В темнице поднялся страшный бунт и дали знать Милию. Милий тотчас надел свою красную тогу и, взяв с собою отрока своего, скорописца Евлогия, отправился с ним в темницу, но был в недоумении, ибо теперь и сам он не знал, что ему делать.
Скорописец же Евлогий, идучи у плеча Милия, сказал:
- Смею ль спросить моего господина, что ты намерен сделать, когда мы вступим в темницу?
Милий остановился и, взглянув на него, ответил:
- По правде сказать, я ещё ничего не придумал.
- Однако, кому ты будешь мстить и за кого заступаться?
- Скажи лучше, что ты имеешь на мыслях, ведь за хороший совет тебе может быть хорошая плата.
- Оставь Раввулу с Тивуртием там, куда они попали. Иначе они в проказе будут против тебя свидетелями и император, и сама Феодора тебя не похвалят.
- Но куда ж мы их денем?
- О, господин мой! Огонь ведь всё очищает. Надо только не медлить. Кого ты назначишь тюремщиком вместо Раввулы?
- Если хочешь, я тебя назначаю.
- Я тебе благодарен и через малое время докажу тебе делом мою благодарность.
Перемолвясь так, они подходили к темнице, у входа которой нашли уже приготовленные кучи хворосту и толпы народа.
Евлогий, увидя людей, выступил вперед и сказал:
- Граждане аскалонские! посторонитесь и откройте путь благородному Милию, который идёт наказать виновных в беспорядке и защитить тех, кто страдал от жестокости сменённого темничника Раввулы и сотоварища его, зверонравного доимщика Тивуртия. Теперь, волею господина моего Милия, я буду совмещать обе их должности и в темнице настанет новый порядок.
Толпа раздвинулась и открыла дорогу ко входу, но в это же время явилась Тения.
Несмотря на то, что день был страшно зноен и раскалённые скалы ещё более увеличивали жар в воздухе, слабая и измученная Тения быстро достигла развалин, указанных ей разбойником Анастасом, раскопала в сказанном месте щебень - достала сокровище и сейчас же опять пустилась с ним обратно в город. Она пришла в тот самый миг, когда Евлогий сказал свою речь и когда Милий хотел вступать в темницу. Золота было много, но Тения его не весила и не считала, а всё, сколько там было, бросила к ногам Милия и сказала:
- Вот тебе выкуп за моего мужа и за всех, кого здесь терзают. Пусть это возьмут те, кому эти люди должны, а ты сейчас же выпусти заключённых на волю.
- Дорожи собою; в такие минуты ты должен показать беспристрастье народу.
Золота же было здесь более, чем на тройную цену против всего полного долга Фалалея.
- Откуда взяла ты такое богатство? - спросил Евлогий у Тении.- Здесь достанет на выкуп всех, кого содержат за долги в аскалонской темнице, но действительно ли ты отдаёшь это всё за других?
Тения отвечала, что она достала золото из земли и хочет, чтобы все, кого томят за долги, были сейчас же отпущены.
Милий приказал взвесить золото и выпустить должников на свободу. А Евлогий, ставший разом вместо Тивуртия доимщиком и вместо Раввулы тюремщиком, позвал кузнецов и расковал всех, кто содержался в тюрьме за долги. Злодеев же и убийц вывел на барку и послал на торг купить для них пищи и свежее платье, и мягкой кожи с шерстью, чтобы подвернуть под оковы на тех местах, где железо проело до кости.
Во всё это время в темнице стоял страшный шум и никто не слышал стуков подкопа и криков Раввулы и Тивуртия и заслонившего лаз к ним телом своим Анастаса. Всякому тут было теперь самому до себя.
Первого выпустили на свободу Фалалея, и Тения тотчас же удалилась с ним, обнимая его одною рукой, а другою поддерживая на голове корзину с купленною пищей. Когда увидала их Пуплия, она подумала, что Тения, наконец, поступила, как желал Милий, и после радостного свидания с сыном посадила на колени к нему Вирину и Витта, а невестку отвела в сторону и похвалила её за послушание.
Тения же в ответ ей улыбнулася и тихо ответила:
- Не хвали меня, почтенная Пуплия, я твоего совета не слушалась и не стою твоей похвалы - золото дал мне не Милий вельможа, а злодей Анастас.
Старая Пуплия ужаснулась и, всплеснув руками, спросила:
- Анастас! Милосердные боги! Для чего же ты предпочла его грубые ласки ласкам Милия, и где взяла напитка, отводящего память?
- Мать Фалалея! - отвечала ей Тения,- я не отдавалась ничьим ласкам и мне не был нужен забвенный напиток, но я не теперь расскажу тебе всё, что со мной было. Теперь мы оставим Фалалея радоваться, лаская детей, а сами давай скорей вскипятим воду и сварим для всех изобильную пищу, и тогда, когда сядем все впятером, как мы давно не сидели, и все насытимся, я расскажу вам подробно, что мне пришлось перенесть и как это случилось, что в руках моих очутилось золото Анастаса без напитка, отводящего память.
- Нет, уж ты, бедная, лучше об этом забудь.
Но Тения снова тихо улыбнулась и ответила:
- Мать Фалалея! Злодей не требовал от меня ничего такого, о чём ты думаешь и о чём мне желаешь забыть. Я хочу обо всём этом помнить и буду всем говорить, чтобы все люди знали, что сделал мне Анастас, и нашли для него у себя сожаленье.
И сделалось так, как хотела Тения. Когда пища была готова и осчастливленная семья насытилась, Тения рассказала свекрови и мужу, как она изнемогала в борьбе, что видела ночью в оливковой роще, как шла назад и повстречалась с Тивуртием, и за что Анастас её похвалил и указал ей склад, отданный ею в выкуп за всех должников.
При этом Тения пролила слёзы об Анастасе, и это было как раз в то время, когда его надо было оплакать, ибо в это самое время в аскалонской темнице свершилось последнее и самое бесчеловечное дело.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Когда узники были выведены, темницу набили хворостом и скорописец Евлогий бросил туда горящий факел, а ветер подул и сквозь весь хворост пробежало трескучее пламя. В дыме этого пламени задохнулся злодей аскалонский, но он погиб не один. Люди, которые оставались там до конца, видели, как Анастас показался в окне прокажённой темницы. Он сорвался с цепей и потрясал, задыхаясь, решёткy в окошке... За спиной его видели лица ревевших Тивуртия и Раввулы; но треск пламени заглушал их рёв и проклятия. Евлогий же от имени Милия не допускал никого к этому окну и сами они оба стояли вдвоём у окошка, пока всё было кончено. Анастас их узнал и, плюнув на красную тогу Милия, прокричал так громко, что все могли слышать:
- Ты самый лютый злодей аскалонский!
И когда он это вскричал, сквозь толпу прорвались два никому неведомые человека. Оба они были наги, но с ножами при бёдрах, и среди общего смятения они кинулись на Евлогия и на Милия, и у всех на глазах зарезали их, а за ними приспели такие же другие, в числе больше как двадцать, и бросились тушить огонь, пылавший в темнице, но погасить его было уже невозможно. Анастас и Тивуртий с Раввулой сгорели и как ни смелы были отчаянные разбойники, проникшие в город, чтобы спасти Анастаса, но и они не могли войти в полную пламени яму. Они только насытили своё мщение убийством Милия и его скорописца. Разбойников этих не поймали, потому что на граждан Аскалона напал страх, все думали, что разбойников ворвалось несметное множество, и все побежали защищать свои дома и семейства. Притом же,
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Рано удалившаяся с мужем Тения не видала всех ужасов этой развязки. День для неё протёк как одно мгновение. Перед вечером Фалалей отправился на море мыться, а Тения, обняв детей, сидела у берега и смотрела вслед отходившей красивой расцвеченной триреме, на которой гудел египетский ребаб и пели хором молодые женские голоса, а на возвышении, покрытом яркою индейскою тканью, молодая нубийка ловила осу, как будто дразнила Аскалон на прощанье.
Это Сергий, испугавшийся беспорядков, отплывал с своею труппой обратно в Александрию.
Пуплия в это время ходила в город, чтобы купить просторный полосатый шатёр, где бы семейство могло поместиться лучше, чем оно помещалось в убогом шалаше. Пришедшие с Пуплией шатёрщики, раскидывая чистую палатку с поперечными каймами красного и синего цвета, рассказали Тении, что произошло, и когда она услыхала о погибели Анастаса, то вздохнула и сказала им:
- Все не напрасно его сожалеют: он сделал много зла, но не угасил в сердце своём сожаления; а кто умеет жалеть, тот ещё не мёртв для доброй жизни и сам сожаления достоин.
И она опять рассказала, каким подвергалась искушениям и уговорам от самых почётных и близких людей, а в заключение сказала:
- Я не хочу их укорять, но удивляюсь, отчего было всё так, что те, которые очень заботились о жизни, те все подавали мне дурные советы - не постоять за моё целомудрие, а поддержали меня только два человека - и это как раз были те, которые сами более жить не думали: один был отшельник в могиле, а другой - обречённый на смерть Анастас. За встречу с этими двумя, не дорожившими жизнью, я благословляю милосердное небо и молю его дать им вечную жизнь.
Шатёрщики, услыхав такие слова, поникли головами и в молчании окончили свою работу: угладили пол под шатром, очертили место для обеда и усыпали это возвышение узорами разноцветного песка, придавшего вид цветного ковра.
Возвратившийся в эту пору Фалалей тоже слышал сказанные Тениею слова, и когда шатёрщики, получив свою плату, ушли в город, а Пуплия повела детей, чтобы вымыть их в пресной воде пенистым греческим мылом и потом уложить их спать в новом просторном шатре, корабельщик сказал жене:
- Я заметил твои слова о разнице между теми, которые дорожат жизнию, и теми, которые не дорожат ею. Это замечание остро, и, знаешь, я слышал когда-то совершенно такое в Дамаске от того, кто мне говорил о моей новой вере.
- Что же он говорил?
- Он читал, что "кто сильно любит жизнь, тот её потеряет, а кто не дорожит ею, тот её не только найдёт для себя, но и может дать силу жизни другому".
- Это прекрасно, но для чего же ты мог это забыть и думал о том, как бы получить себе всего как можно больше?
Фалалей подернул плечами и, глубоко вздохнувши, ответил:
- Я испортил себя, когда прикоснулся к богатству,- богатство есть тоже напиток, отбивающий память: желая богатства, нельзя не забыть об истинном благе.
- А я всегда это знала,- тихо продолжала Тения.
- Но кто же тебе это открыл?
Тения взяла руку мужа и положила её себе на сердце, а другою своею рукою указала тихо на небо.
Они оба задумались; вечер уплывал, синева моря густела,- наступала прохлада и ночь.
Тения встала, взяла в ладони свои лицо мужа и, глядя ему в глаза, сказала, что идёт приготовить к ночи шатёр.
Фалалей остался один и сидел, обхватив руками колени. Он глядел то на звёздное небо, то в тёмную даль безбрежного моря. Всё это для него теперь было обновлением жизни, и он чувствовал себя самым счастливым человеком, которому нечего больше желать. Он весь проникся благодарностью и глаза его овлажились благодатными слезами, и сквозь них он увидел снова свою целомудрую Тению, которая, окончив уборку шатра, распахнула его входную полу и, поддерживая её обнажёнными по самые плечи руками, назвала его имя и добавила шёпотом:
- Друг мой, иди,- час благосклонен.
ПРИМЕЧАНИЯ
Впервые - журнал "Русская мысль", 1889, Л 11. Повесть была написана в октябре 1889 г. В основу положена легенда Пролога от 14 июня. Среди первых читателей, одобривших повесть, был историк В. О. Ключевский.
Стр. 173. Лукреций, Тит Кар (99 - 55 до н. э.) - римский поэт и философ.
Ломброзо, Цезарь (правильно: Чезаре; 1835 - 1909) - итальянский психиатр и криминалист.
Газа, Азот (Ашдод) - крупные портовые города южной Палестины.
Аскалон - был разрушен египетским султаном Юсуфом Салладином (Салах-ад-дином; 1138 - 1193) в 1192 г.
Филистимляне - народ, от имени которого возникло название Палестины (в буквальном переводе с древнегреческого - "страна филистимлян"). Они появились на побережье Средиземного моря на рубеже XIII - XII в. до н. э. Превосходившие израильтян в вооружении (железное, а не бронзовое оружие), филистимляне завладели на юго-востоке многими прибрежными крепостями, создали союз городов. В VIII в. до н. э. были покорены Ассирией.
Евсевий из Аскалона (иначе: Евсевий Памфил, Евсевий Кесарийский; ок. 263 - 338, 339) - писатель, составивший знаменитую "Церковную историю" (очерк христианства до 324 г.) и "Житие императора Константина".
Стр. 174. Царь Иустиниан (Юстиниан I Великий; 482/483 - 565) византийский император, создатель огромной державы на побережье Средиземного моря. Составил образцовый кодекс законов. Жестоко преследовал отступников от религиозной ортодоксии.
Феодора (начало VI в. - 548) - властная, волевая византийская императрица, добивавшаяся последовательности от неустойчивого в своих начинаниях Юстиниана.
Стр. 175. Сандал - дерево с ароматной эфироносной древесиной.
...кроток, как голубь, но и разумен, как змей... - не совсем точно цитируемые слова Христа, обращенные к ученикам (Евангелие от Матфея, X, 16).
Стр. 177. Ирод Великий (ок. 73 - 4 г. до н. э.) - царь иудейский, отличавшийся подозрительностью и жестокостью.
Стр. 179. Правеж - взыскание долга с неисправного должника путем истязания.
Стр. 180. Скрыня (древнерусск.) - сундук, ларец.
Ночвы - мелкие лотки торговцев рыбой и снедью.
Стр. 183. Сикоморы - южные тропические плодовые деревья; это же название имели и платаны.
Стр. 184. Ипарх (епарх) - глава административного округа в Восточной Римской империи.
Стр. 185. Киса - кожаный мешок, затягивавшийся шнурком.
Стр. 189 - 190. Дионис (Вакх) - бог виноделия и виноградарства в греко-римской мифологии.
Стр. 190. Изида (Исида) - богиня плодородия, воды, ветра и волшебства в египетской мифологии; олицетворение супружеской верности и материнства.
Анубис - по древнеегипетским представлениям - покровитель умерших, судия богов.
Стр. 194. Абрагам (Авраам) - библейский патриарх (Бытие, XVII - XIX).
Ицгак (Исаак) - сын Авраама, восприемник Божьего завета (Бытие, XVII, 19).
Стр. 196. Трирема - древнеримский военный корабль с тремя ярусами гребцов.
Стр. 202. Ребаб - струнный смычковый инструмент Востока, распространенный от Египта до Малайзии.
Скорописец же Евлогий, идучи у плеча Милия, сказал:
- Смею ль спросить моего господина, что ты намерен сделать, когда мы вступим в темницу?
Милий остановился и, взглянув на него, ответил:
- По правде сказать, я ещё ничего не придумал.
- Однако, кому ты будешь мстить и за кого заступаться?
- Скажи лучше, что ты имеешь на мыслях, ведь за хороший совет тебе может быть хорошая плата.
- Оставь Раввулу с Тивуртием там, куда они попали. Иначе они в проказе будут против тебя свидетелями и император, и сама Феодора тебя не похвалят.
- Но куда ж мы их денем?
- О, господин мой! Огонь ведь всё очищает. Надо только не медлить. Кого ты назначишь тюремщиком вместо Раввулы?
- Если хочешь, я тебя назначаю.
- Я тебе благодарен и через малое время докажу тебе делом мою благодарность.
Перемолвясь так, они подходили к темнице, у входа которой нашли уже приготовленные кучи хворосту и толпы народа.
Евлогий, увидя людей, выступил вперед и сказал:
- Граждане аскалонские! посторонитесь и откройте путь благородному Милию, который идёт наказать виновных в беспорядке и защитить тех, кто страдал от жестокости сменённого темничника Раввулы и сотоварища его, зверонравного доимщика Тивуртия. Теперь, волею господина моего Милия, я буду совмещать обе их должности и в темнице настанет новый порядок.
Толпа раздвинулась и открыла дорогу ко входу, но в это же время явилась Тения.
Несмотря на то, что день был страшно зноен и раскалённые скалы ещё более увеличивали жар в воздухе, слабая и измученная Тения быстро достигла развалин, указанных ей разбойником Анастасом, раскопала в сказанном месте щебень - достала сокровище и сейчас же опять пустилась с ним обратно в город. Она пришла в тот самый миг, когда Евлогий сказал свою речь и когда Милий хотел вступать в темницу. Золота было много, но Тения его не весила и не считала, а всё, сколько там было, бросила к ногам Милия и сказала:
- Вот тебе выкуп за моего мужа и за всех, кого здесь терзают. Пусть это возьмут те, кому эти люди должны, а ты сейчас же выпусти заключённых на волю.
- Дорожи собою; в такие минуты ты должен показать беспристрастье народу.
Золота же было здесь более, чем на тройную цену против всего полного долга Фалалея.
- Откуда взяла ты такое богатство? - спросил Евлогий у Тении.- Здесь достанет на выкуп всех, кого содержат за долги в аскалонской темнице, но действительно ли ты отдаёшь это всё за других?
Тения отвечала, что она достала золото из земли и хочет, чтобы все, кого томят за долги, были сейчас же отпущены.
Милий приказал взвесить золото и выпустить должников на свободу. А Евлогий, ставший разом вместо Тивуртия доимщиком и вместо Раввулы тюремщиком, позвал кузнецов и расковал всех, кто содержался в тюрьме за долги. Злодеев же и убийц вывел на барку и послал на торг купить для них пищи и свежее платье, и мягкой кожи с шерстью, чтобы подвернуть под оковы на тех местах, где железо проело до кости.
Во всё это время в темнице стоял страшный шум и никто не слышал стуков подкопа и криков Раввулы и Тивуртия и заслонившего лаз к ним телом своим Анастаса. Всякому тут было теперь самому до себя.
Первого выпустили на свободу Фалалея, и Тения тотчас же удалилась с ним, обнимая его одною рукой, а другою поддерживая на голове корзину с купленною пищей. Когда увидала их Пуплия, она подумала, что Тения, наконец, поступила, как желал Милий, и после радостного свидания с сыном посадила на колени к нему Вирину и Витта, а невестку отвела в сторону и похвалила её за послушание.
Тения же в ответ ей улыбнулася и тихо ответила:
- Не хвали меня, почтенная Пуплия, я твоего совета не слушалась и не стою твоей похвалы - золото дал мне не Милий вельможа, а злодей Анастас.
Старая Пуплия ужаснулась и, всплеснув руками, спросила:
- Анастас! Милосердные боги! Для чего же ты предпочла его грубые ласки ласкам Милия, и где взяла напитка, отводящего память?
- Мать Фалалея! - отвечала ей Тения,- я не отдавалась ничьим ласкам и мне не был нужен забвенный напиток, но я не теперь расскажу тебе всё, что со мной было. Теперь мы оставим Фалалея радоваться, лаская детей, а сами давай скорей вскипятим воду и сварим для всех изобильную пищу, и тогда, когда сядем все впятером, как мы давно не сидели, и все насытимся, я расскажу вам подробно, что мне пришлось перенесть и как это случилось, что в руках моих очутилось золото Анастаса без напитка, отводящего память.
- Нет, уж ты, бедная, лучше об этом забудь.
Но Тения снова тихо улыбнулась и ответила:
- Мать Фалалея! Злодей не требовал от меня ничего такого, о чём ты думаешь и о чём мне желаешь забыть. Я хочу обо всём этом помнить и буду всем говорить, чтобы все люди знали, что сделал мне Анастас, и нашли для него у себя сожаленье.
И сделалось так, как хотела Тения. Когда пища была готова и осчастливленная семья насытилась, Тения рассказала свекрови и мужу, как она изнемогала в борьбе, что видела ночью в оливковой роще, как шла назад и повстречалась с Тивуртием, и за что Анастас её похвалил и указал ей склад, отданный ею в выкуп за всех должников.
При этом Тения пролила слёзы об Анастасе, и это было как раз в то время, когда его надо было оплакать, ибо в это самое время в аскалонской темнице свершилось последнее и самое бесчеловечное дело.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Когда узники были выведены, темницу набили хворостом и скорописец Евлогий бросил туда горящий факел, а ветер подул и сквозь весь хворост пробежало трескучее пламя. В дыме этого пламени задохнулся злодей аскалонский, но он погиб не один. Люди, которые оставались там до конца, видели, как Анастас показался в окне прокажённой темницы. Он сорвался с цепей и потрясал, задыхаясь, решёткy в окошке... За спиной его видели лица ревевших Тивуртия и Раввулы; но треск пламени заглушал их рёв и проклятия. Евлогий же от имени Милия не допускал никого к этому окну и сами они оба стояли вдвоём у окошка, пока всё было кончено. Анастас их узнал и, плюнув на красную тогу Милия, прокричал так громко, что все могли слышать:
- Ты самый лютый злодей аскалонский!
И когда он это вскричал, сквозь толпу прорвались два никому неведомые человека. Оба они были наги, но с ножами при бёдрах, и среди общего смятения они кинулись на Евлогия и на Милия, и у всех на глазах зарезали их, а за ними приспели такие же другие, в числе больше как двадцать, и бросились тушить огонь, пылавший в темнице, но погасить его было уже невозможно. Анастас и Тивуртий с Раввулой сгорели и как ни смелы были отчаянные разбойники, проникшие в город, чтобы спасти Анастаса, но и они не могли войти в полную пламени яму. Они только насытили своё мщение убийством Милия и его скорописца. Разбойников этих не поймали, потому что на граждан Аскалона напал страх, все думали, что разбойников ворвалось несметное множество, и все побежали защищать свои дома и семейства. Притом же,
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Рано удалившаяся с мужем Тения не видала всех ужасов этой развязки. День для неё протёк как одно мгновение. Перед вечером Фалалей отправился на море мыться, а Тения, обняв детей, сидела у берега и смотрела вслед отходившей красивой расцвеченной триреме, на которой гудел египетский ребаб и пели хором молодые женские голоса, а на возвышении, покрытом яркою индейскою тканью, молодая нубийка ловила осу, как будто дразнила Аскалон на прощанье.
Это Сергий, испугавшийся беспорядков, отплывал с своею труппой обратно в Александрию.
Пуплия в это время ходила в город, чтобы купить просторный полосатый шатёр, где бы семейство могло поместиться лучше, чем оно помещалось в убогом шалаше. Пришедшие с Пуплией шатёрщики, раскидывая чистую палатку с поперечными каймами красного и синего цвета, рассказали Тении, что произошло, и когда она услыхала о погибели Анастаса, то вздохнула и сказала им:
- Все не напрасно его сожалеют: он сделал много зла, но не угасил в сердце своём сожаления; а кто умеет жалеть, тот ещё не мёртв для доброй жизни и сам сожаления достоин.
И она опять рассказала, каким подвергалась искушениям и уговорам от самых почётных и близких людей, а в заключение сказала:
- Я не хочу их укорять, но удивляюсь, отчего было всё так, что те, которые очень заботились о жизни, те все подавали мне дурные советы - не постоять за моё целомудрие, а поддержали меня только два человека - и это как раз были те, которые сами более жить не думали: один был отшельник в могиле, а другой - обречённый на смерть Анастас. За встречу с этими двумя, не дорожившими жизнью, я благословляю милосердное небо и молю его дать им вечную жизнь.
Шатёрщики, услыхав такие слова, поникли головами и в молчании окончили свою работу: угладили пол под шатром, очертили место для обеда и усыпали это возвышение узорами разноцветного песка, придавшего вид цветного ковра.
Возвратившийся в эту пору Фалалей тоже слышал сказанные Тениею слова, и когда шатёрщики, получив свою плату, ушли в город, а Пуплия повела детей, чтобы вымыть их в пресной воде пенистым греческим мылом и потом уложить их спать в новом просторном шатре, корабельщик сказал жене:
- Я заметил твои слова о разнице между теми, которые дорожат жизнию, и теми, которые не дорожат ею. Это замечание остро, и, знаешь, я слышал когда-то совершенно такое в Дамаске от того, кто мне говорил о моей новой вере.
- Что же он говорил?
- Он читал, что "кто сильно любит жизнь, тот её потеряет, а кто не дорожит ею, тот её не только найдёт для себя, но и может дать силу жизни другому".
- Это прекрасно, но для чего же ты мог это забыть и думал о том, как бы получить себе всего как можно больше?
Фалалей подернул плечами и, глубоко вздохнувши, ответил:
- Я испортил себя, когда прикоснулся к богатству,- богатство есть тоже напиток, отбивающий память: желая богатства, нельзя не забыть об истинном благе.
- А я всегда это знала,- тихо продолжала Тения.
- Но кто же тебе это открыл?
Тения взяла руку мужа и положила её себе на сердце, а другою своею рукою указала тихо на небо.
Они оба задумались; вечер уплывал, синева моря густела,- наступала прохлада и ночь.
Тения встала, взяла в ладони свои лицо мужа и, глядя ему в глаза, сказала, что идёт приготовить к ночи шатёр.
Фалалей остался один и сидел, обхватив руками колени. Он глядел то на звёздное небо, то в тёмную даль безбрежного моря. Всё это для него теперь было обновлением жизни, и он чувствовал себя самым счастливым человеком, которому нечего больше желать. Он весь проникся благодарностью и глаза его овлажились благодатными слезами, и сквозь них он увидел снова свою целомудрую Тению, которая, окончив уборку шатра, распахнула его входную полу и, поддерживая её обнажёнными по самые плечи руками, назвала его имя и добавила шёпотом:
- Друг мой, иди,- час благосклонен.
ПРИМЕЧАНИЯ
Впервые - журнал "Русская мысль", 1889, Л 11. Повесть была написана в октябре 1889 г. В основу положена легенда Пролога от 14 июня. Среди первых читателей, одобривших повесть, был историк В. О. Ключевский.
Стр. 173. Лукреций, Тит Кар (99 - 55 до н. э.) - римский поэт и философ.
Ломброзо, Цезарь (правильно: Чезаре; 1835 - 1909) - итальянский психиатр и криминалист.
Газа, Азот (Ашдод) - крупные портовые города южной Палестины.
Аскалон - был разрушен египетским султаном Юсуфом Салладином (Салах-ад-дином; 1138 - 1193) в 1192 г.
Филистимляне - народ, от имени которого возникло название Палестины (в буквальном переводе с древнегреческого - "страна филистимлян"). Они появились на побережье Средиземного моря на рубеже XIII - XII в. до н. э. Превосходившие израильтян в вооружении (железное, а не бронзовое оружие), филистимляне завладели на юго-востоке многими прибрежными крепостями, создали союз городов. В VIII в. до н. э. были покорены Ассирией.
Евсевий из Аскалона (иначе: Евсевий Памфил, Евсевий Кесарийский; ок. 263 - 338, 339) - писатель, составивший знаменитую "Церковную историю" (очерк христианства до 324 г.) и "Житие императора Константина".
Стр. 174. Царь Иустиниан (Юстиниан I Великий; 482/483 - 565) византийский император, создатель огромной державы на побережье Средиземного моря. Составил образцовый кодекс законов. Жестоко преследовал отступников от религиозной ортодоксии.
Феодора (начало VI в. - 548) - властная, волевая византийская императрица, добивавшаяся последовательности от неустойчивого в своих начинаниях Юстиниана.
Стр. 175. Сандал - дерево с ароматной эфироносной древесиной.
...кроток, как голубь, но и разумен, как змей... - не совсем точно цитируемые слова Христа, обращенные к ученикам (Евангелие от Матфея, X, 16).
Стр. 177. Ирод Великий (ок. 73 - 4 г. до н. э.) - царь иудейский, отличавшийся подозрительностью и жестокостью.
Стр. 179. Правеж - взыскание долга с неисправного должника путем истязания.
Стр. 180. Скрыня (древнерусск.) - сундук, ларец.
Ночвы - мелкие лотки торговцев рыбой и снедью.
Стр. 183. Сикоморы - южные тропические плодовые деревья; это же название имели и платаны.
Стр. 184. Ипарх (епарх) - глава административного округа в Восточной Римской империи.
Стр. 185. Киса - кожаный мешок, затягивавшийся шнурком.
Стр. 189 - 190. Дионис (Вакх) - бог виноделия и виноградарства в греко-римской мифологии.
Стр. 190. Изида (Исида) - богиня плодородия, воды, ветра и волшебства в египетской мифологии; олицетворение супружеской верности и материнства.
Анубис - по древнеегипетским представлениям - покровитель умерших, судия богов.
Стр. 194. Абрагам (Авраам) - библейский патриарх (Бытие, XVII - XIX).
Ицгак (Исаак) - сын Авраама, восприемник Божьего завета (Бытие, XVII, 19).
Стр. 196. Трирема - древнеримский военный корабль с тремя ярусами гребцов.
Стр. 202. Ребаб - струнный смычковый инструмент Востока, распространенный от Египта до Малайзии.