Полетт встретилась с ним взглядом и поняла, что впервые слышит от него подлинную правду — не просто часть правды, а всю правду до конца.
— Ты никогда не задавалась вопросом, отчего я так себя веду? Неужто ты полагала, что я создаю себе столько хлопот для того лишь, чтобы заманить тебя в постель? — насмешливо скривив губы, обратился к ней Франко. — Беда в том, что меня вдруг необычайно потянуло к женщине, которая вот-вот должна была выйти за другого. Я страшно желал быть рядом с тобой, но ты вовсе не хотела быть рядом… и хуже всего было то, что ты нарочно всеми силами старалась преодолеть в себе желание, сходное с моим!
— Да, — неуверенно призналась Полетт. — Я так боялась признаться себе в этом. Меня это чувство ужасно пугало, — покраснев, она попыталась рассмеяться. — Мне казалось, что я становлюсь похожей на свою… на шлюху.
— Ты причинила мне столько страданий, сколько Клаудии не удалось бы и за всю ее жизнь, — с горькой усмешкой произнес он.
Глаза Полетт увлажнились. По взгляду Франко она видела, что все им сказанное — правда. Он не смог скрыть от нее своих чувств. Все время был настороже — но вот сломался.
— Когда меня известили о том, что твой отец запустил руку в казну фирмы, — монотонно продолжал Франко, — то я страшно обрадовался. Честно говоря, я был просто в восторге… У меня появился повод вернуть тебя.
— Да, — с горечью сказала Полетт. — Я поняла.
— И ты была права — Рональд здесь был лишь поводом… Для меня он представлял собою лишь желанное орудие. Если бы мне нужна была Бонни, то я бы и тогда уже мог приручить ее. Но больше всего на свете мне хотелось именно тебя прижать к стенке и заставить отплатить за все те страшные шесть лет, которые мне пришлось провести без тебя…
— То есть ты жаждал мести. Так я и знала, — с трудом выговорила Полетт.
Франко неуверенно провел ладонью по своим густым черным волосам. Взгляд его отнюдь не выражал той обычной уверенности, которую привыкла видеть в нем Полетт.
— Я бы солгал, сказав, что не желал мести, — признался он, всем своим видом выказывая огорчение тем, что подобное сообщение может причинить ей лишнюю боль. — Мне было безразлично, какими приемами я смогу вернуть тебя назад…
— Расскажи что-нибудь посвежее! — осуждающе воскликнула Полетт, отчаянно пытаясь остановить выступившие на глазах слезы и удержаться от желания указать ему на дверь.
Повисло долгое молчание, и вдруг Франко с усилием выдохнул:
— Только я и сейчас люблю тебя…
После наступившей вслед за этим еще более продолжительной паузы Полетт обратила на него свой потрясенный взгляд, не в силах поверить тому, что только что услышала.
— И сейчас? — откликнулась она голосом, преисполненным надежды. — Ты правда любишь меня?
— А какого бы черта я приперся сюда с этими пленками?
— Когда ты входил, взгляд у тебя был скорее осуждающим…
— Ты посмотрела на меня так холодно, с таким безразличием…
Не в силах больше сдерживать свои чувства, Полетт кинулась в его объятия.
— Франко… Неужели ты не понял, что давно победил?
Дрожа от счастья, Франко обнял ее и прошептал на ухо:
— Победил? — неуверенно повторил он. — Ты не шутишь?
— Неужели ты не понял, что я люблю тебя?
Простонав, он заключил Полетт в кольцо своих рук.
— Да мы же грызлись друг с другом, словно пара диких зверей!.. И давно ты меня полюбила?
— У меня такое чувство, что я любила тебя целую вечность, — ответила Полетт, ничуть не изменяя своим мыслям. — Удивительно, что долгое время я и сама не подозревала об этом. Только теперь я понимаю, какой глупой была, прогнав тебя шесть лет назад.
Видимо решив, что оба они слишком уж заболтались, Франко еще сильнее прижал к себе Полетт.
— Надо разобрать кровать, — прошептала она.
Франко одарил ее сияющей чувственной улыбкой.
— Ты хочешь меня? — склонился он над нею, срывая с себя одежду со скоростью, отнюдь не свидетельствующей о хладнокровии.
— Безумно.
— И никаких разводов?
— Полностью исключено.
— А как насчет детей?
Франко, раздевшись, лег рядом с ней, и Полетт ощутила чувство безумной радости от того, что он здесь, с ней.
— Непременно! И чем скорее, тем лучше. Хочу, чтобы наши дети были похожи на тебя, любимый!
— Ты сводишь меня с ума, Полли. И как ты, глупая, только могла подумать, что я могу предпочесть тебе женщину, подобную Бонни?
— Не знаю! Мне казалось, что ты…
— Но неужто ты забыла, о чем я говорил тебе во время нашей брачной ночи? — Франко коснулся горячими губами ее обнаженной груди, и Полетт стоило неимоверных усилий, чтобы не закричать от восторга.
— Не так уж и долго удалось нам оставаться наедине… Но надеюсь, я еще успею привыкнуть к твоим частым отъездам.
— Нет. Не хочу жить так, как Карлос. В отличие от отца, мне выпало счастье обрести единственную женщину, и я вовсе не собираюсь терять ее.
— Ты меня не потеряешь! — с жаром воскликнула Полетт, судорожно вздыхая под обжигающим прикосновением его дрожащих от возбуждения рук.
— А ведь чуть не потерял, — хрипло произнес Франко. — Мне сразу следовало признаться, что я люблю тебя.
— Ничего, и сейчас не поздно, — успокоительно прошептала Полетт, прижимаясь щекой к его обнаженной груди.
— Пожалуй, нам стоит спрятаться куда-нибудь подальше ото всех хотя бы на неделю, — вздохнул Франко, когда они, устав от любовных ласк, отдыхали, лежа на кровати в объятиях друг друга.
— И никаких телефонов, — сказала Полетт.
— Может, автоответчик? — попросил Франко.
— Ну… и, возможно… — Она с надеждой обратила к нему свои аметистовые глаза. — Лифт? Помнишь?
Франко с веселым изумлением повернул к ней свое смуглое лицо.
— Несомненно… и лифт, — согласился он.
— Ты никогда не задавалась вопросом, отчего я так себя веду? Неужто ты полагала, что я создаю себе столько хлопот для того лишь, чтобы заманить тебя в постель? — насмешливо скривив губы, обратился к ней Франко. — Беда в том, что меня вдруг необычайно потянуло к женщине, которая вот-вот должна была выйти за другого. Я страшно желал быть рядом с тобой, но ты вовсе не хотела быть рядом… и хуже всего было то, что ты нарочно всеми силами старалась преодолеть в себе желание, сходное с моим!
— Да, — неуверенно призналась Полетт. — Я так боялась признаться себе в этом. Меня это чувство ужасно пугало, — покраснев, она попыталась рассмеяться. — Мне казалось, что я становлюсь похожей на свою… на шлюху.
— Ты причинила мне столько страданий, сколько Клаудии не удалось бы и за всю ее жизнь, — с горькой усмешкой произнес он.
Глаза Полетт увлажнились. По взгляду Франко она видела, что все им сказанное — правда. Он не смог скрыть от нее своих чувств. Все время был настороже — но вот сломался.
— Когда меня известили о том, что твой отец запустил руку в казну фирмы, — монотонно продолжал Франко, — то я страшно обрадовался. Честно говоря, я был просто в восторге… У меня появился повод вернуть тебя.
— Да, — с горечью сказала Полетт. — Я поняла.
— И ты была права — Рональд здесь был лишь поводом… Для меня он представлял собою лишь желанное орудие. Если бы мне нужна была Бонни, то я бы и тогда уже мог приручить ее. Но больше всего на свете мне хотелось именно тебя прижать к стенке и заставить отплатить за все те страшные шесть лет, которые мне пришлось провести без тебя…
— То есть ты жаждал мести. Так я и знала, — с трудом выговорила Полетт.
Франко неуверенно провел ладонью по своим густым черным волосам. Взгляд его отнюдь не выражал той обычной уверенности, которую привыкла видеть в нем Полетт.
— Я бы солгал, сказав, что не желал мести, — признался он, всем своим видом выказывая огорчение тем, что подобное сообщение может причинить ей лишнюю боль. — Мне было безразлично, какими приемами я смогу вернуть тебя назад…
— Расскажи что-нибудь посвежее! — осуждающе воскликнула Полетт, отчаянно пытаясь остановить выступившие на глазах слезы и удержаться от желания указать ему на дверь.
Повисло долгое молчание, и вдруг Франко с усилием выдохнул:
— Только я и сейчас люблю тебя…
После наступившей вслед за этим еще более продолжительной паузы Полетт обратила на него свой потрясенный взгляд, не в силах поверить тому, что только что услышала.
— И сейчас? — откликнулась она голосом, преисполненным надежды. — Ты правда любишь меня?
— А какого бы черта я приперся сюда с этими пленками?
— Когда ты входил, взгляд у тебя был скорее осуждающим…
— Ты посмотрела на меня так холодно, с таким безразличием…
Не в силах больше сдерживать свои чувства, Полетт кинулась в его объятия.
— Франко… Неужели ты не понял, что давно победил?
Дрожа от счастья, Франко обнял ее и прошептал на ухо:
— Победил? — неуверенно повторил он. — Ты не шутишь?
— Неужели ты не понял, что я люблю тебя?
Простонав, он заключил Полетт в кольцо своих рук.
— Да мы же грызлись друг с другом, словно пара диких зверей!.. И давно ты меня полюбила?
— У меня такое чувство, что я любила тебя целую вечность, — ответила Полетт, ничуть не изменяя своим мыслям. — Удивительно, что долгое время я и сама не подозревала об этом. Только теперь я понимаю, какой глупой была, прогнав тебя шесть лет назад.
Видимо решив, что оба они слишком уж заболтались, Франко еще сильнее прижал к себе Полетт.
— Надо разобрать кровать, — прошептала она.
Франко одарил ее сияющей чувственной улыбкой.
— Ты хочешь меня? — склонился он над нею, срывая с себя одежду со скоростью, отнюдь не свидетельствующей о хладнокровии.
— Безумно.
— И никаких разводов?
— Полностью исключено.
— А как насчет детей?
Франко, раздевшись, лег рядом с ней, и Полетт ощутила чувство безумной радости от того, что он здесь, с ней.
— Непременно! И чем скорее, тем лучше. Хочу, чтобы наши дети были похожи на тебя, любимый!
— Ты сводишь меня с ума, Полли. И как ты, глупая, только могла подумать, что я могу предпочесть тебе женщину, подобную Бонни?
— Не знаю! Мне казалось, что ты…
— Но неужто ты забыла, о чем я говорил тебе во время нашей брачной ночи? — Франко коснулся горячими губами ее обнаженной груди, и Полетт стоило неимоверных усилий, чтобы не закричать от восторга.
— Не так уж и долго удалось нам оставаться наедине… Но надеюсь, я еще успею привыкнуть к твоим частым отъездам.
— Нет. Не хочу жить так, как Карлос. В отличие от отца, мне выпало счастье обрести единственную женщину, и я вовсе не собираюсь терять ее.
— Ты меня не потеряешь! — с жаром воскликнула Полетт, судорожно вздыхая под обжигающим прикосновением его дрожащих от возбуждения рук.
— А ведь чуть не потерял, — хрипло произнес Франко. — Мне сразу следовало признаться, что я люблю тебя.
— Ничего, и сейчас не поздно, — успокоительно прошептала Полетт, прижимаясь щекой к его обнаженной груди.
— Пожалуй, нам стоит спрятаться куда-нибудь подальше ото всех хотя бы на неделю, — вздохнул Франко, когда они, устав от любовных ласк, отдыхали, лежа на кровати в объятиях друг друга.
— И никаких телефонов, — сказала Полетт.
— Может, автоответчик? — попросил Франко.
— Ну… и, возможно… — Она с надеждой обратила к нему свои аметистовые глаза. — Лифт? Помнишь?
Франко с веселым изумлением повернул к ней свое смуглое лицо.
— Несомненно… и лифт, — согласился он.