Левандовский Конрад. След оборотня

   На этот раз это была классическая ронийская фаланга. Наемники шли десятью рядами, по двести человек в каждом, У первых двух линий были пики длиной в шесть локтей, в следующих двух шеренгах древки были на два локтя длиннее и так далее, вплоть до пик длиной в четырнадцать локтей. Они походили на огромное поле пшеницы, с пиками вместо колосьев, и двигались вперед словно железная, заполненная свинцом бочка, используемая для укатывания дорог. В войске до сих пор рассказывали легенды о том, как тридцать пять лет назад Редрен разбил подобную армию лобовой атакой тяжелой конницы и вышел из сражения без потерь. До сих пор не нашлось никого, кто отважился бы повторить подобное безумие.
   Мино взял щит, который подал ему Касито, и уже никому не нужный меч. Не спуская глаз от находившихся в двухстах шагах ронийцев, он убрал его в ножны.
   – Треугольником влево! – приказал он. Шеренги его манипулы выдвинулись вперед, а возникавшие при этом промежутки начали выравниваться влево. Вскоре строй был готов. Они образовали равнобедренный треугольник, направленный острием прямо в правый фланг ронийцев. Манипула, стоявшая справа от подразделения Мино, сделала то же самое, только напротив левого фланга ронийцев. Таким образом в середине первой линии появился промежуток, через который могли свободно пройти сто человек. Для тех это была лишь щель между досками в заборе… Командиры манипул второй линии тотчас же поняли, в чем дело. Средняя линия тоже превратилась в треугольный клин, который встал справа от группы Мино, образовав вместе с ней подобие двух заостренных ступенек. Манипула же справа, сохраняя расположение в пять рядов, сменила фронт, выстроившись наискосок к ронийцам. Манипулы с левого фланга остались на своих позициях. Третья линия не двинулась с места. Стены из щитов с лязгом сомкнулись. До полудня оставался еще час. К счастью, день был не слишком жарким.
   Неуклюжая фаланга не сумела среагировать на быстрый маневр четырех манипул и по инерции обрушилась на ощерившиеся треугольные клыки. Суминорцы уже ждали с короткими мечами в руках. Это было оружие, предназначенное для борьбы в толпе и тесноте. Мино стоял у основания треугольника, который теперь образовывали его люди.
   Сотни копий ударились о щиты в поисках щелей, через которые можно было бы пробиться внутрь строя, били в шлемы, пытаясь через отверстия забрал добраться до головы. Грохот и треск ломающегося дерева на мгновение заглушили боевой клич ронийцев. Как и предполагалось, фаланга, сталкиваясь с весьма сильным сопротивлением на флангах, изогнулась дугой, а образовывавшие ее ряды перемешались и превратились в беспомощную толпу солдат, которая волной накатилась на вторую линию суминорской пехоты. Третья выстроившаяся клином манипула смешала эту массу еще больше и толкнула ее на стоявшую наискосок четвертую. В тесной толпе ронийцев возникло замешательство, из-за чего некоторые неожиданно начали натыкаться на пики своих товарищей. И тогда с трех сторон с грохотом и шумом на них упала лавина копий. Вой и крики раненых взметнулись, словно из адского котла. Большинство наемников служили раньше в морской пехоте, и потому на них были не слишком тяжелые панцири. Потери были страшными. Ни одно из летевших наискосок вниз копий не воткнулось в землю… В котле, образованном суминорскими манипулами, забурлило, как в преддверии преисподней. Часть охваченных паникой ронийцев бросились бежать через щель между подразделением Мино и острием клина, стоявшего во второй линии. Ими занялись бездействовавшие до тех пор солдаты с левого фланга. Остальные ронийцы избрали классический метод отступления – бежать сломя голову туда, откуда пришли. Вскоре, кроме груд тел, ощетинившихся копьями, на поле боя остался тянувшийся вдоль строя суминорцев вал трупов, выпотрошенных короткими мечами.
   – Чистая работа, – заметил Касито, вытирая клинок о рукав мундира, выступающий из-под налокотника.
   – Да, только где теперь здесь снова развернуться? – Мино посмотрел на сваленные в кучи тела. – Придется либо их куда-нибудь перенести, либо отступить…
   Внезапно он поднял голову и начал прислушиваться. Шум боя на правом фланге не только не утих, но явно усилился.
 
   – Они наступают на правом фланге! – крикнул очередной гонец, врываясь в палатку.
   – Какими силами? – быстро спросила Ириан.
   – По крайней мере двадцать тысяч человек. Разные подразделения!
   Офицер у карты тотчас же принялся передвигать черные кубики. Гонец давал ему более точные указания.
   – Игры кончились, он пошел на все… – пробормотал Редрен.
   – Почему там? – удивилась Красноглазая. – Ведь у них была лучшая ситуация на левом фланге!
   – Именно поэтому! Ормед наверняка считает, что я послал туда все резервы, – ответил король. – Он сам себя перехитрил. Остальные легионы Старого Суминора – на правый фланг! – приказал он.
   – Так точно, господин!
   – Подожди! Пусть поддерживают их лишь настолько, насколько это необходимо для отражения атак. Они должны экономить силы. Это карийцы должны истечь кровью!
   – Так точно!
   – А когда они ослабеют, переходим в контратаку. Понял?
   – Так точно, господин!
   – Мчись!
   – Оставим что-нибудь для поддержки центра, – предложила Ириан.
   – Центр держится крепко, и пусть продолжает и дальше! – отрезал Редрен. – Что слышно на левом?
   – Они выдержали второй удар, но уже использовали все резервы, – ответил офицер, стоявший у противоположного конца стола.
   – Первый старосуминорский восполнит их потери, а то, что от него останется, пусть идет на правый фланг.
   – Есть!
   – Две тысячи гвардии и панцирников тоже перебросить на ту сторону! – добавил король.
   – Всех на правый фланг? – спросила Красноглазая. – Будем выстраиваться фронтом наискосок?
   – Не совсем, – ответил Редрен. – Я хочу разбить их сильнейшую группировку и обойти справа, но центр должен остаться там же, где сейчас.
   – Но, господин! – воскликнул офицер, занимавшийся этой частью карты. – Ведь это разрушит нам весь фронт! Возникнет промежуток между центром и правым флангом…
   – Вот именно! Тогда мы бросим туда тяжелую конницу. Вот так, по диагонали. – Король показал направление. – Если они будут достаточно ослаблены, эта атака разрежет их надвое.
   Со скамьи у стены палатки вскочили почти все гонцы. Бегом они бросились к своим коням и мгновение спустя уже мчались, чтобы передать приказы.
   Редрен склонился над столом.
   – Итак, начинаем решающее сражение! – спокойно объявил он. – Карты открыты, и теперь или пан, или пропал, – добавил он и искоса посмотрел на Ириан…
 
   Возникшая перед Мино проблема с выстраиванием заново рядов решилась сама собой. Через несколько минут подошла вторая ронийская фаланга и ударила по левому флангу и центру его легиона. Те, что справа, могли теперь отдохнуть, но они – нет. К тому же командир наемников оказался значительно умнее своего предшественника. Видя, что происходит, он остановил фалангу перед самым носом у суминорцев и бросил в атаку только три первые линии. Столь небольшому количеству врагов копья не нанесли существенных потерь. Затем рониец посылал новые шеренги и лишь некоторое время спустя, сообразив, что таким образом все равно ничего не добьется, спокойно отступил, сохранив последние две линии в целости. Рубка на мечах оказалась крайне изматывающей, к тому же ронийцы охотно бросали назад копья суминорцев, собрав кровавую жатву и пики. Касито погиб, а у Мино осталась половина манипулы.
   Хотя наиболее ожесточенный бой шел на правом фланге, где толпы вооруженных людей, насчитывавшие свыше тридцати пяти тысяч, сплелись друг с другом в чудовищных объятиях, атаки на середину и левый фланг армии Редрена следовали одна за другой. Ормед стремился к тому, чтобы занять в сражении как можно больше суминорских солдат и не допустить, чтобы хотя бы часть из них послали с помощью на правый фланг. Таким образом, каждый из шести оставшихся легионов должен был все время отчаянно защищать свой отрезок главной линии.
   В очередном столкновении свежая полутысяча карийских тяжеловооруженных солдат оттеснила отряд Мино на стоявшую за ними манипулу. Их едва не разбили, поскольку неожиданно подошла третья фаланга ронийцев. Видно было, что это подразделение было сформировано из остатков двух предыдущих, поскольку у большинства уже не было пик, но тем не менее они оказались крайне опасны. Только удар манипул из третьего ряда, усиленных десятой, резервной полутысячей, спас их от поражения. Карийцы отступили, чтобы снова перегруппироваться. Не всем, однако, так повезло, как Второму легиону провинции Каладен. Соседствовавший с ним справа Третий Каладенский в результате комбинированной атаки пяти подразделений ронийской и карийской пехоты превратился в беспомощную толпу самостоятельно сражающихся солдат. Лишь принесение в жертву трех отрядов деремской конницы и шестисот человек, посланных на помощь соседям под руководством Мино, предотвратило катастрофу. После этого от собственной манипулы Мино осталось всего сто пятьдесят легионеров. Эту группу распределили по другим полутысячам для восполнения потерь. Это был конец его отряда. Во всем легионе недоставало уже около тысячи семисот солдат.
   Боевая сумятица на правом фланге стала перемещаться в сторону карийских позиций. Однако здесь, в центре, словно из-под земли, снова выросли несколько рядов наемных пикинеров, вперемешку с тяжеловооруженными. Усталые и голодные, истекающие потом и кровью, суминорцы в очередной раз сомкнули ряды. Миновала обеденная пора.
 
   – Слишком медленно! Слишком медленно! – Редрен ходил вокруг стола, неодобрительно качая головой.
   – Господин, – развел руками гонец. – У нас нет столь решающего перевеса. Ведь с самого начала их было больше. Мы делаем все, что можем…
   В это время склонившийся над картой офицер убрал с главной линии дюжину кубиков, в том числе и тот, что обозначал манипулу Мино. Красноглазая прикусила губу. Видно было, что она с трудом сохраняет самообладание.
   – Центр начинает разваливаться! – сообщил адъютант Редрена, завершив корректировку расположения войск.
   – Мы идем вперед, но они все время получают откуда-то подкрепление, – добавил гонец.
   – Наверняка из собственного центра. – Король поскреб в затылке. Он уже давно приказал снять с себя доспехи и стоял теперь в расстегнутой и пропотевшей рубашке. – Нужно связать эти их силы. Что у нас осталось?
   – Тысяча гвардии, ваше величество.
   – Пусть атакуют центр. Это должно разгрузить правый фланг и подготовить поле для конницы.
   – Тысяча – слишком мало для этой цели, – заметил второй офицер.
   – Верно. Пусть тогда средние легионы наскребут для них какое-нибудь подкрепление.
   Ириан переступила с ноги на ногу. Редрен заметил ее движение и внимательно на нее посмотрел.
   – Хорошо, ты возглавишь эту атаку, – коротко сказал он,
   – Спасибо, господин!
   – Можешь не благодарить. Сам вижу, что еще немного, и ты мне тут яйцо снесешь. Иди!
   Красноглазая выбежала из палатки.

ТАГЕРО

 
   Солнце наконец перестало палить. Мино, не обращая внимания на жадные взгляды стоявших вокруг легионеров, большими глотками пил воду с вином. Чтобы добыть этот бурдюк, ему пришлось сперва расколоть череп его владельцу, а до этого еще двум другим ронийцам. Он сделал это собственноручно и потому ни с кем не собирался делиться.
   Воды было мало, и она предназначалась прежде всего для раненых. По этой причине последняя стычка превратилась в охоту на тех, у кого могло найтись какое-либо питье. Живым не ушел ни один карийский или ронийский пехотинец, у которого замечали нечто похожее на бурдюк или фляжку. В нескольких шагах от Мино добывший бутыль вина воин торговался с тремя обладателями сосудов с водой. Чуть дальше двое легионеров проверяли на раненом карийце, не отравлен ли случайно их напиток. Другие были не столь щепетильны. Неудачники хриплыми голосами клялись всем святым, что после битвы за два глотка воды поставят бочонок пива. Окончательный обменный курс установился в один глоток.
   – Старший сотник Мино Дерго?
   Мино обернулся. Перед ним стоял какой-то десятник.
   – Чего надо?! – Он допил последние капли.
   – Вас вызывает командующий легионом. Прошу за мной.
   Старый Каледо удивленно посмотрел на небрежно докладывавшего Мино. Доспехи парня были испещрены следами десятков ударов. На помятом щите засыхали потеки крови, а в некоторых вмятинах еще держались клочки волос и кожи. Голубые глаза Мино холодно блестели в треугольных отверстиях забрала, на нем тоже засохли красные брызги. От гребня на шлеме остались Лишь клочья.
   – С тобой все в порядке? – спросил командующий.
   Вопрос прозвучал сугубо приватно, так что Мино лишь пожал плечами. После девяти часов сражения он ощущал уже каждую заклепку своих доспехов. О костях и мышцах не стоило даже говорить. Ему казалось, что лишь благодаря железу и ремням он еще не рассыпался на куски. Такая работа. О чем уж тут говорить? Расчувствовался, понимаешь, пердей старый! Наверное, сам уже забыл, как это бывает… Мино разозлился. Он мог ходить, драться, и это было самое главное. К чему эти глупые разговоры?
   Каледо понял его немой монолог.
   – Сейчас подойдет королевская гвардия, – коротко сказал он. – Тысяча человек. Они должны штурмовать центр. Будешь их прикрывать. Возьми резервную полутысячу. Те меньше всего пострадали.
   Мино кивнул и ушел. Гвардия… Чтоб их! Пехота легиона никогда их особо не любила. Об Ириан он не подумал. He время. Важна работа, которую необходимо выполнить. У королевского гвардейца был небольшой щит и только один меч, у каждого же четвертого – арбалет. Что ж, хорошо, пригодятся. Они любят сражаться в свободном строю, где для каждого много места… Если, однако, придется поднатужиться, то скорее всего они спрячутся за спины его людей. Об этом стоит помнить на случай атаки. Выучка – лишь для парадов. На это лучше не рассчитывать. Доспехи… Эх! Доспехи гвардейцев, выкованные из благородной стали – столь же прочные, и притом значительно более легкие, нежели панцири, которые носили линейные легионы, – были предметом всеобщей зависти, поскольку обеспечивали большую свободу движений и позволяли быстрее бегать. По этой причине легионеры прозвали их «жестяными крысами».
   Вернувшись к себе, Мино занял место командира десятой манипулы.
   – Приготовиться к атаке!
   Ему ответил глухой ропот. Неужели и они уже сыты по горло?
   – Не стонать, падаль! Там должен быть ручей…
   Он угодил в точку. Раздался радостный рев. Солдаты из других манипул бросились к ним с фляжками, на случай, если они сюда вернутся.
   Мило провел их через побоище и снова выстроил в чистом поле. Он увидел, что Первый Самнийский тоже послал одну манипулу. Неплохо. Теперь они смогут прикрыть с флангов этих королевских любимчиков. Он отметил, что винный напиток все же поправил ему настроение.
   – Идут! «Жестяные крысы»! – весть пошла от линии к линии.
   Он сразу заметил ее. Она шла во главе колонны гвардии, которая ловко протиснулась между рядами легионеров, а потом перебралась через завалы трупов. Через плечо Ириан была переброшена какая-то сумка или мешок. Волосы были связаны в тугой узел, перетянутый ремнем. Как обычно, у нее не было никакого оружия и доспехов, кроме кольчуги.
   – Смотрите! Это же та упыриха! – Теперь на нее обратили внимание и солдаты. – Ну и вырядилась!..
   – Тишина в строю! – рявкнул Мино.
   Все замолчали. Красноглазая догадалась, чего от нее ждут, и повела своих в промежуток между легионом Мино и самнийцами. Позади гвардейцев она поставила двести пятьдесят арбалетчиков.
   «Так бы и дальше», – уважительно подумал Мино.
   Она вышла вперед и посмотрела в сторону его полутысячи. Он сообразил, что ей хотелось увидеть командира. Наверняка она уже знает, что это он… Он вышел на два шага вперед и помахал ей рукой. Командир самнийцев сделал то же самое. Несколько жестов, и все ясно. Можно начинать.
   – Вперед! – бросил за спину Мино.
   Они увидели противника в ста шагах. Те тоже. В карийцев словно дьявол вселился. Они только что перегруппировались, явно с мыслью о правом фланге армии Редрена, и теперь поспешно начали менять фронт. Приятно было доставить врагу подобный сюрприз! Гвардейцы рванулись вперед с диким воплем – толпой, бегом, сломя голову. Манипулы двинулись за ними, словно две почтенные матроны за раскричавшейся детворой.
   Они начали спускаться в долину или то, что можно было бы ею назвать при несколько более высоких и узких склонах. Мгновение спустя гвардия ворвалась в ряды карийцев. Началась отчаянная рубка. Мино уже привык не обращать внимания на шум сражения. Он увидел, что Ириан осталась вместе с арбалетчиками.
   – Внимание, ручей! – крикнул он.
   Весь отряд в мгновение ока превратился в образец дисциплинированности. Строевым шагом они промаршировали к воде и выстроились вдоль берега.
   – Первая шеренга, можно снять шлемы!
   Сто лиц выглянули из-под забрал. Теперь – пряжка под подбородком, шлем с головы, набрать и пить, пить… Он не дал им времени наполнить фляжки.
   – Достаточно! Вторая шеренга!
   Все повторилось. Тем временем гвардия из кожи вон лезла, чтобы покрасоваться перед легионерами. На королевских солдат, несомненно, произвело впечатление недавно увиденное побоище. К сожалению, зрители не оправдали их надежд. Мало кто смотрел на подвиги гвардейцев, зато все ругали их на чем свет стоит за то, что замутили воду в ручье. Более благодарными зрителями оказались самнийцы, манипула которых стояла выше того места, где сражалась гвардия. Оттуда слышались даже аплодисменты.
   Сопротивление противника вскоре было сломлено. Карийцы попросту бежали, даже не пытаясь создать хоть какую-то видимость организованного отступления. Видимо, на них тоже сказались прошедшие часы сражения. Суминорцы, преследуя их, начали взбираться на вершину возвышавшегося перед ними холма. Гвардейцы, жаждавшие крови, молниеносно преодолели этот путь, заставив прикрывавших их легионеров ускорить шаг. В сравнении с высказываниями, которые за этим последовали, эпитет «жестяные крысы» звучал словно салонный комплимент. Человеческая волна перекатилась через вершину и поплыла вниз. Здесь гвардейцы наткнулись на солидных размеров четырехугольник ронийских пикинеров – свыше четырех сотен. Они окружили их, словно свора борзых медведя. На этот раз стена щитов и пик оказалась непробиваемой. Какое-то время казалось, что королевские солдаты на этот раз обломают себе зубы, но Красноглазая оказалась на высоте. Находившиеся еще на середине склона стрелки неожиданно остановились, некоторые присели, и мгновение спустя двести пятьдесят арбалетных стрел со свистом ударили с горы в середину ронийского подразделения. Вспышка паники разорвала его на куски. Гвардия деловито перерезала оставшихся, после чего двинулась дальше. Они захватили очередные несколько сотен шагов территории.
   Теперь перед ними возвышались полукругом пять различной величины холмов. Отряды Ормеда скрылись с глаз. Мино забеспокоился. Что-то было не так. Ведь они врезались в позиции врага столь глубоко, что те должны уже окружать их со всех сторон. Пустота вокруг казалась неестественной. Мино начал прислушиваться. Грохот и крики на правом фланге переместились далеко на запад. Таким образом, наступление развивалось успешно и карийская оборона должна была основательно трещать по швам. Это, однако, ничего не объясняло. Похоже было, что противник отступил преднамеренно. Неужели они освобождали место?.. Внезапно он услышал звук!.. Прежде чем мысль успела достигнуть его сознания, он выскочил вперед. Командир самнийцев тоже уже понял. Мино тотчас же передал ему движением рук знак ромба. Тот ответил тем же.
   – Поворот налево!!! – рявкнул Мино что было духу. – Ромб!!! Быстро!
   Большинство легионеров сразу поняли, что происходит. Все-таки это были бывалые и опытные солдаты с пяти-шестилетним сроком службы, поскольку только таких брали в резервные полутысячи. Шутки закончились, и два монолита тяжеловооруженных воинов двинулись навстречу друг другу, увлекая за собой фланги всего подразделения. Находившиеся между ними арбалетчики сбились в тесную группу.
   – Вперед-три!!! – крикнул Мино.
   – Вперед-три! – повторили за ним сотники.
   Обе манипулы раскрылись как ножницы, образовав две повернутые друг к другу буквы "V", которые продолжали сближаться, чтобы в конце концов соединиться в один ромб и замкнуть внутри гвардейцев. Это был дьявольски трудный маневр! Однако строй перемещался вполне уверенно. Быстрее!
   Гвардия увидела все своими глазами. Ударная группа поспешно отступала, сражаясь с напирающей конницей, которая хлынула из-за всех пяти холмов. Образовался настоящий муравейник из коней и людей. Кошмарный сон пехотинца становился действительностью.
   Задние, насчитывавшие по две шеренги стороны ромба соединились, и легионеры развернулись спиной внутрь строя. Передние, тройные ряды, все еще были развернуты, каждый под своим углом, и через образованный таким образом промежуток внутрь вливалась река королевских солдат. Красноглазая разрывалась на части, пытаясь навести хоть какой-то порядок. Когда последний гвардеец скрылся за спинами легионеров, обе стены из щитов, словно бронированные ворота, двинулись навстречу друг другу и сомкнулись. Внешние ряды застыли неподвижно. Внутри все еще бурлило.
   Конница не спеша готовилась к решающей атаке. Осознание собственного сокрушительного перевеса позволяло спокойно расставить все отряды и когорты. Они прибыли сюда, чтобы разнести в клочья армию Редрена, и эта толпа отчаявшихся там, внизу, прекрасно годилась на роль достойной закуски. Следовало насладиться ею, как подобает настоящим воинам, чтобы потом было что рассказывать детям и внукам.
   Красноглазая усилила тылы дополнительной шеренгой гвардейцев. Арбалетчиков она поставила за тремя передними линиями тяжеловооруженных, а остальных сумела поделить на группы, предназначенные для затыкания возможных дыр. Теперь уже можно было оглядеться и содрогнуться…
   А было от чего! Около шести-семи тысяч людей и коней смотрели сверху на неполные две тысячи пехотинцев, у которых к тому же почти не было копий и пик. На лицах одетых в броню всадников появились издевательские усмешки.
   – Длинные мечи! – скомандовал Мино.
   – Длинные мечи! – Следующий возглас прозвучал одновременно с лязгом извлекаемого из ножен железа.
   От сверкающей сталью массы оторвался большой ломоть и заскользил вниз, все быстрее и быстрее. В небо вознесся протяжный вопль сотен глоток. Блеснули клинки. Грохот копыт. Они уже мчались полным галопом. Задрожала земля.
   – На колено!!! – Первые три ряда легионеров опустились на одно колено, открывая арбалетчиков.
   – По ко-оням! – командиры подождали, пока конница окажется на расстоянии одною броска копья… – Стреляй!
   Свистнули тетивы. Вой летящих стрел заглушило пронзительное ржание лошадей. Первый ряд конников рухнул на землю, словно одна веревка внезапно опутала ноги всех животных! Следующие, спотыкаясь о лежащие тела, начали падать на них, образовав беспорядочный завал. Отдельные крики тонули в чудовищном реве. Легионеры продолжали стоять. Однако следующие ряды карийцев все же пробились через груду сваленных в кучу коней и людей. Их было все еще очень много, но они потеряли скорость и не успели снова достаточно разогнаться, чтобы смять строй пехоты.
   Какой-то всадник налетел прямо на Мино. Конь встал на дыбы, ударив копытами в щит, после чего обрушился на него всей своей тяжестью и весом сидевшего на нем верхом человека. Лишь титанические усилия стоявших позади Мино легионеров, изо всех сил поддерживавших своего командира, не дали ему упасть на спину и погибнуть под копытами. Едва могучий напор ослаб, меч Мино мелькнул в воздухе и глубоко вошел в бок лошади. Животное с болезненным ржанием снова встало на дыбы. Удар копытом в шлем едва не оторвал Мино голову. Сознания он, однако, не потерял. Второй удар! Конь безжизненно рухнул к его ногам. Всадник, все время пытавшийся удержаться в седле, неожиданно оказался на четвереньках. Прежде чем он успел понять, что случилось, острие клинка Мино пронзило его горло.
   Не везде все пошло столь гладко. В нескольких местах образовались большие проломы. Гвардейцы Красноглазой тотчас же бросились туда, чтобы их заполнить. Карийцы, ворвавшиеся верхом в толпу пехоты, погибли в мгновение ока, заколотые копьями со всех сторон. Десятки рук вытолкнули их трупы за первую шеренгу. Сражение быстро завершилось. Конники не сумели расширить проемов в рядах суминорцев или не дать им закрыться. Четырехугольник пехоты продолжал стоять, несмотря на значительные потери. Единственным видимым издали результатом атаки конницы были лишь срезанные острые углы ромба и вкрапления гвардейцев в строй легионеров.