Потери противника составили: средних танков – 13, орудий ПТО – 8, пулеметов – 6. Убито солдат и офицеров около 300 человек»86.
По другим данным – 99-я тбр в ходе боя потеряла: сгорело 7 Т-34, подбито 12 танков, из них 7 – эвакуировано. К 6.00 9.07.43 на ходу осталось Т-34 – 15, Т-70 – 1687.
Командир 2-го тк СС П. Хауссер и командир 4-го тгп дивизии «Дас Рейх» обер-штурмбанфюрер С. Штадлер (второй слева)
99-я тбр, наступая во втором эшелоне корпуса, имела время для организации разведки и боевого охранения. Это тем более надо было сделать в связи с тем, что боевая задача бригаде была поставлена в виде схемы, на которой указывалось лишь направление наступления. Однако в отчете сказано далеко не все, многие важные моменты сознательно опущены (так формировались архивные фонды частей и соединений). Например, не сказано, что пять танков подорвались на своем минном поле. В результате плохой организации взаимодействия с впереди действующими войсками и непринятием командованием бригады мер по разведке противника и местности произошел бой 99-й тбр с подразделениями 285-го сп 183-й сд.
Вот внеочередное боевое донесение № 05 штаба 183-й сд на 5.00 9 июля:
«1. В 16.00 8.07.43 г. со ст. Прохоровка в направлении отметки 241.6 был услышан с КП 285-го сп шум моторов. Шли танки, которые развернулись в боевой порядок, открыли сильный артиллерийский огонь по нашим боевым порядкам, роте ПТР, пушкам, стоящим на ОП, и по НП.
Продвигаясь в направлении Васильевка, танки своим огнем сожгли несколько домов и подожгли один танк 10-го танкового корпуса (сосед справа, Васильевка). После чего эти же танки обрушили огонь по нашим боевым порядкам 1 сб 285 сп и начали давить бойцов своими гусеницами в окопах, особенно в 3 и 5 ср. Вследствие чего были нарушены наши боевые порядки в ответственный период наступления на восстановление прежних рубежей. <…> Танки шли без всякого руководства, не соблюдая боевого порядка и строя. Попытки командования 285 сп объяснить танкистам положение, последние, не обращая внимания, продолжали огонь по нашим боевым порядкам. Командование полком разослало командиров по идущим танкам с задачей объяснить свои боевые порядки и обстановку – с требованием немедленного прекращения огня.
Командиры танковых рот ответили, что нам поставлена задача наступать в направлении Андреевка, Васильевка и дополнительная задача наступать на Грезное, продолжали вести огонь и наступление на подразделения 285 сп и 11 бригады (11-я мсбр 10-го тк. – Л.Л.), которая стояла в Васильевка. Наступающие танки были из 99 танковой бригады 2 танкового корпуса. Командир корпуса генерал-майор Попов.
Из доклада начальника штаба 99 танковой бригады капитана Пинюка – задача на наступление бригаде ставилась лично командиром 2 танкового корпуса генерал-майором Поповым: «<…> противник находится в Андреевка, Васильевка, Козловка, Грезное. – И мы действовали согласно поставленной задаче».
По неполным данным, от огня своих танков подразделения полка имеют потери: 25 человек убито, 37 ранено.
Потери личного состава подразделений полка – в основном по 3 и 5 ср – главным образом получились по вине 99 танковой бригады, командование которой не уяснило себе обстановки, не предупредило о предстоящем наступлении меня, командование бригады пошло в наступление по нашим подразделениям 285 сп. В результате чего расстреляли бойцов и <…> подорвали свои танки на наших минных полях.
Докладывая Вам об этом, прошу Вашего распоряжения принять строгие меры к лицам, допустившим преступную беспечность, повлекшую за собой расстрел и подавление гусеницами бойцов наших подразделений, а также подрыв своих танков на наших минных полях»88.
Документ говорит о многом и, собственно, не требует дополнительного комментария.
В 2.30 9.07.43 г. командир 2-го тк доложил, что корпус в течение дня вел бои с частями тд «Рейх» и к исходу дня закрепился в районе – свх. Комсомолец, восточнее Тетеревино, выс. 258.2. Потери: сгорело Т-34 – 12, «Черчилль» – 2. Подбито Т-34 – 14, Т-70 – 3, «Черчилль» – 1. На ходу: Т-34 – 57, Т-70 – 58, «Черчилль» – 1189.
Крайне неудачные действия 2-го танкового корпуса в ходе контрудара расследовались комиссией штаба фронта. За плохую организацию боевых действий и допущенные недостатки в управлении частями в ходе боя командиру корпуса генерал-майору А.Ф. Попову Ватутин объявил выговор.
В контрударе в направлении Кр. Поляна 6-я гв. армия участвовала частью сил при поддержке 6-го тк 1-й танковой армии. Артиллерийская и авиационная подготовка началась с 10 часов. Однако перешедшие в наступление части были остановлены сильными ударами авиации, огнем артиллерии и танков противника. Чтобы избежать ненужных потерь, командующий фронтом приказал закрепиться на достигнутом рубеже. Затем в связи с большими потерями от авиации и артиллерийского огня противника командир 6-го тк дал распоряжение отойти за р. Пена и там окопаться. К исходу дня части корпуса были оттеснены на 5–6 км, но продолжали удерживать за собой высоту 260.0 с рощами, прилегающими к ней с запада и востока. 31-й тк в течение дня также отбивал атаки противника, но к исходу дня был вынужден отойти к Кочетовке.
Чтобы ослабить нажим противника на Катукова, соединения 40-й армии генерала К.С. Москаленко по решению Н.Ф.Ватутина в течение 8 июля демонстрировали наступление. После 30-мин артподготовки части 161-й и 71-й гв. стрелковых дивизий при незначительной поддержке небольшой группы танков атаковали противника в направлении Герцовки. Недостаток сил не позволил им добиться ощутимых результатов, но своими действиями они сковывали противостоящие части врага. Демонстративные атаки в полосе армии продолжались и 9 июля.
Из сводки 2-го тк СС за 8 июля: «В течение всего дня дивизия «ДР» вела напряженный оборонительный бой на рубеже Лучки – Тетеревино против новых и новых волн, накатывающих с востока, северо-востока и севера. Все атаки отражались до сих пор при тяжелых потерях противника в танках. Танковые ударные группы дивизий «ДР» и «ЛАГ», занявшие после ожесточенного боя Веселый (2 км северо-западнее Мал. Маячки. – Л.Л.) и высоты в 3 км севернее, <…> были вынуждены отойти назад».
«С 5 по 7 июля включительно подбито и уничтожено танков частями тд «ЛАГ» – 123, тд «ДР» – 29, тд «МГ» – 31, всего 183 танка. Взято в плен 2192 чел. <…> По уточненным данным, 2-й тк СС в течение 8 июля уничтожил 121 танк. В ходе боев дивизии корпуса потеряли 17 танков, около 100 танков нуждаются в ремонте. В строю осталось 283 танка и штурмового орудия»90.
Довольно редкий случай, когда Штадлер сообщает о потерях, под которыми немцы подразумевают только безвозвратные – 17 танков за четыре дня операции. В ежедневных донесениях немцы обычно указывали количество бронетехники, оставшейся в строю. Это позволяло делать выводы о боеспособности части и соединения и, соответственно, определять им боевые задачи на следующий период. Однако донесения от соединений, особенно в начале операции, поступали нерегулярно и на разное время. Например, от тд «ЛАГ» донесений за 6 и 7 июля в архиве не имеется. Поэтому состав 2-го тк СС на утро 8 июля можно определить лишь ориентировочно.
Согласно архивным документам, из примерно 306 танков и штурмовых орудий91, имевшихся на утро в составе корпуса, к 18.50 (20.50) 8 июля в строю осталось 224 танка и 54 штурмовых орудия, всего 27892. Но реальная убыль в бронетехнике значительно превышала образовавшуюся разницу (порядка 30 боевых машин), так как потери за день были компенсированы за счет восстановленных танков из числа подбитых в предыдущие дни операции (количество штурмовых орудий даже увеличилось на 14–15 штук). Это можно проследить хотя бы на примере тд «ДР», в которой на утро 8 июля насчитывалось 95 танков, в том числе: 43 T-III, 25 T-IV, 6 «тигров», 7 командирских, 14 Т-34 и 7 штурмовых орудий, всего 102. К исходу 8 июля в строю осталось 64 танка, в том числе: 31 T-III, 14 T-IV, один «тигр», 7 командирских, 12 Т-34 и 21 штурмовое орудие, всего 85. В тд «МГ» было выведено из строя не менее 11 танков93. Таким образом, реальные потери только двух дивизий противника составили не менее 42 танков. Но все они, в отличие от наших боевых машин, остались на территории, захваченной врагом, и были эвакуированы в ближайший тыл для последующего ремонта. За счет непрерывного пополнения танкового парка дивизий отремонтированными машинами противнику удавалось поддерживать боеспособность на приемлемом для дальнейшего наступления уровне.
Наши потери за 8 июля, согласно справке начальника штаба БТ и MB фронта полковника Маряхина, составили (без учета 1-й ТА): танков различных типов – 160, САУ – 25. 1-я танковая армия в этот день потеряла 1485 солдат и офицеров, в том числе убитыми – 334, пропавшими без вести – 473, а также 145 танков Т-34 (90 сгорело) и 13 Т-70 (сгорело 10)94.
Таким образом, за один день 8 июля наши войска потеряли 343 танка и САУ, в том числе 5-й гв. тк – 54 Т-34 и 23 Т-70, а 10-й тк – один танк Т-34 и одну СУ-122. И дело здесь отнюдь не в подготовке танкистов и искусстве их командиров. Пытаясь оправдаться, командир 10-го тк при переговорах по телеграфу в 1.35 9 июля с Ватутиным доложил, что к 13.00 части были готовы к наступлению. Бурков четыре раза посылал представителей во 2-й тк, который опаздывал, чтобы договориться о взаимодействии, но безрезультатно. Противник упредил в переходе к активным действиям силами до 100 танков, нанес удары авиацией. И Бурков решил воздержаться от атаки, чтобы не нести напрасных потерь.
Командующий фронтом отчитал генерала В.Г. Буркова: «В течение 8 июля Вы допустили непростительную, грубейшую ошибку, проявили пассивность. Только этим можно объяснить невыполнение известного Вам замысла. Это дало возможность противнику сосредоточить весь свой удар по Катукову. <…> Противнику удалось выйти в Кочетовка и подойти к Верхопенье. Кравченко в течение 9 июля не в состоянии наносить удар, а самое главное – Катуков ослаблен. <…> Я решил подчинить Вас Катукову и Вашими силами усилить направление на Обоянь»95.
Всего в период с 5 по 8 июля войска Воронежского фронта потеряли 527 танков, из них безвозвратно – 372, было подбито и подлежало восстановлению – 15596.
Выдержка из боевого донесения штаба Воронежского фронта № 00213 8.07.43 24.00:
«По предварительным данным, за четыре дня боев противнику нанесены следующие потери: сожжено и подбито 1674 танка, уничтожено 396 самолетов, 925 машин с пехотой и грузами, рассеяно и уничтожено до 40 000 солдат и офицеров»97.
Надо ли комментировать эти цифры?
Информация к размышлению. За четыре дня наступления 2-й тк СС потерял 3065 солдат и офицеров. Наибольшие суточные потери в людях пришлись на 5 июля – 1047 (в том числе убитыми и пропавшими без вести – 212, из них более половины приходится на тд «ЛАГ») и на 6 июля – 1003 (в том числе безвозвратно – 211)98.
Таким образом, контрудар, проведенный 8 июля силами пяти танковых корпусов, не считая стрелковых дивизий, на фронте общей протяженностью до 50 км, не достиг своей цели. Хотя только в четырех танковых корпусах (2-й и 5-й гв., 2-й и 10-й тк) насчитывалось около 600 боеготовых танков и САУ! В составе противодействующих нашим войскам танковых дивизий 2-го тк СС (основные силы дивизий СС «ЛАГ», «ДР» и часть сил «МГ») было не более 300 танков, штурмовых орудий и САУ «Мардер».
При общем соотношении в танках 2:1 (без учета сил 48-го тк, против которого действовала танковая армия) ни на одном из направлений ударов не было создано решающего превосходства в силах, прежде всего в танках и артиллерии. Не говоря уже о том, что удары танковых корпусов и действия стрелковых соединений оказались не согласованными по времени и направлениям атак. Не была должным образом организована артиллерийская подготовка и поддержка наступления. Наша авиация не сумела прикрыть наступающие части от ударов с воздуха. Все это позволило противнику за счет маневра силами и противотанковыми средствами (более 100), огнем артиллерии и ударами авиации последовательно отразить атаки наших войск и нанести им большие потери.
Выдержка из донесения непосредственного участника боя (не из отчета задним числом!) командира 5-го Стк генерал-лейтенанта Кравченко командующему фронтом:
«В качестве вывода следует отметить:
1. Слабая организация взаимодействия между танковыми соединениями, штабом фронта и [отсутствие] действенного контроля за выполнением боевого приказа.
<…> 3. Согласованными совместными действиями всех намеченных сил противник легко мог быть разбит. Об этом говорит первоначальный успех корпуса, продвинувшегося на 2–3 км. Сложная перегруппировка противника, затянувшаяся до 10.00. Направления действий, намеченные Вашим боевым приказом, исключительно выгодные и могли бы при одновременном ударе всех корпусов привести к полному разгрому врага.
4. Наступлением корпуса противник предупрежден об уязвимости этих направлений и значительно усилил их огневыми средствами и мотопехотой»99.
Нельзя не согласиться с мнением командира корпуса. Он мог бы сказать и больше… Судя по архивным документам (приведена лишь малая часть из них) и действиям войск, командование и штаб фронта не все сделали для обеспечения ввода в сражение танковых корпусов, прибывших с других фронтов. Видимо, у них не хватило умения организовать ввод в бой с ходу 2-го тк и руководить действиями четырех танковых корпусов, не объединенных единым командованием. Задачу на контрудар генералу Попову в районе Подольхи еще накануне поставил лично Ватутин. 8 июля части корпуса, запаздывавшие к началу наступления, встретил командующий бронетанковыми и механизированными войсками фронта генерал Штевнев А.Д. К моменту ввода корпуса в бой нужно и можно было разобраться в обстановке, чтобы уточнить ему боевую задачу, возможно, с расчетом наращивания усилий на одном из направлений наступления других корпусов. Но менять план контрудара? Это мог сделать только командующий фронтом. Но в любом случае можно было выделить разведчиков и проводников в передовые батальоны из состава частей 183-й сд, которые за три месяца досконально изучили свой район. Тогда бы танковые бригады не блуждали на незнакомой местности без карт, не стреляли по своим танкам и не давили свою пехоту. Недочеты в организации контрудара и несогласованные действия танковых корпусов привели к большим потерям.
Военные историки до сих пор спорят о целесообразности контрудара войсками Воронежского фронта 8 июля в условиях господства авиации противника в воздухе и недостатка времени на его подготовку. На вопрос – надо или не надо было наносить контрудар 8 июля – ответил командующий фронтом. Он лучше знал общую обстановку в полосе фронта, и ему виднее было, как использовать в данных конкретных обстоятельствах имеющиеся силы и средства. Нет ничего проще, как давать советы задним числом, когда известны все последствия того или иного решения. Времени на то, чтобы усилить оборону в полосе 1-й танковой армии, не было. В результате контрудара противник вместо развития наступления был вынужден направить значительные силы для отражения наших танковых атак, понес при этом потери и даже несколько отошел назад. Наши войска выиграли время для перегруппировки своих сил и выдвижения резервов на угрожаемое направление.
Нанесение контрудара облегчило положение 1-й танковой армии, сорвало замысел врага по ее разгрому и позволило ее войскам и в последующем успешно противодействовать 48-му тк противника в сложной обстановке.
М.Е. Катуков вспоминает: «<…> во второй половине дня фашисты предоставили нам небольшую передышку. Как выяснилось, гитлеровцы в это время вынуждены были бросить основные силы против наших контратакующих войск. Это дало мне возможность перегруппировать [силы] и усилить наиболее танкоопасные направления»100.
А историкам и исследователям остается только сожалеть о досадных ошибках и просчетах в организации контрудара (это прежде всего относится к разведке, в том числе авиационной, в интересах танковых корпусов), артиллерийской и авиационной подготовки и управлении войсками. Это не позволило более эффективно использовать 600 танков четырех корпусов. В связи с событиями 8 июля невольно возникает вопрос, насколько оправданна постановка таких глубоких боевых задач соединениям (18–25 км для 10-го и 2-го тк) при проведении контрудара в сложившейся обстановке? Например, 2-му гв. танковому корпусу ставится задача нанести удар в западном направлении на Лучки <…> Окружить и уничтожить противника, после чего наступать в направлении Лучки, Гонки, Болховец. Ближайшая задача овладеть районом Гонки, имея в виду в дальнейшем овладеть районом Болховец, Стрелецкое. Окружение и уничтожение танковой группировки противника требует значительного напряжения сил и времени. Именно это могло бы стать содержанием ближайшей задачи корпуса, а не овладение рубежом в 13 км южнее.
Вероятно, поэтому командир 2-го гв. тк вместо сосредоточения сил на указанном направлении и разгроме противника в районе Лучки нанес удар, что называется, не «кулаком, а растопыренными пальцами» на фронте 12–14 км, рассчитывая на быстрое выполнение ближайшей задачи – выход в район Гонки. Если бы танковые корпуса совместными действиями сумели разгромить части противника в районе Лучки, перерезать основную дорогу Белгород – Обоянь и закрепиться на захваченном рубеже, это был бы сильнейший удар по наступательным планам противника. Немцы после Сталинграда стали весьма чувствительны к угрозам «котлов».
История не терпит сослагательного наклонения. Однако рассмотрение возможных альтернативных вариантов решений командиров и действий войск порой помогает лучше понять, почему все произошло именно так, а не иначе. Постановка войскам задач, не соответствующих их боевым возможностям, с «запасом» (этим грешили многие наши военачальники – мол, выполнят задачу на 50 % – и то хорошо), не такое безобидное дело, как кажется. Подчиненные командиры, стремясь выполнить задачу, превышающую боевые возможности войск, зачастую попадали в тяжелое положение. А неудача приводила к большим потерям и, как правило, последующему отходу.
Н.Ф. Ватутин ставил в заслугу войскам Воронежского фронта, что бой танковых соединений не носил пассивный характер. На вклинение противника в оборону наши войска немедленно отвечали контратаками танковых резервов из глубины. Командование вермахта хорошо изучило нашу тактику и всегда уделяло особое внимание обеспечению флангов своих ударных группировок при прорыве обороны, особенно когда противник еще не израсходовал свои резервы. На флангах участков прорыва немцы выставляли сильные противотанковые заслоны, сохраняя свободу маневра для танковых соединений.
Начальник штаба ОКХ (главного командования сухопутных войск) генерал-полковник Ф. Гальдер, приводя в своем дневнике сообщение группы армий «Центр» о захваченном русском приказе, еще в 1941 г. записал: «<…> русское командование стремится фланговыми ударами отрезать наши танковые соединения от пехоты. Теоретически эта идея хороша, однако осуществление ее на практике возможно лишь при численном превосходстве и превосходстве в оперативном руководстве…»101.
В полосе Центрального фронта контрудар силами 16-го тк 2-й танковой армии и 19-го тк из резерва фронта был нанесен во второй день операции. В 3.50 6 июля после артподготовки перешел в наступление 16-й тк. Его 107-я тбр попала под огонь «тигров» и в самое короткое время потеряла 46 танков из 50. Командир корпуса во избежание потерь остановил наступавшую за ней 164-ю тбр и приказал ей отойти в исходное положение. Потерпел неудачу и отошел на прежний рубеж и 19-й тк. Контрудар фронта не достиг поставленной цели, а войска понесли значительные потери. КК Рокоссовский немедленно внес поправки в план операции. Учитывая качественное превосходство врага в танках, войска получили приказ танками подкрепить боевые порядки пехоты, зарыть их в землю для ведения огня с места. Использование танков для контратак разрешалось только против пехоты, а также легких танков врага, и то только при условии, когда боевые порядки гитлеровцев будут расстроены огнем102. И это в полосе фронта, где наши войска почти в 2 раза превосходили противника по числу танков!
Предвидя обвинение в слишком подробном, детальном изложении хода боевых действий (это мнение обозначилось после первой публикации книги), в оправдание скажем, что именно отсутствие деталей и подробностей при общей размытости в подаче событий как раз и характерно (и выгодно) для создания мифов. Бог и дьявол в деталях, говорят французы. К сожалению, недооценка боевых возможностей противника и недочеты в организации разведки, контрударов, особенно в вопросах организации поражения противника огнем артиллерии и ударами авиации, поддержания взаимодействия, обеспечения флангов и стыков повторялись и в последующем.
В связи с этим процитируем документ, который, как нам кажется, имеет отношение к поднятому вопросу. Несколько позже, уже в ходе контрнаступления в августе 1943 года, И.В. Сталин в директиве, адресованной командующему Воронежским фронтом (копия – Г.К. Жукову), строго отчитает Ватутина:
«События последних дней показали, что Вы не учли опыта прошлого и продолжаете повторять старые ошибки как при планировании, так и при проведении операций.
Стремление к наступлению всюду и к овладению возможно большей территорией без закрепления успеха и прочного обеспечения флангов ударных группировок является наступлением огульного характера. Такое наступление приводит к распылению сил и средств <…>
В результате <…> наши войска понесли значительные и ничем не оправданные потери…
Я еще раз вынужден указать Вам на недопустимые ошибки, неоднократно повторяемые Вами при проведении операций <…>»103.
На корочанском направлении войска 7-й гв. армии генерал-майора М.С. Шумилова оказывали упорное сопротивление соединениям 3-го тк противника. В документах врага приводится много фактов упорства и самоотверженности русских солдат, которые «защищали свои позиции и дзоты до последнего патрона или гранаты. Гарнизоны огневых сооружений приходилось выжигать огнеметами». Огнеметные танки действовали группами по 6–9 машин. В ходе боев при прорыве первых двух полос обороны были выведены из строя почти все приданные 19-й танковой дивизии «тигры». Особенно досаждали противнику артиллеристы и саперы.
Еще 7 июля в дневнике верховного командования вермахта появилась запись: «Наши потери в танках из-за мин значительны, прежде всего, у армейской группы «Кемпф».
Соединения 3-го тк были вынуждены буквально «прогрызать» оборону русских, пытаясь прорваться к шоссе Белгород – Короча. Командир корпуса генерал Брейт неоднократно обращался с просьбой усилить поддержку его соединений авиацией. Но основные силы 8-го авиакорпуса были сосредоточены на направлении главного удара армии Гота.
В связи с отставанием группы «Кемпф» следовало опасаться повторных, хотя и недостаточно организованных, но сильных контрударов русских. Пришлось принимать меры по закреплению рубежа по Липовому Донцу. 8 июля наша разведка зафиксировала возведение проволочных заграждений и установку мин в районе Нечаевка, Лучки. И Манштейн торопит генерала Кемпфа с наступлением в северо-восточном направлении, чтобы в предвидении подхода крупных резервов русских надежно обеспечить правый фланг армии Гота. Одновременно планировалось окружить силы русских, продолжавших удерживать свои позиции в Старом Городе и междуречье.
По другим данным – 99-я тбр в ходе боя потеряла: сгорело 7 Т-34, подбито 12 танков, из них 7 – эвакуировано. К 6.00 9.07.43 на ходу осталось Т-34 – 15, Т-70 – 1687.
99-я тбр, наступая во втором эшелоне корпуса, имела время для организации разведки и боевого охранения. Это тем более надо было сделать в связи с тем, что боевая задача бригаде была поставлена в виде схемы, на которой указывалось лишь направление наступления. Однако в отчете сказано далеко не все, многие важные моменты сознательно опущены (так формировались архивные фонды частей и соединений). Например, не сказано, что пять танков подорвались на своем минном поле. В результате плохой организации взаимодействия с впереди действующими войсками и непринятием командованием бригады мер по разведке противника и местности произошел бой 99-й тбр с подразделениями 285-го сп 183-й сд.
Вот внеочередное боевое донесение № 05 штаба 183-й сд на 5.00 9 июля:
«1. В 16.00 8.07.43 г. со ст. Прохоровка в направлении отметки 241.6 был услышан с КП 285-го сп шум моторов. Шли танки, которые развернулись в боевой порядок, открыли сильный артиллерийский огонь по нашим боевым порядкам, роте ПТР, пушкам, стоящим на ОП, и по НП.
Продвигаясь в направлении Васильевка, танки своим огнем сожгли несколько домов и подожгли один танк 10-го танкового корпуса (сосед справа, Васильевка). После чего эти же танки обрушили огонь по нашим боевым порядкам 1 сб 285 сп и начали давить бойцов своими гусеницами в окопах, особенно в 3 и 5 ср. Вследствие чего были нарушены наши боевые порядки в ответственный период наступления на восстановление прежних рубежей. <…> Танки шли без всякого руководства, не соблюдая боевого порядка и строя. Попытки командования 285 сп объяснить танкистам положение, последние, не обращая внимания, продолжали огонь по нашим боевым порядкам. Командование полком разослало командиров по идущим танкам с задачей объяснить свои боевые порядки и обстановку – с требованием немедленного прекращения огня.
Командиры танковых рот ответили, что нам поставлена задача наступать в направлении Андреевка, Васильевка и дополнительная задача наступать на Грезное, продолжали вести огонь и наступление на подразделения 285 сп и 11 бригады (11-я мсбр 10-го тк. – Л.Л.), которая стояла в Васильевка. Наступающие танки были из 99 танковой бригады 2 танкового корпуса. Командир корпуса генерал-майор Попов.
Из доклада начальника штаба 99 танковой бригады капитана Пинюка – задача на наступление бригаде ставилась лично командиром 2 танкового корпуса генерал-майором Поповым: «<…> противник находится в Андреевка, Васильевка, Козловка, Грезное. – И мы действовали согласно поставленной задаче».
По неполным данным, от огня своих танков подразделения полка имеют потери: 25 человек убито, 37 ранено.
Потери личного состава подразделений полка – в основном по 3 и 5 ср – главным образом получились по вине 99 танковой бригады, командование которой не уяснило себе обстановки, не предупредило о предстоящем наступлении меня, командование бригады пошло в наступление по нашим подразделениям 285 сп. В результате чего расстреляли бойцов и <…> подорвали свои танки на наших минных полях.
Докладывая Вам об этом, прошу Вашего распоряжения принять строгие меры к лицам, допустившим преступную беспечность, повлекшую за собой расстрел и подавление гусеницами бойцов наших подразделений, а также подрыв своих танков на наших минных полях»88.
Документ говорит о многом и, собственно, не требует дополнительного комментария.
В 2.30 9.07.43 г. командир 2-го тк доложил, что корпус в течение дня вел бои с частями тд «Рейх» и к исходу дня закрепился в районе – свх. Комсомолец, восточнее Тетеревино, выс. 258.2. Потери: сгорело Т-34 – 12, «Черчилль» – 2. Подбито Т-34 – 14, Т-70 – 3, «Черчилль» – 1. На ходу: Т-34 – 57, Т-70 – 58, «Черчилль» – 1189.
Крайне неудачные действия 2-го танкового корпуса в ходе контрудара расследовались комиссией штаба фронта. За плохую организацию боевых действий и допущенные недостатки в управлении частями в ходе боя командиру корпуса генерал-майору А.Ф. Попову Ватутин объявил выговор.
В контрударе в направлении Кр. Поляна 6-я гв. армия участвовала частью сил при поддержке 6-го тк 1-й танковой армии. Артиллерийская и авиационная подготовка началась с 10 часов. Однако перешедшие в наступление части были остановлены сильными ударами авиации, огнем артиллерии и танков противника. Чтобы избежать ненужных потерь, командующий фронтом приказал закрепиться на достигнутом рубеже. Затем в связи с большими потерями от авиации и артиллерийского огня противника командир 6-го тк дал распоряжение отойти за р. Пена и там окопаться. К исходу дня части корпуса были оттеснены на 5–6 км, но продолжали удерживать за собой высоту 260.0 с рощами, прилегающими к ней с запада и востока. 31-й тк в течение дня также отбивал атаки противника, но к исходу дня был вынужден отойти к Кочетовке.
Чтобы ослабить нажим противника на Катукова, соединения 40-й армии генерала К.С. Москаленко по решению Н.Ф.Ватутина в течение 8 июля демонстрировали наступление. После 30-мин артподготовки части 161-й и 71-й гв. стрелковых дивизий при незначительной поддержке небольшой группы танков атаковали противника в направлении Герцовки. Недостаток сил не позволил им добиться ощутимых результатов, но своими действиями они сковывали противостоящие части врага. Демонстративные атаки в полосе армии продолжались и 9 июля.
Из сводки 2-го тк СС за 8 июля: «В течение всего дня дивизия «ДР» вела напряженный оборонительный бой на рубеже Лучки – Тетеревино против новых и новых волн, накатывающих с востока, северо-востока и севера. Все атаки отражались до сих пор при тяжелых потерях противника в танках. Танковые ударные группы дивизий «ДР» и «ЛАГ», занявшие после ожесточенного боя Веселый (2 км северо-западнее Мал. Маячки. – Л.Л.) и высоты в 3 км севернее, <…> были вынуждены отойти назад».
«С 5 по 7 июля включительно подбито и уничтожено танков частями тд «ЛАГ» – 123, тд «ДР» – 29, тд «МГ» – 31, всего 183 танка. Взято в плен 2192 чел. <…> По уточненным данным, 2-й тк СС в течение 8 июля уничтожил 121 танк. В ходе боев дивизии корпуса потеряли 17 танков, около 100 танков нуждаются в ремонте. В строю осталось 283 танка и штурмового орудия»90.
Довольно редкий случай, когда Штадлер сообщает о потерях, под которыми немцы подразумевают только безвозвратные – 17 танков за четыре дня операции. В ежедневных донесениях немцы обычно указывали количество бронетехники, оставшейся в строю. Это позволяло делать выводы о боеспособности части и соединения и, соответственно, определять им боевые задачи на следующий период. Однако донесения от соединений, особенно в начале операции, поступали нерегулярно и на разное время. Например, от тд «ЛАГ» донесений за 6 и 7 июля в архиве не имеется. Поэтому состав 2-го тк СС на утро 8 июля можно определить лишь ориентировочно.
Согласно архивным документам, из примерно 306 танков и штурмовых орудий91, имевшихся на утро в составе корпуса, к 18.50 (20.50) 8 июля в строю осталось 224 танка и 54 штурмовых орудия, всего 27892. Но реальная убыль в бронетехнике значительно превышала образовавшуюся разницу (порядка 30 боевых машин), так как потери за день были компенсированы за счет восстановленных танков из числа подбитых в предыдущие дни операции (количество штурмовых орудий даже увеличилось на 14–15 штук). Это можно проследить хотя бы на примере тд «ДР», в которой на утро 8 июля насчитывалось 95 танков, в том числе: 43 T-III, 25 T-IV, 6 «тигров», 7 командирских, 14 Т-34 и 7 штурмовых орудий, всего 102. К исходу 8 июля в строю осталось 64 танка, в том числе: 31 T-III, 14 T-IV, один «тигр», 7 командирских, 12 Т-34 и 21 штурмовое орудие, всего 85. В тд «МГ» было выведено из строя не менее 11 танков93. Таким образом, реальные потери только двух дивизий противника составили не менее 42 танков. Но все они, в отличие от наших боевых машин, остались на территории, захваченной врагом, и были эвакуированы в ближайший тыл для последующего ремонта. За счет непрерывного пополнения танкового парка дивизий отремонтированными машинами противнику удавалось поддерживать боеспособность на приемлемом для дальнейшего наступления уровне.
Наши потери за 8 июля, согласно справке начальника штаба БТ и MB фронта полковника Маряхина, составили (без учета 1-й ТА): танков различных типов – 160, САУ – 25. 1-я танковая армия в этот день потеряла 1485 солдат и офицеров, в том числе убитыми – 334, пропавшими без вести – 473, а также 145 танков Т-34 (90 сгорело) и 13 Т-70 (сгорело 10)94.
Таким образом, за один день 8 июля наши войска потеряли 343 танка и САУ, в том числе 5-й гв. тк – 54 Т-34 и 23 Т-70, а 10-й тк – один танк Т-34 и одну СУ-122. И дело здесь отнюдь не в подготовке танкистов и искусстве их командиров. Пытаясь оправдаться, командир 10-го тк при переговорах по телеграфу в 1.35 9 июля с Ватутиным доложил, что к 13.00 части были готовы к наступлению. Бурков четыре раза посылал представителей во 2-й тк, который опаздывал, чтобы договориться о взаимодействии, но безрезультатно. Противник упредил в переходе к активным действиям силами до 100 танков, нанес удары авиацией. И Бурков решил воздержаться от атаки, чтобы не нести напрасных потерь.
Командующий фронтом отчитал генерала В.Г. Буркова: «В течение 8 июля Вы допустили непростительную, грубейшую ошибку, проявили пассивность. Только этим можно объяснить невыполнение известного Вам замысла. Это дало возможность противнику сосредоточить весь свой удар по Катукову. <…> Противнику удалось выйти в Кочетовка и подойти к Верхопенье. Кравченко в течение 9 июля не в состоянии наносить удар, а самое главное – Катуков ослаблен. <…> Я решил подчинить Вас Катукову и Вашими силами усилить направление на Обоянь»95.
Всего в период с 5 по 8 июля войска Воронежского фронта потеряли 527 танков, из них безвозвратно – 372, было подбито и подлежало восстановлению – 15596.
Выдержка из боевого донесения штаба Воронежского фронта № 00213 8.07.43 24.00:
«По предварительным данным, за четыре дня боев противнику нанесены следующие потери: сожжено и подбито 1674 танка, уничтожено 396 самолетов, 925 машин с пехотой и грузами, рассеяно и уничтожено до 40 000 солдат и офицеров»97.
Надо ли комментировать эти цифры?
Информация к размышлению. За четыре дня наступления 2-й тк СС потерял 3065 солдат и офицеров. Наибольшие суточные потери в людях пришлись на 5 июля – 1047 (в том числе убитыми и пропавшими без вести – 212, из них более половины приходится на тд «ЛАГ») и на 6 июля – 1003 (в том числе безвозвратно – 211)98.
Таким образом, контрудар, проведенный 8 июля силами пяти танковых корпусов, не считая стрелковых дивизий, на фронте общей протяженностью до 50 км, не достиг своей цели. Хотя только в четырех танковых корпусах (2-й и 5-й гв., 2-й и 10-й тк) насчитывалось около 600 боеготовых танков и САУ! В составе противодействующих нашим войскам танковых дивизий 2-го тк СС (основные силы дивизий СС «ЛАГ», «ДР» и часть сил «МГ») было не более 300 танков, штурмовых орудий и САУ «Мардер».
При общем соотношении в танках 2:1 (без учета сил 48-го тк, против которого действовала танковая армия) ни на одном из направлений ударов не было создано решающего превосходства в силах, прежде всего в танках и артиллерии. Не говоря уже о том, что удары танковых корпусов и действия стрелковых соединений оказались не согласованными по времени и направлениям атак. Не была должным образом организована артиллерийская подготовка и поддержка наступления. Наша авиация не сумела прикрыть наступающие части от ударов с воздуха. Все это позволило противнику за счет маневра силами и противотанковыми средствами (более 100), огнем артиллерии и ударами авиации последовательно отразить атаки наших войск и нанести им большие потери.
Выдержка из донесения непосредственного участника боя (не из отчета задним числом!) командира 5-го Стк генерал-лейтенанта Кравченко командующему фронтом:
«В качестве вывода следует отметить:
1. Слабая организация взаимодействия между танковыми соединениями, штабом фронта и [отсутствие] действенного контроля за выполнением боевого приказа.
<…> 3. Согласованными совместными действиями всех намеченных сил противник легко мог быть разбит. Об этом говорит первоначальный успех корпуса, продвинувшегося на 2–3 км. Сложная перегруппировка противника, затянувшаяся до 10.00. Направления действий, намеченные Вашим боевым приказом, исключительно выгодные и могли бы при одновременном ударе всех корпусов привести к полному разгрому врага.
4. Наступлением корпуса противник предупрежден об уязвимости этих направлений и значительно усилил их огневыми средствами и мотопехотой»99.
Нельзя не согласиться с мнением командира корпуса. Он мог бы сказать и больше… Судя по архивным документам (приведена лишь малая часть из них) и действиям войск, командование и штаб фронта не все сделали для обеспечения ввода в сражение танковых корпусов, прибывших с других фронтов. Видимо, у них не хватило умения организовать ввод в бой с ходу 2-го тк и руководить действиями четырех танковых корпусов, не объединенных единым командованием. Задачу на контрудар генералу Попову в районе Подольхи еще накануне поставил лично Ватутин. 8 июля части корпуса, запаздывавшие к началу наступления, встретил командующий бронетанковыми и механизированными войсками фронта генерал Штевнев А.Д. К моменту ввода корпуса в бой нужно и можно было разобраться в обстановке, чтобы уточнить ему боевую задачу, возможно, с расчетом наращивания усилий на одном из направлений наступления других корпусов. Но менять план контрудара? Это мог сделать только командующий фронтом. Но в любом случае можно было выделить разведчиков и проводников в передовые батальоны из состава частей 183-й сд, которые за три месяца досконально изучили свой район. Тогда бы танковые бригады не блуждали на незнакомой местности без карт, не стреляли по своим танкам и не давили свою пехоту. Недочеты в организации контрудара и несогласованные действия танковых корпусов привели к большим потерям.
Военные историки до сих пор спорят о целесообразности контрудара войсками Воронежского фронта 8 июля в условиях господства авиации противника в воздухе и недостатка времени на его подготовку. На вопрос – надо или не надо было наносить контрудар 8 июля – ответил командующий фронтом. Он лучше знал общую обстановку в полосе фронта, и ему виднее было, как использовать в данных конкретных обстоятельствах имеющиеся силы и средства. Нет ничего проще, как давать советы задним числом, когда известны все последствия того или иного решения. Времени на то, чтобы усилить оборону в полосе 1-й танковой армии, не было. В результате контрудара противник вместо развития наступления был вынужден направить значительные силы для отражения наших танковых атак, понес при этом потери и даже несколько отошел назад. Наши войска выиграли время для перегруппировки своих сил и выдвижения резервов на угрожаемое направление.
Нанесение контрудара облегчило положение 1-й танковой армии, сорвало замысел врага по ее разгрому и позволило ее войскам и в последующем успешно противодействовать 48-му тк противника в сложной обстановке.
М.Е. Катуков вспоминает: «<…> во второй половине дня фашисты предоставили нам небольшую передышку. Как выяснилось, гитлеровцы в это время вынуждены были бросить основные силы против наших контратакующих войск. Это дало мне возможность перегруппировать [силы] и усилить наиболее танкоопасные направления»100.
А историкам и исследователям остается только сожалеть о досадных ошибках и просчетах в организации контрудара (это прежде всего относится к разведке, в том числе авиационной, в интересах танковых корпусов), артиллерийской и авиационной подготовки и управлении войсками. Это не позволило более эффективно использовать 600 танков четырех корпусов. В связи с событиями 8 июля невольно возникает вопрос, насколько оправданна постановка таких глубоких боевых задач соединениям (18–25 км для 10-го и 2-го тк) при проведении контрудара в сложившейся обстановке? Например, 2-му гв. танковому корпусу ставится задача нанести удар в западном направлении на Лучки <…> Окружить и уничтожить противника, после чего наступать в направлении Лучки, Гонки, Болховец. Ближайшая задача овладеть районом Гонки, имея в виду в дальнейшем овладеть районом Болховец, Стрелецкое. Окружение и уничтожение танковой группировки противника требует значительного напряжения сил и времени. Именно это могло бы стать содержанием ближайшей задачи корпуса, а не овладение рубежом в 13 км южнее.
Вероятно, поэтому командир 2-го гв. тк вместо сосредоточения сил на указанном направлении и разгроме противника в районе Лучки нанес удар, что называется, не «кулаком, а растопыренными пальцами» на фронте 12–14 км, рассчитывая на быстрое выполнение ближайшей задачи – выход в район Гонки. Если бы танковые корпуса совместными действиями сумели разгромить части противника в районе Лучки, перерезать основную дорогу Белгород – Обоянь и закрепиться на захваченном рубеже, это был бы сильнейший удар по наступательным планам противника. Немцы после Сталинграда стали весьма чувствительны к угрозам «котлов».
История не терпит сослагательного наклонения. Однако рассмотрение возможных альтернативных вариантов решений командиров и действий войск порой помогает лучше понять, почему все произошло именно так, а не иначе. Постановка войскам задач, не соответствующих их боевым возможностям, с «запасом» (этим грешили многие наши военачальники – мол, выполнят задачу на 50 % – и то хорошо), не такое безобидное дело, как кажется. Подчиненные командиры, стремясь выполнить задачу, превышающую боевые возможности войск, зачастую попадали в тяжелое положение. А неудача приводила к большим потерям и, как правило, последующему отходу.
Н.Ф. Ватутин ставил в заслугу войскам Воронежского фронта, что бой танковых соединений не носил пассивный характер. На вклинение противника в оборону наши войска немедленно отвечали контратаками танковых резервов из глубины. Командование вермахта хорошо изучило нашу тактику и всегда уделяло особое внимание обеспечению флангов своих ударных группировок при прорыве обороны, особенно когда противник еще не израсходовал свои резервы. На флангах участков прорыва немцы выставляли сильные противотанковые заслоны, сохраняя свободу маневра для танковых соединений.
Начальник штаба ОКХ (главного командования сухопутных войск) генерал-полковник Ф. Гальдер, приводя в своем дневнике сообщение группы армий «Центр» о захваченном русском приказе, еще в 1941 г. записал: «<…> русское командование стремится фланговыми ударами отрезать наши танковые соединения от пехоты. Теоретически эта идея хороша, однако осуществление ее на практике возможно лишь при численном превосходстве и превосходстве в оперативном руководстве…»101.
В полосе Центрального фронта контрудар силами 16-го тк 2-й танковой армии и 19-го тк из резерва фронта был нанесен во второй день операции. В 3.50 6 июля после артподготовки перешел в наступление 16-й тк. Его 107-я тбр попала под огонь «тигров» и в самое короткое время потеряла 46 танков из 50. Командир корпуса во избежание потерь остановил наступавшую за ней 164-ю тбр и приказал ей отойти в исходное положение. Потерпел неудачу и отошел на прежний рубеж и 19-й тк. Контрудар фронта не достиг поставленной цели, а войска понесли значительные потери. КК Рокоссовский немедленно внес поправки в план операции. Учитывая качественное превосходство врага в танках, войска получили приказ танками подкрепить боевые порядки пехоты, зарыть их в землю для ведения огня с места. Использование танков для контратак разрешалось только против пехоты, а также легких танков врага, и то только при условии, когда боевые порядки гитлеровцев будут расстроены огнем102. И это в полосе фронта, где наши войска почти в 2 раза превосходили противника по числу танков!
Предвидя обвинение в слишком подробном, детальном изложении хода боевых действий (это мнение обозначилось после первой публикации книги), в оправдание скажем, что именно отсутствие деталей и подробностей при общей размытости в подаче событий как раз и характерно (и выгодно) для создания мифов. Бог и дьявол в деталях, говорят французы. К сожалению, недооценка боевых возможностей противника и недочеты в организации разведки, контрударов, особенно в вопросах организации поражения противника огнем артиллерии и ударами авиации, поддержания взаимодействия, обеспечения флангов и стыков повторялись и в последующем.
В связи с этим процитируем документ, который, как нам кажется, имеет отношение к поднятому вопросу. Несколько позже, уже в ходе контрнаступления в августе 1943 года, И.В. Сталин в директиве, адресованной командующему Воронежским фронтом (копия – Г.К. Жукову), строго отчитает Ватутина:
«События последних дней показали, что Вы не учли опыта прошлого и продолжаете повторять старые ошибки как при планировании, так и при проведении операций.
Стремление к наступлению всюду и к овладению возможно большей территорией без закрепления успеха и прочного обеспечения флангов ударных группировок является наступлением огульного характера. Такое наступление приводит к распылению сил и средств <…>
В результате <…> наши войска понесли значительные и ничем не оправданные потери…
Я еще раз вынужден указать Вам на недопустимые ошибки, неоднократно повторяемые Вами при проведении операций <…>»103.
На корочанском направлении войска 7-й гв. армии генерал-майора М.С. Шумилова оказывали упорное сопротивление соединениям 3-го тк противника. В документах врага приводится много фактов упорства и самоотверженности русских солдат, которые «защищали свои позиции и дзоты до последнего патрона или гранаты. Гарнизоны огневых сооружений приходилось выжигать огнеметами». Огнеметные танки действовали группами по 6–9 машин. В ходе боев при прорыве первых двух полос обороны были выведены из строя почти все приданные 19-й танковой дивизии «тигры». Особенно досаждали противнику артиллеристы и саперы.
Еще 7 июля в дневнике верховного командования вермахта появилась запись: «Наши потери в танках из-за мин значительны, прежде всего, у армейской группы «Кемпф».
Соединения 3-го тк были вынуждены буквально «прогрызать» оборону русских, пытаясь прорваться к шоссе Белгород – Короча. Командир корпуса генерал Брейт неоднократно обращался с просьбой усилить поддержку его соединений авиацией. Но основные силы 8-го авиакорпуса были сосредоточены на направлении главного удара армии Гота.
В связи с отставанием группы «Кемпф» следовало опасаться повторных, хотя и недостаточно организованных, но сильных контрударов русских. Пришлось принимать меры по закреплению рубежа по Липовому Донцу. 8 июля наша разведка зафиксировала возведение проволочных заграждений и установку мин в районе Нечаевка, Лучки. И Манштейн торопит генерала Кемпфа с наступлением в северо-восточном направлении, чтобы в предвидении подхода крупных резервов русских надежно обеспечить правый фланг армии Гота. Одновременно планировалось окружить силы русских, продолжавших удерживать свои позиции в Старом Городе и междуречье.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента