Леонов Николай Иванович. Ловушка

   – Елена, у меня…
   – Дэник! – Елена повернулась к нему, чмокнула в щеку. – А наша юность? Дружба уже ничего не стоит? Пропал на пятнадцать лет и все забыл?
   – Я пропал?
   – Простила, забыла, выбрось из головы. – Елена проехала на желтый свет, махнула гаишнику, тот приветственно кивнул. – Валера, – пояснила она, – в нашем ГАИ у меня проблем нет. Деньги? Я поговорила с Игорем, он на какой-то срок достанет, там придумаешь, перекрутишься.
   «Если откладывать пятьдесят в месяц – шестьсот в год; значит, перекручиваться я буду десять лет», – подвел итог Денис.
   – Когда же ты успела? – удивился он. – С тем поговорила, с другим решила, со всеми перезвонилась?
   – А чем я занималась вчера весь вечер? – Елена явно хотела сказать в его адрес что-то нелестное, но сдержалась. – Пришлось пригласить кое-кого не нашего уровня, с одним я дважды танцевала.
   Больше в этот день Денис вопросов не задавал.
   Муж Елены деньги «достал», передал конверт с пятью тысячами просто, без лишних слов, как соседи одалживают друг другу хлеб или сахар. Дэник заплатил за квартиру, купил тахту и письменный стол, остальную обстановку, как и предсказывала Елена, оставили прежние хозяева. Денис никогда крупно не занимал, в крайнем случае перехватывал двадцатку на несколько дней. Пять тысяч повисли над ним, он даже начал сутулиться – так ходят высокие люди в помещении с низким потолком, ежесекундно боясь выпрямиться и разбить себе голову. Он взялся за подсчеты, выяснил, что если удастся взять еще одну группу и получить дополнительно пятьдесят часов и заключить договор в издательстве, то при такой нагрузке – сколько останется на сон, страшно подумать, – расплатиться можно не раньше, чем через три года. Никакой квартиры не надо, жил бы в своем «пенале», ведь жил, и ничего. Что теперь будет? Перспектива ближайших лет сделала Дениса молчаливым, сосредоточенно-безрадостным.
   Жил он в прекрасном доме, в просторной, хорошо, по его представлению, обставленной квартире, вставал с мыслью о деньгах, ложился с думами о долгах. Ко всему еще начал расставаться с друзьями детства. Человек контактный, Денис приятелям счет не вел, но друзей было всего двое. Когда он сообщил о покупке квартиры, оба, совершенно не похожие друг на друга, одинаково взъерошились и чуть не хором спросили:
   – А деньги?
   – Будет день, будет пища, – пошутил Денис.
   Елену оба прекрасно знали, дружно не любили, она им в давнем прошлом отвечала безразличным высокомерием. Денис, ни слова о ней ребятам не сказал, стыдился признаться, что встретился, принял от Елены помощь. Друзья каким-то образом обо всем узнали, попытка объясниться привела лишь к охлаждению.
   – Ну и ладно, не учите, не маленький, – сказал Денис, закрывая обитую кожзаменителем дверь, посмотрел на друзей в «глазок», и они, вчера единственные и родные, показались ему далекими и даже враждебными.
   Тяжелый разговор с Еленой начался с вопроса, который Денис задал в искренне шутливом тоне:
   – Помоги неразумному советом: что делать?
   – Жить, Дэник, все остальное ерунда. – Елена купила ему занавески на кухню, сейчас подшивала их на машинке.
   – Ты мне еще не сказала, где работаешь, где и сколько получает Игорь, как вам удается содержать такую квартиру, машину, устраивать приемы? – Денис взглянул на подаренные ему часы и от последнего вопроса воздержался.
   – У меня шестьдесят часов в одной шарашкиной конторе, заполняю дневники, получаю деньги, им нужны лишь галочки, что физкультурная работа ведется. – Елена откусила нитку, шить перестала, сидела не поворачиваясь, напряженно, ее ожидание Дениса подтолкнуло.
   – Твоей зарплаты не хватит оплатить квартиру, сколько же зарабатывает Игорь?
   Елена повернулась вместе со стулом, оглядела Дениса несколько задумчиво.
   – Я тебе скажу два раза: первый и последний. Не поймешь – пеняй на себя. – Самое удивительное, что даже пошлые фразы Елену не портили: она оставалась женственной. Впервые после их случайной встречи Денис увидел не размытое, далекое прошлое, а реальное и желанное настоящее. – Вопрос твой неприличен и никогда, никому, – Елена очаровательно улыбнулась, а в голосе ее звучала неприкрытая угроза, – из моих знакомых его не задавай. Тебя может интересовать, как люди живут, а на какие средства – проблема не твоя.
   Денис не слышал Елену, смотрел на нее, видел лишь женщину, не первую любовь, не юность, женщину. Читай он библию, то сказал бы: вот он, грех во плоти. И ничего желанней этого греха на земле не существует. Исчезла квартира, проблемы, долги, осталась лишь женщина с золотыми волосами, глазами загадочными, зовущими и удерживающими на расстоянии, телом, обещавшим и совершенно недоступным.
   – Я тоже не твоя проблема. – Елена встала, туже затянула пояс халата. – Я рада, что ты умница, Дэник. – Елена протянула ему шторы. – Давай повесим, в кухне станет уютнее.

* * *

   Вскоре с тренерской работы Денис ушел, целиком занялся журналистикой. Так решила Елена. Если тренер – то сборная, в крайнем случае команда мастеров, поездки за рубеж, объяснила она. Журналист это нечто неопределенное, загадочное и опасное. Человек должен быть контактным, обаятельным и немного опасным, это располагает, щекочет нервы.
   Кто-то кому-то позвонил, кто-то с кем-то пообедал. Денис ничего не знал, через несколько дней его пригласили в редакцию и предложили должность корреспондента. Жизнь на одной площадке с Качалиными оказалась очень простой и приятной. Однако материальная проблема не разрешалась, наоборот, в деньгах Денис потерял. Корреспондент слово красивое, к деньгам непосредственно отношения не имеет. Денис плевать хотел на мелкие проблемы, главное, рядом живет Елена. Видеть ее можно каждый день, почти в любое время. Она часто брала его с собой, когда уезжала по делам, которые Дениса не интересовали. Елена за рулем, он рядом, удивляясь, как ухитрился прожить без этой женщины более пятнадцати лет…
   – Напиши о строительстве спортивных объектов, – сказала Елена невзначай.
   Денис не расслышал толком, сидя рядом в машине, он пытался просунуть свою широкую ладонь в узкий карман ее замшевой куртки.
   – Где статья? – спросила Елена через несколько дней.
   Денис несколько растерялся, но не спросил, что именно она имеет в виду, начал путано объяснять: мол, в редакции без году неделя, и статьи ему не заказывают, работает пока на подхвате, собирает материал, пишут другие.
   – Наша страна все время строит, людям интересно знать, что строят, как, – нравоучительно произнесла Елена и недовольно поморщилась.
   Недовольство Денис уловил сразу, заявил в редакции о своем неуемном желании познакомиться со строительством какого-нибудь спортивного комплекса и тут же получил согласие и конкретное задание.
   Через две недели материал был опубликован. Написанный штампованными фразами, с еще более штампованными мыслями, он прошел совершенно незамеченным. Елена же, прочитав, благосклонно кивнула, поцеловала в щеку, сказала:
   – Молодец, Дэник, так держать. Только чуть критичнее, ты должен быть объективным и строгим. – И повернула разговор в сторону. – Я хочу попросить тебя об одолжении, – глянула вскользь, но испытующе.
   Денис кивнул, хотел ответить, лишь снова кивнул. Елена рассмеялась.
   – Спасибо. Я хочу «волгу». Не реку, она очень большая и никчемная. – Елена улыбнулась, пытаясь Дениса рассмешить, он же буквально обалдел.
   – Пятнадцать тысяч…
   – Ерунда, трудно достать, тебя тоже не касается. – Елена его снова поцеловала. – Достанут и заплатят, я прошу, чтобы ты на себя ее оформил. У нас машина есть, если мы купим «волгу», это может вызвать к Игорю нездоровое внимание.
   – Оформить? Пожалуйста, хотя если у меня спросят, на какие деньги…
   – Сбережения, Дэник, ты всегда был человеком бережливым.
   – Я?
   – Когда ты выступал, то сколько лет ездил туда? – Елена кивнула на окно.
   – Много, – Денис задумался, – лет восемь, наверно.
   – Сколько раз? – Елена, изображая следователя, спрашивала строго.
   – Не помню, возьмите мое личное дело и поинтересуйтесь, – подыграл Денис. – Раз двадцать ездил, может, и больше.
   – Вещи для продажи привозил?
   – Что значит для продажи? – Денис вошел в роль, даже увлекся. – Времени шататься по магазинам не было, истратишь валюту как попало, вернешься, здесь остынешь, сдашь в комиссионку. А что? Нельзя?
   – Дэник, – Елена всплеснула руками, – ты великолепен. Главное же запомни, никто никогда подобных вопросов тебе задавать не будет. Кто ты, Денис Сергачев, в глазах тети Маши?
   – Никто. Бывший.
   – Ты, Дэник, человек, всю жизнь разъезжавший по заграницам. Натаскал ты себе за эти годы тьму кромешную. И поставь ты завтра у подъезда не «волгу», а белокаменный дворец, что скажут?
   – Банк ограбил.
   Елена смотрела на Дениса с сожалением, как смотрят на родного, безнадежно больного человека.
   – Скажут: «Наконец-то придуриваться перестал, сколько накоплено и припрятано. Одних золотых медалей на десять челюстей хватит…» В общем, бери «волгу», будем кататься. Не спорь, будешь ездить на ней и один. Обязательно. Денис Сергачев на «волге». И ни у кого нет вопросов.
   – Елена, хочешь верь, хочешь нет, я за всю жизнь в спорте… – начал Денис несколько напыщенно, Елена закрыла ему рот поцелуем.
   – Ты дурак, мне известно. Совсем не обязательно кричать об этом из окна или объяснять по телевизору. Кстати, как ты думаешь, что бы у тебя сейчас было, выйди я за тебя тогда замуж? – Елена перестала шутить, смотрела серьезно.
   – Я хотел бы сына, – смутился Денис и, помявшись, добавил: – И дочку.
   Разговаривали они у Качалиных на кухне. Елена, к удивлению Дениса, не готовила, как обычно, даже не отвечала на телефонные звонки. Аппарат время от времени вздрагивал и требовательно верещал. Елене надоело, отключила его. Задавая свой последний вопрос, Елена собиралась затем рассказать, что будь они женаты, то сегодня обладали бы и квартирой и «волгой», что его поездки при ее практической смекалке – золотая жила. А не вышла она за него замуж потому, что не хотела ждать, да и жила эта сегодня бы уже иссякла, а ей, женщине, много надо и сегодня и завтра. Когда Денис сказал о сыне, Елена чуть улыбнулась, добавление дочери разозлило окончательно. Слова путались и, сбивая друг друга, не желали выстраиваться в нормальные фразы.
   – Сын… Дочка… – повторила Елена и неожиданно ловким движением стянула через голову тонкий свитер. – А с этим как? Ты глаза-то открой! Будь у меня сейчас сын, ты бы не зажмурился, жрал бы яичницу, ковырял в зубах и смотрел в окно…
   Денис покорно глаза открыл, но не поднял. Елена подошла и прижала его голову к груди.
   Потом Денис ничего вспомнить не мог, и беспамятство это приводило его в бешенство. Он ощущал себя и крезом и нищим. Елена вела себя, словно ничего не произошло. Денис несколько дней старался с ее мужем не встречаться, затем все как-то само собой вошло в привычную колею.
   Денис купил «волгу» и окончательно расстался с друзьями. Они появились, как всегда, вдвоем, мазнули по сверкающей машине взглядом, один, криво улыбнувшись, попросил прокатить, второй, он всегда был в их троице главным, прижал Дениса к машине и, тяжело дыша ему в лицо, сказал:
   – Ты был олимпийцем, Сергачев, ты был нашим другом. Теперь ты вроде гоголевского Андрея. Я не Тарас, я тебя не рожал, почему ты оказался предателем, не знаю. Когда тебе станет совсем плохо, позвони. Если тебя не подпустят к телефону, – он отстранился, оглядел Дениса, словно раньше никогда не видел, – напиши… В память о Денисе Сергачеве, который был, мы придем.
   Вечером впервые в жизни Денис напился.
   Неожиданную помощь в борьбе с новым увлечением ему оказала та же «волга». Елена требовала, чтобы Денис ежедневно ездил на машине, подъезжал к редакции, к Спорткомитету, в Лужники. В общем, во всех местах, где его знали и могли видеть, он должен быть за рулем. Мало того, если раньше, разъезжая по своим личным делам, она водила «жигули» сама, то теперь просила Дениса.
   Денис и Елена выступали во внешнем мире как деловые партнеры. Действительно же он был шофером, охранником, хотя об этой роли не догадывался, представительным и престижным ухажером, который былую страсть сменил на безнадежную и платоническую любовь. В последней роли Денис нравился всем. Елене – потому что такого пажа ни у кого из подруг не было. Фигура, имя, даже обаяние! Милые подружки, взгляните, радуйтесь за меня и не портите себе цвет лица. Мужчинам Денис был симпатичен, так как среди приятелей за рюмкой можно сказать: Денис Сергачев, знаете, этот самый? За пивом бегает, вчера теплое принес, стартовал заново. Был Денис Сергачев Олимпиец – все с большой буквы, и чувствовали мы себя неполноценными пигмеями, сражались в его присутствии лишь с комплексом неполноценности. Жизнь всех расставила по своим местам. Подругам Елены Денис служил как бы допингом и стимулом. Все давно обрыдло, пошлые мужья-добытчики, только о деньгах и говорят, скабрезные анекдоты рассказывают, за спиной шепчутся о девчонках. И появляется Денис Сергачев! Пусть пока под пятой у этой бездушной стервы и неизвестно, что о себе… Глаза у Дениса на месте, мозги не все растерял, оглянется, разберется, кто есть кто.
   Денис не догадывался, какие страсти кипели, как согревалась давно остывшая кровь, видел только Елену, жил, дышал, как прикажут.
   Обычно Денис выходил из дома раньше Елены, прогревал «волгу», затем спускалась она – деловая, элегантная, несколько отчужденная и от этого еще более желанная.
   Сегодня все было, как всегда. Денис послушно повел машину, Елена назвала незнакомый адрес, он оказался совсем неподалеку. Остановившись у дома, в котором не было ни магазина, ни ателье, ни парикмахерской, Денис просительно произнес:
   – Можно, я подожду в машине? – Ему очень не хотелось пить кофе и слушать женские сплетни.
   – Нет, здесь ты мне нужен. – Елена рассмеялась, взглянула игриво.
   Они поднялись на второй этаж, Елена открыла дверь своим ключом, вошла по-хозяйски. В однокомнатной, уютной, скромно обставленной квартире никого не было.
   – Располагайся, ты дома, я сняла эту комнатушку для нас.
   Елена переоделась в халат и начала хозяйничать, вытирать пыль, мыть ванну, зажгла на кухне газ, поставила чайник. Делала она все быстро и ловко. Денис слонялся следом и по тому, как в ванной были сменены зубные щетки, мыло, одеколон и полотенце, понял, что Елена лжет. Квартира снята давно, просто некоторое время здесь никого не было.
   Дениса знобило, ощущение походило на предстартовый мандраж, который исчезает после судейского свистка. Денис сел в уголке, пытался разобраться, что с ним происходит. Он так ждал сегодняшнего дня, не торопил Елену, полагая, что в интимных вопросах должна решать женщина. Она решила – казалось бы, он должен быть счастлив, но чувства, которые его сейчас опутали, были и недоумение, и растерянность, и нарастающий гнев – все что угодно, кроме счастья. Выкинула зубные щетки, заменила полотенца и постельное белье, могла бы все это сделать и без него, приехать сюда вчера. Пройдет его, Дениса, время, и Елена так же ловко и быстро все проделает заново, так же будет плескаться в ванной, а в кресле усядется другой мужчина.
   Денис поднялся, с трудом вынув себя из кресла: надо уходить, оставить ключи от машины и тихонько закрыть за собой дверь. Черт возьми, он – Денис Сергачев! Не шофер, носильщик, сопровождающее лицо, он – Денис Сергачев!
   – Дэник!
   Он открыл дверь ванной, остановился на пороге. Елена сидела, окутанная ароматной пеной, словно золотокудрая греческая богиня. Тюрьма, петля, никуда я не уйду, время, когда я мог принимать решения, кончилось, понял Денис, хотел пошутить, но губы не слушались. Озорные искорки исчезли из ее карих глаз, во взгляде появились настороженность и внимание.
   – Свари, пожалуйста, кофе и выпей рюмочку, машину сегодня поведу я. Ты мне разрешишь? Дэник, доставь мне удовольствие, выпей, ты становишься таким очаровательным. – Елена упрашивала его, как ребенок выклянчивает у родителей что-то запретное. Она не обдумывала эти слова заранее, не подбирала тон, который был ей совершенно не свойствен. Сделала все по наитию, спонтанно, выстрелила, не целясь, и уложила весь залп в десятку.
   Денис рассмеялся и потерял остатки воли. На кухне он выпил стакан коньяку, занялся варкой кофе, выпил еще, и огонь, растекавшийся по жилкам, завершил превращение Олимпийца в раба.
   В машине Елена, вновь деловая и конкретная, протянула Денису ключи от квартиры.
   – Надеюсь, ты не станешь сюда водить девок.
   – У меня есть своя квартира, – ответил он.
   – Над чем ты сейчас работаешь? Я попросила для тебя командировку на Украину. Там есть несколько интересных строительств, не удивляйся и поезжай.
   – Я спортсмен, а не строитель.
   – Количество и качество спортивных сооружений определяют массовость спортивного движения. – Елена умела говорить четкими бездумными фразами, без тени иронии. – Массовость определяет мастерство. Олимпийский чемпион вырастает из десятков тысяч рядовых спортсменов.
   Денис пожал плечами и ничего не ответил, он чувствовал, Елена имеет на него очень конкретные виды, какие именно, не знал и не желал догадываться. Придет время, скажет, а сейчас надо в командировку? Поедем.
   Эта квартира стала их третьим домом. Денис захаживал сюда и один, никто не беспокоил, телефон молчал, в дверь не барабанили ногами и даже деликатно не звонили. Елена здесь становилась совершенно иной, ее деловитость и энергия исчезали, и она, задумчивая и тихая, не торопясь принимала ванну, неохотно ела и забиралась в постель, где, свернувшись калачиком, дремала, а иногда даже спала. Ласки она принимала равнодушно, с гримаской, которая означала: мол, если тебе это приятно, то так уж и быть. Темперамент и энергию Елена полностью растрачивала во внешнем мире, на людях. Она была похожа на замученного многочисленными родственниками ребенка, который, подыгрывая взрослому эгоистично-тщеславному миру, старательно, даже талантливо, изображает вундеркинда, затем прячется в детской, не думая, как он выглядит со стороны, становится самим собой, маленьким, обыкновенным, беззащитным.
   Дрема этой квартиры охватывала и Дениса, он тоже становился вялым, двигался не пружинисто и легко, а распустив мышцы и вывалив животик, приволакивая шлепанцы; он слонялся из кухни в комнату, таская стакан и прихлебывая на ходу, глядя в потолок, размышляя о жизни, Елене и себе и ни о чем конкретно.