что "не надо". Но я
это чувство внутренне отодвинул, типа "ну ладно". А На утро я встаю и
чувствую, - все! Все, что было, как будто закрыто стало. И три месяца я жил
без ЭТОГО. Было ощущение, как будто меня в угол поставили, как в детстве.
Страшнее всего было то, что я понял, что ОНО не возвратиться больше. И не в
том было дело, что у нас с Валей там что-то было, а в том, что я пропустил
импульс, направленный не туда, отодвинул то внутреннее чувство, которое
говорило "не надо". Перестал я соответствовать, - вот в чем беда была, а не
во внешних каких-то действиях. Ужасно я все это время маялся...
В: - Как все восстановилось?
И: - Восстановилось вот как: я тогда работал "сутки - через трое",
сантехником. Ну, знаешь, время тогда такое было, - все, кто Искал, работали
кто дворником, кто кочегаром. И вот я маялся как раз эти три месяца, да еще
вдобавок у нас с Валей ссора произошла. У нас с ней была договоренность, я
ей сказал, что я не буду жить с ней, как с женщиной, а буду пытаться вновь
искать Обращенность. Она это приняла. Ну и так мы как-то жили в таких
отношениях. А потом по какому-то пустяку поссорились и расстались. У меня
опять выбор встал: я понял уже, что ТО больше не вернется, и начал думать, а
не помириться ли мне с Валей и не зажить ли как все обычные люди, жениться и
так далее? Колебался я, колебался и вдруг совершенно твердо и определенно
для себя решил, что пусть ТО не вернется, но как бы там не было, а я сяду,
образно говоря, перед закрытыми дверями и буду ждать. И пусть они никогда не
откроются, но я все равно буду ждать. Стоило мне так решить, как вдруг стало
так спокойно - спокойно. И Валя сама вдруг позвонила и помирилась. И
вернулось все. А внутренне я понял, что Бог принял меня и как бы его голос
сказал: - "Ты не вспоминай больше то, Ечто ослушался". Так все опять и
вернулось. И молитвенная Обращен-^ность, жизненный луч восстановился. И
ощущение ответности. И с тех .пор никаких колебаний я уже не допускал. Есть
внутри камертон, я его ! все время слышу и никуда уже от него не отклоняюсь.
| А дальше было так: вся внешняя праведная жизнь, когда я постился, не
|;пил, не курил, - такая жизнь стала постепенно привычной, радостной и сча-I
стоив ой. И в какой-то момент я почувствовал, что Бог как бы обращается ко |
мне: - "Не усердствуй". То есть, диапазон моих внешних проявлений стал ! все
шире и шире, но это не противоречило молитвенной Обращенности, я не <
отклонялся от камертона, не изменял высшей заповеди. Вот ты видишь сейчас,
что я пью, курю, поступаю иногда как-то странно, но внутри-то с тех | пор я
ни разу не оступился. Все время, каждый день и час я блюду соответ-Е ствие
высшей заповеди. А почему внешне все так вроде бы странно - я не 1 знаю.
Такое у меня Предназначение...
| Сначала такой поворот внешней жизни был для меня неожиданен и не-^
приятен, потому что душа привыкла уже к внешне праведному, целомудрен-| ному
бытию. Я подумывал либо в монастырь уйти, либо просто жить правед-I но без
ухода в монастырь, но все развернулось иначе.
В: - Игорь, ну вот сейчас ты выпил водки. А сохранилась ли молитвенная
Обращенность?
И: - Да, полностью.
(Я без колебаний поверил Игорю. Не было пьяной рисовки. Он
соответствовал! Я, конечно, говорю, исходя из своих ощущений. Не было ни
малейших сомнений, хотя ситуация для меня была парадоксальная. То же самое
испытывал и Юра, - мы с ним потом обсуждали эти моменты.)
В: - Почему ты уехал сюда из Питера и, вообще, как появилась идея
уехать и создать здесь коллектив?
И: - Это по натуре видимо так. Город мне никогда не был приятен. Я и в
Москве жил, а с шестьдесят седьмого - в Питере. Но город мне совершенно не
близок. Если подходить к этой теме издалека, то не лишнее, наверное, будет
сказать, что у меня натура такая, что я все время стремился к чему-то
запредельному и, поэтому у меня было много самоломаний.
Например, первое было такое. В девятом классе еще. Я в школе был самый
маленький по росту и хилый был. А у нас во дворе был турник и я вечерами
выходил подтягиваться. Я для себя решил, что каждый день буду подтягиваться,
сколько можно, - до предела. Пока могу сдвинуться хоть чуть-чуть. И один раз
было такое: я так напрягся, что мне как будто сзади по голове дали дубинкой,
- я упал, лежал долго. Потом недели две боялся любых напряжений. И это был
не единичный случай. Я много еще в школе над собой экспериментировал и все
время как-то до предела шел.
Потом, когда я уже занимался йогой, это было уже после армии. Я тогда
от родителей уехал и снимал комнату. Я прочитал какую-то самиздатовскую
книгу "Третий глаз" и упорно занимался медитациями на этом "третьем глазе".
Занимался я этим буквально от рассвета и до заката, почти без перерывов. Это
меня довело до нервного тика. Я ходил и все время дергал головой.
Другой момент: после Университета я ехал частенько в Дом Культуры
Ленсовета. Там была такая "Зеленая гостиная". Я там сидел, читал. Однажды
наткнулся на объявление о лекции на тему "Западная парапсихология". Пошел
туда. А в то время на такие лекции еще не так просто было пройти, -только по
приглашению. Но я прошел как-то. Там, после лекции докладчику было много
вопросов, и, вот один вопрос был про йогу. Лектор поначалу отнекивался, что
доклад о Западной парапсихологии, а не о йоге, но потом все-таки рассказал,
что ему удалось побывать в Индии у одного йога, который все вопросы сводил к
теме нравственности. Мне это как-то запало. Я тогда как раз ходил с нервным
тиком. Мне запало, что, оказывается, нравственность, -это корень и основа.
Что без этого основания, всякие упорные медитации и упражнения - это не то.
А любви-то у меня не было долго очень. Все это для меня было очень
далекое. У меня и с девушками-то особых отношений не было. Вроде бы -пора, а
внутренних посылов каких-то нет. Когда я возвратился из Армии, то
познакомился с девушкой. И вот я ее даже обнимал и искал в себе насильно
какие-то сексуальные чувства. Какие-то нежные чувства были, а сексуальных, -
нет. Это - редкий вариант. Потом, на первом курсе института, конечно были
уже какие-то общения в этом смысле, но, тем не менее, я не чувствовал в этом
какой-то доминанты, как это было у моих сверстников. Вообще, когда я бывал в
каких-то компаниях, я сидел, обычно, обескураженный. Мне непонятно было,
зачем все эти разговоры, всякая ерунда. Терялся смысл и я никак не мог
понять зачем это все, вообще, кто я и зачем... Жизнь начинала гасить
какой-то мой юношеский огонь и высокое искание. А я смотрю, - ребятам
интересны все эти темы: выпивка, девочки и тому подобное, и они даже кичатся
этим. И вот, выходишь из такой компании полностью потерянный, одинокий,
опустошенный и, опять же с вопросом:
как быть? - как жить?
В: - Я все-таки хотел бы вернуться к вопросу - как возникла идея уехать
о жить в деревню?
И: - Так вот, в городе у меня все время были ломания. Я думал, что
привыкну. А нет. Годы идут, а чувствую, что город - чужой мне. А в деревне я
^никогда не жил. Но, я помню одно переживание: еще в детстве, когда я подпал
в деревенский дом, меня поразило буквально все, - и стены и простая :,
обстановка, все эти лавки, даже мусор в доме, - да, мне даже нравится
деревенская грязь. Как-то запала мне вся эта фактура бытия деревенского.
Здесь ^весь быт дышит жизнью. Есть здесь что-то настоящее, родное и близкое.
; Потом получилось, что мои друзья - Рома и Вася приехали в эту деревню.
|.:В восемьдесят восьмом году, в журнале "Огонек" была статья про вымирающие
деревни. И вот в этой деревне, в Красной Горке тоже жил один человек всего,
- бывший школьный учитель. К нему приехал корреспондент журнала "Огонек",
взял интервью и написал об этой умирающей деревне. Вася, и мой друг хотел
давно уже в какую-нибудь уединенную деревню, и, как раз, я наткнулся на эту
статью. И вот Вася и Рома договорились в сельсовете и ".купили здесь дома. Я
тогда тоже чувствовал, что деревня - это хорошо, но ^ еще не было ни
готовности, ни благоволения на это. И я года два еще жил в !: городе. Там
как раз началась всякая коммерция, кооперативы, - и я зараба-^тывал деньги,
покупал все, что нужно было для деревни, - там материалы, Цвиструменты и
тому подобное, и привозил сюда. Но сам еще здесь не жил. А |?" девяносто
первом году почувствовал, что внутренне с городом развязался, " приехал
сюда и с тех пор уже здесь живу.
; Поначалу-то я хотел жить в Литве. Вот Вирга (тогда - жена Игоря
Кали-иаускаса) выросла в деревенском быте и ей близка была хуторская жизнь,
и, когда мы все последний раз виделись в Вильнюсе, то как-то решили, что в '
Литве купим домик и я туда перееду. Но это не состоялось. А приехал я сюда в
Красную Горку, и чем дольше живу, тем больше мне здесь все нравится, и се
по душе.
Вот Валя-то, про которую я рассказывал, - мы с ней женились и жили
вместе семь лет очень счастливо. А потом мне встретилась Надя. Она выросла в
Дальнегорске. Это на Дальнем Востоке, в Приморском Крае. Там есть шахта и
вот этот городок при шахте. И расклад там дикий и ужасный. Все, что там
есть, - это жлобство, пьянство, в общем, бытие самое гнусное.
Надя оттуда уехала. Она думала, что неужели так вся жизнь пройдет? Мы с
ней когда встретились она была совершенно потерянная, пьяная... Рассказала
мне про свою жизнь, про то что все условия ее бытия, - они просто
невозможные, а она жаждет чего-то иного. И что мне после этого делать,
-сделать вид, что не заметил и жить себе дальше? И я обратился к Богу и
пришло мне, что нельзя ее отстранять, а необходимо принять. И дальше, на
протяжении лет четырех была внешне такая драма: я жил с ней, но и Валю не
оставлял. Но потом я почувствовал, что Валя уже готова к самостоятельной
жизни, а она все как-то привязана ко мне была, что ей же и во вред... И
случилось, что с Валей мы расстались, сейчас живем с Надей, жизнь очень
непростая. Так сильна в ней была старая Дальнегорская закваска, что вот она
уже вроде бы все понимает, но настоящее в ней то проснется, вспыхнет, то
погаснет. Доходило до критических моментов. Два раза она попадала в
трагические ситуации, и со здоровьем и в дорожную аварию год назад, после
чего она инвалидом первой группы стала. А происходило это почему? -Вот она
соглашается с чем-то высоким. Духовным, но не соответствует. Человек,
который слышит и соглашается, но не соответствует, -- к нему мера у Бога
другая. Спрос другой. Вот она попадает в самые сложные ситуации и всякий раз
чудом остается жива. По натуре она - разгильдяйка. Согласится с тем, что я
ей говорю, а делает, как привычно. Ей чуждо каждодневное, позитивное
созидание. Это же требует определенного напряжения. Сейчас она уже в такой
ситуации, что дальше некуда совсем. И сейчас, как мне кажется, она все-таки
задумалась и переоценила все, хотя бывает еще и по-старому. Все, что с ней
происходит, это полезно. Это приводит в конце концов к осознанию.
В: - Что свело Вас с Калинаускасом?
И: - А с Калинаускасом свел Гриша Рейнин. А с Гришей вот как было.
Первое мое общение с ним было в семьдесят восьмом году. Я тогда занимался
каратэ, а Гриша был одним из инструкторов. И мне он запомнился тем, что
как-то в раздевалке говорил что-то очень интересное, - о Духовности там
что-то, конкретно я не помню. А потом мне Рома, мой друг, как-то говорит: -
"Я тут познакомился с таким интересным человеком - Гришей, у него разные
интересные способности, типа - из тела выходит и летает и разные другие. У
меня и самого при общении с ним что-то необычное произошло. Вдруг я стал
как-то неестественно - четко видеть у сидящих рядом людей всякие каналы
энергетические. Все это очень странно". Я тоже захотел с таким человеком
встретиться, и Рома привел Гришу ко мне на работу, - туда, где я
сантехником, сутки - через трое работал. Оказалось, что мы знакомы, и я у
него каратэ занимался. Мы так с ним пообщались, посидели так хорошо. А
потом, вдруг, через месяц, Гриша домой ко мне приезжает и говорит:
- "Мне приснился сон, как будто течет горная река, и мы едем на плоту и
отталкиваемся от берегов. Река очень бурная, очень трудно плыть по ней. И
голос звучит, говорящий, что вот, мол, это - ваша юность. А потом река
входит в долину, становится спокойной и ровной и это уже как бы наши зрелые
годы. И голос этот мне говорит, что, мол, за истинным объяснением всего
этого иди к Чабанову". Я ему и говорю: - "Конечно, истинное объяснение я
тебе как раз и расскажу!" И я ему рассказал тогда много чего.
И вот, как-то Гриша говорит мне, что приезжает из Вильнюса Мастер
суфизма. Это был восемьдесят второй год. Мы собрались у кого-то на квартире.
Этим Мастером оказался Игорь Калинаускас. Он тогда много рассказывал о
Мирзобае, показывал слайды разные... А потом Гриша привел Ка-линаускаса ко
мне на работу. Там были я, Гриша, Рома и еще такой Коля, который закончил
ПсихФак. Сидим, пьем чай, ничего особенного не происходит. А у Коли был
такой интерес: так как я ему рассказал, что придут | необычные люди, то он
ожидал, что они что-то необычное делать будут, ка-| кие-то чудеса. Коля нам
и заявляет: - "Вы давайте - что-то там говорите и
Е делайте, а я буду объективным экспертом". А Игорь ему отвечает: - "Ты
не можешь быть объективным экспертом, ты им по природе своей не являешься".
Коля затеял спор: - "Почему не являюсь?" - для него это было непонятно.
Тогда Калинаускас говорит: - "Вот Игоря Чабанова я могу пригласить в
объективные эксперты". А мы с ним друг другу ни слова до этого не сказа-;
ли. Он это просто увидел. Коля не унимался. Он начал спрашивать: - "Как \
достигнуть Истины?", на что Игорь сказал: - "Ты, Коля никогда не достиг-\
нешь Истины!" Коля озадачился. Тут уже я вмешался: - "Все дело в том,
Что, действительно ты, то есть тот ты, который присутствует сейчас, ты,
как у наличное бытие, никогда Истины не достигнешь. Нужно самому стать
Исти-|.яой, гореть Истиной, жить ей. Но это уже будешь не ты, который есть
сей-| час".
Потом мы поехали туда, где Игорь Калинаускас остановился, мы ели плов,
и Калинаускас опять рассказывал про Мирзобая, и еще много всего. А потом, он
вдруг мне и говорит: - "А ты, Игорь, что ты молчишь?". Я ему так ответил: -
"Вот ты все говоришь о Мирзобае, напираешь все на личность Учителя, какой он
необыкновенный, а тот же Мирзобай, да и любой Учитель был бы просто рад,
если бы говорили не о нем, а том, чем он дышит, об Обращенности, а не о
личности". Игорь обрадовался очень искренне моим I словам, а потом подарил
мне часы, со словами: - "Дарю тебе прибор для измерения того, чего нет!"
Такое вот было наше первое общение.
С тех пор мы с Гришей и Игорем общаемся. Редко, правда. У них, у
каждого своя траектория. Последний раз я с ним общался в девяносто первом
году в Самаре. Там был у Калинаускаса тренинг по "Огненному Цветку" и там
был и Гриша и я. У меня там было две или три лекции на тему "Истинный
стержень жизни". И у Гриши там были лекции. Он мне тогда сказал -"Ты на мои
лекции не ходи, а то я как посмотрю на тебя, мне так не хочется говорить
ничего, вроде же и так все ясно, чего говорить!"
В: - Та жизнь, тот образ жизни, которую ты ведешь, называют
"Эзотерическим Христианством". Ты согласен с этим определением?
И: - Да, полностью.
В: - Что это за парадигма - Эзотерическое Христианство?
И: - Это, собственно, и есть жизнь по высшей заповеди. Все остальное
второстепенно. Кто живет по высшей заповеди, руководствуется только Живым
Откровением Господа.
В: - То есть это жизнь вне канона, вне догмата и каких-то внешних
ритуалов?
И: - Да. Вот я как только воспринял высшую заповедь, сразу захотел в
монастырь пойти. Но это по душе было, а не по благоволению. А так нельзя. И,
вскоре, от истинной Обращенности, мне стало ясно, что мне не надо уходить в
монастырь. Так что каноны уважаются и принимаются, но к меньшему не можешь
пойти, имея большее.
Вообще суть Эзотерического Христианства можно выразить так: это Живая
Жажда к Живому Господу. И невозможность жить по-другому никак.
Вот у Христа было вначале более семидесяти учеников. Но он им сказал:
- "Не призванные Отцом моим не войдут в Царствие Небесное". И многие
отошли. Осталось двенадцать человек. Их Христос тоже спросил: - "Может быть
и вы отойдете?", на что те ответили: - "Мы знаем, что мы призванные", - они
просто осознавали для себя невозможность жить по-другому. И вот это самое
осознание невозможности другого, является необходимым, хотя и не всегда
достаточным критерием того, что человек "достучится" до Живого Откровения.
После некоторого времени Обращенности к Господу, - делюсь своим опытом,
- возникает ответность, и жизнь по этому ответу - это и есть Духовная жизнь.
Здесь, в деревне, я часто объясняю следующую вещь: вот Авраам, как
пример меры соответствия, - ему было уже очень много лет, когда родился
единственный сын. По воле Божьей родился Исаак. И тут же Бог велит принести
его в жертву. Если человек не дышит Господом, а просто живет, то для него
ситуация удивительна, - как же Бог просит принести Исаака в жертву, если он
его только что подарил Аврааму. Это не только трудно, а как-то бесчеловечно.
И вот это предельное для человека действие Авраам сделал по слову Господа, а
не по душе своей человеческой. И, тем самым, он явил предельную полноту
служения и соответствия. Все это очень сложно. Так, то что высоко перед
людьми, может быть мелочно перед Господом. Родственники могут быть первыми
врагами, так как они особенно глубоко души нашей касаются. И это пережить и
соответствовать Господу иной раз вопреки этому, даже, казалось бы, самому
чистому, самому родному, насколько это трудно. Это и есть "обрезание крайней
плоти сердца".
Ну и тут, собственно, камень преткновения. Я об этом говорю здесь, в
деревне, постоянно. Многие люди крутятся и вокруг Писания, но вот ситуацию
Авраама они впитать и пережить не могут. Я им говорю: - "Пока вы это
внутренне не примете, не переживете, - у вас другой Бог! Вы делаете какое-то
свое дело". И они еще общаются друг с другом много, потому что они
внутренне-то чувствуют, что они не в Истине. Им нужно общение. Это
называется вообще-то "бандитский заговор", - когда человек человека
поддерживает. Ведь сказано: - "Не ищите человеческого ободрения, а ищите
ободрения у Бога!" А они ищут человеческого ободрения, - для этого им нужно
общаться, потому что они этот запредельный для человека момент с Авраамом не
пережили, они его не приняли, они от него как черт от ладана бегут. Я им это
говорю, а они мне отвечают: - "Ну почему ты, Игорь такой жестокий? Почему ты